Послание 25. К Никифору, патриарху

Пользуясь смиренным письмом нашим, как некоторой завесой, из благоговения к Ангелу блаженства твоего, мы, смиренные, являемся перед святейшей главой твоей по необходимости. Ибо Иоанн, сослужитель и ученик наш, известил уже нас о том, что он, удостоившись почтеннейше поклониться тебе, слышал от твоего блаженства нечто странное и невыносимое. «Вы, – сказало твое блаженство, – отщепенцы от Церкви».

Блаженнейший! Какой скорби справедливо должна была предаться душа наша при этих словах? Как не высказать оправдания перед твоей святостью, чтобы молчанием не подтвердить обвинения? Но прежде оправдания я с почтением докладываю, что не должно как придется отверзать слух для всякого, желающего сказать что-нибудь против кого-нибудь и без суда высказываться против обвиняемого лица.

«Судит ли закон наш, – говорится в Писании, – человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает» (Ин.7:51)? Так следовало поступить и тогда, когда твое блаженство услышало нечто тяжкое и прискорбное о нашем смирении.

Подлинно, какое зло больше отделения от Церкви и того, чтобы овца лишилась архипастыря или сопастыря? Ибо и нам, грешным, хотя и недостойно, принадлежит помазание от Бога и имя пастыря, чтобы – осмелюсь сказать – сносить, рассуждать, внушать и наедине, и перед другими, по переданному от Господа учению: «между тобою и им одним» или «при двух или трех»; а кто и после этого будет упорствовать, тот, как говорит Он, «будет тебе как язычник и мытарь» (Мф.18:15–17).

Мы же доселе ничего такого не слышали от святой души твоей ни через посланного, ни лично, и не получали внушения; и такой произнести приговор! Да рассудит совершенство твое, справедливо ли причинена эта скорбь чадам твоим?

Перейдем и к самому оправданию, отдавая отчет перед Вездесущим Богом и перед твоей святостью. Мы не отщепенцы, святая глава, от Церкви Божьей; да не случится этого с нами никогда! Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако мы православны и питомцы Кафолической Церкви, отвергающие всякую ересь и принимающие все признанные вселенские и поместные Соборы, равно как и изреченные ими канонические постановления. Ибо не вполне, а наполовину православный тот, кто полагает, что содержит правую веру, но не руководствуется божественными правилами. И твое блаженство, когда ты был возведен, мы приняли, как и исповедали это открыто перед тобой.

И с того времени доныне мы, как подобает, поминаем твое блаженство при священнодействии; и – Свидетель Бог! – если бы в тот день ты захотел войти в общение с нами, то мы имели бы общение с тобой, нисколько не сомневаясь: потому что ты любезен нам с самого начала.

Но это волнение – из-за него, из-за эконома, которого низложила сама истина, как виновного в нарушении многих правил. Ибо еще до открытого прелюбодеяния он не только совершал богослужение для этого императора, прелюбодействовавшего с разными лицами, причащал его и пиршествовал с ним, но и «имел часть» вместе с ним (Ин.13:8), от чего сделался готовым и на открытое бесчинство, презрев Бога и Божественные уставы.

А чтобы сказанное было яснее – не для научения, нет, но для напоминания, – если угодно, обрати внимание на священное последование венчания и посмотри, какое оскорбление Святого Духа происходит в таких противоречиях⁴⁴. Ибо что произносит священник, то и Бог верно утверждает, по словам великого Дионисия.

Поэтому просим твое совершенство запретить священнослужение тому, который низложен правилами и предшественником твоей святости был отлучен целых девять лет, и вторгся незаконно.

Мы отверзли смиренные уста свои теперь, когда вынуждены к этому. Ибо когда происходило то малое собрание (не знаю, как назвать его), тогда я возвращался из темницы и, увидев собравшимися тех, которые и прежде одобряли прелюбодеяние и принимали сочетавшего прелюбодеев, припомнил пророческие слова: «мудрый будет молчать до времени», ибо время лукаво (Сир.20:7). Но так как пророк говорит: «долго молчал я, неужели и всегда буду молчать?» (Ис.42:14), – то и я, подвергшись клевете, в благопотребное время высказал предлагаемое.

Насколько зависело от меня, я всячески остерегался в последние два года того, что это дело обнаружится, рассуждая сам в себе: так как я, не имея епископского достоинства, не могу обличать, то для меня достаточно оберегать самого себя и не входить в общение с ним и с теми, которые заведомо служат вместе с ним, пока не прекратится соблазн.

Итак, просим и умоляем, чтобы святая душа твоя склонилась обуздать этого человека, дабы не подвергалась порицанию безукоризненная святость твоя и не осквернялся божественный жертвенник служением низложенного и не было основательных причин к расколам.

Блаженство твое да знает истинно и ясно, что если этого не будет сделано по мановению и твоей боголюбивой души, и благочестивейших и победоносных Императоров наших (ибо они – ревнители), то одному Богу известно, что будет с нами, выступающими на защиту заповеди; а в Церкви нашей – Свидетель Бог и избранные Ангелы Его – произойдет великий раскол.

Сжалься же, пастырь добрый, помоги, врач сведущий, пастве твоей, овцам твоим, церквам твоим, мерами твоей мудрости, словами твоего благоразумия, средствами твоего врачевания – отлучи одну овцу от одного только священнослужения, и ты достигнешь всего. Паршивостью одного да не заразится Церковь, «которую приобрел» Господь и Бог наш «Кровию Своею» (Деян.20:28)!