Новый год

Снова вступили мы в круг зимних мистерий, смысл которых все больше утрачивается современным человечеством. Рождество – Новый год – Святки... Тайна христианская здесь сплетается с тайной языческой, уходящей в седую, предрассветную муть истории. Что мы празднуем? Рождение нового года, нового солнца или Богочеловека-Христа? Современный человек забыл о Христе, и о солнце, и о таинственной природе времени, которая символизируется в идее вечного возвращения – Нового Года. Еще 20 лет тому назад, в великую войну эти дни – по крайней мере одна святая ночь, были посвящены примирению. На одну ночь умолкали пушки и пулеметы, братья-враги получали передышку от убийства, могли подумать о том, что было у каждого самого святого, что было отнесено на самое дно души. Кое-где братались. Хотелось бы знать, что теперь? Хотя бы на одну ночь в России смолкал ли наган чекиста, сравнявший давно, перед лицом смерти, мучеников Христа и учеников Маркса? Хотелось бы знать также, что празднует вокруг зажженных елок правящая, сытая Россия (та, для которой одной, вероятно, доступны и елки и праздники): уж, наверное, славит в застольных спичах не Христа и не рождение солнца, а все его, божественного Сталина. А что празднует официальная Германия? Должно быть, возрождение древних богов, богов войны, которые, казалось, умерли навеки. И в России, и в Германии – в половине Европы – утрачен не только религиозный, но и моральный смысл мира. Для половины нашего человечества перестали звучать обетованием слова: «На земле мир», и едва ли в войнах будущего инженеры убийства будут настолько «сентиментальны», чтобы дать своей живой силе передышку на Рождественскую ночь.

В зловещем тумане рождается новый, 1938 год. В тумане, насыщенном испарениями прошлых, настоящих и будущих войн. На двух концах мира война уже свирепствует. В половине Европы к ней готовятся, как к торжеству, как к пиру, ей молятся, как богу – верховному божеству новой языческой Нации. И все без исключения народы вооружаются, хотя многие из них проклинают войну, своими (неизбежными) вооружениями приближая ее взрыв. Пока Европа погружена в свои внутриарийские междоусобия – такие мелкие, если взглянуть на них с точки зрения планеты – против нее собирается гроза с Востока. На Ближнем Востоке арабский мир, на Дальнем – Япония, поднимают восстание против белого, арийского (еще вчера мы сказали бы христианского) человечества. Как некогда испанские графы сами открывали дорогу завоевателям, так теперь Германия и Италия протягивают руку врагам Европы. Есть еще целый черный континент, который пока молчит, затаившись, но завтра одним движением плеч может сбросить в море непрошеных белых опекунов.

Варвары не страшны культуре до тех пор, пока она не порождает своего внутреннего варварства. Но варвары уже завоевывают Европу изнутри. Оголенные от разума и совести энтузиасты насилия с восторгом выбрасывают в мусорную кучу наследие веков (не двадцати ли?). В Европе пытки, в Европе инквизиция, в Европе гетто – и, наконец, в Европе презрение к человеку, которого вовсе не знали счастливые, по сравнению с нами, средние века.

Я знаю, этой черной картине есть что противопоставить. Христианская Европа не умерла и не сдается. Борьба продолжается. Для поднятия бодрости в дни Нового Года можно было бы составить баланс надежд, обзор сил оборонительных и конструктивных. Но, может быть, именно в эти дни позволено и на страницах политического журнала дать место выражению не политических надежд. Ведь народы и культуры процветают и гибнут не от политических фактов. Политическая катастрофа или удача сама по себе являются симптомом действия более глубоких, духовных сил.

Я хотел бы спросить каждого из читателей и себя самого, почему мы празднуем возвращение Нового Года, вечный круговорот времени? Что утешительного в самом факте бесконечного учения времени? Время и смерть изображаются в виде того же седого Сатурна с всегубящей косой. Все, рожденное во времени, в нем и гибнет: таков едва ли не первый лепет философии всех времен. Каковы бы ни были удачи, достижения, прогресс – конец одинаков, как для каждого человека, так и для каждого народа, каждой цивилизации. Пройдут тысячелетия, и пытливые исследователи (какого цвета кожи?) будут спорить о месте, где стояли Париж, Москва, и по кирпичам, извлеченным из-под насыпных холмов, будут восстанавливать непонятные для них формы нашей жизни. И вот тут подстерегает последнее искушение. А не возможна ли обратная (инволюция) человечества? Назад, к обезьяне – уже без всякой надежды на археологическое воскрешение – и дальше – к моллюскам, к мертвой материи? Наука ничего не может возразить против такой перспективы. Но есть возражение непобедимое для тех, кто не забыл еще о смысле Рождественской ночи.

Да, новогодняя ночь, одна не дает никаких оснований для празднества, кроме человеческого легкомыслия. Но не случайно она включилась в цикл Рождественской мистерии. В этой мистерии дано искупление времени. Время лишь в ней теряет свой романтический, кладбищенский тлен.

Что случилось в Рождественскую ночь? Божество вошло в круг времени, вошло в наш мир, чтобы никогда не покидать его. Время, казавшееся для философов – и на самом деле бывшее – каналом смерти, приняло в себя Богочеловека, который навсегда останется со Своим человечеством. Время лишь здесь получило свой смысл, свою необратимость, свое движение – к конечной, победной цели. Эта победа предполагает свободную борьбу человека. Оттого возможны и поражения – и какие! Но, конечно, исход несомненен. Через страдание и кровь, чрез измены и поражения – к последней победе не на небесах лишь, но и на нашей, на Его, земле. Ибо имя Его Эммануил, что значит «с нами Бог».