Книга, глаголемая «Златоуст»

Прииди́те у́бо, бра́тие, послу́шайте Христо́ва гла́са, да бодре́йши бу́дем на послуша́ние. Сию́ бо при́тчу Спа́с рече́ на́шего ра́ди спасе́ния: не сни́де бо пра́ведных ра́ди, но гре́шных ра́ди, да спасу́тся. Челове́ка, – рече́, – два́ внидо́ста в це́рковь помоли́тися: еди́н фарисе́й, а другíй мыта́рь (Лук. зач. 89). От нача́тка сло́ва позна́ем, ко́ждо бо на́с в себе́ о́ба и́мамы. Це́рковь, разуме́ем, люби́мицы, – составле́ние телесе́ своего́, я́ко же апо́стол глаго́лет: бра́тие, вы́ есте́ це́ркви Бо́га жи́ва. Челове́ка же два́ – се́рдце и душа́, в нею́ же пра́вда и гре́х. Пра́вда же у́бо высокоу́мием низпа́дает, гре́х же смире́нием потребля́ется. Рече́ бо Дави́д Ду́хом Святы́м: я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю вся́к живы́й. И па́ки рече́: смири́хся, и спасе́ мя. Се́рдце у́бо е́сть фарисе́й, и́же не сохрани́ доброде́тели, но о исправле́ниих велича́ется и на лени́вейшия возно́сится, не ве́сть бо о себе́ пи́саннаго: не хвали́теся, – рече́, – ни глаго́лите высо́кая в горды́ни свое́й, ни да изы́дет велере́чие из у́ст ва́ших. Душа́ же сама́ сказу́ется мыта́рь, поне́же чиста́ Бо́гом сотворена́ бы́сть, и в телеси́ оскверни́вшися, ни на не́бо зре́ти не хо́щет, но, бию́щися в пе́рси со́вестию злы́х де́л, тя́жкими воздыха́нии и немо́лчным гла́сом вопие́т: Бо́же, ту́не мя́ поми́луй; е́же е́сть: не восхощи́ со мно́ю сотвори́ти словесе́ испыта́ния. Те́м прие́млет покая́нием оправда́ние. Да никто́ же о си́х блазни́тся, я́ко разделя́ема е́сть на́двое челове́ческая мы́сль, по́мысл от словеси́ отсека́емь: вою́ет бо, – рече́, – пло́ть на ду́шу. Два́ супоста́та в на́с е́сть непреста́нно борю́щася: востае́т бо несы́тость на по́ст, на доброде́тель – велича́ние, на целому́дрие – пия́нство; блу́дъ – на душе́вную чистоту́, на любо́вь – не́нависть и гне́в, на смире́ние – го́рдость, на и́стину – лжа́ и клевета́, и про́чая зла́я дела́. Два́, – рече́, – ко́нника: мыта́рь и фарисе́й. И впряже́ фарисе́й два́ коня́, да пости́гнет в ве́чную жи́знь: еди́н ко́нь доброде́тельный – по́ст и ми́лостыня; а другíй ко́нь – го́рдость, и велича́ние и осужде́ние. И запя́ го́рдость доброде́тели, и разби́ся ко́нная колесни́ца, и поги́бе самомни́мый вса́дник. Никто́ же бо, – рече́, – о себе́ прие́млет че́сть, но зва́нный от Бо́га. Рече́ бо апо́стол: не хвали́ся на ве́твии седя́, не ты́ бо ко́рень но́сиши, но ко́рень тебе́. Впряже́ бо и мыта́рь два́ коня́: еди́н зла́я де́ла – лихои́мство, нечистоту́, несы́тство; а другíй ко́нь – смире́ние, не отча́яние. И спасе́ вса́дника смире́нная наде́жда: еди́нем бо сло́вом обре́те оправда́ние, рече́: Бо́же, очи́сти мя́, гре́шнаго! До́бре рече́ проро́к: бли́з Госпо́дь все́м се́рдцем призыва́ющих Его́ и́стинною. И премо́же сло́во де́лу. Фарисе́и бо, пра́ведницы нарица́хуся, и ве́сь зако́н исполня́юще мня́хуся, не слы́шаще Самого́ Го́спода глаго́люща: Аз приидо́х взыска́ти заблу́ждших. Жидо́встии же собо́ри укоря́ху, глаго́люще: еда́ кто́ от кня́зь, или́ от фарисе́й ве́рова в Онь? Не хотя́ху бо во о́бщину прия́ти ка́ющихся, те́м и в це́ркви осужда́ху лихои́мцы, своя́ же доброде́тели помина́юще, велича́хуся. Се́ же слы́шав мыта́рь, а́ки не имы́й дерзнове́ния, не хотя́ше ни о́чию на не́бо возвести́, но бия́ше в пе́рси, да подви́гнет ду́шу на покая́ние и се́рдце на умиле́ние, того́ бо ра́ди злíи по́мыслы отбега́ют, глаго́лаше: Бо́же, очи́сти мя́, гре́шнаго! Те́м же и мы́, бра́тие, поревну́ем сего́ мытаря́ вели́кому смире́нию, и́м же Са́м Госпо́дь смири́ся и все́х на́с научи́ смиренномы́слити, да полу́чим ве́чная блага́я, о Христе́ Иису́се, Го́споде на́шем, Ему́ же сла́ва ны́не, и при́сно и во́ веки веко́м.

Се́ приспева́ют, возлю́бленнии, дни́ честна́го, свята́го и вели́каго поста́, и того́ ра́ди о покая́нии ева́нгельское сло́во бесе́дует. Слы́шите при́тчу сию́. Рече́ Госпо́дь: челове́к не́кто име́ два́ сы́на (Лук. зач. 79). Кто́ е́сть челове́к? – Человеколю́бец Бо́г. Кто́ ли два́ сы́на? Два́ сы́на су́ть – пра́ведницы, и гре́шницы. И рече́ ю́ный сы́н ко отцу́: о́тче, да́ждь ми́ досто́йную ча́сть име́ния. Юный сы́н е́сть гре́шник, я́коже последи́ гре́х вни́де в мíр. Име́ние же се́ е́сть – не́бо и зе́млю, мо́ре и ре́ки, и всю́ тва́рь поручи́ на́м Бо́г; зако́н и проро́ки на́с ра́ди посла́. Изво́лиша бо гре́шницы самовла́стием поги́бнути, непра́вды и безу́мия ра́ди, самовла́стни бо есмы́ добру́ и злу́, а́ще восхо́щем твори́ти благо́е и зло́е. А е́же раздели́ и́ма оте́ц име́ние, ре́кше, за́поведи и́ма преда́. И взе́м ме́нший сы́н, оты́де на страну́ дале́че. Иностра́ние, сказу́ет, о телеси́ попече́ние и по́хоти грехо́вныя. Старе́йший сы́н за́поведи прии́м, оправда́ся, а мнíй сы́н грехи́ творя́, удали́ся от Бо́га и изгуби́ доброде́тели, живы́й блу́дно. И бы́сть гла́д кре́пок на стране́ то́й – не гла́д хле́ба, но е́же не слы́шати словесе́ Бо́жия. И нача́ лиша́тися, е́же неприя́ти ча́сти святы́х честны́х Та́ин, и́же не боя́шеся Бо́га; а боя́щимся Бо́га, никогда́ же не́сть лише́ния. И ше́д, прилепи́ся ко еди́ному граждани́ну страны́ тоя́, – се́ же су́ть бе́си. И то́й посла́ его́ на село́ свое́ пасти́ сви́нии, ре́кше ины́х поуча́ти на зло́: разбо́ю, блуду́, клевете́, резоима́нию, пия́нству, братоненавиде́нию, злосе́рдию, и про́чим злы́м. Не и́мать же сы́тости грехолю́бец: в ма́ле наслади́вся, а во́ веки му́чен бу́дет. Та́ко бе́си чту́т чту́щия и́х. И в себе́ бы́в, рече́: коли́ко нае́мником у отца́ моего́ избыва́ют хле́бы, а́з же гла́дом ги́бну; но воста́в, иду́ ко отцу́ моему́ и реку́ ему́: о́тче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и не́смь уже́ досто́ин нарещи́ся сы́н тво́й, но сотвори́ мя я́ко еди́наго от нае́мник твои́х. И не то́кмо рече́, но и де́лом сотвори́. Сло́вом испове́дания невозмо́жно спасти́ся, де́лы не возсле́дующи. Пои́стинне рече́ евангели́ст, я́ко в себе́ прише́д. Егда́ у́бо согреша́ше, вне́ себе́ бя́ше. Аще бо кто́ ожесте́ет грехо́вными зло́бами, не бои́тся Бо́жия суда́, ни уче́ния внима́ет. Нае́мницы же су́ть оглаше́ннии. Егда́ бо в чи́н сыно́вень кто́ пости́гнет, пото́м же согреши́т, и ви́дя ху́ждьшия себе́ святы́х Та́ин наслажда́ющася, а себе́ вне́ це́ркве стоя́ща, тогда́ умили́вся, на покая́ние мы́слит. И еще́ ему́ дале́че су́щу, сре́те его́ оте́ц, и облобыза́ его́, и повеле́ рабо́м облещи́ его́ в пе́рвую оде́жду, и да́ти пе́рстень на́ руку его́, и сапози́ на́ ногу, и повеле́ закла́ти теле́ц упи́танный. Таково́ е́сть милосе́рдие Бо́жие: не судо́м бо жде́т гре́шники, но прие́млет ка́ющихся. А раби́ – иере́и су́ть. Пе́рвая оде́жда – очище́ние грехо́в. Пе́рстень – благода́ть Свята́го Ду́ха. А сапози́ – за́поведи ева́нгельския и уче́ния. Теле́ц упи́танный – причаще́ние, его́же ве́рнии прие́мше, со а́нгелы лику́ют. Бе́ же тогда́ старе́й сы́н на селе́. Толков. Село́ – зако́н имену́ется, его́же не отступа́ют пра́веднии, терпя́ще. Оба́че же се́ ди́вно, а́ще и пра́веден бе́ сы́н, но ропта́ше на отца́. Толи́ка е́сть Бо́жия благода́ть, я́ко же и пра́ведницы соблажня́ются о долготерпе́нии Бо́жии: не зави́дят бо гре́шных спасе́нию, но дивя́тся человеколю́бию Бо́жию. Дави́д бо глаго́лет: доко́ле гре́шницы восхва́лятся? И Иеремíя рече́: почто́ пу́ть гре́шных спе́ется? Насади́л я́ еси́ и укорени́шася. Что́ же рече́? Мне́ же еси́ ни козля́ти да́л, да со́ други бы свои́ми возвесели́лся. Толков. То́ глаго́ля пра́ведный сы́н, я́ко озлобля́емь е́смь, рече́, и не оста́вил еси́ поги́бнути, да бы́х прия́л осла́бу, но ве́сь живо́т озлобля́емь е́смь от гре́шник. Се́ святíи от туги́ се́рдца глаго́лаху. И рече́ оте́ц: ча́до, вся́ моя́, твоя́ су́ть, а твоя́ моя́. Се́й же бра́т тво́й ме́ртв бе́, и оживе́, изги́бл бе́, и обре́теся. Ме́ртва же, рече́, – рабо́тающа диа́волу язы́ки пога́ныя, неве́дущия Бо́га. А поги́бшими ве́рныя мни́т, и́же по креще́нии грехи́ мно́ги и непра́вды творя́т. А и́же обре́теся, ре́кше, пока́яся. И мы́ у́бо пока́емся, да спасе́мся, о Христе́ Иису́се Го́споде на́шем.

При́сно име́йте, бра́тие, в па́мяти де́нь сме́ртный. Мно́ги вчера́ с на́ми бы́вше челове́ки, ны́не же у́же не́сть и́х с на́ми: или́ к Бо́гу отше́дше, или́ боля́ще, и к сме́рти спе́юще. Мно́г же в на́с е́сть мяте́жь, и пла́чь о уме́рших. И мно́гажды ва́с моли́х о се́м, и еще́ молю́, е́же с похвале́нием и благотерпе́нием приима́ти ча́д ва́ших и сердобо́ль уме́ртвия. И не я́ко изгиба́ющия мне́ти, отходя́щия к Бо́гу, но па́че о себе́, во гресе́х живу́щих, попеце́мся. Аще бо ны́не не нака́жемся, да когда́ обрати́мся? Аще бра́тня сме́рть не умудри́т, да кто́ тя́ обрати́т к тому́? И а́ще ме́ртва ви́дя лежа́ща, не ока́еши си житие́, когда́ и́маши го́д умоли́ти Бо́га? Или́ когда́ вре́мя ти́ бу́дет пожи́ти в пра́вде и спасти́ ду́шу си́? Те́м молю́ вы, не без ума́ ни в пусто́ши бу́дите, ни а́ки безсме́ртни велича́йтеся: еди́н бо е́сть сме́ртный пу́ть, и еди́на ча́ша все́м, и еди́н ча́с го́рький, и еди́н коне́цъ – Бо́жий ме́чь. Сме́рть ни царя́ бои́тся, ни кня́зя обину́ется, ни святи́теля чти́т, ни седи́ны ми́лует, ни ю́ных щади́т, ни красоты́ во́зраста, ни мучи́теля бои́тся, ни хи́трыми глаго́лы увеща́ется, ни име́нием искупу́ется, но на вся́ ра́вно прихо́дит сме́рть. Дне́сь с на́ми бы́вше, а у́тре пре́жде на́с та́мо. Дне́сь лю́бяще ны́, а у́тре жа́лостно провожда́еми. Дне́сь в житии́, а у́тре во́ гробе. Дне́сь сла́вно благоуха́нием ма́жущеся, а у́тре смердя́ще. Дне́сь пита́ющеся и не́гуеми, а у́тре пла́чущеся. Их же мно́гажды и́щуще, и не ве́дяще уме́ртвия и́х, глаго́лем: где́ о́н сíй кня́зь, или́ оби́дливый судия́, или́ о́н ца́рь злы́й? И услы́шим я́ко уже́ преидо́ша она́мо. Ка́мо? Та́мо, иде́же Судия́ е́сть судия́м, Ца́рь Ве́чный и Пра́ведный, Еди́н все́м, и Безсме́ртный, все́м отдая́ по дело́м. Иде́же стра́х и тре́пет все́м бу́дет, и нелицеме́рный и пра́ведный су́д, иде́же ра́вно вси́ предста́нем: сла́внии и несла́внии, цари́ и кня́зи, бога́тии и ни́щии, раби́ и свобо́днии. Не бу́дет бо царе́м вели́чества, ни кня́зем вла́сти, ни судия́м лицеме́рия. Бы́в зде́ лю́т, а та́мо не поми́лован бу́дет; зде́ неми́лостив бы́сть, а та́мо зле́ му́чим бу́дет; зде́ упива́яйся, а та́мо возжада́ет и ка́пли воды́; зде́ оби́дети гото́в, а та́мо огне́м негаси́мым пали́м; зде́ кра́сныя ри́зы нося́, а та́мо на́г предста́нет; зде́ жде́т обраще́ния на́шего, та́мо же огню́ предае́т. Оле чу́до! Сме́ртная ча́ша страшна́ все́м, люби́ма же в беде́ су́щим. Житие́ ве́ка сего́ дра́го все́м, о́нем же ме́рзско бы́сть. Благослове́н Госпо́дь Бо́г творя́й вся́ на по́льзу все́м: не́сть бо зло́ сме́рть, но па́че скраще́ние животу́. Рече́ бо Иов пра́ведный: сме́рть му́жу поко́й е́сть. Умира́яй оста́вит вся́ зла́я жития́ сего́, и от гре́х премени́тся, и не приложи́т ктому́ зла́, и Бо́га не прогне́вает к тому́. Слы́шите смы́сленно, и внемли́те себе́ разу́мно: сме́рть пра́ведным поко́й е́сть, де́тем уте́ха, рабо́м почива́ние, тру́дным тишина́, должнико́м свобо́да, у́зником льго́та. Вся́ сия́ ко оправда́нию бу́дущия жи́зни. Аще бы не́ было сме́рти, то́ а́ки зве́ри са́ми бы себе́ изъя́ли. Аще бы не́ было пра́веднаго суда́ Бо́жия, и воздая́ния, и ве́чных му́к, не бы́ ча́яли спасе́ния. И а́ще бы не устраша́лися му́к, ника́ко же бы́хом от гре́х востягну́лися, и не бы́хом сотвори́ли пра́вды, и ве́ру бы́хом попра́ли, я́ко ослу́шницы. Ви́дите ли Христа́ Бо́га благода́ть и человеколю́бие? Вся́ на по́льзу сотвори́л е́сть на́м. Аще у́мрет пра́ведный, ра́дуяся и́дет, ча́я мзду́ прия́ти. И а́ще гре́шник у́мрет, и о то́м не скорби́, приобре́те бо себе́ я́коже изво́ли непра́вды де́яти. Аще бы́хом зде́ безсме́ртни бы́ли, то́ пои́стине пла́кали бы́хом по уме́рших. Аще ли же вси́ прехо́дим от жития́ сего́, да ко́ждо на́с о себе́ пла́чем, и пока́емся о свои́х согреше́ниих. Не ви́дите ли, ка́ко уме́рших провожда́ем с пе́сньми и пе́нии, и с фимиа́мом, и со свеща́ми по ни́х и́дем, образу́юще, я́ко те́мнаго избы́вше жития́, и к све́ту и́стинному отыдо́ша. И на восто́к о́бразом погреба́ем, прозна́менающе ме́ртвым воста́ние. Те́м же не скорби́те, бра́тие, по уме́рших, я́ко неве́рнии, не иму́щии наде́жды воскресе́ния: тíи бо пои́стинне пла́чут по уме́рших, я́ко изгибо́ша неве́рием. Мы́ же Христа́ послу́шаем, и ве́руем я́ко прии́дет ча́с, егда́ ме́ртвии воскре́снут, и гла́с Сы́на Бо́жия услы́шат, и, услы́шавше, оживу́т, и не́бо и земля́ обнови́тся. Те́м же ве́руйте: воста́ти бо и́мут ме́ртвии, да не мо́жем ве́рнии неве́рным подража́ти. Не раздира́ем ри́з на́ших, но па́че ду́шу смири́м, и на́с бо та́яжде ча́ша жде́т. И не бие́м в пе́рси, да не уподо́бимся е́ллином. Не терза́ем вла́с главы́ своея́, да не осрами́м Главы́ на́шея – Христа́. И не мно́ги дни́ пла́чем, да не не ве́ровати на́чнем воскресе́нию. Да не изрече́м хулы́ язы́ком, да не сотвори́м па́кости ни себе́, ни ме́ртвым. Отъя́л ти́ сы́на Госпо́дь, поклони́ся Ему́, избра́вшему его́же созда́ и прии́мшему пло́д утро́бы нескве́рен, по Иову. Поклони́ся Творцу́ своему́, и похвали́ И, и принеси́ Ему́ же́ртву непоро́чну, я́ко же дре́вле Авраа́м Исаа́ка, и не поропщи́ я́ко Зижди́тель прия́т, и не похули́ ника́коже, но бу́ди я́ко Авраа́м. Бра́та ли погре́б? Поклони́ся Христу́ взе́мшему и́, я́ко Са́м тебе́ ра́ди Челове́к бы́сть, и сме́рти вкуси́. Младе́нца ли отда́си? Поклони́ся Христу́, Иже младе́нец бы́сть тебе́ ра́ди. Раба́ ли отда́си? Поклони́ся Христу́, тебе́ ра́ди ра́бий о́браз прии́мшему. Единоча́даго ли еси́ погре́б сы́на? Поклони́ся Христу́, и помяни́, я́ко тебе́ ра́ди Бо́г Единоча́даго Своего́ Сы́на на сме́рть предаде́. Деви́цу ли во обруче́нии су́щую преда́си? То́ похвали́ Бо́га, да на тя́ не прогне́вается Госпо́дь, и и́ны во́змет. Подру́жие ли проводи́ де́тем ма́терь до́ гроба? Просла́ви Бо́га, и укрепи́ся, и не скорби́ о то́м, пома́ле и ты́ та́мо же по́йдеши. Что́ се́ твори́ши, о челове́че? Почто́ томи́шися печа́лию без ума́? Не ви́диши ли, ко́ль бе́дно преше́ствие от жития́ сего́ все́х на́с жде́т, и ко́ль тя́жек е́сть сме́ртный пу́ть? Но вси́ по не́м по́йдем. О, челове́че, оста́ви по уме́рших пла́кати и са́м ко исхо́ду гото́вися. Рече́но бо е́сть: не изба́вит бра́т бра́та, ни оте́ц сы́на, ни сы́н отца́. Кто́ е́сть челове́к, и́же поживе́т и не у́зрит сме́рти? Или́ кто́ изба́вит ду́шу свою́ из руки́ а́довы? Благослове́н Госпо́дь Бо́г, творя́й ди́вная и пресла́вная чудеса́. Что́ е́сть челове́к? Ви́дим бы́сть все́ми, в ма́ле же часе́ неви́дим бы́сть, по́йде еди́н в ве́чный пу́ть, в о́нь же поити́ все́м на́м. Те́мже оста́нитеся пла́чуще, бо́йтеся и гото́ви твори́теся. Цари́ и кня́зи, не велича́йтеся, ви́ждьте уме́ршаго, и́же зде́ гро́зен все́м и стра́шен бы́сть, та́мо же веде́тся зле́ осужде́н, я́ко еди́н от убо́гих. Его́же боя́шася вчера́, ны́не же са́м трепе́щет ве́сь, и бои́тся, и, ви́дя вла́сти а́нгельския стра́шны, испаде́ ве́сь. Ви́де себе́ отве́т стра́шный и гро́зный, бои́тся, дивя́ся и мы́сля: где́ вели́чие ца́рское и князе́й вла́сти? Се́ ни вочто́же вся́ бы́ша. Се́ вла́сть и́стинная. Се́ о́брази стра́шнии. Се́ безсме́ртнии во́и. О, бра́тие, мно́га тре́ба на́м моли́твы, и исправле́ния, и де́ла до́брая, и посо́бницы мно́зи, и мно́га заступле́ния, о возду́шном доправле́нии. Аще бо ны́не случи́тся идти́ во и́н гра́д, и ту́ проводя́щих тре́буем, а та́мо бо́льши си́х, ка́ко мо́жем мину́ти старе́йшинства вла́сти, и возду́шныя мздои́мцы, и мытари́ злы́я бе́сы? До́брый пу́тник с на́ми, – смире́ние и покоре́ние, любы́, ми́р, ми́лостыня, чистота́, сле́зы, покая́ние, – та́ мо́гут на́с без па́кости проводи́ти в небе́сная врата́, и соблюсти́ на́с до ту́ду. Те́мже, бра́тие, гото́вимся пре́жде, да не са́ми себе́ в му́ку вве́ржем. Житие́ бо на́ше кра́тко, и коне́ц бли́з е́сть, а та́мо ве́к конца́ не имы́й. Стра́х мно́г, а избавля́ющаго не́сть. О, люби́мии, доко́ле в телеси́ жи́вы есмы́, изы́дем у́бо в гро́бы, да ви́дим пустому́ на́шему житию́ где́ е́сть жили́ще, и что́ вма́ле быва́ет на́м? И не прельща́ем себе́. Ви́дите ли, ка́ко те́ло на́ше смердя́ще червьми́ ядо́мо раста́яся, и оголе́ша ко́сти? Ви́девше же то́ испра́вимся, и попеце́мся собо́ю смотря́ще добро́ты во гробе́х. Испыта́йте у́бо, вельмо́жи и судии́, и убо́йтеся Бо́га. Не милосе́рдии, и жестосе́рдии, велича́вии, и скупíи, прииди́те и ви́дите, ка́ко разсыпа́емся? Смотри́те во гробе́х, и ви́дите иногда́ бы́вшаго царя́, или́ кня́зя в ко́стех. Ви́ждьте стра́шныя ви́ды избы́тка теле́снаго и позна́йте: кíй ца́рь е́сть, или́ кня́зь, и кíй во́ин, или́ воево́да, или́ ни́щ, или́ бога́т, кíй ли ю́н, или́ ста́р, кíй ли жидови́н, или́ му́рин, да в ко́стех мо́жеши ли позна́ти его́? Не вси́ ли пе́рсть, и пе́пел, и пра́х? И бы́вшая люби́ма, ны́не же гну́сна су́ть и смердя́ща. Вели́ка е́сть та́йна сия́ о на́с: бы́в на́м любо́вник, ны́не же его́ ужаса́яся зри́м. Пла́чем о не́м, а́ки о свое́м сро́днице, тле́нием же его́ и червьми́ мерзи́мся, и гнуша́емся а́ки пса́ смердя́ща: добро́та бо лица́ его́ почерне́, и о́чи я́снии растеко́стеся, и власы́ отпадо́ша, вы́я сокруши́ся, бо́рзый язы́к умолче́, ру́к добро́та распаде́ся, вели́чество те́ла раста́яся, и благоуха́ние на смерде́ние преложи́ся, ю́ность и вели́чество преста́. Сия́ же разуме́вше, бра́тие, ве́руйте воскресе́нию ме́ртвым: вси́ бо ме́ртвии воста́нут, и отвеща́ют о де́лех свои́х, и мзду́ восприи́мут проти́ву трудо́в свои́х. О то́м дни́ попеце́мся, егда́ Бо́г прии́дет суди́ти живы́м и ме́ртвым. Помы́сли у́бо, о челове́че, и бу́ди разумева́я, и́бо по сме́рти не́сть покая́ния: во а́де бо кто́ испове́сться? Никто́же. Аще и мно́го тогда́ воспла́чем, но никто́же избавля́яй на́с. Сего́ ра́ди блажи́м па́че умира́ющия младе́нцы. Те́мже, бра́тие, немози́те о ча́дех ва́ших пла́катися и пещи́ся, но о себе́ попече́ние име́йте: на́м бо сме́рть лю́то е́сть, младе́нцем же поко́й и спасе́ние. О че́м бо отве́т да́ти и́мут, ничто́же иску́са грехо́вна прие́мше? О, блаже́нных младе́нцев, блаже́нное почива́ние. О, сме́рть без истле́ния су́щих. О, коне́ц блаже́н, име́яй безконе́чную ра́дость о́ну. Что́ реко́ша тщи́вии? Единоча́дный ми́ о́трок, доброро́ден, и лице́м прекра́сен бя́ше: то́й бе́ насле́дник оте́честву, и ста́рости же́зл, свои́м и чужи́м люби́м, се́ же напра́сно восхище́н бы́сть, а́ки пти́ца от мое́ю руку́, и бы́в ви́дим все́м, ны́не же неви́дим бы́сть. Оста́вль бо, рече́, роди́вшаго и оты́де к Созда́вшему и́. Отлучи́ся утро́бы ма́терни и сни́де во гро́б земли́, ма́тере все́х. Ка́ко же сего́ не пла́чу, или́ ся не жа́лую, пове́ждь ми́? Еже не пла́кати отню́д, сего́ не глаго́лю у́бо, о челове́че, ни сего́ уставля́ю, е́же бы не пла́катися над ча́ды. Аще бы и ре́к, то не́мощная изглаго́лю: и а́з у́бо челове́к же, и от ма́тере рожде́н, и того́ же сы́й естества́, ви́дех о́тчее и ма́терне крича́ние, ви́дех печа́льнаго мо́ря смуще́ние и тугу́. Оле чу́до! Тече́т житие́ се́, и я́ко ло́жь глаго́лы его́. Помяни́, челове́че, терпе́ние Иовле, ка́ко де́тем и рабо́м его́, и вельбу́дом, и все́м и́же у него́ уме́ршим, ника́коже о се́м смяте́ся Иов, ни поскорбе́, и не поху́ли Бо́га, я́коже и́нии челове́цы, но укре́плься, и, па́д на зе́млю, кла́няшеся Влады́це, глаго́ля: а́з на́г роди́хся от ма́тере, на́г и оты́ти и́мам. Госпо́дь да́л е́сть, Госпо́дь и отъя́т. Яко го́де Го́сподеви, та́ко и бы́сть, бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но во ве́ки. Аз ра́б е́смь Сотво́ршему мя́, повину́юся, а не проти́влюся Ему́: изомро́ша бо де́ти моя́, а не погибо́ша. Кíй господи́н не владе́ет ста́дом свои́м? Се́ Па́стырь До́брый избра́ о́вцы Своя́ сия́, пома́ле у́бо и мы́ та́мо же бу́дем. О, ве́рнии, подража́ем сего́, и немно́го пла́чем, но я́ко же о Ла́заре Христо́с пла́кася: То́й бо да́л всему́ мíру уста́в пла́кания. Прослези́ся Он, Творе́ц все́й тва́ри, и Обла́даяй все́ми, хотя́ его́ возста́вити от ме́ртвых и на́с наказа́ти. Си́цевыми глаго́лы младе́нцы отвеща́ют к ро́ждьшим я́: не пла́читеся на́с, отцы́, отлучи́ бо на́с Христо́с Бо́г от ва́с, я́ко от тмы́ на све́т изыдо́хом, и ны́не в стране́ весе́лия есмы́, иде́же поко́й, и вся́ све́тла и боголю́бна, и све́т немерца́емый, и ра́дость неизрече́нная, иде́же не́сть труда́, ни сле́з, ни печа́ли, ни воздыха́ния. Те́мже, роди́телие, толи́ку че́сть слы́шавше, не пла́чите о на́с, я́ко от ну́жды в ра́дость преидо́хом. И в тле́нных ме́сто нетле́нная прия́хом, и со а́нгелы вку́пе Бо́га сла́вим, и о ва́с, гре́шных, мо́лимся Влады́це. Мы́ со избие́нными от Ирода младе́нцы, и со Иовлевыми сы́ны причте́ни бы́хом. Те́м не скорби́те о на́с, но пла́читеся о свое́м уме́ртвии, и ко отве́ту гото́витеся, а о на́с со Иовом та́ко возглаго́лите: Госпо́дь даде́, Госпо́дь и взя́т, я́коже го́де Го́сподеви, та́ко и бы́сть. Бу́ди и́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Вре́мя, бра́тие, прибли́жися спасе́ния на́шего: се́ покая́нию вре́мя приближа́ется, се́ днíе очище́ния душа́м и телесе́м на́шим. Се́ гла́с стра́шен изрека́емь Бо́жиими усты́ о стра́шном дни́, в о́ньже прии́дет с небесе́ пра́ведный Судия́, Христо́с Бо́г на́ш, возда́ти кому́ждо по дело́м его́, царе́м и князе́м, бога́тым и ни́щим, рабо́м и свобо́дным, оби́дящим и оби́димым, пра́в сотвори́ти су́д. Се́ бо любя́ ны́ Госпо́дь Бо́г на́ш, и жада́я на́шего спасе́ния, Са́м учи́т ны́, глаго́ля, кíим сло́вом вопро́сит на́с и ка́ко Ему́ отве́т дади́м. Вся́ко на́м Собо́ю прообразова́, стра́сть и сме́рть на́с ра́ди прия́т. Любя́ бо на́с и хотя́ ны́ сотвори́ти насле́дники Ца́рствия Своего́, вся́ я́же уго́дна Ему́ на́м прояви́. Того́ ра́ди дни́ по́стныя положи́, да ели́ко есмы́ во все́ ле́то согреши́м, мяту́щеся в жите́йских, то си́ми де́ньми очи́стимся, тружа́ющеся и постя́щеся, бде́нием и моли́твами к Бо́гу приближа́ющеся, покая́нием и слеза́ми грехи́ омыва́юще, ми́лостынею две́ри Ца́рствия отверза́юще, ми́р и любо́вь межу́ собо́ю иму́ще, воздыха́нием сердца́ смиря́ющеся, я́коже рече́ проро́к: раздери́те сердца́ ва́ша, а не ри́зы ва́ша. И па́ки Иса́иею прети́т, глаго́ля: а́ще в суде́х и сва́рех пости́теся? Не такова́го поста́ избра́х, глаго́лет Госпо́дь, но отве́рзем вся́к сою́з непра́вды, сло́во ропта́ния, отпуща́й ста́рыя рабо́тныя на свобо́ду, раздава́й а́лчущим хле́б тво́й, и ни́щия, не иму́щия кро́ва, введи́ в до́м сво́й, не оби́ди, не укра́ди, не зави́ди, и гне́ва не име́й ни на кого́же. Аще та́ко сотворите́, испо́лнятся вся́ проше́ния ва́ша, и возсия́ет во дне́х пра́вда ва́ша, и ра́достно Христо́ви предста́нете, егда́ прии́дет во сла́ве Свое́й со а́нгелы Свои́ми, и пред Ни́м ста́нет вся́к во́зраст во мгнове́нии о́ка. Аще бу́дет кого́ зве́рь растерза́л, или́ пти́цы разнесли́, или́ ры́бы раздроби́ли, – ни вла́с еди́н не поги́бнет от ни́х. Тогда́ разлучи́т я́ дру́г от дру́га, я́коже па́стырь разлуча́ет о́вцы от ко́злищ, и поста́вит о́вцы одесну́ю Себе́, а ко́злища ошу́юю. Сíи су́ть и́же одесну́ю: кро́тции и не иму́щии зло́бы, ми́лостивии, страннолю́бцы, миротво́рцы, братолю́бцы, больны́м посети́тели, вдова́м засту́пницы, скорбе́вшии по вся́ дни́ о гресе́х. А и́же ошу́юю, лю́тый отве́т услы́шати и́мут, и́же во вся́кой непра́вде дни́ своя́ проводи́ша, блудо́м, лжа́ми, клевета́ми, за́вистию, объяде́нием и пия́нством, татьбо́ю, гне́вом и осужде́нием, горды́нею и велича́нием, ску́постию, и жестосе́рдием, и немилосе́рдием. Якоже бога́тый о́н, не послу́шающе уче́ния, и о гресе́х, и о покая́нии нераде́ша, но во игра́х, и в питии́, и блуде́ все́ житие́ свое́ изжи́вше. Того́ ра́ди шу́яго стоя́ния осуди́шася, я́ко неми́лостивии и жестосе́рдии, те́м лю́т отве́т бу́дет. Пра́ведным су́щим, одесну́ю стоя́щим, рече́т Ца́рь: прииди́те, благослове́ннии Отца́ Моего́, насле́дуйте Ца́рствие небе́сное; прииди́те, сы́нове све́та, и Моего́ Ца́рствия насле́дницы; прииди́те, приими́те угото́ванное ва́м Ца́рствие. Алчна бо Мя́ накорми́сте, и жа́дна напои́сте, на́га оде́ясте, и про́чая, я́же во Ева́нгелии слы́шасте, вся́ сотвори́сте. А ошу́юю стоя́щим рече́т Ца́рь: отыди́те от Мене́ прокля́тии во о́гнь ве́чный, угото́ванный диа́волу и а́нгелом его́; отыди́те от Мене́ неми́лостивии, я́ко вы́ не поми́ловасте Мене́, та́ко и Аз не поми́лую ва́с; отыди́те, и восприими́те я́же са́ми угото́васте себе́, небрего́сте бо Моего́ спасе́ния. Якоже вы́ за́поведей и уче́ния Моего́ не послу́шасте, та́ко и Аз не послу́шаю гла́са пла́ча и рыда́ния ва́шего. Мне́ у́бо не послужи́сте, а́лчна Мя́ не накорми́сте, и жа́дна Мя́ не напои́сте, на́га Мя́ не оде́ясте, и про́чая, слуги́ и уго́дницы диа́воли, того́ бо во́лю сотвори́сте и сла́ву его́ прия́сте, и напита́стеся на земли́. Аз бо учи́х ва́с кни́гами, и не внима́сте, и чту́щим руга́стеся, и не пости́стеся, и ми́лостыни не твори́сте, того́ ра́ди ны́не глаго́лю ва́м: не ве́м ва́с, отыди́те от Мене́, прокля́тии, во о́гнь ве́чный, угото́ванный диа́волу и а́нгелом его́. Тогда́ оты́дут в му́ку ве́чную. Слы́шасте бра́тие, пра́ведным и гре́шным воздая́ния. Слы́шасте, како́в отве́т прии́мут, или́ каково́ осужде́ние прии́мут неми́лостивии, наси́лующии сироты́, и вдови́цы оби́дящии: та́мо бо не мо́жет помощи́ ни оте́ц сы́ну, ни сы́н отцу́, ни ма́терь дще́ри, ни дще́рь ма́тери, ни ра́б господи́ну, но вся́к по де́лом свои́м прии́мет, и отвеща́ет кíйждо о себе́. Того́ ра́ди потщи́мся ко́ждо о свое́м спасе́нии, не льсти́мся, телеси́ угожда́юще. Слы́шасте ли у́бо, какову́ сла́ву прие́млют ми́лостивии и миротво́рцы, воздержа́щии телеса́ своя́ от пусто́шных? Те́м же потщи́мся в по́ст сíй очи́стити душа и телеса́ своя́, ми́р и любо́вь между́ собо́ю иму́ще, да в доброде́тели воскресе́ния Христо́ва до́йдем, сла́вяще Святу́ю Тро́ицу, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Жела́ю люби́миче спасе́ния твоего́, те́мже и благослове́ние даю́ ти́. Ве́си бо сы́не и ча́до, Ду́хом рожде́нное, е́же вда́л ми́ Бо́г уче́ния тала́нт, да и́м ку́плю творю́, а не скры́ю в ле́ности. Прише́д бо Госпо́дь истя́жет от Мене́, гре́шнаго, на стра́шном Его́ суде́, а́ще и́м ны́не при́купа не сотворю́: лю́т су́д и зо́л отве́т бу́дет мне́. Тала́нт бо ми́ се́, е́же пещи́ся душа́ми ва́шими, и се́яти в сердца́ ва́ша Боже́ственное се́мя – свято́е уче́ние, те́рние же грехо́вное искореня́ти. Егда́ бо ви́жу вы́ в зако́не Госпо́дни ходя́ща, тогда́ ми се́рдце ра́дуется. Егда́ же ви́жу вы́ повеле́ния Госпо́дня преступа́юща, тогда́ печа́ль снеда́ет мя́. Се́ же пре́жде глаго́лах ти́, ча́до мое́ люби́мое, о зло́м пия́нстве, и ты́ не послу́шал еси́ того́. И ны́не стужи́х си́ о тебе́ вельми́, поне́же ви́жу тя́ во святы́я дни́ по́стныя пия́нством побежде́на. А сия́ дни́ даны́ христиа́ном на очище́ние грехо́в и на спасе́ние души́, а ты́ а́ки неве́рный пребыва́еши. Не ве́си ли, я́ко и в про́чия дни́ пия́нство христиа́ном отрече́но бы́сть? Пи́сано бо е́сть: я́ко пия́ницы Ца́рствия Бо́жия не насле́дят, но угото́вана бы́сть и́м му́ка ве́чная с прелюбоде́и, и со идолослужи́тели, и с разбо́йники; и ду́шу свою́ погуби́т пия́ница. Мно́зи бо и в пе́рвых ро́дех погибо́ша пия́нством: уго́дницы Бо́жии, и ца́рие ца́рства изри́нушася, святи́тели святи́тельство погуби́ша, си́льнии и хра́брии зле́ погибо́ша, бога́тии ни́щи бы́ша, здра́вии бо́льни быва́ху, многоле́тнии вско́ре умро́ша без Бо́жия суда́ напра́сно, а́ки уда́вленицы. Мно́зи бо пия́нством са́ми себе́ погубля́ют, безчи́сленно и́х до вре́мени све́та сего́ отыдо́ша, безвре́меннаго ра́ди запо́йства, и́м же су́д зо́л бу́дет. Да и вы́ бра́тие ве́сте, и́же кто́ ча́сто упива́ется, несоверше́н у́м е́сть в не́м. В пия́нстве бо ни жите́йских, ни душе́вных де́л правле́ния не́сть. Пия́нчивый ца́рь или кня́зь зе́млю пу́сту сотвори́т, непра́во су́дит, вла́стели суда́ му́дрость забыва́ют в питии́ мно́зе. Пия́нство прибы́ток губи́т и рабо́ты мно́ги твори́т. Пия́ный всегда́ би́тися гото́в, и сва́р с бра́тиею де́ет, и до́лг собира́ет, де́ло губи́т. Пия́нство к Це́ркви Бо́жии не пу́стит, пия́нство жены́ от муже́й отлуча́ет. Пия́нство поста́ не прие́млет. Пия́нство боле́зни предае́т, те́ла красоту́ губи́т. Трудова́та явля́ет, о́чию зра́к помрача́ет, нога́ма боле́знь твори́т, у́м отгоня́ет, от Бо́га отлуча́ет, и сме́рти предае́т, в негаси́мый о́гнь отсыла́ет. Се́ ве́дый, сы́не, преста́ни от зла́го пия́нства, молю́ тя́, не пíй до обе́да никогда́же, то́ бо не́мощь те́лу, а души́ па́губа, а́з бо о твое́м пия́нстве во мно́зе ско́рби. Ра́дость бо ми́ се́, а́ще бы ты́ оста́вил злы́й се́й нау́к. Па́че же, ча́до, не пíй во святы́й сíй по́ст и до Воскресе́ния Христо́ва, сíи бо днíе очище́ние на́м су́ть, да бы́ тя́ Госпо́дь прости́л, е́же еси́ Его́ прогне́вал, упива́яся досе́ле. О, ча́до, не упива́йся во святы́й се́й по́ст, се́ бо зло́ вельми́. Апо́столи бо не повеле́ша того́ ра́ди и святы́х па́мяти в по́ст де́яти, а вы́ бо́ле святы́х па́мяти свои́м утро́бам че́сть творите́, упива́ющеся во святы́й по́ст. Да вотще́ у́бо христиа́не имену́емся, а де́ла пога́нска твори́м. О, бра́тие, все́ в сла́ву Бо́га твори́те, да Госпо́дь просла́вит вы́ в Ца́рствии Свое́м, а зде́ здра́вие и че́сть, и ми́рен живо́т пода́ст ва́м Госпо́дь Бо́г на́ш, Ему́ же сла́ва, и че́сть, и держа́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Навы́кнем у́бо, бра́тие, ч'то е́сть и́же скверни́т челове́ка, да разсмотре́вше зла́я, отбе́гнем и́х. Ибо всегда́ в це́ркви ви́дим тако́в обы́чай от мно́гих обдержи́м, я́ко да бы то́чию в чи́стых ри́зах к це́ркви ити́, и ру́це бы и́м умы́ти, и уста́ измы́ти водо́ю, а о то́м ника́коже пеку́тся, ка́ко бы ду́шу чи́сту предпоста́вити пред Бо́гом, кроме́ вся́кой зло́бы. Се́ же у́бо глаго́лю не возбраня́я умыва́ти ру́к и у́ст, я́ко же подоба́ет. Не водо́ю же то́чию умыва́ти ру́це и уста́, но до́брыми де́лы. Нечистота́ бо е́сть ручна́я, не то́кмо искаля́ние, но и го́рши того́ е́сть сия́ нечистота́: грабле́ние, наси́лование, злодея́ние, татьба́, душегу́бство, бо́й. Скве́рна же усто́м, не к зубо́м, ни к десна́м приле́пльшаяся нечистота́, или́ хра́к го́рек, или́ сли́на у́тхлая, но сия́ го́рши того́ е́сть: лжа́, клевета́, хула́, оба́да, срамосло́вие, кощу́ны, пустосме́шие, глу́мное грохота́ние, сме́х, сва́р, оби́да, пусто́шныя бесе́ды, осужде́ние, бесо́вския пе́сни, ба́сни е́ллинския. Да а́ще у́бо све́си себе́ ничто́же от злы́х си́х де́л творя́ща, ни бесе́дующа ни оскверня́ющася нечистота́ми и́х, то́ иди́ к це́ркви, и приступи́ со упова́нием к Пречи́стым Та́йнам. Аще ли еси́ в таково́й нечистоте́ мно́го пребыва́еши, почто́ся труди́ши без ума́: водо́ю у́бо омыва́я ру́ки и язы́к, па́губную же и вре́дную вну́трь у́ду нося́ нечистоту́. Пове́ждь ми́, а́ще бы моты́ло или́ ка́л держа́ в руку́ своею́, то сме́л ли бы моли́тву твори́ти? И то́ у́бо вели́к вре́д е́сть ручна́я нечистота́. А нечистота́ душе́вная, сме́рть у́бо и поги́бель е́сть в не́й пребыва́ющим. И ты́ ка́ко у́бо в теле́сных нечистота́х сумня́ешися, в душе́вных же всегда́ Бо́га преоби́дя не стыди́шися? Что́ у́бо и ка́ко лзе́ моли́тися? Досто́ит у́бо душе́внаго гну́са не име́ти. Аще и в преступле́ние впаде́ши, и ты́ вско́ре очи́стися. А ка́ко и кíим о́бразом, а́з возвещу́ ти. Пла́чи и стони́ с покая́нием и́стинным, и испове́ждься от всего́ се́рдца своего́; да́й ми́лостыню по си́ле, и отвещава́й ко все́м ми́рно; не осужда́й и гне́ва не име́й ни на кого́ же, ни зла́ дру́гу не сотвори́; не зави́ди, не укра́ди, не наси́луй никого́ же. Со все́ми же любо́вь нелицеме́рну име́й: то́ те́м язы́к, и уста́, и ру́це умы́еши. Да не па́че Бо́га прогне́ваеши, е́же моли́тися зло́бу имы́й. Рцы́ ми: а́ще бы кто́ моты́льными рука́ми держа́л тя́ по́ нозе моля́, не то́чию бы еси́ его́ не послу́шал, но и отри́нул бы его́. Да ка́ко у́бо ны́не ты́ дерза́еши тако́в сы́й приступи́ти к Бо́гу не очи́стився? Са́м бо Госпо́дь рече́, а́ще не очи́стив со́вести душе́вныя и теле́сныя, и мно́гу моли́тву сотвори́ши, не послу́шаю тебе́: не плотьска́я бо нечистота́, но душе́вная скве́рна сме́рть и па́губа. И па́ки рече́ Госпо́дь: от слове́с свои́х оправди́шися, и словесы́ свои́ми осу́дишися. Слы́шал ли еси́ апо́стола Па́вла глаго́люща? Хощу́ у́бо на вся́ком ме́сте муже́м моли́тися преподо́бнеи воздева́юще ру́це свои́, кроме́ вся́каго гне́ва и помышле́ний злы́х. Та́ко же и жены́ не во украше́нии ри́з блу́дных, ни во умышле́нии умыва́ний лица́, но во служе́нии мно́зе, со смире́нием и покоре́нием ка́ющеся, моли́тися Бо́гу. Вся́ прежерече́нная де́ла до́брая творя́ще без гне́ва и без по́мысла зла́, во устрое́нии ле́пом, с гове́нием, и целому́дрием, да украша́ются де́лы благи́ми: а не зла́том, ни сребро́м, ни многоце́нными ри́зами, ни би́сером. Но я́коже подоба́ет жена́м бы́ти, обещава́ющимся благоче́стию, и де́лы благи́ми безмо́лвию да уча́тся с покоре́нием. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́м, ами́нь.

Рече́ Госпо́дь: а́ще оставля́ете челове́ком согреше́ния и́х, и ва́м оста́вит Оте́ц ва́ш Небе́сный согреше́ния ва́ша; а́ще ли не оста́вите зло́ творя́щим согреше́ния и́х, не оста́вятся и ва́м согреше́ния ва́ша. Си́ми бо все́ми Госпо́дь Бо́г я́ко чадолюби́вый Оте́ц учи́т на́с, да бы́хом спасли́ся. И вельми́ возлюби́ на́с, па́че не́жели ма́терь младе́нца. Помы́слим у́бо, бра́тие, ко́ль мно́го согреша́ем, и без числа́ непра́вды твори́м, а Он терпи́т, и милосе́рдует. Аще у́бо коего́ дни́ пред Бо́гом согреше́ния сотвори́м, да разуме́ем у́бо долготерпе́ние Бо́жие. О, челове́че, а́ще реку́ ти: да́й убо́гим пи́щу и одея́ние? И ты́ рече́ши: себе́ ми тре́бе. Аще ли реку́ ти: пости́ся и бо́др бу́ди? И ты́ рече́ши: не́мощно ми́ те́ло. Аще ли реку́ ти: не име́й гне́ва, и зла́ за зло́ не воздава́й, чужи́х грехо́в не пыта́й. И что́ проти́ву сему́ отвеща́ти и́маши? Ни те́ла бо зде́ утруди́ти и́маши, ни име́ния дая́ти, ни пути́ до́лга ше́ствовати, ни ми́лостыни дая́ти. Но моли́ Бо́га за творя́щия зло́, да Госпо́дь Бо́г и твоя́ оста́вит согреше́ния. Аще ли не оставля́еши злотворя́щим согреше́ния, не мо́жеши спасти́ся. Якоже бо ко́рень доброде́тели – любо́вь, та́ко все́м зло́бам ко́рень е́сть вражда́. Испе́рва бо рече́ Госпо́дь по Ада́мли согреше́нии: положу́ вражду́ между́ диа́волом и челове́ки. Мно́зи бо любо́вь и́мут ко диа́волу и его́ во́лю творя́т, а со челове́ки вражду́ют. О, бра́тие, а́ще мо́лимся Бо́гу, а зло́бы не оста́вим, то льсти́мся. Ка́ко мо́лимся, глаголюще: Отче на́ш Иже еси́ на небесе́х, оста́ви на́м до́лги на́ша, я́коже и мы́ оставля́ем должнико́м на́шим? О, челове́че, глаго́леши не оста́вя бра́тня согреше́ния, лже́ши Бо́гу. Са́м бо Госпо́дь рече́: а́ще оста́вите, и Аз оста́влю ва́м. Вы́ бо са́ми человеколю́бия ме́ру уставля́ете, глаго́люще: оста́ви на́м Го́споди, я́ко и мы́ оставля́ем. Слы́ши проро́ка глаго́люща: а́ще беззако́ния на́зриши Го́споди, Го́споди, кто́ постои́т? О, челове́че, ви́ждь, ка́ко са́м ся́ связу́еши словесы́ свои́ми, не отдая́ злотворя́щим, са́м не прии́меши от Бо́га грехо́м свои́м отда́ния, и ника́ко же мо́жеши спасти́ся? Смотри́ ты́, о челове́че, е́же Пе́тр ко Иису́сови вопроша́я, глаго́лаше: коли́ко, Го́споди, оста́влю злотворя́щим, седми́жды ли́? Госпо́дь же рече́ к нему́: а́ще и до седми́десять кра́т седмери́цею дне́м согреши́т челове́к, и рече́т ти́ – ка́юся, – прости́ его́. Вся́к бо проща́яй проще́н бу́дет, и поми́луяй поми́лован бу́дет. О, ве́рнии, не име́ем на мно́ги дни́ зло́бы, лю́т бо е́сть су́д. Аще в бо́рзе сотвори́ши проще́ние пока́явся, вско́ре проще́ние и от Бо́га прии́меши, а́ще ли на до́лги дни́ гне́ваешися, поги́бель е́сть души́. И а́ще кто́ и муче́ние восприи́мет Го́спода ра́ди, а гне́в имы́й, неприя́тен е́сть Бо́гу злосе́рдия ра́ди. Аще кто́ и чудеса́ твори́т, а гне́ва не оста́нет, все́ без успе́ха е́сть. Аще кто́ в такове́ зле́ умрет, то го́рши жидо́в и ерети́к осу́дится: преслу́ша бо за́поведь Бо́жию. Гневли́вый бо и зави́дливый го́рши ра́тника е́сть, подо́бен о́бразу змии́ну, вражду́ет бо, и не известву́ет, ходя́ и воста́я и лега́я, змíин я́д в се́рдцы свое́м кры́ет, и не мо́жет проще́ния прия́ти, и не успе́ет ника́ко же к доброде́тели. Ни де́вство бо, ни по́ст, ни сле́зы, ни моли́твы, ни ми́лостыни, ни да́рове гневли́ваго неприя́тны Го́сподеви. Аще, – рече́, – принесе́ши да́р тво́й ко олтарю́, а име́еши зло́бу, ше́д пе́рвие смири́ся с сопе́рником свои́м, тогда́ прия́тен бу́дет да́р тво́й. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́м, ами́нь.

Разу́мно и смы́сленно послу́шайте, бра́тие, о святе́м се́м посте́. Проро́к бо глаго́лет о поще́нии: во́ время прия́тно послу́шах тебе́, и в де́нь спасе́ния помого́х ти́. Се́ ны́не наста́ вре́мя прия́тно, се́ прибли́жися де́нь спасе́ния, святы́й се́й вели́кий по́ст честны́й, прообразова́нный от Бо́га, в о́ньже входя́ще очи́стим душа́ и телеса́ от вся́каго зла́. Сíи бо дни́ очище́ния су́ть: от сва́ра и гне́ва, лжи́ и клеветы́, за́висти и татьбы́, осужде́ния и пия́нства, блуда́ и объяде́ния. Вся́ та́, бра́тие, зла́я сотворе́ния отве́ргше, восприи́мем и́стинное покая́ние, да прибли́жимся к Бо́гу, ча́стыми моли́твами, слеза́ми и ми́лостынею; да омы́ем прегреше́ния на́ша, не челове́ком похвалу́ явля́юще поще́ния на́шего, но Бо́гу ве́дущему вся́. Десяти́на бо всего́ ле́та се́й по́ст е́сть, да поне́ ту́ ча́сть отдади́м Бо́гу. Аще ли пития́ и яде́ния мно́га, и всегда́ сва́ра, и тя́жбы, и гне́ва, и всея́ про́чия зло́бы, не оста́немся, то́ ка́ко мо́жем отда́ние грехо́м прия́ти? Но слы́шим, что́ рече́ евангели́ст? Рече́ Госпо́дь: а́ще отпу́стите челове́ком согреше́ния и́х, отпу́стит и ва́м Оте́ц ва́ш Небе́сный прегреше́ния ва́ша. Высо́ко и стра́шно сло́во: на саме́х на́с вла́сть полага́ет: а́ще, рече́, отпу́стите, и отпу́стится ва́м; и а́ще поми́луеши, поми́лован бу́деши; не осужда́й, не осужде́н бу́деши. Бо́г сотвори́л тебе́ самовла́стна, о челове́че, оправда́тися, или́ осуди́тися, я́коже изво́лиши. Егда́ же постите́ся, не бу́дите дря́хли, я́коже лицеме́ри, и не осужда́йте никого́ же: мно́зи бо я́ве согреши́ша, а о́тай вельми́ пока́яшася. И ты́ у́бо, люби́миче, постя́ся, печа́луй о себе́, и то́кмо свои́ грехи́ во уме́ име́й. Не уныва́й, но умы́й лице́ свое́, да не яви́шися челове́ком постя́ся. А егда́ ми́лостыню твори́ши, то не я́ве челове́ком дава́й, да не погуби́ши мзды́ своея́ тщесла́вием. Угото́вим у́бо себе́, бра́тие, на прия́тие свята́го и честна́го поста́. Якоже бо кто́ хотя́ бра́к че́стен сотвори́ти, то гото́вит до́м сво́й и вся́ я́же в не́м че́стна твори́т. Та́ко и мы́ угото́вим себе́ на прия́тие поста́ с ра́достию, а не уны́нием опеча́лимся, да в ма́лое се́ вре́мя омы́вше грехи́, чи́сти во о́ном ве́це яви́мся. Аще ли кто́ от на́с не предвари́т зде́ очи́ститися покая́нием, и поще́нием, и ми́лостынею, то изгна́н бу́дет во́н, я́коже о́н и́же скве́рны ри́зы нося́й, и свя́зани ру́це и но́зе ему́. Та́мо бо никто́ же мо́жет помощи́ никому́ же, но ра́вно вси́ предста́нем Судии́ пра́ведному: ца́рие и кня́зи, бога́тии и ни́щии, свобо́днии и рабо́тнии, и вся́к по де́лом свои́м прии́мет. Те́м же потщи́мся, бра́тие, сотвори́ти на́м повеле́нное Бо́гом. Не́сть бо тя́жко гне́в попра́ти и за́висть; не́сть труда́ а́лчнаго накорми́ти, на́га оде́яти, стра́нна прия́ти. Са́м бо Госпо́дь рече́: а́ще добро́ сотвори́сте еди́ному от ма́лых си́х бра́тий Мои́х, то́ Мне́ сотвори́сте. Са́м бо с небесе́ на зе́млю прии́де, и в нищету́ облече́ся, хотя́ устра́ншияся от Него́, в пе́рвое Ца́рство ввести́, из него́ же есмы́ испа́ли невоздержа́нием. Проти́ву боле́зни исцеле́ние положи́ – святы́й вели́кий се́й по́ст. Пе́рвие пости́ся Моисе́й со́рок днíй, и того́ ра́ди с Бо́гом бесе́дова лице́м к Лицу́, и просвети́ся лице́ его́ от сла́вы Бо́жия, я́ко со́лнце, и невозмо́жно бе́ зре́ти никому́ же на́нь. И па́ки пости́ся Илия́, со́рок днíй, и до ны́не жи́в е́сть, на колесни́це о́гненней взя́т бы́сть на не́бо. Та́ко же инíи мно́зи пости́шася, вели́кая соде́яша чудеса́. Последи́ же Са́м Госпо́дь Бо́г на́ш пости́ся со́рок днíй, на́м по́ст прообразу́я, побе́ду дая́ на враги́, си́м показу́я очища́ти душа́ и телеса́ на́ша. Те́м и мы́, бра́тие, потщи́мся подо́бни бы́ти святы́м поще́нием, и моли́твами, и чистото́ю: по́ст бо те́ло очища́ет, а ду́шу спаса́ет, и на не́бо возво́дит. Не хотя́й бо сме́рти гре́шником, но па́че спасе́ния на́шего хотя́й Христо́с учи́т ны́, глаго́ля: не скрыва́йте име́ния ва́шего на земли́, иде́же че́рвие ядя́т и тля́ тли́т, и та́тие кра́дут; но скрыва́йте сокро́вище ва́ше на небесе́х, ре́кше: изли́шняя ва́ша дади́те не иму́щим, то́ мни́те я́ко на небесе́х скры́ете. Те́м поревну́ем святы́м, и́же посто́м и до́брыми де́лы спасли́ся. Те́ми бо и Госпо́дь Бо́г на́ш и́мать осуди́ти ны́, рекíй, я́ко сíи пости́лися, и пра́вду твори́ли, вы́ же почто́ та́ко не сотвори́сте? Ни́, бра́тие, не бу́ди на́м то́ слы́шати. Но да услы́шим гла́с Госпо́день, глаго́лющь: прииди́те, благослове́ннии, Отца́ Моего́. Прииди́те, сы́нове Све́та, алка́вшии и жада́вшии Мене́ ра́ди. Прииди́те, приими́те угото́ванное ва́м Ца́рство небе́сное искони́ ве́ка. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

До́браго и поле́знаго поста́ тече́ние приспе́, не поскорби́м, ни облени́мся, бра́тие, ниже́ да небреже́м о пре́данных на́м за́поведех от святы́х апо́стол и от святы́х оте́ц. Не наче́ный бо до́бре, но и сконча́в, – то́й иску́сен е́сть и ве́рен подви́жник. Все́х бо на́ми твори́мых благи́х де́л, Бо́г не нача́ла, но конца́ зри́т. Те́м же и глаго́лаше: никто́ же возложи́в ру́ку на ра́ло, и зря́ вспя́ть, упра́влен е́сть в Ца́рство. И па́ки рече́: челове́к, ка́яйся грехо́в свои́х, и па́ки та́яжде творя́й, моли́тву его́ кто́ услы́шит? И что́ по́льзова смире́ние его́? Глаго́лет же вели́кий Васи́лий: челове́к, и́же в поспеше́нии бы́в до́брых де́л, и па́ки обрати́тся на пе́рвый о́браз, не то́кмо тру́д сво́й погуби́т, но и тяжча́йшее осужде́ние прии́мет: не ле́т бо число́м покая́ние разсужда́ется, но предложе́нием души́. Что́ вы́сишися, о убо́гий челове́че, ка́л сы́й и гно́й? Что́ дме́шися и вы́ше о́блак вы́сишися? Помы́сли соста́в сво́й, я́ко земля́ еси́ и па́ки в зе́млю по́йдеши. Потщи́мся, бра́тие, во́ время се́ о душа́х на́ших, не облени́мся, но всегда́ сме́ртный ча́с помина́ем. Что́ бо челове́к? Ничто́же е́сть, но сте́нь, и пе́пел, смра́д, и ка́л, и че́рвь: бога́тый, благоро́дный, си́льный, го́рдый, напра́сный, во еди́н ча́с овча́те кротча́е лежа́, и оты́де лежа́й а́ки неяви́вся. Держа́й держи́мь быва́ет, роди́выйся а́ки не роди́вся. Вяжа́й вя́жемь быва́ет, и ведо́мь быва́ет а́ки осу́женик. Не глаго́ли: ю́н е́смь, наслажду́ся жития́ сего́, упита́юся в мíре се́м, угожду́ те́лу, и пото́м пока́юся душе́ю; человеколю́бец бо е́сть Бо́г, вся́ко сотвори́т мне́ проще́ние? Вси́ у́бо то́ ве́мы, я́ко Бо́г человеколю́бец е́сть, па́че же к ка́ющимся. Кто́ же ли е́сть, и́же бы ти́ поручи́лся на соверше́ние во́зраста, или́ до ста́рости, или́ поне́ до у́тра? Но до́ндеже о си́х помышля́еши, дне́сь, лю́бо зау́тра, напра́сно восхи́тят ду́шу твою́ Боже́ственнии посека́тели, нема́лою по́мощию ти́ от ю́ности бы́вшии. И по возду́ху и́дут, иде́же стоя́т проти́вных толпы́, го́рции на́ши клеветаре́ве, лю́тии мытаре́ве, и словополо́жницы, и мытосло́вцы, совокупля́юще и клеве́щуще, пыта́юще, и принося́ще на́ша грехи́ и рукописа́ния, я́же в ю́ности и я́же в ста́рости, во́льныя же и нево́льныя, по́мыслы и де́ла. Мно́г стра́х, и мно́г тре́пет, и не исповеди́ма беда́, я́же ви́дит душа́ та́мо, и́же без покая́ния жи́вшаго, я́же от безчи́сленнаго мно́жества вра́г на́ших возбраня́ема и попира́ема, и оклевета́ема, да не взы́дет на́ небо, и да не ви́дит све́та живы́х. Мы́ же па́ки тогда́ ме́ртвое те́ло погреба́юще, я́ко стра́нно чу́до от своего́ до́му изне́сше, ко́ гробу несе́м со тща́нием уме́ршаго. Ту́ па́ки ви́дим и́ну стра́шну и вели́ку та́йну, ви́дяще и́ная мертвецы́ ма́лыя и вели́кия, мучи́тели и рабы́ вся́ пе́пел бы́вша: еди́н пра́х, еди́н смра́д, че́рвь, и че́рнь, я́ко же ю́ныя, та́ко же и ста́рыя. Мно́гажды же и́х ви́дяще во гробе́х растле́вша и гни́лы лежа́ща, дру́г дру́гу пе́рстом указу́юще, глаго́лем: се́ о́нсица ца́рь, а се́й воево́да, а се́й мучи́тель; се́й е́сть о́н сего́ вну́к и сия́ е́сть о́н сего́ дщи́; а се́й е́сть крася́щийся, а сия́ е́сть гордя́щаяся деви́ца. Сия́ мно́жицею на́ гробе с воздыха́нием и слеза́ми ходя́ще и ви́дяще, по и́стине, вели́кую и стра́шную та́йну: ви́дяще, я́ко во́зраст та́мо разруши́ся; ви́дяще, я́ко вся́ко благоле́пие, и лица́ добро́та помрачи́ся; ви́дяще, я́ко вся́ка вла́сть и вели́чество, и вся́ко княже́ние и мучи́тельство премолче́; ви́дяще, я́ко вся́ суета́ мирска́я, и тща́ние убо́гих челове́к преста́. В ча́с то́й пла́чем, и ужаса́емся, а отше́д, па́ки та́яжде твори́м, и па́че си́х. Сия́ ви́дяще и слы́шаще, и во вся́ дни́ помышля́юще, ю́ноты и де́вы, не прельща́йтеся в ю́ности ва́шей, ста́рости ожида́юще. Ибо вси́ тíи, и́х же мно́гажды ви́дяще во гробе́х лежа́ща, и изгни́вша, си́це я́коже и мы́, иногда́ велича́хуся, и крася́хуся, и жите́йскими сластьми́ наслажда́ющеся, своего́ спасе́ния преоби́девше, но я́коже ви́дим, в ка́л и гно́й, и смра́д та́ вся́ преидо́ша. Про́чее, возлю́бленная моя́ ча́да, не льсти́теся, но от отше́дших и во гробе́х лежа́щих научи́теся, и уцелому́дритеся, и в ю́ности ва́шей не облени́теся про́мысл сотвори́ти о спасе́нии ду́ш ва́ших. Почто́ вре́мя погубля́ете, ста́рости ожида́юще? Попецы́теся в ю́ности, да не по́жнет ва́с сме́рть без плода́. Егда́ еси́ в ю́ности твое́й и в си́ле, поскорби́ о свое́й души́, до́ндеже греха́ нача́ток и́маши. В ста́рости ли хо́щеши пещи́ся о гресе́х, или́ о зло́м обы́чаи состаре́вшемся с тобо́ю? Иже в ста́рости целому́дрие, то́ не чре́дство, но неи́стовству не́мощь: ме́ртв бо никто́ же венча́ется, и никто́ же оправди́тся не́мощи ра́ди злы́. Разуме́й и от садо́в я́же о тебе́: дре́во, егда́ бу́дет мла́до кри́во, то́ невели́ку ну́жду прии́меши исправля́я е́. Аще же его́ устаре́вшася у́зриши кри́ва, то уже́ не испра́вится. Та́ко и ты́, в ю́ности мно́го скорбя́ о спасе́нии души́ своея́, та́ко и до ста́рости до́йдеши пеку́щися. Те́м же в ю́ности свое́й обрати́ся, и пока́йся, и испове́ждься, и потщи́ся навы́кнути обы́чаю добру́, да обря́щеши поко́й в ста́рости. Це́ркви Бо́жия не оставля́й, па́че же во святы́я дни́ сия́ по́стныя приходи́, да сподо́бишися пречи́стаго Те́ла и Кро́ве Христа́ Бо́га на́шего, да прича́стницы бу́дем Ца́рствия Его́, сла́вяще Святу́ю Тро́ицу, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́м, ами́нь.

Мно́гу печа́ль и́мам в се́рдце свое́м ва́с ра́ди, ча́да моя́, поне́же ви́жу вы́ ника́коже премени́вшася от де́л свои́х неподо́бных. Не та́ко бо скорби́т ма́ти, ви́дящи ча́да своя́ боля́ща, я́коже а́з гре́шный оте́ц ва́ш, ви́дя ва́с, ча́да своя́, боля́ща беззако́нными де́лы. Мно́гажды бо глаго́лах ва́м, хотя́ отвлещи́ ва́с от злы́х обы́чаев ва́ших, но николи́же ви́жду вы́ преме́ньшася. Аще кто́ от ва́с разбо́йник, разбо́я не оста́ет; а́ще кто́ кра́дет, татьбы́ не оста́ет; а́ще кто́ не́нависть к дру́гу и́мать, вражду́я не почива́ет; а́ще ли кто́ восхища́я и гра́бя, не насы́тится; а́ще ли кто́ ре́зы е́млет, не преста́ет; а́ще ли кто́ любы́ де́я, прелюбоде́йства не отлуча́ется. То́ ка́ко уте́шуся, ви́дя вы́ о́т Бога отлу́чьшася и удали́вшася от до́брых де́л? Ка́ко обра́дуюся, се́яв до́брое се́мя в сердца́ ва́ша, Боже́ственнаго Писа́ния словеса́, и николи́же ва́с ви́жу прозя́бша и плода́ добра́ породи́вша? Но молю́ вы́, бра́тие и сы́нове, преста́ните от уны́ния, и обнови́теся до́брым обновле́нием, преста́ните зла́я творя́ще, убо́йтеся Сотво́ршаго вы́, вострепещи́те суда́ стра́шнаго. К Кому́ гряде́м, и к Кому́ приближа́емся отходя́ще све́та сего́? Что́ рече́м и что́ отвеща́ем? Стра́шно бо е́сть, ча́да, впа́сти в ру́це Бо́га жи́ва! Или́ не ви́дим, что́ в се́м житии́ прииде́ на ны́? И еще́ каковы́ о́т Бога на себе́ ка́зни не приведо́хом? Не плене́на ли бы́сть земля́ на́ша, и не взя́ти ли бы́ша гра́ды на́ша? Отцы́ же и бра́тия на́ша, не вско́ре ли тру́пием на́ землю падо́ша? Жены́ же и ча́да на́ша не веде́ны ли бы́ша в пле́н, в чужíя зе́мли? А оста́вшияся, не порабоще́ни ли бы́хом от иноплеме́нник? Се́ уже́ ко сту́ ле́т приближа́емся, томле́ния, и му́ки, и да́ни тя́жки на ны́ не престаю́т; гла́ды же и мо́рове не то́кмо на́м, но и ското́м на́шим нахо́дят. В сла́дость хле́ба своего́ изъя́сти не мо́жем, воздыха́ние на́ше и печа́ль су́шит ко́сти на́ша. Кто́ же ны́ до сего́ доведе́? Ве́сте и са́ми, что́ на́ше беззако́ние и греси́, на́ше непослуша́ние и непокоре́ние. Молю́ вы, бра́тие, вни́дите в ра́зумы ва́ша ко́ждо ва́с, и узри́те серде́чныма очи́ма де́ла ва́ша зла́я, возненави́дите и отве́ржите и́х от себе́, и к покая́нию притеци́те. Тогда́ и гне́в Бо́жий утоли́тся, и ми́лость Госпо́дня излие́тся на ны́, и казни́ми бу́дут томя́щии на́с. Мы́ же в ра́дости зде́ поживе́м, и по отше́ствии сего́ све́та в весе́лие пре́йдем, а́ки ча́да ко Отцу́ и Бо́гу своему́, и Ца́рствие небе́сное насле́дим, его́ же ра́ди о́т Бога со́здани бы́хом. Вели́ки ны́ сотвори́ Госпо́дь, мы́ же преслуша́нием ма́лы пред Бо́гом сотвори́хомся. Да не погуби́м, бра́тие, да́ннаго на́м от Бо́га вели́чества ослуша́нием: не послу́шницы бу́дем то́чию, но и творцы́ зако́ну. Аще ли чи́м и попо́лзнемся, но вско́ре воспря́нем, воспомя́немся, и к покая́нию притеце́м, любо́вь к Бо́гу принесе́м и прослези́мся, ми́лостыню по си́ле сотвори́м, бе́дным, ели́ко мо́жем, по́мощь сотвори́м и от бе́д изба́вим, и всегда́ в любви́ Бо́жии пребу́дем, и ми́рно поживе́м. Аще та́цы пребу́дем, гне́в Бо́жий на милосе́рдие преложи́м. Слы́шим, бра́тие, бы́вший вели́кий гра́д Ниневíю, по́лн мно́жества люде́й, и́же напо́лнишася беззако́ния, и поги́бли бы́ша. Бо́гу же не хотя́щу до конца́ погуби́ти и́х, посла́ к ни́м проро́ка Ио́ну, да пропове́дует и́м поги́бель гра́да и́х, я́ко Содо́ма и Гомо́ра. Они́ же, слы́шавше про́поведь Ио́нину, вско́ре премени́шася от зло́б свои́х, и потреби́ша беззако́ния своя́ покая́нием, посто́м и моли́твами, и пла́чем вели́ким и слеза́ми, от ю́ных до ста́рых, и ссу́щих млеко́ младе́нцев, и си́м на три́ дни́ не да́ша я́сти, и ското́м по́ст сотвори́ша. И те́м Бо́га умоли́ша, и я́рость Госпо́дню на милосе́рдие Бо́жие премени́ша, и поги́бели, и томле́ния от Него́ свободи́шася. Бо́г бо ви́дех и́х, все́м се́рдцем, и по́мыслом, и де́лом, обрати́вшихся от зло́б свои́х, посла́ и́м ми́лость ми́лостем. Мы́ же что́ о си́х рече́м? Чего́ не ви́дехом и что́ над на́ми не сотвори́ся? И чи́м не наказа́ на́с Госпо́дь Бо́г на́ш, хотя́ на́с премени́ти от беззако́ний на́ших? И не́сть ни еди́наго ле́та, егда́ не казни́ми о́т Бога бы́хом за своя́ согреше́ния. И никогда́же лиши́хомся зла́го на́шего обы́чая, но всегда́ во гресе́х пребыва́ем, и на покая́ние ника́коже обраща́емся. В се́м ве́це всегда́ о́т Бога казни́ми быва́ем, а в бу́дущем негаси́мый о́гнь восприи́мем. Те́м же молю́ вы, бра́тие, преста́нем отсе́ле прогне́вающе Бо́га. Аще же мно́зи и пра́веднии на се́м све́те ра́вно с согреша́ющими ка́зни от Бо́га восприима́ют, но светле́йших венце́в о́т Господа спо́добятся; гре́шником же на бо́льшее муче́ние. Се́ же слы́шавше, бра́тие, убо́йтеся и вострепещи́те, преста́ните от зло́б ва́ших, и сотвори́те до́брая дела́. Са́м бо Госпо́дь рече́: обрати́теся ко Мне́ и Аз обращу́ся к ва́м. Ми́лостив бо е́сть Госпо́дь Бо́г на́ш, ожида́ет на́шего к Себе́ обраще́ния, спасти́ и поми́ловати, и от бе́д изба́вити на́с хотя́. Мы́ же с Дави́дом рече́м: Го́споди, ви́ждь на́ше смире́ние, и отпусти́ грехи́ на́ша. Обрати́ ны, Бо́же, Спаси́телю на́ш, да не во́ веки прогне́ваешися на ны́ о́т рода в ро́д. Ты́ бо еси́ Бо́г на́ш, и вси́ Тя́ прославля́ем, со безнача́льным Ти́ Отце́м, и с пресвяты́м и благи́м и животворя́щим Ти́ Ду́хом, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Бра́тие, приспе́ вре́мя до́браго испове́дания и поспе́ха, и́же к Бо́гу. И ны́не наста́ го́д чистоты́, напая́ющ жа́ждныя по́стники. Се́ прибли́жися цели́тель грехо́вных вре́д: ле́сть отгоня́я и сла́сти плотскíя отсека́я. Те́м же воспряну́вше, бра́тие, и мы́сленный слу́х разве́рзше, я́сно во́нмем глаго́лемая на́м апо́столом, я́коже учи́т на́с, глаго́ля: но́щь пре́йде, а де́нь прибли́жися. Но́щь бо е́сть житие́ на́ше, мно́г мяте́жь и собла́зны име́я в себе́. Те́м же рече́: отве́ржем де́ла те́мная, и облеце́мся во ору́жие све́та, ве́чнаго живота́, в воздержа́ние, поще́ние, и чистоту́. Не того́ бо ра́ди сотвори́ на́с Бо́г, да ско́тски пожи́вше, в ве́чную му́ку по́йдем, я́же е́сть угото́вана диа́волу и а́нгелом его́. Но малого́дно потруди́вшеся в ве́це се́м, пре́йдем в ве́чную жи́знь, я́же обеща́ прия́ти на́м, соблю́дшим за́поведи Его́. Те́м же не льсти́мся, бра́тие, вдава́ющеся житию́ сему́: житие́ бо се́ кра́тко е́сть, а му́ка долга́, никогда́ же поко́я, ни конца́ иму́щи. Да на кíй успе́х хо́щет бы́ти сла́дость жития́ сего́? То́кмо печа́ль мно́га и сле́зы. Дне́сь стона́ние, а у́тре напа́сть, или́ боле́знь тяжка́. И па́ки в другíй де́нь сме́рть, или́ себе́, или́ жене́, или́ де́тем, или́ у́жиком, или́ рабо́м, или́ тщета́ до́мови, или́ име́нию, я́же вся́ сия́ су́ть печа́ль, а души́ поги́бель. Те́м же рече́ Госпо́дь: не собира́йте себе́ сокро́вища на земли́, иде́же тля́ тли́т, и та́тие кра́дут; но собира́йте себе́ сокро́вище на́ небесех, иде́же ни тля́ тли́т, ни та́тие подко́пывают, ни кра́дут. Собира́ем, бра́тие, та́мо име́ния себе́, а зде́ да раздае́м ни́щим, да та́мо блага́я обря́щем. Подви́гнемся, бра́тие, и обнови́м себе́ посто́м и чистото́ю де́нь от дне́, па́че же в сия́ дни́, я́же на́м Са́м Госпо́дь Бо́г предуста́ви на воздержа́ние и на покая́ние, сего́ ра́ди да не вдади́мся, бра́тие, ласкосе́рдием плотски́м. Аще бо кто́ в житии́ се́м что́ изгуби́л, зла́то, или́ и́ну ку́ю ве́щь, то́ и́ну в тоя́ ме́сто обря́щет; а вре́мя покая́нию изгу́бльши, или́ де́нь, или́ ча́с, то́ друга́го в того́ ме́сто не обря́щеши. Не теле́сна бо ве́щь сия́, но духо́вна, и разу́мна. Аще же и ви́дима е́сть, но не ося́жема. Те́м же рече́ Госпо́дь: бди́те приле́жно и моли́теся по вся́ часы́, да не вни́дите в напа́сть. Аще, бра́тие, добро́ твори́м, то возмо́жем убежа́ти все́х злы́х, и ста́ти пред Сы́ном Бо́жиим непоро́чны, егда́ прии́дет Христо́с, и́стинный Бо́г на́ш, в сла́ве Своего́ Божества́ суди́ти вселе́нней и возда́ти кому́ждо по дело́м его́. Поне́же у́бо христиа́не нарица́емся Христо́ва ра́ди и́мени, то и до́лжни есмы́ вся́ повеле́нная на́м сохрани́ти, на́с бо ра́ди та́ вся́ узако́нена, по апо́стольскому словеси́: отве́ргше вся́ скве́рны и плотскíя по́хоти, целому́дренно и пра́ведно поживе́м, не то́кмо в сия́ дни́ по́стныя, но и до исхо́да души́ от телесе́. Аще же кто́ си́х дне́й по́стных не возмо́жет боле́зни ра́ди ра́вно держа́ти, то́ поне́ два́ дни́ от ни́х да держи́т постя́ся, – сре́ду и пято́к, – я́коже предаде́ на́м свята́я собо́рная апо́стольская Це́рковь, и уста́в апо́стольскаго и оте́ческаго преда́ния. А и́же кто́ того́ не держи́т, то́ таковы́й ло́жный нарица́ется христиа́нин, зане́же ни те́пл, ни сту́ден. В та́ бо два́ дни́, кроме́ мясопу́ста, пове́лено христиа́ном воздержа́тися не то́кмо от мя́с, но и от ры́б, и ма́сла. Поне́же в сре́ду бы́сть сове́т на убие́ние Христо́во, а в пято́к ра́спят бы́сть Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с, то́ подоба́ет се́товати ра́ди страсте́й Христо́вых. И христиа́не держа́т в сию́ днíю по́ст, ра́зве а́ще прилучи́тся Госпо́дьский пра́здник, или́ Пресвяты́я Богоро́дицы, или́ святы́х апо́стол: пра́здник бо е́сть ра́дость, а не се́тование. Пости́мся же нелицеме́рно, не от бра́шен то́кмо воздержа́щеся, но и от пия́нства, и от блуда́, и от гне́ва, и от клеветы́, и за́висти, и от татьбы́, и от лихоима́ния, и от объяде́ния, да бу́дет и́стинный по́ст, не челове́к усрамля́ющеся, но Бо́га боя́щеся. Аще и по́честь воздава́ти до́лжни есмы́ челове́ком, но не чрез зако́н Христо́в. Рече́ бо Госпо́дь: не убо́йтеся от убива́ющих те́ло, души́ же не могу́щих косну́тися; но па́че убо́йтеся Иму́щаго вла́сть и по убие́нии воврещи́ в родство́ о́гненное, Того́ убои́мся, бра́тие. А па́че егда́ Са́м Госпо́дь Бо́г глаго́лет се́, того́ досто́ит боя́тися. Власте́м же обро́ки, и да́ни, и че́сти воздади́м, я́коже Са́м Госпо́дь рече́: воздади́те у́бо Бо́гови – Бо́жия, а ке́сареви – ке́сарева. Се́ слы́шавше, возлю́бленная моя́ ча́да, в чистоте́ препроводи́м вре́мя по́стных днíй, да све́тли до́йдем Христо́ва Воскресе́ния. Никто́ же рцы́: ка́ко начну́ пости́тися отсе́ле, изгуби́в неде́лю, или́ две́, или́ три́ в нераде́нии? Но мно́ги оби́тели су́ть на́ небесех, и кíйждо проти́ву де́л свои́х прие́млет мзду́. Не облени́мся, бра́тие, но спе́шно потщи́мся пости́гнути пра́ведных, сугу́быми по́двиги, алчбо́ю, и жа́ждею, и покая́нием. Прие́млет бо Бо́г после́дняго, а́ки пе́рваго, досто́йно ка́ющагося. Аще ли в сия́ святы́я дни́ по́стныя не пока́емся, и пости́гнет на́с сме́ртный ча́с, то́ лу́чше бы на́м не роди́тися. Аще бо кого́ зде́ осу́дят огне́м сожещи́, или́ усе́кнути, или́ пове́сити, или́ на и́ну ку́ю сме́рть, то́ не бу́дет ли в вели́цей ско́рби, ничто́ же не вкуша́я два́ или́ три́ дни́, я́ко в такову́ му́ку предае́тся? Но мы́ не хо́щем и до полу́дни попости́тися, и та́ко твори́ти я́коже слы́шасте. Де́ла бо сия́ досто́ит христиа́нину блюсти́ кому́ждо на́с себе́ де́ля, а не дру́га ра́ди. Те́м же, бра́тие, се́ слы́шавше, подви́гнемся непоро́чно преити́ сия́ дни́ по́стныя, сла́вяще Святу́ю Тро́ицу, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м, ами́нь.

Вопро́с: Бо́г проро́ком Агге́ем глаго́лет: Мое́ зла́то, и Мое́ е́сть сребро́. То́ вся́к ли челове́к обогаща́ется о́т Бога?

Глаго́лют, е́сть напи́сано: ему́же хощу́ да́м. Се́ е́сть безу́мных и златолюби́вых сло́во. Аще кто́ от ра́ти, или́ от разбо́я, и от татьбы́ и от непра́вды и грабле́ния, мзды́, и резоима́ния, и от наси́лия собра́ бога́тство, ка́ко мо́жет рещи́, я́ко о́т Бога прия́х? Но то́ лука́вое собра́ние е́сть на па́губу души́. Но а́ще кто́ от пра́выя жи́зни обогате́л е́сть, я́коже Иов, и Авра́ам, и про́чии от своего́ труда́, мо́гут со Иовом рещи́: Госпо́дь да́л е́сть. Все́ бо име́ние непра́вое изве́ется, собира́яй бо о́ное, ины́м собира́ет, а не себе́. Добро́ е́сть бога́тство, в не́м же греха́ не́сть. Рече́ Госпо́дь: Аз е́смь любя́й пра́вду, и ненави́дяй грабле́ния и непра́вды. Аще ли Бо́г пра́вда, то не име́йте непра́вды, и да не бу́дет ти́ от чужди́х име́ние. Аще ти́ не́сть от сле́з бога́тство, и а́ще не́сть никто́ при твое́й сы́тости взалка́л, а́ще не́сть никто́ при твое́м оби́лии постона́л, то́ Бо́жий е́сть хле́б, таковы́й пра́веден е́сть пло́д и ми́рен кла́с. Аще кто́ пра́вое раздае́т име́ние не иму́щим, то́й прии́мет стокра́тное воздая́ние о́т Бога. Аще же оста́вит за собо́ю, то́ в му́ку осу́дится. Ему́ же от того́ не́сть ничто́ же бла́га, я́ве о не́м спасе́нию вину́, своя́ труды́ оста́вив, а са́м себе́ окая́нный ничто́ же помо́же. До́бре Соломо́н рече́: я́ко непра́вдою име́ние собира́яй, и не ми́лующий убо́гия, себе́ му́ку ве́чную наси́лия ра́ди собира́ет. Не ми́луя убо́гия, себе́ му́ку, а ино́му отда́ние. Да что́ рече́: мно́зи наси́луют и не прие́млют та́ко? Аще же гра́бя о́н гра́бил е́сть, а ты́ держи́ши? Он непра́вдою собра́, а ты́ пита́ешися? Он грехи́ собра́л е́сть, гне́в и я́рость, а ты́ греху́ его́ и гне́ву причасти́вся, зле́ осу́дишися. Да а́ще ве́си оби́денное что́, то́ отда́й, и сотвори́ е́же Закхе́й сотвори́л, с приложе́нием своего́ име́ния, да ты́ мзду́ прии́меши, а о́н муче́ние. Не смеша́й своего́ бога́тства с чужи́ми слеза́ми, от ни́х же я́ко от ржи́ и мо́ли изъя́стся. Рыда́йте у́бо, рече́, оби́димии, не себе́, но оби́девших ва́с: не ва́с бо вреди́ша, но себе́ погуби́ша. Да вы́ у́бо и́мате в оби́ды ме́сто Ца́рство небе́сное, а они́ в коры́сти ме́сто родство́ о́гненное. Якоже проро́цы пла́каша, реку́ще: го́ре приближа́ющим село́ к селу́, и до́м к до́му прилага́ющим, и до́мы своя́ зи́ждущим без пра́вды. Да ка́ко рече́те: бога́тство и нищета́ от Бо́га е́сть? Ви́дим бо не́кия обогати́вшияся от грабле́ния, и от чаро́в, и от оби́д, и татьбы́ и покле́па, и запре́ния чужа́го име́ния. Да ка́ко у́бо рече́т: се́ от Бо́га е́сть бога́тство, а не от греха́? И блудни́ца бо те́ло си́ обруга́вши обогате́ет, и кра́сный ю́ноша мно́гажды блудя́ обогате́ет: еда́ се́ от Бо́га е́сть бога́тство, я́коже Авраа́мле, и Исаа́ково, и Иа́ковле, и Иовле? Те́м же и глаго́лаше: а́ще блага́я от руки́ Госпо́дни прия́хом, то злы́х ли не терпи́м? И нищета́ па́ки я́же от Бо́га, я́коже бога́тому глаго́ля: а́ще хо́щеши бы́ти соверше́н, разда́й име́ние свое́ ни́щим. Еже пра́веднии а́ки о́т Бога прие́мше, то́ на Бо́жия за́поведи раздаю́т, а е́же бога́тии с блудники́ и пия́ницами теря́ют, или́ храня́т, а убо́гим ничто́ же подаю́ще, те́х собра́ние в ме́рзость Бо́гови, та́ко же и теря́ние. Разуме́йте у́бо нищету́, не от Бо́га су́щую: а́ще кто́ на питие́, или́ на разли́чныя я́ди, и в блуде́, и в безу́мии, и во игра́х теря́я, бу́дет ни́щ, то́ не я́ве ли, я́ко са́м пови́нен е́сть своея́ нищеты́? Никто́ не глаго́ли, я́ко вся́ку нищету́, и вся́ко бога́тство Бо́г дае́т.

Вопро́с: Ка́мо е́сть поле́знее приноси́ти име́ния: к Це́ркви, или́ ни́щим?

Отве́т: Госпо́дь хва́лит одесну́ю себе́ стоя́щия, глаго́ля: прииди́те, благослове́ннии Отца́ Моего́. И ничто́ же ино́го не помяну́в, но то́кмо е́же ни́щим, и стра́нным и наги́м, и темни́чником дая́ние. Но оба́че а́ще су́ть не́кия Це́ркви ску́дны, то́ поле́зно е́сть и о́нем дая́ти. А е́же в бога́тыя Це́ркви приноси́ти, ка́я по́льза е́сть? Во мно́гих бо Це́рквах со́бранное, или́ от та́тей укра́дено, или́ от ра́тник, или́ огне́м сгоре́. Еже Це́ркви утворя́ти, никому́ же запрещено́, а е́же убо́гих не ми́ловати, родство́ о́гненное обеща́но и о́гнь негаси́мый, и с бесы́ му́ка. Утворя́й Це́ркви, ску́дных не презря́, и убо́гих ми́луя: се́ бо е́сть о́наго хра́ма и́стовее. В Це́рквах бо и неве́рнии, и убíйцы возмо́гут взя́ти, а е́же а́лчному и наго́му сотвори́ти ми́лостыни, ни диа́вол сего́ мо́жет укра́сти, но в некра́доме ме́сте сие́ бога́тство полага́ется. Вели́кий Васи́лий рече́: си́лен е́сть Бо́г пита́ти рабы́ Своя́, но на́м на спасе́ние да́л е́сть. По дая́нию ва́шему, рече́, возда́м ва́м. Почти́л ли еси́ святи́теля, или́ убо́гаго накорми́л еси́, то́ Бо́га почти́л еси́, ре́кшаго: сотвори́те себе́ дру́ги от мамо́на непра́веднаго. И ели́ка, рече́: сотвори́сте от си́х ме́ньших бра́тий Мои́х, то́ Мне́ сотвори́сте. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Послу́шайте, бра́тие, коли́ко е́сть разли́чных душеполе́зных указа́ний: Аха́в у́бо умили́вся, приобре́те отра́ду; ниневи́тяне посто́м гне́ва Бо́жия избы́ша; Зино́н ми́лостынею грехо́в избы́; блудни́ца слеза́ми Влады́ку Христа́ умоли́; Па́вел, испове́дая грехи́ своя́, учи́тель ка́ющихся бы́сть; разбо́йник ве́ровав, в поро́ду всели́ся. Сия́ пла́стыри прии́мше, стру́пы грехо́вныя уврачу́ем. Ви́диши ли, коли́ки врачьбы́ сотвори́л на́м Вра́чь? Аще не хо́щеши ми́ловати, я́коже Зино́н, поне́ я́ко Аха́в умили́ся. Аще не хо́щеши пости́тися я́коже ниневи́тяне, поне́ я́коже блудни́ца слеза́ми грехи́ си омы́й. То́кмо прибе́гни к моли́тве Госпо́дней, с Дави́дом глаго́ля: поми́луй мя́, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й! То́чию обнажи́ вреды́, и рцы́: поми́луй ми́ ду́шу и те́ло; поми́луй мя́ зде́ и в бу́дущий ве́к; поми́луй мя́, ве́си бо не́мощь ро́да челове́ча. Зело́ бо хо́щет твоего́ спасе́ния Вра́чь. Аще не и́маши чи́м купи́ти Ца́рствия Бо́жия, то́ не ищи́ вя́щше о́наго, е́же удержа́ти язы́к сво́й от зла́, и устне́ твои́ не глаго́лати льсти́, и довле́ет ти́ на спасе́ние. Но а́ще еси́ пости́лся, то́ не развелича́йся. Аще поми́ловал еси́, то́ не разгорди́ся, но помы́сли, бу́деши ли что́ притяжа́л посту́ мину́вшу? Еда́ бу́деши та́ко изше́л, я́коже и вше́л? Смотри́, кíй гре́х отве́ргл бу́деши? Чи́м ли у́нее бы́сть? Или́ ко́е притяжа́ исправле́ние? Преста́л ли еси́ от гне́ва, от клеветы́, от кля́твы, или́ и́но что́ добро́ сотвори́л еси́? Аще ли то́чию от бра́шна алка́л еси́, ни ку́ю же по́льзу сотвори́л еси́ не я́дши. Поне́же рече́т ти́ Госпо́дь: а́ще мо́гл еси́ пости́тися, то́ почто́ со враги́ свои́ми не смири́лся еси́? Почто́ пре́был еси́ вражду́ и за́висть име́я? И почто́ разгне́вался еси́ на оскорби́вшаго тя́? Не то́чию же то́, но и гне́в держа́ пре́был еси́, его́же ничто́ же и́но не́сть го́рше: сотвори́вый бо блу́д или́ прелюбодея́ние, во еди́н ча́с сотвори́л е́сть, и преста́ от по́хоти; а держа́й гне́в, и в нощи́ и во́ дни, и по вся́ часы́, всегда́ грехи́ твори́т. Аще сия́ вся́ напи́шеши на уме́ свое́м, никоея́ же му́ки прии́меши. Те́м пре́жде да́же в я́му па́губы не впаде́мся, убежи́м толи́ких грехо́в. Помы́слим, бра́тие, я́ко никто́же на́с мо́жет изба́вити от му́к те́х, – ни Моисе́й, ни Но́й, ни Дании́л, ни са́м Авраа́м страннолю́бец не испро́сит на́с от му́к те́х. Мы́ у́бо вся́чески почте́ни о́т Бо́га, а не мо́жем Ему́ ни толи́ки че́сти возда́ти, ели́ку раби́ господе́м творя́т, ни ели́ку во́ини князе́м, ни ели́ку же дру́зи друго́м воздаю́т. С коли́ким бо прилежа́нием и любо́вию, со́ други бесе́дуем? Бо́га же, моля́ще о гресе́х свои́х, усты́ свои́ми мо́лим, а у́м на́ш се́мо и она́мо пари́т. Аще обличи́т на́ша гля́дания, я́же на чужа́я ли́ца с по́хотию, то́ что́ мо́жем отвеща́ти? Аще ли тщесла́вием твори́м, моля́щеся, и постя́щеся, и ми́лостыню творя́ще, то́ мо́жем ли поне́ зре́ти на́ небо? Аще ли лука́вствием к бра́ту бесе́дуем, и отсту́пльше от него́ клеве́щем на́нь, кíя му́ки не прии́мем? Аще же испыта́ет я́же твори́м в пе́нии стоя́ще неи́стово, Боже́ственному же Писа́нию к на́м бесе́дующу, и повелева́ющу во́ время пе́ния со́ страхом в Це́ркви стоя́ти; мы́ же то́ оста́вльше, с клевре́ты бесе́дуем, то́ ко́ея му́ки подъя́ти не и́мамы? Те́м же да и́мамы в па́мяти всегда́ гее́ну о́гненную. Того́ у́бо ра́ди предлага́ет гее́ну и му́ку, да убежи́м беды́ тоя́. Не́сть ли и о се́м на́ша неприя́знь к Бо́гу, е́же всегда́ ло́жь к Нему́ прилага́ем? Аще ти́ рече́т: пости́ся, то́ ты́ не́мощь предлага́еши. Аще ти́ рече́т: ми́луй, то ты́ нищету́ извещава́еши. Аще ти́ рече́т: в Це́рковь ходи́, то́ печа́ли и непра́здньства предлага́еши. Аще ли ти́ рече́т: не гне́вайся, что́ мо́жеши рещи́ проти́ву тому́? Иде́же ни неду́г тре́бе, ни нищета́, ни гру́бость, ни непра́здньство, ничто́ же брани́т сотвори́ти до́браго смире́ния, а не твори́ши. Те́м же не пока́явся о гресе́х, ка́ко мо́жеши ру́це возде́ти на́ небо, или́ язы́ком двиза́ти? Ка́ко ли проси́ти грехо́м отпуще́ния? Оби́ден ли еси́, облихова́н ли еси́, зло́ ли слы́шал еси́, или́ па́кость, или́ хулу́, или́ укоре́ние, – то пожди́ Судии́, и Тому́ сия́ преда́ждь. Аще бо раба́ чужа́го, зло́ сотвори́вшаго ти́, не бие́ши, но господи́ну его́ пове́даеши, то кольми́ па́че досто́ит поручи́ти и́ Бо́гу. Пости́лся ли еси́ от бра́шна, блюди́ся, кíй гре́х отмы́л еси́? Чи́м ли бы́сть у́ний? И ко́е исправле́ние притяжа́? Ве́си бо я́ко пред Судие́ю ны́ е́сть ста́ти, иде́же ничто́ же успе́ет: ни язы́к хи́тр, ни помо́щницы помо́гут. Но источи́ сле́з струя́ проти́ву согреше́нием: а́ще ма́ло соблазни́лся еси́, ма́ло ти́ и сле́з довле́ет; а́ще ли и вельми́ согреши́л еси́, то довле́ет ти́ и ту́ ма́ло сле́з испусти́ти, но от се́рдца ка́ющутися. Пла́чи же и за́ друга согре́шшаго. Пока́емся пре́жде да́же две́рь не затвори́ся. Иде́же гре́х, ту́ бу́ди и покая́ние; иде́же я́зва, ту́ бу́ди и исцеле́ние; иде́же паде́ние, ту́ бу́ди и воста́ние и укрепле́ние. Не то́чию бо о де́лех, но и о мы́слех су́д прии́мем. Сия́ у́бо ве́дуще, помо́жем са́ми себе́, глаго́люще с Дави́дом: не преда́ждь мене́ оби́дящим мя́ бесо́м, тíи бо поуча́ют ны́ на гре́х, и тíи па́ки клеветницы́ быва́ют. Ни еди́н бо на ны́ диа́вол уста́ отверза́ет, но и са́ми бе́си глаго́лют: не мы́ ли ва́м бе́хом слуги́ в гне́вании, и в блуде́, и в клевете́ е́же на бра́тию, и в пия́нстве, и в гневоудержа́нии? Убои́мся же о́наго дне́, в о́ньже и мы́сли на́ша на ны́ бу́дут люте́йшии клеветницы́! Но да не дожде́м оби́дливых по́слух, но, предвари́вше, умо́лим Влады́ку. Аще бо и немощна́ е́сть пло́ть, ю́же но́сим, но си́лен е́сть Бо́г, и мо́жет на́м помощи́. Люби́ти досто́ит Влады́ку, и по вся́ дни́ гото́ву бы́ти на сре́тение Ему́, да услы́шим гла́с: вни́дите в ра́дость Го́спода своего́! Ве́дети досто́ит, ка́ко блюсти́ся лука́ваго. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Прииди́те и услы́шите, ве́рнии, ка́ко благíй Христо́с Бо́г на́ш, не оста́ви на́с во уловле́ние лука́ваго зубо́в свире́пеющих, но, спасе́ния на́шего ра́ди, воплоти́ся от Пречи́стыя Де́вы, и распя́ся, и погребе́ся во́лею, безстра́стен сы́й Божество́м, и воскре́с из ме́ртвых, и вознесе́ся во сла́ве. Кто́ бо ми́лостивее и человеколюби́вее Бо́га на́шего? И оте́ц бо свое́ ча́до за ослуша́ние, не я́звы то́кмо дае́т, но и от себе́ отверга́ет. И господи́н та́кожде раба́ своего́ ка́зньми, и у́зами, и гла́дом наказу́ет. А е́же о на́с: ка́ко созда́ ны́ Бо́г и почти́, а мы́ у́бо что́ и́мамы к Бо́гу благо́е? Безче́ствовахом, за́вистию и гне́вом, клевето́ю, и про́чими злы́ми де́лы и непра́вдами. Он же не презира́ет, но проща́я все́х на́с на покая́ние жде́т. Но что́ мно́го глаго́лю? Начну́ повествова́ти сла́вная и вели́кая чудеса́ Госпо́дня, я́же святы́ми Его́ де́ема, я́коже и се́ ди́вное чу́до сотвори́ Госпо́дь Бо́г на́ш, святы́м Свои́м му́чеником Фео́дором Ти́роном. Не оста́ви бо на́с Христо́с Бо́г на́ш, пови́нным на́м бы́ти врагу́, и не возмо́же мучи́тель злы́й соверши́ти своего́ хоте́ния. Ны́не же да уве́сте благода́ть Го́спода на́шего Иису́са Христа́: егда́ бе́ разгне́вание Иулиа́на богоотме́тника на святу́ю и честну́ю на́шу христиа́нскую ве́ру. Се́й бо богопроти́вник мно́гое имя́ше тща́ние, е́же христиа́ны погубля́ти, и Бо́гу небрего́му бы́ти. Оле беда́ зла́я! Бо́га оста́вль, а и́долом че́сть воздая́ти веля́ше. О се́м бо беззако́нный ника́коже размышля́ше, ка́ко бы проти́вныя победи́ти, но о се́м всегда́ де́ло имя́ше, ка́ко бы христиа́ны побежда́ти. Мно́га ве́рным томле́ния бе́ша от прокля́таго: пресека́ния утро́бам, отсече́ния па́зухом, и бие́ния ча́стая, очесе́м изверте́ния, зубо́в изкорене́ния, язы́ков уре́зания, ру́к усече́ния, го́ленем пребие́ния, огне́м опале́ния, и многозамы́сленныя злы́я му́ки, сква́ры, котлы́, рожны́, сковрады́, о се́м прокля́тый во мно́зе бе́ по́двизе. Си́м же быва́ющим, христиа́нстей ве́ре не ги́бнущи: се́рдце же его́ зло́е бе́ кипя́ зло́бою. Диа́вол в мы́сль вложи́ ему́ никого́ не уязви́ти, или́ умори́ти, но вся́ лю́ди во́ граде су́щия оскверни́ти. Честны́м у́бо и Боже́ственным свята́го поста́ дне́м приспе́вшим, в ня́ же ве́рнии о гресе́х свои́х ка́ющеся очища́ются, призва́ окая́нный Иулиа́н епа́рха единомы́сленнаго ему́, и рече́ к нему́: поне́же мно́го искуси́вся, не мого́х христиа́н к свое́й ве́ре прину́дити, и о се́м мне́ лю́та печа́ль зело́. Ны́не же бо́зи добру́ мы́сль в се́рдце мое́ вложи́ша: сию́ бо пе́рвую неде́лю свята́го поста́ христиа́не че́стне творя́т, а́з же повелева́ю, на то́рг изнесе́нная, я́же на я́дь христиа́не угото́ваша взя́ти, и та́ изнести́ я́же с тре́бами бого́в на́ших сме́шенная: ну́жда бо христиа́ном бу́дет купи́в я́сти сия́, а не купи́в гла́дом поги́бнути. Се́ же епа́рх злы́й слы́шав от безбо́жных у́ст царя́ беззако́ннаго, нача́т глаго́лати: ны́не ви́жду, я́ко се́рдце твое́, царю́, в руку́ бого́в; ско́ро отше́д, сотворю́ вся́ повеле́нная тобо́ю. Созда́вый же на́с Бо́г, не оста́ви на́с оскверни́тися, но предупреди́ о лю́том то́м совеща́нии беззако́ннаго. Патриа́рху Евдоксíю я́ве сотвори́ безбо́жный сове́т, посла́в к нему́ великому́ченика Фео́дора. Тоя́ у́бо но́щи му́ченик предста́ патриа́рху, и рече́ ему́: О, патриа́рше! Ско́ро совокупи́ Христо́во ста́до, и пове́ждь все́м, да не вку́сят от торгу́, ни пи́щи, ни пития́: Иулиа́н бо законопресту́пник оскверне́нная тре́бами и́долов повеле́ изнести́. Патриа́рх же рече́ ко свято́му: ка́ко же, го́споди, мо́щно сему́ бы́ти? Бога́тым бо возмо́жно и не исходя́ на то́рг бы́ти неде́лю сию́, а ни́щим и сирота́м ну́жда е́сть купова́ти на кíйждо де́нь я́ди. Святы́й же рече́ ему́: ко́ливо на я́дь сотвори́, и раздава́й и́м ко́ливо. И рече́ святи́тель, что́ е́сть ко́ливо? Му́ченик же рече́: пшени́цу варе́ную разда́й. Святи́тель же рече́, ты́ кто́ еси́, го́споди? Глаго́ла ему́: а́з е́смь му́ченик Фео́дор Ти́рон, о́т Бога по́сланный на избавле́ние ва́м. И се́ ре́к святы́й неви́дим бы́сть от него́. Патриа́рх же слы́шав сия́, у́жаса и ра́дости испо́лнися, и вско́ре тоя́ но́щи повеле́ созва́ти епи́скопы, и игу́мены, попы́ и диа́коны, и мно́жество наро́да, и все́м пове́да бы́вшее чу́до, е́же я́ве глаго́лаше ему́ святы́й му́ченик Христо́в Фео́дор Ти́рон. И запове́да епи́скопом, и попо́м, да в ту́ же но́щь возвестя́т о то́м всему́ наро́ду. Они́ же ве́рным тоя́ но́щи возвести́ша. Исходя́щи же неде́ли то́й, ви́дев богоотме́тник неуспе́шно зломы́слие свое́, повеле́ оскверне́ная своя́ взя́ти с торгу́. Суббо́те же приспе́вши свята́го и вели́каго поста́, правове́рнии лука́ваго за́мыслы прокля́ша, и похва́льную пе́снь му́ченику Христо́ву Фео́дору воспе́ша, и пра́здник че́стен ему́ сотвори́ша. Те́м же на вся́ко ле́то уста́виша пра́здновати пра́здник сла́внаго великому́ченика Христо́ва Фео́дора Ти́рона, в суббо́ту пе́рвую поста́, бы́вшаго ра́ди чудесе́, и отто́ле прослы́ Фео́дорова неде́ля, а до того́ пе́рвая неде́ля именова́шеся. Но кто́ дово́лен пои́стине досто́йно испове́дати благода́ть Го́спода на́шего Иису́са Христа́, Иже от рабо́ты диа́воли и от прокля́таго Иулиа́нова зломы́слия, ско́рым хода́тайством изба́вил ны́ е́сть? Мы́ же, правове́рнии, хвала́ми просла́вим Христо́ва му́ченика глаго́люще: О, му́чеником свети́ло! О, Бо́жий да́р вои́стину! О, храни́телю и побо́рниче ве́рным, на́шея не забу́ди нищеты́ и ху́дости, но при́сно за ны́ моля́ся не преста́й! Якоже изба́вил еси́ иногда́ ве́рныя от злоко́зненнаго умышле́ния Иулиа́нова, та́ко и на́с ны́не изба́ви от па́губы душе́вныя. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

От са́мых веще́й ви́десте, возлю́бленнии, по́стную добро́ту и ю́же от нея́ по́льзу. Иже бо кто́ искуси́лся е́сть пе́рвую сию́ неде́лю свята́го великаго поста́, то́й больма́ разуме́ет свое́ к Бо́гу приближе́ние, и на про́чия неде́ли бо́дрее бу́дет. Аще ли кто́ сию́ неде́лю в ле́ности пребы́сть, то́й не ве́сть, ка́я от поста́ по́льза е́сть: сла́ждьши бо ме́да, и семида́льнаго бра́шна е́сть. О се́м Дави́д проро́к рече́: вкуси́те и ви́дите, я́ко бла́г Госпо́дь. И са́ми бо ве́сте по́стную добро́ту, я́ко ни сва́ра, ни доса́ды не́сть: не я́коже в пия́нстве, но вся́кое зде́ молча́ние и тишина́, зло́му обы́чаю посто́м преста́вшу. Те́м молю́ вы́, ве́рнии, не отложи́м нача́тка по́стнаго: се́ бо пе́рвая неде́ля поста́ премину́ла е́сть, да на про́чия неде́ли бодре́йши бу́дем, я́коже досто́ит преспева́ти на благо́е, я́коже апо́стол Па́вел рече́: за́дняя забыва́юще, на пре́дняя простира́йтеся. Послу́шайте, ве́рнии, с любо́вию: се́дмь неде́ль е́сть свята́го и вели́каго поста́, от ни́х же все́х честне́е седма́я неде́ля, я́же Вели́кая имену́ется. Не часы́ бо мно́гими ине́х бо́льши, но зане́же в не́й бы́ша вели́кия та́йны Госпо́дних Страсте́й. Та́ко и сия́ преъиду́щая неде́ля бо́льши пе́рвыя е́сть. Якоже ца́рь бо́лее кня́зя е́сть, а кня́зь бо́лее е́сть боля́рина; а боля́рин бо́лее воево́ды; а воево́да бо́лее со́тника; а со́тник деся́тника. Се́ же разу́мно да ве́сте, а́ще кто́ о какове́ де́ле ити́ хо́щет к ца́рю, пе́рвие ми́л ся де́ет ме́ньшим, да́же и до вельмо́ж, кто́ бы о не́м возвести́л царю́. Аще ли же зло́ сотвори́л е́сть вельми́, то́ бо́лее пече́тся, ка́ко бы оправда́тися. Но и мы́, бра́тие, не то́кмо яви́тися хо́щем Небе́сному Царю́, но и в сердца́ на́ша прия́ти Та́ин Причаще́ние, сия́ бо неде́ли на очище́ние грехо́м на́шим даны́ су́ть, а́ще я́ до́бре соверши́м. Хощу́ у́бо ва́м при́тчу пове́дати. Бе́ в не́коей стране́ ца́рь вельми́ бла́г, вся́ бо я́ко своя́ де́ти любля́ше, и о все́х ра́вно печа́ловашеся, не то́кмо о телесе́х, но и о душа́х и́х, и не бе́ никто́ же убо́г в стране́ то́й. Бе́ бо земля́ та́ испо́лнена вся́каго оби́лия, я́коже проро́к Дави́д глаго́лаше: от плода́ пшени́цы, вина́ и еле́я умно́жишася. И царе́ви тому́ бя́ше все́ раче́ние, е́же бы подава́ти бе́дным и неиму́щим. И за́поведь положи́, да бога́тии подаю́т ни́щим. Та́ко бо и апо́стол в Дея́ниих рече́: бе́ мно́жество люде́й я́ко еди́на душа́, раздава́юще, кто́ чего́ хотя́ше, или́ тре́боваше. Такова́ бе́ та́ страна́, и тако́в бе́ то́й ца́рь. Име́яше же благíй то́й ца́рь у себе́ се́дмь дще́рей вельми́ красны́, и запове́да все́м лю́дем, да прише́дше почтя́т его́, и дще́ри его́. И посади́ и́х по еди́ной: ме́ньшую пода́лее, а бо́льшую бли́з себе́ посади́. Не́ции же все́х ра́вно почти́ша, и угоди́ша царе́ви. Не́ции же ме́ньшую почти́ша, а про́чих мимоходя́ще, не целу́я минова́ху. И се́ ви́дев благíй о́н ца́рь, милосе́рдие свое́ на гне́в преложи́, и повеле́ слуга́м отгна́ти я́ от себе́, и мучи́телем преда́ти на истяза́ние. По непра́вде ли у́бо се́ сотвори́ благíй о́н ца́рь? Аще хо́щете разуме́ти, что́ е́сть ца́рь о́н? Да реку́ ва́м. Ца́рь благíй е́сть Творе́ц и Соде́тель все́х, и Влады́ка, Христо́с и́стинный Бо́г на́ш. А земля́ испо́лненная благи́х, е́сть Це́рковь Бо́жия, в не́й бо ве́сь мíр душе́вне спаса́ется покая́нием. Зако́н бо, и проро́цы ту́ пропове́дают о Христе́, и известву́ют, ка́ко сни́де на зе́млю, и бы́сть челове́к подо́бен на́м, кроме́ греха́, распя́тся и погребе́н бы́сть, и в тре́тий де́нь воскре́се. И пото́м апо́столы посла́, те́ми призыва́я на́с в Ца́рство небе́сное, и по вся́ дни́ уча́ не преста́ет, вопия́ и глаго́ля: прииди́те, обремене́нии, и Аз поко́ю вы́. И па́ки: гряду́щаго ко Мне́ не изжену́ во́н. Что́ сея́ благода́ти бо́лее е́сть? Дще́ри же царе́вы сказу́ются – се́дмь неде́ль свята́го и вели́каго поста́, я́же на́м повеле́но чти́ти па́че всего́ ле́та днíй, посто́м, и моли́твами, и ми́лостынею. Да а́ще, бра́тие, пе́рвую сию́ неде́лю почти́хом до́бре, си́речь ме́ньшую дщи́ царе́ву, да́лее от отца́ седя́щую, то почти́м и другíя. Аще ли же пе́рвую почти́вше, а и́ны с небреже́нием мине́м, о бра́тие, что́ и́мамы отвеща́ти в стра́шный де́нь пра́веднаго суда́ Бо́жия? Ка́ко ли ся оправда́ем, я́ко ни те́х по́стных дне́й хо́щем чи́сто сохрани́ти? Но молю́ вы, не веща́ем сего́, я́ко не мо́жем та́ко все́х по́стных дне́й преити́, я́коже пе́рвую сию́ неде́лю. Се́ зла́ вина́ е́сть, и недо́бр изве́т испо́лнен вины́. Аще бо от толи́каго объяде́ния и пия́нства пе́рвую сию́ неде́лю преидо́хом, то кольми́ па́че навы́кше возмо́жем та́ко ве́сь по́ст преити́. Не понужда́ю бо никого́ же па́че си́лы пости́тися, но я́коже ели́ко кто́ мо́жет, то́кмо жите́йских отве́ржемся нече́стий, пия́нства, блуда́, хулы́, осужде́ния, злопомне́ния, за́висти, лжи́, клеветы́, гне́ва, оби́ды, татьбы́, лихоима́ния, грабле́ния и про́чих зло́б. Ми́лостыню твори́те па́че ины́х дне́й, да чи́стою со́вестию Честно́му Кресту́ поклони́мся, и Христо́вых Страсте́й до́йдем, и досто́йни бу́дем Те́ло и Кро́вь Госпо́дню прия́ти. Убо́гим же и бе́дным сирота́м, и вдови́цам благотвори́те: тíи бо о все́х на́с всегда́ мо́лятся Бо́гу, и те́х ра́ди ли́шшее дарова́л е́сть на́м Бо́г. Ничто́ же бо принесо́хом в мíр се́й, и ниже́ па́ки взе́млюще что́ отхо́дим. Те́м же, бра́тие, потщи́мся, посто́м и моли́твами, и коле́нным поклоне́нием, и ми́лостынею душа́ и телеса́ очи́стити, да с любо́вию Воскресе́ния Христо́ва дости́гнем. Не́сть бо тя́жко, а́ще хо́щем добро́ твори́ти: то́кмо да не ослабе́ем, ни облени́мся, и не впаде́м в сла́сти теле́сныя, да не погуби́м труда́ своего́, и́же в пе́рвую неде́лю подъя́хом. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Не глаго́лю у́бо на бога́тыя, и́же до́бре и пода́тливе живу́т, но́ укоря́ю злы́х, и́же бога́тство иму́ще, в ску́пости живу́т. О таковы́х бо Дави́д проро́к глаго́лет: собира́ет, и не ве́сть кому́ собира́ет я́. Мно́зи бо бога́тии зле́ живо́т сво́й скончава́ют, или́ от князе́й, или́ от разбо́йник огра́блени быва́ют. Того́ ра́ди, бога́тии, бу́дите ми́лостиви, да Ца́рство небе́сное прии́мите. Якоже бо и вино́ на́ двое растворе́но: у́мным на весе́лие, а безу́мным на поги́бель и на гре́х; та́ко и бога́тство, ми́лостивым на спасе́ние дае́тся, а скупы́м на грехи́ и на поги́бель души́, и на люте́йшую му́ку. До́брое бога́тство, свое́ю си́лою со́бранное от свои́х пра́ведных трудо́в, не отрече́но е́сть, а зло́е бога́тство, непра́вдою со́бранное, про́клято. Сребролю́бца и неми́лостива, святы́я кни́ги идолослужи́телем нарица́ют. Не́сть бо скупы́й стяжа́нию своему́ господи́н, но стяжа́ние и́м облада́ет, е́же при́сно стреже́т. Умрет же, и бога́тство его́ ине́м оста́нется. Унее е́сть скупо́му свои́х мя́с уре́зати, не́жели от име́ния своего́ да́ти что́, Бо́га ра́ди, Це́рквам или́ ни́щим. Добро́ е́сть име́ние и зело́ бла́го в десни́це ми́лостиваго челове́ка; зло́ же е́сть и про́клято у скупа́го, в не́м же уча́стия Бо́гови не́сть. Макси́м Испове́дник о то́м глаго́лет: я́коже бу́ря кора́бль топи́т, та́ко и бога́тство зло́е губи́т ду́шу. Сла́ва мíра сего́ – па́губа души́ безу́мнаго. Несы́тый име́ния подо́бен е́сть пия́нице, и́же лю́бит упива́тися мно́го: лихои́мец же лю́бит собира́ти мно́го. Якоже рабо́тает пия́ница питию́, та́ко же и несы́тый рабо́тает име́нию, собира́я непра́вдами. Лихои́мца о́чи мзда́ ослепля́ет, а пия́ницы хме́ль омрача́ет. Оный ску́постию огло́х, не слы́шит во́пля ни́щих, а сего́ пия́нство глу́ха сотвори́, не слы́шит бо Боже́ственных слове́с что́мых. Оба раба́ диа́волу, а не Бо́гу: о́ному у́бо лихои́мство, друго́му же чревоненасы́тство; пия́ница и лихои́мецъ – бра́та еста́. Те́м же да не укоря́ет лихои́мец пия́ницы, ни пия́ница лихои́мца. Апо́стол Па́вел глаго́лет: лихои́мец и пия́ница Ца́рствия небе́снаго не насле́дят; о́ба во́лю диа́волю сотворя́ют. О лихои́мче! Вже́гл ли еси́ свещу́ свою́ в це́ркви, прии́дет о́н и́же тобо́ю оби́димый, сирота́ или́ вдови́ца, и воздохне́т на тя́ к Бо́гу, и пролие́т сле́зы, и свещу́ твою́ угаси́т. О лихои́мче лицеме́ре! Лу́чше бы тебе́ не гра́бити и не оби́дети, не́жели хра́м Бо́жий просвеща́ти непра́ведным собра́нием. Лу́чше поми́луй те́х, и́х же еси́ оби́дел. Се́ бо лю́тость, а не ми́лостыня, е́же сиро́т оби́дети, а ины́х ми́ловати; ины́х порабоща́ти, а ины́х наделя́ти. Аще и да́си кому́ когда́ ми́лостыню, а твои́ раби́, ста́до твое́ пасу́щии, ни́вы сиро́т потрави́ша; инíи же рабо́тающии непра́ведно му́чими, на́зи, бо́си, го́лодни, ра́нени без вины́. Инíи же от прикла́да ре́з твои́х му́чими, и тíи вси́ на тя́ вопию́т к Бо́гу пла́чуще, а инíи огра́блени и се́л лише́ни. Су́етна ми́лостыня твоя́, окая́нне, граби́телю прокля́тый, непра́во судя́й. Лу́чше оста́нися непра́вд твои́х и грабле́ний, и без печа́ли че́лядь свою́ сотвори́, не́же безу́мно непра́ведным собра́нием Бо́га умилостивля́еши. Того́ бо е́сть и́стинная ми́лостыня, и́же всегда́ пра́вду твори́т, и от свои́х пра́ведных трудо́в неиму́щим подае́т. Святы́й бо Васи́лий глаго́лет: а́ще где́-любо возведе́ши о́чи твои́, о бога́те, то́ я́ве у́зриши зла́я: зде́ сироты́ на тя́ пла́чут, а и́нде убо́гия вопию́т на тя́ к Бо́гу, и́хже ты́ оби́дел еси́, и не поми́ловал николи́же; зде́ рабы́ на́ги и ра́нении ходя́ще, и́ндеже ины́я ви́жу от прикла́да ре́з твои́х му́чимы, и в во́ду вме́щущася. Безу́мне, та́ вся́ воста́нут на тя́ в де́нь исхо́да души́ твоея́. [Ами́нь.]

Люби́мая моя́ бра́тия и сестры́, име́йте всегда́ стра́х Бо́жий пред очи́ма свои́ма, и ча́с сме́ртный воспомина́йте, и о́ны стра́шныя му́ки, угото́ванныя гре́шником. Бои́м же ся о́гненнаго родства́, я́ко ве́чно е́сть; и огня́, я́ко неугаси́м е́сть. Бои́м же ся та́ртара, я́ко не прелага́ется в теплоту́; и тмы́, я́ко не быва́ет све́т. Бои́м же ся че́рвий, я́ко не усыпа́ют, безсме́ртни бо су́ть; и а́нгели, и́же над му́ками, зли́ су́ть и неми́лостиви. Все́м бо не творя́щим во́ли Бо́жия, лю́то бу́дет осужде́ние. Бра́тие, или́ му́к боя́щеся, оста́ните зла́я де́яти, я́же на па́губу души́, или́ небе́снаго Ца́рства жела́юще, потщи́мся доброде́тельно пожи́ти в худе́м се́м ве́це. Вся́ бо све́та сего́ вре́менна и тле́нна су́ть, бога́тство и сла́ву челове́ка сме́рть прие́млет; а она́мо вся́ нетле́нна су́ть, ни конца́ иму́ща, ни числа́ ле́том, ни време́н премене́ния. Убои́мся, бра́тие, ве́чных му́к, я́же угото́ваны диа́волу, неугаси́мый о́гнь и ядови́тый че́рвь. Аще бо зде́ в ба́не те́плей, горя́щия воды́ окропле́ния не мо́жет пло́ть на́ша терпе́ти, то́ ка́ко стерпи́м горя́щий лю́тый о́гнь, и кипя́щия смолы́ муче́ние? Аще у́бо комара́, или́ му́хи укуше́ния не терпи́м, то́ ка́ко, бра́тие, стерпи́м неусыпа́ющий лю́тый че́рвь? Но потщи́мся, люби́мии, ве́чных избы́ти му́к до́брыми де́лы, чистото́ю, и ми́лостынею, и нелицеме́рною любо́вию. Се́ лицеме́рство нарица́ется, е́же бога́тых стыде́тися, и непра́вдовати по мзде́ сироты́, и убо́гия озлобля́ти. Име́йте же у́бо и́стинную и нелицеме́рную ко все́м любо́вь: вся́ку же вражду́ и гне́в отве́ржите, и пия́нства бе́гайте: во мно́зе бо питии́ вся́ка зло́ба соверша́ется. За́висть же, блу́д, лука́вство, и про́чия зло́бы, покая́нием отве́ржем от себе́, да насле́дницы бу́дем Ца́рствия Бо́жия. О люби́мицы! Ви́дим у́бо ко́ждо на́с, я́ко ве́к се́й ско́ро конча́ется: мно́зи бо на одре́х возлего́ша в ве́чер, зау́тра же не воста́ша, но отыдо́ша от жития́ сего́. Что́ же тогда́ челове́к мо́жет добро́ сотвори́ти? Ни пока́ятися, ни Те́ла и Кро́ве Сы́на Бо́жия восприя́ти. В че́м же пости́гнет ны́ сме́рть, в то́м и осу́дит ны́ Бо́г: или́ в доброде́тели, или́ в зло́бе. Те́м у́бо, бра́тие, внима́ем себе́, а чужíя грехи́ не осужда́ем. Аще бо не осужда́ем, то́ и са́ми не осужде́ни бу́дем. Кíйждо бо на́с о свои́х де́лех отве́т да́ст пред Бо́гом: нико́му же никто́ же та́мо помо́жет: ни оте́ц сы́ну, ни сы́н отцу́, ни бра́т бра́ту, но кого́ждо своя́ дела́ спасу́т, или́ погубя́т. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́м, ами́нь.

Та́ко глаго́лет Госпо́дь проро́ком: доко́ле у́бо согреша́ете, челове́цы, и приклада́ете грехи́ ко грехо́м, и прогне́ваете Вы́шняго, сотво́ршаго вы́? Но, оста́вите непра́вды и навы́кните добро́ твори́ти; ми́лостиви бу́дите, да спасе́теся. Вся́ бо тва́рь Бо́жию повеле́нию повину́ется, то́кмо еди́ни челове́цы преступа́ют за́поведи Бо́жия. Мно́гажды бо со́лнце моля́шеся Го́сподеви, глаго́ля: Го́споди, содержа́й вся́, доко́ле терпи́ши непра́вды челове́ческия и беззако́ния мно́гих? Аще ми́ повели́ши, Го́споди, и́мам сожещи́ я́, да не творя́т ктому́ зла́. И гла́с бы́сть к нему́, глаго́ля: Аз све́м вся́ си, и ви́дит о́ко Мое́, но терплю́ и́м, покая́ния дая́ вре́мя; а́ще ли ни́, то сужду́ и́м. Тогда́ же луна́ и зве́зды моли́шася Бо́гу, глаго́люще: да́л еси́ на́м, Го́споди, о́бласть свети́ти в нощи́, но доко́ле, Го́споди, пре́зрим беззако́ния и́х: блу́д, детогубле́ние, разбо́й, татьбы́? Повели́, Го́споди, да погуби́м злотворя́щия челове́ки. И бы́сть к ни́м гла́с, глаго́лющь: вся́ ви́де о́ко Мое́, и ча́ю обраще́ния и́х; а́ще ли не пока́ются, сужду́ и́м. Тогда́ же мо́ре и ре́ки вопия́ху, моля́щеся Бо́гу: рцы́ на́м, Го́споди, да погуби́м злы́я челове́ки, и́же по на́с пла́вающе разбива́ют, и творя́т зла́я. И бы́сть гла́с и́м глаго́лющь: Аз све́дый вся́ческая; но а́ще не пока́ются, сужду́ и́м. Тогда́ и земля́ возопи́ жа́лящися на челове́ки: а́з, Го́споди, па́че все́х тва́рей осужде́на е́смь, и не могу́ блуда́, и разбо́я, и татьбы́, и волхвова́ния, клеветы́, и про́чих зло́б терпе́ти. Яко сы́н доса́ду творит отцу́, и дщи́ ма́тери, и бра́т бра́ту, и мно́ги непра́вды творя́т. Повели́, Го́споди, и не произращу́ все́янных се́мян за зло́бы и́х, да изо́мрут гла́дом. И бы́сть е́й гла́с, глаго́лющь: Аз у́бо ви́дяй вся́, и ничто́же ся мене́ утаи́т, вся́ бо обнаже́на су́ть пред очи́ма Мои́ма; а́ще ли не пока́ется кто́, и Аз сужду́ ему́ тогда́. Слы́шите, челове́цы, ка́ко вся́ тва́рь повину́ется Бо́гу, а мы́ почто́ во́ли Его́ не твори́м, самохоте́нием сла́вы Бо́жии лиша́емся? Оста́нем, бра́тие, зло́б на́ших, и на вся́к ча́с благодари́м Го́спода. Со́лнцу заходя́щу, вси́ людьстíи а́нгели и́дут поклони́тися Бо́гу, де́ла принося́ще челове́ческая, или́ блага́я или́ зла́я. Богобоя́зливаго челове́ка а́нгел ра́дующеся и́дет на поклоне́ние к Бо́гу. А зла́го челове́ка а́нгел пла́ча и́дет, и глаго́лет: Го́споди Вседержи́телю, повели́, да не бу́ду с нечести́вым си́м гре́шником, о́н бо и́мя Твое́ то́кмо нарица́ет, а угожда́ет пло́ти и всегда́ грехи́ ко грехо́м прилага́ет, и ни еди́ныя моли́твы чи́сты твори́т о́т сердца, ни в де́нь ни в но́щь, и на подая́ние согбе́не и́мать ру́це; то́кмо собира́ет, а не расточа́ет. Госпо́дь же глаго́лет: ни́, не оставля́йте те́х, еда́ не́ции пока́ются; а́ще ли не пока́ются, егда́ ко Мне́ прии́дут, и Аз тогда́ сужду́ и́м. Та́ко же и зау́тра в пе́рвый ча́с дне́, а́нгели людстíи прихо́дят на поклоне́ние к Бо́гу, отве́т о челове́цех даю́ще, я́же в нощи́ сотвори́ли бя́ху, вся́ де́ла на́ша и мы́сли нощны́я, и вся́ дневна́я дея́ния объявля́юще пред Бо́гом. Того́ ра́ди, бра́тие и сестры́, на вся́к ча́с благодари́м Бо́га, в конце́ бо дни́, и в конце́ но́щи, во урече́нный ча́с, и всегда́, а́нгели все́х на́с, на поклоне́ние к Бо́гу прихо́дят. Не мозе́м, бра́тие, никто́ же на́с ни еди́ныя но́щи премину́ти немоли́вшеся Бо́гу, да не опеча́лим храни́теля на́шего а́нгела. Но́щь бо на́двое разделе́на е́сть: те́лу на поко́й, а души́ на спасе́ние. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не, при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

В житии́ се́м наводи́мыми на́м ско́рбными, или́ име́ний лише́нием, или́ боле́зни тя́жкими, от о́нех му́к Бо́г твори́т на́м осла́бу. Егда́ бо в неду́г впаде́ши лю́т, и мно́зи прии́дут ну́дящии тя́: о́вии к чароде́ем ити́, о́вии же к волхво́м. Ты́ же, о Бо́зе упова́я, бу́ди терпя́, я́ко се́ ти́ муче́ния вене́ц прино́сит, и избавле́ние от о́нех му́к, е́же в боле́зни слежа́, благодари́ти Бо́га. Почто́ ся зове́м христиа́не? Да повине́мся Христу́, и не и́дем ко враго́м Бо́жиимъ – волхво́м и чароде́ем: тíи бо врази́ Бо́жии су́ть. Лу́чше е́сть у́мрети, не́жели ко враго́м Бо́жиим ити́. Ко́е посо́бие: те́ло цели́ти, а ду́шу губи́ти? Ко́е приобре́тение: зде́ ма́ло прия́ти утеше́ние, а она́мо по́сланным бы́ти с бе́сы в му́ку и во о́гнь ве́чный? Слы́шите испе́рва бы́вшее: боля́ше Иохозíя ца́рь и, оста́вив Бо́жию по́мощь, посла́ к волхво́м. Бо́г же казня́ше его́ боле́знию, да бы́ воспомяну́л своя́ грехи́. Он же, забы́в Бо́га, посла́ к и́долу Ваа́лу, и к жерце́м его́ вопроси́ти, бу́дет ли жи́в. О, ве́лие зло́! О, ра́зум беззако́нен! Бо́га оста́вль, к волхво́м посыла́ше о животе́ вопроша́ти. Сре́те же Илия́ слуги́ Иохозíины, и рече́ и́м: ше́дше, рцы́те царю́ своему́: поне́же Бо́га оста́вль и зако́н Его́, посла́ к бесо́м о животе́ вопроша́ти, и се́ ему́ от Бо́га глаго́л, я́ко у́мрети и́мать пре́жде вре́мени: я́ко оста́вив Бо́га, у бесо́вских слу́г о животе́ вопроша́ет. Та́ко у́бо, бра́тие, сме́рть быва́ет пре́жде вре́мени ходя́щим к волхво́м. Святíи апо́столи прокля́ша волхвова́ния, и святíи отцы́ та́ко же отверго́ша на собо́рех, и от комка́ния [от прича́стия] на до́лго вре́мя отлучи́ша те́х, и́же к волхво́м ходи́ша; и запове́даша и́м епитимии́ тя́жки, да бы́ша греха́ того́ избы́ли. Отбе́гните, люби́мая моя́ бра́тия, прокля́таго волхвова́ния, да не безвре́менно уме́рше, му́ку ве́чную прии́мите. Но, глаго́леши, я́ко вельми́ оскорбля́ет мя́ тя́жкий неду́г. Но не́си еще́ прия́л, я́коже блаже́нный Иов: о́н бо по отъя́тии ста́д и воло́в, и всего́ име́ния его́ лише́нии, и по восхище́нии всего́ ли́ка дете́й его́, не похули́, но рече́ терпеливоду́шный: Госпо́дь даде́, Госпо́дь и взя́т. И в я́зве зле́ слежа́ се́дмь ле́т, не потре́бова цельбы́ волхвова́нием, но глаго́лаше: лу́чше мне́ у́мрети, не́жели благове́рие преда́ти в похуле́ние. Та́ко же и разсла́бленный, и́же три́десять о́смь ле́т в неду́зе слежа́й, ни враче́в призва́, ни к чароде́ем прии́де, но ожида́ше о́т Бога по́мощи. Та́ко же и Ла́зарь, гла́ден и бо́лен, вся́ ле́та живота́ своего́, у вра́т лежа́ бога́таго, небрего́м и поруга́емь, та́ко и сконча́ся, а враче́в не взыска́. Мы́ же ку́ю ми́лость прии́мем? Они́ толи́ки боле́зни терпя́ху, а мы́ а́ще и ма́ло поболи́м, то ле́кари и волхвы́ в до́м сво́й приво́дим. О, бра́тие! Якоже зла́то огне́м искуша́ется, та́ко и челове́к боле́знию от гре́х очища́ется. Воспомя́нем, бра́тие, апо́столы, и проро́ки, и му́ченики, коли́ки восприя́ша стра́сти? Ели́ко бо кому́ продолжа́ются беды́ и боле́зни тя́жкия в ве́це се́м, толи́ко бо́льша мзда́ тому́ в Ца́рствии небе́снем. Помы́сли, челове́че, я́ко не оты́мут боле́зни чаро́вницы, но то́кмо гре́х си твори́ши вели́к и лю́т: Бо́га бо оста́вль, к бесо́м тече́ши, то́ ку́ю прии́меши ми́лость от Него́? И ка́ко Его́ призове́ши в моли́твах? Почто́ ду́шу си губи́ши, и ка́ко Бо́гу отвеща́еши? Ма́лыя ра́ди боле́зни, Бо́га оста́вль, и волхво́в и́щеши. Ка́ко про́чее в Це́ркви ста́неши? И ка́ко причасти́шися Боже́ственным Та́йнам? И ка́ко прочита́емая услы́шиши? О, чело́вече! Аще боле́знь благода́рне стерпи́ши, или́ ины́я какíя беды́, то́ с му́ченики венча́н бу́деши в де́нь о́н: они́ бо му́ки претерпе́ша, а ты́ боле́зни и беды́ благода́рне стерпи́. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Бра́тие и сестры́, слы́шите уче́ния святы́х оте́ц. Су́ть бо в христиа́нех не́ции, и́же имена́ то́кмо христиа́нска де́ржат, а во́ли Бо́жии не творя́т и за́поведей Госпо́дних не почита́ют. Всегда́ в пия́нстве, и в блуде́, и в про́чих зло́бах, омраче́ни диа́волом. В кля́тве, и во оби́де, и в нечистоте́ теле́сней живу́ще, и дру́г дру́гу зави́дяще, и оби́дяще, и и́на мно́га неподо́бная творя́ще, и́х же не́сть лзе́ изглаго́лати, а́ки безсме́ртни мня́тся, и те́м на бо́льшее осужде́ние себе́ влеку́т, в угото́ванныя гре́шником му́ки, и́х же са́м сатана́ трепе́щет: они́ же ожесте́вше не чу́вствуют, и нивочто́ сия́ вменя́ют, а́ки не́сть Бо́га и суда́ Его́. Мы́ же ва́м, бра́тие, о все́х си́х воспомина́ем, да убои́теся Бо́жия пра́веднаго суда́ и стра́шнаго Его́ преще́ния. Воспря́нем, бра́тие, а́ки от сна́ от злы́х де́л, па́че же возненави́дим прокля́тое любодея́ние. Сего́ бо ра́ди Содо́м и Гомо́р, и окре́стныя и́х гра́ди огне́м пожже́ни бы́ша, и до ны́не кури́тся в ни́х о́гнь на устраше́ние все́м. Но а́ще тíи, и́же ни зако́на, ни проро́к ве́дуще, прелюбодея́ния ра́ди погибо́ша, и́х же зна́мение поги́бели и до ны́не пребыва́ет, то́ кольми́ па́че на́м, христиа́ном, лю́то е́сть, от же́н свои́х со ине́ми блуди́ти, или́ не женя́ся, со мно́земи любоде́йствовати. Таковы́м у́бо горе́е содо́млян осужде́ние в де́нь суда́ бу́дет. Иса́ия бо проро́к о те́х глаго́лет: погрузя́тся в пла́мени о́гненне, его́же са́ми себе́ разжего́ша. И па́ки то́йже проро́к рече́: че́рвь и́х не у́мрет и о́гнь и́х не уга́снет; сíесть те́х, и́же скверня́т блудо́м телеса́ своя́: лю́т у́бо е́сть то́й гре́х. Сего́ ра́ди повеле́но кому́ждо свою́ жену́ име́ти. Что́ же рещи́ и́мамы о те́х, и́же о Бо́зе клену́тся, и кре́ст целу́ют на́криве, рото́ю скверня́ще це́ркви и олтари́, на па́губу души́ своея́? Ужаса́ется о се́м не́бо и земля́. Того́ ра́ди ка́зни на ны́ посыла́ет Бо́г, овогда́ дожде́м земля́ наводня́ема не в ме́ру, иногда́ же от со́лнца зно́ем изсуша́ема, и пожа́ром, и ине́ми беда́ми казни́ми. Зане́ же челове́цы Бо́гом клену́тся, и святы́ми Его́, рото́ю скверня́ще це́рковь Бо́жию. Вся́ си́лы небе́сныя се́туют, ви́дяще зло́бу челове́ческую. И и́на су́ть подо́бна си́м беззако́нная дела́: боле́зни теле́сныя лечбу́ творя́т волшебство́м, и нау́зы бесо́м тре́бы прино́сят; бе́сом нарица́юще тряса́вицу, и се́ творя́ще отго́нят; на я́блоце е́ллинская пи́шуще словеса́, полага́ют на престо́ле пред Боже́ственною слу́жбою: е́же е́сть про́клято святы́ми отцы́. Того́ ра́ди мно́ги ка́зни о́т Бога быва́ют на́м за непра́вды на́ша: Госпо́дь бо не повеле́ цели́тися чарми́, и волхвы́ призыва́ти, ни в стре́чу, ни в че́х, ни в по́лаз, ни во пти́чей гра́й ве́ровати: та́ бо вся́ дела́ су́ть пога́ных язы́к. Аще ли кто́ от христиа́н твори́т сия́, таковы́й го́рше пога́ных осу́дится, а́ще о то́м покая́ния не принесе́т. Ели́цы же христиа́не су́ть, да преста́нут от таковы́х де́л: зла́ бо согреше́ния сия́, рота́, и кля́тва, лжепослу́шество, клевета́, за́висть, татьба́, гне́в, пия́нство, блу́д, лихои́мство, оби́да, ску́пость, прелюбодея́ние, содо́мское блуже́ние со о́троки, и со ското́м блуже́ние, и во пле́мяни поя́тие, и про́чая такова́я, от ни́х же христиа́не го́рше пога́ных су́ть. Аще ли кто́ от ве́рных не облича́ет и не наказу́ет такова́я творя́щих, то́й та́коже осужде́нию и́х прича́стник бу́дет. Па́че же презви́тери, а́ще таковы́х не уча́т, и не исправля́ют, и не претя́т по Бо́зе ревну́юще за и́стину – о, го́ре таковы́м учи́телем бу́дет, подгне́та ины́м бу́дут в пла́мени негаси́мем! Са́н бо иере́йства на себе́ но́сят, име́я от того́ приобре́тение, а духо́вных де́л, я́же на по́льзу душа́м, не творя́т, и уче́ния пра́ваго не глаго́лют, и́м же спасти́ся мо́щно: но ласка́нием и осла́бою не возлага́юще епитимии́, проща́ют мзды́ ра́ди, да не лиша́тся мирскíя вре́менныя че́сти. Сего́ ра́ди таковíи не учи́тели, но губи́тели су́ть, и а́ки блазни́тели вя́щше осу́дятся. Таковы́х ра́ди де́л и небреже́ния быва́ет безпло́дие, и ра́ти, и па́губы мно́зи, ското́м поги́бель, саме́м же – боле́зни тя́жки, а по сме́рти му́ка ве́чная. Аще кто́ духо́внаго уче́ния не послу́шает, и не пока́ется, пра́ведне му́чен бу́дет. Мно́зи бо су́ть лестцы́ и ху́льники, ротники́, и мужело́жники, убíйцы, та́тие, чароде́е, наси́лующии деви́ц, и блудя́щии с мужа́тыми. Ви́дим, я́ко и зде́ таковы́я по гра́дскому зако́ну казни́ми быва́ют, да про́чии, зря́ще на ни́х, нака́жутся и оста́нут зла́я де́яти. Вла́сти бо о́т Бога устро́ены су́ть злы́х ра́ди челове́к, не творя́щих во́ли Бо́жии, да ви́девше стра́х и наказа́ние, убоя́тся Бо́га. Те́м же да не щадя́т зло́ творя́щих, и суде́й непра́ведных. Челове́цы же, ви́девше таковы́я злы́я и непра́ведныя, да не тая́т о ни́х, да не осу́дятся с ни́ми в му́ку. Глаго́лет бо в четве́ртом Ца́рствии, я́ко Аха́в ца́рь пощаде́ царя́ Ассирíйска зло́ сотво́рша. И рече́ ему́ Бо́г проро́ком, глаго́ля: поне́же му́жа губи́теля отпусти́л еси́, то са́м за него́ ты́ поги́бнеши. Ца́рь Сау́л пощади́в Ага́га, испаде́ ца́рства. И и́нии мно́зи, злы́х пощади́вше, са́ми погибо́ша. Сего́ ра́ди вла́стели, не щади́те злотворя́щия, но казни́те я́ без пощаде́ния, и не отпуща́йте и́х мзды́ ра́ди, да не с де́латели беззако́ния о́т Бога зо́л су́д прии́мите. Аще бо вла́стели отмще́ния зако́ннаго на злы́я не соверша́ют, суду́ Бо́жию пови́нни бу́дут, и от святы́х оте́ц прокля́тие на себе́ навлеку́т. Не́сть бо досто́йно злотворя́щих щади́ти, но казни́ти я́, да не творя́т зла́. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Святы́й апо́стол Пе́тр глаго́лет, я́ко вся́ко проро́чество кни́жное по своему́ сказа́нию не быва́ет. Ни бо́ во́лею челове́ческою бы́сть о́ное, но от Свята́го Ду́ха. Ло́жнии же проро́цы и лжеучи́тели прельща́ют несмы́сленных. Поне́же мно́зи прилепя́тся се́рдцем к лихоима́нию и нечи́стому собра́нию бога́тства, рабо́тая ему́, я́ко Бо́гу. О се́м Госпо́дь глаго́лет: иде́же е́сть сокро́вище ва́ше, ту́ и се́рдце ва́ше бу́дет. И па́ки: неудо́бь вни́ти вельбу́ду во иглине́ у́ши, ниже́ бога́ту в Ца́рствие Бо́жие вни́ти. И к бога́тому рече́ся: ты́ прия́л еси́ блага́я в животе́ свое́м, а зде́ пла́чи. О убо́гом же: се́й восприя́ та́мо зла́я, а зде́ да почíет. И па́ки: кому́, несмы́сленне, име́ние собира́еши, и жи́то в жи́тницу? В сию́ бо но́щь а́нгели ду́шу твою́ истя́жут, а е́же собра́, кому́ сия́ бу́дут? О прельща́ющихся же, и лихоиме́нием неду́гующих, и мы́сли серде́чныя обраща́ющих на исчеза́ющее бога́тство, глаго́лет: сíи су́ть исто́чницы безво́днии, и про́чее. И Па́вел апо́стол к Тимофе́ю веща́ет: ничто́же внесо́хом в мíр се́й, я́ве, я́ко ниже́ изнести́ что́ мо́жем. Иму́ще же пи́щу и оде́яние, си́ми дово́льни бу́дем. А хотя́щии богати́тися, впа́дают в напа́сти, и в се́ти, и в по́хоти мно́ги. Мно́зи бо те́м умышле́нием побежде́ни, погибо́ша. Ко́рень бо все́м злы́м сребролю́бие е́сть, его́же не́ции жела́юще, заблуди́ша от ве́ры и себе́ пригвозди́ша боле́знем мно́гим. Те́м же, бра́тие моя́, бе́гайте неду́га того́ лука́ваго. Глаго́лет бо Па́вел к Тимофе́ю: бога́тым запреща́й не высокому́дрствовати, ниже́ упова́ти на бога́тство погиба́ющее, но на Бо́га жи́ва, даю́щаго на́м вся́ оби́льно в наслажде́ние. Уклоня́йжеся, рече́, скве́рных суесло́вий и прекосло́вий лжеиме́ннаго ра́зума. Сего́ ра́ди, бра́тие моя́, не мози́те о и́стине пре́тися, ни рцы́те, мене́ вопроша́й, да не обря́щетеся подо́бни тому́, и́же нося́ше ма́ло морскíя воды́ в мешце́ под па́зухою, и прии́де до не́коего иму́щаго по́лн кора́бль воды́ морскíя. Ни ли́ есте́ слы́шали Ездры проро́ка, глаго́люща: Госпо́дь созда́ му́дрость, и пода́ст ю́ лю́бящим Его́. И Соломо́н глаго́лет: вся́к умудря́яся в Боже́ственных словесе́х, ненави́дим е́сть от безу́мных; от разу́мных же возлю́блен, по да́нней ему́ о́т Бога благода́ти. Иоа́нн Златоу́ст рече́: наставля́йте дру́г дру́га; ра́зум же Бо́г дае́т, ему́же хо́щет. И па́ки глаго́лет: кто́ на суди́щи судии́ не бои́тся? или́ кто́ хотя́й уче́ния, учи́теля оскорбля́ет? И апо́стол Па́вел к Тимофе́ю глаго́лет, я́ко пра́ведником творя́щим, зако́н не лежи́т, но беззако́нным и не покори́вым. И повелева́ет таковы́я преда́ти сатане́, да нака́жутся не ху́лити. Но на́м бу́ди спасе́ние прия́ти послу́шающим, а не вопреки́ глаго́лющим: непокоря́ющии бо ся Святе́й Це́ркви, я́коже еретицы́ мно́зи, прочита́юще кни́ги, но ра́зума добра́ не иму́ще, погибо́ша. И па́ки Па́вел к кори́нфом глаго́лет: бра́тие, сказу́ю ва́м Ева́нгелие, благове́щенное мно́ю, я́ко не́сть по челове́ку, ни бо́ а́з прия́л е́смь то́ от челове́к, но науче́нием Иису́с Христо́вым. И та́ко Бо́г подае́т благода́ть Свою́ не лихои́мцем, но и́щущим Его́. Са́м бо рече́: не ли́шше проси́те в моли́твах ва́ших, ре́кше, не име́ния проси́те. Аще ли зле́ про́сите, не да́стся ва́м. Оба́че мно́зи раздража́ют Бо́га прося́ще бога́тства и тому́ подо́бнаго, и не име́я о то́м попече́ния, е́же рече́ Госпо́дь: ищи́те пре́жде Ца́рствия Бо́жия и пра́вды Его́, и сия́ вся́ приложа́тся ва́м. Яко же и Са́м оде́яся в нищету́, и ученики́ избра́ Себе́ от ни́щих, а не от бога́тых, ре́к и́м: не носи́те ни зла́та, ни сребра́, ни двою́ ри́зу, и не собира́йте зде́ сокро́вищ; но собира́йте сокро́вища на небеси́, иде́же ни тля́ тли́т, ни та́тие кра́дут. И посыла́я ученики́ Своя́ на про́поведь, рече́ и́м: не вни́дите в до́мы бога́тых, но к ни́щу, и кро́тку, и слу́шающу слове́с Мои́х. Те́м, ублажа́я таковы́х, веща́ет: блаже́ни ни́щии ду́хом; а не рече́: блаже́ни бога́тии. Слы́шите, ка́ко Госпо́дь блажи́т убо́гия, бра́тию Себе́ нарица́я, я́коже Матфе́й евангели́ст пи́шет. Бога́тых же не нарица́ет бра́тиею, и не блажи́т и́х я́коже ни́щих. Оба́че те́х хва́лит, и́же в Бо́га богате́ют, я́коже Иов и про́чии. А и́же собира́ют бога́тство от ли́хвы, и от непра́вды, от мзды́, и от грабле́ния, и от наси́лия властели́нска, и от корче́мнаго прибы́тка, и от вся́кия зло́бы, те́х укоря́ет. По псалмопе́вцу: лу́чше ма́ло пра́веднику, па́че бога́тства гре́шных мно́га. Поне́же то́ бога́тство, и́же скрыва́ют в земли́, зла́то и сребро́ – на изъяде́ние рже́, ку́ны и по́рты – на изъяде́ние мо́ли, а бра́шно – пле́сни, жи́то же – согни́тию, а питие́ – прокисле́нию, и гно́ю и смра́ду, ни́щим же и прося́щим не раздаю́т, досто́йно осужде́ния и му́к. Те́м же во Ева́нгелии в наставле́ние на́ше предпи́сано: не пецы́теся о у́треннем, что́ я́сти, или́ во что́ облещи́ся. Но воззри́те на пти́цы небе́сныя, ка́ко тíи не се́ют, ни пряду́т, ни тружа́ются, и Оте́ц Небе́сный пита́ет и́х. Ко убо́гим же, не хотя́щим пребыва́ти в труде́, рече́но бы́сть: а́ще не хо́щете труди́тися, то роди́т ли ва́м хвра́стие – вино́, кропи́ва – пшени́цу, а пауки́ истку́т ли ва́м поло́тна, и ре́мези соде́лают ли ва́м хра́мы? И па́ки Па́вел глаго́лет: се́ сы́ти есте́, се́ обогати́стеся без на́с, воцари́стеся, но не ве́чно, и от сего́ бога́тства по́йдете к ве́чней нищете́, в му́ки ве́чныя. А ни́щии восприи́мут ве́чное бога́тство, иде́же е́сть ра́дость и весе́лие, я́коже пи́сано: и́хже о́ко не ви́де, и у́хо не слы́ша, и на се́рдце челове́ку не взы́де, я́же Бо́г угото́ва лю́бящим Его́. Те́мже, бра́тие, молю́ вы, не скорби́те в нищете́ и теснота́х живу́ще. Сего́ ра́ди а́з прекланя́ю коле́на ко Отцу́ Го́спода на́шего Иису́са Христа́, да пода́ст на́м бога́тство нетле́нныя сла́вы Своея́, и низпо́слет Ду́х прему́дрости и ра́зума, и просвети́т о́чи серде́чнии к позна́нию и разуме́нию, что́ е́сть упова́ние спасе́ния на́шего, и что́ е́сть бога́тство сла́вы Его́, Ца́рства небе́снаго. Аще же что́ не мо́жем в Писа́нии разуме́ти, да вопроша́ем духо́вных и ве́дущих. Добро́ у́бо е́сть проси́ти у Бо́га све́дения и ра́зума, а па́че проще́ния грехо́м, но не бога́тства, е́же я́ко цве́т травны́й увяда́ет, и сла́ва его́ исчеза́ет. Да про́сим же прему́дрости, по апо́столу Иа́кову, ве́рою, ничто́же сумня́ся: и е́же у́м челове́чь не мо́жет пости́гнути, тогда́ неви́димо Бо́г отверза́ет, а́ще то́кмо бу́дем во́лю Его́ святу́ю исполня́ти, я́коже глаго́лет: не вся́к глаго́ляй Ми: Го́споди, Го́споди, вни́дет в Ца́рствие Мое́, но творя́й во́лю Отца́ Моего́, Иже е́сть на небесе́х. Во́ля же Бо́жия сия́ е́сть: да произрасти́м в на́с пло́д духо́вный, и́же е́сть любы́, ра́дость, ми́р, долготерпе́ние, бла́гость, милосе́рдие, ве́ра, кро́тость, воздержа́ние. И Дави́д глаго́лет: блаже́ни взыска́ющии свиде́ния Его́, а не бога́тства. Приклони́, рече́, се́рдце мое́ во свиде́ния Твоя́, а не в лихои́мство. Сего́ ра́ди возлюби́х свиде́ния Твоя́ па́че зла́та, и сребра́, и многоце́ннаго ка́мения. Бо́гу на́шему сла́ва. [Ами́нь.]

Се́ же, бра́тие моя́, слы́шасте от проро́к, и апо́стол, и Ева́нгелия, о суете́ и печа́ли бога́тства. И еще́ хощу́ вы́ поучи́ти ра́зуму и стра́ху Бо́жию, от при́тчей му́драго, в ни́хже о́н глаго́лет: сы́не, а́ще му́др бу́деши, себе́ и бли́жним свои́м му́др бу́деши; а́ще ли зо́л бу́деши, то́ еди́н почерпе́ши себе́ зло́. И па́ки: сы́не, а́ще моея́ за́поведи глаго́лания прии́м скры́еши я́ в себе́, то́ послу́шает у́хо твое́ прему́дрости, ре́кше Христа́, Иже е́сть Прему́дрость, и приложи́ши се́рдце твое́ в ра́зум, ре́кше в ве́ру. И аще взы́щеши прему́дрости па́че зла́та и сребра́, тогда́ уразуме́еши стра́х Бо́жий, и ра́зум обря́щеши: я́ко Госпо́дь дае́т ра́зум, и прему́дрость, и спасе́ние. И па́ки: нача́ло прему́дрости – стра́х Госпо́день, и ра́зум бла́г, все́ благо́е твори́т: неразу́мный же во все́ зло́ впа́дает. Кро́тции же в ра́зуме, насле́дят зе́млю. Гордели́вии же, и проти́вницы, зе́млю пу́сту сотворя́т. Госпо́дь го́рдым проти́вится, а смире́нным дае́т благода́ть. И па́ки: бу́ди упова́я во все́м на́ Бога, а о свое́й му́дрости не возноси́ся, да пра́во хо́дит нога́ твоя́, и не и́мать претыка́тися. Блаже́н, и́же обре́те прему́дрость, и ра́зум: лу́чше бо е́сть иска́ти му́дрости, не́жели зла́та и сребра́. И па́ки: му́дрый не куе́т на́ друга зла́, го́рдый же, и несмы́сленый сва́р воздвиза́ет. На го́рдых кля́тва Госпо́дня, а на смире́нных Госпо́дня ми́лость, от ны́не и до́ века. И па́ки: прему́дрии сла́ву и че́сть насле́дят, а безу́мнии – безче́стие и па́губу души́. Сы́н послушли́в и разу́мен, люби́м отцу́ своему́, и чти́м ма́терию свое́ю: от Бо́га же возлю́блен е́сть. И па́ки: му́дрый и́щет прему́дрости и пути́ пра́ваго, по нему́же пости́г блага́я, не труди́тся, а безу́мный впаде́т в ро́в глубо́кий и поги́бнет, и бу́дут ему́ после́дняя го́рша пе́рвых. И па́ки: внима́й наказа́нию му́дрых, и уче́ния разу́мных не отри́ни, ни поху́ли, но приими́ в се́рдцы свое́м с похвало́ю: те́х бо уче́ния – живо́т души́, а те́лу – исцеле́ние, грехо́мъ – разреше́ние, и сокро́вищем живо́тным исполне́ние. И па́ки: не внима́й зле́ жене́, ме́д бо ка́плет от усте́н жены́ любоде́йцы, я́же во́ время наслади́т тво́й горта́нь, последи́ же бу́дет горча́е же́лчи; прилепля́яйся е́й, сме́рть обря́щет, те́лу – истле́ние, а души́ – во а́д сведе́ние. И тогда́ рече́ши: о, лю́те мне́, почто́ возненави́дех наказа́ния му́дрых, и от уче́ния разу́мных уклони́ся се́рдце мое́, и не послу́шах наказу́ющих мя́, и возненави́дех и́х, и в свое́м безу́мии погибо́х? И па́ки: сы́не мо́й, пíй во́ду от свои́х сосу́д, и от свои́х студене́ц и исто́чник, а от чужи́х блюди́ся. И тогда́ обря́щешися посреде́ поро́ды угото́ванныя благоразу́мным. И па́ки: прелюбоде́й и пия́ница, за ску́дость ума́ поги́бнета. Приими́те наказа́ния му́дрых, па́че зла́та, и уче́ния разу́мных, па́че сребра́. И па́ки: зако́н Госпо́день ненави́дит досажде́ния го́рдых, и сокруши́т Госпо́дь ко́сти го́рдых внеза́пу: кро́тции же и лю́бящии Го́спода, обря́щут бога́тство и сла́ву. И па́ки: блаже́н му́ж, и́же послу́шает наказа́ния му́дрых, таковы́й бо бу́дет мудре́е му́драго. И па́ки: разу́мный наказу́яй безу́мнаго, зла́я прии́мет, а облича́яй нечести́ваго, гне́в на ся́ воздви́жет, и отмще́ние зло́. А наказу́яй му́драго, прии́мет че́сть и сла́ву от Бо́га. Сего́ ра́ди глаго́лет Госпо́дь: не помета́йте би́сер ва́ших пред свиния́ми, да не по́прут его́ нога́ми. Свинии́ бо нарече́ безу́мныя лю́ди, а би́сер драгíй – Госпо́дне уче́ние. И па́ки: сы́н прему́др весели́т отца́, сы́н же безу́менъ – печа́ль ма́тери. Сребро́ ражже́нно, и зла́то искуше́нно – язы́к му́драго, се́рдце же безу́мнаго испо́лнь зла́. И па́ки: уста́ разу́мнаго уме́ют глаго́лати высо́кая, а безу́мнаго – хулу́ и ле́сть. И па́ки: благослове́ние Госпо́дне на главе́ пра́веднаго, и вене́ц сла́вы на главе́ разу́мнаго: таковíи не име́ют печа́ли в сердца́х свои́х, и сокро́вища и́х име́нием исполня́ются. Уста́ нечести́вых глаго́лют беззако́ние, уста́ же смире́нных уча́тся прему́дрости, а велича́выхъ – ерети́честву. И па́ки пи́сано е́сть: малоу́мный зави́дя у́мному впа́дает в е́реси; и ненави́дящий уче́ния у́мнаго, в жидо́вство впа́дает: таковы́й с жиды́ и еретики́ вку́пе осу́дится. И па́ки прито́чник глаго́лет: уме́ршу пра́веднику, не поги́бнет наде́жда его́ во́ веки: похвала́ же нечести́вых поги́бель, и без конца́ и́м муче́ние. И па́ки: му́дрый терпи́т досажде́ние, и таи́т прекосло́вие; безу́мный же в пе́рвый де́нь испове́сть гне́в дру́га своего́. Не уго́дно бу́дет пра́ведному все́ непра́ведное, непра́ведный же вся́кия зло́бы исполня́ется. Смире́нный всегда́ во мно́зе бога́тстве, безу́мный же в хуле́ и кля́тве всегда́. И па́ки: и́же храни́т своя́ уста́, соблюда́ет свою́ ду́шу; сварли́вый же, и прекосло́вный, и непокорли́вый губи́т свою́ ду́шу. И па́ки: му́дрых сердца́ жела́ют уче́ния спасе́нию, а безу́мных сердца́ дале́че хо́дят от уче́ния спасе́ннаго. И па́ки: держа́й дру́жбу с му́жем му́дрым, му́др бу́дет, а с безу́мным дружа́яйся, зло́ обря́щет. Пра́веднии обря́щутся во мно́зе бога́тстве, а гре́шнии во мно́зе ско́рби и печа́ли. И па́ки рече́: наказу́яй сы́на своего́, лю́бит его́, а не наказу́яй ненави́дит его́. И па́ки: му́дрый созда́ хра́мину, а безу́мный раскопа́ ю́. И па́ки: в му́дре му́же сла́ва кня́зю, а в безу́мне му́же сокруше́ние и паде́ние. С му́дрым му́жем сове́туя кня́зь, не погуби́т княже́ния своего́, а с безу́мным сове́туя, лиши́тся княже́ния своего́. Аще кня́зю се́рдце бла́го, почíет в не́м му́дрость; в се́рдцы же гордели́ваго почíет безу́мие. Слу́шаяй клеветника́, гневи́т да́вшаго ему́ княже́ние; оправда́яй же вино́внаго мзды́ ра́ди, неизмоли́м су́д прии́мет в де́нь су́дный. И Дави́д проро́к глаго́лет: о́чи Госпо́дни на пра́ведныя и у́ши Его́ в моли́тву и́х. Воззову́т пра́веднии, и Госпо́дь услы́шит и́х. Воззову́т гре́шницы, ре́кше судии́ непра́веднии и неми́лостивии, и воспла́чутся, отсыла́еми в му́ку ве́чную. Госпо́дь же отврати́т лице́ Свое́ от ни́х, си́це глаго́ля и́м: не́сть ми́лости, несотво́ршим ми́лости. О, го́ре непра́во судя́щему, по дело́м бо его́ су́дится ему́! Пи́сано бо е́сть: не спасе́т кня́зя княже́ние, ни епи́скопа епи́скопство, и ни кíй же са́н сано́вник, но кíйждо в свое́м чину́ просия́ет, за́поведи Госпо́дни сохра́ньши. Иса́ия же глаго́лет: измы́йтеся, и чи́сти бу́дите. Отыми́те лука́вство от ду́ш ва́ших и научи́теся добро́ твори́ти. Взыщи́те суда́ пра́ва и изба́вите оби́дима, суди́те сироте́ и оправда́йте вдови́цу. Се́ же глаго́лет князе́м, и вла́стелем, а не просты́м лю́дем. И при́точник глаго́лет: прия́тен быва́ет князе́м и вла́стелем слуга́ разу́мный. Лу́чше ча́сть ма́ла с боя́знию Госпо́днею, не́жели бога́тство непра́ведное. И па́ки: до́мы гра́бящих разоря́ет Госпо́дь, а кро́тких тве́рды твори́т и долгоживо́тны. И па́ки глаго́лет: ми́лостынею очища́ются греси́, а пра́вдою – беззако́ния. Са́м бо Госпо́дь рече́: ми́лости хощу́, а не же́ртвы. То́й же при́точник глаго́лет: со́тове ме́двени словеса́ до́брая, сла́дость же и́х исцеле́ние души́, и те́лу прилежа́ние. И па́ки: грехолю́бец ра́дуется сва́ром, а добро́ творя́щии насле́дят блага́я. Му́ж велича́в впаде́т во зло́, а молчали́вый и смире́нный вни́дет в до́брую степе́нь. И па́ки: ми́луяй ни́ща и убо́га, в де́нь лю́т изба́вит и́ Госпо́дь, а велича́в му́ж досажда́ет святы́м. И па́ки: лу́чши е́сть жи́ти в ху́де хра́мине с пра́вдою, не́жели в пова́пленых с непра́вдою. И па́ки: и́же не послу́шает моля́щагося, и то́й на́чнет моли́тися Бо́гу, и Бо́г его́ не послу́шает. А и́же помина́ет вражду́, законопресту́пник е́сть, и моли́тва его́ неприя́тна бу́дет Бо́гови. Же́ртвы нечести́выхъ – ме́рзость Го́сподеви, та́коже и приноше́ние законопресту́пника, и резои́мца, и мздои́мца, и корче́мника. И па́ки: бога́т и ни́щ срето́стася, обою́ же Бо́г сотвори́. Анна, ма́ти Саму́илова, глаго́лаше: Госпо́дь убо́жит и богати́т, смиря́ет и вы́сит, воздвиза́ет от земли́ убо́га, и от гно́ища возно́сит ни́ща. И па́ки: да не хва́лится прему́дрый прему́дростию свое́ю, и си́льный си́лою свое́ю, и бога́тый бога́тством свои́м. Но о се́м да хва́лится хваля́йся: е́же разуме́ти и зна́ти Го́спода, и твори́ти су́д и пра́вду посреде́ земли́. Проро́к Заха́рия глаго́лаше: напра́ви но́ги на́ша на пу́ть ми́рен. Дави́д же глаго́лет: блаже́н му́ж, и́же не́йде на сове́т нечести́вых. И па́ки при́точник: сы́не, а́ще му́др бу́деши, то возвесели́ши ду́шу свою́. Не бу́ди винопíйца, ни простира́йся предложе́нием мя́со купова́ти: пия́ница бо всегда́ в скве́рнах пребыва́ет, и на коне́ц жития́ обнища́ет. И па́ки: а́ще кто́ жену́ добру́ и́мать, то́ дража́йши е́сть ка́мения многоце́ннаго, о таково́й бо ра́дуется се́рдце му́жа ея́. И па́ки: свято́му му́жу да́стся жена́ зла́, таковы́й же прии́мет бо́лий вене́ц о́т Бога; а гре́шну му́жу добра́ жена́. Се́ же мно́гими недове́домо е́сть. И па́ки: Го́споди Бо́же мо́й, да́ждь ми́ ра́зум наказа́ния, внегда́ подоба́ет ми́ рещи́ сло́во. И се́ предложи́х пред ва́ми я́ко по́ле, и я́ко ко́рень в земли́ жа́ждущей, о Христе́ Иису́се Го́споде на́шем, Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Благослове́н Госпо́дь Бо́г Изра́илев, я́ко посети́ и сотвори́ избавле́ние лю́дем Свои́м. Не стерпе́ бо зре́ти челове́ка порабоще́на грехо́м, но милосе́рдием Свои́м посла́ Сы́на Своего́ на зе́млю, Иже вочелове́чися Бо́г Сы́й неопи́сан, пло́ть прия́т от Святы́я Богоро́дицы, и распя́тие претерпе́, и сме́рть вкуси́ за на́ша согреше́ния. Поне́же пра́отец на́ш Ада́м, престу́пль за́поведь Бо́жию, испаде́ из поро́ды. Сего́ ра́ди Влады́ка Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с, в пло́ть на́шу облече́ся, и преложи́ ю́ в хле́б, егда́ на ве́чери прие́м хле́б, благослови́в, преломи́ и даде́ ученико́м Свои́м и апо́столом, глаго́ля: приими́те, яди́те, се́ е́сть те́ло Мое́ за вы́ ломи́мое. И па́ки по ве́чери, прие́м ча́шу от плода́ ло́знаго, и хвалу́ возда́в Бо́гу Отцу́, даде́ и́м, глаго́ля: се́ е́сть кро́вь Моя́ Но́ваго Заве́та. Егда́ бо Са́м Госпо́дь рече́, се́ е́сть Кро́вь и Пло́ть Моя́, ю́же преда́х ученико́м Мои́м, ре́к и́м, сие́ твори́те в Мое́ воспомина́ние. Ели́ко бо а́ще я́сте Хле́б се́й, и Ча́шу сию́ пие́те, сме́рть Мою́ возвеща́ете. Те́мже, бра́тие, и мы́ собра́вшеся от ма́ла и до вели́ка, чи́стыми сердцы́ и несра́мным лице́м, вси́ да присту́пим к чу́дному и стра́шному Бо́гу, Его́же трепе́щут а́нгели несогре́шше. А мы́, по вся́ дни́ согреша́юще, ка́ко без стра́ха приступа́ем, и прие́млем Пречи́стое Те́ло Госпо́дне, и Пречи́стую Его́ Кро́вь? Ка́ко в се́м часе́ обеща́емся, егда́ рече́т свяще́нник: горе́ име́ем сердца́. И мы́ глаго́лем: и́мамы ко́ Господу; но лже́м Тому́, Иже све́сть вся́ серде́чная. Мы́ бо усты́ то́кмо Его́ чте́м. Прихо́дим в Це́рковь не Бо́га ра́ди, но да дру́г дру́га зри́м. Телесы́ в Це́ркви стои́м, а се́рдце и у́м на́ш в до́мех на́ших, или́ и́нде где́ хо́дят. Ин бо зде́ ны́не стоя́, а мы́слию все́ о бога́тстве пече́тся, ка́ко бы устро́ити е́. А и́н размышля́ет и пече́тся, ка́ко бы нищеты́ избы́ти. А друзíи от на́с о питии́ и о яде́нии пеку́тся, ка́ко бы к тому́ позва́ли и́х. А о се́м ника́коже пеце́мся, ка́ко у́мрети, и пре́д Богом ста́ти, Ему́же ны́не лжу́ще обещава́емся, я́ко сердца́ и́мамы ко́ Господу, а са́ми о други́х глаго́лем в Це́ркви и осужда́ем, или́ разглаго́льствуем о су́етном житии́ сего́ све́та. Но послу́шайте Дави́да проро́ка, глаго́люща: кто́ е́сть челове́к хотя́й живо́т, любя́й дни́ ви́дети бла́ги? Удержи́ язы́к сво́й от зла́, и устне́ свои́ е́же не глаго́лати льсти́; уклони́ся от зла́, и сотвори́ бла́го. Что́ бо е́сть того́ зле́е, е́же о́ друзе глаго́лати в Це́ркви, или́ о житии́ сего́ све́та, от него́же на́м е́сть у́мрети. Аще же кто́ хо́щет до́м стро́ити, или́ о име́нии бесе́довати, то́ в до́мех свои́х о то́м бесе́дуйте. Но в Це́ркви ле́по е́сть пла́катися то́кмо грехо́в свои́х и моли́тися Бо́гу, не я́ве, но та́йно в души́ свое́й, и омы́ти те́ло свое́ слеза́ми, да очи́стиши ду́шу твою́. А не печа́льми све́та сего́, ни словесы́ сту́дными и пусто́шными занима́тися, окаля́я грехо́м ду́шу, я́ко свиния́ ка́лом смердя́щим. Аще кто́ име́я в себе́ таковы́ зло́бы, присту́пит к Причаще́нию без стра́ха Бо́жия, со́ гневом на кого́, или́ враждо́ю, или́ за́вистию, таковы́й ве́чней му́це досто́ин бу́дет. Но молю́ вы, бра́тие, а́ще кто́ хо́щет причасти́тися Пречи́стому Те́лу и Кро́ви Христо́ве, ели́ко гне́в и́маши на кого́ в се́рдцы свое́м, ше́д, пре́жде смири́ся с ни́м, и прииди́ с ра́достию и любо́вию, е́же о́ Бозе прия́ти Свято́е Прича́стие. Аще ли блу́д сотвори́л еси́, или́ и́но ко́е зло́, или́ свари́лся еси́ с ке́м, и не смири́лся; или́ бесе́довал еси́ с ке́м в Це́ркви о жите́йских в ча́с Литургíи, то не приступа́й ко Свято́му Те́лу и Кро́ви Христо́ве. Аще ли присту́пиши, и причаща́ешися не удержа́в язы́ка своего́ от зла́, и от пра́здных слове́с, и не очи́стився от скве́рн грехо́вных, пови́нен еси́ огню́ негаси́мому. Двана́десять часо́в и́мать де́нь, от ни́хже еди́н ча́с избра́ Себе́ Бо́г на святу́ю сию́ Литургíю. Да сего́ ли еди́наго часа́, бра́тие моя́, и ча́да возлю́бленная Бо́гом, не мо́жете престоя́ти со́ страхом и тре́петом, до оконча́ния моли́твы к получе́нию своего́ спасе́ния, да Влады́ка на́ш Иису́с Христо́с с че́стию почíет на свято́м олтаре́, я́ко на престо́ле седя́ херуви́мстем. Егда́ бо челове́к чи́стым се́рдцем присту́пит ко Свято́му Причаще́нию, тогда́, ели́ки и́мать грехи́, очи́стятся ему́. Иде́же бо чи́стая и пресвята́я внидо́ша, су́ть свяще́нна. Те́мже пра́веднии насы́тятся нетле́нныя пи́щи Свята́го Прича́стия. Слы́шите, ка́ко Дави́д проро́к возбужда́ет к тому́ ве́рныя, глаго́ля: вкуси́те и ви́дите, я́ко бла́г Госпо́дь. Да и мы́, бра́тие и ча́да ве́рнии, поревну́ем о́ной жене́, я́же ве́рою прикосну́ся вскра́й ри́з Госпо́дних, и а́бие в то́м часе́ уста́вися тече́ние кро́ве ея́. И о таково́м чудеси́ просла́ви Бо́га, и спасе́на бы́сть ве́рою. Та́ко и мы́, бра́тие, ве́рою причасти́мся Свято́му Те́лу и Кро́ви Христо́ве, да и на́ша исцели́т грехо́вныя я́звы. Аще ли кто́ от ва́с гне́в и́мать на кого́, и не смири́ся, то́ да не вхо́дит в Це́рковь, и да не приступа́ет ко пречи́стому комка́нию [прича́стию], да не осу́дится в ве́чную му́ку; та́ко же и оскверня́ющий свою́ ду́шу ше́пты мирски́ми, да не дерза́ет приступа́ти, недосто́ин бо е́сть таковы́й. Но, хотя́й прия́ти Те́ло и Кро́вь Христо́ву, да отве́ржет вся́ зла́я дела́. Да зри́м у́бо очи́ма до́лу, а у́м возво́дим горе́ на́ небо, да не посра́млени ста́нем на стра́шнем суди́щи Христо́ве, егда́ прии́дет в сла́ве Свое́й: и́же бо, рече́, постыди́тся Мене́, и Мои́х слове́с, в ро́де се́м прелюбоде́йнем и гре́шнем, постыжу́ся и Аз его́ пред а́нгелы Мои́ми. Сия́ же словеса́ слы́шаще, бра́тие, Самого́ Го́спода глаго́люща, постыди́мся Его́ су́ща на святе́м олтари́ в ча́с се́й стра́шный предстоя́ще Ему́, и потщи́мся сохрани́ти за́поведи Его́, да Ца́рство небе́сное получи́м, о Христе́ Иису́се Го́споде на́шем. [Ами́нь.]

Прииди́те, вси́ ве́рнии, люби́мое ста́до Христо́во, да обы́чное ва́м сотворю́ поуче́ние. Слы́шите па́ки, что́ испе́рва рече́но бы́сть о святе́м посте́. Се́ бо две́ неде́ли поста́ премину́ло е́сть. Всего́ же ле́та десяти́на по́ст сíй, на уврачева́ние души́ уста́вленый. И до́лжно на́м десяти́ну душе́вную чи́сту отда́ти Бо́гови, я́коже пе́рвии святíи творя́ху, не то́кмо бо от име́ний десяти́ну дая́ху, но и душе́вную исполня́юще, посто́м и моли́твами, поклоне́нием, и ми́лостынями, просла́вишася от Го́спода Бо́га, я́ко сотво́рше во́лю Его́. Пе́рвие пости́ся Ено́х, и взя́т бы́сть с пло́тию на́ небо, и́же и доны́не жи́в е́сть. Пости́ся Но́й, и от пото́па изба́влен бы́сть, с ро́ждьшимися от него́ детьми́, от его́же пле́мени ны́нешний мíр бы́сть. Пости́ся та́коже Авраа́м, и дру́г Бо́жий нарече́ся, оте́ц бы́в все́м проро́ком и патриа́рхом. Моисе́й посто́м очи́стився, с Бо́гом бесе́дова лице́м к Лицу́, и просия́ лице́ его́ я́ко со́лнце. Илия́ пости́ся, и о́гнь с небесе́ сведе́ и до́ждь от Бога лю́дем испроси́. Дании́л проро́к посто́м львы́ укроти́, и му́ж жела́нию нарече́н бы́сть. Иису́с На́ввин пости́вся, иноплеме́нники победи́ и со́лнце от тече́ния уста́ви. Трие́ же о́троцы в пе́щь о́гнену вве́ржени, посто́м и моли́твами о́гнь угаси́ша. Пости́шася Ниневи́тяне, и гне́в Бо́жий на кро́тость преложи́ша. Мно́зи же и в Но́вом Зако́не посто́м освяти́шася, моли́твами, и смире́нием, и ми́лостынею к Бо́гу прибли́жишася. По́ст бо не имы́й смире́ния, я́ко хра́м без покро́ва е́сть, и я́ко сосу́д у́тл, си́це и по́ст без смире́ния. Постя́й же ся, а ми́лостыни не творя́й, ма́ло по́льзы е́сть. Уго́дницы же Бо́жии свя́ти бы́ша посто́м, и моли́твами со смире́нием, и ми́лостынею, и́хже имена́ безчи́сленны су́ть. Аще же рече́те: святíи бы́ша кре́пцы, а мы́ сла́би есмы́, и не мо́жем коле́ну прегиба́ти; то́ поне́ десяти́ну чи́сту отдади́м, ея́же Са́м Госпо́дь Бо́г на́ш тре́бует от на́с. Соста́влену бо ле́ту де́ньми тре́ми сты́ и шестью́десять и пятию́, и от все́х дне́й нарече́ Госпо́дь Бо́г свою́ десяти́ну, о се́м уве́сте до́бре, а́ще в ра́зум восприи́мете реко́мая мно́ю. Три́десять ше́сть дне́й и по́л, от тре́х со́т и шести́десяти пяти́, е́сть деся́тая ча́сть всего́ ле́та. Сего́ же свята́го поста́ се́дмь неде́ль и́мут в себе́ четы́редесять и де́вять дне́й. От си́х у́бо изложи́вше суббо́ты и неде́ли, я́же су́ть днíе Госпо́дьстии и пра́здницы, исчи́слено бу́дет три́десять пя́ть дне́й. Про́чее прилага́емым к посту́ святе́й Вели́кой суббо́те, и по́л све́тлей и светотвори́мей но́щи, испо́лнятся три́десять ше́сть дне́й и по́л дне́, е́же е́сть десяти́на тре́м ста́м и шести́десятим и пяти́м дне́м всего́ ле́та. Того́ бо ра́ди и Вели́кая суббо́та к посту́ причте́ся, да не поги́бнет ничто́же о́т Божия десяти́ны. Се́ же разсмотре́вше святíи отцы́, повеле́ша сию́ суббо́ту пости́тися, зане́же еще́ Христу́ во́ гробе лежа́щу. И та́ко вся́ сия́ се́дмь неде́ль – десяти́на Бо́жия е́сть. И а́ще не отдади́м ея́ чи́сто, то́ что́ отвеща́ем Бо́гови? Ка́ко прии́мем проще́ние грехо́м, а́ще и в сíи дни́ от пия́нства, и ла́комства, и про́чих похоте́й не удержи́мся? Не воздержа́ния бо ра́ди преступле́ние бы́сть зако́ну, а преступле́нием зако́на чрез невоздержа́ние сме́рть вни́де в мíр. Не сохрани́ бо Ада́м поста́ чи́ста, его́же запове́да ему́ Бо́г, прия́ теле́сную сме́рть. Мы́ же, по толи́цех указа́ниих, а́ще не сохрани́м все́х по́стных дне́й, то́ не у́мрем ли душе́вно? Сме́рть бо души́ – ве́чная му́ка, я́коже рече́ Па́вел апо́стол: вдова́, пита́ющаяся простра́нно, жива́ умерла́. Ве́сте же са́ми, ко́ль люби́ми бя́ху Бо́гом Изра́ильтестии лю́дие, и́хже сквозе́ Чермно́е мо́ре проведе́, я́ко по́ суху, и ма́нну и́м с небесе́ даде́, и тма́ми в ни́х чудеса́ сотвори́, глаго́ля: сы́н пе́рвенец Мо́й е́сть. Та́же и те́х, непости́вшихся, не пощаде́. Глаго́ла бо и́м Моисе́й о́т Бога: пости́теся четы́редесять дне́й. Они́ же то́кмо два́десять дне́й пости́вшеся, седо́ша я́сти и пи́ти: и прии́де на ня́ гне́в Бо́жий, и изомро́ша зле́ два́десять и две́ ты́сящи; а про́чих о́гнь сожже́, невоздержа́ния и́х ра́ди. Ка́я же по́льза на́м бу́дет, е́же неде́лю то́кмо пости́вшеся, и па́ки те́лу угожда́ти и непра́вды де́яти. Но молю́ вы, не прельща́йтеся, ви́дяще не́киих в безстра́шии живу́щих и о души́ непеку́щихся: тíи бо не Бо́гу раби́ су́ть, но чре́ву, и́мже коне́цъ – па́губа и сме́рть е́сть, а по сме́рти – му́ка ве́чная. О, бра́тие, молю́ вы́, я́коже от пе́рваго дне́ нача́сте пости́тися, та́ко и до Воскресе́ния Христо́ва сотвори́те. Но никого́же ва́с понужда́ю чрез си́лу пости́тися, но ко́ждо по си́ле свое́й, а во осла́бу не вдава́йтеся. Гне́в же, и за́висть, и клевету́ от себе́ отве́ржите, я́коже рече́ апо́стол: ми́р и любо́вь име́йте со святы́нею. Иде́же бо питие́ мно́гое и упита́ние, ту́ сви́нское житие́. Вся́к же постя́йся, я́рости и сва́ра, и вся́кия непра́вды оста́нися. В терпе́нии си́ мзду́ стяжи́те, да чи́стою со́вестию причасти́теся Святы́х Та́ин Христо́вых. Иже бо кто́ в сíи святы́я дни́ по́стныя не причасти́тся – то́ гла́д души́ е́сть. Те́мже, дади́те, ве́рнии, духо́вное бра́шно души́, а те́лу – теле́сное. Не те́ло бо то́чию пита́й, но души́ гла́дны не оста́ви лише́нны да́ра Бо́жия, но насы́ти ю́ причаще́нием святы́м. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м, ами́нь.

Иже кто́ ми́лостив, и ми́лостыню твори́т от своего́ труда́, то́й Го́сподеви прия́тен. А и́же кто́ непра́вдою живе́т, и с убо́гих и сиро́т е́млет коры́сти, от ни́хже ми́лостыню твори́т, и то́ю хо́щет Бо́гу угоди́ти, се́й ненави́стен е́сть Бо́гу, и подо́бни таковíи ме́ртву псу́ смердя́щу, его́же смра́да челове́цы не мо́гут терпе́ти, ни обоня́ти, но и́дут ина́мо отврати́в лице́ свое́, и очи́ма не могу́ще на́нь зре́ти. Та́ко и Бо́г гнуша́ется челове́ка того́, и́же непра́ведно е́мля, ми́лостыню твори́т, и не терпи́т сего́, я́ко зла́го смра́да, но отвраща́я от него́ лице́ Свое́, не зри́т на него́. Но посе́м па́че бе́с приступа́ет к нему́, внуша́я и дая́ ему́ несы́тство, поуча́я его́ на грабле́ние чужа́го име́ния и приводя́ его́ ко вся́кому злу́, да те́м собере́т себе́ непра́ведно бога́тство. Но лу́чши е́сть, бра́тие, от пра́веднаго име́ния пода́ти ми́лостыню, хотя́ и ма́ло что́, и сие́ вели́ко бу́дет и прия́тно Бо́гу. Еще́ же глаго́лю ва́м, бра́тие: люби́те дру́г дру́га, и никого́же осужда́йте, не зави́дите, не хули́те, не укоря́йте, не лжепослу́шествуйте, но в пра́вде и во смире́нии все́х приве́тствуйте, а́ще ли не пода́нием, то́ поне́ словесы́ до́брыми. Не стыди́теся же старе́йшему главы́ своя́ поклоня́ти, и не скуча́йте пред честне́йшими стоя́ти. Все́ бо сие́ в че́сть Бо́гу твори́те, я́коже апо́стол глаго́лет: а́ще я́сте, а́ще пие́те, а́ще и́но что́ творите́, вся́ в сла́ву Бо́жию твори́те. Разуме́йте же: а́ще челове́к поды́мет чрез си́лу ка́мень или́ и́но что́, то́ поврежда́ет живо́т сво́й. Та́ко и питие́ и яде́ние ма́лое, прино́сит здра́вие те́лу, а мно́гое питие́ и яде́ние, причиня́ет боле́знь, а души́ гре́х и па́губу твори́т. Па́че же всего́ име́йте любо́вь ра́вную ко все́м, к бога́тым и убо́гим: лицеме́рна бо е́сть сия́ любо́вь, е́же бога́таго люби́ти, а убо́гаго озлобля́ти. Не мози́те же, бра́тие, укори́ти немощна́го, и безро́днаго, и убо́гаго: те́х бо избра́ Бо́г; а прему́дрыя, и си́льныя, и бога́тыя посрамля́ет. Внима́йте, бра́тие, ко́ль ма́л пау́к, но простира́я паучи́ны, уловля́ет в ни́х му́хи. И мно́гажды вра́бий и и́ны пти́цы прилета́ют и взима́ют пи́щу от ма́лой се́й лови́твы. Та́коже и мы́ от те́х немощны́х и безро́дных, худы́х и убо́гих лови́твы, бра́шном Бо́жиим, ду́шу и те́ло пита́я, насыща́ем. Послу́шайте Па́вла апо́стола к Тимофе́ю, глаго́люща: в вели́це у́бо дому́ мно́зи су́ть сосу́ди, о́ви зла́ти, и о́ви сре́брени, инíи же древя́ни, а инíи гли́няни. Овии у́бо в че́сть, о́вии же не в че́сть. Та́коже и вси́ челове́цы, бога́тии и убо́зии, потре́бни су́ть в мíре. Не уничижи́те у́бо и не укоря́йте созда́ния Бо́жия, но внима́йте кíйждо ва́с себе́. У дру́га бо ка́ко суче́ц во о́це ви́диши, а у себе́ бервна́ не чу́еши? Изми́ пре́жде бервно́ из о́чию твое́ю, и та́ко у́зриши суче́ц во очеси́ бра́та твоего́. Егда́ же творите́ пи́рове, и воззове́те бра́тию и ро́д, или́ кня́зи, или́ вельмо́жи, то́ сла́вы и че́сти све́та сего́ и́щете. Аще же призове́те убо́гую бра́тию, то́ от Бо́га мзды́ своея́ не лише́ни бу́дете. В ли́хву сребра́ не дава́йте, и́бо святы́й апо́стол Па́вел, лихои́мца, и мздои́мца, ра́вно с блудники́ вменя́ет. И на мно́гих места́х о то́м Свято́е Писа́ние возбраня́ет. И а́ще кто́ в ва́с уме́ет гра́моте, да исполня́ет пра́вило предпи́санное. Аще же кто́ не уме́ет, да и́дет во святу́ю Це́рковь Бо́жию, и слу́шает свята́го пе́ния и чте́ния со внима́нием, ни с ке́мже глаго́ля. Аще бо кто́ кни́ги почита́ет, или́ чту́щаго слу́шает, то́й с Бо́гом бесе́дует. Аще ли же кто́ уме́я гра́моте, а не пое́т себе́ зау́трени, ни часо́в, ни вече́рни, ни нефимо́на, то́ са́м себе́ све́та Бо́жия лиша́ет. Подоба́ет же пе́ти и неуме́ющим гра́моте, зау́треню и часы́, и вече́рню, и нефимо́н. Но рече́ши: ка́ко ми́ пе́ти не уме́ющу гра́моте? Пе́ти и́маши псало́м 50-й: Поми́луй мя́, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й... Аще ли того́ не уме́еши, то глаго́ли Трисвято́е и Отче на́ш, Иже еси́ на небесе́х... Аще ли и того́ не уме́еши, то поклони́ся ели́ко мо́жеши, глаго́ля моли́тву: Го́споди, Иису́се Христе́, Сы́не Бо́жий, поми́луй мя́, гре́шнаго. Си́це твори́ за зау́треню, и за часы́, и за вече́рню, и за нефимо́н. Та́ко бо ука́зано пе́ти неуме́ющему гра́моте, и лени́вому. И та́ко творя́ по вся́ дни́, прославля́й Творца́ Своего́, и прии́меши от Него́ мзду́ ве́чную. Аще ли в пути́ бу́деши, или́ производя́ ку́ю-лю́бо рабо́ту ну́жную, а посему́ не отпое́ши своего́ пра́вила, то́ не мни́, я́ко у́же не́сть лзе́ отпра́вити того́ зау́тра, и не прии́мет Бо́г моли́твы твоея́. Но а́з ти́ проти́ву сего́ реку́: а́ще бу́деши кому́ до́лжен, и забу́деши е́же бы отда́ти ему́ до́лг сво́й, и о́н та́коже забу́дет у тебе́ проси́ти, но ты́ вспо́мни о то́м отда́си ему́ в ру́це, то не прии́мет ли от тебе́ о́наго с ра́достию и благодаре́нием? Подо́бне сему́ и Человеколю́бец Бо́г, во вся́кое вре́мя прии́мет моли́тву твою́, твори́мую с усе́рдием. Ра́нняго же яде́ния и пития́ блюди́ся: а́ще бо кто́ ра́но упие́тся, то́ де́нь ему́ в но́щь премени́тся. Не́ции у́бо содержа́ще ве́ру правосла́вну, не творя́ще же за́поведей Бо́жиих, мня́тся еди́ною ве́рою спасе́ни бы́ти. Друзíи же живу́ще благоче́стно, о ве́ре же небрегу́ще, а́ки мзды́ до́лжны ожида́ют: обои́ же Ца́рства Бо́жия не обрето́ша. Вопроси́ не́кто ста́рца: ка́ко возмога́ют на ны́ бе́си? Он же рече́: дре́во – душа́ на́ша, а секи́ра – бе́си, а топо́рище – во́ля на́ша, е́юже посека́емся. Аще кто́ в сре́ду и в пято́к пости́тся, еди́ною на́ день прие́мля пи́щу – хле́б и во́ду, или́ ово́щие земно́е. И егда́ а́нгел прии́дет по ду́шу ту́, и веде́т ю́ на тре́тие не́бо, и сря́щут ю́ а́нгели – среда́ и пято́к, то реку́т: ра́дуйся, о душе́, мно́го бо еси́ труди́лася на́с ра́ди на земли́! Аще же кíй челове́к не пости́лся е́сть в сре́ду и в пято́к, а́ще и доброде́телен бу́дет, и егда́ прии́дет а́нгел по́ душу ту́, и веде́т ю́ на не́бо, и усря́щут ю́ а́нгели – среда́ и пято́к, то реку́т е́й: о, убо́гая душе́, почто́ ся еси́ не пости́ла в сре́ду и в пято́к, о хле́бе, и о воде́, и ово́щии земно́м, еди́ною дне́м? В сре́ду бо сотвори́ша жи́дове сове́т на Христа́, а в пято́к распя́ша Его́. Того́ ра́ди вся́кому христиа́нину не досто́ит в сре́ду и в пято́к ма́сла и млека́ я́сти, кроме́ разреше́нных от Це́ркве дне́й. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Глаго́лаше ста́рец: а́ще еди́но о́ко поги́бнет, то́ друго́е оста́нется на слу́жбу те́лу; ду́шу же еди́ну да́л е́сть Бо́г, да а́ще ту́ погуби́м, то о че́м поживе́м? Те́мже попеце́мся о душа́х свои́х, я́ко те́ми и́мамы су́д прия́ти, а те́ло пе́рсть е́сть. И а́ще проти́витеся злоко́зненному бе́су, то́ отбежи́т от ва́с, и со а́нгелы воздади́м хвалу́ Христу́ Бо́гу. Ду́ша бо и те́ло – бра́т и сестра́ е́сть. Те́ло не живе́т без души́, ни душа́ без те́ла живе́т. Ле́по е́сть смотре́ти, егда́ я́коже те́лу, та́ко и души́ на́ полы разделя́ется име́ние. Челове́честии греси́ подо́бни су́ть ри́зе не пра́ной мно́гое вре́мя, я́же очерни́вшися, не мо́жет вско́ре отмы́тися; та́ко и челове́к гре́шник, а́ще мно́гое вре́мя не ка́ется, то́ душа́ его́ помрача́ется. Аз же мно́го испыта́в, и мно́го размышля́х, и едва́ возмого́х разуме́ти, я́ко житие́ ве́ка сего́, я́ко ко́ло враща́ется, и почуди́вся, реко́х: о, безу́мне челове́че, что́ всу́е мяте́шися? Уне е́сть, бра́тие, оста́тися жития́ сего́ преле́стнаго, и прибе́гнути ко Влады́це и Бо́гу, и проси́ти отпуще́ния согреше́нием на́шим. И ко́ждо на́с до́лжен е́сть по возмо́жности и си́ле твори́ти ми́лостыню, и Госпо́дь возда́ст на́м седмери́цею. Свято́е бо Ева́нгелие глаго́лет: дая́й ни́щему, Христу́ дае́т. Но дава́й в та́йне, по рече́нному во о́ном: е́же твори́т десни́ца твоя́, да не ве́сть шу́йца твоя́, и Бо́г возда́ст ти́ я́ве. Не лю́бит бо Влады́ка тщесла́вия, но смире́ние и пра́вду: и, а́ще, рече́, мо́литеся, уго́дни бу́дете Отцу́ ва́шему. Аще ли постите́ся, прибли́жени бу́дете ко Отцу́ ва́шему, Иже на небесе́х. Бу́дите бо, рече́, милосе́рди, я́коже и Оте́ц ва́ш Небе́сный милосе́рд е́сть: то́ уподобля́йся Ему́ в милосе́рдии. Аще помы́слиши ми́лостыню пода́ти, то́ не отлага́й до у́трия, но егда́ помы́слиши, тогда́ и сотвори́ добро́, не владе́еши бо у́тренним дне́м. И а́ще и́маши ве́ру, сохрани́ся от пия́нства, и име́й чи́стую любо́вь. Аще бо, рече́, разда́м вся́ име́ния моя́, и а́ще преда́м те́ло мое́ во е́же сжещи́ е́, любве́ же не и́мам, ника́я по́льза ми́ е́сть. То́ а́ще любве́ не и́маши, разоря́еши зако́н, и труды́ вся́ погубля́еши. Помы́сли о се́м, и пока́йся, преста́ни от зла́ и подвиза́йся на добро́. Возве́рзи на Го́спода печа́ль твою́, и То́й тя́ препита́ет. Воззри́ на пти́цы небе́сныя, и́хже безчи́сленное мно́жество су́ть, я́ко то: орли́, вра́нове и подо́бныя и́м, и тíи бо взыва́ют к Отцу́ Небе́сному, и дае́т и́м пи́щу. По́ст же, ни еди́ныя пи́щи лише́ние, но от вся́каго зла́ удале́ние. По́ст и́стинный бу́дет тогда́, егда́ не укра́деши, не лжепослу́шествуеши, не оклеве́щеши, блуда́ не сотвори́ши, не зави́диши, и никого́ не оби́диши. А па́че удаля́йся блуда́: вся́к бо гре́х, по апо́столу, кроме́ те́ла е́сть, а и́же блу́д твори́т, во свое́ те́ло согреша́ет. Блу́д бо не те́ло еди́но в гре́х вво́дит и оскверня́ет, но и ду́шу омрача́ет де́лы свои́ми. О се́м Госпо́дь предлага́ет при́тчу: челове́к не́кий име́ два́ сы́на, и раздели́ и́ма оте́ц име́ние свое́. Мнíй же сы́н взе́м от отца́ да́нную ему́ ча́сть, оты́де дале́че на чу́жду страну́, и ту́ расточи́в име́ние, живы́й блу́дно, и погуби́в все́, обнища́. Бы́сть же гла́д кре́пок на стране́ то́й, нача́т па́ствити свиния́, гла́дом ги́бля, и хотя́ше насы́титися от роже́ц, я́же ядя́т свинии́. Толкова́ние. Челове́к е́сть – Христо́с. Два́ сы́на су́ть – пра́ведник и гре́шник. Име́ние же – житие́ мíра сего́ и пре́лесть. А иностра́ние – пи́ща и одея́ние те́лу, и бога́тство. А свинии́ су́ть – бе́си. Рожцы́ же су́ть – пи́ща сия́ вре́менная. И бы́сть гла́д в стране́ то́й. Гла́д е́сть – е́же не приима́ти Свята́го Прича́стия. И рече́ в себе́: чесо́ ра́ди а́з ги́бну гла́дом, а у отца́ моего́ коли́ко нае́мником избыва́ют хле́бы, а́з же гла́дом ги́бну. Но воста́в иду́ ко отцу́ моему́, и реку́ ему́: о́тче, согреши́х на не́бо и пред тобо́ю, и у́же не́смь досто́ин нарещи́ся сы́н тво́й: сотвори́ мя я́ко еди́наго от нае́мник твои́х. Не сло́вом же рече́ то́чию, но и де́лом сотвори́. И оте́ц милосе́рдый прия́т его́ ка́ющася, и закла́ теле́ц упита́нный, и возложи́ пе́рстень на́ руку его́, и сапози́ на но́зе его́. Толкова́ние. Теле́ц упита́нный е́сть Те́ло и Кро́вь Христо́ва, а пе́рстень е́сть обруче́ние Свята́го Ду́ха, а сапози́ – креще́ние, и за́поведи, и про́чее. [Ами́нь.]

Се́ же глаго́лю христиа́ном, стоя́щим в Це́ркви, в ча́с Святы́я Литургíи, стра́шныя слу́жбы, и бесе́дующим неподо́бная словеса́ в то́м Святе́м ме́сте. О, что́ твори́ши челове́че? Не́си ли еси́ обеща́л, егда́ рече́т иере́й: горе́ име́ем сердца́! И ты́ рече́ши: и́мамы ко Го́споду! но о суете́ то́кмо помышля́еши. Не бои́шилися, ни срамля́ешилися в ча́с то́й обрести́ся ло́жь? О, ве́лие чу́до! Трапе́за Царя́ Небе́снаго пригото́вана, и Агнцу Бо́жию тебе́ ра́ди закала́ему, серафи́мом предстоя́щим, и херуви́мом паря́щим, шестокри́льным ли́ца покрыва́ющим, и все́м си́лам небе́сным со иере́ем за тя́ Бо́га моля́щим, Огню́ духо́вному с небесе́ сходя́щу, и Кро́ви Христо́ве в поти́ре держи́ме за твое́ очище́ние: ты́ же ка́ко не устыди́шися и не преста́неши су́етная глаго́лати? Толи́ко е́сть во дни́ часо́в, от ни́хже еди́н то́чию ча́с себе́ отдели́ Бо́г на слу́жбу: ты́ же и о́ный смехи́, и бесе́дами пусто́шными провожа́еши, то́ ка́ко сме́еши к тому́ Боже́ственному Та́инству приступи́ти, и Те́ло и Кро́вь Христо́ву прия́ти скве́рными усты́? Ни́, бра́тие, не бу́ди сего́: но приими́те Те́ло и Кро́вь Христо́ву со́ страхом и тре́петом, очи́стившеся от вся́каго греха́, и пока́явшеся чи́сто. Сего́ бо да́ра не дае́т иере́й, о не́мже ны́не слу́жит, но Оте́ц, и Сы́н, и Святы́й Ду́х. Не мози́те же, бра́тие, молю́ вы, в Це́ркви стоя́ще, пусто́шными бесе́дами препроводи́ти ча́с то́й, в не́мже ве́лия та́йна соверша́ется, но предстои́м со́ страхом, не глаго́люще ни с ке́мже ни еди́наго словесе́, до сконча́ния слу́жбы: и очи́ма до́лу зря́ще, а умо́м горе́, воздыха́ем и сокруша́емся серде́чно. Не ви́дел ли еси́, ка́ко пред тле́нным царе́м предстоя́т, не преступа́юще с ме́ста, ни бесе́дующе с ке́м, ни очи́ма ина́мо зря́ще, но со́ страхом стоя́т я́ко водруже́ни. Сия́, челове́че, помы́сли, я́ко земно́му царю́ со́ страхом предстоя́т, то́ не па́че ли к небе́сному Царю́ подоба́ет приступа́ти с боя́знию и тре́петом? И та́ко входя́ в Це́рковь, я́коже досто́ит вни́ти на моли́тву к Бо́гу, та́ко вни́дем, не иму́ще на кого́-любо зло́бы и гне́ва, да дерза́ем рещи́: и оста́ви на́м до́лги на́ша, я́коже и мы́ оставля́ем должнико́м на́шим. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Прииди́те, бра́тие вси́, ма́лии и вели́цыи, послу́шайте моего́ худа́го уче́ния, на по́льзу ва́м глаго́люща. Уже, люби́мицы, приближа́ется де́нь о́н стра́шный и вели́кий, а мы́ глуми́мся, не хотя́ще ны́не в ма́лое се́ вре́мя потща́тися к Бо́гу. Се́ бо днíе, и ле́та на́ша, и ме́сяцы а́ки со́ние прехо́дят и а́ки се́нь к ве́черу. Прише́ствие же Христо́во стра́шное и вели́кое ско́ро прихо́дит. Вои́стину бо стра́шен и вели́к е́сть де́нь то́й, па́че же гре́шником, не хотя́щим сотвори́ти во́ли Бо́жия и спасе́ным бы́ти. Молю́ вы у́бо, бра́тие моя́ возлю́бленная, прииди́те, отве́ржем печа́ль земны́х веще́й, вся́ бо ми́мо и́дут, и вся́ исче́знут, и ничто́же по́льзует ны́ в то́й ча́с стра́шный, то́кмо дела́ блага́я, я́же отсю́ду и́мамы. Облича́т бо ся коего́ждо де́ла и словеса́, преде суди́щем Судии́ Того́ стра́шнаго. Вострепе́щет бо се́рдце и изменя́тся у́дове, егда́ бу́дет та́мо явле́ние дея́нием, и ре́чем, и мы́слем. Вели́к бу́дет стра́х, бра́тие, тогда́, вели́к тре́пет. О дру́зи, кто́ у́бо не вострепе́щет, не рыда́ет же, и не пла́чется, я́ко та́мо явя́тся, я́же сотвори́л е́сть кто́ в та́йне и во тме́? Разуме́йте, возлю́бленнии, се́, е́же глаго́лю ва́м, даю́ извествова́ние любви́ ва́шей. Плодови́тая у́бо древа́, я́ко вну́тренняя и́х, во́ время предлага́ют плоды́ с ли́ствием, а не вне́шняя, отону́дуже оде́ются древеса́ свое́ю ле́потою, вну́тренняя бо и́х повеле́нием Бо́жиим предлага́ют пло́д кíйждо по естеству́. Та́ко и в де́нь о́н стра́шный, предлага́ют вся́ телеса́ челове́ческая, вся́ я́же бу́дут сотвори́ли, или́ блага́я, или́ зла́я, и понесе́т ко́ждо пред суди́щем стра́шнаго Судии́ делеса́ а́ки плоды́, ре́чи же а́ки ли́ствие. Пра́ведницы но́сят пло́д до́бр и красе́н. Святíи но́сят пло́д до́бр и благоцвету́щь. Му́ченицы но́сят му́ки и ра́ны, похвалу́ и терпе́ние. Иноцы но́сят смире́ние, покоре́ние, воздержа́ние, бде́ние и моли́твы. Гре́шницы же нечести́вии и скверносло́вцы, но́сят та́мо пло́д студови́т и гни́л, испо́лнен смра́да, пла́ча же, и рыда́ния, и че́рвия неусыпа́ющаго, во огни́ негаси́мем. Стра́шно е́сть, о бра́тие, все́м та́мо суди́ще: без свиде́тельства бо вся́ явя́тся, делеса́ же, и словеса́, и по́мыслы, и похоте́ния, егда́ предста́нут тмы́ тма́ми а́нгел и арха́нгел, херуви́м и серафи́м, святы́х проро́к и апо́стол собо́ри, и пра́ведных ли́цы. Что́ у́бо лени́мся, бра́тие, о свое́м спасе́нии? Вре́мя приспе́ло е́сть, и де́нь приближа́ется, егда́ та́йны на́ша вся́ стра́шный Судия́ обличи́т. И а́ще бы́хом, бра́тие, ве́дали, что́ на́м предлежи́т за небреже́ние на́ше, пла́калися бы́хом де́нь и но́щь Бо́гу моля́щеся, да бы́ изба́вил ны́ студа́ о́наго и тмы́ ве́чныя. Заградя́т бо ся уста́ гре́шником пред суди́щем Судии́ пра́веднаго, и вострепе́щет вся́ тва́рь, и чи́нове святы́х а́нгел, от сла́вы прише́ствия Онаго. Что́ у́бо рече́м к Нему́, бра́тие, в де́нь су́дный, или́ что́ отвеща́ем, а́ще изгуби́м вре́мя се́ ле́ностию? Са́м бо долготерпи́т ны́не, вся́ ны призыва́я во Ца́рствие Свое́, тогда́ же сло́во от кого́ждо на́с истя́жет о ле́ности сего́ вре́мени ма́лаго. И Са́м рече́т на́м: ва́с ра́ди воплоти́хся, ва́с ра́ди на земли́ яви́хся, ва́с ра́ди ра́ны подъя́х, ва́с ра́ди зауше́ние прия́х, ва́с ра́ди заплева́н бы́х, и ва́с ра́ди ра́спят бы́х на́ древе, ва́с ра́ди оцта́ и же́лчи напое́н бы́х, да вы́ сы́ны сотворю́ небе́снаго Ца́рствия. Мое́ Ца́рство да́х ва́м, Мо́й ра́й дарова́х ва́м, и вся́ вы нареко́х бра́тию Себе́, и Отцу́ же́ртву принесо́х Себе́, и Ду́х Святы́й посла́х на вы́. И что́ бо́ле сего́ всего́ име́х сотвори́ти, и не сотвори́х, да вы́ спасе́теся? То́кмо во́ли ва́шея не хощу́ ну́дити, да не ну́ждно бу́дет ва́м спасе́ние. Рцы́те, гре́шницы, ме́ртвии по естеству́ су́щии, что́ вы́ пострада́сте Мене́ ра́ди Влады́ки пострада́вшаго за вы́? Се́ у́же угото́вано е́сть Ца́рство и жи́знь, поко́й и ра́дость; и му́ка ве́чная, и тма́ кроме́шняя, и родство́ о́гненное, и че́рвь неусыпа́ющий: иде́же ко́ждо ва́с хо́щет вни́ти о себе́ свое́ю вла́стию, иди́те, или́ в Ца́рство, или́ в му́ку. Но прииди́те, бра́тие моя́, и припаде́м к Нему́ вси́ вку́пе, испове́дающе грехи́ на́ша, и глаго́люще Ему́: о, Влады́ко! сия́ вся́ претерпе́л еси́ на́с ра́ди я́ко Бо́г, мы́ же, гре́шнии, всегда́ отме́щемся Твоея́ благода́ти. До́ндеже вре́мя е́сть, люби́мицы, потщи́мся с любо́вию и со слеза́ми пока́ятися о гресе́х свои́х, то́ бо е́сть очище́ние грехо́м и просвеще́ние души́. И се́ да ве́сте, бра́тие, я́ко ничто́же е́сть сла́ждьши покая́ния в ча́с о́н стра́шный. Блаже́н челове́к име́яй покая́ние по глаго́лу Бо́жию всегда́. Покая́ние, бра́тие, оставле́ние грехо́в хода́тайствует всегда́; покая́ние, бра́тие, Свята́го Ду́ха в себе́ восхища́ет; покая́ние, бра́тие, Иису́са Единоро́днаго вселя́ет в ны́, егда́ того́ жела́ем. И не мо́гут никогда́ же скве́рныя по́мыслы прибли́житися к души́ покая́ние иму́щей. Покая́ние е́сть, бра́тие, сокро́вище некра́домое и неизглаго́ланная ра́дость. Ра́дуется у́бо душа́ иму́ще покая́ние. Покая́ние же глаго́лю не еди́наго дне́, но быва́емое всегда́, в нощи́ и во́ дни и на вся́к ча́с в души́. Покая́ние е́сть, бра́тие, е́же с моли́твою, и посто́м, и ми́лостынею, и без гне́ва и помышле́ния зла́, я́ко исто́чник чи́ст, напая́яй са́д души́ плодови́т. Са́д же плодови́тъ – исправле́ние до́брых де́л. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Возлю́бленнии, оста́вльше су́етная и погиба́ющая дела́ жития́ сего́, блюди́теся да не па́ки ва́ша сердца́ к те́м же зло́м возвратя́тся. Бога́тство бо и сла́ва погиба́ет, и добро́та увяда́ет, и вся́ изменя́ются, я́ко се́нь ми́мо хо́дит, и а́ки ды́м исчеза́ет, и а́ки го́вор погиба́ет. Сего́ ра́ди Соломо́н глаго́лаше: я́ко суета́ су́етствий. Сего́ ра́ди и Дави́д глаго́лаше: и́мже о́бразом хо́дит челове́к, оба́че всу́е мяте́тся. Не понесе́м от сего́ жития́ ничто́же, но все́ име́ние оста́вльше, на́зи я́коже рожде́ни есмы́, к стра́шному тому́ Судии́ по́йдем, ми́лися де́юще, дря́хли и печа́льни, сокруше́ни и смире́ни, тре́петни, и стра́шни, и боле́знени, на зе́млю зря́ще, та́ко предста́нем на то́м вели́цем и нелицеме́рном суди́щи. Иде́же а́нгели трепе́щут, иде́же престо́ли стра́шнии поста́влени бу́дут, иде́же кни́ги разгну́тся дея́ний на́ших, иде́же река́ огня́ негаси́маго, иде́же неусыпа́яй че́рвь, иде́же несогре́емая зима́, иде́же непремо́лчная воздыха́ния, иде́же непрестаю́щия сле́зы, иде́же неутеши́мое се́тование, иде́же не́сть сме́ха, но пла́чь. Иде́же не́сть веща́ния, но тре́пет, иде́же не́сть ра́дости, но воздыха́ние, иде́же не́сть пи́ща, но су́д. Пои́стинне стра́шно е́сть слы́шати, страшне́е же сего́ бу́дет ви́дети, всю́ тва́рь внеза́пу востаю́щу, и предстоя́щу, и отвещава́ющу, за дела́, и помышле́ния, нощна́я и дневна́я. О, лю́те, бра́тие моя́! Ка́ко согреши́хом? Пои́стине вели́к стра́х тогда́ бу́дет. Пристра́шен пу́ть тоя́ беды́. Вели́ка беда́ и бу́ря того́ часа́, непреста́ющий мяте́жь, вели́ко воздыха́ние. Послу́шаем Дании́ла проро́ка глаго́люща: а́з, Дании́л, ви́дех, до́ндеже престо́ли поста́вишася, и Ве́тхий Де́ньми се́де. Одея́ние Его́ бело́ а́ки сне́г, и власы́ главы́ Его́ а́ки во́лна чиста́. Престо́л Его́ а́ки пла́мень о́гнен, коле́са Его́ – о́гнь паля́й, и река́ о́гненна теча́ше пред Ни́м. Ты́сящи ты́сящами предстоя́ху Ему́, и тмы́ тма́ми служа́ху Ему́. Судия́ се́де, и кни́ги разгну́шася, и ужасе́ся ду́х мо́й. Аз, Дании́л, ви́дех виде́ние гряду́щаго суда́ и ви́д главы́ моея́ смяте́ся. Оле чу́до! Проро́к, ви́дев бу́дущаго суда́, устраши́ся, а мы́ ка́ко мо́жем претерпе́ти стра́шный то́й су́д, егда́ в ты́я ве́щи вни́дем, егда́ от восто́ка со́лнечнаго и да за́пада предста́нем на́зи, и бремена́ грехо́в на вы́ях свои́х я́ве показу́юще? Тогда́ ху́лящим Боже́ственная Писа́ния язы́цы пали́ми бу́дут вы́ну и не бу́дет кто́ и́х устужа́я. Тогда́ клеветли́вым язы́цы напра́сными а́нгелы исто́ргнутся. Тогда́ та́тие за́ руки пове́шени и стру́жеми вострепе́щут, и уны́ют. Тогда́ о́чи помиза́ющим исто́ргнуты бу́дут. Тогда́ где́ оте́ц и ма́ти бу́дут? Где́ ли бра́тия и дру́зи и сосе́ди? Где́ ли князе́м вла́сти? Где́ ли оби́да, где́ судя́щих обиде́ния и деле́ния? Где́ тогда́ рабы́ и рабы́ни? Где́ украше́ние ри́зам и уря́дство пе́рстом? Где́ бра́чныя порфи́ры? Где́ гри́вны златы́я и звяца́ния сре́бреная? Где́ бра́шно и вино́ мно́гое? Где́ ко́ни? Где́ вертогра́ди? Где́ хра́ми пова́плении и укра́шении? Где́ многоиме́нное сокро́вище? Где́ презря́щии ни́щия, и са́ми я́ко безсме́ртни ходя́щии? Где́ руга́ющиися убо́гим? Где́ творя́щиися са́ми му́дри? Где́ с тимпа́ны и ли́ки яду́щии, и пию́щии? Где́ смею́щиися вы́ну? Где́ и́же рабо́м мно́ги беды́ де́ющии, стра́ха Госпо́дня не боя́щеся? Где́ ху́лящии святу́ю и непоро́чную ве́ру Христо́ву? Где́ неве́рующии и глаго́лющии: да́ждь ми́ дне́шнее, а возьми́ у́треннее? Где́ глаго́лющии: Человеколю́бец е́сть Бо́г, не му́чит согреша́ющих? Коли́ко у́бо ка́ятися хотя́т тогда́, и́же си́це глаго́лют? Коли́ко на́чнут тужи́ти, и не бу́дет кто́ поми́луя и́х? Коли́ко воздыха́ют? Но не́сть избавля́ющаго и́х. Коли́ко са́ми ся терза́ют, реку́ще: О, лю́те на́м! Са́ми ся прельсти́хом, и са́ми ся погуби́хом? Всегда́ уча́ху на́с, а мы́ не слу́шахом и не внима́хом. Глаго́лаху на́м и не ве́ровахом. Кни́ги слы́шаще, са́ми ся льща́хом. Пра́в су́д Бо́жий, досто́йно и пра́ведно му́чимся. За маловре́менную жи́знь и погиба́ющую, ве́чным огне́м потопи́хомся. За сла́ву су́етную и безве́стную, от и́стинныя сла́вы отпадо́хом. И ма́лаго ра́ди бога́тства, Ца́рствия Бо́жия лиши́хомся. И ны́не ви́дим, я́ко и́же в ве́це о́ном не наслади́вшиися, и не упива́вшиися, и не оскверни́вшиися, зде́ в небе́сном бра́це ликовству́ют. И пла́кавшиися та́мо, зде́ во́ веки возра́дуются. Се́явшии та́мо слеза́ми, зде́ ра́достию по́жнут. Оста́вившии земна́я, небе́сная зде́ восприя́ша. Мы́ же, убо́зии, муче́нию сподо́бихомся, за на́ше мно́жество гре́хов. И ны́не вопие́м, и не́сть поми́лующаго на́с. О, сла́ва Ти́, Христе́, о все́м! Яко Твое́ е́сть Ца́рство, сла́ва, и си́ла, и спасе́ние все́м притека́ющим к Тебе́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м, ами́нь.

Бра́тие, мно́гажды глаго́лах ва́м, и ны́не, пла́ча, глаго́лю о вразе́х Креста́ Христо́ва. Сíи бо врази́ Бо́жии су́ть, и́же те́лу угожда́ют, мы́сляще земна́я, а не внима́ют рече́нному: бра́тие, на́ше житие́ на небесе́х, отню́дуже Спа́са на́шего ча́ем Го́спода Иису́са Христа́. Сего́ ра́ди мно́го ва́м глаго́лю. Мно́зи бо то́кмо зва́нием имену́ются христиа́не, а дела́ и обы́чаи пога́нския и́мут. Вся́к бо упива́яйся, и непра́вды творя́, вра́г Бо́жий е́сть и губи́тель души́ свое́й. Таковíи пои́стине пла́ча досто́йни су́ть, и́же уго́дия вся́ пло́ти творя́т, тíи бо утучня́ют те́ло, да бо́льшую я́дь черве́м угото́вят. О, бра́тие! Аще и мно́го ле́т пребу́дем зде́, но у́мрети и́мамы. На искуше́ние бо то́кмо в мíр се́й введе́ни есмы́, да яви́тся на́ша любо́вь, я́же к Бо́гу, или́ небреже́ние и сла́бость. Ада́мова ра́ди ослуша́ния сме́рти пови́нни бы́хом, того́ ра́ди воплоти́ся Госпо́дь, и запове́да на́м воздержа́тися ви́димых сласте́й и вре́менных красо́т, и вни́ти же па́ки в ра́й, отню́дуже изгна́н бы́сть Ада́м. Аще бо мы́ жи́знь на́шу всю́, разли́чными ядьми́ и питие́м, и мно́гим пия́нством препрово́дим, а убо́гим ни укру́ха хле́ба подади́м, но то́кмо вся́ сла́сти во своя́ чрева́ влага́ем, то́ не и́стину ли апо́стол Па́вел глаго́лет: и́мже бо́гъ – чре́во, и сла́ва и́мъ – па́губа. Егда́ ли хра́мы че́стны согради́м на земли́ и просла́вимся, а пра́вды и доброде́тели не сотвори́м, то́ сла́ва о́на мо́жет ли на́м поспе́шествовати? Доко́ле, бра́тие, я́ко змия́ по́лзаем по земли́, а я́ко оре́л никогда́же мо́жем возлете́ти на́ небо, иде́же житие́ на́м угото́вано и Ца́рство, я́коже Па́вел апо́стол глаго́лет? Те́м, глаго́лю ва́м, блюди́теся, сме́ртни бо есмы́. Вся́к упива́яйся, и сла́вы хотя́й, те́ло толсти́т, а ду́шу губи́т. Того́ ра́ди святíи вмени́ша житие́ се́ нивочто́ же, да и мы́ те́м поревну́ем, и не прилежи́м отню́д житию́ сему́, да не врази́ бу́дем Бо́гу. Святíи бо стра́сти и беды́ безчи́сленныя Бо́га ра́ди терпе́ша, а чревоуго́дницы поно́с мно́г, и уко́р нема́л прие́млют, да бы́ чре́ву угоди́ти. Таковíи губя́т име́ние свое́ и ду́шу. Мы́ же, ве́рнии, не вдади́м себе́ житию́ сему́, но зде́ ма́ло претерпи́м, да она́мо сла́ву и че́сть обря́щем, и жи́знь ве́чную получи́м, я́коже на́м апо́стол пове́дает: отню́дуже и Спа́са на́шего Иису́са Христа́ жде́м. Да пои́стинне есмы́ досто́йни пла́ча, и́же такова́ обе́та самохо́тне лиша́емся. Поне́же обеща́но на́шей пло́ти бы́ти подо́бне Го́спода на́шего пло́ти: мы́ же самохо́тне подо́бну бесо́м непра́вдами твори́м ю́. Но се́ ва́м я́сно яви́м о двою́ му́жу. Бе́ еди́н ею́ бога́т, и вда́ся житию́ сему́, и питию́ мно́гу, имени́т же и сла́вен бы́сть в житии́ се́м. А другíй убо́г и ни́щ, и постя́ся вельми́, то́кмо в ве́чер я́ди вкуша́я, или́ в другíй де́нь. И вы́ рцы́те, кото́рый ею́ добре́е живе́т? Но ве́м а́з, я́ко те́х бо́льше хва́лят, и́же в мíре се́м сла́вно живу́т и ча́сто пи́ры творя́т. Мы́ же те́х похва́лим, и́же Бо́га ра́ди томя́тся посто́м и моли́твами, и всено́щным неспа́нием, и по си́ле свое́й ни́щим подая́нием. Но и́дем в до́мы обою́, и житие́ и́х у́зрим. Вни́дем пре́же в до́м ни́щаго, и ви́дим его́ тружда́ющася, или́ рукоде́лие де́лающа, или́ моля́щася Бо́гу. И па́ки вни́дем в до́м бога́таго, и ви́дим его́ или́ пия́на су́ща, или́ спя́ща, а́ки ме́ртва, и смра́дом воня́юща. А о́наго богобоя́зниваго ви́дим и в нощи́ бдя́ща, и рукоде́лие де́лающа и всегда́ тре́зва пребыва́юща. Да от си́х коего́ похва́лите? Сего́ ли, и́же не слы́ша ничто́же, а́ки ме́ртв лежи́т, и а́ще что́ ему́ глаго́леши, не отвеща́ет ти́ ничто́же? Или́ при́сно тружда́ющагося и бдя́ща? Ви́ждьте, ка́ко сла́вно живя́й и упива́яйся, ме́ртваго горе́е и бесна́го пу́щши? Бе́с бо попуще́нием Бо́жиим томи́т челове́ка, а пия́ница самохоте́нием погубля́ется: сли́ны бо в не́м согни́вшеся, смра́дом воня́ют, и рыга́нием а́ки скоти́на. Помы́слите у́бо, ка́ко убо́гая та́ душа́, а́ки в бла́те ти́нне, в телеси́ то́м гря́знет. Аще и воста́нет мня́ся истрезви́вся, но еще́ со́нен и нездра́в е́сть, о́блак бо пия́нственный еще́ ему́ мути́тся пред очи́ма его́, и омрача́ет и́. Собира́яй же мно́гое име́ние, го́рши пия́ницы е́сть. Пия́нчивый са́м ся́ губи́т, а многоиме́нный все́м зави́дит, и не и́мать сы́тости собира́я. Собира́яй го́рши пия́наго. Пия́ный у́бо иногда́ утрезви́тся, а собира́яй всегда́ пия́н е́сть умо́м, де́нь и но́щь о собра́нии пече́тся. Бога́тый огло́х ску́постию, а пия́ный огло́х пия́нством: о́ба раба́ еста́ диа́волу. О, челове́че! Ничто́же в мíр принесо́хом, ни па́ки же отнести́ что́ мо́жем отсю́ду. Но в не́йже оде́жде во́ гроб положа́т, то́ и ту́ че́рви разнесу́т. Лю́т у́бо на́вык скупы́м и непода́тливым, а́ще у́бо и мно́го соберу́т, но ма́ло все́ мня́т. Аще и ма́ло что́ убу́дет у него́, мни́т мно́го прии́м лише́ние. О, неми́лостиве, са́м непоми́лован о́т Бога бу́деши! Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Добро́ е́сть почита́ние кни́жное, па́че же вся́кому христиа́нину. Блаже́ни бо, рече́, испыта́ющии свиде́ния Его́, все́м се́рдцем взы́щут Его́. Что́ бо, рече́, «испыта́ющии свиде́ния»? – За́поведи Его́, я́ве рече́. Егда́ глаго́леши и чте́ши кни́ги, не тщи́ся борзе́е исчести́ до другíя глави́зны, но разуме́й, что́ глаго́лют словеса́ та́, и трикра́ты обраща́йся на еди́ны глави́зны. Рече́ бо: с се́рдцы мое́м скры́х словеса́ Твоя́, да не согрешу́ Тебе́. Не рече́: «усты́ то́кмо изглаго́лах»; но: «в се́рдцы скры́х, да не согрешу́ Тебе́». И поразумева́ющим у́бо и́стинно, Писа́ние пра́вило и́м е́сть. Реку́ же: узда́ коне́ви е́сть прави́тель и воздержа́ние; та́коже на́м воздержа́ние – почита́ние кни́жное. Не соста́вит бо ся кора́бль без гво́здия, ни пра́ведник без почита́ния кни́жнаго. Яко же ю́н стои́т пле́нником у роди́телей свои́х, та́ко же и пра́ведник о почита́нии кни́жном. В за́поведех Твои́х поглумлю́ся и разуме́ю пути́ Твоя́. Да не бу́дет у́бо на́м ины́я ра́дости и весе́лия, я́ко же о почита́нии кни́жном. Красота́ кораблю́ – ве́трило, та́ко же пра́веднику – почита́ние кни́жное. Откры́й о́чи мои́, и разуме́ю чудеса́ от зако́на Твоего́. Очи бо, глаго́лет, ра́зум и смы́сл се́рдечный. Про́чее: не скры́й от Мене́ за́поведей Твои́х, разуме́й, не я́ко от о́чию не скры́й, но от се́рдца, и ра́зума. Те́мже похуля́яй, не поучи́тся в ни́х. Ты́ же си́х причасти́ся и возжеле́й. Рече́ блаже́нный Григо́рий: я́ко тре́х си́х и́щет Бо́г от вся́каго челове́ка иму́щаго креще́ние: ве́ры пра́вы от души́, и́стины от язы́ка и целому́дрия от ра́зума. О, челове́че! Вся́ восприя́л еси́ о́т Бо́га: ра́зум и смы́сл, хи́трость и у́м, и вся́ ти́ покоре́на су́ть, я́же на земли́ и я́же по во́здуху, и в вода́х и в гора́х, тебе́ на пи́щу вдана́ бы́ша. Да а́ще вда́си Бо́гови проти́ву сему́: пра́вду, любо́вь, кро́тость, смире́ние, ми́лостыню, то да́ст ти́ Госпо́дь па́ки да́ры, и́хже о́ко не ви́де, и у́хо не слы́ша, ни на се́рдце челове́ку взыдо́ша. Челове́че, на торгу́ жите́йстем еще́ еси́, да́же то́рг не разы́деся, купи́ си́ ми́лостынею поми́лование о́т Бо́га, смире́ниемъ – ве́чную сла́ву, пра́вдою – житие́ несконча́емое, чистото́ю – вене́ц нетле́ния, кро́тостию – в ра́й вхожде́ние, моли́твою – со а́нгелы пе́ние, трудо́мъ – поко́й, бде́ниемъ – Лице́ неви́димаго Бо́га, посто́м и жа́ждею – ве́чных бла́г наслажде́ние. Челове́че, а́ще бу́дет ти́ во главе́ ра́зум и смы́сл, бли́з е́сть Ца́рство небе́сное; во о́чию же – зре́ние, е́же горе́, то к Бо́гу, а е́же до́лу – то в зе́млю, в ню́же пома́ле по́йдеши; во ушеси́ десно́мъ – слы́шание добро́ кни́жных слове́с; в шу́ем же ушеси́ – слы́шание во́пля ни́щих; в но́здрию же – воздыха́ние о гресе́х; во язы́це – и́стина; во устну́ же – моли́тва, а в десни́це – пода́ние убо́гим; в шу́ице же – зла́ огреба́ние; в се́рдце же – не име́ти гне́ва, в телеси́ – чистоту́, во утро́бе – алка́ние; в коле́ну – поклоне́ние к Бо́гу; в ногу́ – ше́ствие в моли́твенный хра́м, я́ко да и теле́снии у́дове Тебе́ не отлуча́тся. Глаго́лет бо, про́кляти су́ть уклоня́ющиися от за́поведей Твои́х. Те́мже и са́м ся́ хва́лит, глаго́ля: ко́ль сладка́ горта́ни моему́ словеса́ Твоя́, па́че ме́да усто́м мои́м, и: зако́н Тво́й па́че ты́сящ зла́та и сребра́. И, возопи́, глаго́ля: возра́дуюся а́з о словесе́х Твои́х, я́ко обрета́яй коры́сть мно́гу. Коры́сть бо нарече́ словеса́ Бо́жия, я́ко недосто́ин сы́й толи́к да́р обрето́х, е́же ми́ поуча́тися словесе́м Твои́м де́нь и но́щь. То мы́, бра́тие, да разуме́ем си́лу поуче́ния святы́х Боже́ственных кни́г. Послу́шайте жития́ свята́го Васи́лия Вели́каго, и свята́го Кири́лла Филосо́фа, и ине́х мно́гих святы́х, ка́ко тíи испе́рва пове́дают о ни́х реку́ще, я́ко измла́да прилежа́ху святы́м кни́гам, та́же и на и́на до́брая де́ла подви́гнушася. Ви́ждьте, ка́ко нача́ток до́брым де́лом, поуче́ние святы́х кни́г. Те́мже, бра́тие, с ни́ми подви́гнемся на пу́ть жития́ и́х и на до́брая де́ла и́х, и поуча́емся вы́ну словесе́м кни́жным, творя́ще во́лю Бо́жию, я́коже ны́ уча́т, да ве́чныя жи́зни досто́йни бу́дем. Научи́ся, ве́рный челове́че, бы́ти де́латель благоче́стию и научи́ся житию́ по Ева́нгельскому словеси́: очи́ма управле́ние, те́лу порабоще́ние, уму́ смире́ние, по́мысл чи́ст име́я, гне́ву потребле́ние. Понужа́йся на до́брая де́ла Го́спода ра́ди: лиша́емь, не мсти́; ненави́димь – люби́; гони́мь – терпи́; ху́лимь – моли́. Умертви́ грехи́, распни́ся со Христо́м и всю́ любо́вь возложи́ на Го́спода, да обря́щеши а́нгел тмы́ [т. е. деся́тки ты́сящъ], пе́рвенец собо́ры, апо́стольския престо́лы, жезлы́ патриа́ршеския, венцы́ му́ченическия, похвалы́ пра́ведных. Убо́г мни́ся бы́ти, и у́тре умира́я и пра́х быва́я. Глаго́ли: «не́смь досто́ин, гре́шный, ни на лица́ челове́ком взира́ти». Те́м такова́я всегда́ помышля́я, мо́жеши спасти́ся о Христе́ Иису́се, Го́споде на́шем, Ему́же сла́ва. [Ами́нь.]

Иже бы́сть во́ дни пе́рвыя, ка́ко собра́шася святíи отцы́ к Григо́рию Богосло́ву и ре́ша ему́: «о́тче, скажи́ на́м о та́йне святы́я и Боже́ственныя Литургíи». И отвеща́в и́м святы́й Григо́рий, рече́: «слы́шите, святíи отцы́, да скажу́ ва́м, что́ е́сть свята́я и Боже́ственная Литургíя, и ко́ль честна́ е́сть пред Бо́гом». И нача́т и́м глаго́лати. «Егда́ вни́дет иере́й в це́рковь и, обо́лкся в ри́зы, и́дет в ма́лый олта́рь, и ту́ вынима́ет Святы́й Агнец, и просфиромиса́ет, и взе́м кади́ло, и рече́т: »О предложе́нных да́рех Го́споду помо́лимся...«. И ту́ слы́шах гла́с с небесе́ глаго́лющ: «ели́ко предложе́ния се́рдца положи́ ти в це́ркви нача́ток». Тогда́ слети́т а́нгел Госпо́день с небесе́ и ста́нет в две́рех церко́вных. Егда́ же рече́т иере́й: «Благослови́, Влады́ко...», тогда́ сто́йте со́ страхом. И егда́ на́чнут пе́рвый антифо́н пе́ти: «Бла́го е́сть испове́датися Го́сподеви и пе́ти и́мени Твоему́, Вы́шний...», и тогда́ слы́шах а́нгела глаго́люща: «ублажи́теся вси́, и укрепи́теся, и сто́йте со́ страхом в це́ркви Бо́жии». И егда́ на́чнут пе́ти вторы́й антифо́н: «Госпо́дь воцари́ся и в ле́поту ся облече́...», и слы́шах а́нгела возопи́вша: «ра́дуйтеся и весели́теся, вси́ ве́рнии, я́ко Христо́с Бо́г на́ш ца́рствует во́ веки: у́же бо диа́вол свя́зан и зле́ трепе́щет». И егда́ на́чнут пе́ти тре́тий антифо́н: «Прииди́те, возра́дуемся Го́сподеви и воскли́кнем Бо́гу, Спаси́телю на́шему...», тогда́ а́нгел укрепи́т вся́ предстоя́щия в це́ркви Ду́хом Святы́м. И егда́ и́дет иере́й на вы́ход, и реку́т: «Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́...», тогда́ слети́т с небесе́ а́нгел Госпо́день на святи́теля и, е́м его́ за́ руку, введе́т во святы́й олта́рь к святе́й трапе́зе. И вше́д во олта́рь положи́т свято́е Ева́нгелие на свято́й трапе́зе, си́речь на престо́ле. То́й же а́нгел укрепи́т святи́теля и рече́т ему́: «блюди́ себе́, ка́ко предстои́ши пред стра́шным престо́лом Бо́жиим?» Тогда́ вси́ в ми́ре и во́ страсе Бо́жии сто́йте в це́ркви, а́ки на́ небеси, ничто́же дру́г дру́гу глаго́люще, ни помышля́юще зла́ в сердца́х свои́х дру́г на́ друга, бра́т на бра́та, но вси́ единоду́шно с ми́ром сто́йте в це́ркви, я́коже Госпо́дь ми́р Сво́й даде́ ва́м. И егда́ на́чнут пе́ти проки́мен, слы́шите, ка́ко учи́т вы́ Дави́д проро́к. И егда́ на́чнут чести́ Апо́стол, слы́шите, ка́ко вы́ учи́т апо́стол Па́вел, глаго́ля: «позна́йтеся пред Бо́гом». И егда́ на́чнут чести́ свято́е Ева́нгелие, послу́шайте, отцы́ честнíи и христолюби́вая бра́тия, ка́ко учи́т вы́ Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с. И егда́ рече́т святи́тель: «Ели́ко оглаше́ннии изыди́те...», тогда́ ви́дех бе́са в две́рех церко́вных стоя́ща, в зубе́х свои́х язы́к иму́ща, я́ко стре́лу остру́, и о́чи ему́ о́гненни поощре́ни на челове́ки, и стра́шно скрежета́ше зубы́ свои́ми на ве́рныя, стоя́щия в це́ркви. И па́ки рече́т святи́тель: «Да никто́же от оглаше́нных, но ели́ко ве́рнии...», тогда́ ви́дех а́нгела слете́вша с небесе́, и е́мша бе́са, и вве́ргша его́ во о́гнь ве́чный. И глаго́лавша ему́: «что́ стои́ши зде́, окая́нне, не име́я оде́жды бра́чны?» И егда́ на́чнут пе́ти: «Иже херуви́мы та́йно образу́юще и Животворя́щей Тро́ице трисвяту́ю пе́снь принося́ще, вся́кую ны́не жите́йскую отве́ржем печа́ль, я́ко Царя́ все́х подъе́млюще, а́нгельскими неви́димо дароноси́ма чи́нми...», тогда́ вси́ сто́йте со́ страхом, покло́ньше ли́ца на́ землю, и моли́теся ко́ Господу ко́ждо о гресе́х свои́х. Тогда́ бо а́нгели и арха́нгели, херуви́ми и серафи́ми, неви́димо со иере́ем со́ страхом предстоя́т, не могу́ще зре́ти, ли́ца своя́ крилы́ закрыва́ху. И тогда́ покро́в церко́вный, я́ко не́бо отве́рсто, и кого́ждо моле́ния, я́ко мо́лнии све́тлы, до небесе́ восходя́ща. И егда́ присту́пит святи́тель, хотя́ прекрести́ти Святы́я Да́ры и пренести́ перено́с, и слы́шах а́нгела реку́ща: «Отче Святы́й, посли́ а́нгела, наставля́ющаго на Боже́ственную слу́жбу». И а́бие ви́дех два́ а́нгела гряду́ща. И егда́ пою́т «Иже херуви́ми», ви́дех ка́ко два́ а́нгела слете́ста, и крило́ма свои́ма осени́ста иере́я, и несо́ста святи́теля к же́ртвеннику, глаго́люща: «блюди́ себе́, ка́ко слу́жиши Боже́ственным Та́йнам!» И егда́ рече́т иере́й: «Ста́нем до́бре, ста́нем со́ страхом...», стра́шна бо ве́щь сия́. И егда́ рече́т иере́й: «Побе́дную пе́снь пою́ще, вопию́ще, взыва́юще и глаго́люще...», тогда́ ви́дех покро́в церко́вный отве́рст, и не́бо явля́ющеся, и пла́мень о́гненный гряду́щь, и по пла́мени мно́жество а́нгел, и по а́нгелех ви́дех ли́ца доброле́пна, и́хже не́сть мо́щно испове́дати добро́ты: бе́ бо виде́ние и́х, я́ко пла́мень горя́щь. И о́гненни а́нгели ста́ша о́крест трапе́зы олтаря́, и шестокрила́тии ста́ша о́крест святы́я трапе́зы, и Отроча́ Мла́до посреде́ и́х, и пла́мень о́гненный нападе́ на иере́я. И я́ко прии́де рещи́: «Отче на́ш, Иже еси́ на небесе́х...», и слы́шах а́нгела глаго́люща: «отцы́ блазíи и ве́рнии, а́ще кто́ в суббо́ту пребы́в с жено́ю, или́ я́ве, или́ во сне́, не́сть досто́ин пречи́стаго Те́ла и Кро́ве Го́спода на́шего Иису́са Христа́». И егда́ рече́т иере́й: «Во́нмем, Свята́я святы́м...», тогда́ ви́дех а́нгела иму́ща но́жь, и Отроча́ в руку́ его́, и закла́ Его́, и источи́ Кро́вь Его́ во святу́ю ча́шу, а Те́ло Его́ ре́жемое прелага́шеся в хле́б, и бы́сть хле́б Те́ло Го́спода на́шего Иису́са Христа́. И, соше́дшеся, досто́йнии лю́дие приима́ху Свято́е Те́ло и Кро́вь, вои́стину на очище́ние грехо́в. И егда́ рече́т диа́кон: «С ми́ром изы́дем...», тогда́ ви́дех Боже́ственныя си́лы, на не́бо восходя́ща, напо́лньшеся стра́ха и удивле́ния о таково́й та́йне. Се́ же, бра́тие, недове́домая та́йна я́ве бы́сть, да внима́ем себе́, ка́ко приима́ем Боже́ственныя Та́йны, с жена́ми, а́ки ско́т, живу́ще? Пои́стинне, Па́вел пиша́, глаго́лет: «а́ще кто́ недосто́ин я́ст и пие́т, бо́лий себе́ гре́х прие́млет». Но мы́, бра́тие, не мо́жем та́ко прия́ти, пои́стине бо не про́ст е́сть хле́б и вино́, но и́стинное Те́ло и Кро́вь Христо́ва, попаля́я грехи́ на́ша, и душа́ на́ша очища́я и освяща́я. Но та́ко прии́мем я́коже ле́по, очи́стившеся от вся́кия скве́рны и по́мысла зла́, я́ко да и мы́ насле́дницы бу́дем небе́сному Его́ Ца́рствию, сла́вяще Святу́ю Тро́ицу, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь».

Послу́шайте, бра́тие, и се́стры, и ча́да, ста́рии, и младíи, и вси́ ве́рнии, Боже́ственнаго Писа́ния, е́же о посте́х. Са́м Госпо́дь Бо́г на́ш прообразова́ на́м Собо́ю честны́й по́ст, 40 дне́й пости́вся, я́коже Матфе́й апо́стол во Ева́нгелии написа́: тогда́ Иису́с возведе́н бы́сть Ду́хом в пусты́ню, искуси́тися от диа́вола, и пости́вся дне́й четы́редесяте и но́щей четы́редесяте, последи́ взалка́. И отто́ле повеле́ та́ко твори́ти ученико́м Свои́м и апо́столом. Апо́столи же, крестя́ще ве́рныя, запове́даху Госпо́дне преда́ние держа́ти: рече́ бо и́м Госпо́дь, ше́дше в мíр ве́сь пропове́дите Ева́нгелие все́й тва́ри. Иже ве́ру име́т и крести́тся, спасе́н бу́дет, и и́же не име́т ве́ры, осужде́н бу́дет. По сему́ же глаго́лу и уче́нию Спа́сову, апо́столи научи́ша вся́ язы́ки ве́ровати во Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, и креще́нию, и покая́нию, посту́, и покло́ном, и моли́тве, ми́лостыни, и смире́нию, и братолю́бию, и про́чим доброде́телем, и посты́ узако́ниша два́: пе́рвый се́й святы́я 40-цы, другíй по 50-це, апо́стольский. Последи́ же святíи отцы́ уста́виша и и́на два́ поста́: и́же пред Рождество́м Христо́вым и по́ст Успе́ния Пресвяты́я Богоро́дицы. И повеле́ша че́стно держа́ти и́х, постя́щися от все́х зо́л удаля́тися, и от грехо́в очища́тися, смире́нием и ми́лостынею насле́дити Ца́рство небе́сное. Глаго́лет бо Писа́ние, по́ст, и моли́тва, и ми́лостыня избавля́ют челове́ка от сме́рти. По́ст у́бо и ми́лостыня – две́ вели́це криле́, и́миже не то́кмо до небесе́ вознести́ся челове́к мо́жет, но и до престо́ла Бо́жия. Дави́д у́бо ца́рь дво́е зло́ сотвори́: убíйство и прелюбоде́йство; егда́ же обличе́н бы́сть о гресе́ то́м, покая́ние и по́ст восприя́т, сле́зы мно́ги излива́ше и ми́лостыню безчи́сленну дая́ше, и тогда́ ви́дев Бо́г чи́стое покая́ние его́, и сокруше́ние се́рдца, и моли́твы, и ми́лостыню, и ина́я до́брая его́ де́ла, и отпусти́ ему́ грехи́ те́, и во проро́цех причте́н бы́сть. Та́ко же и Дании́л проро́к, егда́ повеле́нием царе́вым вве́ржен бы́сть в ро́в ко звере́м, да снедя́т и́, о́н же посто́м и моли́твою зве́ри укроти́, и самаго́ царя́ посту́, и моли́тве, и смире́нию, и вся́кия доброде́тели научи́. И трие́ о́троцы в Вавило́не от Навуходоносо́ра царя́ вве́ржени бы́ша в пе́щь, огне́м горя́щу, посто́м и моли́твою о́гнь угаси́ша. Пости́вся Моисе́й, и моли́тве прилежа́в, с Бо́гом бесе́дова. Пости́ся Иису́с На́ввин, моли́твою и моле́нием иноплеме́нники победи́, и со́лнце уста́ви от тече́ния своего́. Пости́вся Илия́, моли́твою о́гнь с небесе́ сведе́ и сы́на вдови́ча воскреси́, и па́ки моли́твою до́ждь с небесе́ сведе́, и на колесни́це о́гненней взя́т бы́сть на́ небо, и ми́лоть свою́ Елисе́ови све́рже. Пости́вся Елисе́й, моли́твою Иорда́н по́ суху пре́йде, и го́рькия во́ды в сла́дость преложи́, и сы́на госпожи́ до́му воскреси́. Поще́нием ниневи́тяне Бо́жий гне́в на ми́лость преложи́ша. Пости́вся Иса́ия, сподо́бися Бо́га ви́дети, херуви́мы обстои́ма. Анна постя́щися и моля́щися Бо́гу, и дарова́ е́й Госпо́дь пло́д, роди́ Саму́ила проро́ка. Пости́вся Сампсо́н, иноплеме́нники побежда́ше мно́ги, моли́твою же от о́слия че́люсти сухíя воде́ истещи́ сотвори́. Иоаки́м и Анна постя́щеся и моля́щеся Бо́гу де́нь и но́щь, прия́ста благове́стие от а́нгела о зача́тии Святы́я Де́вы Марíи. Та́кожде и в но́вей благода́ти, мно́зи преподо́бнии и пра́веднии поще́нием, и моли́твами, и ми́лостынею бы́ша свя́ти, и мно́га чудеса́ сотвори́ша, и́х же невозмо́жно исписа́ти все́х. Посто́м вся́ до́брая соверша́ются. Посто́м у́бо те́ло очища́ется, моли́твою же и ми́лостынею греси́ очища́ются, смире́нием душа́ украша́ется. Наипа́че же всего́ лю́бит Бо́г покая́ние от челове́к, и а́нгели на́ небесех ра́дуются о еди́нем гре́шнице, ка́ющемся на земли́. Мы́ же, бра́тие, сестры́ и ча́да, послу́шавше си́х слове́с, потщи́мся чи́сто честны́й по́ст проводи́ти, со вся́цем воздержа́нием, с покло́ны, и с моли́твами, и с до́брыми де́лы. Честны́й бо по́ст святíи отцы́ уста́виша на́м от апо́стол, научи́вшеся о не́м сло́вом, ве́рным все́м на подвиза́ние, а неслы́шавшим на послуша́ние и на воздержа́ние, да не вни́дут в неве́жьство, не слы́шавше писа́ния о посте́, а услы́шавше словеса́ сия́, да подви́гнутся на воздержа́ние, и на труды́, и на покая́ние, и на моли́твы, и на покло́ны, на ми́лостыню, и на кро́тость, и на смире́ние, и на вся́кая до́брая де́ла. Не́сть бо забы́ти добро́ты дне́й те́х: егда́ бо прии́дут днíе торже́ственнии, и прохла́днии, тогда́ вси́ чревоуго́дницы и пия́ницы возра́дуются, а егда́ прии́дет по́ст, тогда́ оскорбе́ют, дря́хли и уны́ли бу́дут. Благоразу́мнии же лю́дие, по́стницы и возде́ржницы возра́дуются тогда́ и возвеселя́тся духо́вно. Егда́ же пости́шися, то нелицеме́рно пости́ся, не бу́ди явля́яся пред челове́ки, но пред Бо́гом, я́ко же Госпо́дь рече́: егда́ мо́лишися, то затвори́ две́рь свою́, и помоли́ся Бо́гу в та́йне, Госпо́дь же возда́ст тебе́ я́ве, и отжене́т от тебе́ вся́ ско́рби и печа́ли твоя́, и злíи супоста́ти не мо́гут прибли́житися к тебе́. Егда́ же хо́щеши ми́лостыню твори́ти, да́ждь ю́ неви́димо, да не бу́деши возненави́ден от Бо́га, я́коже фарисе́й. Аще пости́шися, то не от еди́наго хле́ба пости́ся, но и от пия́нства, и о́т гнева, и я́рости, и велича́ния, и осужде́ния, и за́висти, и от вся́кия непра́вды, и от вся́кия вражды́, и от все́х плотьски́х похоте́й, да и́стинный по́стник яви́шися. Мно́зи бо челове́цы в посте́ то́кмо пе́рвую неде́лю почита́ют, а про́чия за сла́бость и ле́ность небрегу́т. О, бра́тие, вси́ су́ть дни́ че́стны, и до Воскресе́ния Христо́ва. Аще бо кто́ де́лает хра́мину или́ и́но что́, то не до́бре ли украша́ет ю́ ле́потою? Аще ли нае́мник не до́бре сотвори́т, то не то́кмо мзды́ лише́н бу́дет, но и хулу́ прии́мет. Аще ли же наче́н и до́бре устро́ит ю́ ле́потою до конца́, то не то́кмо мзду́ восприи́мет, но и похвалу́ ве́лию. Та́ко же и о посте́, а́ще постя́ся и до конца́ соверши́ши и́, то ду́шу свою́ очи́стиши от гре́х и с пра́ведными на Воскресе́ние Госпо́дне возра́дуешися. Аще ли же не соверши́ши поста́ до конца́, ле́ности ра́ди своея́, то не то́кмо погуби́ши тру́д сво́й, и ничто́же успе́еши на отпуще́ние грехо́м, но и бе́си пора́дуются о тебе́, глаго́люще: «на́ш еси́, а не Бо́жий»; а храни́тель тво́й а́нгел скорби́т о нераде́нии твое́м. Того́ ра́ди, а́ще хо́щеши бы́ти Бо́жий челове́к, то сотвори́ по́ст и соверши́ его́ ве́сь до конца́, до Воскресе́ния Христо́ва: мно́зи бо ле́ностию погубля́ют мзду́ свою́, после́дующе бесо́м, а не богоно́сным отце́м, и́же повеле́ша на́м пости́тися от пи́щи, и от пития́, и от злы́х де́л. И Вели́кую суббо́ту приложи́ша к по́стным дне́м того́ ра́ди, я́ко Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с в то́й де́нь во́ гробе бы́сть; Богоро́дица же со апо́столы и со все́ми ве́рными в вели́цей ско́рби и печа́ли в де́нь то́й бы́ша; жи́дове же ра́довахуся, глаго́люще: «се́ Насле́дника на́шего уби́хом, глаго́лемаго Иису́са, да бу́дет на́ше насле́дствие», и того́ ра́ди идя́ху я́сти и пи́ти веселя́щеся. Зау́тра же воскре́се Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с. Слы́шавше же жи́дове Христа́ воскре́сша, оскорбе́ша вельми́, и обрати́ся худа́я и́х и ма́лая ра́дость на вели́кую и́м ско́рбь, и печа́ль, и на муче́ние в безконе́чныя ве́ки; Богоро́дице же со апо́столы и со все́ми ве́рными, ма́лая та́ ско́рбь премени́ся в вели́кую ра́дость, е́й же не́сть конца́. Слы́шавше же, бра́тие, о посте́, потщи́мся че́стно проводи́ти по́ст вся́ неде́ли ра́вно, я́ко пе́рвую неде́лю, та́ко же и после́днюю, и до Све́тлаго Воскресе́ния Христо́ва, со вся́цем воздержа́нием от вся́каго зла́, с чистото́ю душе́вною, и теле́сною, и со смире́нием, причасти́вшеся Те́лу и Кро́ви Христо́ве, а не объяде́нием, ни пия́нством, да бу́дете и́стиннии по́стницы и правове́рнии христиа́не нарече́теся. Воскресе́ние же Христо́во и всю́ Святу́ю неде́лю пра́зднуйте че́стно, дру́г дру́га целу́юще, и веселя́щеся, и све́тло торжеству́юще духо́вно, а не объяде́нием, ни пия́нством, ни пляса́нием, ни игра́ми бесо́вскими, ни плотьски́ми похотьми́, но пе́нии и пе́сньми духо́вными. Ве́рных бо це́рковь прие́млет чи́сто входя́щих; не прие́млет же скверня́щих телеса́ своя́ блудо́м, и объяде́нием, и пия́нством. Егда́ у́бо воскре́се Христо́с от ме́ртвых, тогда́ возра́довася вся́ тва́рь, ликовству́ющи Воскресе́ния ра́ди Христо́ва. Того́ ра́ди, бра́тие, до́лжни есмы́ всю́ Святу́ю неде́лю почита́ти, я́ко еди́н де́нь, и прославля́ти Го́спода, воста́вшаго от ме́ртвых, и торжествова́ти духо́вно о Воскресе́нии Его́. То́й бо, бра́тие, не́бо и зе́млю сотвори́, и челове́ка от земли́ созда́, и ду́шу от Своего́ животворя́щаго дохнове́ния в о́нь вдохну́, и всю́ тва́рь ви́димую и неви́димую сло́вом сотвори́. И зе́млю на вода́х основа́ и утверди́, и небеса́ та́кожде сло́вом сотвори́. Тому́ арха́нгели, а́нгели, херуви́ми и серафи́ми, престо́ли и госпо́дьствия, со́лнце и луна́, и зве́зды небе́сныя, мо́ре и ре́ки, и исто́чницы, го́ры и хо́лми, и древа́ плодоно́сная, ве́три и о́блацы, до́ждь и гра́д, сне́зи и сла́ны, пти́цы и зве́рие, ско́ти и га́ди, и вся́ тва́рь повину́ется, и я́ко Бо́га и Творца́ своего́ боя́тся и трепе́щут, и слу́жат безпреста́ни челове́чу естеству́, не преступа́юще повеле́ния Бо́жия. Земля́ даю́щи плоды́ своя́ на пи́щу челове́ком, звере́м же и пти́цам, ското́м и вся́кому дыха́нию земно́му. Со́лнце, просвеща́я всю́ вселе́нную и огрева́я, восходя́ и заходя́, не преступа́ет повеле́ния Бо́жия, рабо́тая челове́ком. То́кмо мы́, челове́цы, не бои́мся Творца́ своего́ и за́поведи Его́ не соблюда́ем, но всегда́ согреша́ем и с пути́ и́стиннаго совраща́емся, веду́щаго ны́ в Ца́рство небе́сное, и в пи́щу ра́йскую, и в жи́знь ве́чную. Пути́ же поги́бельнаго держи́мся, веду́щаго на́с в му́ку ве́чную, и во тму́ кроме́шнюю, и во о́гнь неугаси́мый, и в че́рвь неусыпа́емый. Никто́ же бо на́с та́мо влече́т, но са́ми по своему́ произволе́нию и́дем, Бо́га не боя́щеся, а диа́волю во́лю творя́ще. Са́м бо рече́ Госпо́дь: «О, несмы́сленнии челове́цы, слы́шите и разуме́йте, Аз ва́с ра́ди све́т сотвори́х, небеса́ простро́х, мо́ре песко́м огради́х. Ва́с ра́ди зе́млю, езе́ра, и ре́ки, и исто́чники сотвори́х. Со́лнце на просвеще́ние дне́ви, луну́ же на просвеще́ние но́щи устро́их и не́бо звезда́ми украси́х. Ва́с ра́ди вся́ко дре́во на земли́ насади́х и траву́ прорасти́х». О, бра́тие, зри́те, ка́ко милосе́рдуя Госпо́дь о на́с и не хотя́ ви́дети созда́ния Своего́ порабоще́на дия́волом, уста́ви на́м святы́я посты́ на очище́ние душа́м и телесе́м на́шим, и на прогна́ние зло́бам. Мы́ же, бра́тие, лени́ви, и сла́би, и не́мощни, и тя́жцы, и не благоуго́дни на по́ст, и на моли́твы, и на вся́кая до́брая де́ла, и́миже душа́ спаса́ется; на зла́я же де́ла кре́пцы и мо́щни, си́льни и бо́дри, и легча́е пера́ себе́ творя́ще. А Бо́жия, и святы́х апо́стол, и святы́х оте́ц за́поведи тя́жки твори́м па́че все́х де́л. Но не́сть ничто́же тя́жко в за́поведех Бо́жиих, но то́кмо учи́тельно и души́ спаси́тельно. Са́м бо Госпо́дь глаго́лет: и́го бо Мое́ бла́го и бре́мя Мое́ легко́ е́сть. То тя́жко ли сохрани́ти за́поведи Бо́жия, я́же су́ть сия́: покая́ние, по́ст, чистота́, покло́ны, алка́ние, воздержа́ние от всего́ зла́, ми́лость, покоре́ние, любы́, смире́ние, кро́тость, тре́звость, братолю́бие, больны́х посеще́ние, к темни́цам хожде́ние, всегда́ Боже́ственных слове́с слу́шание; е́же не оклевета́ти никого́же, не оболга́ти, не враждова́ти, не резои́мствовати, блуда́ не твори́ти, не горди́тися, к це́ркви Бо́жии приходи́ти, и моли́тися Бо́гу со слеза́ми, и и́на мно́га до́брая дела́. Си́ми бо де́лы Бо́га умо́лим, и диа́вола дале́че от себе́ прожене́м, и Ца́рствие небе́сное насле́дим. Па́губная же, и Бо́гом ненави́дима, и святы́ми кни́гами прокля́тая дела́ су́ть сия́: лжа́, клевета́, сва́р, бо́й, велича́ние, го́рдость, немилосе́рдие, за́висть, братоненавиде́ние, зло́ба, оби́да, гне́в, возноше́ние, лицеме́рие, непокоре́ние, преслуша́ние, мздои́мство, хула́, осужде́ние, пия́нство, объяде́ние, прелюбоде́йство, грабле́ние, татьба́, непослуша́ние за́поведей Бо́жиих, разбо́й, чароде́йство, нау́зы ноше́ние, кощу́ны, пе́сни бесо́вския, бу́бны, сопе́ли, гу́сли, пляса́ние, и игра́ние неподо́бное, и руса́лии, – сия́ вся́ уго́дия диа́волу. Да се́ слы́шавше, бра́тие, сы́нове и дще́ри, подви́гнемся на до́брая де́ла, а зла́я вся́ оста́вим и бе́гаем и́х. По́стныя же дни́ ра́достию духо́вною прово́дим с чистото́ю, стра́х Бо́жий иму́ще в сердца́х свои́х, и за́поведи Бо́жия соблюда́юще, со вся́ким смире́нием и доброде́телию, с моли́твами и покая́нием, да чи́сти и непоро́чни Те́ло и Кро́вь Христо́ву от иере́ов восприи́мем, на освяще́ние душа́м и телесе́м на́шим, и на оставле́ние грехо́в, и бу́дем це́рковь Бо́га Жива́го. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м, ами́нь.

Бо́г Прему́дростию Свое́ю всю́ тва́рь сотвори́ и от небытия́ в бы́тие приведе́ Сло́вом, ре́кше, Оте́ц Сы́ном, Тому́ бо рече́: седи́ одесну́ю Мене́. Те́м бо вся́ сотвори́шася, ви́димая же вся́ и неви́димая, не́бо же и земля́, и вся́ я́же на не́й. Пе́рвый же по́мысл Бо́жий бы́сть у́мен, и безпло́тен, и разу́мен, ре́кше, а́нгельския си́лы, я́коже проро́к рече́: творя́й а́нгелы Своя́ ду́хи и слуги́ Своя́ о́гнь паля́щь. На те́х бо почива́яй, при́сно сла́вимь е́сть и́ми непреста́нно во Тре́х Со́бствех [си́речь Ѵ40;поста́сехъ], Оте́ц и Сы́н и Святы́й Ду́х. Вторы́й же по́мысл бы́сть Бо́жий, де́лом составля́емь: в нача́ле бо сотвори́ Бо́г не́бо и зе́млю, земля́ же бе́ неви́дима и не укра́шена. И рече́ Бо́г: да бу́дет све́т, и бы́сть све́т. И нарече́ Бо́г све́т де́нь, а тму́ нарече́ но́щь; тве́рдь же нарече́ не́бо. На то́м бо поста́ви во́ды превы́шняя, от ни́х же схо́дят на́м дожде́ве и ро́сы небе́сныя. В пе́рвый у́бо де́нь сотвори́ Бо́г све́т, а во вторы́й де́нь тве́рдь, си́речь не́бо. В тре́тий же де́нь повеле́ Бо́г собра́тися воде́ в со́нм еди́н и яви́тися су́ше. И нарече́ Бо́г су́шу зе́млю, а соста́вы водны́я нарече́ мо́ре. И повеле́ Бо́г земли́ изнести́ се́мена плодови́та на пи́щу живо́тным и садо́м повеле́ разли́чным бы́ти. В четве́ртый же де́нь рече́ Бо́г: «да бу́дут свети́ла небе́сная со́лнце, и ме́сяц, и зве́зды, и да освеща́ют всю́ поднебе́сную тве́рдь». В пя́тый же де́нь, повеле́ вода́м изнести́ из себе́ га́ды, и пти́цы паря́щия по во́здуху, и пресмыка́емыя на плоды́ и на пи́щу челове́ком. В шесты́й же де́нь повеле́ Бо́г земли́ извести́ четвероно́гая, и га́ды, и зве́ри, и ско́ты. И ви́де Бо́г тва́рь Свою́ укра́шену повеле́нием Свои́м, челове́ка же не бя́ше красу́ющася е́ю. И рече́ Бо́г: сотвори́м челове́ка, ре́кше Оте́ц к Сы́ну рече́, сотвори́м челове́ка и да владе́ет все́ми изведе́нными от земли́. И самовла́стие даде́ ему́, и почте́ и́, и рече́: «тебе́ да рабо́тают со́лнце, и ме́сяц, и зве́зды, и вся́ разли́чная плодо́вия, и живо́тная, я́же от земли́ и от воды́ возду́шная, не́бо же, и земля́, и мо́ре, и вся́ я́же в ни́х». И соверши́ Бо́г в де́нь шесты́й вся́ дела́ Своя́, я́же сотвори́. И препочи́ Бо́г в де́нь седмы́й от все́х де́л Свои́х. И насади́ Бо́г ра́й во Еде́ме и введе́ ту́ челове́ка. И запове́да ему́ от вся́каго дре́ва я́сти, а от еди́наго дре́ва, е́же разуме́ти добро́ и зло́, запове́да не я́сти и не прикаса́тися ему́, да не у́мреши, рече́, сме́ртию. Мы́ же изво́лихом сме́ртное дре́во преступле́нием, а не живо́тное воздержа́нием блюсти́, и тоя́ ра́ди вины́ изве́рже ны́ Бо́г из рая́, и в на́с вни́де сме́рть, разлуча́ющи пло́ть от души́, и на покая́ние влекíй челове́ки, да бы́ша востягну́лися от злы́х де́л свои́х, сме́рти убоя́вшися. И того́ ра́ди утаи́ Бо́г от на́с сме́ртный ча́с, да бы́хом при́сно бы́ли на покая́ние гото́ви. Рече́ бо Госпо́дь, науча́я на́с: бу́дите гото́ви, я́ко не ве́сте в кото́рый ча́с та́ть прии́дет, ре́кше, сме́ртный ча́с. Не вси́ бо до́лго не умира́ют, но мно́зи напра́сную ча́сть прие́млют. Ово ка́пля, со главы́ сше́дши, напра́сну ражда́ет сме́рть, а друго́му ку́с не про́йдет, а другíй с коня́, свали́вся, умира́ет, а ины́й водо́ю или́ вино́м запи́вся умира́ет, а другíй ко́стию подави́тся, а другíй не позна́в жития́ де́нь пребы́в, или́ два́, или́ де́сять, и та́ко сконча́ется. А другíй от лишеяде́ния напра́сно умира́ет, вся́ си́ кому́ждо кончи́на жа́лость сердобо́лем быва́ет. И вся́ у́бо, сме́рти ча́юще, да воспомяне́мся, и гневодержа́ние отложи́м, и оста́немся бесо́вских де́л, за́висти, и клеветы́, и отъя́тия чужа́го име́ния, блуда́ же и пия́нства да отве́ржемся, поне́же жде́т на́с та́же сме́ртная ча́ша. И а́ще кто́ от на́с без покая́ния у́мрет, то почто́ бы́хом и роди́лися? Добро́ бы бы́ло, а́ще бы ся не роди́ли. Во а́де же не́сть ка́ко испове́датися никому́же, ни поми́ловати ни́щаго, ни на́га оде́яти, ни а́лчнаго накорми́ти, ни стра́ннаго прия́ти, ни темни́чнаго напита́ти, ни больна́го посети́ти: вся́ бо та́ оста́нут зде́. Те́м же, ча́да возлю́бленная, се́ слы́шаще и того́ часа́ ожида́юще, бы́стра тече́ния сотвори́м нога́ми на́шими к це́ркви. Воспомяне́мся и пока́емся: покая́нию бо вре́мя е́сть и слеза́м мно́гим. Аще бо зде́ не пока́емся ны́не, то отше́дше, что́ мо́жем та́мо сотвори́ти? Все́ бо зде́ оста́нется, зла́то, и сребро́, и име́ние все́ оста́нется, а мы́ со грехи́ мно́гими оты́дем отсю́ду, и де́ти оста́нут, и сердобо́ли зде́, и име́ние разы́дется. И где́ тíи, и́же глаго́лют в себе́: «де́ти мои́ оста́нутся и да тíи о мне́ па́мять сотворя́т?» Бу́ди же и та́ко, но не такова́ мзда́, я́ко же бы сотвори́л свое́ю руко́ю отдава́я, и те́м бо сме́ртная же ча́ша предлежи́т. А еще́ же, а́ще не́кия де́ти бу́дут пия́ницы, или́ та́тие, или́ разбо́йницы, или́ блудницы́, и тíи погубя́т име́ние твое́; к сему́ же а́ще злы́м еси́ хище́нием приобре́л о́ное, или́ татьбо́ю, или́ оби́дою, или́ клевето́ю. Аще ли же и пра́ведне приобре́л еси́ или́ трудо́м свои́м и по́том, но и та́ко не́сть то́ на́ше, но Бо́жие дая́ние, и да ле́по его́ не щади́ти, ни свои́м твори́ти, а раздая́ти ни́щим. Аще ли на свобо́ду его́ не обрати́м, то и му́ку поды́мем. Аще ли раздади́м, то дво́е добро́ сотвори́м: о́нем по́льзу сотвори́м и са́ми престра́шныя му́ки избу́дем. Егда́ же младе́нца зря́ умира́юща, печа́луеши, помышля́я, я́ко се́й бе́ насле́дник моему́ име́нию, и се́й мое́й ста́рости подпо́ра бе́, и се́й бе́ о́трасль моего́ ко́рени, и се́, я́ко цве́т возсия́в, ма́тернима рука́ма держи́мь, и внеза́пу увяде́. Ка́ко ты́ глаго́леши: «да ся́ его́ не пла́чу, ни рыда́ю, не могу́ бо утерпе́ти от есте́ственнаго ко́рени внеза́пу зря́ отре́заемы ле́торасли богоса́дны. Аще же и поку́сишася мно́гими при́тчами уте́шити мене́, е́же не пла́кати умира́ющаго, есте́ственне же прибли́житися не возмо́жеши». Ни́ у́бо, о челове́че, не сему́ тебе́ учу́, ни повелева́ю е́же не пла́катися, но безпреста́нному пла́чу возбраня́ю. Аз бо и са́м во гресе́х зача́тый, ви́дех ма́терне сокруше́ние серде́чное и о́тчее, бра́тнее же и се́стрино рыда́ние, и все́х сердобо́ль хли́пание и се́тование. Но пе́рвее подоба́ет пла́катися своея́ души́, взира́ющи на мертвеца́ во́ гроб несо́ма, у́же бо пото́м не у́зрим его́ и да того́ де́льма со псалмы́ и пе́сньми провожа́ем. Но пре́йдем у́бо от гро́б на воскресе́ние, и помы́слим у́бо, я́ко в со́нных пребыва́ем. И па́ки бо воскре́снути и́мамы и отве́т сотвори́ти за дела́ на́ша, дневна́я же и нощна́я, и о невоздержа́нии по́хотнем, и о пра́здне словеси́, и о сме́се. Ты́ же прово́диши едина́ко сно́м и предлага́еши, глаго́ля: «толи́ко му́ж уме́рших, воста́ти ли и́мут?» Но зле́ глаго́леши, о безу́мне! Аще и́нако та́йны сея́ не разуме́еши, то поне́ от жи́та разумева́й: а́ще се́еши пшени́цу, или́ про́чая се́мена в зе́млю, то а́ще не протле́ют, ни плода́ сотворя́т. Аще ли в земли́ сотле́ет, тогда́ пло́д сотвори́т сугу́б. Да а́ще о се́мени е́сть ра́зум та́ко, то о челове́ческих пло́тех сугу́бо и́маши разуме́ти прело́ги небе́сными. Се́ет бо ся в те́ло пе́рстное, востае́т све́тло и духо́вно. Се́ется в не́мощи, и востае́т в си́ле. Се́ется во истле́ние, востае́т в нетле́ние. Се́ется в безче́стие, во сла́ве воскре́снет. Ка́я бо че́сть е́сть те́ла смердя́ща и тле́юща пра́хом? Но у́же воста́нет во сла́ве и че́сти. Та́ко бо и пи́шет: Ада́м бы́сть пе́рвый челове́к от земли́ пе́рстен, вторы́й же Ада́мъ – Госпо́дь с небесе́. Да Того́ ты́ ча́я прише́ствия, челове́че, не привя́зывайся земны́х веще́й: приити́ бо и́мать Сы́н Бо́жий во сла́ве Божества́ Своего́ со святы́ми а́нгелы. Тогда́ по́слет Госпо́дь на четы́ре кра́я земли́, возбуди́ти спя́щих о́т века, пра́ведныя же и непра́ведныя. И а́бие же соста́вит те́ло от земли́, яково́ же прия́ла бу́дет. И а́ще кого́ бу́дет зве́рь растерза́л, или́ пти́цы разнесли́, или́ ры́бы раздроби́ли, то ни вла́с и́х главны́й не поги́бнет, но вси́ во мгнове́нии о́ка воста́нем, и воспроси́ми бу́дем о сотворе́нных гресе́х, во́льных и нево́льных. Пе́рвое же о пра́вой ве́ре, а́ще ю́ бу́дем до́бре сохрани́ли и соблюли́. Пра́вая же ве́ра христиа́нская си́це е́сть: ве́ровати подоба́ет во Святу́ю Тро́ицу, во еди́но госпо́дьство, и во еди́но ца́рство, еди́на вла́сть, еди́но поклоне́ние, еди́но сия́ние в Тре́х Со́бствех, си́речь Ли́цех. Не в три́ же Бо́ги разделя́ем еди́но Божество́, но я́коже креща́емся во Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха. Си́ми бо сотворе́ни бы́хом, те́ми же и воспроси́ми бу́дем. И пото́м чистоты́ душе́вныя и теле́сныя, от тоя́ бо исхо́дит братолю́бие, и стра́нных прия́тие, нищелю́бие, поще́ние, воздержа́ние, покая́ние, и́же е́сть си́це: е́же оша́ятися всего́ зла́, е́же слеза́ми омыва́ти прегреше́ния своя́, е́же не помина́ти зло́бы, и е́же не презре́ти ни́щаго и оде́яти, и е́же не отня́ти наси́лием чужа́го име́ния, и е́же помощи́ оби́димым. Аще кто́ сотвори́т та́ко, то услы́шит пра́ведный гла́с, глаго́лющь: благíй ра́бе и ве́рный, в ма́ле бы́сть ве́рен, над мно́гими тя́ поста́влю, вни́ди в ра́дость Го́спода своего́. А и́же су́ть злíи и неми́лостивии, и нестранноприи́мцы, зави́стницы, клеветницы́, братосва́дницы, мздои́мцы, хи́щницы, любоде́ицы, та́тие, убíйцы, ко́бницы, и подо́бна си́м твори́вшии, услы́шат гла́с от Судии́, глаго́лющь: отыди́те от Мене́, неми́лостивии, ненави́девшии бра́тии своея́, и Христа́ не люби́вшии, и Аз не поми́лую ва́с. Алчен бы́х, не накорми́сте Мене́; на́г бы́х, не оде́ясте Мене́; стра́нен бы́х, и не введо́сте Мене́; бо́лен и в темни́це, и не приидо́сте ко Мне́. И отвеща́ют Ему́ тíи злíи, лиши́вшиися своего́ спасе́ния ле́ностию, глаго́люще: Го́споди, когда́ Тя́ ви́дехом а́лчна, или́ стра́нна, или́ на́га, или́ бо́льна, или́ в темни́це, и не послужи́хом Тебе́? Тогда́ Госпо́дь рече́т к ни́м: ами́нь глаго́лю ва́м, поне́же не сотвори́сте си́м ме́ншим, бра́тии мое́й, то Мне́ не сотвори́сте. Отыди́те от Мене́, прокля́тии, во о́гнь ве́чный, угото́ванный диа́волу и а́ггелом его́. Сия́ слы́шаще преще́ния и возда́ния проти́ву зло́бе на́шей, убои́мся Бо́га. Та́мо бо не мо́жет помощи́ оте́ц сы́ну, ни сы́н отцу́, ни ма́ти дще́ри, ни бра́т бра́ту, ни ра́б господи́ну, но ко́ждо по́жнет, е́же все́ял. Молю́ у́бо вы́, ча́да, уклони́мся от зло́бы, да вни́дем в безконе́чное Ца́рствие. Преста́нем от за́висти, и клеветы́, и от пусто́шнаго сме́ха, да не во ве́ки пла́чемся. Оста́немся плотска́го и не поле́знаго сластолю́бия, да не во ве́ки му́чимся: му́ка бо долга́ е́сть. Те́м же молю́ вы́, ча́да, и непреста́нно молю́ся ва́шей любви́, подви́гнемся и потщи́мся, и прибе́гнем к милосе́рдию Бо́жию, да и к на́м рече́т милосе́рдый Бо́г: по ве́ре ва́шей бу́ди ва́м, прииди́те, приими́те угото́ванное ва́м Ца́рствие. Молю́ вы́, воспря́нем от сна́ глубо́каго. Смотри́, ка́ко проро́к вопие́т, глаго́ля: «увы́ мне́, увы́ мне́, я́ко бли́з де́нь вели́кий стра́шный и гро́зный». Да а́ще проро́к воспомина́ет де́нь то́й и трепе́щет, то мы́, иму́ще тма́ми грехи́, без стра́ха ли воспомя́нем? Умо́лим Судию́ зде́ и покая́нием загла́дим грехи́ своя́. Убои́мся стра́шнаго гла́са, глаго́лющаго: и́же отве́ржется Мене́ пред челове́ки, отве́ргуся его́ и Аз пред а́нгелы Бо́жиими; не сло́вом отмета́ние, но де́лы злы́ми диа́волими. Помы́слим, бра́тие, вселе́нныя Судию́ седя́ща, а́нгелы предстоя́ща, и арха́нгелы служа́ща, херуви́мы сла́вяща, превы́шняя си́лы и вся́ небе́сная во́инства воспева́юща, патриа́рхи же, и проро́ки, и апо́столы, и святи́тели, и му́ченики со дерзнове́нием предстоя́ща. Пред си́ми же все́ми, мíра сего́ судии́ и кня́зи, си́льнии, бога́тии же и убо́зии, простíи и прему́дрии суди́мы, и все́х си́х де́ла пред толи́ким наро́дом облича́емы. И рече́т Судия́: и́же отве́ржеся Мене́ пред челове́ки, отве́ргуся его́ и Аз пред Отце́м Мои́м Небе́сным. Помы́сли Го́спода глаго́лющаго: «Отче Мо́й, сíи челове́цы ве́ру Мою́ отверго́ша, сíи Моя́ апо́столы отгна́ша, сíи бе́ша досади́тели Мое́й Це́ркви, сíи Моя́ и Твоя́ словеса́ попра́ша и потяза́ша, сíи о словеси́ Мое́м и́стиннем неради́ша и повеле́ния Моя́ отверго́ша, сíи му́чиша апо́столы и му́ченики». Сия́ глаго́лы помы́сли, Царю́ веща́ющу, ка́ко предстоя́щии а́нгели со́ страхом предстоя́т гро́зно и еди́ным то́чию воззре́нием гре́шники гу́бяща. Помы́сли а́нгелы негоду́юща, и арха́нгелы дви́жимы, си́лы небе́сныя гне́вающася на гре́шники и с вели́кою я́ростию изгоня́ща. Изгони́ми же не то́чию от спасе́ния, но и в ве́чную му́ку отсыла́еми: не толи́ко бо стра́шно зело́, е́же не спасе́ну бы́ти, ни ца́рствовати, но е́же огне́ви пре́дану бы́ти ве́чному. Па́ки же рече́т Госпо́дь: и́же а́ще кто́ испове́да Мене́ пред челове́ки, того́ и Аз испове́м пред Отце́м Мои́м. Помы́сли, челове́че, коли́ка сла́ва тогда́, коли́ка похвала́ и коли́ки венцы́, егда́ рече́т Судия́: «сíи сло́во Мое́ и ве́ру Мою́ соблюдо́ша, сíи сло́во Мое́ пропове́даша и утверди́ша, сíи ни́щаго не презре́ша, сíи лихоима́ние попра́ша и пра́вду почто́ша; сíи поруга́шася мíру, я́ко не су́щу, и бу́дущаго мíра возлюби́ша, сего́ ра́ди и Ца́рства Моего́ не отлуча́тся; сíи сло́во Мое́ почто́ша, и Оте́ц Мо́й почти́т и́х». Сия́ вся́ бу́дут на спасе́ние испове́дающим и на осужде́ние неве́рным. Стра́шнее же всего́, егда́ помы́слиши Миха́ила и Гаврии́ла, и вся́ небе́сная во́инства а́нгельская со́ страхом предстоя́ща, сы́на же Зеведе́ова Иа́кова и Иоа́нна, и Петра́ и Па́вла, челове́ки су́ща, седя́ща с про́чими апо́столы; ка́ко не рече́м и мы́ к си́м: «ко́ль мно́го мно́жество бла́гости Твоея́, Го́споди Всемогíй!» Оле чу́до! Седя́т Пе́тр, и Па́вел, и про́чии апо́столи, а Миха́ил, вели́кий Арха́нгел, си́л нача́льник, предстои́т. Не чу́жа же имена́ глаго́лем, но Писа́нию после́дуем. Не имена́ бо а́нгельска уве́дахом, но Писа́нию ве́руем. Не́сть бо та́мо за́висти, не су́ть бо земны́я ве́щи. Не жа́лят си́ а́нгели, что́ они́ стоя́т, а апо́столи седя́т: о́бщницы бо бу́дут святы́м. Послу́шай Го́спода, глаго́люща: ами́нь, ами́нь глаго́лю ва́м, я́ко пред все́ми а́нгелы ра́дость быва́ет о еди́ном гре́шнице ка́ющемся. Возлю́бим сла́ву Госпо́дню, сла́ву же мимоходя́щую, я́ко се́нь, отве́ржем. Проро́к бо сла́ву мíра сего́ се́нию нарече́, бога́тство же нечести́вых, я́ко со́н. Чи́м бо от привиде́ния ра́зно е́сть ны́нешнее житие́? Иже бо вчера́ здра́в, то́й дне́сь неду́жен. Иже вчера́ владе́вый, а дне́сь смиря́емь. Вчера́ бога́т и велича́в, а дне́сь уничиже́н. Ка́ко бы ни многовре́менно бы́ло житие́ се́, но все́ дви́жется, и все́ мимохо́дит, словеса́ же Бо́жия не мо́гут мимоити́. Того́ ра́ди блаже́ни христиа́не, и́же в сану́ су́ще смиря́ются. Смири́л ли ся еси́ в са́не? Смирение тебе́ нико́ея па́кости не сотвори́т, но та́ко творя́, обрета́ешися до́бр во́ин бы́ти. Аще бо предвари́в смири́шися са́м, угото́вав у́м сво́й, гото́вишися на́ брань. Убежи́м у́бо, бра́тие, развелича́ния, возлю́бим Христа́, и Христа́ ра́ди убо́гия, да обогати́мся. Ми́луя убо́гих и вся́каго челове́ка, мно́жество бога́тства пода́ст души́ свое́й: апо́столи бо бе́ша иму́ще ева́нгельскаго Па́стыря Христа́, глаго́люща: «те́лом не́смь с ва́ми ту́, но ду́хом с ва́ми е́смь, и ра́дуюся, зря́ ва́ше утвержде́ние», е́же в ве́ру Христо́ву, во и́мя Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Да послу́шают все́х си́х приходя́щии и́стинне. Да егда́ реку́: «моли́ Бо́га и твори́ повеле́ние Его́», не рцы́: «мно́го моли́х Его́, но ничто́ же прия́х». Не отступа́й у́бо, но со́ страхом моли́ся, да прии́меши согреше́нием отпуще́ние. Аще и не́си прия́л о́т Бога благода́ть, то проси́, да прии́меши. Мно́зи бо челове́цы прихо́дят в це́рковь, и сконча́вше тму́ слове́с, исхо́дят из це́ркве и не ве́дят что́ глаго́лаша; устне́ у́бо дви́жатся, а у́ши не слы́шат. Аще у́бо ты́ не слы́шиши моли́твы твоя́, то Бо́гу ли вели́ши слы́шати си́х? Аз у́бо глаго́лю ти́, а́ще от всего́ се́рдца мо́лишися и́стинно, ма́ло слове́с тре́бе ти́ е́сть. Но вы́ у́бо а́ще моли́тву творите́, или́ в це́ркви стоите́, то́чию уста́ми дви́жите и преклоня́ете коле́не, а мы́сли ва́ша вне́ лета́ют. Те́ло вну́трь стои́т, а душа́ вне́ пари́т. Устне́ твои́ глаго́лют моли́тву, а мы́сли твоя́ разчита́ют при́купы, ку́пли, припло́ды, приме́ны, займы́, се́ла, име́ния, совокупле́ния и прибы́тки вся́ческия. О, бра́тие, диа́вол льсти́вый и лука́вый и злоко́зненный ве́сть, я́ко во́ время моли́твы не ма́ла на́м по́льза быва́ет, того́ ра́ди лука́выя по́мыслы нано́сит на ны́, не дая́ на́м в то́й ча́с моли́тися Бо́гу о гресе́х. Егда́ же на́йдут на ны́ злы́я по́мыслы, то со тща́нием, и тре́звою мы́слию, и умо́м прия́тным, пролие́м моли́тву свою́ пред Бо́гом. Яко же бо жи́лы те́ло содержа́т, та́ко и моли́твы ду́шу освяща́ют и укрепля́ют. Яко же во мра́чне хра́мине освеща́ет свеща́, та́ко и моли́твы озаря́ют ду́шу. Яко же бо те́ло изнемога́ет, пи́щи лиша́емо, та́ко же и душа́, моли́твенныя сла́дости не иму́щи, на уме́ртвие ума́ и на разслабле́ние приближа́ется. Яко же о́блак мра́чный закрыва́ет со́лнечную све́тлость, та́ко гне́вное помышле́ние губи́т моли́твенную красоту́. Никогда́ же у́бо оставля́й моли́твы – душе́вныя пи́щи. Вели́ка бо е́сть доброде́тель – моли́тва, е́же к Бо́гу, с чи́стою со́вестию и с боле́зненною душе́ю. Не до́лги простира́я словеса́, но моля́ся ча́сто, глаго́лати словеса́ кра́тки. Ча́сты у́бо и немногосло́вны моли́твы повеле́ Христо́с апо́столом твори́ти. Аще ли в долготу́ простре́ши сло́во, ослабе́еши и мно́гу вда́си на себе́ вла́сть диа́волу, приити́, и запя́ти, и извести́ из ума́ глаго́лемая. Да а́ще ли ча́сто и пома́лу твори́ши моли́твы, возмо́жеши целому́дрствовати без па́кости. Подоба́ет у́бо в нача́ле трапе́зы и скончава́юще благодари́ти Бо́га. Си́це бо творя́, никогда́ же в пия́нство и в блу́д впаде́ши, начина́я и соверша́я моли́твою, а́ки уздо́ю востяза́яся, в дово́л я́си и пие́ши. Трапе́за бо, моли́твою начина́ема и моли́твою скончава́ема, никогда́ же оскуде́ет, но, я́ко от исто́чника изоби́льна, подае́т на́м Бо́г вся́ блага́я. Мно́гажды бо на́с диа́вол блазни́т в ча́с моли́твы, возбраня́я о гресе́х воспомина́ти. Мно́гажды же лежи́м на одре́, и ничто́же па́костит на́м. А егда́ бу́дем моли́твы твори́ти, или́ пе́ние, то без числа́ помышле́ния зла́ нано́сит на сердца́ на́ша, хотя́ ны́ извести́ от моли́твы не прии́мших по́льзы. Да вы́ у́бо, возлю́бленнии, ве́дуще се́, подража́йте ханааны́ни о́ной: она́ бо име́ дще́рь бесну́ющуся, а мы́ ду́шу согреша́ющу. Что́ же глаго́лаше она́? Поми́луй мя́, Го́споди Иису́се, Сы́не Дави́дов, я́ко дщи́ моя́ зле́ бесну́ется. Мы́ же рече́м: «поми́луй мя́, Го́споди, я́ко душа́ моя́ зле́ согреша́ет», вели́к бо е́сть бе́с гре́х. Аще у́бо и вне́ це́ркви стои́ши, то зови́: «Го́споди, поми́луй мя́!» Глаго́ли же не дви́жа устна́ми, но мы́слию глаго́ли, и молча́ща бо тебе́ послу́шает Бо́г. Не тре́бует бо ме́ста моли́тве, но везде́ моли́ся, то́кмо от всея́ души́ твоея́. Иеремíя проро́к в ти́не бе́, но Бо́га вско́ре призва́. И Дании́л в ро́ве со львы́ помоли́ся Бо́гу, и спасе́ся от ни́х. А трие́ о́троцы в пещи́ бе́ша и Бо́га моля́ще, избы́ша огня́ того́. Разбо́йник ра́спят бы́сть, и никоея́ же спо́ны сотвори́ ему́ кре́ст, но и поро́ду ему́ отве́рзе. Иов на гно́ищи бе́, но Бо́га умоли́. Да а́ще и в пола́те еси́, но Бо́га моли́, или́ что́ де́лая, Бо́гу моли́ся, или́ в торгу́ за ку́плями стои́ши, или́ пу́ть ше́ствуеши, ле́ть ти́ е́сть моли́тися Бо́гу. Слы́ши, ка́ко бы́сть при Моисе́и: мо́ре бя́ше с преди́, а созади́ еги́птяне гоня́ху, посреди́ же и́х Моисе́й бя́ше и мно́ги моли́твы во уме́ соверша́ше. И рече́ ему́ Бо́г: «что́ вопие́ши ко Мне́? Уста́ твоя́ не глаго́лют, но се́рдце твое́ вопие́т ко Мне́». Да и ты́, егда́ ста́неши пред судие́ю неи́стовствующим и му́чащим тя́, или́ в ру́це во́инов его́ впаде́ши, то моли́ся Бо́гу: моля́щу бо ти ся во́лны твоя́ удо́бь утиша́тся. Аще ли судия́ на тя́ яри́тся, ты́ же к Бо́гу пребега́й: Бо́г бо е́сть всегда́ помо́щник ти́. Аще бо в печа́ли сы́й хо́щеши помоли́ти челове́ка, и о́н не послу́шает тебе́, а друго́йцы спа́ти возля́жет, то́ и стужа́ющу ти́ ему́ не отвеща́ет ти́. А у Бо́га не́сть того́: ка́мо лю́бо и́деши, везде́ тебе́ послу́шает, ни вра́тарь бо ту́, ни строи́тель, ни хода́тай, и никто́ же от си́х; но рцы́: «Го́споди, поми́луй мя́!» и Бо́г прии́дет ско́ро, и помо́жет ти́. О, сло́во кро́тости по́лно, не ожида́ет бо моли́твы сконча́ти. Да и мы́, бра́тие, потщи́мся при́сно моли́тися Ему́ от всего́ се́рдца своего́, да небе́сному Ца́рствию сподо́бимся.

Отве́т. Рече́ Госпо́дь к Моисе́ю: «а́ще в повеле́ниих Мои́х хо́дите, и за́поведи Моя́ снабди́те, и сотворите́ я́. Да́м до́ждь ва́м во́ время свое́, и земля́ да́ст жи́та своя́, и древа́ польска́я дадя́т пло́д сво́й, и возрасту́т. И пости́гнет млаче́ние жи́т в има́ние ви́нное, и има́ние вина́ пости́гнет в се́ятву, и я́сте хле́б ва́ш в сы́тость, и всели́теся тве́рдо на земли́ ва́шей. И да́м ми́р в земли́ ва́шей, и у́снете, и не бу́дет устраша́яй ва́с, и погублю́ зве́ри лю́тыя от земли́ ва́шея, и ра́ть не про́йдет сквозе́ зе́млю ва́шу, и пожене́те враги́ ва́ша, и паду́т под нога́ма ва́шима, и сме́ртию у́мрут. И пожене́те пя́ть ва́с сто́, а сто́ ва́с пожене́те тму́, и паду́т врази́ ва́ши пред ва́ми мече́м. И призрю́ на вы́, и благословлю́ ва́с, и возращу́ вы́, и умно́жу ва́с. И поста́влю заве́т Мо́й с ва́ми, и сне́сте ве́тхая, и ве́тхая ве́тхих, и ве́тхая от лица́ но́вых испраздните́. И поста́влю заве́т Мо́й в ва́с, и не возгнуша́ется душа́ Моя́ ва́ми. И похожу́ в ва́с, и бу́ду ва́м Бо́г, и вы́ бу́дете Мне́ лю́дие. Аще ли же не послу́шаете Мене́, ни сотворите́ повеле́ний Мои́х си́х, ни покори́теся и́м, и суде́б Мои́х вознегоду́ет душа́ ва́ша, я́ко же не сотвори́ти ва́м все́х за́поведей Мои́х, и я́ко разори́ти заве́т Мо́й, и Аз сотворю́ си́це ва́м: наведу́ на вы́ ску́дость, и ра́ны, и кра́сты врежда́ющия о́чи ва́ша, и суша́щия ду́ши ва́ша. И се́яти бу́дете вотще́ се́мена ва́ша, изъядя́т бо и́х супоста́ти ва́ша. И отвращу́ лице́ Мое́ от ва́с, и паде́те пред враги́ ва́шими, и пожену́т вы́ ненави́дящии ва́с, и побе́гнете ники́м же гони́ми. Да а́ще и от сего́ не послу́шаете Мене́, то приложу́ на вы́ ка́зни мно́ги за беззако́ния ва́ша, и сокрушу́ досажде́ние горды́ни ва́шея, и положу́ не́бо ва́м, а́ки желе́зно, и зе́млю ва́шу, а́ки ме́дяну. И бу́дут вотще́ труды́ ва́ша, и не да́ст земля́ ва́ша се́мене се́яннаго ва́ми, и древа́ се́льная не даду́т плодо́в свои́х. Аще же и посе́м соблудите́ на страны́, и не восхо́щете послу́шати Мене́, приложу́ ва́м я́зв се́дмь по грехо́м ва́шим, и послю́ на ва́с зве́ри лю́тыя земны́я, и изъядя́т ва́с, и потребя́т скоты́ ва́ша, и ума́лены сотворю́ ва́с, и пути́ ва́ша запусте́ют. Аще же и си́м ненака́жетеся, но по́йдете ко Мне́ страно́ю, и Аз к ва́м пойду́ в я́рости страно́ю, и поражу́ вы́ и Аз седми́жды гре́х ра́ди ва́ших. И наведу́ на вы́ ме́чь, отмща́ющь суда́ заве́тнаго, и побе́гнете в гра́ды ва́ша, и послю́ на вы́ сме́рть, и впаде́те в ру́це вра́г ва́ших. И сне́сте пло́ти сыно́в ва́ших и дще́рей, и положу́ пу́сты гра́ды ва́ша, и разсы́плю свята́я ва́ша, и не обоня́ю вони́ тре́б ва́ших, и сотворю́ пу́сту зе́млю ва́шу, и почудя́тся о ва́с врази́ ва́ши, и разсе́ю вы́ во страны́, и погуби́т вы́ находя́й ме́чь». Бо́гу на́шему сла́ва.

Уны́ние отве́ржем, бра́тие, преполови́вше святы́я дни́ честна́го поста́, и на про́чия ра́достно спе́ем. Того́ бо ра́ди усмотри́вше святíи отцы́, в преполове́ние свята́го честна́го и Вели́каго поста́, Кре́ст Госпо́день предложи́ша на поклоне́ние. Ему́же припаде́м и поклони́мся вси́, гне́ва, и за́висти, и клеветы́, и осужде́ния, и вся́кия зло́бы удали́вшеся и, очи́стивше душа́ и телеса́ покая́ним и ми́лостынею, и та́ко да поклони́мся и целу́ем, ве́рнии, ра́достно Честны́й Кре́ст, сла́вяще на не́м пригвожде́ннаго пло́тию Христа́ Бо́га, и ча́юще не по мно́зе вхо́да во Иеросали́м во́лею на стра́сть Го́спода на́шего Иису́са Христа́, погребе́ния и Воскресе́ния. И не стужа́ем си́ о по́стном по́двизе, подо́бящеся свято́му Госпо́дню смире́нию и любви́. Са́м бо Христо́с смири́ся на́с ра́ди и бы́сть челове́к, и вся́ доброде́тели на́м Собо́ю прообразова́. Четы́редесять днíй пости́ся, на́м по́ст прообразова́: поно́с же, и уко́р, и распя́тие, и сме́рть восприя́т, и вся́ Творе́ц претерпе́ на́шего ра́ди спасе́ния. Те́м же и мы́, возлю́бленнии, потщи́мся подо́бни Ему́ обрести́ся, посто́м, и моли́твами, и ми́лостынею, и смире́нием, и любо́вию. А не рцы́ никто́ же: «ка́ко пости́тися начну́, погу́бль неде́лю или́ две́ в ле́ности?» О, бра́тие, не веща́йте та́ко, мно́ги бо су́ть оби́тели на́ небеси, кому́ждо проти́ву де́лом угото́ваны, то́чию неле́ностно потщи́мся пости́гнути первонача́льнейших, сугу́бо де́ло прие́млюще, а́лчбою и жа́ждею, и поклоне́нием. Бо́г бо после́дняго прие́млет досто́йне ка́ющася, я́коже и пе́рваго. Аще бо ны́не в сия́ дни́ по́стныя не покае́мся, и а́ще кого́ на́с сме́рть пости́гнет, то лу́чше бы тому́ не роди́тися, не́жели в зло́бе бы́ти. Потщи́мся, бра́тие, и́стинно пока́ятися, се́ бо Са́м Госпо́дь Бо́г на́ш зове́т на́с на пресве́тлую ра́дость, по́стником же подае́т нетле́нныя венцы́. Да не мо́жем, бра́тие, са́ми себе́ лиши́ти небе́сныя ра́дости, ея́же насле́дят до́брая де́ла творя́щии. За зла́я же де́ла на́ша, я́же в ма́ле на́с наслажда́ют, а во́ веки му́чити ны́ и́мут. Рече́ бо Госпо́дь Бо́г на́ш: блюди́теся, да не отягча́ют сердца́ ва́ша объяде́нием, и пия́нством, и печа́льми жите́йскими. Святíи отцы́ то́же вопию́т. Аще ли еси́ сва́дник бы́л, то дне́сь миротво́рец бу́ди. Аще ли еси́ пия́ница бы́л, то дне́сь яви́ся по́стник кре́пок. Аще ли еси́ те́лу уго́дник бы́л, то дне́сь яви́ся просвети́тель души́; а не сло́вом то́кмо христиа́не бу́дем, да не на на́с бу́дет рече́нное: лю́дие сíи устна́ми Мя́ чту́т, се́рдце же и́х дале́че отстои́т от Мене́. Аще у́бо от земны́х вла́стелей каково́ сло́во, или́ гра́мота прии́дет, то вси́ слу́шают и сотворя́т ско́ро повеле́ние и́х, а Бо́гу по вся́ дни́ и по вся́ часы́ зову́щу ны́, проро́ки же и апо́столы, и святи́тели, и му́ченики, и святы́ми отцы́, но никто́ же творя́й во́лю Его́. Поспева́ем, ве́рнии, на про́чия дни́ ра́достно; а́ще ли и досе́ле проидо́хом в небреже́нии, поне́ отсе́ле до́бре сконча́ем, и что́ бу́дем во все́ ле́то согреши́ли, а́ще и́стинно прии́мем покая́ние, вся́ отпу́стит на́м Госпо́дь. Что́ бо тя́гости мольбы́ твори́ти к Бо́гу? Творя́ще же не име́йте зло́бы и гне́ва, да не вотще́ бу́дет тру́д ва́ш. А егда́ в це́ркви пою́т, не бесе́дуйте пусто́шных слове́с, да не погуби́те мзды́ своея́, и не суди́те чужи́х грехо́в, то́ бо неприя́зни весе́лие е́сть, но вся́к пеки́ся о свои́х согреше́ниих, ко́ждо бо са́м о себе́ отвеща́ет и прии́мет по де́лом свои́м. Аще бо пред земны́ми вла́стели стоя́, никто́ же сме́ет бесе́довати, но с боя́знию стои́м, таковы́м же челове́ком че́сть воздаю́ще, бои́мся и́х, то не па́че ли подоба́ет че́сть возда́ти Бо́гови, и боя́тися Его́, и де́яти пра́вду, То́й бо владе́ет душа́ми и телесы́ на́шими: мертви́т и живи́т, убо́жит и богати́т, смиря́ет и вы́сит. Мно́ю бо, рече́, ца́рие ца́рствуют и си́льнии держа́т вла́сти. Мно́ю бога́тство и сла́ва. Аз, рече́, чту́щия Мя́ почту́. Того́ убои́мся, бра́тие, и с чи́стою со́вестию прии́мем Те́ло и Кро́вь Христо́ву, вражду́ и гне́в попра́вше, за́висть и осужде́ние отве́ргше, и вся́ зла́я дея́ния. Яко же бо те́ло не прие́мля хле́ба, не мо́жет жи́во бы́ти, та́ко и душа́, а́ще не причаща́ется, мертва́ е́сть. О се́м и Христо́с глаго́лет: не о хле́бе еди́ном жи́в бу́дет челове́к. Люби́мии, дади́те душе́вная бра́шна души́, а теле́сная телеси́. Сия́ бо трапе́за душе́вная, жи́лы су́ть и соу́зы со́вести на́шея. Того́ бо ра́ди диа́вол прети́т ве́рным, да бы́ неча́сто причаща́лися, да бы́ вла́сть свою́ име́л на ни́х. Люби́мии, ра́дует ми ся се́рдце, ви́дя ве́рных, с жена́ми и с детьми́, прие́млющих Те́ло и Кро́вь Госпо́дню. Слы́шасте бо Го́спода глаго́люща: яды́й Мою́ Пло́ть, и пия́й Мою́ Кро́вь и́мать живо́т ве́чный и на су́д не прии́дет, но пре́йдет от сме́рти в живо́т. Аще же кто́ прича́стия лише́н, то́й и в це́ркви недосто́ин стоя́ти. Бо́гу на́шему сла́ва.

Послу́шайте, бра́тие и люби́мицы, вели́каго архиере́я, глаго́люща: «а́ще кто́ от ве́рных и боголюби́вых, от диа́вольскаго науче́ния, или́ от своего́ велича́ваго и го́рдаго ума́, впаде́т в се́ти неприя́зненны, ре́кше, во гне́в и сва́р, или́ в ку́ю вражду́, то да прии́мет стра́х Бо́жий в се́рдцы свое́м, и умиле́нную покори́вую кро́тость, и да прии́мет любо́вь свята́го и блаже́ннаго смире́ния, с вели́кою любо́вию тща́ся ско́ро и нелицеме́рно и нельсти́во. Слы́ши проро́ка, глаго́люща: в че́м тя́ заста́ну, в то́м и сужду́. И и́нде глаго́лет: со́лнце да не за́йдет во́ гневе ва́шем. Дави́д глаго́лет: гне́вайтеся и не согреша́йте, и на ло́жах ва́ших умили́теся. И па́ки рече́: же́ртва Бо́гу ду́х сокруше́н, се́рдце сокруше́нно и смире́нно Бо́г не уничижи́т. Бли́з Госпо́дь сокруше́нных се́рдцем и смире́нныя ду́хом спасе́т. И па́ки са́м Госпо́дь рече́: ми́р Мо́й даю́ ва́м. И Па́вел апо́стол рече́: ми́р ва́м бу́ди и любо́вь от Бо́га и Отца́, и ми́лость Го́спода на́шего Иису́са Христа́, и прича́стие Свята́го Ду́ха со все́ми ва́ми. И па́ки рече́ Госпо́дь: о се́м позна́ют вы́, я́ко Мои́ есте́ ученицы́, а́ще лю́бите враги́ ва́ша, и добро́ творите́ ненави́дящим ва́с, и моли́теся за творя́щия ва́м па́кости. И па́ки рече́ Госпо́дь: блаже́ни миротво́рцы, я́ко тíи сы́нове Бо́жии нареку́тся. И па́ки рече́: блаже́ни кро́тции, я́ко тíи насле́дят зе́млю. Послу́шайте, люби́мицы, Самого́ Го́спода, глаго́люща: «не дади́те ни еди́ному же сло́ву па́сти на́ землю, да не обря́щется я́коже о́ны свиния́ зоба́вше зла́то Госпо́дне». Сíи су́ть жи́дове и еретицы́, не иму́ще до́браго ра́зума, то́го ра́ди нареко́шася сви́нии, а зла́то – Боже́ственное уче́ние. На́м же, бра́тие, да не бу́дет нарица́тися и́менем те́м, не внима́ющим Боже́ственнаго и душеспаси́тельнаго уче́ния, но бу́дем послушли́ви, и покорли́ви, и кро́тцы, я́коже Па́вел, и Дави́д, и Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с. Па́вел бо мно́ги прия́т ра́ны и досажде́ния от все́х язы́к, но с любо́вию вся́ терпя́ше. Та́ко же и Дави́д мно́ги беды́ прия́т от иноплеме́нник и от сосе́д свои́х. И Са́м Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с прия́т стра́сть и сме́рть от Свои́х ра́б, и не воздаде́ зла́ за зло́, но вся́ терпя́ше спасе́ния на́шего ра́ди. А мы́, гре́шнии, не мо́жем ни ма́лы вины́ претерпе́ти своего́ ра́ди спасе́ния. Того́ ра́ди молю́ вы́, бра́тие, расто́ргнем се́ти неприя́зненныя, я́же су́ть: гне́в, сва́р, бо́й, клевета́, за́висть, вражда́, прекосло́вие, злопомне́ние, непокоре́ние, не смире́ние, и про́чая зло́бы. Те́х бо ра́ди зло́б моли́твы на́ша неприя́тны су́ть Бо́гу, но па́че Бо́га гневи́м и му́ки ве́чныя гото́вим. Но притеце́м ско́ро на смире́ние, смире́ния бо жела́ющии сы́нове Бо́жии нареко́шася. Та́ко же и челове́цы смире́ния ра́ди мно́гажды и со а́нгелы я́ве бесе́доваху. Пе́рвии у́бо челове́цы ле́стию диа́волею прельсти́шася, и отступи́ша о́т Бога, и нача́ша служи́ти бесо́м, и бы́ша в ни́х сва́ры, и кото́ры мно́зи. Ангели же Бо́жии ви́девше сатанину́ пре́лесть и зло́бы челове́ческия, держа́ху ра́ть не то́кмо с бе́сы, но и со злы́ми челове́ки. Егда́ же ви́де Бо́г, я́ко челове́цы соврати́шася от пути́ и́стиннаго и уклони́шася вси́ на зло́бу, умилосе́рдися Свои́м неизрече́нным благоутро́бием и ми́лостивым се́рдцем, обра́щся на смире́ние к челове́ком, не то́кмо смы́слом, но и де́лом: умы́сли посла́ти Всеми́лостивый Единоча́днаго Своего́ Сы́на, Го́спода на́шего Иису́са Христа́, да То́й на́с ра́ди сни́дет с небесе́ и со челове́ки поживе́т, а диа́вола и слу́г его́ победи́т, и бы́сть та́ко. Того́ ра́ди пе́рвее посла́ Бо́г проро́ки, пропове́дающия сни́тие Его́ и воплоще́ние, да́же и до распя́тия и до Воскресе́ния. Ту́ бы́сть попра́ние бесо́м, а челове́ком спасе́ние, и бы́сть ми́р на небеси́ и на земли́, а́нгелом и челове́ком. Послу́шайте, люби́мицы, каково́ е́сть добро́ ми́р межу́ собо́ю име́ти. Аще бо кто́ ми́р межу́ собо́ю воздержи́т и любо́вь ко вся́кому челове́ку, то́й без труда́ спасе́тся, и моли́тва его́ прия́тна Бо́гу. Аще же кто́ по́йдет к це́ркви гне́ваяся и не простя́ся, то моли́тва его́ не прия́тна Бо́гу, но то́кмо гневи́т Бо́га, и на таковы́х челове́цех гне́в Бо́жий и ка́знь за преслуша́ние Его́ святы́х слове́с быва́ет. Мы́ же, бра́тие, возве́рзем гне́в сво́й и всю́ вражду́ сатанину́ на сатану́ и на слу́г его́, и ми́р а́нгельский восприи́мем, не ме́дляще ни на ма́л ча́с, да бу́дет на́м зде́ и в бу́дущем ве́це жили́ще со а́нгелы и со все́ми святы́ми веселя́щеся».

Егда́ у́бо кого́ ви́диши в зло́бне бога́тстве живу́ща, ре́кше, в непра́вде, и ничто́же зде́ прие́млюща зла́, не блажи́ такова́го, но пла́чи о не́м, поне́же его́ вся́ злы́я му́ки та́мо прии́мут. А живу́щаго в доброде́тели, а́ще ви́диши и тма́ми беды́ прие́млюща, блажи́ его́ и поревну́й сему́, я́ко зде́ разреши́тся от все́х гре́х свои́х, а та́мо к вели́цей ра́дости прии́дет. Сего́ ра́ди и Па́вел апо́стол рече́: вси́ хотя́щии благове́рно жи́ти о Христе́ Иису́се, гони́ми быва́ют зде́ от челове́к, или́ от бесо́в, или́ от злы́х царе́й изгна́нием и заточе́нием, и ра́нами мно́гими, и беда́ми, у́зами, и темни́цами, и про́чими скорбьми́. Госпо́дь бо рече́: бу́дите ско́рбни в мíре се́м, и: дерза́йте, я́ко Аз победи́х мíра, и та́ ва́м ско́рбь и печа́ль, ра́дость исхода́тайствует. Аще кто́ хо́щет венча́н бы́ти сла́вою нетле́нною, то́й же́стоко и боле́зненно житие́ зде́ да поживе́т, та́мо же сла́ву, и че́сть, и ве́чный поко́й обря́щет. Яко же проро́цы Бо́жии пожи́ша, Дави́д бо рече́: днíе ле́т на́ших, в ни́х же се́дмьдесят ле́т, а́ще ли же в си́лах о́смьдесят ле́т, и мно́жае и́х тру́д и боле́знь. Та́кожде и Иеремíя пла́каше, и Иов дни́ своя́ кленя́ше. И Моисе́й рече́: убíй мя́, Го́споди. И Илия́ постя́ся четы́редесять днíй и, пла́ча, рече́: возми́, Го́споди, ду́шу мою́ от Мене́. Дании́л не вкуси́ хле́ба за́ три неде́ли. О ни́х же и Па́вел апо́стол рече́: проидо́ша в ми́лотех и в ко́зиях ко́жах, лише́ни, скорбя́ще, озло́блени, и́х же не бе́ досто́ин ве́сь мíр. Никто́же бо, рече́, венча́ется, а́ще незако́нно му́чен бу́дет, или́ незако́нно терпи́т. Но а́ще кто́ посто́м и покая́нием, моле́нием, и ми́лостынею, разреша́я вся́к соу́з непра́вды, и упраздня́яся от кля́твы, и за́висти, от грабле́ния, и мзды́, от резоима́ния, и́же не по зако́ну, и от корче́мнаго прику́па, и от пия́нства, о пребыва́ющих бо в си́х апо́стол Па́вел рече́: я́ко таковíи Ца́рствия Бо́жия не насле́дят. От оскверне́нныя бо души́ пия́нством, ни поста́, ни моли́твы не прие́млет Госпо́дь. Аще у́бо прии́деши к це́ркви, пия́нством смердя́, и согни́тием сли́н, где́ тя́ учиню́ – в пия́ницах ли, или́ в по́стницех? Яве е́сть, я́ко пия́ницы Ца́рствия Бо́жия не насле́дят. Постя́щися Анна, моля́шеся Го́сподеви, глаго́ля: при́зри, Го́споди, на рабу́ Свою́ и да́ждь ми́ пло́д чре́ва; и бы́сть е́й по моле́нию и проше́нию ея́ пло́д. Та́ко же и Сампсо́н постя́ся, побежда́ше иноплеме́нники по ты́сящи на́ день, и врата́ ка́менная восторга́ше, а́ки бы́лие, и льво́ве кре́пости его́ руку́ не терпя́ху. Егда́ же прия́т его́ пия́нство, и тогда́ я́т бы́сть враги́, и о́чию лише́н бы́сть, и бы́сть в поруга́ние де́тем. Мы́ же, бра́тие, бежи́м такова́го неду́га, да не бу́дем в поруга́ние бесо́м, и в посме́х несмы́сленным де́тем, и во опла́кание ве́рным и у́мным, но чи́стым се́рдцем и тре́звым умо́м попере́м диа́вола и вся́ ко́зни его́, о Христе́ Иису́се, Го́споде на́шем, Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Послу́шайте, бра́тие моя́, пре́жде всего́ име́йте стра́х Бо́жий в сердца́х свои́х. Аще бо стя́жет челове́к стра́х Бо́жий в се́рдце свое́м, мо́жет востягну́тися от вся́каго зла́. К це́ркви Бо́жии бу́дите встанли́ви, а не лени́ви: та́ бо е́сть очище́ние душа́м и телесе́м на́шим. В це́ркви же сто́йте со́ страхом, не глаго́люще ни с ке́м же, да и молча́щим не бу́дете на па́кость. Не то́кмо же сто́йте со́ страхом и тре́петом, но и со смире́нием, послу́шающе пе́ния и почита́ния Боже́ственных кни́г, и взира́юще на пречестны́й о́браз Бо́жий и на вся́ святы́я ико́ны, помина́юще грехи́ своя́ и сле́зы испуща́юще, уподобля́йтеся мытарю́, а не фарисе́ю. Наипа́че же духо́внаго отца́ слу́шайте и ходи́те к нему́ ча́сто, испове́дающе своя́ согреше́ния, не тая́ще ни еди́наго же греха́: ка́ющихся бо е́сть Бо́г, а не ка́ющихся и умножа́ющих грехи́ – диа́вол. Аще бо челове́к, пока́явся грехо́в свои́х, а утаи́т хотя́ еди́н гре́х, мня́ в не́м ма́лу вину́, за то́ осужде́ние ве́лие прии́мет. Якоже бо пти́ца, а́ще увя́знет в се́ти и еди́нем но́гтем, то вся́ поги́бнет; та́ко же и челове́к, а́ще утаи́т и еди́н гре́х, то́й тяжча́е все́х бу́дет и я́ко горо́ю невозмо́жно бу́дет дви́гнути. Па́ки же, а́ще оте́ц духо́вный запове́сть что́ епитимии́, приими́те с любо́вию и сохрани́те ю́. Вы́ бо хо́щете то́кмо грехи́ испове́давше и те́м проще́ни бы́ти, за́поведи же и епитимии́ оте́ц свои́х духо́вных прия́ти не хо́щете. То́ подо́бно сему́ е́сть, я́коже устреля́т где́ челове́ка стрело́ю, и прило́мится в не́м желе́зо, да егда́ приведу́т врача́, и вра́чь, разре́зав я́зву, и́змет желе́зо. Но а́ще не приложи́т зе́лия, то не мо́жет излечи́ти я́звы тоя́. Аще ли немощи́ на́чнет зе́лия терпе́ти, то ослабля́ет, да лю́бо ма́ло что́ потерпе́в исцеле́ния ра́ди, да́же пома́лу та́ко исцеле́ет. Та́ко же и мы́ твори́м грехи́, и́ми же устрели́л ны́ е́сть диа́вол, и гре́х на́ш в на́с пребыва́ет, я́ко желе́зо; да́же прии́дем ко отцу́ своему́ духо́вному и испове́мы гре́х то́й, оте́ц же духо́вный, я́ко хи́трый вра́чь, и́змет из на́с гре́х, я́коже желе́зо, и хо́щет ны́ лечи́ти по я́зве епитимие́ю, проти́ву греху́ тому́. Егда́ же не мощи́ на́чнем епитимии́ испра́вити, тогда́ облегча́ет, да бы́ хотя́ ма́ло что́ испра́вили, то́чию не бы́ отню́д преоби́дели за́поведи Бо́жия, ни о́тча повеле́ния преслу́шалися. Госпо́дь бо рече́: слу́шаяй ва́с, Мене́ слу́шает, а отмета́яйся ва́с, Мене́ отмета́ется. Аще же и ны́не кто́ рече́т: «Бо́га бою́ся, а челове́ка не слу́шаю» – ло́жь е́сть пред Бо́гом. А е́же о причаще́нии Пречи́стых Та́ин вели́ко е́сть де́ло, бра́тие, глаго́лет бо вели́кий апо́стол Па́вел: а́ще кто́ причаща́ется Те́ла и Кро́ве Христо́вы недосто́ин, то бо́лий гре́х себе́ прие́млет. Разуме́йте же, бра́тие, ка́ко досто́ит приима́ти: пре́жде подоба́ет испове́дати грехи́ своя́ отцу́ духо́вному, от нача́ла да́же и до конца́; оте́ц же духо́вный дае́т епитимию́ проти́ву грехо́м его́, да егда́ сконча́ет за́поведь и на про́чая до́брая де́ла на́чнет подвиза́тися, тогда́ да́ст ему́ причаще́ние; а́ще ли не та́ко, то лю́то бу́дет даю́щему и прие́млющему. И а́ще челове́ку челове́ка погуби́ти зло́ е́сть, чесого́ мно́го быва́ет на ра́ти, или́ кроме́ ра́ти. А е́же челове́к причаща́ется, не испра́вяся отце́м свои́м духо́вным, таковы́й челове́к Христа́ в себе́ губи́т и не и́мать обрести́ себе́ отда́ния грехо́м. Подоба́ет у́бо вся́кому христиа́нину три́жды в ле́то причаща́тися Пречи́стых Та́ин Христо́вых и ка́ятися грехо́в свои́х, а по на́шей сла́бости хотя́ еди́ножды в ле́то в Вели́кий по́ст, и то́ вели́ко очище́ние е́сть. Аще ли кто́ и того́ не сотвори́т, а случи́тся ему́ сме́рть, лу́чше бы ему́ не роди́тися. Епи́скопа же, или́ попа́, или́ диа́кона, или́ чернца́, или́ черни́цу, не мози́те осужда́ти, бра́тие, и не за́зрите и́м ни в че́м же, но больма́ люби́те я́, тíи бо су́ть хода́таи о на́с к Бо́гу. Глаго́лет бо святы́й апо́стол Па́вел: бра́тие, повину́йтеся наста́вником ва́шим и покаря́йтеся и́м, тíи бо бдя́т о душа́х ва́ших, я́ко сло́во возда́ти и́мут о ва́с; те́м бо отвеща́ти за на́с, а не на́м за ни́х. Но а́ще хо́щеши поити́ к ни́м и побесе́довати с ни́ми о духо́вных, или́ о печа́льных све́та сего́, тíи бо сы́нове безпеча́лия су́ть, мо́гут от печа́лей уте́шити на́с. Или́ и́мате потре́бное что́, донеси́те и́м, то́ бо все́ в ру́це Бо́жии влага́ете. Наипа́че же всего́ име́йте прия́тельство к царю́ своему́ все́м се́рдцем свои́м и не помы́слите на́нь ничто́же зла́. Глаго́лет бо святы́й апо́стол Па́вел: вся́ка вла́сть и вся́ко влады́чество о́т Бога учине́на су́ть. Да а́ще кто́ проти́вится вла́стелем, то́й Бо́жию повеле́нию проти́вится. Роди́теля же, а́ще кто́ и́мать, да чти́т я́, я́ко Бо́га, те́ми бо све́т позна́хом. Тогда́ бо свобо́ден е́сть сы́н, егда́ погребе́т ко́сти роди́телю свое́ю. Бра́тию та́ко же люби́те, глаго́лет бо Богосло́в: а́ще кто́ рече́т: «Бо́га люблю́», а бра́та своего́ ненави́дит, ло́жь е́сть. Са́м бо Госпо́дь глаго́лет: возлю́биши бли́жняго своего́, а́ки са́м себе́. Аще кто́ и́мать бра́та убо́га, или́ кого́ в роду́, и да́ст ему́ его́же тре́бует, то бо́льши ине́х ми́лостыней вмени́тся пред Бо́гом. И рабы́ та́ко же води́те в наказа́нии и учи́те до́брым нра́вом, без преще́ния и ра́н, разуме́юще я́ко и тíи Бо́жие созда́ние, но на́м Бо́гом да́ны су́ть на слу́жбу. Те́м же и ва́м досто́ит пещи́ся душа́ми и́х, и от зла́ возбраня́ти, и на покая́ние приводи́ти, и к це́ркви Бо́жии понужда́ти, вы́ бо есте́ во свои́х до́мех игу́мени. Аще кто́ у ва́с не креще́н, или́ без покая́ния у́мрет, то ва́м отвеща́ти за душа́ и́х пред Бо́гом. Дру́ги же таковы́ име́йте себе́ и сове́тники, и́же не вся́ глаго́лемая ва́ми хва́лят, но судо́м пра́вым тща́тся отвеща́ти. А и́же душевре́дна словеса́ глаго́лют, то су́ть не дру́зи, но ласка́тели све́та сего́, а душа́м губи́тели. Па́че же всего́ не име́йте го́рдости в се́рдце свое́м, ни во уме́. Слы́шасте бо, я́ко испе́рва а́нгел возгорде́, и Бо́г не пощаде́ его́, но во тму́, и про́пасть, и о́гнь негаси́мый посла́ его́. Не глаго́ли, я́ко бога́тства ра́ди горде́ние в те́х, и́же до́бре живу́т. Якоже бо вино́ на́ двое растворе́но е́сть: му́дрым на весе́лие, а безу́мным на зо́л гре́х, и на уве́чие, и на убы́ток; та́ко и бога́тство: и́но бо е́сть бога́тство до́бре со́бранное, а и́но златолю́бием со́бранное. Златолю́бец у́бо не́сть стяжа́нию своему́ господи́н, но стра́ж е́сть, а не господи́н, и име́нию ра́б, а не Бо́гу. Во́лит бо сребролю́бец свои́х мя́с уре́зати, не́же ли погребе́наго зла́та в земли́, или́ запечатле́ннаго в храни́лищи издава́ти неиму́щим. Показа́ бо Госпо́дь на́м о́браз, не высокомы́слити, ни наде́ятися на мно́жество бога́тства своего́. Бога́т у́бо бя́ше Авраа́м, но не златолю́бец, не бо любя́ше пола́ты зла́том укра́шены, но под дре́вом, ли́ствием огради́вся, седя́ше и спасе́ние обре́те. Не леня́шеся бо Авраа́м, но исхожда́ше на пу́ть, и где́ ви́дяше ни́ща, или́ убо́га, или́ а́лчна, или́ жа́дна, напита́ше и напоя́ше, или́ на́га, и одева́ше, и Го́споду прише́дшу к нему́, закла́ Авраа́м теле́ц ра́ди Его́. И тогда́ благослови́ Авраа́ма Госпо́дь и Са́рру, жену́ его́, и обеща́ и́ма сы́на Исаа́ка. Не хвали́ся ро́дом свои́м, я́ко благоро́ден сы́й, но са́м собо́ю и де́лы свои́ми. Аще глаго́леши: «отца́ и́мам боля́рина, а му́ченики Христо́вы бра́тию, и ма́ти ми́ е́сть благоро́дна». От ма́ла ква́са все́ смеше́ние ква́сится. И па́ки рече́: «о́вцы бу́дут одесну́ю, а ко́злища ошу́юю». Ельма́ бо коза́, ни плода́ добра́ и́мать ча́дска, ни сы́ра подае́т добра́, ни во́лны; овца́ же все́ бла́го твори́т. Еди́н челове́к мно́ги цели́т, и еди́н до́бр мно́ги наста́вит; а еди́н зо́лъ – мно́ги разврати́т. Якоже бо девица доне́ле же храни́т де́вство, подо́бно зове́тся, а́ще ли прельсти́тся ка́ко и согреши́т, то не́сть у́же девица. Та́ко и христиа́нин, а́ще ева́нгельская пове́ржет словеса́, а пога́нская де́ла начне́т твори́ти, то не́сть у́же христиа́нин, но то́кмо и́менем зове́тся христиа́нин. Рече́ бо Госпо́дь: «вражду́ положу́ между́ диа́волом и челове́ки»; мно́зи бо челове́цы диа́воле хоте́ние творя́т. Но та́ко досто́ит христиа́ном, да вопию́т моле́нием к Бо́гу со восклица́нием, да отжене́т врага́ лука́ваго. Не́сть у́бо по́льзы челове́ку во́зрастом добру́ бы́ти, но па́че душе́ю добру́ бы́ти к Бо́гу. Ибо ду́б высо́к во́зрастом и красе́н, но без плода́ е́сть; а я́годичина по земли́ лежа́щи, но пло́д творя́щи, во все́х дра́га е́сть. Что́ у́бо пчелы́ ху́ждьши? Что́ же ли павли́на красне́е? Но кто́ ею́ како́в пло́д прино́сит? Аще дру́гови, укоря́ющему тя́, испове́даеши дела́ своя́, а Бо́гу, целя́щему тя́, не хо́щеши пове́дати грехи́ своя́. Глаго́лет бо писа́ние: «не срамля́йтеся грехо́в свои́х пове́дати отце́м свои́м духо́вным, те́ми бо очища́ются греси́». Аще чте́ши Бо́га, то бу́дет одесну́ю тебе́; а́ще ли не чте́ши Бо́га, то бу́дет одесну́ю тебе́ диа́вол. Госпо́дь бо глаго́лет: «се́ да́х тебе́ два́ о́ка, две́ ру́це и но́зе две́, да хо́диши по за́поведем Мои́м. Аще ли же не послу́шаете за́поведей Мои́х, и бу́дете де́ла диа́воля твори́ти, того́ ра́ди по́жнет вы́ се́рп, ка́знию зло́ю и сме́ртию, а по сме́рти му́ка ве́чная жгу́щи огне́м негаси́мым». Стра́шно и гро́зно, бра́тие, слы́шати, страшне́е же того́ бу́дет саме́м ви́дети. Того́ ра́ди убо́йтеся, бра́тие, о́ных стра́шных му́к, и всегда́ моли́теся Го́споду Бо́гу зде́, покая́ние чи́сто творя́ще, и на прежетворе́ныя грехи́ не возвраща́йтеся. Поживи́те чи́стым и доброде́тельным житие́м, злы́я нра́вы и обы́чаи оставля́юще, а до́брыя прие́млюще. Па́че же всего́, бра́тие, сиро́т и убо́гих не забыва́йте, ели́ко мо́жете, по си́ле подава́йте, нагíя одежи́те, и дру́г дру́га люби́те, и са́ми бо ве́сте, я́ко любы́ о́т Бога е́сть. Бо́гу на́шему сла́ва.

Ангел Госпо́день сказу́ет сло́во о́т Господа, ко мня́щимся ве́рным христиа́ном, а стра́ха Бо́жия не иму́щим, глаго́ля си́це: «го́ре челове́ку тому́, и́же гне́в име́я на кого́-лю́бо, или́ свари́вся, или́ би́вся с ке́м, или́ кому́ зло́ сотвори́в, или́ на кого́ зло́ каково́ в се́рдцы име́я, а не простя́ся с ни́м, и́дет в це́рковь Бо́жию, проти́вяся ве́рным и кро́тким челове́ком, и́м же насле́довати зе́млю обетова́нную обеща́но и поко́й. Или́ а́ще свещу́, или́ просфиру́, или́ и́но ко́е приноше́ние принесе́т, или́ до́ру я́ст, или́ Ева́нгелие целу́ет, сы́й в зло́бе, досто́ин е́сть таковы́й му́це ве́чней, и смоле́ при́сно кипя́щей, и огню́ негаси́мому. Го́рше же того́, и вельми́ горе́е убíйства, и душегу́бства, и ерети́чества, и вся́каго зла́ зле́е, и вся́кия па́губы па́губнее, егда́ кто́ приступа́ет к Пречи́стому Те́лу и Кро́ви Христо́ве, а гне́в держа́ на кого́, или́ свари́вся, или́ би́вся, или́ кого́ оклевета́л, или́ кого́ сва́дил с ке́м, или́ по́мня зло́ на кого́, то неумоли́м су́д таковы́й восприи́мет и без ми́лости му́ку ве́чную; лу́чше бы таково́му не роди́тися: го́рши бо жидо́в и ерети́к осу́дится, зане́ недосто́йне прие́млет Пречи́стое Те́ло и Кро́вь Госпо́дню. Егда́ бо кто́ приступа́ет ко Пречи́стому Те́лу и Кро́ви Го́спода на́шего Иису́са Христа́, Сы́на Бо́жия, взе́млющаго грехи́ всего́ мíра, и слы́ша глаго́лемая: »Во́нмем, Свята́я святы́м», – се́ бо рече́но е́сть о причаще́нии Святы́х Та́ин, ре́кше досто́йным и ве́рным челове́ком, – и сы́й недосто́ин приступа́ет к Пречи́стым Та́йнам Христо́вым, тогда́ не́бо, и земля́, и преиспо́дняя вся́ потрясу́тся, и превы́шния небе́сныя си́лы вся́ вострепе́щут, и вся́ мы́сленная во́инства стра́хом одержи́ми быва́ют, ви́дяще челове́ческое естество́, на земли́ вся́ку непра́вду де́ющее». Слы́шасте, люби́мии, а́нгелову по́весть, ска́зану святы́м Васи́лием. Слы́шасте ли, ка́ко святíи а́нгели не согре́шше, трепе́щут и боя́тся, то ка́ко мы́, гре́шнии, убежи́м ве́чных му́к, толи́ка наказа́ния и уче́ния не слу́шающе, толи́ка стра́ха и боя́зни не ужаса́ющеся? Но се́ ва́м бу́ди изве́стно сло́во Госпо́дне, е́же рече́: не вся́к глаго́ляй Ми́: «Го́споди, Го́споди», вни́дет в Ца́рство небе́сное, но творя́й во́лю Отца́ Моего́. Се́ же е́сть во́ля Бо́жия, е́же име́ти стра́х Его́ в се́рдцы свое́м, и е́же и́мут а́нгели Его́, смире́ние, покоре́ние, кро́тость, беззло́бие, благоу́мие, трезве́ние, послуша́ние, внима́ние, и про́чая вся́ до́брая де́ла: та́ бо су́ть а́нгельская де́ла. Да а́ще бы́хом, бра́тие, и мы́ такова́я име́ли де́ла, то дале́че бы отбе́гли от на́с ве́чныя му́ки, и Ца́рство небе́сное не дале́че бы от на́с бы́ло, и со а́нгелы вк'пе ра́довалися бы́хом. А се́ су́ть сатанина́ де́ла и слу́г его́: го́рдость, велича́ние, презо́рство, зло́е непоко́рство и нечи́стое пия́нство, со вся́кою зло́бою, и́х же ра́ди сатана́ отпаде́ сла́вы Бо́жия, окая́нным несмы́сльством. Его́же го́рдость и велича́ние прии́мше жи́дове, не я́ша ве́ры Сы́ну Бо́жию, и му́це ве́чней досто́йни бы́ша, со учи́телем свои́м диа́волом, его́же уче́ния на́м не бу́ди прия́ти, бра́тие. Но бу́ди на́м прия́ти уче́ние проро́ческое, и апо́стольское, и оте́ческое, и о то́м уче́нии получи́ти жи́знь ве́чную и Ца́рство небе́сное, со все́ми сотво́ршими во́лю Бо́жию и ходи́вшими по за́поведем Его́, да и мы́, бра́тие, потщи́мся тому́ уче́нию после́довати.

Не́когда ходя́ преподо́бный оте́ц Ни́фонт, ви́де челове́ка на трапе́зе седя́ща и яду́ща с жено́ю, и с детьми́ свои́ми, и с седя́щими с ни́м на трапе́зе. И ви́де пред ни́ми ю́ноши красны́ в бе́лых ри́зах, предстоя́ща в хра́мине то́й, ели́ко число́м яду́щих, толи́ко же и ю́нош предстоя́щих. Яду́щии же бя́ху ни́щии. Се́ же ви́дев ра́б Бо́жий и почуди́ся, глаго́ля: «Оле чу́до! Что́ се́ е́сть, я́ко седя́щии убо́зи и ни́щи, а предстоя́щии зело́ во све́тлых ри́зах?» И не домышля́шеся о се́м. И прояви́ ему́ Бо́г, кто́ су́ть предстоя́щии светлообра́знии ю́ноши, – то́ су́ть а́нгели Бо́жии. Имут же таковы́й чи́н, во́ время трапе́зы пред яду́щими с молча́нием предстоя́ти, я́ко блазíи служи́тели Бо́жии. А егда́ на́чнется сло́во пра́здно, или́ скве́рно, или́ клеве́тно, или́ кощу́ны, или́ что́ неуго́дное Бо́гу глаго́латися на трапе́зе, или́ кто́ на́чнет бра́шна ху́лити: да я́ко же отго́нит ды́м пче́лы, та́ко неподо́бныя ре́чи и злы́я бесе́ды отго́нят а́нгелы Бо́жия от трапе́зы. Отше́дшим же а́нгелом Бо́жиим, прихо́дят те́мнии бе́си и всева́ют вся́кое зло́ посреди́ обе́дающих, и ды́м злосмра́дный на ня́ пролива́ют от слове́с су́щих на трапе́зе, и от бесе́д злы́х. И сия́ вся́ сказа́в святы́й а́нгел, и святы́й Ни́фонт удиви́ся и рече́: пои́стинне, Па́вел апо́стол пиша́ глаго́лет: «бра́тие, а́ще яди́те или́ пие́те, все́ в сла́ву Бо́жию твори́те"». Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Прииди́те ны́не, церко́вная ча́да, да обы́чное ва́м сотворю́ поуче́ние о посте́, и о моли́тве, и о ми́лостыне к ва́шему собра́нию. Се́ у́бо, люби́мии, бо́льшая ча́сть поста́ премину́ла е́сть. И ко́ждо ва́с сво́й тру́д ве́сть, и́м же подвиза́лся к Бо́гу, во́ дни и в нощи́ свята́го поста́, и ча́ет восприя́ти мзду́ о́т Бога: без по́двига же никто́же венча́ется. Да а́ще, бра́тие, в ле́ности досе́ле пребы́сте, то на про́чия дни́ подви́гнемся, посто́м, и моли́твами, и ми́лостынею, да пости́гнем испе́рва труди́вшихся посто́м. Моли́тва у́бо мно́гое к Бо́гу присвое́ние, то́ю бо исправля́ются вся́кия доброде́тели. А́ще от всего́ се́рдца моли́тву твори́ши, то́ а́ки фимиа́м к Бо́гу восхо́дит. Рече́ бо Дави́д проро́к: да ся́ испра́вит моли́тва моя́, я́ко кади́ло пред Тобо́ю. А́ще не сотвори́ши моли́тве крила́, то не возлети́т к Бо́гу. Криле́ же су́ть моли́тве – по́ст и ми́лостыня. По́ст же не то́кмо воздержа́ние от бра́шна, но отста́тие все́х злы́х де́л и разреше́ние вся́кому соу́зу непра́вды. Оста́ви бли́жнему зло́, не в суде́х бо, ни в сва́рех пости́теся, глаго́лет Госпо́дь. Аще не я́си мя́с, оста́нися и пития́, и от сва́ра, и гне́ва. Вече́рю ли оста́вил еси́? Но до по́зда седи́ши все́х осужда́я и неподо́бная глаго́ля. Но не сицева́го поста́ избра́х Аз, глаго́лет Госпо́дь. Ка́я по́льза алка́ти пло́тию, а душ'ею мно́ги зло́бы твори́ти? О, челове́че, бу́ди себе́ судия́, и свои́м де́лом, и грехо́м обличи́тель. Поищи́ себе́ о посте́ оте́ческаго уста́ва, и бу́ди ему́ де́лом соверши́тель. Добра́ по́мощь челове́ку алчба́. Аще бы алка́ла о́т древа Евва, не бы́хом ны́не тре́бовали сего́ поста́. Но елма́ не пости́хомся, испадо́хом из рая́; ны́не у́бо пости́мся, да к Нему́ па́ки возврати́мся. По́ст бо проро́ки си́льны сотворя́ет. По́ст зако́ну соверши́тель и души́ храни́тель. По́ст удержа́тель те́лу и собра́ние до́брых де́л. По́ст на враги́ непобеди́мое ору́жие, и страстоте́рпцем кре́пость, и бесо́м отгони́тель. По́стъ – целому́дрию сосу́д, иере́омъ – соверши́тель, мни́хомъ – кре́пость, и бесо́мъ – прогони́тель, святи́телемъ – украше́ние: не́сть бо мо́щно без того́ святы́я слу́жбы соверши́ти. По́ст моли́тву на́ небо возво́дит, а́ки криле́ быва́я е́й к го́рнему ше́ствию. По́ст слу́ги в са́н вво́дит. По́стъ – здра́вию ма́ти, ю́ности – во́ждь, ста́рости – красота́ и добро́та, пусты́нникомъ – по́мощь. Му́ж, ви́дя жену́ постя́щуся, и са́м до́бре храни́т, а жена́, ви́дящи му́жа постя́щася, и та́ ему́ уподо́бится. Никто́ же до́м сво́й оскуди́, ча́сто постя́ся: а́лчбою упраздни́шася по́варове и ножи́, а трапе́за домо́вная не оскуде́ет ча́сто постя́щагося, и де́ти его́ не порабо́тают тре́бованием бра́шен. Ми́лостынями и ве́рою очища́ются греси́; моли́твами же и посто́м от зла́ избавля́емся. Ели́ко бо алчбо́ю умерщвля́еши пло́ть, толи́ко ду́шу к Бо́гу си́льну твори́ши. Те́м же потщи́теся, бра́тие, по́стное тече́ние соверши́ти доброде́тельно. Ве́си у́бо, я́ко призыва́ющии царя́ или́ кня́зя, че́стне до́м сво́й украша́ют; а ты́, бра́те, Христа́ прие́мля в до́м душе́вный причаще́нием святы́м, очи́сти те́ло посто́м, отреби́ жа́ждею, украси́ смире́нием, да ти́ а́лчут ру́це от грабле́ния, и слу́ха не прие́млюща зла́ глаго́лания. Да ти́ а́лчета уста́ и язы́к от слове́с сра́мных и бесе́д неподо́бных, о́чи от зре́ния на чужу́ю добро́ту. Аще ся пости́ши, дру́га не осужда́й, со враго́м смири́ся, и никому́ же зави́ди. Ка́я по́льза алка́ти, пло́тию умира́я, а дела́ зла́я твори́ти? Ка́я по́мощь от я́ди воздержа́тися, а на блу́д совокупля́тися? Ко́е добротворе́ние, те́ло свое́ томи́ти, а вдови́ц и сиро́т не ми́ловати? Ко́е бла́го, те́ла своего́ не мы́ти, а изли́шними свои́ми на́га не оде́яти? Не тако́го поста́ избра́х Аз, глаго́лет Госпо́дь, но вся́ оста́вите непра́вды, я́рость, гне́в, за́висть, клевету́, пия́нство с про́чими зло́бами, да спасе́теся. Аще кто́ от хле́ба удержи́тся, а гне́вается, то́ не челове́ческо, но зве́рско. Аще кто́ на го́лой земли́ лега́ние твори́т, а зла́ не оста́нется, таковы́й скота́ горши́; не спасе́т бо на́с ско́тское воздержа́ние, аще не оста́немся непра́вды. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Вся́ у́бо, возлю́бленнии, я́же во времена́, архиере́и же, и па́стыри, и нача́льники в на́с, на́с ра́ди свяще́нницы Боже́ственнаго Сло́ва, и к прележа́нию сло́ва уче́ния на́м, мно́г про́мысл и раче́ние ко спасе́нию творя́т. Ве́м, я́ко и на́с с людьми́, на́с ра́ди Человеколю́бец пасы́й, рекíй Моисе́ю разгне́вавшуся: я́ко не ты́ еси́ пасы́й лю́ди Моя́, но Аз тебе́ ра́ди. Его́ же и мы́, худíи, призыва́ем дне́сь, я́ко исто́чника даро́в нескве́рнено да́рующаго, и укрепля́ющаго Свое́ю си́лою на́ша не́мощи, и умудря́ющаго на́ше безу́мие, неизглаго́ланною Его́ му́дростию же и благода́тию. Егда́ бо о первозда́ннем размышля́я, удивля́юся, и помышля́я, ужаса́юся и недоуме́ния исполня́юся: ка́ко о́н, и́же рука́ма Бо́жиима со́здан, и собесе́дник Бо́гу бы́в, руко́ю Бо́жиею со́здан и почте́н, и жили́ще ра́йское име́ти сподо́бися, и господи́н все́м нарече́ся о́т Бога, еди́ну за́поведь престу́пль Бо́жию, мно́гих бла́г лиши́ся, и вся́кия толи́ки че́сти, и сла́вы, и ца́рства, и вся́ких даро́в во еди́н ча́с обнажи́ся и отпаде́, и из рая́ изгна́н бы́сть, и во глубину́ нищеты́ и страсте́й сни́де? Егда́ у́бо, бра́тие, еди́но преступле́ние ослуша́ния разсужда́ю, мно́гими и безчи́сленными грехи́ на́шими погружа́юся отча́янием. Егда́ же о разбо́йнице по́мысл мо́й возвожу́, и разуме́ю, ка́ко еди́нем сло́вом спасе́ся, потреби́вшимся во еди́н ча́с безчи́сленным согреше́нием его́, притека́ю усе́рдно к покая́нию. Поне́же о́в у́бо де́лом паде́, се́й же сло́вом спасе́ся. Ов бо чудеса́ ви́дев изря́дная, ослу́шася Зижди́теля, се́й же никого́ же ви́дев, но то́кмо Христа́ еди́наго, и Того́ ра́спята, и ве́рова в Онь. Мно́го у́бо разли́чие обою́, толи́ко бо нера́венство ра́зума, ели́ко же души́ с те́лом неподо́бие. Не бо́ имя́ше ку́ю доброде́тель разбо́йник, но то́кмо рече́: помяни́ мя́, Го́споди, егда́ прии́деши во Ца́рствии Си́. Ели́цы у́бо Христо́ви ученицы́ есте́, упова́йте, и подвиза́йтеся такову́ ве́ру име́ти, и благоче́стна де́ла де́лайте, да и́мате спасе́ние получи́ти, я́коже и разбо́йник о́н. Вся́к бо челове́к, и́же креще́н во и́мя Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, и Боже́ственнаго обще́ния прия́ти сподо́блься, до́лжен е́сть си́м путе́м после́довати. Рече́ бо свято́е Ева́нгелие: «не оби́ди никого́ же, не зауши́, не ими́ с ну́ждею ничто́ же». Аще оби́ден еси́ от кого́, претерпи́ до конца́. Аще кто́ зауши́т тя́ в лани́ту, обрати́ ему́ и другу́ю. Аще тя́ по́ймет кто́ по́прище еди́но, иди́ с ни́м и два́. Се́ же от единове́рных претерпе́ти, и никто́ же от христиа́н такова́я претерпе́. А отне́ле же прии́де тя́жкий яре́м изма́ильтеский, прия́хом тя́жкая слы́шаще и, не хотя́ще терпе́ти, терпи́м. Аще у́бо терпе́ли бы́хом напа́сти от единове́рных, бо́льшую мзду́ прия́ли бы́хом. Не бо́ второ́е зауше́ние кто́ прия́т, но ниже́ еди́наго претерпе́, но па́че и са́ми ины́х оби́дети дерза́ем. Вся́кому бо христиа́нину о вся́ком гресе́ всегда́ подоба́ет ка́ятися к Бо́гу, а не прельща́тися ле́стию су́етнаго сего́ жития́. Но внемли́те со все́м прилежа́нием, испыту́юще при́тчи сея́ си́лу, ю́же хощу́ яви́ти ва́шей любви́.

Уподо́бися, возлю́бленнии, живо́т на́ш в житии́ се́м челове́ку, все́льшуся во дво́р с свое́ю жено́ю, и со единоча́дным сы́ном свои́м, и со еди́ным рабо́м, в не́мже бя́ше змия́ смертоно́сна. Челове́к же слы́шав от мно́гих, я́ко змия́ о́на вся́ входя́щия во дво́р то́й от нача́ла умерщвля́ет. И помы́слив в себе́, рече́: «или́ от двора́ изы́ду, или́ змию́ убию́».

[Толкова́ние:] Еже е́сть сребролю́бия по́хоть.

Ше́д же у́бо, уби́ти змию́, и обре́те пред не́ю зла́тник арави́тский, и взе́м и́, рече́: «а́ще у́бо бы хоте́ла змия́ сия́ умертви́ти на́с, то не бы́ дала́ зла́тник се́й, еда́ и ины́я принесе́т ми́», и не уби́ ея́. И прише́д у́тре, обре́те и́н зла́тник и помы́сли в себе́, глаго́ля: «змия́ сия́ не́сть сме́рти досто́йна, но че́сти вели́цей». Пребы́сть же змия́ не́колико вре́мя, даю́щи златники́ и ничи́м же врежда́ющи его́, и возвесели́ся челове́к то́й ра́достию вели́кою, я́ко не уби́ змию́. Имя́ше же челове́к то́й у себе́ коня́ многоце́нна, и прише́дши змия́, угрызе́ коня́ его́ и умертви́ и́.

Толкова́ние: Дво́р у́бо е́сть, возлю́бленнии, житие́ се́. Змия́ же – миродержи́тель, лука́вый вра́г, кого́ждо пяты́ стрегíй, да умертви́т его́. Златни́к же е́сть лука́вая по́хоть, вся́ веду́щи в поги́бель. Яд же змии́н е́сть гре́х, вся́ прельща́я и умерщвля́я, я́коже рече́ апо́стол Иа́ков: по́хоть, заче́нши, ражда́ет гре́х, гре́х же, соверши́вся, ражда́ет сме́рть. Гре́х бо ра́ди на́ших Бо́г ны́ казни́т, посыла́я сме́рть на скоты́ на́ша, устраша́я на́с, да пра́вду твори́м и пребыва́ем в зако́не Его́, а́ще ли небрещи́ на́чнем, го́ршая на́йдут на ны́.

Ви́дев же челове́к то́й ко́нь сво́й умерщве́н, и оскорбе́, и нача́т проклина́ти дво́р и змию́, глаго́ля в себе́: «а́ще ядови́тая сия́ змия́ та́ко умерщвля́ет, подоба́ет на́м пре́жде уби́ти ю́, да не когда́ она́ и на́с умертви́т». И прише́д уби́ти ея́, и обре́те златни́к по обы́чаю, и рече́: «а́ще ко́нь и поги́бе, но чесо́ ра́ди златники́ на вся́к де́нь обрета́емыя погублю́? Аще бо коня́ и умертви́ змия́, но челове́ка не вреди́т». Пребы́сть же не́колико вре́мя челове́к то́й, на вся́к де́нь взима́я зла́тник, ничи́м же врежда́емь. И егда́ ви́де змия́ челове́ка не блюду́щася, прии́де и уяде́ раба́ его́ спя́ща, и то́й вопия́ше зело́. Прише́д же, господи́н его́ кленя́ше змию́ и дво́р, и проклина́ше безу́мие свое́.

[Толкова́ние:] Та́ко и мы́ в до́бр де́нь не помина́ем сме́рти, а бу́дет ка́я беда́, или́ боле́знь, то мы́ изнемога́ем, и клене́м житие́ се́, и обе́ты полага́ем не де́яти непра́вды. Аще ли мине́т беда́, или́ печа́ль, тогда́ па́ки зла́я де́ем и го́ршая пе́рвых, во благоде́нствии и без печа́ли живу́ще, и суда́ Бо́жия не боя́щеся.

Якоже ви́дев челове́к раба́ своего́ боля́ща, и не можа́ше уврачева́ти его́, и у́мре ра́б то́й. Господи́н же прекло́нься уби́ти змию́, и прише́д на ме́сто, обре́те златни́к, и взе́м и́, и та́ко ослепе́ по́хотию сребролю́бства, и не уби́ змию́, ни устраши́ся, безу́мный, суда́ Бо́жия и ка́зни.

[Толкова́ние:] На́с бо вразумля́я Бо́г, рабы́ на́ша отъе́млет от на́с.

Живы́й же без печа́ли челове́к то́й, не радя́ о сме́рти. Змия́ же прии́де но́щию и уяде́ сы́на его́, и нача́ оте́ц рыда́ти о сы́не свое́м, бия́ в пе́рси своя́ рука́ми, – «увы́!» – зовы́й и проклина́я дво́р, и змию́, и себе́.

[Толкова́ние:] Та́ко и мы́, егда́ у кого́ от на́с де́ти умира́ти на́чнут, за непра́вды и за мно́жество грехо́в на́ших, то в ма́ле ненави́дим житие́ се́ и клене́мся, глаго́люще: «лу́чше бы не позна́ти на́м жития́ сего́». О, лю́те, бра́тие! Аще ви́дим де́ти своя́ умира́юща, а не наказу́емся, то что́ отсе́ле ча́ем? Бу́ди ве́домо, я́ко жду́т на́с ве́чныя му́ки, а́ще беда́ми не нака́жемся, и ка́знями. Егда́ бо разгне́вася Бо́г на Фа́ру, отца́ Авраа́мля, и умори́ сы́на его́ Ара́на, да бы́ ся о́н наказа́л: но не наказа́ся, да́же и са́м поги́бе. В пе́рвых бо ро́дех не умира́ше сы́н пред отце́м. Мы́ же тацы́, дне́сь неуте́шно пла́чем о уме́рших, а у́тре непра́вды де́ем, ника́ко же боя́щеся сме́рти. Егда́ ме́ртваго провожа́ем, тогда́ пла́чемся вельми́, а отше́д, упива́емся и кощу́ны де́ем.

Ви́дев же челове́к сы́на своего́ изнемога́юща, призва́ врача́ и моли́ его́, да бы́ уврачева́л сы́на его́. И мно́го труди́вся, ничто́ же успе́, и у́мре де́тищ. И кля́тся оте́ц его́ в печа́ли вели́цей уби́ти змию́, глаго́ля: «доко́ле е́смь юро́д и несмы́слен, ника́ко же ся́ не накажу́ боя́тися Бо́га, и пра́вды де́яти?» Ма́ло же мину́вшу вре́мени, па́ки змия́ нача́ подава́ти ему́ златники́. Он же вознеради́в, не боя́ся ка́зни Бо́жия собра́ния ра́ди па́губнаго, без печа́ли живя́ше во льсти́ жития́ сего́. Прии́де же внеза́пу змия́ и уяде́ жену́ его́.

[Толкова́ние:] Та́ко же бо и сме́рть, я́ко та́ть прихо́дит, в де́нь в о́нь же не ве́мы, и в ча́с в о́нь же ни ча́ем, восхища́ет на́с.

Возопи́ жена́, и прии́де му́ж ея́, пла́чася и рыда́я. Слы́шавше же ро́д и дру́зи, снидо́шася, пла́чуще. Призва́в же па́ки челове́к то́й врача́, обеща́яся мно́га да́ти име́ния, а́ще изба́вит жену́ его́ от сме́рти, и мно́го врачева́в, ничто́ же успе́, и у́мре жена́. И бы́сть челове́к то́й еди́н уединя́яся в дому́ свое́м, в вели́цей ско́рби. Дру́зи же и бли́жнии его́, совеща́ша ему́ вся́ко уби́ти змию́, глагол'юще, я́ко хо́щет и тебе́ умертви́ти. Он же, ше́д на ме́сто, стрежа́ше, ка́ко бы уби́ти змию́. И ви́де би́сер чи́ст многоце́нен, и взе́м би́сер, и в ра́дости вели́це бы́в, забы́ сме́рть жены́ и сы́на своего́.

[Толкова́ние:] О, безу́мие и несмы́сльство, ка́ко льсти́т ны́ диа́вол по́хотию име́ния, да ле́стию жития́ сего́ чу́жи сотвори́т спасе́ния и преда́ст ны́ ве́чному огню́! Яко на у́де у ловца́ ле́сть зове́тся, льстя́щая ры́бы, та́ко и мы́ льсти́мся име́нием и сла́вою све́та сего́. Пои́стинне бо мíр се́й во льсти́ живе́т, прельще́нный бо сребролю́бием, всегда́ сле́п и глу́х, забыва́ет находя́щая на́нь зла́я и беды́.

Сотвори́ же у́бо змия́ ле́то дне́й, подаю́щи на вся́к де́нь би́сер. Ви́дя у́бо челове́к мно́жество би́сера, ра́довашеся и в пи́щи без печа́ли сы́й пребыва́я. И внеза́пу змия́ угрызну́ его́ в но́гу, и возопи́вшу ему́ велегла́сно, стеко́шася к нему́ ро́д и дру́зи, пла́чуще и укоря́юще его́, я́ко не уби́ змии́. И призва́ша враче́в, и не успе́ша, врачу́юще, ничто́ же. Егда́ же челове́к отча́яся челове́ческия по́мощи, к Бо́гу прибеже́, глаго́ля: «се́, Госпо́ди, еди́ною сотвори́ мя́ жи́ва да пока́юся, и у́же не хощу́ блазни́тися от жития́ сего́, и расточу́ непра́вдою со́бранное, и бу́ду пекíйся о спасе́нии свое́м, позна́х бо ле́сть све́та сего́». И призыва́ше в по́мощь себе́ святы́я о́т века угоди́вшия Го́споду и обещава́ше мно́го да́ти име́ния в ми́лостыню. И послу́ша его́ Госпо́дь, и дарова́ ему́ живо́т, и бы́сть здра́в челове́к то́й, и забы́ обе́т и кля́тву, и́же к Бо́гу.

[Толкова́ние:] Ви́ждьте, бра́тие, обе́т без плода́, и тщету́ от пре́лести. Тацы́ бо есмы́ вси́, егда́ ка́я на на́с прии́дет ско́рбь или́ боле́знь, то обещава́емся добро́ твори́ти. А егда́ мине́т ско́рбь, то в доброде́нствии и без печа́ли живу́ще, зла́я твори́м, ни ма́ло обе́та исполня́юще, е́же в печа́ли обеща́хомся.

Ельма́ бы́сть здра́в челове́к то́й и па́ки обрати́ся на пе́рвый сво́й чи́н и суету́, восприима́я би́сер на вся́к де́нь, глаго́ля: «обрати́ся, душе́ моя́, в поко́й тво́й». И я́коже па́ки пита́шеся без печа́ли, прии́де змия́ и угрызну́ в ру́ку его́, и собра́шася к нему́ па́ки ве́сь ро́д его́, и дру́зи, поно́с и уко́р мно́г изноша́ху на́нь, си́це глаго́люще: «на тебе́ испо́лнися рече́нное проро́ком: «егда́ убива́ше я́, тогда́ взыска́ху Его́, а егда́ ми́ловаше, тогда́ го́ршая творя́ху"». И нача́ боля́й глаго́лати: «Го́споди Бо́же мо́й, ве́де, я́ко солга́х Ти́, и обе́та не сохрани́х, но еще́ поми́луй и исцели́ мя́, Го́споди, у́же не отступлю́ от обе́та моего́». И па́ки послу́ша его́ ми́лостивый Госпо́дь и дарова́ ему́ живо́т. Пото́м же, в доброде́нствии и во оби́лии, нача́ па́ки по ма́лу нераде́ти, до́ндеже обрати́ся па́ки на пе́рвый сво́й обы́чай и чи́н, льстя́ся хоте́нием собра́ния име́ния, ску́постию ру́це удержава́я, обе́та не сотво́рь, вда́ся во благоде́нствие, и на вся́к де́нь то́кмо исчита́ше зла́то и сребро́, и еще́ прилага́я к тому́, веселя́шеся оби́льно, а о сме́рти нерадя́ше, еще́ бо́льше мы́сля собра́ти, а не воспомина́я Глаго́лющаго: безу́мне, в сию́ но́щь ду́шу твою́ истя́жут от тебе́, а я́же еси́ угото́вал, кому́ сия́ бу́дут? Си́це же ему́ живу́щу, прии́де внеза́пу змия́ и усе́кну его́ в се́рдце. Возопи́вшу же ему́, приидо́ша к нему́ сосе́ди и ро́д, и мно́го поноси́ша ему́, укоря́юще безу́мие его́, я́ко мно́гажды казни́мь, ненаказа́ся. Он же показа́ и́м би́серы и зла́то, я́же собра́. Они́ же реко́ша ему́: «прельсти́лся еси́, сия́ вся́ и́нии насле́дят, ты́ же Бо́га прогне́вав и ду́шу погуби́л еси́». Нача́т у́бо па́ки Бо́га моли́ти челове́к то́й, глаго́ля: «Го́споди мо́й, Го́споди, поми́луй мя́ еще́ еди́ною, и от боле́зни воста́ви, у́же бо не солжу́ Ти́». Собра́ же мно́ги врачи́, и не успе́ша врачу́ющии.

[Толкова́ние:] Кто́ бо мо́жет помощи́, Бо́гу не помога́ющу? Вся́ка бо врачба́ вотще́, а́ще Бо́г не уврачу́ет.

И та́ко у́мре безу́мный го́рькою сме́ртию, оста́вль мно́го непра́вдою со́браннаго име́ния. Ро́д же и дру́зи ока́яху его́ о зло́й сме́рти.

[Толкова́ние:] О, бра́тие, тацы́ есмы́ вси́, кто́ бо о пре́лести жития́ сего́ не раска́яся, егда́ у́бо в боле́зни сы́й, или́ от вла́стелей наси́луеми, или́ от разбо́йник, или́ от пото́па, или́ в беде́ како́й? Тогда́ же и Бо́гови обе́ты полага́ем. А егда́ Бо́г изба́вит от все́х злы́х, то забыва́ем, и па́ки на го́ршая возвраща́емся. Су́ть бо не́ции мно́гаго ра́ди име́ния ду́ши си́ губя́т, а инíи со́бранная и́ми приобрета́ют, но исполне́нием грехо́в злы́х ду́ши свои́ губя́т. О, бра́тие, а́ще бы́хом никогда́ же ви́дели мертвеца́, но слы́шали, я́ко изы́де о́т Бога отве́т, не все́м умира́ти, но еди́ному то́кмо в роду́, и ту́ бы досто́йно кому́ждо на́с боя́тися сме́рти; или́ в пусты́ни ходя́щи, а́ще бы слы́шали, я́ко в нощи́ приходя́ змíй еди́наго пожира́ет, еда́ не вси́ ли храни́лися бы́хом. А мы́, я́ко несмы́сленни, во льсти́, ве́дуще изве́стно, я́ко сме́ртни есмы́, а не бои́мся сме́рти. Но доко́ле вре́мя и́мамы, попеце́мся о спасе́нии ду́ш на́ших. Бо́гу на́шему сла́ва.

О бога́том и Ла́зари при́тча, все́м на́м на по́льзу бога́тым и убо́гим. Бога́тии, ще́дри бу́дите, да не я́ко неми́лостивый о́н осу́дитеся; а убо́зии, хваля́ Бо́га, терпи́те ско́рби и недоста́тки, да блага́я, я́ко же Ла́зарь, восприи́мите. Бе́ не́кто во Иеросали́ме Ла́зарь и́менем, ни́щь же и бо́лен. Не́кто же бе́ бога́т, имы́й многоце́нныя ри́зы, и трапе́зу оби́льну я́ди, и всегда́ творя́ше пи́ры мно́ги, ча́ши же и сосу́ди зла́ти и сре́брени мно́зи бя́ху у него́. Бе́ же Ла́зарь бо́лен и гно́ен, лежа́ у вра́т бога́таго, ни осяза́ющаго име́яше, ни приходя́щаго к нему́. Приходя́ще же пси́, обли́зоваху гно́й его́. Сíй же убо́гий в толи́цей беде́ су́щи, ника́ко же поропта́, ни поху́ли бога́таго. В сконча́нии же толи́ки сподо́бися че́сти, я́ко от а́нгел несе́ну бы́ти на ло́но Авраа́мле. Умре же и бога́тый, и погребо́ша и́. Коли́ка бе́ че́сть бога́таго, я́ко многоли́ственное дре́во, плода́ не творя́щее. Пои́стине бо рече́но бы́сть, я́ко еще́ ему́ жи́ву су́щу, бе́ погребе́на душа́ его́. Гро́б име́ – пло́ть упита́нну многоразли́чными я́дьми и питие́м. Якоже у́мре, и во а́д сведе́н бы́сть, и возве́д о́чи свои́, сы́й в му́ках, ви́де Авраа́ма издале́ча и Ла́заря с ни́м, и возгласи́в, рече́: о́тче Авраа́ме, поми́луй мя́! Посли́ Ла́заря, да омо́чит пе́рст сво́й в во́ду и устуди́т язы́к мо́й, лю́те бо горю́ в пла́мени о́гненне. Чесо́ ра́ди не у ино́го от пра́ведник, но у Авраа́ма Ла́заря ви́дев? Бы́сть бо страннолю́бец Авраа́м, а се́й бога́тый, вну́трь су́щаго не зря́ше. Ви́ждьте прему́дрость Авраа́млю, я́ко не рече́: «неми́лостиве, жесто́че», но рече́: помяни́, я́ко в животе́ свое́м восприя́л еси́ блага́я, и ны́не стра́ждеши. Ла́зарь же претерпе́ зла́я, ны́не же утеша́ется. Еще́ же между́ на́ми е́сть про́пасть вели́ка. Ра́зньствие мени́т пра́ведных от гре́шник. Рече́ же: о́тче Авраа́ме, молю́ тя́, да по́слеши его́ в до́м отца́ моего́, име́ю бо пя́ть бра́тий мои́х, да не и тíи на ме́сто се́ мучи́мое прии́дут. Погреши́в, я́же о себе́, о бра́тии мольбу́ приноша́ет. Авраа́м же отвеща́в, рече́ ему́: и́мут зако́н, и проро́ки, и учи́тели. Неми́лостивый же рече́: «ни́, о́тче, поне́же и а́з са́м слы́шах всегда́ и не веровах, ба́снем бы́ти Писа́ния мня́х», се́ глаго́ля о себе́, разсужда́я, «но а́ще от ме́ртвых кто́ воста́нет, и́мут ве́ру». И ны́не та́ции су́ть, и́же глаго́лют: «кто́ ве́сть де́ющееся она́мо? кто́ же прише́д отто́ле возвести́т на́м?» Писа́ния же и уче́ния не слу́шают, то ниже́ от ме́ртвых кто́ прии́дет, мо́гут ве́ровати. Се́ жи́дове я́ве сотво́риша, поне́же Писа́нию не иму́ще ве́ры, и ме́ртвыя ви́деша воскреша́емы, не я́ша ве́ры, но и Ла́заря, его́же Христо́с воззва́ из ме́ртвых, уби́ти хоте́ша. При распя́тии же Христо́ве мно́зи от ме́ртвых воста́ша, они́ же и сему́ не ве́роваху, но люте́йшая творя́ху, – апо́столы и Христа́ имену́ющия, побива́ху. Но и Самаго́ су́щаго Бо́га, Иису́са Христа́, ви́деша от ме́ртвых воскре́сша, не я́ша ве́ры. Аще бы се́ на по́льзу бы́ло ве́ре, то ча́сто бы воскреша́л Госпо́дь. Но ны́не всего́ поле́знее Свято́е Писа́ние и уче́ние. И а́ще бы ме́ртвыя востая́ли, то диа́вол прельсти́л бы мно́гих мечты́ свои́ми. Того́ ра́ди не повеле́ Бо́г тому́ бы́ти, но Писа́ния на́м дарова́, я́ко незаходи́мая свети́ла, на утверже́ние правосла́вныя ве́ры светя́щася. И ничто́же диа́вол проти́ву си́х умудри́ти возмо́жет, но вся́ лука́выя его́ се́ти Писа́ние обнажа́ет. Послу́шайте, бра́тие, Боже́ственнаго Писа́ния, да спасе́мся; а ме́ртвых воста́ния не ищи́те. Авраа́мле ло́но – Ца́рство небе́сное мени́т, иде́же пра́ведных ду́ши водворя́ются; гре́шницы же отсыла́еми бу́дут в разли́чная ме́ста.

Услы́шите у́бо, бра́тие, мно́зи су́ть христиа́не, то́кмо зва́нием имену́ются христиа́не, а обы́чаем и де́лы, а́ки неве́рнии, навыко́ша е́ллинская де́яти. На на́с бо испо́лнися проро́чество. Ка́ко есте́ ве́рнии, обы́кше кощу́ны, и срамосло́вия, и глумле́ния, на у́лицах и на бесе́дах, во граде́х же – ча́ры, и волхвова́ния, кровояде́ние, и уда́вленины, и ина́я, и́х же на́м, христиа́ном, не подоба́ет твори́ти? И ка́ко Святы́я Та́йны сме́ете приима́ти? Го́рше бо е́ллин навыко́сте пога́нская де́яти, пляса́ния, и плеска́ния рука́ма на пиру́, и сатанины́ пе́сни; пия́нство, блу́д, гне́в, за́висть и и́на мно́га неподо́бная де́ла творите́. Ка́ко есте́ ве́рнии нарица́етеся, а го́рее неве́рных творите́? О, бра́тие, а́ще ве́рнии есте́, не смеша́йтеся со де́лающими законопреступле́ние. Апо́стол Па́вел в посла́ниих свои́х, пиша́, глаго́лет: с таце́ми ни я́сти, ни пи́ти, да не соо́бщницы и́м бу́дете: мно́зи бо су́ть уча́щии злу́, и еще́ бо́лее умножа́ются. Но блюди́теся, я́ко днíе зли́ су́ть, и вре́мя слуги́ си́ собира́ет, ни сему́ чуди́теся, а́ще и па́стыри во́лцы бу́дут. К епи́скопом бо апо́стол Па́вел глаго́лаше: «я́ко от ва́с бу́дут не́ции на поги́бель уча́ше». И Госпо́дь глаго́ла: «блюди́теся, да никто́ же ва́с прельсти́т», и «не после́дуйте злы́м», мно́зи бо ве́рнии творя́тся, а не ве́дят что́ е́сть христиа́нство, и ка́ко жи́ти в ве́ре зако́нно? Ви́жу бо не ю́ныя то́кмо неи́стовы и неразу́мны, но и ста́рыя, о ни́х же вельми́ тужу́. Егда́ у́бо на у́лицах, и на бесе́дах, ви́жу му́жа от седи́н че́стна, зла́я же и неподо́бная глаго́люща, или́ на позо́ры, и на пиры́ де́ти своя́ влеку́ща с собо́ю. О, ве́рнии, ка́ко си́ поги́бель душа́м де́ете? Скве́рно бо се́ и зло́, егда́ оте́ц своя́ де́ти на поги́бель веде́т. Подоба́ет у́бо христиа́ном де́ти своя́ зако́ну Бо́жию учи́ти и спасе́нию души́, а не поги́бели. Аще же кто́ вопро́сит безсту́дных те́х: «ка́ко апо́столи и проро́цы жи́ли, и что́ твори́ли?» «И коли́ко апо́стол и проро́к?» Не ве́дят о то́м, и не уме́ют, что́ рещи́. Аще ли о коне́х, или́ о пти́цах, или́ о и́ном че́м, то́ филосо́фи и хитрецы́ творя́тся, и глаго́лют: «в глумле́нии не́сть зла́». О, челове́че, да́л ти́ Бо́г пожи́ти вре́мя, да во́лю Его́ сотвори́ши и, пра́вду де́я, Ему́ угоди́ши; ты́ же на пия́нство, и на блу́д, и на вся́ зла́я вда́лся еси́, я́же ненави́стна Бо́гу. О, ве́рнии, рече́т ва́м Госпо́дь: «почто́ вре́мя свое́ в пусто́ши изжи́сте, и уче́ния Моего́ не внима́сте?» Не се́ ли е́сть в ва́с обы́чай? Аще уче́ния сло́во продолжа́ется, то мно́зи а́ки у не́коего зла́ с ну́ждею стоя́т. Аще ли бу́дете на у́лице, или́ на бесе́де и на игри́щи, то ту́ пребу́дете и до полу́дне и да́лее; или́ бу́дете в питии́, то и в нощи́ не спя́, па́губная де́ла де́лающе. Ка́ко христиа́не нарече́теся, сия́ творя́ще? Го́рее пога́ных. Сатанина́ де́ла замышля́юще: то́й бо позо́ры де́яти научи́л, и смехотво́рцы, и кощу́нники, и скомра́хи, и игрецы́, да те́х злы́ми де́лы и зря́щая и́х погуби́т. Позо́рующии бо сему́, не то́же ли творя́т? Аще пусто́шник, глумя́ся, что́ изрече́т, тогда́ сíи бо́лее смею́тся. Его́ же бы злосло́внаго кощу́нника, бию́ще, отгна́ти, но еще́ зря́ще, чудя́тся и на зло́ поуча́ются. Друзíи же мзду́ даю́т игреце́м, и те́м бо́лее о́гнь возжиза́ют на своя́ главы́. Аще бы не зре́ли, ни диви́лися и́м, то и они́ оста́ли бы́ша пусто́шных и́гр и слове́с; но не то́кмо дивя́тся, зря́, но и богоме́рзских слове́с и́х навыка́ют. И егда́ соберу́тся на пи́р, или́ и́нде где́, то подоба́ло бы христиа́ном глаго́лати о проро́честве, и о уче́нии святы́х и богоно́сных оте́ц, но сíи в того́ ме́сто веща́ют и глаго́лют: «се́й о́нсица скомра́х, или́ о́нсица игре́ц и кощу́нник, си́це рече́...», и те́м мно́ги пути́ себе́ гото́вят, веду́щия в му́ку ве́чную. Се́ бо не́сть христиа́нско, но пога́нско де́ло, а́ще и́гры, и бесе́ды, и кощу́ны де́ем, и злы́й сме́х, и упива́емся, и блу́д твори́м, непра́вд и про́чих зло́б не остаю́щеся. Сия́ бо де́ла те́х, и́же диа́волу уго́дницы, и и́м же не́сть ча́яния бу́дущих бла́г, ни наде́яния ве́чныя жи́зни. Того́ ра́ди, бра́тие, потщи́мся не твори́ти таковы́х зо́л, да не с бесы́ осужде́ни бу́дем в негаси́мый о́гнь. Бо́гу на́шему сла́ва.

Ельма́ же тре́буеши, бра́те мо́й при́сный, словесе́ от Мене́ о молча́ниии, Бо́га ра́ди. Аз же бляди́вый [1] и праздносло́вный, при́сно сы́й в непра́вде и зло́бе, что́ изнесу́ от нечи́стаго се́рдца о толи́це добре́, в не́м же живе́т име́ние всего́ мíра и неизрече́нная сокро́вища жи́зни ве́чныя? Молча́ние, е́же Бо́га ра́ди, ре́кше угожде́ния ра́ди к Бо́гу и сохране́ние все́х за́поведей Его́, вели́ко е́сть де́ло и соверше́ние заве́та Госпо́дня. Те́м бо искони́ Бо́г от пе́рваго челове́ка и до сего́ дне́ спаса́ет вся́ благове́рныя рабы́ Своя́. Повелева́ет бо Бо́г молча́ти от всего́ зла́ де́ла, словеси́ же и по́мысла, отверза́ти же уста́ своя́ то́чию ко еди́ному Бо́гу и моли́тися Ему́ умо́м и сло́вом, от всея́ души́ и от всего́ се́рдца своего́, пе́ти, и сла́вити, и призыва́ти, и испове́датися Ему́, и твори́ти слове́сную слу́жбу. Сие́ бо де́ло не́сть на собла́зн, но на спасе́ние. Молча́ние бо е́сть простра́нное спасе́ние, а простра́нное глаго́лание, кроме́ кни́жных слове́с, вели́к гре́х е́сть, и нача́ло поги́бели – тщесло́вие. Те́м же Госпо́дь, запреща́я, глаго́лет: «е́же а́ще реку́т челове́цы вся́ко сло́во пра́здно, отдадя́т о не́м отве́т в де́нь су́дный». То́ от сего́ разуме́й, како́е сло́во износи́ти от себе́, и от кото́рых слове́с оправди́мся, и от кото́рых осу́димся? Их же блюсти́ся и́мамы, та́ко мню́, я́ко ра́зве и́стины ино́го не подоба́ет рещи́ словесе́, но молча́ти к челове́ком и не глаго́лати ни с ке́м же ни о такове́ челове́це, ни хулы́, ни оклевета́ния, ни осужде́ния, но па́че себе́ осужда́ти, помина́я своя́ согреше́ния. Глаго́лет бо проро́к Дави́д о молча́нии мно́го: бы́х, я́ко челове́к не слы́ша, и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. И па́ки рече́: онеме́х, и смири́хся, и умолча́х от бла́г, и боле́знь моя́ обнови́ся. И еще́ рече́: онеме́х и не отверзо́х у́ст свои́х, я́ко Ты́ сотвори́. Ве́дяше бо Дави́д, я́ко Христо́с Бо́г молчали́в и кро́ток е́сть, и не отверза́я у́ст Свои́х без ума́, но на спасе́ние все́м челове́ком. Глаго́лет бо Ду́хом Свои́м Святы́м Бо́г Оте́ц, устны́ проро́чески о Христе́, рекíй: се́ Отрок Мо́й, Его́же благоволи́х, не пререче́т, ни возопие́т, ни услы́шит никто́ же на распу́тии гла́са Его́. Пла́та взе́мшася не угаси́т, и тро́сти коле́блемы не сокруши́т, та́ко не отверза́ет у́ст Свои́х во смире́нии Свое́м. О, чу́до! Коли́ка то́ молча́нию вели́ка че́сть е́сть пре́д Богом, я́ко те́м Бо́г Сы́на Своего́ хва́лит, рекíй: молчали́в е́сть и смире́н, и смире́ния ра́ди не отверза́ет у́ст Свои́х. О, безу́мие на́ше! Коли́ка добра́ лиша́емся, не иму́ще молчали́ва язы́ка, ни затворя́ем у́ст от вся́каго глаго́лания зла́ и плете́ния слове́с? Те́м бо ме́рзцы есмы́ Бо́гу и челове́ком. Мно́гое глаго́лание во мно́ги грехи́ вво́дит, а молча́ние от вся́каго зла́ уклоня́ет на́с. Сего́ ра́ди Са́м Госпо́дь Бо́г на́ш, Иису́с Христо́с, прии́де к на́м и вочелове́чися, и на́м о́браз Собо́ю показа́ и́стину глаго́лати, но мы́ все́ лже́м, я́коже пи́шет: лжи́ви сы́нове челове́честии, я́д а́спиден под устна́ми и́х и язы́ки свои́ми соплета́ху лще́ния. И па́ки Госпо́дь рече́: ка́ко мо́жете добро́ твори́ти, или́ добро́ глаго́лати, зли́ су́ще, и испо́лнени го́рести и льсти́? И Дави́д проро́к рече́: язы́к и́х ме́чь о́стр. И па́ки: удержи́ язы́к сво́й от зла́ и устне́ свои́, е́же не глаго́лати льсти́. И па́ки рече́: му́ж язы́чен не испра́вится на земли́. Молчали́вым же рече́ проро́ком Бо́г: на кого́ призрю́, то́чию на молчали́ваго, и кро́ткаго, и трепе́щущаго Мои́х слове́с. И Дави́д рече́: нача́ло прему́дрости – стра́х Госпо́день, а стра́ху хране́ние – молча́ние. Боя́й бо ся Бо́га, не сме́ет глаго́лати ничто́ же, ра́зве и́стины и пра́вды Бо́жия. Рабо́тает бо со́ страхом, не язы́ком глаго́ля то́чию, но до́брыми де́лы показу́я мы́сли се́рдца своего́. Глаго́лет бо святы́й апо́стол Иоа́нн Богосло́в: не лю́бим сло́вом, ни язы́ком, но де́лом и и́стиною. Се́ бо тщета́ е́сть и́стовая, е́же явля́тися язы́ком правди́ву, или́ многоглаго́ливу к челове́ком, а к Бо́гу лени́ву, или́ на испове́дание, или́ на славосло́вие. Те́м же па́че всего́ молча́ти Бо́га ра́ди, то́ бо николи́ же истощи́т се́рдца, но па́че мню́, я́ко наполня́ет си́лы духо́вныя изря́дно. Аще кто́ молча́ кни́ги почита́ет, и к челове́ком учи́тельно глаго́лет, и де́нь и но́щь Бо́га мо́лит, наде́юся, я́ко Са́м Бо́г Тро́ицею духо́вне в такове́ челове́це живе́т, све́том наполня́я ду́шу его́, и прему́дростию пита́я, и напая́я неви́димо, кро́тка и ти́ха показу́я и все́м бла́га. Кто́ от святы́х не стяжа́ кро́ткаго молча́ния, ре́кше благове́рия и благоче́стия? Все́м за́поведем си́ла – молча́ние, то́ бо дае́т дерзнове́ние испове́дати ве́ру о Тро́ице, то́ е́сть покая́нию наставле́ние, и любви́, и терпе́нию. Ка́ко бо согреши́ши к кому́, а́ще молчи́ши? Ка́ко ли оскорби́шися, а́ще ни о ко́м не веща́еши? Ка́ко ли впаде́ши в напа́сть, и а́бие Бо́г не и́змет ли тя́? Аще ли во лжу́ не прии́меши зла́, ка́ко пра́вда твоя́ изги́бнет, а́ще не лицеме́руеши язы́ком никому́ же? Что́ бе́си успе́ют па́кости де́юще ти́, а́ще при́сно с Бо́гом бесе́дуеши кни́жными словесы́? Ка́ко ли изсту́пиши ра́зума и пра́вды, а́ще еди́нствуеши о́ Бозе, и всегда́ пред очи́ма свои́ма разуме́еши Бо́га? Ка́ко соблюде́ши молча́ние, а́ще ча́сто схо́дишися с челове́ки, ра́зве ну́жныя потре́бы? Ка́ко ли рече́ши: «пусты́нник е́смь», а́ще не молчи́ши язы́ком от всего́ неполе́знаго глаго́лания? Не́сть бо гора́ пусты́ня, но ти́х язы́к, и у́м разу́мен, и уста́, иму́ща ме́ру слове́с, и язы́к, востяже́н стра́хом суда́ Бо́жия. Не гру́бости ра́ди молчи́м, но смире́ния де́ля, и отве́та ра́ди о гресе́х на суде́ к Бо́гу. Аще бо ра́зуму кни́жному поуча́емся, то онеме́ти на́м до́лжно от все́х глу́мных и ле́стных слове́с. Аще ли дерзнове́ние дади́м безу́мному обы́чаю на́шему, то наде́яся веду́щи широ́ким путе́м, введе́т ны́ в поги́бель язы́ком на́шим. О, язы́че мо́й, супоста́те мо́й и пра́вды моея́ губи́телю! О, язы́че мо́й, губи́телю мо́й, дру́же сатани́н и сове́тниче диа́волов, пови́нниче бесо́м! Тебе́ нарече́ Иа́ков, бра́т Госпо́день, «о́гнь су́щь», зане́ ты́ пожига́еши ро́д челове́чь, и опаля́яся от огня́ гее́нска, я́ко зо́л еси́, да к тому́ прого́ниши челове́ки, не востяза́ющия тя́, тольми́ бе́шен еси́, я́ко я́д змии́н. И я́ко вся́ка ве́щь умуча́ется ро́дом челове́ческим, тебе́ же, язы́че, никто́ же мо́жет уму́чити, ни одоле́ти тебе́, ты́ бо в вели́ки грехи́ вво́диши челове́ки. О, язы́че, си́ла еси́ греху́, сва́живая бра́тию единомы́сленных! О, разгони́телю миротво́рец! Ка́ко тобо́ю Бо́га призову́, ка́ко ли тя́ попущу́, да простра́нно бе́сишися злы́ми словесы́, смуща́я бра́тию, благогове́йно живу́щую к Бо́гу? О, язы́че, не изволя́яй молча́ти, и ти́хо без мяте́жа жи́ти, смире́нно, кро́тко и умиле́нно! О, язы́че, злоде́ю мо́й, ты́ мя́ погубля́еши, напра́сный у́де, мерзскослове́сный глаго́льниче! О, язы́че мо́й лука́вый, коли́ка добра́ молча́ния Бо́га ра́ди лиша́еши мя́, и ра́дости духо́вныя ты́ мя́ обнажа́еши, вра́же мо́й! Тобо́ю ненави́жу бра́тию, тобо́ю моли́тва моя́ не восхо́дит к Бо́гу, тобо́ю мо́й тру́д неприя́тен Бо́гу, ты́ бо мо́й у́м удали́ о́т Бога, ты́ мою́ ду́шу оскверни́ бра́тнею не́навистию. Тобо́ю ополчи́х се́рдце мое́, ты́ бы́сть мне́ враже́бник ко всему́ ро́ду челове́чу, тебе́ ра́ди бою́ся сре́сти вся́каго челове́ка. Егда́ бо узрю́ кого́, то тво́й стра́х, а́ки копие́, в се́рдце уязви́т мя́. Реку́ бо тогда́ в себе́: «без греха́ не мину́ти ми́ сего́ челове́ка Бо́жия». Тобо́ю бо, язы́че мо́й, устрелю́ его́, и а́ще о́н умолчи́т, то а́з не удержу́ тебе́, ты́ же добра́ словеса́ не и́маши в себе́, како́в еси́ са́м, тако́в и пло́д твори́ши. О, ка́ко мя́ учи́ши все́м злы́м глаго́лом? О, ка́мо бежу́ с тобо́ю, не а́може ли мя́ веде́ши? Ты́ бо мно́ю облада́еши и влече́ши мя́ в гее́ну о́гненную, а́може вве́л еси́ вся́ тебе́ повину́вшияся. На то́ ли Бо́гом мои́м сотворе́н еси́? Не да призыва́еши ли Творца́ своего́, Иже сотвори́ челове́ка, мно́земи у́ды в еди́но те́ло и в не́м ду́шу у́мну и слове́сну, духо́вну же, и разу́мичну, и чу́вственну, облада́ющу все́ми у́ды теле́сными, да кíйждо у́д и́мать свое́ де́ло, но вси́ на еди́но схо́дятся, и все́ми сла́вится Бо́г на́ш? Тебе́ же, язы́че, повеле́ и́стину глаго́лати со вся́ким челове́ком, не лжу́ глаго́лати, ни льсти́ти. Ты́ же испо́лнися вся́каго зла́ глаго́ла, о чистоте́ и ле́поте, де́рз, и ско́р, и напра́сно мяте́жлив: бу́рно, ве́трено, пусто́шно, гне́вом, сва́ром, хуло́ю, руга́нием и клевета́ми губи́ши мя́, льсти́вый язы́че. И па́ки льсти́вым сове́том о́браз творя́ ти́хости внеу́ду, вну́трь же отра́ву нося́ под устна́ми, хотя́ мя́ сва́дити со́ другом и гре́х сотвори́ти. О, неудержа́нный у́де, не возмогу́, что́ сотвори́ти тебе́! Слы́шах Го́спода, глаго́люща: я́ко а́ще соблажня́ет тя́ рука́ твоя́ десна́я, то отсецы́ ю́, у́нее ти́ е́сть вни́ти со еди́ною руко́ю в жи́знь ве́чную, не́жели две́ руце́ иму́щу, вве́ржену бы́ти во о́гнь ве́чный негаси́мый. Та́ко же рече́: а́ще о́ко твое́ соблажня́ет тя́, исто́ргни е́, у́не ти́ е́сть о еди́нем очеси́ вни́ти в жи́знь, не́жели два́ о́ка иму́щу вни́ти в гее́ну о́гненную. То́ кольми́ па́че тебе́, язы́че мо́й, подоба́ет отре́зати, да бы́ преста́л от вся́каго зла́, твори́маго тобо́ю. Ты́ сва́диши страну́ на страну́, и язы́к на язы́к. Ты́ ра́ти возставля́еши в челове́цех. Ты́ Бо́жий стра́х отго́ниши от правове́рных. Тобо́ю на́ Господа хулы́ глаго́лаша отсту́пницы Бо́жии. Тобо́ю ве́ры отверго́шася сы́нове челове́честии. Тобо́ю куми́ры благослови́ша. Тобо́ю злогласова́ния му́жеска и же́нска до небесе́ взыдо́ша. Тобо́ю сатана́, ли́к соста́вль, пля́шет во все́м мíре. Тобо́ю вся́ка ле́сть вра́жия яви́ся в челове́цех. О, коли́ку злу́ ты́ бы́сть наста́вник, язы́че мо́й! Ты́ бо сло́вом Бо́жиим не востязу́ешися, ты́ клеветы́ не оста́еши, ты́ молча́нию губи́тель еси́. Но ве́дый бу́ди, язы́че мо́й, я́ко а́ще Бо́га не убои́шися, и на отве́т Ему́ не гото́вишися, словесе́ стра́хом и кро́тостию не изно́сиши, льсти́ не отго́ниши, а и́стинны глаго́лати не изво́лиши, о гресе́х пекíйся, и молча́ при́сно к Бо́гу глаго́лати не хо́щеши, о Бо́зе же и к челове́ком и́стовая словеса́ тобо́ю не исхо́дят, то что́ ти́ сотворю́? Не ве́м, то́чию еди́н Сердцеве́дец Бо́г ве́сть. Сего́ ра́ди тя́, злоде́ю, язы́че мо́й, и́мам понужда́ти то́кмо на пе́ние, и на моли́твы, и на уче́ние кни́жное отверза́ти, и на славосло́вие к Бо́гу, и ну́жная словеса́ извеща́ти, а́ще кто́ вопро́сит, отвеща́ти. Аще ли же ни та́ко стра́ха Бо́жия не вне́млеши, то онемлю́ тя́, я́коже Дави́д глаго́лет: ре́х, сохраню́ пути́ моя́, е́же не согреша́ти язы́ком мои́м; положи́х усто́м мои́м храни́ло, внегда́ воста́ти гре́шному на мя́. И па́ки: суди́ ми́, Бо́же, и разсуди́ прю́ мою́, от язы́ка непреподо́бна, и от челове́ка непра́ведна, и льсти́ва изба́ви мя́. Се́ а́з, язы́к сво́й облича́я, испове́даю Бо́гу, я́ко ни еди́ным стра́нным, и чужи́м язы́ком прие́млю беды́, но в себе́ ношу́ вся́ злы́я и поги́бельныя нра́вы, и все́ми чу́вствы вну́тренними и вне́шними, язы́ка и́мам всему́ злу́ пови́нна. Те́м же па́че всего́ хоте́л бы́х молча́ти со дерзнове́нием, но не могу́. Сего́ ра́ди молю́ся Всемогу́щему Бо́гу, внегда́ согреша́ю язы́ком мои́м прося́ избавле́ния и исправле́ния всему́ глаго́лу моему́: «Го́споди, Бо́же мо́й, Тро́ице Единосу́щная, Отче и Сы́не и Святы́й Ду́ше, наста́ви мя́ на и́стину Твою́, и научи́ мя́ твори́ти во́лю Твою́, и изба́ви мя́ от вся́каго неполе́знаго глаго́лания. И да́ждь ми́, Го́споди, ве́ру чи́сту слове́сную, я́ко да возмогу́ победи́ти язы́к мо́й, и́ны осужда́ющь и укоря́ющь. Ты́ же, Го́споди, всемо́щною Свое́ю си́лою, и человеколю́бным Божество́м, изба́ви мя́, и помози́ ми́, и да́ждь молча́ние язы́ку моему́, и две́рь огражде́ние о устна́х мои́х. Всели́ стра́х тво́й в се́рдце мое́, да убою́ся за́поведей Твои́х, и пребыва́ю в ни́х, поуча́яся зако́ну Твоему́, и призыва́я пресвято́е и́мя Твое́ во вся́ дни́ живота́ моего́, гото́вяся на Воскресе́ние Твоего́ сре́тения, егда́ прии́деши суди́ти в после́дний де́нь вели́кий и просвеще́нный, стра́шно обличи́ти хотя́ ве́сь ро́д челове́ческий, и разсуди́ти в пра́вду, и возда́ти кому́ждо по де́лом его́, и осуди́ти гре́шныя, и преда́ти го́рьким и лю́тым безконе́чным му́кам, пра́ведныя же спасти́ и в жи́знь ве́чную ввести́. Ты́ бо еси́ Бо́г Еди́н, в Тро́ице сла́вимый, Влады́ка и Творе́ц все́й тва́ри, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, че́сть и поклоне́ние, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м». [Ами́нь.]

Примечание: [1] Бляди́вый ­ 1) (φλύαρος) болтливый (1Тим. 5, 13); 2) (ληρώδης) лживый, обманчивый, лжец, пустослов, враль (Невостр). (см. Полный церковно-славянский словарь прот. Григория Дьяченко. М., 1900. Стр. 49).

Се́ светоза́рное предтече́ торжество́ Христо́ва Воскресе́ния. Се́ провозсия́ па́мять Ла́зарева, чудеса́ Христо́ва проявля́я. Образ се́й четверодне́внаго воскресе́ния Ла́зарева, плоды́ но́сит тридне́внаго Воскресе́ния Христо́ва. Се́й Ла́зарь яви́ся вторы́й Предоте́ча во тме́ седя́щим. Се́й пе́рвый вра́г бы́сть а́довы поги́бели. Дне́сь Христо́с чуде́с Свои́х всего́ мíра испо́лни. Дне́сь Христо́с си́лу сме́рти разо́рь, четверодне́внаго возставля́ет Ла́заря, Свое́ прообразу́я Воскресе́ние. Дне́сь я́ко на послушество́ собра́шася иуде́и ко́ гробу Ла́зареву, да си́лу Его́ Боже́ственную ви́девше, и о́бласть Его́ на живы́х и ме́ртвых иму́ща, ве́ру и́мут о Воскресе́нии Его́. Оты́де Христо́с во Иуде́ю, да без Него́ сотвори́тся сме́рть Ла́зарева, да не реку́т: привиде́нием умори́в его́, и па́ки возста́ви; но да бу́дут самови́дцы сме́рти его́, и погребе́нию, и воскресе́нию, я́коже рече́ евангели́ст: я́ко бы́сть боля́й Ла́зарь в Вифа́нии, его́же любля́ше Иису́с. Посла́сте же ко Иису́сови сестре́ его́, глаго́люще: Го́споди, се́, его́же лю́биши, боли́т. Иису́с же рече́: сия́ боле́знь не́сть к сме́рти, но к сла́ве Бо́жии. И пребы́сть Иису́с на то́м ме́сте два́ дни́, да бо́льшее яви́т чу́до ученико́м Свои́м и наро́ду жидо́вску. Но ви́дите си́х же́н благове́рие, я́ко не идо́ста к волхво́м, ни ко враче́м, ниже́ бы́лия иска́ти на по́мощь больно́му, – та́ бо вся́ ни вочто́же су́ть, – но посла́ста ко Врачу́ душа́м и те́лом, могу́щему оживи́ти, и умертви́ти, спасти́ и погуби́ти. И реко́ста: се́, его́же лю́биши, Го́споди, боли́т, вся́ бо ели́ка хо́щеши, мо́жеши исцели́ти, Го́споди. Иису́с же глаго́ла и́м: сия́ боле́знь не́сть к сме́рти, но да просла́вится Сы́н Бо́жий е́ю. О, преди́вное человеколю́бие Госпо́дне! Не то́чию бо не прии́де на исцеле́ние Ла́зарево, но и по сме́рти четы́ре дни́ пребы́сть, да чу́до ди́внее пока́жет, и смерде́ние на благоуха́ние преложи́т. Глаго́ла Иису́с ученико́м Свои́м: Ла́зарь, дру́г на́ш, у́спе, но иду́ да возбужу́ его́. И си́м да пока́жет любле́ние и вла́сть на все́х. Ученицы́ же реко́ста: Го́споди, а́ще у́спе, спасе́тся. Но па́ки Христо́с тече́ние твори́т на а́дову держа́ву, па́ки собира́ет на чу́до иуде́и, и па́ки подви́же на ве́ру ученики́ Своя́. Уже о́браз хо́щет да́ти Своего́ Воскресе́ния. Уже закле́пы сме́ртныя хо́щет разруши́ти. Уже Ада́ма на ра́дость позыва́ет Ла́зарем, глаго́ля к нему́: воста́ните спя́щии. Уже на́ш Изба́витель прии́де, Кресто́м хотя́ диа́вола победи́ти и сме́рть погуби́ти. Прии́де же в Вифа́нию, иде́же Ла́зарь уме́рый, и сре́те Его́ Ма́рфа пла́чущи, и глаго́лющи: Го́споди, а́ще бы еси́ зде́ бы́л, не бы́ бра́т мо́й у́мерл. Ма́рия же до́ма седя́ше. И глаго́ла е́й Христо́с: воскре́снет бра́т тво́й. Глаго́ла Ему́ Ма́рфа: ве́м, я́ко воскре́снет в воскресе́ние, в после́дний де́нь. И па́ки глаго́ла Ему́ Ма́рфа: ве́рую, Го́споди, а́ще восхо́щеши, мо́жеши вся́. О, благове́рие жены́! О, жа́лостное братолю́бие! Пла́чущи бо рече́: ве́м, я́ко Воскресе́ние еси́ и Живо́т, и Све́т еси́ незаходя́й, и Обновле́ние па́дшим. И и́де Иису́с ко́ гробу Ла́зареву, и я́ко не ве́дый вопроша́ше: где́ погребо́сте его́? Иуде́и же слы́шавше, собра́шася без числа́ ко́ гробу Ла́зареву, хотя́ще ви́дети. Иису́с же прише́д, повеле́ ка́мень взя́ти о́т гроба, и прослези́ся над ни́м. Ре́ста же Ма́рфа и Ма́рия: Го́споди, у́же смерди́т, четверодне́вен бо е́сть. Иису́с же глаго́ла: не ре́х ли ва́ма, я́ко а́ще ве́руета, воскре́снет бра́т ва́ю. И возве́д Иису́с о́чи Свои́ на́ небо и рече́: ве́м, Отче, я́ко всегда́ Мене́ послу́шаеши, но наро́да ра́ди стоя́щаго о́крест ре́х, да ве́ру и́мут, я́ко Ты́ Мя́ посла́л еси́. И сия́ ре́к, гла́сом ве́ликим воззва́: Ла́заре, гряди́ во́н! И вско́ре воста́в, изы́де уме́рший. Кто́ бо мо́жет проти́ву Бо́жию повеле́нию стоя́ти? Или́ кíя у́зы удержа́ти и́мут живо́тное повеле́ние? Уже за́вистию ды́шут беззако́ннии евре́и. Уже сме́рть мре́жею держи́ма е́сть. Уже вра́г боле́знует, хотя́ восприя́ти безконе́чную ра́ну. Уже а́дова держа́ва погиба́ет. Оле ди́вныя ве́щи: хвали́ти ле́по е́сть Го́спода, а жи́дове уби́ти Его́ совещава́ют. О, жестосе́рдии кни́гчии! Того́ ли ра́ди бы́сте учи́тели, да Законода́вца убие́те? Того́ ли ра́ди востае́те На́нь, зане́ изба́вил вы́ е́сть еги́петския рабо́ты? За то́ ли Его́ хо́щете уби́ти, зане́ сквозе́ Чермно́е мо́ре прове́д, и четы́редесят ле́т в пусты́ни прекорми́л вы́ е́сть? Ны́не ли лестьца́ Его́ творите́, егда́ Он мертвецы́ воскреша́ет и исцеле́ние твори́т? Егда́ же ма́нну с небесе́, и из ка́мене во́ду источи́, то́ хвали́сте Его́. Не стыди́телися беззако́ннии? Хвалу́ и че́сть возда́ти Ему́ подоба́ет, а вы́ в хвалы́ ме́сто уби́ти Его́ хо́щете, каменосе́рдии. Но мы́, оста́вльше иуде́йское безу́мие, Ла́заря, дру́га Христо́ва, похва́лим: Ла́зарь, Ду́ху Свято́му вмести́лище; Ла́зарь, са́да Христо́ва ле́торасль; Ла́зарь, благода́ти Бо́жия духо́вный исто́чник; Ла́зарь, вторы́й Предоте́ча, седя́щим во тме́ и се́ни сме́ртней; Ла́зарь, а́довы си́лы разори́тель; Ла́зарь, тридне́вному воскресе́нию Христо́ву прообрази́тель; Ла́зарь, иуде́ом обличи́тель; Ла́зарь, увере́ние мно́гим; его́же наро́ди ви́девше воскре́сша из ме́ртвых, ве́роваша Христо́ви, и по́честь ве́лию Творцу́ возда́ша: о́ви по пути́ ри́зы постила́ху, а инíи ре́заху ве́тви от древе́с, со младе́нцы вопию́ще: благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне Ца́рь Изра́илев! Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м. [Ами́нь.]

Якоже пучи́ну мо́ря, по́стное се́ вре́мя преидо́хом, и бо́лее на сию́ неде́лю по́двиг восприи́мем, ве́рнии, и пре́йдем от чуде́с Госпо́дних на бо́льшая чудеса́, Ла́заревым воста́нием озари́вшеся: с Ма́риею и Ма́рфою по́честь и хвалу́ я́ко Влады́це Христу́ усре́тше Его́ принесе́м, и я́ко младе́нцы с ве́твьми, единогла́сно возопие́м: Благослове́н Гряды́й во́ имя Госпо́дне, Бо́г Госпо́дь и яви́ся на́м! Рцы́ на́м, проро́че, я́ве, кто́ е́сть Гряды́й во́ имя Госпо́дне? Слы́шим, бра́тие, проро́ка Иса́ию о Не́м глаго́люща: се́ Де́вая во́ чреве прии́мет, и роди́т Сы́на, и нареку́т и́мя Ему́ Емману́ил. То́й е́сть Сше́дый с небе́с, и во́лею на́с ра́ди обнища́в, да мы́ нището́ю Его́ обогати́мся. То́й е́сть Рожде́йся от Отца́ пре́жде ве́к, и в после́дняя ле́та от Де́вы Богоро́дицы. То́й Ла́заря воскреси́л е́сть четверодне́внаго. То́й е́сть, во́ имя Госпо́дне прише́дый во́лею на́ страсть. На́нь же зло́бнии евре́и в сла́вы ме́сто за́вистию сове́т сотворя́ху уби́ти Его́, не то́кмо Самого́, но и Ла́заря с ни́м, поне́же мно́зи его́ ра́ди ве́роваша Го́сподеви. Дне́сь земля́ ра́дости о то́м испо́лнися, цветы́ благово́нными пу́ть постила́ет, и на ра́дость челове́ки собира́ет. Мы́ же, я́ко ве́твие садо́вное доброде́тели пригото́вльше, пе́сньми возопие́м: Благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне, Бо́г оте́ц на́ших, хотя́ наступи́ти на диа́вола, и сме́рть погуби́ти, и ца́рство а́дово разруши́ти, и держи́мых во а́де от у́з свободи́ти! Того́ бо ра́ди во́лею на́ Страсть прии́де, хотя́ Кресто́м мучи́теля погуби́ти, и оживи́ти уме́ршия. То́й же Кре́ст и на́м даде́ ору́жие на диа́вола, и на враги́. Те́м бо зна́менающеся, ле́сть диа́волю всю́ разоря́ем. И того́ ра́ди глаго́лем: Благослове́н Гряды́й во́ имя Госпо́дне! Прии́де бо спасти́ по́стники и возда́ти мзду́ проти́ву труда́ и́х. Мно́ги бо, рече́, су́ть оби́тели в дому́ Отца́ Моего́, разделя́еми кому́ждо проти́ву де́лом. Да не лиши́мся и́х за малого́дныя сла́сти жития́, я́же я́ко сте́нь мяту́тся, и я́ко ды́м исчеза́ют. Прише́ствие же Христо́во приближа́ется. Потщи́мся, бра́тие, до́ндеже вре́мя и́мамы, да не затворя́тся покая́нию две́ри, ре́кше, сме́рть не пости́гнет. Покая́нием ны́не да убежи́м, да не услы́шим о́наго отве́та, глаго́люща: ны́не ли, убо́гий челове́че, ка́ешися, егда́ не́сть у́же вре́мени покая́нию? Те́м, люби́мии, в житии́ се́м прожене́м обы́чай гне́вный от себе́, погаси́м сатани́нскую вражду́, оста́нем не́нависти бра́тни, и ще́дри, и пода́тливи к неиму́щим бу́дем. Никто́же бо с бога́тством и с сла́вою отхо́дит све́та сего́, но то́кмо с де́лы: а сла́ва и бога́тство вся́ зде́ оста́нутся. Те́ло же на́ше гро́б прии́мет, черве́м на сне́дь, и ко́сти оголе́ют. Те́м подви́гнемся, бра́тие, на до́брая де́ла, и сконча́ем по́стное сие́ вре́мя без ле́ности: при́сно бо на конце́ венцы́ подаю́тся трудя́щимся. Аще и де́ло кто́ на́чнет, а не соверши́т, посра́млен бу́дет: та́ко и мы́ соверши́м до́бре, да мзду́ си́ соверше́нну прии́мем. Аще ли кто́ от хле́ба удержи́тся, а гне́в и́мать, таковы́й подо́бен е́сть зве́рю, то́й бо не я́ст хле́ба. Аще же от пития́ и от ры́бы кто́ удержи́тся, и на го́лей земли́ лега́ние твори́т, а зло́бу име́я и непра́вду де́я, да не хва́лится у́бо, ху́ждьши бо скота́ е́сть, зане́ о́ный не и́мать гне́ва, ни за́висти, ни непра́вды де́ет. Но удержи́теся, ве́рнии, теле́сных похоте́й, да подо́бни бу́дем а́нгелом. Се́ у́бо Христо́вы приближа́ются Стра́сти, я́же за ны́ во́лею восприя́т: да очи́стивше си́ ду́шу, и те́ло, и у́м, бу́дем прича́стницы Боже́ственныя Его́ Ве́чери, вопию́ще к Нему́ и глаго́люще: Благослове́н Гряды́й во́ имя Госпо́дне, на́ Страсть во́льную на́с ра́ди Прише́дый, и па́ки с небесе́ приити́ хотя́й суди́ти живы́м и ме́ртвым, ре́кше пра́ведным и гре́шным, и возда́ти кому́ждо по де́лом его́. Бо́гу на́шему сла́ва. [Ами́нь.]

Бо́же Авраа́мов, Бо́же Исаа́ков, Бо́же Иа́ковль, Бо́г благослове́н, при́сно избавля́яй се́мя пра́ведное Твои́х ра́б возлюби́вших Тя́, да́руй же и мне́, я́ко Бла́г, да воскипя́т во мне́ пото́цы благода́ти Твоея́ со мно́жеством оби́лия, да бы́х возмо́гл све́тлое и вели́кое написа́ти позо́рище – о прекра́снем Ио́сифе, бы́вшем пречестне́м му́жи, слузе́ и подпо́ре ста́рости патриа́рха Иа́кова! Се́й у́бо ди́вный о́трок, и́змлада собо́ю прописа́ о́ба прише́ствия Христо́ва: пе́рвое у́бо, бы́вшее от Де́вы Марíи, и па́ки, хотя́щее устраши́ти ве́сь мíр. То́ у́же, возлю́бленнии христолю́бцы, возра́дуемся душе́ю, да приле́жно услы́шим таковы́ доброде́тели прекра́снаго о́трока. Аз у́бо, бра́тие, сие́ глаго́лю, я́ко прекра́сен е́сть де́тищ, и чу́дный исто́чник целому́дрия, и победи́тель изя́щен чу́дным побе́дам. Те́мже и о́браз бы́сть бу́дущаго прише́ствия Христо́ва. Изнеси́ у́бо ко́ждо из своея́ души́ вся́ку печа́ль земны́х веще́й, да прии́мет с любо́вию сла́дкая словеса́: ме́двена бо су́ть и веселя́ща душа́.

Якоже бо Госпо́дь по́слан бы́сть к на́м; та́ко же и о́трок Ио́сиф из не́др Иа́ковль по́слан бы́сть ви́дети своея́ бра́тии. Бра́тия же его́ неми́лостивая, егда́ ви́деша его́ приближа́ющася к ни́м, нача́ша помышля́ти лука́вая на́нь, о́н же ноша́ше ми́р от отца́. Та́коже у́бо и жи́дове, при́сно су́ще жестосе́рди, егда́ ви́деша Спа́са Христа́, глаго́лаху: Се́й е́сть Насле́дник, да убие́м Его́. Та́коже и сíи глаго́лаху: «убие́м его́, да ви́дим, ка́мо прии́дут со́ния его́?» Бра́тия же Ио́сифова вку́пе яду́ще, совеща́вшеся во́лею, прода́ша его́. Та́коже и жи́дове ме́рзции, па́сху яду́ще, уби́ша Спа́са. Соше́ствие у́бо Ио́сифово е́же во Еги́пет явля́ет соше́ствие Спа́са на́шего е́же на́ землю. Якоже у́бо Ио́сиф утверди́вся вну́трь черто́га, попра́ всю́ кре́пость грехо́вную и све́тлым венце́м побе́дным увязе́ся; та́кожде и Госпо́дь, Спа́с ду́ш на́ших, соше́д во а́д, Свое́ю десни́цею та́мо осла́би си́лу сме́ртную. И поне́же гре́х победи́ Ио́сиф, в темни́цу вве́ржен бы́сть до часа́ венча́ния; та́коже и Госпо́дь на́ш, во́ гробе положе́н бы́сть, да во́змет гре́х всего́ мíра. Ио́сиф в темни́це два́ ле́та сотвори́ во осла́бе вели́це; Госпо́дь же на́ш три́ дни́ сотвори́ во а́де, я́ко Си́лен, не прии́м истле́ния. Ио́сиф из темни́цы изведе́н бы́сть повеле́нием фарао́новым, я́ко о́браз и́стинный, сказу́я со́нием [и] проявля́я бу́дущую годи́ну; Госпо́дь же на́ш воста́ из ме́ртвых, испрове́ргий а́да, принося́ Отцу́ Своему́ на́ше смире́ние, пропове́да Воскресе́ние и жи́знь ве́чную. Се́де Ио́сиф на колесни́це фарао́нове, и прии́м вла́сть надо все́м Еги́птом; Спа́с же на́ш, Ца́рь Преве́чный, вше́д на небеса́ о́блаком све́тлым, се́де одесну́ю Отца́ со сла́вою на херуви́мех, я́ко Сы́н Единоро́ден. Егда́ же ца́рствова Ио́сиф во Еги́пте, вла́сть прии́м на враги́ своя́, приведе́ни у́бо бы́ша бра́тия его́ нево́лею пред суди́ще и введе́ни бы́ша поклони́тися ему́ со́ страхом и тре́петом, пред пре́даннаго и́ми на сме́рть, и со́ страхом поклони́шася пред Ио́сифом, ему́же не восхоте́ша ца́рствовати над собо́ю. Позна́в же Ио́сиф свою́ бра́тию, и а́бие еди́нем сло́вом яви́ и́х убíйцы; уве́давше же они́, ста́ша ужа́сшеся с вели́ким студо́м, не сме́юще веща́ти, и не иму́ще отню́д ка́ко отвеща́ти, ве́дуще вои́стину сво́й гре́х, в то́й ча́с, в о́ньже прода́ша его́, мне́ша, окая́ннии, у́мрети ему́. Мни́мый же и́ми растле́тися во а́де, обре́теся внеза́пу ца́рствуя над ни́ми. Та́кожде и в стра́шный де́нь, егда́ прии́дет Госпо́дь по о́блаком возду́ха, седя́ на престо́ле Своего́ Ца́рства, приведе́ни бу́дут свя́зани а́нгелы стра́шными вси́ врази́ Его́ пред суди́ще Его́, ели́ко и́х не хоте́ша ца́рствовати Ему́ над ни́ми. Мне́ша бо тогда́ беззако́ннии жи́дове, я́ко, а́ще ра́спят бу́дет, у́мрет я́ко челове́к; не е́мше ве́ры, окая́ннии, я́ко Бо́г е́сть, и во́лею стра́ждет, спасти́ хотя́ ду́ши на́ша. Якоже и Ио́сиф глаго́лаше к свое́й бра́тии: «а́з е́смь Ио́сиф, бра́т ва́ш, его́же вы́ прода́сте, и се́ ны́не ца́рствую над ва́ми, и нехоте́вшими». Та́коже и Госпо́дь пока́жет Кре́ст на ме́сте све́тле пропе́ншим Его́, и позна́ют Его́, и Сы́на Бо́жия ра́спята и́ми уве́дят Его́ су́ща. Вои́стину у́бо Ио́сиф бы́сть о́браз и́стинен своего́ Влады́ки.

Зане́ доброде́тель процвете́ на не́м и́змлада, свое́ю его́ во́лею, наче́нше у́бо, повеству́ем до́брыя де́тели де́тища сего́.

Се́й у́бо о́трок блаже́нный се́дмь на́десять ле́т поживе́ в доброде́тели, в дому́ о́тчи расты́й, по вся́ дни́ в стра́се Бо́жии, и в до́бре устрое́нии, и в че́сти роди́телю. Зря́ же нече́стия в бра́тии свое́й, возвести́ отцу́ своему́ ма́ло от мно́га. Вои́стину у́бо, не мо́жет доброде́тель расти́ с непра́вдою: не ключи́т бо ся. И того́ ра́ди ненави́дяху Ио́сифа, зане́ чу́ждь бе́ зло́бы. Доброде́телен у́бо бе́ о́трок, име́я в себе́ Ду́ха Свята́го, со́ния бо ви́дяше сбыва́ющася на́нь Вы́шним Бо́гом. Оте́ц же его́ Иа́ков за́висти не уве́дав таи́мыя на Ио́сифа, в кро́тости бо живя́ше. Любя́ же Ио́сифа зело́ за цве́т до́брыя де́тели, расту́щия в не́м и́змлада. Пасу́щим же те́м о́вцы в Сихе́ме, случи́ся Ио́сифу со отце́м бы́ти; оте́ц же и́х Иа́ков, я́ко оте́ц чадолюби́в, печа́шеся и́х ра́ди, су́щим и́м в Сихе́ме. Глаго́ла же Иа́ков Ио́сифови, сы́ну своему́ возлю́бленному: «иди́, ча́до, к бра́тии свое́й, и ви́ждь здра́вие и́х и стада́, и возврати́ся ско́ро ко мне́». Прии́м же Ио́сиф о́тчу за́поведь, и и́де к бра́тии свое́й, нося́ и́м ми́р от лица́ о́тча. Иду́щу же ему́ по пусты́ни, и не обре́тшу бра́тий со ста́ды, печа́льну же ему́ су́щу и́х ра́ди, обре́те и́ челове́к, и показа́ ему́ пу́ть. Егда́ же ви́де и́х издале́ча Ио́сиф, и́де с ра́достию, все́х любя́. Иду́щу же ему́, узре́ша его́ они́ и, я́ко зве́рие ди́вии, восхоте́ша уби́ти его́. Ио́сиф же идя́ше, я́ко а́гня незло́биво, вп'сти в ру́ки лю́тых волко́в. Егда́ же прибли́жися к ни́м и целова́ и́х любе́зно, ми́р от лица́ о́тча нося́ и́м. Они́ же, а́бие воста́вше, я́ко зве́рие, совлеко́ша с него́ пе́струю ри́зу, в ню́же бе́ оболче́н, и скрежета́ша на́нь ко́ждо зубы́ свои́ми, е́же жи́ва пожре́ти его́, ку́пно свире́п и неми́лостив о́браз явля́юще бя́ху на свята́го того́ о́трока разли́чно свое́ю зло́бою. Ви́дя же себе́ Ио́сиф в беде́ су́ща, и не бе́ отню́д кто́ бы поми́ловал его́, на мольбу́ у́бо обрати́ся, со слеза́ми и воздыха́нием воздви́г гла́с сво́й, и моля́шеся к ни́м, глаго́ля: «почто́ ся гне́ваете, молю́ ва́с? Осла́бите ми́ ма́ло, я́ко да помолю́ся. О, бра́тия моя́, ма́ти моя́ у́мре, Иа́ков же ея́ пла́чется и досе́ле по вся́ дни́, да хо́щете ли и другíй пла́чь приложи́ти отцу́ на́шему, едина́че пе́рвому настоя́щу и не утоле́ну. Молю́ся все́м ва́м, да не разлучу́ся от Иа́кова, да не сни́дет ста́рость его́ с печа́лию во а́д. Заклина́ю ва́с все́х Бо́гом оте́ц на́ших, Авраа́ма, Исаа́ка, и Иа́кова, призва́вшаго пре́жде Авраа́ма и ре́кша: изы́ди от земли́ своея́, и у́жик свои́х, и о́т дому отца́ твоего́, и прииди́ в зе́млю бла́гу, ю́же а́ще ти́ покажу́, е́же да́ти ю́ тебе́, и умно́жу се́мя твое́, я́ко зве́зды небе́сныя и я́ко песо́к, вскра́й мо́ря безчи́сленный. Таковы́й Бо́г Вы́шний, дарова́вый терпе́ние Авраа́мови, принося́щу Исаа́ка, сы́на своего́, на же́ртву, да вмени́тся ему́ терпе́ние на похвале́ние; таковы́й Бо́г, избавле́й Исаа́ка от сме́рти и да́вый ове́н в него́ ме́сто на же́ртву Авраа́му благоприя́тну; таковы́й Бо́г Святы́й, да́вый благослове́ние Иа́кову изо у́ст Исаа́ка, отца́ своего́; таковы́й Бо́г, сше́дый со Иа́ковом в Харра́нь в Месопота́мию, отню́дуже изы́де Авраа́м; таковы́й Бо́г, избавле́й Иа́кова от ско́рби, ре́кша да́ти ему́ благослове́ние, – да не бу́ду лише́н от Иа́кова, я́ко и Рахи́ль. Да не пла́чется мене́, я́ко и Рахи́ли. Да не поме́ркнуте о́чи Иа́кову, ча́юще вхо́да моего́ е́же к нему́. Посли́те мя́ ко Иа́кову, отцу́ моему́, сле́зы моя́ прие́мше, пусти́те мя́ к нему́».

Си́це ему́ заклина́ющу и́х Бо́гом оте́ц свои́х. Они́ же, лю́тии, вверго́ша его́ в ро́в, Бо́га не убоя́вшеся, о́ному же е́млющюся за́ ноги все́х и́х, пла́чущуся и глаго́лющу: «бра́тие моя́, поми́луйте мя́!» И вве́ржен бы́сть и́ми в ро́в. Вве́ржену же Ио́сифу в ро́в в пусты́ни, го́рькими у́бо слеза́ми и пла́чем лю́тым, пла́кашеся самого́ отца́ и, пла́чася, глаго́лаше воздыха́ньми горта́нными: «при́зри, о́тче Иа́кове, на приклю́чшаяся ча́ду твоему́, я́ко се́ в ро́в вве́ржен е́смь, я́коже ме́ртв. Се́ са́м ча́еши мене́ возврати́тися к тебе́, о́тче, и ны́не лежу́ в ро́ве, я́ко разбо́йник. Са́м, о́тче, ре́кл ми́ еси́: «иди́ и посети́ бра́тию свою́ и ста́д, и возврати́ся ско́ро». И се́ тíи, я́ко во́лцы свире́пии бы́ша, и со́ гневом разлучи́ша мя́ от тебе́, до́брый о́тче. Уже бо не и́маши мене́ ви́дети, ни гла́са моего́ слы́шати, ниже́ па́ки ста́рость твоя́ поддержи́тся мно́ю, ни па́ки а́з преподо́бных твои́х седи́н узрю́, я́ко го́рши мертвеца́ погребе́н е́смь а́з. Пла́чися, о́тче, ча́да твоего́, и ча́до твое́ пла́чется своего́ отца́, я́ко та́ко изде́тска разлуче́н бы́х от лица́ твоего́. Кто́ бы ми да́л голуби́цу, веща́ющу бесе́дами, да прилете́вши, возвести́т ста́рости твое́й пла́чь мо́й? Исче́знуша, о́тче, и сле́зы, и от воздыха́ния измолче́ горта́нь мо́й, и не́сть помога́ющаго ми́. О, земле́! О, земле́, возопи́вшая к Бо́гу Свято́му за Авеля пра́веднаго, убие́ннаго без пра́вды! Яко же преда́ние е́сть испе́рва от пра́дед, я́ко и земля́ возопи́ла е́сть за кро́вь пра́веднаго, та́ко и ны́не возопíй ко Иа́кову, отцу́ моему́, пове́дающи ему́ я́ве приклю́чшая ми ся от бра́тии моея́».

Егда́ же свире́пии тíи вверго́ша Ио́сифа в ро́в, и седо́ша я́сти и пи́ти с ра́достию, я́коже кто́ победи́т гра́д, та́ко и тíи с ра́достию возлежа́ху. И яду́щим и́м и пию́щим в ра́дости вели́цей, возведо́ша о́чи свои́, и ви́деша гряду́ща купцы́ изма́ильтяны, иду́ща во Еги́пет, иму́ща вельбу́ды, нося́ща арома́ты, и глаго́лаша к себе́: «вельми́ лу́чше е́сть на́м прода́ти Ио́сифа стра́нным си́м купце́м, да ше́д, у́мрет на чужде́й земли́, и не бу́ди рука́ на́ша на на́шем бра́те». И извлеко́ша из ро́ва бра́та своего́, я́ко зве́рие ди́вии, и, взе́мше це́ну его́, прода́ша и́ купце́м, не помяну́вше печа́ли, ни ско́рби отца́ своего́.

Купце́м же иду́щим путе́м, и доидо́ша ме́ста иподро́ма, иде́же бе́ гро́б Рахи́лин: ту́ бо бе́ умерла́ на пути́ иподро́ма, возвраща́ющуся Иа́кову от Месопота́мии. Егда́ же ви́де Ио́сиф гро́б ма́тере своея́ Рахи́ли, те́к у́бо, нападе́ на гро́бе, и воздви́г гла́с сво́й, возопи́, и нача́т пла́катися со слеза́ми, и вопия́ше в го́рести души́ своея́, глаго́ля си́це: «Рахи́ле, ма́ти моя́! Воста́ни от пе́рсти и ви́ждь Ио́сифа, его́же люби́ла еси́, и ви́ждь, что́ ему́ бы́сть? Се́ иноплеме́нники ведо́м быва́ет во Еги́пет, ту́ чу́ждими рука́ми про́дан, я́ко злоде́й. Бра́тия моя́ на́га мя́ прода́ша в рабо́ту, Иа́ков же сего́ не ве́сть, я́ко а́з про́дан бы́х. Отве́рзи ми́, ма́ти моя́, и приими́ мя́ во́ гроб сво́й, бу́ди у́бо гро́б тво́й еди́н о́др тебе́ и мне́. О, Рахи́ли, приими́ ча́до свое́, да не бу́дет ну́жден сме́рти! Приими́, Рахи́ли, лише́ннаго напра́сно от Иа́кова, я́коже и от тебе́ лише́н бы́х. Послу́шай, ма́ти моя́, воздыха́ния се́рдца моего́ и го́рькаго пла́ча, и приими́ мя́ во́ гроб сво́й. Уже бо о́чи мои́ не мо́жета сле́з точи́ти и душа́ моя́ не мо́жет у́же пла́катися воздыха́нием. О, Рахи́ли, Рахи́ли! Не услы́шиши ли гла́са сы́на твоего́ Ио́сифа? Се́ с ну́ждею иду́, и не хо́щеши мене́ прия́ти. Иа́кова призва́х, и гла́са моего́ не услы́ша. Се́ ны́не и тебе́ призыва́ю, и ни ты́ мене́ хо́щеши услы́шати. Да умру́ зде́ над гро́бом твои́м, да на чу́жду зе́млю не иду́, я́ко злоде́й!»

Егда́ же ви́деша его́ вси́ изма́ильтяне, ку́пльшии Ио́сифа, я́ко те́к, нападе́ на гро́бе ма́тере своея́ Рахи́ли, глаго́лаху к себе́: «се́ ю́ноша се́й ча́ры хо́щет на́м сотвори́ти, да возмо́жет убежа́ти от на́с, и́мем у́бо его́ и свя́жем кре́пко, да не все́м на́м печа́ль сотвори́т». Присту́пльше же к нему́ и ре́ша ему́ предстоя́ще: «воста́ни у́бо и преста́ни чару́я, да не пробо́дше тебе́ над гро́бом, погуби́м зла́то, е́же да́хом на тебе́». Воста́вшу же ему́, ви́деша вси́ лице́ его́ опу́хшо от го́рькаго пла́ча, и нача́ша ко́ждо вопроша́ти его́ кро́тко: «что́ ся пла́чеши лю́те, отне́леже узре́ гро́б стоя́щь на иподро́ме се́м? Но у́же стра́х изгна́в о́т сердца своего́, дерзнове́нно глаго́ли на́м, что́ ти́ е́сть де́ло? И почто́ про́дан еси́? Они́ бо пастуси́, и́же тебе́ прода́ша на́м, глаго́лаху: «храни́те его́, да не убежи́т от ва́с на пути́». И се́ мы́ без греха́ есмы́, поне́же бо сказа́хом тебе́. Ты́ у́бо глаго́ли на́м и́стину, чíй ра́б еси́? Те́х ли пастухо́в, или́ ино́го свобо́дна? И рцы́ на́м, чесо́ ра́ди на́д гроб се́й нападе́ приле́жно? Мы́ у́бо купи́хом тя́, и госпо́дие тебе́ есмы́, рцы́ на́м, я́ко ра́б, все́ е́же о тебе́. Аще бо утаи́ши что́ от на́с, то кому́ и́маши пове́дати: ра́б бо еси́ на́ш? Поне́же ре́ша на́м па́стуси они́, я́ко отбежа́ти хо́щеши от на́с, на́м уны́вшим. Но уте́шися, и рцы́ на́м я́ве, что́ ти́ е́сть де́ло? Явля́еши бо ся на́м, я́ко свобо́ден. Не хо́щем бо тебе́ име́ти я́ко раба́, но я́ко бра́та возлю́бленна. Ви́дим бо на тебе́ вели́ку свобо́ду и вели́к ра́зум в до́бре устрое́нии. Досто́ин бо еси́ царе́ви предстоя́ти и с вельмо́жами че́сть приима́ти, поне́же добро́та твоя́ в вели́це вла́сти устро́ити тя́ и́мать вско́ре. Бу́ди же на́м дру́г зна́емь та́мо, а́може тебе́ веде́м. Кто́ бо не и́мать люби́ти о́трока такова́, доброро́дна су́ща и кра́сна очи́ма и прему́дра?»

Отвеща́в же Ио́сиф, рече́ к ни́м с воздыха́нием: «ни ра́б е́смь бы́л, ни та́ть, ни чароде́й, ниже́ па́ки согреши́в что́, про́дан бы́х ва́м; но сы́н возлю́блен бы́х отцу́ моему́, та́кожде и ма́тери свое́й превозлю́блен сы́н. Они́ же па́стуси бра́тия ми́ су́ть; но оте́ц мя́ бе́ пусти́л ви́дети и́х, здра́вы ли су́ть; зане́же оте́ц, я́ко чадолю́бец, печа́шеся и́ми. Заме́длиша бо до́лго в гора́х те́х, и того́ ра́ди пусти́ мя́ оте́ц ви́дети и́х. Они́ же е́мше мя́, прода́ша в рабо́ту, за́вистию лю́тою отве́ргше мя́ от отца́, не терпя́ще зре́ти любве́, е́юже мя́ любля́ше оте́ц мо́й. Гро́б же се́й, и́же стои́т, ма́тере моея́ е́сть. Егда́ бо идя́ше оте́ц мо́й от Харра́на, на ме́сто, иде́же пре́жде живя́ше, и ми́мо иду́щу ему́, зде́ у́мре ма́ти моя́ и погребе́на бы́сть во́ гробе се́м».

Слы́шавше же они́, воспла́кашася за́нь и глаго́лаша: «не бо́йся, о ю́ноше; на вели́кую бо че́сть и́деши ты́ во Еги́пет, и о́браз тво́й ка́жет на́м о твое́м благоро́дстве. Приле́жен бу́ди па́че в терпе́нии, измени́вся от за́висти и не́нависти бра́тий твои́х, прода́вших тя́».

Егда́ же прода́ша Ио́сифа бра́тия его́, и приве́дше козе́л, закла́ша, и окрова́вльше ри́зу Ио́сифову, пусти́ша ю́ ко отцу́ своему́ Иа́кову, глаго́люще: «сию́ ри́зу обрето́хом, на гора́х пове́ржену, и позна́хом ю́, я́ко сия́ оде́жда Ио́сифа, бра́та на́шего, е́сть, и в печа́ли есмы́ вси́ его́ ра́ди. Сего́ ра́ди, о́тче, пусти́хом к тебе́ пе́струю сию́ ри́зу Ио́сифову, не обре́тше бра́та своего́. Позна́й же и ты́, а́ще сы́на твоего́; мы́ бо вси́ позна́хом, я́ко Ио́сифова е́сть».

Егда́ же ви́де Иа́ков ри́зу сы́на своего́, возопи́ с пла́чем и рыда́нием го́рьким, глаго́ля: «сы́на моего́ е́сть ри́за сия́. Зве́рь зо́л снеде́ сы́на моего́». Рыда́я же, с воздыха́ньми глаго́лаше: «почто́ не изъяде́н бы́х а́з в тебе́ ме́сто, сы́не мо́й? Почто́ не сре́те мене́ зве́рь то́й, да бы́ ся мене́ насы́тил, а тебе́ бы оста́вил, сы́не мо́й? Почто́ мене́ зве́рь то́й не расто́рже? Почто́ у́бо а́з не бы́х ему́ в бра́шно? Увы́ мне́, увы́ мне́! Утро́ба ми ся мяте́т Ио́сифа ра́ди? Увы́ мне́, увы́ мне́! Где́ убие́н бы́сть сы́н мо́й, да ше́д седи́ны своя́ растерза́ю над красото́ю его́? Уже бо не хощу́ жи́ти, не ви́дя Ио́сифа. Аз е́смь вина́ сме́рти твое́й, ча́до. Аз, ча́до, уби́х тя́, посла́вый тебе́ в пусты́ню ви́дети бра́тии твоея́ со ста́ды. Воспла́чуся у́же, ча́до, и се́тую по вся́ часы́, до́ндеже сни́ду во а́д, сы́не мо́й. И в те́ло ме́сто положу́ ри́зу твою́, Ио́сифе, пред очи́ма сле́зныма не преста́я. Се́ па́ки ри́за твоя́ на и́но се́тование поставля́ет мя́, сы́не: е́сть бо вся́ цела́ и, я́коже непщу́ю, не́сть тебе́ зве́рь изъя́л, но рука́ми челове́ческими совлече́н еси́ и побие́н. Аще бо, я́коже ре́ша бра́тия твоя́, изъяде́н еси́, то ри́за твоя́ была́ бы расте́рзана на́ кусы: не жде́т бо зве́рь пе́рвее совлещи́ и пото́м пло́ти твоея́ насы́титися. Аще ли бы та́ко совле́кл тя́, пото́м же изъя́л, ри́за твоя́ оста́ла бы бе́з крове. Но на ри́зе у́бо твое́й не́сть ви́дети торга́ния ного́т, ни хапа́ния зу́б, то́ отку́ду кро́вь е́сть на ри́зе твое́й? Аще бы то́й еди́н зве́рь бы́л в пусты́не, то и мне́ бы еди́но се́тование и рыда́ние. Да се́тую Ио́сифа и рыда́ю ри́зы. Два́ у́бо се́тования и два́ пла́ча. Воспла́чуся лю́те о ри́зе: ка́ко совлечена́ бы́сть и ка́ко изъяде́но бы́сть мое́ ча́до? Да умру́, Ио́сифе, све́те мо́й и подпо́ра! Ри́за твоя́ да сни́дет со мно́ю во а́д. Не хощу́ бо све́та сего́ зре́ти, сы́не мо́й Ио́сифе!»

Изма́ильтяне же, пое́мше Ио́сифа, со тща́нием сведо́ша его́ во Еги́пет, помышля́юще, е́же бы красото́ю его́ зла́та мно́го прия́ти от не́коего вельмо́жи. Иду́щим же и́м сквозе́ гра́д, сре́те и́х Пентефрíй, евну́х фарао́нов, воево́да во́й еги́петских. И ви́дев Ио́сифа, вопроша́ше и́х, глаго́ля: «рцы́те ми́, купцы́, отку́ду е́сть ю́ноша се́й? Не но́сит бо того́жде о́браза, е́же и вы́, зане́ вси́ вы́ изма́ильтяне есте́, а се́й прекра́сен». Они́ же отвеща́ша, глаго́люще: «зело́ доброро́ден е́сть и вельми́ разу́мичен е́сть о́трок се́й». Он же, да́в и́м це́ну, ели́ко хотя́ху, с любо́вию купи́ Ио́сифа от ни́х. И введе́ его́ в до́м сво́й, и искуша́ше его́, хотя́ уве́дати житие́ его́. Истинная же ве́твь преподо́бнаго се́мене пра́веднаго Авраа́ма, и Исаа́ка, и Иа́кова, растя́ше в доброде́тели и во мно́зе устрое́нии в дому́ Пентефрíине. Живя́ше же в ме́ру, очи́ма же, и словесы́, и целому́дрием, име́я непреста́нно Бо́га Свята́го пред очи́ма свои́ма, Всеви́дящаго, Бо́га о́тча, изба́вльшаго и́ из ро́ва сме́рти и не́нависти бра́тий. Но оба́че се́рдце бе́ ему́ в печа́ли о отце́ свое́м Иа́кове.

Зря́ же Пентефрíй устрое́ние ю́ноши, мно́га же ра́зума и добра́ служе́ния, вся́, ели́ка име́яше, вдаде́ в ру́це Ио́сифове. И не ве́дяше от су́щих у себе́ ничто́ же, ра́зве хле́ба, и́же ядя́ше на трапе́зе. Ве́дяше бо господи́н его́, я́ко Госпо́дь бе́ с ни́м, и ели́ка твори́т, Госпо́дь благоустроя́ет в руку́ его́. И благослови́ Госпо́дь до́м еги́птянина, Ио́сифа ра́ди; и бы́сть благослове́ние Госпо́дне на все́м име́нии его́, в дому́ и в се́лех его́.

Жена́ же господи́на его́, ви́девши Ио́сифа, прекра́сна и разу́мна су́ща, уязви́ся се́рдце ея́ любо́вию сатанино́ю, и зело́ хотя́ше с ни́м бы́ти. И тща́шеся чи́стаго того́ и су́ща исто́чника целому́дрия, воврещи́ в ро́в любодея́ния. И мно́зи ко́зни творя́ше по вся́ дни́ на прельще́ние ю́наго: ри́зы изменя́ющи по вся́ часы́, и лице́ умыва́ющи и ма́жущи, мони́сты пове́шающи, помава́нии сатани́нскими, и сме́хи ме́рзскими, льстя́щи пра́веднаго, я́ко змия́. Но па́че сама́ поги́бе, таковы́ми злы́ми о́бразы льстя́щи ду́шу преподо́бнаго. Ио́сиф же, стра́хом Бо́жиим огражде́н, ниже́ мы́слию воззря́ше на ню́. Она́ же, ви́девши, я́ко при мно́гих украше́ниях де́ло пра́здно пребыва́ет о не́м, бо́льшими разжиза́шеся и зело́ распала́шеся, не ве́дущи, что́ бы еще́ сотвори́ти ему́. По́слежде же умы́сли, безсту́дными словесы́ призыва́ти на де́ло неподо́бно, прельща́ющи, я́коже змия́, да бы́ излия́ти на́нь я́д нечистоты́, безсту́дно глаго́лющи си́це: «ля́зи со мно́ю, не бо́йся отню́д, но дерзни́ на мя́, да наслажду́ся а́з твоея́ красоты́, наслади́жеся и ты́ моея́ добро́ты. Мно́гия слуги́ на́м ру́це подаю́т, и ты́ владе́еши все́м до́мом: не сме́ет у́бо никто́же вни́ти к на́м, ни слы́шати де́ла на́шего. Аще ли же му́жа моего́ боя́ся, не дерза́еши на сие́, то а́з уморю́ его́, да́вши ему́ отра́ву».

Он же, непобеди́м сы́й душе́ю и те́лом, и в толи́це бу́ри не погрузи́ся, но отве́рже от себе́ рече́нное е́ю, стра́ха ра́ди Бо́жия сохра́ньшаго и́ без поро́ка. И на вся́ таковы́я диа́вольския ко́зни отвеща́ е́й Ио́сиф преподо́бными глаго́лы и словесы́ целому́дренными, и рече́ с кро́тостию: «не и́мам сего́ сотвори́ти греха́ с тобо́ю, госпоже́ моя́: Бо́га бо бою́ся. Господи́н бо мо́й все́ име́ние свое́ мне́ предаде́, е́же в дому́, и е́же по се́лом, и не́сть ничто́ же, е́же не в мое́й о́бласти, ра́зве тебе́, госпоже́ моя́. То не́сть пра́ведно презре́ти толи́ку любо́вь господи́на моего́. И ка́ко сотворю́ глаго́л злы́й се́й и согрешу́ пред Бо́гом, ви́дящим та́йная?»

Сия́ преподо́бныя глаго́лы веща́ше Ио́сиф к свое́й госпоже́, уча́ и запреща́я, и ника́коже послу́шаше ле́сти змиины́. Она́ же па́че разжиза́шеся сладостра́стием, кипя́щим в не́й, и часа́ назира́ше, и вре́мене ожида́ющи, хотя́ше ну́дити Ио́сифа. Он же, зря́ безсту́дие жены́, я́ко хо́щет его́ прельсти́ти, те́мже возводя́ о́чи к Бо́гу оте́ческому, ча́сто моля́шеся, глаго́ля си́це: «Бо́же оте́ц мои́х, Авраа́ма, и Исаа́ка, и Иа́кова, изба́ви мя́ от сего́ зве́ря. Се́ бо Са́м ви́диши неи́стовство жены́ сея́, ка́ко мя́ хо́щет умертви́ти та́й дея́нием злы́м. Изба́вивый мя́, Влады́ко, от сме́рти бра́тий, изба́ви мя́ и зде́ от зве́ря сего́ лука́ваго, да не бу́ду отчужде́н злы́ми де́лы от оте́ц, зело́ возлю́бльших Тя́, Го́споди». И противобо́рствуя нечи́стой по́хоти, призыва́ше Иа́кова: «О, Иа́кове, о́тче мо́й, помоли́ся приле́жно мене́ ра́ди к Бо́гу. Помоли́ся, о́тче, я́ко зело́ бра́нь воста́ на мя́, хотя́щая разлучи́ти мя́ о́т Бога. Сия́ сме́рть от жены́, зело́ го́рши е́сть принесе́нныя ми́ от бра́тий пе́рвее. Она сме́рть те́ло убива́ше, сия́ же сме́рть ду́шу разлуча́ет о́т Бога. Се́ а́з ве́де, я́ко мольбы́ твоя́, о́тче, взыдо́ша к Бо́гу Свято́му за мя́, и того́ ра́ди изба́влен бы́х от сме́рти рва́. И ны́не па́ки помоли́ся Вы́шнему, да изба́влен бу́ду о́т рова сме́ртнаго, изрыва́емаго ча́ду твоему́, от неиму́щей ни студа́, ни стра́ха Бо́жия. К бра́тии свое́й идо́х, и я́ко зве́рие бы́ша, и я́коже во́лцы свире́пии отторго́ша мя́ от тебе́, и во Еги́пет сведе́н бы́х чужди́ми рука́ми; и се́ па́ки сре́те мя́ зве́рь. Помоли́ся, преподо́бне, за своего́ сы́на Ио́сифа, да не умру́ душе́ю пред Бо́гом на́шим».

Егда́ же у́бо Ио́сиф не хотя́ше послу́шати госпожи́ своея́, е́же бы́ти с не́ю, е́мши безсту́дно целому́дреннаго, нужда́ше влеку́щи к себе́ сотвори́ти беззако́ние. Он же, ви́дев таково́е безсту́дство жены́ тоя́, напра́сно на преддве́рие изтече́, оста́вль ри́зу свою́ в руку́ ея́, и сокруши́ вся́ се́ти диа́воли, я́коже не́кий другíй оре́л, егда́ у́зрит ловца́, то высоча́е возлета́ет; та́ко же и Иоси́ф избежа́ от се́ти, да не у́мрет глаго́лом и дея́нием злы́м. Жена́ же, ви́девши, я́ко си́це избеже́, ужасе́ся, и в я́рости вели́це бы́сть, и мы́сляше, ка́ко солга́ти на пра́веднаго злы́ми словесы́ к му́жу своему́, да му́ж ея́, слы́шав та́, разгне́вается я́ростию и убие́т Ио́сифа. Рече́ же в себе́ си́це: «зело́ лу́чши ми́ е́сть, да у́мрет Ио́сиф, и а́з прииму́ осла́бу; не терплю́ бо зре́ти в дому́ мое́м сицевы́я добро́ты, презре́нне мне́ от него́ бы́вши. И, призва́вши рабы́ и рабы́ни, рече́ и́м: «ви́десте ли, что́ сотвори́ ра́б на́ш жидови́н? Му́ж мо́й поста́ви его́ надо все́м до́мом, о́н же восхоте́ и со мно́ю бы́ти безсту́дно. Не довле́ли Ио́сифови вла́сть моего́ до́му, но и мене́ восхоте́ лиши́ти моего́ му́жа?» Егда́ же прии́де му́ж ея́ от пала́ты, она́ же, взе́мши ри́зу Ио́сифову, показа́ му́жу своему́, поймы́ де́ющи, я́ко целому́дренна, глаго́лющи: «ты́ ли еси́ наусти́л раба́ своего́ жидови́на досажда́ти и руга́тися мне́, жене́ твое́й, я́ко та́ко ми́ сотвори́?»

Он же слы́шав, ве́рова непра́ведным словесе́м жены́ своея́, и разгне́вася я́ростию, и взе́м Ио́сифа, вве́рже его́ в темни́цу, иде́же у́зники царе́вы держа́тся, не помяну́в благослове́ний Бо́жиих, бы́вших в дому́ и в се́лех, Ио́сифа ра́ди, ниже́ испыта́в слове́с пои́стинне, но а́бие изрече́ непра́веден су́д на́нь. И бя́ше Госпо́дь со Ио́сифом, и излия́ на него́ ми́лость, и даде́ ему́ благода́ть пред нача́льным стра́жем темни́чным. И вдаде́ старе́йшина страже́й темни́цу в ру́це Ио́сифу и все́х вве́рженых в темни́цу: вся́ бо бы́ша в рука́х Ио́сифовых, зане́же Госпо́дь бя́ше с ни́м.

В то́ же вре́мя, в не́же бе́ в темни́це Ио́сиф, согреши́ста фарао́ну, царю́ еги́петскому, два́ му́жа служе́ния его́: старе́й хлебаре́м и старе́й виноче́рпиям. И разгне́вася фарао́н на своя́ рабы́ и вве́рже и́х в темни́цу, иде́же бе́ Ио́сиф. И бе́ста дни́ не́кия та́мо и ви́деста о́ба со́н во еди́ну но́щь. Вни́де же к ни́м Ио́сиф зау́тра, и ви́де и́х, и бя́ху смуще́ни. И вопроша́ше и́х, глаго́ля: «что́, я́ко ли́ца ва́ша уны́ла дне́сь?» Они́ же ре́ша ему́: «со́н ви́дехом, и разсужда́яй его́ не́сть». Рече́ же и́м Ио́сиф: «еда́ не Бо́гом изъявле́ние и́х е́сть? Пове́дите у́бо мне́». И рече́ старе́йшина виноче́рпиям: «во сне́ мое́м бя́ше виногра́д предо мно́ю; в виногра́де же три́ ле́торасли, и то́й цвету́щ, произнесе́ о́трасли – зре́лы гро́зды ло́зныя. И ча́ша фарао́нова в руце́ мое́й, и взя́х гре́зн и изжа́х о́ный в ча́шу, и да́х ча́шу в ру́ку фарао́ню». И рече́ ему́ Ио́сиф: «сие́ разсужде́ние сему́: три́ ле́торасли – три́ дни́ су́ть; еще́ три́ дни́ и помя́нет фарао́н са́н тво́й, и па́ки поста́вит тя́ в старе́йшинство твое́ вина́рско и пода́си ча́шу фарао́ну в ру́ку его́, по са́ну твоему́ пе́рвому, я́ко же бы́л еси́ виноче́рпий». Пове́да же и старе́йшина хле́барем со́н сво́й Ио́сифу: «мня́хся, рече́, три́ ко́шнице хле́бов держа́ти на главе́ мое́й; в ко́шнице же ве́рхней от все́х родо́в, я́же фарао́н я́ст, де́ло хле́бенное, и пти́цы небе́сныя ядя́ху та́я от ко́шницы, я́же на главе́ мое́й». Отвеща́в же Ио́сиф, рече́ ему́: «три́ ко́шницы – три́ днíе су́ть; еще́ три́ днíе, и оты́мет фарао́н главу́ твою́ от тебе́, и пове́сит тя́ на́ древе, и изъядя́т пти́цы небе́сныя пло́ть твою́ от тебе́».

Старе́йшине же виноче́рпиям рече́ Ио́сиф: «помяни́ мя́, егда́ бла́го ти́ бу́дет, и сотвори́ши надо мно́ю ми́лость, и да помяне́ши о мне́ фарао́ну, и изведе́ши мя́ от тверды́ни сея́, я́ко татьбо́ю укра́ден бы́х из земли́ евре́йския, и зде́ ничто́ же зло́ сотвори́х, но вве́ржен е́смь в темни́цу сию́». О, се́мя свяще́нное! О, се́мя избра́нное! О, блаже́нне! Почто́ и́щеши по́мощи от челове́ка умира́юща? Бо́га оста́вль, челове́ка ли мо́лиши? Не́си ли искуси́л по́мощи Бо́жия? Почто́ малоду́шен еси́? Бо́г дае́т ца́рство и сла́ву, егда́ Са́м восхо́щет. Ели́ко бо терпи́ши мно́гия напа́сти, толи́ко бо́льший прии́меши вене́ц побе́дный.

Бы́сть же в де́нь тре́тий, де́нь рожде́ния бя́ше фарао́ня, и творя́ше пи́р все́м отроко́м свои́м. И помяну́ старе́йшину виноче́рпиям и старе́йшину хлебаре́м, посреде́ о́трок свои́х. И поста́ви старе́йшину виноче́рпиям в старе́йшинство его́, и подаде́ ча́шу в ру́ку фарао́ню; старе́йшину же хлебаре́м пове́си на́ древе, я́коже сказа́ и́ма Ио́сиф. И не помяну́ старе́йшина виноче́рпиям Ио́сифа, но забы́ его́.

По двою́ же ле́ту фарао́н ви́де со́н: мня́шеся стоя́ти при реце́; и се́ а́ки из реки́ исхожда́ху се́дмь кра́в, добры́ ви́дом и избра́нны телесы́, и пася́хуся по бре́гу. Другíя же се́дмь кра́в изыдо́ша по си́х, злы́ ви́дом и телесы́ ху́ды, и пася́хуся с о́ными и поядо́ша те́х. И ви́де со́н вторы́й: и се́ се́дмь кла́си исхожда́ху из сте́блия еди́наго избра́нны и добры́, друзíи же се́дмь кла́си то́нции израста́ху по ни́х: и пожро́ша сíи о́ныя. Воста́ же фарао́н зау́тра, и возмути́ся душа́ его́. И созва́в вся́ сказа́тели еги́петския и вся́ му́дрыя его́, пове́да и́м со́н сво́й, и не бя́ше сказу́яй того́ фарао́ну. Тогда́ помяну́в старе́йшина виноче́рпиям о Ио́сифе, рече́ к фарао́ну: «я́коже то́й сказа́ на́м с старе́йшиною хлебаре́м, та́ко и случи́ся: мне́ па́ки бы́ти в свое́м са́не, а о́ному пове́шену». Посла́в же фарао́н, призва́ Ио́сифа, и рече́ ему́: «со́н ви́дех, и сказу́яй его́ не́сть; а́з же слы́шах о тебе́ глаго́лющих, я́ко слы́шав сны́, разсужда́еши ты́я». Отвеща́в же Ио́сиф фарао́ну, рече́: «без Бо́га не отвеща́ется спасе́ние фарао́ну». Пове́да же фарао́н Ио́сифу со́н сво́й. Слы́шав же Ио́сиф таковы́й, рече́ ему́: «со́н фарао́новъ – еди́н е́сть; ели́ка Бо́г твори́т, показа́ фарао́ну. Се́дмь кра́в и се́дмь кла́сов до́брых зна́менуют се́дмь ле́т оби́лия. И се́дмь кра́вы худы́я и се́дмь кла́сы то́нции, предзнамену́ют се́дмь ле́т гла́да. Повтори́ся же со́н фарао́ну два́жды, я́ко и́стинно бу́дет сло́во, е́же о́т Бога, и ускори́т Бо́г сотвори́ти о́но. Ны́не у́бо усмотри́ челове́ка му́дра и смы́слена, и поста́ви его́ над земле́ю Еги́петскою, и да поста́вит фарао́н местонача́льники по земли́, да собере́тся пшени́ца по́д руку фарао́ню. И бу́дет пи́ща соблюде́на земли́ на се́дмь ле́т гла́дных, я́же и́мут бы́ти, да не потреби́тся земля́ в гла́де».

Уго́дно же бы́сть сло́во пред фарао́ном и пред все́ми рабы́ его́. И рече́ фарао́н все́м рабо́м: «еда́ обря́щем челове́ка сицева́го, и́же и́мать Ду́ха Бо́жия в себе́?» Рече́ же фарао́н Ио́сифу: «поне́же показа́ Бо́г тебе́ вся́ сия́, не́сть челове́ка мудре́йша и смы́сленнейша па́че тебе́. Ты́ бу́деши в дому́ мое́м и у́ст твои́х да послу́шают вси́ лю́дие мои́; ра́зве престо́лом а́з бо́лее тебе́ бу́ду». Рече́ же фарао́н Ио́сифу: «се́ поставля́ю тя́ дне́сь над все́ю земле́ю Еги́петскою». И сне́м фарао́н пе́рстень с руки́ своея́, возложи́ его́ на́ руку Ио́сифову, и облече́ его́ в ри́зу червле́ну, и возложи́ гри́вну зла́ту на вы́ю его́, и всади́ его́ на колесни́цу свою́ втору́ю, и повеле́ провозгласи́ти его́ пе́рвым по себе́. Бо́гу на́шему сла́ва, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м. Ами́нь.

Ви́дев же Пентефрíй, и́же вве́рже Ио́сифа в темни́цу, пресла́вную ту́ ве́щь, я́ко Ио́сиф се́де на колесни́це фарао́нове с вели́кою сла́вою, убоя́ся зело́, и вельми́ разлу́чься от вельмо́ж, и́де текíй в до́м сво́й, и вни́де в о́ной, испо́лнен стра́ха и тре́пета, пове́да о то́м жене́ свое́й, глаго́ля: «ве́си ли, о же́но, каково́ зна́мение дне́сь бы́сть пресла́вно, на́м же стра́х вели́к? Ио́сиф бо, ра́б на́ш, господи́н поста́влен на́м и все́й земли́ Еги́петстей, и се́ со сла́вою на колесни́це фарао́нове седи́т, с че́стию просла́влен все́ми. Аз же не могíй о́т страха и тре́пета яви́тися Ио́сифови, та́йно разлучи́хся от боля́р». Се́ же слы́шавши жена́ Пентефрíина, глаго́ла к му́жеви своему́: «не бо́йся, но а́з я́ве ти́ сотворю́ дне́сь гре́х мо́й, и́же таи́х досе́ле. Аз люби́х Ио́сифа стра́стне; те́м же по вся́ дни́ и часы́ крася́щися, на прельще́ние его, дабы́ привлещи́ его́ к себе́ и бы́сть с ни́м, но ника́коже мого́х сицева́го жела́ния улучи́ти: отве́рже бо вся́ моя́ словеса́, е́же бы послу́шати мене́. Аз же изыма́х его́, ну́дящи лещи́ со мно́ю. Он же избежа́ во́н. Егда́ же ти́ показа́х ри́зу его́, то о́ная бя́ше, ю́же о́н оста́вль у мене́, избеже́ от руку́ мое́ю и изы́де на сто́гны. И се́ у́же а́з е́смь исхода́таица вла́сти его́ и вели́кия сла́вы. Ибо а́ще не бы́х а́з люби́ла Ио́сифа и не бы́ всажде́н бы́л в темни́цу, то не получи́л бы че́сти. Те́мже ны́не досто́ит ми́ от него́ хвалу́ име́ти, бы́вшей вино́ю сла́вы его́. Пра́веден и преподо́бен е́сть Ио́сиф, не помя́нет зла́, е́же в бла́го ему́ бы́сть. Воста́ни у́бо, иди́ и поклони́ся ему́ с вельмо́жами». Воста́в же Пентефрíй, и́де со студо́м, и поклони́ся Ио́сифови со все́ми вельмо́жами.

По си́х же мину́ша се́дмь ле́т оби́льных и нача́т гла́д бы́ти по все́й земли́. Изнемога́ше же и Иа́ков с сы́нми свои́ми в земли́ Ханаа́нстей. Слы́шав же, я́ко ку́пля е́сть пшени́цы во Еги́пте, рече́ сыно́м свои́м: «Почто́ нерадите́? Се́ слы́шах, я́ко е́сть пшени́ца во Еги́пте, иди́те та́мо и купи́те на́м ма́ло пи́щи, да не гла́дом изо́мрем». Идо́ша же бра́тия Ио́сифова де́сять, купи́ти пшени́цы во Еги́пет. И прише́дше, поклони́шася Ио́сифу лице́м до земли́. Ви́дев же Ио́сиф бра́тию свою́, позна́ и́х, они́ же не позна́ша его́. И глаго́лаша и́м же́стоко, и рече́ и́м: «отку́ду приидо́сте?» Они́ же ре́ша: «от земли́ Ханаа́нския, купи́ти пи́щи». И рече́ и́м: «согляда́таи есте́, согля́дати путе́й страны́ сея́ приидо́сте». Они́ же ре́ша: «ни́, господи́не, раби́ твои́ приидо́хом купи́ти пи́щи. Вси́ есмы́ бра́тия и ча́да еди́наго отца́; иногда́ у́бо число́м двана́десять бе́хом, еди́н же от на́с изъяде́н бы́сть зверьми́, бы́в люби́м отце́м, и́же и пла́чется его́ до ны́не. Другíй же, ме́нший от на́с, со отце́м на́шим дне́сь». Рече́ же и́м Ио́сиф: «се́ е́же ре́х ва́м, я́ко согля́датаи есте́; не изы́дите отсю́ду, а́ще бра́та ва́шего ме́ншаго, о не́мже ре́сте, не приведе́те ко мне́, и тогда́ ве́ру иму́ ва́м, я́ко ми́рницы есте́, а не согляда́таи». И даде́ я́ под стра́жу на три́ дни́, а пото́м связа́в от ни́х Симео́на, удержа́ его́; други́х же освободи́в, повеле́ напо́лнити сосу́ды и́х пшени́цы, и возврати́ти сребро́ и́х кому́ждо во вре́тище свое́, и да́ти и́м бра́шно на пу́ть, и отпусти́ти и́х.

Взе́мше же пшени́цу, отыдо́ша. И обре́тше на пути́ сребро́ во вре́тищах свои́х, ужасо́шася. И прише́дше ко Иа́кову, отцу́ своему́, в зе́млю Ханаа́ню, пове́даша ему́ вся́ случи́вшаяся и́м. Рече́ же Изра́иль: «почто́ зло́ сотвори́сте ми́, пове́давше му́жу, я́ко е́сть ва́м бра́т?» Они́ же ре́ша: «вопроша́я, вопроси́ на́с му́ж и ро́да на́шего, глаго́ля: «а́ще еще́ оте́ц ва́ш жи́в е́сть, и а́ще е́сть ва́м бра́т?» И пове́дахом ему́ по вопро́су сему́. Еда́ ве́дехом, я́ко рече́т на́м: «приведи́те бра́та ва́шего?"» Рече́ же Иа́ков: «не по́йдет сы́н мо́й с ва́ми, я́ко бра́т его́ у́мре, и то́й еди́н оста́; случи́тся же ему́ зло́ на пути́ и сведе́те ста́рость мою́ с печа́лию во а́д».

Гла́ду же одолева́ющу, рече́ и́м Иа́ков: «па́ки ше́дше купи́те на́м ма́ло пи́щи». Рече́ же ему́ Иу́да: «а́ще не по́слеши бра́та на́шего с на́ми, не по́йдем. Му́ж бо запрети́ на́м без того́ приити́ к нему́». Рече́ же и́м Иа́ков: «а́ще се́ все́ сбы́стся на мне́, возми́те да́ры и сребро́ сугу́бо, и бра́та ва́шего, и иди́те; и сребро́, обре́тенное во вре́тищах ва́ших, возврати́те с собо́ю. Бо́г же мо́й да да́ст ва́м благода́ть пред му́жем, и отпу́стит бра́та ва́шего еди́наго и Вениами́на».

И воста́вше, приидо́ша во Еги́пет и ста́ша пред Ио́сифом. Ви́де же и́х Ио́сиф, и Вениами́на, бра́та своего́ единома́терня. И рече́ строи́телю до́му своего́: «введи́ му́жи сия́ в до́м, и заколи́ от скота́ и угото́вай; со мно́ю бо я́сти и́мут му́жие сíи хле́б в полу́дне». Сотвори́ же челове́к, я́ко же рече́ Ио́сиф, и введе́ му́жи в до́м Ио́сифов. Ви́девше же они́, я́ко введо́ша и́х в до́м Ио́сифов, ре́ша: «сребра́ ра́ди, возвраще́ннаго во вре́тищах на́ших пе́рвее, вво́дят ны́, е́же бы оклевета́ти на́с и нанести́ на ны́, да по́ймут на́с в рабы́ и ослы́ на́ши». Приступи́вше же к челове́ку, су́щему над до́мом Ио́сифовым, реко́ша ему́ при врате́х до́му, глаго́люще: «мо́лим тя́, господи́не: приидо́хом пе́рвее купи́ти пи́щи; бы́сть же егда́ приидо́хом на ста́н, и отреши́хом вре́тища своя́, и се́ сребро́ коего́ждо во вре́тищи его́; то́е сребро́ на́ше ве́сом возврати́хом ны́не рука́ми на́шими; и сребро́ друго́е принесо́хом с собо́ю купи́ти пи́щи; не ве́мы кто́ вложи́ сребро́ во вре́тища на́ша». Рече́ же и́м: «ми́р ва́м, не бо́йтеся: Бо́г ва́ш и Бо́г оте́ц ва́ших, даде́ ва́м сокро́вища во вре́тищах ва́ших; а сребро́ ва́ше за прия́тое име́ю».

И изведе́ к ни́м Симео́на, и принесе́ во́ду омы́ти но́зе и́м, и даде́ па́жити осло́м и́х. Угото́ваша же да́ры, до́ндеже прии́дет Ио́сиф в полу́дне: слы́шаша бо, я́ко та́мо и́мать обе́дати. Прии́де же Ио́сиф в до́м, и принесо́ша ему́ да́ры, я́же имя́ху в рука́х свои́х, в до́м, и поклони́шася ему́ лице́м до земли́. И вопроси́ и́х: «здра́ви ли есте́?» И рече́ и́м: «здра́в ли е́сть оте́ц ва́ш ста́рец, его́же реко́сте, еще́ ли жи́в е́сть?» Они́ же реко́ша: «здра́в е́сть ра́б тво́й, оте́ц на́ш, еще́ жи́в е́сть». И рече́: «благослове́н челове́к о́ный Бо́гу». И прини́кше, поклони́шася ему́. Воззре́в же очи́ма свои́ма Ио́сиф, ви́де Вениами́на, бра́та своего́ единома́терня, и рече́: «се́й ли е́сть бра́т ва́ш юне́йший, его́же реко́сте ко мне́ привести́?» И рече́: «Бо́г да поми́лует тя́, ча́до!» Возмути́ся же Ио́сиф: подви́жеся бо утро́ба его́ о бра́те свое́м, и иска́ше пла́кати; вше́д же в ло́жницу, пла́кася та́мо.

И умы́в лице́, изше́д удержа́ся, и рече́: «предложи́те хле́бы». И предложи́ша ему́ еди́ному, и о́ным осо́бно, и еги́птяном, и́же с ни́м ядя́ху, осо́бно. Не можа́ху бо еги́птяне я́сти хле́ба с евре́и: ме́рзость бо е́сть еги́птяном вся́к пасту́х о́вчий. Седо́ша же пря́мо ему́ пе́рвенец по старе́йшинству своему́, и ме́нший по ме́ншинству своему́, и дивля́хуся му́жие кíйждо ко бра́ту своему́. И взя́ша ча́сти от него́ к себе́. Вя́щшая же бы́сть ча́сть Вениами́нова, па́че все́х часте́й пятери́цею, не́же о́ных. Пи́ша же, и упи́шася с ни́м.

Пото́м же Ио́сиф повеле́ своему́ домострои́телю напо́лнити и́м вре́тища пшени́цы, ели́ко мо́гут понести́, и вложи́ти кому́ждо сребро́ верху́ у́стия вре́тища, и ча́шу его́ сре́бреную во вре́тище Вениами́ново, и це́ну пшени́цы его́, и отпусти́ти и́х. Бы́сть же по словеси́ Ио́сифову, я́коже рече́. Утро возсия́, и му́жие отпусти́шася и осля́та и́х. Изше́дше же они́ из гра́да, не отыдо́ша дале́че. И рече́ Ио́сиф домострои́телю своему́: «воста́в, гони́ в сле́д муже́й, и пости́гни и́х, и рцы́ и́м: «что́ я́ко возда́сте ми́ зла́я за блага́я? Вску́ю украдо́сте ча́шу мою́ сре́бреную? Не сия́ ли е́сть, из нея́ же пие́т господи́н мо́й? Он же и волхвова́нием волхву́ет в не́й; зла́я соверши́сте, я́же сотвори́сте"». Обре́т же и́х, рече́ и́м по словесе́м си́м. Они́ же ре́ша ему́: «вску́ю глаго́лет господи́н словеса́ сия́? Не бу́ди рабо́м твои́м сотвори́ти по словеси́ сему́. Аще сребро́, е́же обрето́хом во вре́тищах на́ших, возврати́хом к тебе́ от земли́ Ханаа́ни, ка́ко бы́хом укра́ли из до́му господи́на твоего́ сребро́ или́ зла́то? У него́ же а́ще обря́щеши ча́шу от ра́б твои́х, да у́мрет, и мы́ бу́дем раби́ господи́ну на́шему». Он же рече́: «и ны́не, я́коже глаго́лете, та́ко бу́дет: у него́ же а́ще обря́щется ча́ша, бу́дет мо́й ра́б, вы́ же бу́дете чи́сти». И потща́шася, и све́рже кíйждо вре́тище свое́ на́ землю, и отверзо́ша кíйждо вре́тище свое́. Изыска́ же от старе́йшаго заче́н, до́ндеже прии́де до ме́ншаго, и обре́те ча́шу во вре́тищи Вениами́ни. И растерза́ша ри́зы своя́. Вениами́н же воздви́же с пла́чем гла́с сво́й, глаго́ля: «се́ у́бо Са́м ве́сть Бо́г отца́ моего́, ны́не неви́димо зря́й все́х на́с и испыта́яй сердца́, я́ко не украдо́х ча́ши, обре́тенной во вре́тищи мое́м. Увы́ мне́, увы́ мне́, о Рахи́ле, ма́ти моя́! Что́ бы́сть ча́дом твои́м? Ио́сиф, я́коже глаго́лют, зве́рем изъяде́н бы́сть; и се́ а́з та́тем яви́хся на земли́ чежде́й и в рабо́те оста́ю».

И возложи́ша кíйждо вре́тище свое́ на осля́ свое́, и возврати́шася во́ град. Вни́де же Иу́да и бра́тия его́ ко Ио́сифу и падо́ша пред ни́м на зе́млю. Рече́ же и́м Ио́сиф: «что́ де́ло сие́ сотвори́сте? Не ве́дасте ли, я́ко не́сть волхвова́тель челове́к, я́коже а́з?» Рече́ же Иу́да: «что́ отвеща́ем господи́ну, или́ что́ возглаго́лем, или́ чи́м оправди́мся? Бо́г же обре́те непра́вду ра́б твои́х. Се́ мы́ есмы́ раби́ господи́ну на́шему, и мы́, и у него́же обре́теся ча́ша». Рече́ же Ио́сиф: «не бу́ди ми́ сотвори́ти глаго́л се́й. Му́ж, у него́же обре́теся ча́ша, то́й бу́дет ми́ ра́б; вы́ же поиди́те в це́лости ко отцу́ своему́». Приступи́в же к нему́ Иу́да, рече́: «молю́ тя́, господи́не, да рече́т ра́б тво́й сло́во пред тобо́ю, и не прогне́вайся на раба́ твоего́. Ты́ вопроша́л еси́ рабо́в твои́х: «а́ще и́мате отца́, или́ бра́та»? И ре́хом: «е́сть на́м оте́ц ста́р, и о́трочищ на ста́рость ме́нший ему́, а бра́т его́ у́мре, о́н же еди́н оста́ся у ма́тере своея́, оте́ц же возлюби́ его́». Ты́ же ре́кл еси́: «приведи́те его́ ко мне́, да ви́жду его́». И ре́хом господи́ну: «не возмо́жет о́трочищ оста́вити отца́ своего́». Ты́ же ре́кл еси́ рабо́м твои́м: «а́ще не прии́дет бра́т ва́ш ме́нший с ва́ми, не у́зрите лица́ моего́». Егда́ же оте́ц на́ш па́ки посыла́ше на́с купи́ти пи́щи, ре́хом ему́: «не по́йдем, а́ще бра́т на́ш ме́нший не и́дет с на́ми». И рече́ к на́м: «вы́ ве́сте, я́ко еди́н оты́де от Мене́, и не ви́дех его́ до ны́не. Аще у́бо по́ймете и сего́, и случи́тся ему́ зло́ на пути́, и сведе́те ста́рость мою́ с печа́лию во а́д». Аз же от отца́ взя́х о́трочища, глаго́ля: «а́ще не приведу́ его́ к тебе́, гре́шен бу́ду к отцу́ вся́ дни́». Ны́не у́бо пребу́ду тебе́ ра́б вме́сто о́трочища; се́й же да и́дет с бра́тиею свое́ю. Ка́ко бо пойду́ ко отцу́, о́трочищу не су́щу с на́ми? Да не ви́жду злы́х, я́же обря́щут отца́ моего́».

И не можа́ше Ио́сиф удержа́тися, все́м предстоя́щим ему́, но рече́: «отосли́те все́х от Мене́». И не предстоя́ше ни еди́н Ио́сифу. И испусти́ гла́с с пла́чем, и рече́ бра́тии свое́й: «а́з е́смь Ио́сиф. Еще́ ли оте́ц мо́й жи́в е́сть?» И не мого́ша бра́тия отвеща́ти ему́: смути́шася бо. Рече́ же Ио́сиф бра́тии свое́й: «прибли́житеся ко мне́». И прибли́жишася. И рече́: «а́з е́смь Ио́сиф, бра́т ва́ш, его́же прода́сте во Еги́пет. Ны́не у́бо не скорби́те, ниже́ же́стоко ва́м да яви́тся, я́ко прода́сте мя́ се́мо, на жи́знь бо посла́ мя́ Бо́г пред ва́ми. Потща́вшеся у́бо, взы́дите ко отцу́ моему́ и рцы́те ему́: «сия́ глаго́лет сы́н тво́й Ио́сиф: сотвори́ мя́ Бо́г господи́на все́й земли́ Еги́петстей; сни́ди у́бо ко мне́ и не уме́дли, и препи́таю тя́; еще́ бо пя́ть ле́т бу́дет гла́д на земли́, да не поги́бнеши ты́, и сы́нове твои́, и вся́ име́ния твоя́». Возвести́те у́бо отцу́ моему́ всю́ сла́ву мою́, су́щую во Еги́пте, и ели́ка ви́дите и, ускори́вше, приведи́те отца́ моего́ се́мо».

И напа́д на вы́ю Вениами́на, бра́та своего́, пла́кася над ни́м; и Вениами́н пла́кася на вы́и его́. И облобыза́в всю́ бра́тию свою́, пла́кася над ни́ми. Даде́ же и́м Ио́сиф колесни́цы по повеле́нию фарао́на, царя́ Еги́петска, и даде́ и́м бра́шно на пу́ть. И все́м даде́ сугу́бы ри́зы, Вениами́ну же даде́ три́ста златни́ц и пя́теры ри́зы преме́нныя. И отцу́ своему́ посла́ та́кожде, и де́сять осло́в, везу́щих от все́х бла́г Еги́петских, и де́сять мско́в, везу́щих хле́бы на пу́ть отцу́ его́. И отпусти́ бра́тию свою́, и отыдо́ша. И рече́ и́м: «не гне́вайтеся на пути́».

Изыдо́ша же из Еги́пта и приидо́ша в зе́млю Ханаа́ню, ко Иа́кову, отцу́ своему́, и пове́даша ему́, глаго́люще: «я́ко сы́н тво́й Ио́сиф жи́в е́сть, и о́н владе́ет над все́ю земле́ю Еги́петскою». И ужасе́ся в мы́сли Иа́ков: неве́роваше бо и́м. Но бы́в пронзе́н боле́знию се́рдца, прослези́ся и рече́ и́м: «почто́ смуща́ете ду́х мо́й? Дабы́ воспомина́нием о Ио́сифе печа́ль се́рдца моего́, ма́ло уга́шенную во мне́, па́ки хо́щете вжещи́ в души́ мое́й?» И глаго́лаша ему́ вся́ рече́нная от Ио́сифа, ели́ка рече́ и́м. Приступи́в же к нему́ и Вениами́н, рече́ ему́: «и́стинна су́ть словеса́ сия́». Узре́в же Иа́ков и колесни́цы, я́же посла́ Ио́сиф, е́же взя́ти его́, оживе́ ду́х Иа́кова, отца́ и́х. И рече́ Изра́иль: «вели́ко ми́ е́сть сие́, а́ще еще́ Ио́сиф, сы́н мо́й, жи́в е́сть. Ше́д, узрю́ его́, пре́жде не́же у́мрети ми́». Воста́в же Изра́иль са́м и вся́ су́щая его́, прии́де во Еги́пет.

Слы́шав же Ио́сиф прише́ствие отца́ своего́, впряже́ колесни́цы своя́ и изы́де во сре́тение Изра́илю, отцу́ своему́. Егда́ же узре́ Иа́ков Ио́сифа граду́ща, и отложи́ ста́рость, ссе́д с колесни́цы. Са́м же Ио́сиф пе́ш и вси́ вельмо́жи с ни́м. И егда́ у́бо прибли́жися Ио́сиф ко отцу́ своему́ Иа́кову, и нападе́ на вы́ю его́, и пла́кася пла́чем вели́ким. И рече́ Изра́иль ко Ио́сифу: «да умру́ отны́не, поне́же ви́дех лице́ твое́, еще́ бо ты́ еси́ жи́в».

И по седми́ на́десяти ле́тех у́мре Иа́ков во Еги́пте и преложи́ся ко отце́м свои́м. И припаде́ Ио́сиф на лице́ отца́ своего́, пла́кася над ни́м го́рько, и облобыза́ его́. И повеле́ Ио́сиф свои́м отроко́м-погреба́телем погребсти́ отца́ своего́, и погребо́ша погреба́тели Изра́иля. И испо́лнишася ему́ четы́редесять дне́й: та́ко бо исчисля́ются днíе погребе́нию; и пла́кася его́ Еги́пет се́дмьдесять дне́й. Егда́ же у́бо преидо́ша днíе плаче́внии, глаго́ла Ио́сиф к вельмо́жам фарао́новым, глаго́ля: «аще обрето́х благода́ть пред ва́ми, рцы́те во у́ши фарао́новы, глаго́люще: «оте́ц мо́й закля́л мя́ е́сть, глаго́ля: во гро́бе, и́же ископа́х себе́ в земли́ Ханаа́ни, ту́ мя́ да погребе́ши». Ны́не у́бо возше́д, погребу́ отца́ моего́ и возвращу́ся». И реко́ша фарао́ну по словеси́ Ио́сифову. И рече́ фарао́н Ио́сифу: «взы́ди, погреби́ отца́ твоего́, я́коже закля́л тя́ е́сть». Взы́де же Ио́сиф погребсти́ отца́ своего́, и совзыдо́ша с ни́м вси́ о́троцы фарао́новы, и ста́рцы до́му его́, и вси́ ста́рцы земли́ Еги́петския, и вси́ домоча́дцы Ио́сифовы, и бра́тия его́, и ве́сь до́м отца́ его́, и ро́д. А ско́ти и́х оста́виша в земли́ Гесе́мстей. И взыдо́ша колесни́цы и ко́нницы, и бы́сть по́лк вели́к зело́. И приидо́ша на гумно́ Ата́дово, е́же е́сть об о́н по́л Иорда́на. И возопи́ша пла́чем вели́ким и кре́пким зело́, и сотвори́ пла́чь отцу́ своему́ се́дмь днíй. И ви́деша жи́тели земли́ Ханаа́нския пла́чь на гумне́ Ата́дове, и ре́ша: «пла́чь вели́к се́й е́сть еги́птяном». Сего́ ра́ди нарече́ся и́мя ме́сту тому́: «пла́чь Еги́петский», е́же е́сть об о́н по́л Иорда́на. И сотвори́ша ему́ та́ко сы́нове его́, я́коже запове́да и́м. И взя́ша его́ сы́нове его́ в зе́млю Ханаа́ню, и погребо́ша и́ в пеще́ре сугу́бей, ю́же стяжа́ Авраа́м, пеще́ру в стяжа́ние гро́ба от Ефро́на Хетте́анина, пря́мо Мамврíи. И возврати́ся Ио́сиф в до́м сво́й во Еги́пет, са́м и бра́тия его́, и вси́ совозше́дшии с ни́м.

По погребе́нии же отца́ своего́, ви́девше бра́тия Ио́сифова, я́ко у́мре оте́ц и́х, ре́ша в себе́: «еда́ когда́ воспомяне́т зло́бу на́шу Ио́сиф и воздая́нием возда́ст на́м за вся́ зла́я, я́же сотвори́хом ему́?» Прише́дше же ко Ио́сифу, ре́ша ему́: «оте́ц тво́й закля́л е́сть пре́жде уме́ртвия своего́, глаго́ля: «та́ко рцы́те Ио́сифу: оста́ви и́м непра́вду и гре́х и́х, я́ко зла́я сотвори́ша тебе́». И ны́не приими́ непра́вду ра́б Бо́га отца́ твоего́». И пла́кася зело́ Ио́сиф, слы́шав е́же глаго́лаша к нему́. И па́ки преше́дше ко Ио́сифу, ре́ша: «се́ мы́ раби́ твои́, влады́ко!» И рече́ и́м Ио́сиф: «не бо́йтеся, Бо́жий бо е́смь а́з. Вы́ совеща́сте на мя́ зла́я, Бо́г же совеща́ о мне́ во блага́я, дабы́ бы́ло, я́коже дне́сь, и препита́лися бы лю́дие мно́зи». И рече́ и́м: «не бо́йтеся, а́з препита́ю ва́с и до́мы ва́ши». И уте́шишася, зане́ глаго́ла и́м по́ сердцу. И всели́ся Ио́сиф во Еги́пет са́м и бра́тия его́, и ве́сь до́м отца́ его́.

И поживе́ Ио́сиф ле́т сто́ и де́сять. И ви́де Ио́сиф сы́ны Ефре́мовы и сы́ны Махи́ровы, сы́на Манасíина, и́же роди́шася при бедру́ Ио́сифову. И рече́ Ио́сиф бра́тии свое́й: «у́же а́з умира́ю; но в посеще́нии у́бо, егда́ посети́т ва́с Бо́г извести́ ва́с от земли́ сея́, в зе́млю, е́юже кля́тся отце́м на́шим, Авраа́му, и Исаа́ку, и Иа́кову». И закля́т Ио́сиф сы́ны Изра́илевы, глаго́ля: «в посеще́нии, и́мже посети́т ва́с Бо́г, изнеси́те ко́сти моя́ отсю́ду с ва́ми». И у́мре Ио́сиф, име́я ле́т сто́ и де́сять, и положи́ша его́ в ра́це во Еги́пте.

О все́х же си́х Христа́ сла́вим, со Отце́м и с Пресвяты́м Ду́хом, Ему́же сла́ва и держа́ва, че́сть и поклоне́ние, ны́не и при́сно, и во́ веки веко́м, ами́нь.

Аще кото́рый ца́рь или́ кня́зь к ко́ему гра́ду по́йдет, срета́ют его́ ту́ су́щии. И мы́ у́бо та́коже до́лжни есмы́ твори́ти, поне́же Сы́н Бо́жий Единоча́дный и Собезнача́льный с небесе́ схо́дит к сме́ртным челове́ком. Ны́не прии́де во́лею Стра́сти прия́ти на́шего ра́ди спасе́ния. Мы́ же до́лжни есмы́ с чи́стою со́вестию сре́сти и духо́вне прия́ти Его́ святы́х Та́ин причаще́нием. Слы́шите, хотя́щии ны́не приступи́ти ко святе́й и стра́шней Та́йне, и разуме́йте, ка́ко Святы́ни хо́щете причасти́тися, ея́же небе́сныя си́лы трепе́щут, херуви́ми, и серафи́ми, и вся́ а́нгельская во́инства ужаса́ются, вознося́ще духо́вную же́ртву к Бо́гу. Те́х бо образу́юще иере́и, предстоя́т святе́й, и стра́шней, и чу́дней Боже́ственней трапе́зе, на не́йже предлежи́т Те́ло и Кро́вь Го́спода на́шего Иису́са Христа́, ю́же прообразова́ на́м Са́м Госпо́дь и Спа́с на́ш Собо́ю. В сíй бо де́нь возлеже́ Госпо́дь на Ве́чери со обе́ма на́десяте ученико́ма Свои́ма, и прие́м хле́б и благослови́в, и хвалу́ возда́в Бо́гу и Отцу́, преломи́, и дая́ше ученико́м Свои́м, глаго́ля: «приими́те, яди́те, се́ е́сть Те́ло Мое́, ломи́мое за вы́, во оставле́ние грехо́в». Та́ко же и ча́шу прие́м, рече́: «пíйте от нея́ вси́, се́ е́сть Кро́вь Моя́ Но́ваго Заве́та, излива́емая за вы́ и за мно́ги во оставле́ние грехо́в». Разуме́йте у́бо, я́ко не рече́, за еди́ны апо́столы, но и за вся́ ве́рующия в Онь. Воста́в же с Ве́чери, и взе́м ле́нтие, препоя́сася, и умыва́ше ученико́м но́зе Иису́с, ту́ же и преда́телю с ни́ми умы́, да не реку́т последи́, я́ко того́ ра́ди Его́ преда́, зане́ Ве́чери его́ лиши́ и но́ги ему́, я́ко и про́чим, не умы́. О, ве́лие Госпо́дне смире́ние и беззло́бие! Служа́ше бо Госпо́дь рабо́м, и ве́дый, кто́ е́сть предая́й Его́, но не рече́ ему́: «изы́ди во́н, о преда́телю». Сия́ бо Творе́ц вся́ сотвори́, о́браз на́м дая́, смире́ние и беззло́бство име́ти. Егда́ бо Иу́да оты́де призва́ти жидо́в, да и́м Го́спода преда́ст, тогда́ Госпо́дь мно́га пресла́вная уче́ния запове́да апо́столом. Си́це и на́м подоба́ет у́бо по причаще́нии пости́тися и моли́тися: пе́рвее бо е́же да прия́ти бу́дем досто́йни, а последи́ же да не обезче́ствуем. То́ бо ся́ имену́ет безче́стие, е́же на у́трее, и в другíй, или́ в тре́тий де́нь, пе́рвыя па́ки зло́бы име́ти. Яко же бо кто́ нездра́ву утро́бу имы́й, и уго́дну я́дь прии́мет, то́ губи́т все́, и бо́льшу сотвори́т боле́знь. Та́ко и святы́х Та́ин причаще́ние: а́ще недосто́йне кто́ прии́мет, зла́ име́я согреше́ния, или́ за́висть, или́ гне́в, или́ злопомне́ние, или́ блу́д беззако́нный, то го́ршему сподо́бится муче́нию. Подоба́ет у́бо на́м очи́стити у́м и со́весть, и тогда́ приима́ти святы́я и пречи́стыя Та́йны. Аще же скве́рнен кто́, то́й и в пра́здники не́сть досто́ин причасти́тися. Глаго́лет бо апо́стол Па́вел: «я́ко недосто́йне причаща́яйся, в су́д себе́ я́ст и пие́т». Иже кто́ с небреже́нием Та́йны Христо́вы прие́млет, то́й бо́лее в себе́ ме́сто бесо́м дае́т, я́коже и во Иу́ду преда́теля с хле́бом вни́де сатана́. А и́же со́ страхом прие́млют Та́йны Христо́вы, со смире́нием ка́ющеся, таковíи во оставле́ние грехо́в прие́млют себе́. Аще ли кто́ имы́й грехи́ тя́жки: грабле́ния зла́я, или́ блу́д, или́ за́висть, или́ гне́в, и вся́ про́чая зло́бы, а́ще ся́ си́х не оста́нет, и епитимии́ не прии́мет, недосто́ин причасти́тися святы́х Та́ин Христо́вых. Аще же кто́ богобоя́зниво прие́млет, то́й поми́лован бу́дет. Аще ли же двоемы́сленно со зло́бою, то́й со Иу́дою осу́дится. Те́м же, ве́рнии, прии́мем Те́ло и Кро́вь Госпо́дню во оставле́ние грехо́в, на святы́ню души́ и в живо́т ве́чный, да бу́дем апо́столом о́бщницы и с ни́ми она́мо водвори́мся в ра́дости. Да никто́ же ва́с бу́ди зло́бив, я́ко Иу́да: о́н бо со Христо́м вечеря́я, мы́сляше преда́ти Его́, и со апо́столы пребыва́я, к жидо́м клевета́ше. И никто́ же ва́с, бра́тие, без разсмотре́ния Те́ла Христо́ва прие́мли: не про́ст бо е́сть хле́б и вино́, но и́стинное Те́ло и Кро́вь Госпо́дня. Поне́же не мо́жет челове́к сы́ра мя́са я́сти и кро́ви пи́ти, того́ ра́ди Госпо́дь предложи́ Те́ло Свое́ в хле́бе, а Кро́вь Свою́ в вине́. И не во ино́м вине́, но над ни́м же иере́и слу́жбу творя́т и безкро́вную святу́ю Же́ртву к Бо́гу прино́сят. Сего́ ра́ди не мо́жем, бра́тие, негото́ви прия́ти, но любо́вию, а не лицеме́рием лю́бящеся. Кото́рый же ва́с хо́щет прия́ти Те́ло и Кро́вь Госпо́дню, и а́ще и́маши на кого́ гне́в, ше́д, пре́жде смири́ся, пото́м причасти́ся; или́ с ке́м бу́деши свари́лся, и не прости́лся, или́ язы́ка от слове́с пра́здных не удержа́л еси́, или́ сва́дил кого́ с ки́м, или́ позави́дел кому́, и не прии́м о то́м покая́ния, не приступа́й ко Святы́ни: не́сть бо возмо́жно недосто́йному и зре́ти, не то́кмо приступи́ти. Не бу́ди, я́коже Иу́да, и́же недосто́ин сы́й причасти́вся, в неисце́льный неду́г впаде́, и му́це ве́чней пови́нен бы́сть. Но подви́гнемся, ве́рнии, доброде́тельно, очи́стившеся посто́м, и моли́твами, и ми́лостынею, да прие́мше досто́йне Пречи́стых Та́ин, сподо́бимся одесну́ю престо́ла Бо́жия предстоя́ти, и зде́ ми́лость Бо́жию получи́ти, и Воскресе́ния Его́ ра́достно дости́гнути, сла́вяще Его́ со Отце́м и с Пресвяты́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.

Что́ се́ безмо́лвие на земли́? И что́ се́ молча́ние мно́го? Яко Ца́рь спи́т. Земля́ убоя́ся и умолче́, я́ко Бо́г у́спе пло́тию. Бо́г пло́тию у́мре, и а́д вострепета́. Бо́г вма́ле у́спе, и от ве́ка спя́щия от Ада́ма возста́ви. Где́ вчера́шния молвы́ мно́ги на Христа́ беззако́нных? Где́ наро́д мно́г? Где́ дреко́лия, иере́и же и судии́ злы́я? Где́ свещи́, и мечи́, и го́вори безчи́сленнии, и люде́й шата́ния? Вои́стинну у́бо, лю́дие поучи́шася тще́тным, потко́шася о Тве́рдый Ка́мень и сотре́ни бы́ша. Вознесо́ша Го́спода на Дре́во, и соше́д, умертви́ я́. Связа́ша Со́лнца – Христа́, но разреши́ ве́чныя у́зы, и освети́ те́мныя, и диа́вола победи́. За́йде бо Со́лнце под зе́млю, и тму́ мра́чную жидо́в сотвори́, и обре́теся и́м ма́лая та́ ра́дость на неизбы́тную тугу́ и лю́тую печа́ль. Дне́сь спасе́ние на земли́ су́щим и о́т века под земле́ю держи́мым. Дво́е человеколю́бие Бо́жие, вку́пе же и смире́ние: по́д землю, я́ко Челове́к, схо́дит и погребе́н бы́сть, но, я́ко Бо́г, ме́ртвыя от а́да возво́дит. Вчера́ суди́м, и за лани́ту ударе́ние прия́т, и свя́зан; дне́сь же связа́ диа́вола нереши́мыми у́зами и осужде́нныя свободи́. Вчера́ слуги́ Пила́товы поруга́шеся Ему́, а дне́сь вра́тницы а́довы, ви́девше Его́, исчезо́ша, и сме́рть попра́ся, и а́дова си́ла поги́бе. Вчера́, егда́ Госпо́дь на Кресте́ бе́, вся́ тва́рь рыда́ше: со́лнце в полу́дни помрачи́ све́т сво́й, и земля́ потрясе́ся, и ка́мение распаде́ся на обличе́ние жидо́в, и красота́ церко́вная раздра́ся, и мно́га телеса́ усо́пших святы́х воста́ша. И от шеста́го часа́ до девя́таго тма́ бы́сть по все́й земли́, и по девя́том часе́ Иису́с испусти́ ду́х. Но́щию Христо́с роди́ся в Вифлее́ме, и но́щию же па́ки из ме́ртвых востае́т. Пелены́ в Рождестве́ прия́т, та́ко и в погребе́нии пови́ся. Ангел Марíи Рождество́ Его́ пове́да, а́нгел же па́ки и Воскресе́ние Его́ благовеству́ет. В Рождестве́ Его́ Ио́сиф обру́чник бе́, а зде́ Ио́сифъ – и́же от Аримафе́я. И я́коже роди́ся, в Рождестве́ де́вства печа́ти це́лы соблюде́, та́ко и Воскре́с, не руши́ гро́ба печа́тей. По́зде же бы́вшу, рече́, бе́ бо зашло́ во а́д Пра́ведное Со́лнце, прии́де челове́к бога́т, и́менем Ио́сиф, от Аримафе́я. Вои́сину бога́т, и́бо прия́т те́ло Госпо́дне, Безце́ннаго Би́сера, Творца́ все́й тва́ри. Прии́де же и Никоди́м, прише́дый ко Иису́сови но́щию. Два́ потае́ная ученика́, Ио́сиф и Никоди́м, скры́ти приидо́ста во́ гробе во́ плоти Бо́га, дру́г дру́га приспева́я в любви́ Бо́жии. Никоди́м же сми́рну и ало́й купи́ те́лу Христо́ву, а Ио́сиф о дерзнове́нии к Пила́ту похва́лен. Вше́д бо бе́з страха, прему́дро нача́т проси́ти те́ла Иису́сова, не вели́ки прилага́я ре́чи, да не в гне́в введе́т судию́ и проше́ния не улучи́т. Но, вше́д, глаго́ла: «о, Пила́те, ма́ло прося́, приидо́х к тебе́. Да́ждь ми́ те́ло ме́ртвое на погребе́ние, от тебе́ осужде́ннаго Иису́са Назаряни́на, на Дре́ве ви́сяща и все́ми небрего́ма. Ка́я бо ва́м по́льза от те́ла стра́ннаго Сего́? Да́ждь ми́ те́ло во́лею стра́ннаго, Иже не и́мать где́ главы́ подклони́ти. Да́ждь ми́ стра́ннаго, Иже не име́ гра́да, ни ве́си, ни хра́ма, ни оби́тели, ни ро́да, ни друго́в, ни посо́бник, но то́кмо еди́ну Ма́терь. О ме́ртвем молю́ тя́, Иже от ученика́ про́дан, и от бра́тии изгна́н, и от Свои́х ра́б зауше́н, и от учени́к оста́влен, и от Своея́ Ма́тере отлуче́н, и от прии́мших от Него́ пи́щу оцта́ и же́лчи напое́н, и от исцеле́вших от Него́ я́зву прия́т. Молю́ тя́, о Пила́те, о Ви́сящем на Кресте́. Не́сть бо Сему́ отца́ на земли́, ни дру́га, ни у́жика, ни ученика́, ни погреба́ющаго, но уедине́н е́сть, и еди́н, а́ки убо́гий, Созда́вый вся́. Да́ждь ми́, о Пила́те, ме́ртвое те́ло на погребе́ние!» Си́м словесе́м, от Ио́сифа к Пила́ту рече́нным, повеле́ Пила́т да́ти те́ло Иису́сово. Ио́сиф же и Никоди́м, сне́мше со Креста́ и погребо́ша и́. Нау́трие же в суббо́ту собра́шася архиере́и и фарисе́и к Пила́ту, глаго́люще: «помяну́хом, я́ко льсте́ц Он, жи́в сы́й, глаго́ла: по трие́х дне́х воста́ну. Повели́ у́бо утверди́ти гро́б до тре́тияго дне́, да не ка́ко ученицы́ Его́, прише́дше но́щию, укра́дут и реку́т лю́дем: воста́ от ме́ртвых. И бу́дет после́дняя ле́сть го́рша пе́рвых». Пила́т же рече́ и́м: «а́ще проти́вника зако́ну и лестца́ глаго́лете, то почто́ бои́теся Его́? Ибо у́же у́мре и погребе́н бы́сть. Имате стра́жи и во́ины, я́коже хо́щете, блюди́те Его́, желе́зы гро́б Его́ обложи́те или́ печа́тайте, да последи́ не рече́те: а́ще не бы́ Пила́т возбрани́л на́м, не бы́хом погуби́ли мертвеца́. Якоже ве́сте, утверди́те гро́б. И а́ще кто́ от учени́к Его́ прии́дет, убíйте его́». Они́ же, ше́дше, желе́зы утверди́ша гро́б, и мно́ги стра́жи устро́иша, небрежа́ху суббо́ты зло́е творя́ще, мня́ще, беззако́ннии, удержа́ти Творца́ и Бо́га все́х. О, законопресту́пницы злíи! Почто́ Го́спода лестце́м нарица́ете, Иже мно́гих свободи́ от духо́в нечи́стых? О, окая́ннии лестцы́! То́й ва́с прекорми́ четы́редесять ле́т в пусты́ни, и ма́нну ва́м дарова́, и во́ду из ка́мене источи́. Льсте́ц ли бе́, Иже пятию́ хле́бы пя́ть ты́сящ люде́й насы́ти, и мно́га ва́м яви́ чудеса́: слепы́я просвети́, прокаже́нныя очи́сти, Ла́заря четверодне́внаго возста́ви о́т гроба? О, прокля́тии! Аще льсте́ц е́сть Госпо́дь, то́ почто́ бои́теся глаго́л Его́? И бы́сть в ту́ но́щь стрегу́щим во́ином гро́б, и со́н тя́жек объя́т я́. Ангел же Госпо́день сше́д с небесе́ и убуди́ стра́жи, и ка́мень отвали́ о́т гроба, и се́де на не́м, руга́яся желе́зным печа́тем, и рече́ и́м: о стра́жие! где́ е́сть Стрего́мый ва́ми? Воста́ у́бо, я́коже глаго́ла жи́в сы́й. Зри́те же, кто́ Его́ укра́дает? Ва́ши бо иере́и лестце́м Его́ нареко́ша. До́бре о ва́с проро́к провозгласи́: «ужасни́ся, не́бо, и убо́йся, земле́, я́ко в толи́ко неве́рие прии́де ро́д жидо́вский». Се́ ре́к, а́нгел неви́дим бы́сть. Да и мы́, ве́рнии, блюде́мся в неве́рие впа́сти, и оста́вим вся́ зла́я де́ла: за́висть, гне́в, клевету́, татьбу́ и вся́ про́чая непра́вды. Да сподо́бит ны́ Христо́с Бо́г ра́дости Воскресе́ния Своего́. Ему́же сла́ва, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́м. [Ами́нь.]

Воста́ в тре́тий де́нь Госпо́дь на́ш Иису́с Христо́с жи́знь мíру да́руя. И се́, не́цыи от кустодíи, прише́дше ко иуде́ом, ре́ша: «воста́л е́сть от ме́ртвых Иису́с, нарица́емый Христо́с». И глаго́лаша жи́дове: «почто́ есте́ не я́ли Его́?» И глаго́лаша во́ини: «вы́, держа́вше Его́, кíй прибы́ток име́сте? Но то́чию тщету́ душа́м ва́шим? То́й бо рече́, я́ко у́мрети Ми́ е́сть, и в тре́тий де́нь воста́ти, и то́ сконча́, умерщве́н бы́в, со мно́гою си́лою и сла́вою воста́ от ме́ртвых». Глаго́лаше жи́дове: «вы́ да́ры взе́мше, и да́ли есте́ те́ло ученико́м Его́». Отвеща́ша во́ини: «вы́ таково́ неве́рие и́мате, законопресту́пницы, и Тому́ не я́сте ве́ры, глаго́лющу, я́ко пострада́ти Ми́ е́сть и в тре́тий де́нь воскре́снути. Го́ре ва́м, жи́дове, я́ко и воста́вшу Ему́, не име́те ве́ры. Егда́ же прии́дет во второ́е прише́ствие, что́ сотворите́ тогда́? О, го́ре ва́м в то́й де́нь бу́дет! Мы́ же ка́ко держа́ти Его́ можа́хом, ме́ртви бы́вше о́т страха сла́вы Его́? Егда́ бо воскре́се, потрясе́ся ме́сто от основа́ния; и во́инства а́нгел обыдо́ша гро́б Его́; и присту́пль еди́н от а́нгел, отвали́ ка́мень от двере́й гро́ба. – И се́ Иису́с изы́де из гро́ба, я́ко Жени́х от черто́га, я́коже мо́лния блиста́ющися. И услы́шахом а́нгела, глаго́люща к жена́м: не бо́йтеся, но иди́те и рцы́те ученико́м Его́, я́ко воста́л е́сть от ме́ртвых, и варя́ет вы́ в Галиле́и, та́мо у́зрите И. И у́бо Се́й – в Галиле́и е́сть. Аще си́льни есте́, ше́дше ими́те Его́. Се́ ре́хом ва́м и́стину, я́же от а́нгела слы́шахом.

Жи́дове же, слы́шавше то́, бе́ша вси́, я́ко ме́ртви. И совеща́вше сребро́ мно́го да́ти во́ином, моли́ша и́х, глаго́люще: «рцы́те та́ко, я́ко ученицы́ Его́ но́щию, прише́дше, украдо́ша И, на́м спя́щим. Да а́ще услы́шано се́ бу́дет у иге́мона, и мы́ утоли́м его́, и ва́с безпеча́льны сотвори́м». О, беззако́ннии жи́дове! Кто́ же мíр ве́сь увеща́ет? Го́ре ва́м, окая́ннии жи́дове, я́ко совеща́сте сове́т зо́л; я́ко «ча́да Бо́жия» нарече́ни бы́сте, ны́не же пси́ яви́стеся зло́бою. Го́ре ва́м, жестосе́рдии и необре́заннии се́рдцы, я́ко лю́дие Госпо́дни су́ще, а́ки во́лцы бы́сте, и зу́бы изостри́сте на Агнца Бо́жия, и чу́жди сла́вы Его́ бы́сте. Го́ре ва́м, неразу́мивым, я́ко возлюби́сте а́д и ве́чный о́гнь. Ад бо, егда́ изы́дут су́щии в сокро́вищах его́, ва́с в те́х ме́сто жде́т, глаго́ля: «еда́ кто́ почíет от жидо́в, и́же на Христа́ ру́ки возложи́ша и мене́ плене́на сотвори́ша. Аще бо они́ не бы́ша совеща́ли на Го́спода зло́, не бы́х а́з сели́ка прия́л. Егда́ же прииму́ и́х, и сведу́ и́х в преиспо́дняя, иде́же оте́ц и́х, диа́вол, затворе́н во огни́ ве́чном и в че́рвии неусыпа́ющем, да навы́кнут не воева́ти на Бо́га сла́вы, ни глаго́лати непра́вды». Го́ре ва́м, окая́ннии жи́дове, я́ко све́т оста́вльше, тму́ возлюби́сте. Ва́с бо де́льма рече́ Иса́ия проро́к: го́ре полага́ющим све́т во тму́ и тму́ во све́т, и глаго́лющим го́рькое сла́дко, а сла́дкое го́рько. О, го́ре ва́м жи́дове, егда́ у́зрите Дре́во, на не́м же Христа́ распя́сте, Спа́са всему́ мíру, и ве́сь мíр покланя́ющеся ему́, и Го́спода, гряду́ща по облако́м небе́сным со а́нгельскими си́лами ва́с осуди́ти. О, го́ре ва́м, жи́дове, я́ко совеща́сте сове́т зо́л умори́ти Безсме́ртнаго. Но То́й живе́т во́ веки веко́м, вы́ же неве́рием обумро́сте. То́й ца́рствует во ве́ки, а ва́с, неве́рующих Ему́, во ве́ки и́мать му́чити.

Мы́ же, ве́рнии, оста́вльше злому́дрых жидо́в, к Госпо́дню Воскресе́нию с весе́лием притеце́м. Егда́ воскре́се Христо́с от ме́ртвых, приидо́сте две́ жене́ ко́ гробу, Марíя Магдалы́ня и друга́я Марíя, я́же е́сть Ма́ти Иису́сова, и пла́кастеся, я́ко не обрето́сте те́ла Госпо́дня. Пото́м же, сре́тше Его́ о́бе Марíи и пе́рвии ра́дость от Него́ прие́мше, отыдо́сте во своя́ си́. Магдалы́ня же Марíя па́ки на́ гроб прии́де и, не обре́тши Его́, гла́с а́нгельск слы́ша. Второ́е же и о́т Господа слы́ша, я́ко рече́: варя́ю вы́ в Галиле́и. И обра́щшися, узре́ Го́спода стоя́ща, и мня́щи вертогра́даря су́ща, вопроша́ше Его́: «а́ще све́си, где́ Госпо́дь положе́н е́сть?» Иису́с же рече́ к не́й: «Марíе! Что́ пла́чеши и кого́ и́щеши? Уста́вися от пла́ча, ра́дость прии́мши. Иде́же бо ра́дость, ту́ бежи́т се́тование и ско́рбь. Иде́же весе́лие, ту́ ра́дости о́бразы. Аз е́смь Иису́с, Сы́н Де́выя. Аз е́смь Иису́с, потреби́вый мíру грехи́. Аз е́смь Иису́с, попра́вый сме́рть. Аз е́смь Иису́с, испрове́ргий а́да. Аз е́смь Иису́с, благовести́вый ме́ртвым наде́жду воскресе́ния. Аз е́смь Иису́с, претерпе́вый распя́тие за спасе́ние всего́ мíра. Аз е́смь Иису́с, воста́вый тридне́вно из ме́ртвых, я́коже пре́жде ре́х ва́м. Не́бо и земля́ ми́мо и́дут, словеса́ же Моя́ не ми́мо и́дут. Аз е́смь кре́щшимся краси́тель. О Мне́ Па́вел возопие́т, глаго́ля: ели́цы во Христа́ крести́стеся, во Христа́ облеко́стеся. Аз е́смь Иису́с, пода́тель ми́ра и весе́лия. Преста́ните от сле́з и пла́ча, и в ра́дость облецы́теся, и апо́столом благовести́те, отъ'ях бо вся́ку сле́зу от вся́каго лица́. Мно́ю осужде́ная Евва оправда́ся, и изгна́нный Ада́м возврати́ся, и ле́сть разори́ся, лука́вый змíй попра́н бы́сть, и неприя́знь паде́. Жи́дове пла́чут без утеше́ния, фарисе́и рыда́ют зле́. Кре́стъ – поспе́шник Ми́ е́сть, а гро́бъ – свиде́тель. Сме́рть же побе́ду Мне́ испове́дает. О Мне́ челове́чь ро́д обнови́ся. О Мне́ уме́ршии воста́ша. Се́ тридне́внаго Воскресе́ния плоды́. Се́й де́нь, в о́ньже Пе́рвенец из ме́ртвых воста́х и ра́дость мíрови пода́х. Се́й де́нь, в о́ньже Петро́ви и апо́столом ва́ми пропове́даю Моего́ Воскресе́ния благове́щение. Ше́дше у́бо, рцы́те бра́тии Мое́й и Петро́ви, я́ко воста́л е́смь от ме́ртвых, и варя́ю вы́ в Галиле́и, ту́ Мя́ ви́дите».

Ви́дите ли у́бо благосе́рдие Влады́ки всея́ тва́ри? Ни еди́наго же ученика́ и́менем не нарече́, то́кмо Петра́. Почто́, Го́споди, того́ еди́наго и́мя нарече́? Зане́же друзíи не реко́ша: «а́ще случи́тся на́м с Тобо́ю и умре́ти, не отве́ржемся Тебе́», а се́й ре́к, и отве́ржеся Мене́ три́жды, и раска́явся, пла́кася го́рько. Те́мже бои́тся пред лице́ Мое́ ити́, мня́, я́ко не отпуще́н гре́х его́, сего́ ра́ди реко́х и Петро́ви. Рцы́те ему́, да без сумне́ния со ученики́ Мои́ми прии́дет и у́зрит Мя́. Рцы́те Петро́ви: «ника́коже устраши́ся, не ума́лих бо тя́ от лица́ сла́вы, и не сотвори́х тя́ ме́ньша от ли́ка апо́стольска. Аще и Иоа́нна люблю́, и тому́ я́ко чи́сту преда́х Ма́терь Мою́, но и тебе́ да́х ключи́ Ца́рства небе́снаго. Не устраша́йся у́бо приити́ ко Мне́, его́же бо а́ще свя́жеши на земли́, бу́дет свя́зан на небесе́х, и его́же а́ще разреши́ши на земли́, бу́дет разреше́н на́ небесех. Не убо́йся, Пе́тре, не оста́вих тебе́ от первоседа́ния со ученики́ Мои́ми; е́же бо ти́ обеща́х, то́ и сконча́ю, на ка́мени бо твоея́ ве́ры сози́жду Це́рковь Мою́, и врата́ а́дова не одоле́ют е́й. Ты́ упасе́ши Ми́ о́вцы. Ты́ упасе́ши а́гнцы Моя́, и ты́ ста́неши одесну́ю Мене́, я́ко чинонача́льник. Не бо́йся, Пе́тре, зане́же отве́ржеся Мене́; ви́дех бо сле́зы твоя́ и отпусти́х ти́ согреше́ния твоя́. Добро́ бы бы́ло и Иу́де, а́ще бы пока́ялся, а не к дре́ву бы потща́лся и не обе́сил бы себе́, ка́ющихся бо е́смь Бо́г: и сего́ ра́ди снидо́х на́ землю, да покая́ние мíрови пода́м. Мытаре́м бо и блуднико́м толи́ка мно́жества грехо́в отпусти́х, а тебе́ ли еди́наго не отпущу́? Аз бо ка́ющихся люблю́, помяни́, я́ко прослези́хся за Иу́ду, и хоте́х, да бы́ не поги́бл. Добро́ бы ему́ бы́ло, егда́ сре́бреники пове́рже в це́ркви, а́ще бы покая́лся; но поне́же без покая́ния пребы́сть, сего́ ра́ди ве́чно му́чим е́сть. Ты́ же, Пе́тре, не бо́йся; ви́дех бо сле́зы твоя́ и отпусти́х ти́ гре́х тво́й. Дави́ду у́бо, дво́е зло́ сотво́ршу, – прелюбоде́йство и убíйство, – вся́ отпусти́х ему́ и на пе́рвый са́н проро́чества поста́вих. Тебе́ же, оста́вльшу Мене́ ра́ди до́м, жену́ и де́ти, еди́наго ли греха́ не оста́влю? Не бо́йся Пе́тре, Аз е́смь рекíй: ра́дость быва́ет на́ небеси о еди́ном гре́шнице ка́ющемся. Аз е́смь рекíй: прииди́те ко Мне́, вси́ тружда́ющиися и обремене́нии, и Аз поко́ю вы́. Добро́ бы бы́ло Иу́де, а́ще бы ся́ возврати́л ко Мне́, а не у́жем удавле́ния обяза́лся, и са́м ся́ погуби́л, – Аз бы грехи́ его́ на Кресте́ пригвозди́л. Се́й у́бо пови́нен бы́сть, и не прокля́х его́, но па́че та́кожде умы́х ему́ но́зе и хле́б пода́х, я́коже и про́чим ученико́м, и ника́коже поймы́ ему́ сотвори́х, дабы́ прише́л в покая́ние. И не восхоте́, сего́ ра́ди му́чим е́сть ве́чно. Ты́ же, пока́явся, не убо́йся яви́ти Ми ся со ученики́ Мои́ми. Толма́ у́бо, Пе́тре, тебе́ не ума́лих, я́ко и сте́нь тво́й неду́жныя исцели́т, и убру́сцы и по́яси твои́ прожену́т бе́сы, и каса́ние руки́ твоея́ от рожде́ния хрома́го на тече́ние возбы́стрит.

И воста́вше ученицы́, идо́ша с ра́достию вели́кою в Галиле́ю на́ гору, на ню́ же повеле́ и́м Иису́с, и ви́девше Его́, поклони́шася Ему́. И сбы́сться все́ проро́чество, е́же сего́ ра́ди глаго́лаше, о стра́сти, и о погребе́нии, и о Воскресе́нии Го́спода Бо́га на́шего. Сия́ вся́ пострада́ Христо́с на́с ра́ди, да ны́ сотвори́т насле́дники безсме́ртию: и ми́р всему́ мíру пода́в, и весе́лие и ра́дость це́рквам дарова́, и Ца́рство небе́сное ве́рным обеща́в, победи́лище непобеди́мое, Кре́ст Сво́й, христиа́ном пода́в. Кто́ у́бо не и́мать диви́тися вели́цей се́й та́йне, я́же о на́с? Кто́ же не и́мать просла́вити Пригво́ждьшагося на́с ра́ди на Кресте́? И кто́ не и́мать поклони́тися Воскре́сшему из ме́ртвых? И кто́ не и́мать воспе́ти Упраздни́вшаго Кресто́м жа́ло сме́рти? И а́ще хо́щеши уве́дати Кре́стную си́лу, послу́шай разу́мно.

Кре́стъ – прогони́тель е́сть бесо́м; Кре́стъ – побе́да на диа́вола; Кре́стъ – христиа́ном похвала́; Кре́стъ – царе́м возвелича́ние; Кре́стъ – влады́кам возноше́ние; Кре́стъ – князе́м си́ла непобеди́мая; Кре́стъ – ору́жие на враги́; Кре́стъ – покро́в ве́рным; Кре́стъ – спасе́ние душа́м; Кре́стъ – огражде́ние це́рквам; Кре́стъ – свобо́да крести́вшимся; Кре́стъ – красота́ христиа́ном; Кре́стъ – сохране́ние ве́рным. Си́м зна́мением сте́ны сопоста́тных па́дают. Си́м зна́мением бе́си погиба́ют, и все́ покаря́ется Дре́ву Кре́стному, си́лы де́льма Пропя́таго на не́м. И не то́чию ны́не побежда́ет о́браз Кре́стный ра́тных, но и пре́жде сего́ побежда́ше и одолева́ша. Да не чуди́теся, я́ко такову́ си́лу и́мать Кре́ст, я́ко и о́браз его́ и начерта́ние побежда́ше проти́вныя полки́.

Разуме́йте о́браза си́лу: же́зл Моисе́ов имя́ше о́браз Креста́, я́коже рече́ Па́вел апо́стол: пия́ху бо от духо́внаго после́дующаго Ка́мене, Ка́мень же бе́ Христо́с. Се́й же́зл, о́браз Кре́стный, коли́ка у́бо сотвори́л е́сть проти́вным зла́, ве́рным же добра́? Ре́ки Еги́петския о́ным Моисе́й на кро́вь преложи́. Пру́ги, и хру́сты, и жа́бы, и гра́д, и тму́ неосяза́ему, и мглу́, и сме́рть на пе́рвенцы, жезло́м нанесе́. На́нь же бе́ нанесе́н же́зл, то́ все́ побежда́шеся. Жезло́м изба́вил е́сть Бо́г ро́д евре́йский от лю́тыя рабо́ты фарао́новы. Кре́стным бо зна́мением спа́сл и́х е́сть, и и́стине не поклони́шася. Егда́ бо сквозе́ Чермно́е мо́ре проидо́ша, ничто́ же имя́ше Моисе́й, то́кмо зна́мение Кре́стное. И се́ фарао́н по ни́х пожене́ со мно́гим ору́жием и мно́жество безчи́сленное муже́й хра́брых с ни́м. Мо́ре, ви́дев его́, не убоя́ся, жезла́ же Моисе́ова ви́дев о́браз, и убоя́ся: неосия́емая пучи́на разве́рзеся, и многошу́мный гла́с во́лн разступи́ся, и неудержа́нная пучи́на морска́я стено́ю одесну́ю, и стено́ю ошу́юю и́м бы́сть; и сия́ спа́сл е́сть, а о́ны потопи́л. Разуме́ ли о́браза си́лу? Поклони́ся Кре́стней си́ле и́стинней. Предзря́ Моисе́й Креста́, хотя́ща сия́ти по все́й вселе́нней, и те́м о́бразом вся́ враги́ побежда́ше. Егда́ бо посла́ Иису́са На́ввина бра́тися с супоста́ты, просте́ртием руку́ крестообра́зно, укрепля́шеся Иису́с На́ввин на враги́, и побежда́ше я́. Те́мже Креста́ о́браз, побе́ды и при Моисе́и явля́ше. Мно́го у́бо е́сть сло́во е́же о Кресте́, и неизрече́нная его́ си́ла.

Мно́го тща́ние имя́ше диа́вол е́же поста́вити Кре́ст, не ве́дый си́лы его́: егда́ же поста́влен бы́сть, не мо́жет зре́ти на́нь. Поклоня́ющии же ся Кресту́ побежда́ют диа́вола. Всеси́лен е́сть Кре́ст Христо́в, все́м благотворя́ и от все́х поклоне́ние прие́млет. Ви́ждь благодея́ние его́: а́ще кто́ ни́щ е́сть, и помо́лится ему́, и а́бие до́м его́ обогати́тся; или́ кто́ бу́рею посреди́ мо́ря потопля́емь, зна́мением Кре́стным в ти́хое приста́нище приста́нет; или́ а́ще кто́ на одре́ лежа́, и во вся́кой беде́ Креста́ помо́щника себе́ призыва́ет, от вся́кия боле́зни и беды́ свобо́дь быва́ет; или́ кто́ мно́жеством грехо́в одержи́мь, зна́мением Кре́стным от бу́ри грехо́вныя спасе́н бу́дет и в ми́рное Приста́нище до́йдет, е́же е́сть Христо́с Бо́г на́ш, пригвожде́нный на Кресте́, и во́ гробе положе́н, из ме́ртвых воста́, просвеща́я вся́ческая.

Тому́ сла́ва со Отце́м и Святы́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во́ веки веко́м, ами́нь.