Письма свт. Иоанна Златоуста к разным лицам датируются 404-407 гг., адресованы более чем 130 лицам, являются основным источником сведений о последнем периоде жизни святителя и имеют большую историческую ценность. Часть писем посылались из Кукуса (Малая Армения), часть – из Арависа, некоторые письма отправлены свт. Иоанном по дороге к месту заточения.
Большинство писем имеют небольшой объем, в основном посвящены заботам святителя об оставленной пастве, духовным назиданиям, утешениям в преследованиях и скорбях. Ряд писем – это пожелания друзьям доброго здравия и уверения в искренней дружбе и любви к ним. Свт. Иоанн пишет к страждущим вместе с ним за дело Церкви, к лицам, глубоко сочувствующим его страданиям и желающим всячески их облегчить: пишет епископам, пресвитерам, диаконам, монахам, диакониссам и светским лицам.
Первое письмо к папе Иннокентию (Письмо 1) написано в Константинополе после Пасхи 404 г. и посвящено событиям, происшедшим после прибытия в столицу в 403 г. епископа Феофила Александрийского. В письме говорится об обстоятельствах суда над свт. Иоанном и его смещения с кафедры на Соборе «при Дубе». В этом же письме святитель описывает кровавые события, происшедшие на Пасху 404 г.
Второе письмо к папе Иннокентию (Письмо 2) написано в конце 406 г. из Кукуса (ныне – город Гёксун в Турции). Свт. Иоанн благодарит римского епископа Иннокентия за его усилия, которые он прилагал для оправдания святителя.
Письмо «К епископам, пресвитерам и диаконам, заключенным за благочестие в темницу» (Письмо 3), вероятно, было адресовано последователям свт. Иоанна среди константинопольского клира, которые подверглись арестам и ссылке. Год и место написания неизвестны.
«Письма к Олимпиаде» (Письмо 4 состоит из 17 писем) обращены к знатной вдове диакониссе Олимпиаде, духовной дочери свт. Иоанна. Год и место написания неизвестны. Несправедливый суд над святителем, обвинения в ее собственный адрес, домашний арест и изгнание – все это стало причиной уныния Олимпиады. Пытаясь ее утешить и ободрить, духовный отец старается представить собственные страдания как нечто незначительное и призывает с христианской стойкостью относиться к постигшим ее скорбям. В письмах приводятся исторические сведения об удалении свт. Иоанна из Константинополя, об обстоятельствах его жизни во второй ссылке, о судьбе самой Олимпиады.
120. К Адолии99
Что говоришь? Опять жалуешься на козни и на то, что терпишь большое горе? Но что же, скажи мне, препятствует тебе удалиться в мирную пристань и избавиться от всех этих треволнений? Не пел ли я тебе постоянно, все это время и однако ты никогда не хотела нас послушать? Нет, ты и себе самой причиняешь бесчисленные горести, постоянно падая в болото и мараясь грязью этих бесконечных дел, и нас непрерывно то и дело огорчаешь, подвергаясь этому. Неужели, думаешь, мне приятно было теперь слышать, о чем ты пишешь в своем письме, что тебе изменили и сделали с тобой ужасные вещи твои самые близкие люди, или (буду лучше говорить собственными твоими словами) твои доверенные приятели? Долго ли же еще будешь помрачать свой ясный душевный взор в этом чаду? Долго ли же еще не освободишься от этого жестокого рабства? И что тебе препятствует теперь же приехать сюда и сообща посоветоваться с нами обо всем? Сама же ты говоришь, что ничего бы этого ты не испытала, если бы сделала так.
Я совершенно изумляюсь, недоумеваю и не нахожу решительно никакой причины, почему ты так долго не едешь к нам, если только не по легкомыслию и трусливости, расстояние – небольшое; время года – весьма благоприятное для поездки, не томит ни холодом, ни зноем. Вероятно, опять этот всегдашний источник всех твоих бед, – вероятно, говорю, эта забота о житейских делах, – она и теперь составляет тебе препятствие.
Приедешь ли ты, я буду очень рад; не приедешь, я не осужу тебя и не рассержусь, а буду так же любить, как и всегда любил твою мерность. Во всяком случае мне прискорбно только и очень больно знать, что ты вовлечена теперь в бесконечные хлопоты и по-прежнему обременена бесчисленным множеством житейских забот. И если бы ссылочная неволя не удерживала нас здесь своими путами, я не огорчал бы твое благоговение, но, хотя бы был еще больнее, нежели сколько болен теперь, приехал бы к тебе сам, и до тех пор не успокоился бы, пока, употребив все меры и все средства, не вырвал бы тебя из этой бездны, из этого болота, из этой сточной ямы бесчисленных зол. А как это невозможно, то я и желал бы, чтобы ты приехала посоветоваться с нами об этом. Если же и это окажется неудобно и трудно, тогда мы не перестанем, по крайней мере, письменно предлагать тебе свои советы и увещания – разорвать сети, перерубить веревки, разбить оковы, которыми связана твоя душа, и выступить на путь независимости и полной свободы. Таким образом ты не только приобрела бы себе радость здесь, но легко заслужила бы и небо. Предпошли добровольно в неприкосновенные сокровищницы то, что спустя несколько времени поневоле должна будешь оставить, прощаясь с здешней жизнью, и через это ты предуготовишь себе те венки, которые никогда не гибнут и не увядают.
* * *
Примечания
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»
Из Кукуза в 404-м году, как и следующее письмо к Диогену.