Академия у Троицы. Воспоминания о Московских духовных школах (1944–2004)
Содержание
Чудо воскрешения Первые годы 1946–1947 1947–1948 1948–1949 1949–1950 1950–1951 1951–1952 1952–1953 1953–1954 1954–1955 1955–1956 1956–1957 1957–1958 1958–1959 1959–1960 1960–1961 1961–1962 1962–1963 1963–1964 1964–1965 1965–1966 1966–1967 1967–1968 1968–1969 1969–1970 1970–1971 1971–1972 1972–1973 1973–1974 1974–1975 1975–1976 1976–1977 1977–1978 1978–1979 1979–1980 1980–1981 1981–1982 1982–1983 1983–1984 1984–1985 1985–1986 1986–1987 1987–1988 1988–1989 1989–1990 1990–1991 1991–1992 1992–1993 1993–1994 1994–1995 1995–1996 1996–1997 1997–1998 1998–1999 1999–2000 2000–2001 2000–2001 2002–2003 2003–2004 Заключение Ректоры Московских духовных академии и семинарии (1944–2004)
От редакции
Книга, которую вы держите в руках, представляет собой летопись наиболее важных событий из жизни Московских духовных школ после их возобновления в 1944 году. Составлена она выпускником духовной академии 1954 года, старейшим её преподавателем Марком Харитоновичем Трофимчуком. Побывавший на фронте, демобилизованный, поработавший в угольных шахтах Кемеровской области, он оказался в числе тех, кто пришёл учиться в Московскую семинарию в 1946 году. Это был первый послевоенный набор, объединивший людей разного возраста, тех, кто трудился в тылу, пришёл с фронта. Вот как Марк Харитонович рассказывает о том, что предшествовало его поступлению в духовную школу.
«В 1940 году меня призвали в армию, попал я в город Кировоград, в авиацию. Началась война, и на фронте довелось пробыть только до декабря 1942 года. Тогда вышел приказ, гласивший, что если территория, с которой солдат призывался в армию, занята немцами, то его отзывают с передовой и отправляют в глубокий тыл на работу (подальше от линии фронта, чтобы не тянуло домой). Родом с Западной Украины, я как раз подпадал под это распоряжение, пришлось покинуть фронт и отправиться в Сибирь, где определили меня работать проходчиком. Однажды случайно прочитал в газете сообщение, что 10 апреля 1945 года Сталин и Молотов приняли в Кремле Патриарха Алексия, митрополита Крутицкого Николая (Ярушевича) и протопресвитера Николая Колчицкого. Никаких подробностей сказано не было, но почему-то я подумал, что, может быть, откроют духовные учебные заведения. (Нужно пояснить, что это была вторая встреча на высшем уровне с церковными иерархами и на ней обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Церкви на завершающем этапе войны. О первой встрече, действительно способствовавшей возобновлению духовных школ, рассказано ниже, но Марк Харитонович тогда ничего об этом не знал – Прим. ред.)
Только в 1946 году, после некоторого промедления, преодолев наконец в себе робость, я решился отправить письмо самому Святейшему примерно такого содержания: «Если откроются духовные школы, прошу зачислить меня на учёбу». На конверте написал: «Москва, Патриарху Алексию».
Затем на шахте дали мне отпуск, и я поехал в свою деревню Рокитно, что в Ровенской области. Вскоре мне туда переслали ответ проректора С.В. Савинского на мой запрос. В конверт были вложены «Правила» приёма в богословский институт.
Я быстро оформил все необходимые документы, собрался, доехал до города Ровно, где предстояло сесть на московский поезд. Желающих уехать было так много, что, кроме как крыша вагона, других мест не оказалось. Дождавшись, когда поезд тронется, я с чемоданом в руках на ходу вскочил на ступеньки и забрался на крышу. До Москвы ехали около восемнадцати часов. Сойдя с поезда, я начал спрашивать москвичей, как добраться по указанному адресу: «Москва, Большая Пироговская, бывший Новодевичий монастырь». Мне всё объяснили, показали дорогу. С бьющимся от волнения сердцем приближался я к месту назначения и уже издалека увидел высокую колокольню и величественный собор Новодевичьего монастыря...
После вступительных экзаменов все с нетерпением и беспокойством ожидали результатов. Наконец вывесили списки. Какая была радость увидеть свою фамилию среди поступивших!»
По утверждению очевидцев, после войны, с присоединением западных земель к России, среди тех, кто пришёл в духовные школы, было много украинцев. Они и не догадывались о бедствиях Русской Православной Церкви. Трудно было поверить рассказам об арестах, ссылках, пытках – о всём том, что выпало на долю тысяч и тысяч наших священнослужителей в постреволюционные годы. Уроженец Западной Украины (деревня их до войны была под юрисдикцией Польши), Μ.X. Трофимчук был как раз из тех мест, где церковные традиции никогда не прерывались. С малых лет он с родителями посещал храм, с восторгом и умилением слушал богослужение, певчих и чувствовал себя в церкви, «как на небе». Отец семейства читал иногда дома акафисты – Спасителю, Божией Матери, святителю Николаю. У них там в школе преподавали Закон Божий, историю Ветхого и Нового Заветов, объясняли порядок богослужений... По окончании Московской духовной академии Трофимчук остался в тех же родных стенах и стал учить семинаристов клиросному пению. Таким образом, не один десяток лет Марк Харитонович был свидетелем и даже участником в чём-то необычного, во многом очень сложного процесса подготовки и воспитания пастырей Церкви.
Год за годом описывает он учебные будни Московской семинарии, а затем и академии. Взявшись за составление хроники духовных школ, он намеревался ограничиться лишь собственными воспоминаниями. Но работа растянулась во времени, потребовалась более основательная проработка материала, и для уточнения дат, перепроверки некоторых фактов пришлось воспользоваться такими источниками, как «Журнал Московской Патриархии» и другими периодическими изданиями, журналом заседаний совета МДА и годичными отчётами академии и семинарии, записями помощников инспектора. Со временем стали выходить книги выпускников духовных школ, публикации, посвящённые их наставникам, что нельзя было оставить без внимания в этой летописи.
В ней очень много любопытного для читателя: задерживаешь взгляд на распорядке дня, на расписании занятий, на студенческом меню. Всматриваешься в имена преподавателей, воспитанников – первокурсников и выпускников, ставших впоследствии иерархами Церкви, известными духоносными старцами. Интересно и то, что о богослужении, искусстве проповеди здесь говорится как о предметах изучения. В книге описываются и торжественные академические акты, и приёмы зарубежных гостей, и посещения духовных школ патриархами. Здесь есть страницы (их, правда, не так много), где упоминается о каникулах, свободном времени студентов, экскурсиях, хоровых концертах и даже о работе «на хозяйстве».
Скрупулёзно составленная хроника «трудов и дней», в чём-то сдержанная, местами трогательная, вряд ли оставит равнодушными тех, кто когда-то учился «у Троицы». В качестве ознакомительного или даже справочного материала она будет полезна поступающим в семинарию. Летопись Московских духовных школ доносит атмосферу будней и праздников этих во многом необычных, можно сказать, особых, для большинства людей закрытых учебных заведений, что, несомненно, вызовет интерес у широкого круга читателей.