Храм в Элефантине

Прошлое столетие было периодом открытий в истории древнего Востока. Земля была принуждена выдать свои сокровища; древние писания были дешифрированы и камни начали говорить: целый огромный мир восстал перед нашим изумленным взором. Но (до настоящего момента) Ветхий Завет имел слишком малую долю в великих открытиях. В прошлое время иногда почву Палестины прилежно раскапывали и производили розыски. Но, хотя и были найдены остатки различных древних цивилизаций, документов пока было найдено мало. Все свои познания о Давиде и Соломоне мы получило еще из Библии. У нас была израильско-моабитская подпись царя Месы, а недавно была найдена одна книга более позднего периода, книга Иисуса-Сираха, на ее еврейском диалекте. Но теперь, в первый раз, явились на свет иудейские папирусные писания более позднего – персидского периода, и среди них одно, которое возбудило интерес далеко за пределами круга «ученых». Оно относятся к одному эпизоду в иудейской истории, доселе неизвестному, и подтверждает многие важные предположения относительно жизни этого народа.

Место находки – южная оконечность древнего Египта, где находились две крепости, одна возле другой, к северу от Нильского водопада, для защиты границ против Нубии. Это – «Сиена», теперь Ассуан (по-арамейски Севан), и Элефантина (по-египетски «Абу», «Ибу» или «Иб», т. е. «слоновая кость»), названная так потому, что город был главной квартирой для продажи слоновой кости, ввозимой с юга; по-арамейски «Иеб». Годом раньше десять хорошо сохранившихся документов были изданы Сэйсом и Коули (Соwley); они были найдены в Ассуане¹, куда они были доставлены из Элефантины. Они были написаны по-арамейски и датированы 471–411 годами до Р. X., в царствование Ксеркса, Артаксеркса I и Дария II. Они представляют семейный архив и трактуют о предметах, относящихся к собственности и владениям, и очевидно тщательно хранились (вероятно, в глиняном сосуде) на случай встречных исков. Имена иудейские. Таким образом, мы можем познакомиться с положением иудейского семейства на далеком юге Египта в персидский период. Документы дают ясную картину положения иудейской колонии в Элефантине. Мы представляем узкие и извилистые улицы крепости, разделенной пополам царской дорогой. На этих улицах живут иудеи вместе с нубийцами² из окрестности, туземными египтянами, господствующими персами и иммигрантами из других земель, каковы, например, арамейцы и вавилоняне. Иудеи употребляли арамейский язык в деловых сношениях, который в то время на Западе был торговым языком и языком официальной жизни. Язык и цивилизация говорящих по-арамейски народов проникли в Палестину; иудео-арамейские рассказы и песни найдены и ожидают опубликования. Иудеи Иеба должны были, вероятно, знать язык своих отцов только как язык священный.

Иудеи имели большие сношения с иностранцами, среди которых они жили; они торговали, вели судебные процессы, и даже переженились; туземцев они имели в качестве рабов. Их религиозные взгляды были иногда аффектированы. Мы читаем об одной женщине, которую просят поклясться египетской богиней Сати (Sati)³, и она делает это. Они приобретали также прозелитов. Та же самая женщина обратила своего второго мужа, египтянина, в иудейскую религию. Национальности перемешивались вследствие политических обстоятельств, или вследствие добровольных эмиграций, и таким образом между различными религиями было достигнуто согласие; важный факт для объяснения позднейшей иудейской истории, а также первобытной истории христианства.

Чем существовали иудеи в Иебе? Мы читаем, что они вели торговлю, покупали и продавали дома и места для постройки; они также ссужали деньги, и были замечательно искусны в юридических делах. Упоминается и о других занятиях иудеев, как например, агрокультура или индустрия. Предполагают, что иудеи первоначально поселились в Элефантине в качестве солдат; и грек Эристэй пишет, что Птоломей Лаг взял иудеев с собой в Египет, вооружил их и поставил для защиты крепостей. Возможно, однако, что эти иудеи были только торговцами, торговавшими между пограничными и гарнизонными городами; все, что можно достоверно сказать – это то, что каждое иудейское семейство должно было иметь особенное отношение к некоему персидскому офицеру или чиновнику, чтобы он быль поручителем за их доброе поведение. У иудеев был храм (Agûrâ)⁴ с алтарем, посвященным их Богу, Ягу (lâhû). Имя Ягу представляет трудную проблему; оно постоянно встречается в документах вместо имени Ягвé, данного в Ветхом Завете, а также в подписи моабитского царя Месы.

Что касается языка, папирусы дают нам особенную форму арамейского, родственного с древним арамейским, а также множество персидских, египетских и вавилонских имен. Письма составлены в отборном официальном стиле, доказывающем развитую деловую жизнь в говорящем по-арамейски мире: юридические принципы показывают также влияние египетского и вавилонского права. Дни и месяцы обозначены по иудейскому, вавилонскому, так же как и по египетскому календарю, по годам царствования персидских царей, и дают множество ценных синхронизмов.

Все это, однако, затеняется папирусом, недавно найденным на месте древнего Иеба Dr. Рубензоном, и теперь находящимся в Берлинском музее. Он происходит из архивов иудеев в Иебе и бросает некоторый свет на историю их храма⁵. В древнее время оригинал должно быть несколько раз копировался; было найдено две копии, одна неполная. Третья и четвертая часть также относятся к тому же самому событию; одна из них была издана профессором Антэном (Enting) в 1903 году⁶. Все эти папирусы, частные или официальные, принадлежат к одному и тому же периоду, как это указывается датами и именами, и они объясняют друг друга.

Мы, прежде всего, займемся текстом древнейшего храмового документа, его кратким объяснением. Он начинается подписью с адресом вначале; все написано отличным стилем, уже знакомым нам. «Нашему господину Багохи (Bagôhi), правителю иудеи, твои слуги – Иедония со своими товарищами – священниками в крепости Иеб».

Багохи, персидский губернатор маленькой провинции Иудеи, известен у Иосифа Флавия как Багоз (Bagozes), губернатор Иудеи при Артаксерксе II. (404–358). Наш документ быль составлен в 408–7 г., при Дарии II Охе (424–404). Багоз или Багой (Bagôas), следовательно, занимал свою должность при различных государях. Он был один из преемников Неемии. Мы читаем у Иосифа, что Багой во время царствования Артаксеркса II наложил денежный штраф на храм в то время, когда первосвященник Иоанн убил своего собственного брата, который составил заговор с Багоем. Первосвященник иерусалимский Иехоханан (Iehochànàn)⁷ также упоминается в нашем документе.

Документ составлен иудейскими священниками, во главе которых стоял Иедония, которого можно считать, поэтому, первосвященником Иеба. Имя его часто встречается в частных документах, уже помянутых. Иудеи в Элефантине составляли религиозную общину и управлялись священниками как в Палестине. После падения государства оставался только священнический авторитет.

Призывание благословения, обычное в письмах, следует затем. «Бог наш, Бог небесный, да благословит тебя щедро и на всякое время! Да дарует Он тебе, чтобы милость царя Дария и принцев царского дома увеличилась в тысячу раз и продолжалась в течение всей жизни. Пребывай всегда в радости и добром здоровье».

Патетические слова благословения показывают желание писателей снискать благоволение Багоя и их сознание, что главное дело его должно состоять в том, чтобы заслужить милость у самодержца и его принцев, так как он всецело зависит от благоволения своих правителей. Принцы с царем названы также в персидских летописях на арамейском языке, содержащихся в книге Ездры (1Ездр. 6:10, 7: 23), где писатели, как это обычно, называют своего Бога «Небесным Богом»: Этот титул давно употреблялся иудеями, когда они старались объяснить свою религию язычникам, чтобы показать, что иудейский Бог есть «высочайший Бог» народов. Был, кажется, у иудеев написанный закон, чтобы это наименование в особенности употреблять при обращении к персам (которые молились «Небесному Богу»), с целью получить выгоды для иудейской религии через указание, что эти два народа поклоняются одному и тому же Богу. Дарий повелел построить храм в Иерусалиме «Небесному Богу», а Артаксеркс I повелел Ездре исполнять закон «Бога Небесного в Иудее» (см. Ездр. 5: 11, 6: 10; 7: 23). Надеялись, что и Багой также не закроет своих ушей для священника «Небесного Бога». Пожелание в конце письма «Пребывай в радости и добром здоровье» в точности соответствует формуле, которую в Египте требовалось ставить вслед за именем Фараона.

«Далее, твои слуги Иедония и его товарищи говорят так. В месяце Таммузе, в 14-й год царя Дария, когда Аршам отлучился и отправился к царю, жрецы бога Хнуба (Chnub), в крепости Иебе, составили заговор с Вайдрангом (Wajdrang), который тогда быль губернатором, чтобы разрушить храм Бога Ягу в крепости Иебе».

Событие случилось в месяце «Таммуз», названном по имени одного вавилонского божества (Финикийский Адонис); это имя распространилось по Востоку с вавилонским календарем. Это время почти тожественно с нашим июлем.

Годы 411–410. Заговор был составлен, как повторяется снова, когда, Аршам (Arsham), очевидно персидский губернатор Египта, отправился к персидскому двору. Писатели не жалуются на своего сатрапа; ясно сообщается, что заговор зародился у жрецов Хнуба. В Элефантине стояло знаменитое святилище бараноголового Хнуба (по-гречески Анубис), почитаемого за божество водопадов, святилище, посещаемое и нубийцами также со времени завоевания юга египтянами. Хнуб был первоначально главным богом области, но в позднейшие времена был вытеснен на остров Филе, вследствие близости святилища Изиды. Мумии священных баранов Анубиса недавно были найдены в гранитных саркофагах. Мы видим здесь, что жрецы этого божества питали ненависть против соседнего храма Ягу. Нововведенный Бог возбуждали их ревность совращением их последователей; мы можем вспомнить случай с египтянином, обращенным женой в еврейство. Комментаторами выяснено, что иудеи приносили в жертву своему Богу главным образом баранов; эти животные были посвящены Хнубу и считались его поклонниками за неприкосновенных. Следовательно, иудейские жертвоприношения из баранов возбуждали фанатизм жрецов Хнуба!

Персидский сатрап доселе защищал храм Ягу; это произошло в его отсутствие, что жрецы Хнуба осмелились на свое нападение. Мы знаем, что священники Ягу вполне платили за ненависть; они не жаловали титулом священника своих противников, но употребляли выражение, обычное в арамейском языке, но выражающее презрение в устах иудея. Иудейская нация чувствовала себя гораздо выше в деле религии, и выражала свое чувство без стеснения; это и было главной причиной того, что иудеи не пользовались популярностью среди наций, с которыми они приходили в соприкосновение. Презренный раб, губернатор Иеба, присоединился к жрецам Хнуба. Его имя «Вайдранг» – персидское, но его значение и произношение неизвестны. Мы не знаем об его мотивах; записки сообщают, что он быль подкуплен жрецами.

«Вследствие сего этот проклятый Вайдранг послал письмо своему сыну, Нефайяну (Naphâjân), который был полковником в крепости Севен (Sewên), говоря, что храм в крепости Иеб должен быть разрушен».

Вайдранг, сам цивилист, послал за помощью к своему сыну, который был полковником в соседней Сиене. Судя по употребленному выражению, храм Ягу, кажется, был единственным храмом в стенах крепости; предполагают, что иудеи, или во всяком случае их предки, должны были быть солдатами.

«Тогда Нафайян привел египетские и другие войска – они, имея оружие, вступили в крепость Иеб, прорвались в храм, и сравняли его с землей».

Войска, которые действовали так, были египетские: Персы привыкли набирать туземных рекрутов: мы слышим об египетских солдатах из военной касты, что их употребляли для флота⁸. Здесь туземный фанатизм был утилизирован против чужеземного храма.

«Они разбили каменные столбы, которые были в храме; они разрушили пять ворог, высеченных из камня, которые были там, и двери с бронзовыми петлями; крышу, всю сделанную из кедровых бревен, и остальную обстановку сожгли огнем. Золотые и серебряные сосуды для окропления и храмовую утварь они унесли и взяли себе».

Это описание столь подробно потому, что просители желали, чтобы их храм был вновь построен в том же виде, в каком он быль раньше, что действительно и случилось. Известие интересно и свидетельствует о большом богатстве этих иудеев. Они могли доставать каменные глыбы для сооружения дверей и столбов из всемирно известных Сиенских каменоломен, особенно в Элефантине⁹; их богатства давали также им возможность доставать бревна кедрового дерева из далекого Ливана на границах Нубии: и мы знаем, что такие бревна привозились египтянами, из сообщения, найденного несколько времени тому назад, египетского жреца Вен-Амона (Wen Amon), который доставлял бревна из Финикийского города Библоса. Иудейский храм владел серебряными чашами, употребляемыми для окропления кровью¹⁰ или смешения хлебных приношений¹¹. Мы можем предполагать, что они были очень тяжелы и драгоценны; в иудейской легенде упоминается об одной серебряной чаше, весящей 70 сиклей. Одним из мотивов разрушения храма могла быть, поэтому, жадность. Книга Есфирь предполагает, что иудеи в восточных провинциях империи были, должно быть, очень богаты в позднейший период. Помогло ли государство в сооружении и украшении храма, как кажется возможным для военной колоний? Неясно, были ли каменные столбы подпорками у здания, или священными символами, подобно двум символическим столбам, стоящим перед храмом Соломона. Последний имел только один вход, тогда как храм в Иебе имел пять: доказательство того, что древний храм Иерусалимский не был точно скопирован в более новом сооружении. Этот важный факт показывает образ мыслей основателей храма: они еще не думали, что дом Божий в Иерусалиме был единственным истинным местом Богопочтения, хотя эти взгляды сделались догмой после плена. Далее замечательно, что ни один иудей, кажется, не погиб при разрушении храма в Иебе, иначе об этом было бы упомянуто писателями. Очевидно, не пытались оказывать никакого сопротивления превосходной силе язычников. С другой стороны, мы читаем у пр. Иоиля 3: 19 (место написано около того времени, к которому относится наш документ), что египтяне нападали на иудеев и проливали невинную кровь. Таким образом, случайные убийства иудеев бывали. Теперь мы понимаем причины ненависти; жестокости, вероятно, совершались и в последующие десятилетия, когда Египет сбросил персидское иго.

«В дни царей египетских, наши отцы построили этот храм в крепости Иеб; когда Камбиз завоевал Егапет, он нашел храм уже построенным. Он разрушил храмы богов египтян, но этот храм не был поврежден».

Теперь рассказывается история храма, чтобы показать, что персидские правители долгое время оказывали покровительство. Рассказ можно считать подлинным в отношении иудеев, ибо папирусы показывают, что в храме был архив, дававший этим людям точное сведение о происхождении храма. Равным образом, у Ездры 5:11, старейшины Иерусалима рассказывают историю их священного здания по архивными документами. Храм в Иебе был построен раньше персидского вторжения, т. е. раньше 525 г., и когда Египет имел еще своих собственных царей. До времени своего разрушения этот храм просуществовал, следовательно, более 115 лет. Последними царями Египта были Априй (588–70), Амазис (569–526) и Псамметих III (525). Мы читаем в книге пр. Иеремии, что после разрушения Иерусалима халдеями в 586 г . многие иудеи нашли убежище в Египте. Вопреки совету престарелого пророка они поселились в городах Дельты Мигдоле и Тафанесе¹² (или Дафнэ), в Нофе (или Мемфисе) и в земле Патрос¹³ (или в Верхнем Египте); т. е. во всех частях страны (см. Иер. 42–44). Эти иммигранты должны были быть приняты хорошо; иудейское государство, до своих несчастий, было в договоре с египтянами. Они должны были встретиться с другими иудеями, семейства которых поселились в чужой стране еще в прошлые столетия, когда богатая страна Египта была наводнена ханаанитами. Мы даже находим во Второзаконии 17: 16 ясное запрещение против возвращения в Египет. В это раннее время иудеи искали Египта для целей торговли; так иудейское государство получало коней из Египта; закон до плена запрещал царю покупать много коней, и таким образом вести народ назад (Втор.17: 16). Письмо, писанное Аристэем, далее рассказывает, что Псамметих II (594–589) завербовал иудейских солдат в качестве союзников в своем сражении против эфиопов. У Исаии 9: 11 есть упоминание об иудеях, живших в Нижнем Египте, и даже в Эфиопии. В XIX гл. книги пр. Исаии мы имеем замечательное пророчество относительно Египта. Мы читаем, что было пять городов в Египте, говорящих ханаанским языком и молящихся Иегове, Богу Саваофу, ― пророчество, доселе относимое к эллинистическим временам; но теперь является возможность отнести его к более древней эпохе. Одна из этих колоний и есть Иеб, теперь известный нам. Но «алтарь Ягве», на который указывается в стихе 19, как стоящий посреди земли египетской, не можете быть «Иебом», который лежит на крайнем юге страны. Пророчество очень замечательно тем, что Египет должен быть обращен к вере в Иегову, – египетские евреи тогда были столь многочисленны и их пропаганда столь активна, что они выражали эту надежду; это также может объяснять ненависть жрецов Хнуба.

Когда Камбиз завоевал Египет, он не пощадил египетских храмов; мы читаем у греческих авторов (как теперь удостоверено), что он ограбил египетские храмы и осмеял богов; но мы также знаем, что он воздал почтение «Неите (Neit) Саиса¹⁴. В этом деле, следовательно, папирус, кажется, преувеличивает с расчетом, который мы можем понять. Иудейский храм Иеба не был потревожен. Камбиз следовал той же самой политике, какой и Кир. Кир возобновил храм в Иерусалиме, и Камбиз пощадил храм Иеба. Иудеи в Вавилоне, как и в Египте, понимали, каким образом приобрести благоволение всемирного завоевателя к их Богу. Подвергался сомнению рассказ о Кире, возобновившем храм Иерусалима: теперь это кажется менее невероятным. Благоволение, оказанное персами египетским иудеям, было вознаграждено, когда произошло возмущение. Документ Антэна (Enting) повествует: «Когда египтяне восстали, мы оставались верными нашим владыкам и ничего дурного не было найдено в нас». Из текста ясно, что указание сделано на обстоятельство перед 411–410 годами. Но не ясно, имеется ли ввиду возмущение Египта, подавленное, согласно Эдуарду Мейеру, в 454 г. (в чем принимала участие афинская армия под начальством ливийских принцев Инароса (Inaros) и Амиртайоса (Amyrtaios)), или египетская борьба против империи Персидской, которая в продолжение двух поколений выиграла свободу Египта.

«После деяний Вайдранга и жрецов Хнуба, мы, с нашими женами и детьми, надели вретища, и мы постились и молились Ягу, Небесному Богу».

По разрушении храма иудеи начали великий и всеобщий религиозный плач, как часто описывается в других местах; многие из Псалмов, сохранившихся до нас, были петы в эти траурные празднества, напр., Псалмы 74, 79 и 44¹⁵, относящиеся к подобной же катастрофе, случившейся с храмом Иерусалимским. Были ли составлены эти Псалмы, как вообще предполагают во время Маккавеев, может показаться сомнительным при свете этого нового документа из Иеба. Письмо далее объясняет, что скоро появилось знамение от Небесного Бога.

«Он послал нам радостное зрелище относительно Вайдранга: собаки рвали веревки на его ногах; вcе сокровища, который он скопил, погибли, и вcе люди были убиты, которые желали зла храму: это созерцали мы с радостью».

Таким образом, за разрушение храма было отмщение, которое считалось иудеями знамением со стороны их Бога, который не восхотел, чтобы осталось безнаказанным нападение на Его Святилище, – это напоминает нам сказание о Белшаззаре (Валтасаре) у пр. Даниила в 5 главе. Вандранг был позорно убит, его тело, еще связанное, было отдано на съедение собакам, его добыча награбленная из храма, была отнята у него; другие преступники также были убиты. Нам не говорится, через кого был выполнен божественный суд, но мы можем предполагать, что персидские войска прибыли для того, чтобы восстановить нарушенный мир, и что Аршам, сатрап, вернулся в Египет и наказал злодеев. Нескрываемая радость иудеев при уничтожении их врагов напоминает радостное повествование о падении Амана в книге Есфирь.

Документ, опубликованный Аптэном, по-видимому, служит мемориалом жителей Иеба для Аршама, в котором они описывают зло, причиненное им, почти в тех же самых словах, как и наш папирус. Они прибавляют, что Вайдранг был лично ответствен за все их страдания; он построил стену, а жрецы Хнуба закрыли колодец посреди крепости, из которого также пили солдаты. Таково было послание, отправленное Аршаму.

Но он не возобновил храм и не дал позволение иудеям возобновить его. Храм лежал в развалинах три года. Причина поведения персов очевидна: разрушение храма обнаруживало фанатическую ненависть со стороны туземцев против святилища, и персы считали более разумным не подливать свежего масла в огонь. Здесь мы имеем назидательную иллюстрацию персидской религиозной политики: она искала мира в стране и старалась держаться среднего курса между различными религиозными верованиями.

Встречая только индифферентность со стороны правительства своей провинции, иудеи обратились к своей родине. Смелость подобного обращения основывалась на том обстоятельстве, что, несмотря на далекие `расстояния, иудеи, развеянные по всему свету, не разрывали связи и поддерживали взаимные сношения и нежно заботились друг о друге. Как Неемия пользовался своим влиянием при персидском дворе в интересах Иерусалима, так обитатели Элефантины надеялись, что иудеи в Ханаане сочувственно отнесутся к ним.

«Также в то время, когда случилось у нас это несчастие, мы отправили письмо нашим владыкам, и также Иехоханану (Iehöchänän) первосвященнику, с его товарищами, священниками Иерусалима, Остапу (Ostap), брату Инани, и знати иудейской; но они не дали нам никакого ответа.

Первое обращение было к персидскому губернатору в Иерусалиме, и теперь к нему обращаются во второй раз; это показывает, что питали доверие к справедливости персов и их защите религий. Как уже показано, персидские цари со времени Дария и Кира старались щадить религии их подданных и утверждать могущество на силе организованных религиозных обществ. Но персидский губернатор теперь отказался вступиться. Обращение, поэтому, было сделано к иудейским властям, первосвященнику Иехоханану, упоминаемому у Неемии 12:22, вместе с другими священниками. Затем следует иудейская знать¹⁶, главы благородных фамилий, часто называемые Ездрой и Неемией, вместе: со священниками принимавшие участие в управлении. Главою их, должно быть, быль Остап, которого имя (персидского происхождения) в других отношениях нам неизвестно. Но даже и они оставили без внимания несчастье иудеев в Элефантине. Это легко можно понять. Жители Иерусалима долгое время считали священной догмой, что их храм быль единственным законным святилищем Иеговы. И у них было всякое основание поддерживать эту догму. В Иерусалиме было естественно желать, чтобы храм оставался единственным иудейским святилищем, центральным пунктом иудаизма, и чтобы иудеи со всего света предпринимали паломничества к нему. Была даже надежда, что этот храм сделается центральным пунктом мира (см. Ис. 2: 2; Зах. 14: 16). Таким образом, на храм в Иебе смотрели, вероятно, с неудовольствием, и его разрушение считали праведным наказанием Божьим, и просьбы египетских иудеев были оставлены без внимания.

Иудеи Элефантины продолжали свои ламентации в течение трех лет с истинно иудейской настойчивостью.

«Мы надели вретище, и постились со дня «Таммуза», в 14-й год Дария, до сего дня; наши жены сделались подобными вдовам; мы не помазывали себя маслом, мы не пили вина».

Обычные религиозные службы не совершались.

«Также до нынешнего дня 17-го года царствования царя Дария ни хлебного приношения, ни курения, ни всесожжения не было приносимо в храм».

Названия этих жертв интересны для нас потому, что они представляют жертвы более раннего времени. В Иерусалиме была недавно введена Ездрой новая Книга Закона, так называемый Священнический Кодекс, в котором выдаются очистительные жертвы. Эта книга не проникла в Египет, однако те же самые жертвоприношения упоминаются в персидских документах, цитируемых в книге Ездры¹⁷.

Затем следует специальная петиция.

«Твои слуги говорят теперь, Иедония со своими товарищами и иудеи, все граждане Иеба. Если это покажется справедливым моему Господину, окажи внимание этому храму, чтобы возобновить его, ибо нам запрещено возобновлять его. Воззри на нас, находящихся здесь, в Египте, которые получили твои благодеяния и милости. Мы молим тебя послать письмо твоим слугам относительно храма Бога Ягу, чтобы он был возобновлен в крепости Иеб, как он был раньше».

Затем следуют различные обещания.

«Тогда мы принесем хлебные приношения, курение и всесожжение на алтарь Бога Ягу во имя твое; и во всякое время мы с нашими женами и детьми и со всеми иудеями, здесь собравшимися, будем возносить молитву за тебя, если это будет так, до возобновления этого храма».

Смысл тот, что в случае его согласия исполнить просьбу, они обещают молиться за него до реставрации храма, а потом приносить жертвы за него. В параллель с этим можно поставить указ Дария, см. Ездр.6:10, чтобы храм Иерусалимский был возобновлен, и чтобы молитвы и жертвы приносились в нем за него самого и его сыновей. В Египте также персидские цари предлагали и устраивали жертвоприношения. И в позднейшие времена в Иерусалиме иудеи приносили жертвы от лица селевкидских царей, так же как и за римских императоров, пока не поднялось возмущение. Надеялись, что и Багой также, хотя и последователь Зороастра, оценит благоволение Бога Ягу; заметка, указывающая на синкретизм религий этого периода.

«Если ты будешь продолжать твою помощь до того времени, пока не будет восстановлен храм, дела твои будут признаны Ягу, Небесным Богом, вместе с даром, принесенным Ему, из всей жертвы или части жертвы; ты получишь 1000 талантов серебра».

Таким образом, имя Багоя было бы возносимо за всеми частными жертвоприношениями, как благодетеля храма, и все приношения считались бы как бы приносимые им. Какие благословения от Бога Ягу излились бы на главу перса! Упомянутая сумма составляет тысячу талантов серебра (около 3 миллионов рублей)!

«Что касается золота, мы послали наше поручение и сообщение».

Профессором Захау (Sachau) было высказано, что эти слова, может быть, предполагают, что сумма золота была послана вместе с этим письмом, или обещана в короткий промежуток времени.

«Все это мы сообщили в нашем собственном письме к Делайе (Delâjâ) и Шелемайе (Shelemajâ) сыновьям Санбаллата¹⁸, правителя Самарии».

Для надежности они написали двум другим знатным лицам. Можно заметить, что первосвященник Иерусалима не был выбран. В течение трех лет, в которые они с безпокойством обращали взоры в их древнему отечеству, иудеи достаточно научились, чтобы знать, что никакой помощи нельзя было ожидать от священников Иерусалима. Поэтому они обращаются к сыновьям Санбаллата. Этот Санбаллат, правитель Самарии, хорошо известен читающим Библию как враг Неемии, который старался препятствовать сооружению стен Иерусалима. Какой сюрприз найти его имя здесь! Через упоминание этого имени дата нашего папируса устанавливается, конечно, в одном из десятилетий царствования Дария II. Неемии отводится место в царствование Артаксеркеа, I, столкновение же Санбаллата с Неемией было на несколько десятков лет раньше. Ко времени нашего документа, кажется, Санбаллата уже не было в живых, так как упоминаются его сыновья, а не он сам; его сын Делайя согласился на просьбу. Сыновья не наследовали правительственной власти от своего отца, но считались знатными людьми и руководителями самаритянской общины. Окончание их имен на jâ служит доказательством, что их отец, хотя не иудейского происхождения, сознавал себя верующим в Ягве, как можно заключить из книги Неемии (2:20). Что именно к этим лицам обратились, это было результатом такого расчета. Самаританская община долгое время была в сильной вражде с иудеями Иерусалима. Самаритяне с неудовольствем смотрели на восстание из развалин храма и города, и делали все, что могли, чтобы разрушить планы иерусалимских иудеев, посредством доносов персидским властям или другими способами. Они были глубоко оскорблены великими претензиями иерусалимлян, которые считали себя самих единственно истинными верующими в Ягве, гнушались «народа земли» как полукасты, и даже запрещали вступать в брак с ними. В предшествующее время самаритяне организовались в отдельную религиозную общину. Их вождем, который быль изгнан из Иерусалима, быль Манассия (Manasseh), брат Иехоханана, зять Санбаллата, и они построили свой собственный храм в Сихеме. Легко понять, что эти люди были бы рады протянуть руку, чтобы поддержать соперническое предприятие в Египте, столь ненавидимое иерусалимлянами. Этот инцидент еще раз показывает, что иудеи, при существующей взаимной связи, ссорились друг с другом, и основательно были осведомлены о делах друг друга. Очевидно также, что сыновья Санбаллата имели важные знакомства в Египте, и могли помочь, если бы захотели.

«Аршам не знал ничего о всем том, что мы претерпели».

Они повторяют это уверенее, ибо если бы Аршам одобрял разрушение храма, Багой не мог бы помочь восстановить храм.

«Датировано 20 Мархешвана (ноября), в 17-й год царя Дария».

Предположимо, что Багой исполнил просьбу иудеев Элефантины и позаботился о сооружении их храма, иначе документ не был бы так высоко ценим, и он не был бы переписываем несколько раз, если бы на нем не утверждалось право Элефантинского храма. Листок, открытый впоследствии, подтверждает это.

«Протокол, на основании сообщений Багохи и Делайи» (старшего сына Санбаллата).

Протокол следующий.

«Прикажи в Египте, в присутствии Аршама, касательно храма Небесного Бога, который быль построен в крепости Иеб, до наших дней, и до Камбиза, и впоследствии разрушен проклятым Вайдрангом, в 14-й год царя Дария, чтобы он быль вновь построен на его собственном месте, как он был раньше; хлебное приношение и курение снова пусть будет приносимо на алтарь, как в древние дни».

Этот протокол не есть ответ оригинального писателя, но вероятно частная записка, составленная неизвестным вестником, чтобы гарантировать важность поручения. Может быть, это был тот самый человек, которого иудеи Иеба послали в Иерусалим: в радостном настроении пишет он после счастливого окончания своего путешествия: он знает, что его храм будет воздвигнуть. Но один пункт в петиции не был исполнен: только хлебные приношения и курения, но не жертвы всесожжения, должны быть приносимы в новом святилище.

Можно угадывать причину этого запрещения: иудаистические жертвоприношения баранов, на которые с невыразимым ужасом смотрели жрецы Хнуба, были запрещены для того, чтобы мир не мог быть снова нарушен. Но священники Иерусалима не пошевелили пальцем, чтобы помочь. Как храм Иерусалимекий был восстановлен великими царями Киром и Дарием, так менее известный храм Элефантины был восстановлен благодаря вмешательству персидского правителя и при помощи семейства, которое не относилось доброжелательно к Иерусалиму, и которое, по той самой причине, поддерживало Египетский храм.

Мы имеем и дальнейшую заметку о позднейшей судьбе храма. При Птолемее VI (Филометоре), Ония, муж из Иерусалима, первосвященнического рода, около 160 года, с согласия царя, построил иудейско-египетский храм в Леонтополисе, в северной части страны, к юго-востоку от Дельты; около 250 лет после нашего документа, мы читаем у Иосифа¹⁹, что Ония, когда основывал этот храм, сделал указание на споры относительно святилища между египетскими и сирийскими иудеями: он надеялся положить конец спору построением нового Египетского храма. Он поэтому предполагал, что прежде существовало в Египте одно или более иудейское святилище. Среди египетских иудеев одни чтили эти места, но другие обращались только к храму Иерусалимскому. Было ли это священное место в Элефантине одно из тех, которые были известны Онии, или оно было разрушено раньше во время великого возмущения египтян против персов? Иосиф Флавий никогда не указывает на храм более древний. Даже уже во время Филона иудеи жили «у самых границ Эфиопии»²⁰; они должны были быть потомками жителей Иеба.

При рассмотрении нашего папируса мы отметили, какой свет он проливает на различные вопросы: религиозную политику персидских правителей, трения между провинциальными религиями, и положение иудеев в персидском государстве. Этот папирус показывает нам специально в первый раз древность египетской иудейской колонии, которой впоследствии пришлось играть такую важную роль при греческом и римском владычестве. Мы представляем, что история иудеев после разрушения Иерусалима, захватила три области – Вавилон, Палестину и Египет. Документ проливает также свет и на Ветхозаветное писание.

Язык этих записок сильно походит на язык официальных документов, помещенных в книге Ездры, – доказательство подлинности последней. В нем мы имеем также ценные указания на иудейскую религию. Жители Иеба осмелились построить новый храм, непохожий на храм Соломона, а Ония, несколькими столетиями поздние, копировал храм Иерусалимский. Таким образом, в Иебе были благочестивые люди, верные своему Богу, которые не знали, что должен быть только один храм, именно в Иерусалиме.

Закон Второзакония, содержащий эту заповедь, не мог быть повсюду известен. Браки с другими народами, что имело место в Иебе, были запрещены во Второзаконии и строго осуждались Ездрой. И в отношении украшений храма нет упоминая об изображениях, или священных символах, за исключением, может быть, столбов. Но они были обычны у древнего Израиля; подобные следы язычества были изгнаны позднее обличениями пророков.

Перев. С. Зверинский