Д.Н. Толстой

О. архимандрит Антоний наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры

Источник

(Некролог)

В четверг 12 сего мая в 7 часов пополудни скончался наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры о. архимандрит Антонии 85 лет от рождения.

Вызванный в 1831 г. московским митрополитом Филаретом из строителей Высокогорской арзамасской пустыни, он с 10 марта того же года был облечен в звание наместника лавры и оставался в нем до дня своей кончины. Друг, ученик и сподвижник приснопамятного владыки, 46 лет управлял он лаврою, неизменно храня направление, сообщенное ему этим великим иерархом, и действуя неуклонно в его духе. Благотворная его деятельность распространялась на все отрасли управления обителию св. Сергия. Много потрудился он как во внутреннем, духовном назидании братии, вверенной его водительству, так и во внешнем благоустройстве и благоукрашении обители. Пишущий эти строки знал лавру еще до поступления в нее о. Антония и помнит, в каком неудовлетворительном она была состоянии.... Чтобы убедиться в его заслугах в этом отношении, стоит только сравнить, чем была лавра в ту минуту, когда он вступил в ее управление, – с тем, чем она стала при его кончине.

Посвящая эти строки воспоминанию о последних днях его полезной жизни, я не буду говорить ни о возведенных им сооружениях, ни об основанных им новых обителях (скит, Гефсимания и принадлежащие к ним монастыри), ни даже вообще о том благоустройстве лавры, о котором я только что упомянул: все это должно принадлежать будущему его биографу. Ограничусь только указанием на предметы, обращавшие на себя всю его заботливость в последнее время его многоплодной жизни, тем более, что в них проявляется все его любвеобильное сердце.

Известно, что лавра с давнего времени содержала на своем иждивении многие благотворительные заведения. Мужская и женская богадельни существовали в ней чуть не со времен святого ее основателя. За ними следовали лечебницы и странноприимные помещения, – за которыми встречались попытки и к призрению сирот. Еще в первой половине прошлого столетия состоялось повеление императрицы Анны об учреждении при лавре приюта для «зазорных младенцев» обоего иола. Но все эти учреждения существовали без всяких органических уставов, без всякого определенного плана. Помещались они, где встречалась возможность, вследствие чего и число призреваемых или возрастало или сокращалось, по мере удобства помещении и по мере наличных средств лавры.

Такое шаткое и неопределенное положение благотворительных учреждений не могло быть по душе такому настоятелю лавры, каким был покойный митрополит Филарет. Вскоре после назначения о. Антония в наместники лавры, владыка обратил внимание его па эту часть предстоящего ему управления. Благою рукою это семя было брошено на (благую землю и не замедлило принести сторичный плод! Состояние благотворительных заведений, благодаря непосредственной и неусыпной заботливости наместника, улучшалось быстро, можно сказать ежегодно и ежедневно, и к началу прошлого года представилось в следующем виде.

Кроме мужских богадельни и больницы, аптеки, иконописной и ремесленной школь, литографии. Фотографии, – помещающихся в стенах лавры, существование которых, находясь под ближайшим надзором лаврского начальства, тем самым прочно обеспечивалось существованием самой лавры, – вне ее находились: а) Филаретовский приют для девочек, б) народное училище для мальчиков, в) женская больница, г) богадельня для престарелых и немощных женщин и д) странноприимная палата для богомолок, Бее эти заведения сосредоточивались в 6 отдельных каменных корпусах, крытых железом, с двухэтажною домовою церковью, и носили общее название «дома призрения», управление которым было вверено избранной о. наместником и утвержденной покойным владыкою в звании начальницы, опытной в деле педагогии и администрации высоко образованной особе, принадлежащей по рождению к высшему сословию общества. Она, непосредственно руководимая опытным старцем, успела под его попечительным надзором довести заведения до самого благоприятного состояния, так, что в последнее пятилетие выпущено окончивших курс учения из Филаретовского приюта 400 воспитанниц, и из народного училища более 1000 учеников, Бее прочие отрасли дома призрения представляли результаты не менее утешительные.

Такое положение заведений, устроенных по мысли в Бозе почившего архипастыря и взлелеянных попечительною рукою его наместника, не могли не утешать общеуважаемого старца. Но к этой радости примешивалась горькая для него мысль: настоящее благоустройство заведений, которые можно по справедливости назвать детьми его сердца, непрочно; участь их не закреплена никаким законодательным актом, и – кто знает? – с переменою лаврского пли епархиального начальства, все это дело многолетних забот, любви и попечений может быть уничтожено по произволу. Эта мысль естественно тревожила и удручала старца. Он был в положении отца, который, сходя в могилу, видит, что нежно любимые им дети остаются без всякого обеспечения. И вот, 10 марта прошлого года, в день совершившегося 45-летия управления его лаврою, он сообщил учрежденному собору, «что в душе его давно таилось желание, чтобы дом призрения со всеми благотворительными при нем заведениями был удостоен принятия под Августейшее покровительство Государыни Императрицы и получил наименование «Александро-Мариинского» в честь дорогих для всей России имен Их Величеств». При этом он предложил Собору рассмотреть составленные по его мысли органические уставы заведений и ходатайствовать пред епархиальным начальством о предоставлении сему делу дальнейшего движения в установленном порядке. – «Упование не посрамило меня»; – писал он к высокопреосвященнейшему митрополиту Иннокентию – «учрежденный собор единодушно разделил мое воззрение». – «Принеся пред святыми мощами преподобного отца нашего Сергия, – пишет он далее, – смиреннейшее благодарение за такое единодушие старшей братии лавры, и призвав молитвенно благословение Его на предлежащее дело, я считаю долгом повергнуть это дело па архипастырское воззрение Ваше» и пр.

Начав дело Формальным порядком усопший наместник, по-видимому, успокоился. Тяжелая забота отлегла от сердца. В сочувствии высокопреосвященного настоятеля лавры он не сомневался ни минуты... Дело, однако же, облекшись в бюрократические Формы, затянулось; возникли разные канцелярские вопросы и недоумения, предвещавшие не скорое окончание. Старец всецело покорялся всему и всего ожидал от высшего водительства преподобного Сергия. «Если мысль моя, говаривал он, угодна святому Игумну нашему, то она будет исполнена; если же не осуществится, то значит, он ее не благословляет!» Такова была смиренная вера и благопокорность маститого старца, и – скажу его словами – упование не посрамило его! Ровно через год после первоначального предложения его собору, 10 марта текущего года получено известие о всемилостивейшем соизволении Государыни Императрицы на принятие заведений под Августейшее покровительство Ее Величества, с предоставлением им наименования «состоящего под Августейшим покровительством Государыни Императрицы Александро-Мариинского Дома Призрения при Свято-Троицкой Сергиевой лавре».

Трудно описать радость, озарившую уже близкого к могиле старца! Не смотря на своп лета и дряхлость, он лично присутствовал при благодарственном богослужении, совершенном 12 того же марта в церкви Дома Призрения. – По окончании молебствия он пророчески сказал пишущему эти строки: «Теперь я могу вместе с Симсоном сказать: ныне отпущаеши раба Твоего Владыко!»....

И действительно, с тех пор силы его начали заметно упадать, он почти не вкушал никакой пищи, и хотя не устранял от себя занятий по управлению лаврою, внимательно выслушивая представления собора, но это видимо изнуряло его.

В конце апреля сего года получено было известие о предстоящем посещении лавры Государем Императором и Государынею Императрицею, а также Государем Наследником и Цесаревною. Неизменившиеся ни годами, ни недугами верноподданническая преданность и сердечная любовь его к Царскому Дому оживили его. В день приезда Государя он велел отнести себя в Троицкий собор, облачился и на креслах, в ногах у мощей преподобного Сергия, ожидал приезда Августейших посетителей. Когда Государь вошел в собор, он приказал себя поднять и поддерживаемый двумя иеродиаконами старался стоят па ногах; но усилия эти оказались бесплодны и он через несколько минут опустился в кресла, в которых и оставался во все продолжение молебна. По окончании богослужения, когда Августейшие посетители приблизились для поклонения св. мощам, его опять подняли и он поднес Государю Императору ковчежец с частию мощей Преподобного в благословение Главнокомандующего Дунайской армией. Милостивое внимание, каким почтили старца Царственные гости, глубоко тронуло его, и собрав все своп силы, едва слышным от волнения голосом он принес Государю и Государыне сердечную благодарность на принятие под Августейшее покровительство дорогих для него заведений. После милостивых слов, которыми Их Величества удостоили маститого старца, они изволили выйти из храма, и о. наместник возвратился в свои келии. Это было последнее его посещение Троицкого собора и последнее поклонение мощам пр. Сергия.

Всемилостивейшее внимание к о. Антонию сим нс ограничилось. Во время пребывания Их Величеств в митрополичьих покоях Государыня Императрица изволила посылать к о. наместнику своего шталмейстера спросить его, отдохнул ли он от своей усталости, и приказала успокоить его па счет благотворительных заведений лавры, принимаемых Ея Величеством под непосредственное свое покровительство. – Кто знал усопшего, тот поймет, как должно было тронуть его царелюбивое сердце это милостивое внимание Августейших посетителей лавры! Горячие, сердечные слезы благодарности пролил он перед Господом, особенно проникнутый ею в отношении всемилостивейшего сочувствия, выраженного Государыней к будущности Дома Призрения. Проведя целую жизнь в неизменной приверженности к царскому дому, искренняя любовь к которому сроднилась с его собственным существованием, – он молился за благоденствие Царя и молитва эта была потребностию его святой души: я убежден, что совпадение Царского приезда в лавру с последними днями его жизни было не простою случайностию. Господь видимо явил милость Свою над ним, утешив отходящего в вечность лицезрением Того, на ком сосредоточивалась вся любовь его к отечеству!

Высочайшее посещение лавры было 24 апреля, а 29 того же месяца должно было исполниться совершеннолетие великого князя Сергия Александровича, названного во св. крещении сим именем в честь святого первоначальника лавры. Наместник не забыл этого. Он поручил благочинному лавры о. иеромонаху Афанасию ехать в сопровождении иеродиакона Иустина в С.-Петербург и поднести Его Высочеству от имени св. обители и от него икону преподобного Сергия, святого покровителя Великого Князя, – и имел утешение дождаться возвращения посланных и выслушать отчет их о благосклонном принятии поднесенной иконы.

Все эти впечатления, вместе с чрезвычайным напряжением, выказанным им при встрече Царской Фамилии, не могли, однако же, не потрясти его уже сильно расслабленного организма. Силы видимо упадали, слабость увеличивалась ежедневно, в особенности от недостатка питания, так как в последние свои дни он решительно нс принимал никакой пищи. 3 мая, в навечерне отдания праздника Пасхи, он был в своей домовой церкви у всенощной, которую выслушал до конца сидя в креслах. Пасхальное богослужение этого дня, почти вполне повторяющее службу Светлого Воскресения, очевидно, утешало и услаждало душу близкого к могиле старца, твердо чающего воскресения мертвых. Это было последнее его присутствие в храме Божием, откуда он вынесен живой телом: при вторичном он уже бездыханный был опущен в могилу!... С 4 мая до последнего дня своей жизни он ежедневно приобщался св. тайн, а 7 был особорован. В четверг 12 мая, слабость увеличилась до того, что он уже не мог говорить ни слова, хотя ясность взгляда и слабые телодвижения свидетельствовали о том, что он сохранял сознание до последней минуты. В скором исходе его уже не могло быть сомнения. С утра братия лавры приходила к нему прощаться. Каждый, преклонив колена перед одром его, лобызал хладеющую руку... У изголовья иеромонах читал вслух св. Евангелие. В 7 часов пополудни того же дня блаженный старец испустил последний вздох... и в самую эту минуту читались слова евангелия: «Благословен грядый во имя Господне»! (Мф. зач. 96)...

Благословен, позволю себе сказать и я, благословен, потому что не только исход его, но и дела всей его жизни были всегда «во имя Господне». Благословен, потому что служа лавре св. Сергия более 16 лет, «он подвигом добрым подвизался», не зная ни отдыха, ни послабления, – благословен, наконец, потому что «Праведный Судия, Господь, воздаст ему венец правды в день он».

12 протяжных ударов колокола тогда же возвестили всему посаду, что наместника не стало. И не ошибусь, если скажу, что не нашлось ни единого сердца, которое бы не затрепетало, не облилось кровию при атом печальном звуке. Братия теряла в нем наставника, с глубокою мудростию и опытностию 46 лет руководившего ее на пути иноческого поприща; лаврские власти лишались проницательного и дальновидного администратора; учрежденный собор – мужа совета; нищие и недужные – отца и попечителя; духовные дети его – лучшего друга целителя их греховных язв! И долгая, 83-летияя жизнь его показалась всем краткою: сердце каждого говорило, что он умер слишком рано!..

С минуты положения во гроб тела усопшего до погребения, панихиды совершались почти беспрерывно. Утром 13 числа, но совершении членом московской синодальной конторы епископом Иоанном соборной панихиды, при которой преосвященный произнес вылившееся из души теплое слово в намять усопшего, тело вынесено в Успенский собор, где оставалось до 9 часа утра 16 числа. В этот день, в день сошествия Св. Духа, оно перенесено в Троицкий собор, где литургию совершал преосвященный Игнатий, епископ Можайский, соборне, а отпевание совершено им же в сослужении преосвященного Иоанна и многочисленного духовенства, как лаврского, так н прибывшего из разных мест.

При отпевании стечение народа было чрезвычайное. Московский генерал-губернатор князь Владимир Андреевич Долгоруков, всегда выражавший свою любовь и уважение к покойному и в свою очередь сердечно им любимый и почитаемый, присутствовал при отпевании. Многие почетные лица также пробыли сюда из Москвы. Красноречивое надгробное слово произнес ректор здешней духовной академии архимандрит Михаил. Мне очень жаль, что, не имея его в руках, я не могу передать его читателям и должен ограничиться кратким указанием на его содержание, насколько оно сохранилось в моей памяти. Указав на недавнюю потерю, понесенную в стенах лавры академиею в лице приснопамятного ее ректора протоиерея Горского и сопоставив с нею утрату ныне самою лаврою своего святопочившего наместника, проповедник провел параллель между монастырем и школою, и во взаимнообщении их признавал утешительное доказательство, что истинная наука не противоречить истинной религии и сама озаряется светом Христовым. Признавая в усопшем глубокую мудрость, обширную начитанность и высокий ум, он приписывал это тому воспитанию, которое покойный, дополучивший научно-школьного образования, приобрел в тиши монастыря, среди иноческих подвигов, под руководством духовно-опытных старцев.

Речь проповедника нередко прерывалась от душевного волнения; в голосе его слышались слезы... Повторяю: я искренно сожалею, что лишен возможности передать читателям это красноречивое, прекрасное слово, в котором проповедник довольно подробно, на сколько позволяло время, очертил характер, достоинство н деятельность новопреставленного. Нельзя однако же не пожалеть, что говоря о влиянии, какое иноческое воспитание имело на жизнь и деятельность почившего, проповедник не упомянул, что при вступлении в монашество он был некогда под руководством о. Серафима, знаменитого Саровского пустынника. Влияние такого старца не могло не отразиться на новоначальном иноке.

По окончании отпевания гроб был отнесен в Сошественский собор и предан земле в притворе церкви праведного Филарета, в которой покоятся останки знаменитого святи- теля московского. Место это избрано было при жизни самим покойным наместником и могила была уготована им издавна. К духовному общению с своим наставником и другом, непрерываемому временною смертию, он желал присоединить и единение в месте своего погребения.

Громадное стечение парода, запрудившего всю внутренность лавры, присутствие всеми уважаемого и любимого начальника края и других высокопоставленных лиц столицы, длинный ряд священнослужителей и двух епископов, погребальное пение, веяние хоругвей и, наконец, гроб, заключающий в себе дорогие останки всеми любимого усопшего, переносимый из собора, в котором только вчера совершилось престольное торжество (Троицын день), в другой, где такое же торжество совершалось в самое это время (Духов день), – все это придавало погребальному шествию вид праздничной процессии. И подлинно для него это был праздник! Еще за долго до кончины, когда он постепенно угасал, все мы, имевшие счастье быть к нему близкими, не обманывали себя надеждами на его выздоровление. Тяжка была готовившаяся утрата для нашей любви; но мы воссылали молитву ко Господу не столько о продолжении его жизни, сколько о даровании ему христианской, безболезненной, непостыдной и мирной кончины и доброго ответа на страшном судище Христове. Господь благоизволил исполнить в глазах наших четыре первые прошения, и я верую, что это служит залогом, что и последнее не будет отринуто, и что милость Божия к нему предварила суд! Не праздник ли это?1...

На другой день после погребения, когда дорогая для нас могила была закрыта до дня общего воскресения, приехал в лавру владыка митрополит московский. Он почтил усопшего панихидою, после которой обратно уехал в Москву с поездом, отходящим отсюда в половине второго.

27 Мая 1877 г. Сергиева Лавра.

* * *

1

Выше упомянуто было, что покойный о. наместник издавна еще при жизни своей уготовал для себя могилу. Еще в 1836 г. он собственноручно начертал смиренный порядок своего погребения и приготовил все к тому относящееся. Это распоряжение помечено им «в день Пятидесятницы». Чрез 40 лет потом Промыслу угодно было, чтобы завещание старца и исполнено было не только «в день», но и под сению храма «Пятидесятницы».

Нельзя не обратить внимания на следующие сближения: двое из настоятелей лавры, особенно чтимых о. наместником, митрополиты Платон и Филарет, послужили в лавре, так же как и он сам, по 46 лет. Смертные останки всех троих была внесены в Троицкий собор, куда, как известно, нет обычая вносить тела усопших. Не менее замечательно, что о. наместник скончался в день преподобного Дионисия, архимандрита лавры XVII в., к которому он был столь близок по своей благотворительной деятельности и патриотизму.


Источник: О. архимандрит Антоний, наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры : Некролог / Гр. Дм. Н. Толстой. - Москва : Университет. тип. (М. Катков), 1877. - 13 с.

Комментарии для сайта Cackle