Деяние 154

Москва, понедельник, 20 августа/2 сентября 1918 г. 10.40–13.50.

Архив: ГАРФ № 157, л. 9–58, машинопись (Ср. РГИА № 23, л. 96–145. Машинопись).

Присутствовало 170 членов Собора, в том числе 28 архиереев.

Председатель: Патриарх Тихон.

Повестка дня

1. Текущие дела.

2. Доклады Редакционного отдела: а) “О внебогослужебном и внешкольном религиозном просвещении народа”. Докладчик В. А. Керенский. б) “О дополнении к Соборному определению о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью”. Докладчик С. Г. Рункевич.

3. Доклад Отдела о церковном суде “Об устройстве церковного суда”. Докладчик И. С. Стахиев (не рассматривался).

4. Доклад Отдела об устроении Православной Церкви в Закавказье в связи с объявленной грузинами автокефалией своей Церкви “Об устроении Православные церквей в Закавказье и на Кавказе вообще”. Докладчик прот. А. И. Юницкий (не рассматривался).

2–3. Собор принимает к сведению сообщение докладчика Редакционного отдела о невозможности представить Собору окончательный текст “Постановления о внебогослужебном и внешкольном просвещении народа” до принятия Собором еще не рассмотренных статей этого постановления.

4–6. Собор принимает и передает Совещанию епископов зачитанный докладчиком редакционного отдела текст дополнения Соборного определения “О поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью”.

7. Митр. Арсений (Стадницкий) объявляет заседание при закрытых дверях, посвященное текущим событиям церковнообщественной жизни.

8. Дискуссия:

8а. Прот. А. И. Юницкий предлагает обратиться к властям с требованием в трехдневный срок пересмотреть инструкцию от 23 января, а самим тем временем готовить обращение к народу. “Мы не безнадежны и не одиноки в нашей защите Церкви. С нами церковные братства и церковные советы. В братствах состоят многие благочестивые и усердные к Церкви женщины. Разъясните им создавшееся положение, и они не позволят врагам Церкви воспользоваться ее правами и достоянием”¹⁰⁵³. Докладчик высказывается против интердикта, так как это на руку врагам Церкви.

8б. В. И. Зеленцов: Речи, которые я выслушал на прошлом заседании, меня не удовлетворили, во-первых, потому, что в них недостаточно, на мой взгляд, был выяснен фундамент – учение Слова Божия и постановления церковных канонов – на котором мы должны основываться в своем решении по настоящему делу; во-вторых, потому, что (отчасти по первой сейчас указанной мною причине) в словах ораторов, преданных Церкви, звучат ноты, в которых нельзя не слышать уклона в сторону католичества. Таково предложение об интердикте. Интердикт неизвестен древней Церкви и есть искажение тех дисциплинарных установлений, которые введены в церковную практику для воздействия на христианскую совесть и сохранились в Православной Церкви доселе в их чистом виде. Мне хотелось бы обратиться к этому фундаменту, о котором я сказал, и указать, основываясь на нем, что нам нужно сделать в наших обстоятельствах, вместо наложения интердикта, и уяснить те канонические меры, которые искажены в интердикте. Господь наш Иисус Христос, когда Его лично гнали и распинали, смиренно терпел и добровольно пошел на крест. Но когда, при посещениях Иерусалима на праздниках Пасхи, Он находил торгующих в храме, Он изгонял их, ударяя бичом. Таких случаев указано в Евангелии три (Ин. 2:13–17; Мф. 21:10–17; Мк. 11:12–17). Посылая апостолов на проповедь, Господь дал им заповедь терпеливо переносить личные оскорбления и обиды: “Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня” (Мф. 5:11). Если вас лично будут преследовать, поносить и гнать – терпите и радуйтесь, что удостоились пострадать за имя Мое. Это терпеливое перенесение личных обид Господь простер до того, что заповедовал апостолам: “Кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую” (Мф. 5:39). Но тогда же Господь о защите святынь преподал апостолам такую заповедь: “Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред (дикими) свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас” (Мф. 7:6). Такова заповедь Господня об охранении святыни. Личные обиды терпеливо сносите, но оскорблять святыни не попускайте.

Переходя к вопросу о том, что нужно делать в настоящих обстоятельствах, когда и бичи недостаточны для вразумления врагов Церкви, – обратимся к 104 правилу Собора Карфагенского¹⁰⁵⁴. Там описывается положение Карфагенской Церкви, подобное переживаемому ныне нашею отечественною Церковью. Карфагенская Церковь подвергалась преследованию от донатистов, которые, по свидетельству указанного 104 правила, “не могши отвещати против истины, обратились к нелепым насильственным поступкам, так что многих епископов и многих причетников (да умолчим о мирянах) стеснили наветами и в некоторые церкви вторгнулися, а в другие такожде вторгнутися покушались”. Как же поступать в таких обстоятельствах, заповедует 104 правило. Оно предоставляет в этом случае обратиться к государственной власти за помощью. “Поскольку, – говориться в правиле, епископский и мирный образ действования на таковых употреблен”, но враги Церкви – донатисты не образумились, “то царскому человеколюбию предлежит попещися, чтобы кафолическая Церковь, благочестною утробою Христу их родившая, и крепостию веры воспитавшая, была ограждена их промышлением: дабы в благочестивыя их времена, дерзновенные человеки не возгосподствовали над бессильным народом, посредством некоего страха, когда не могут совратити оный посредством убеждения. Ибо известно и многократно законами оглашено, что производят гнусные скопища отщепенцев. Сие многократно и повелениями самих вышереченных благочестивейших самодержцев осуждено было. Посему против неистовства оных отщепенцев просим дати нам божественную помощь, не необычайную и не чуждую Святым Писаниям. Ибо апостол Павел, как показано в истинных Деяниях Апостольских, соумышление людей бесчинных препобедил воинскою помощию (язычников: Деян. 23:16–24). Итак, мы просим о том, да неукоснительно подастся охранение Кафолическим чинам церквей в каждом граде и разных местах, прилежащих к каждому владению”.

Здесь Собор разумеет случай, описанный в 23 главе книги Деяний Апостольских, когда Иудеи, в числе 40 человек, составили заговор против апостола Павла и дали клятву “ни ясти, ни пити, дóндеже убиют его”. Узнав об этом заговоре, апостол Павел чрез своего племянника уведомил римского тысяченачальника о грозившей ему опасности и получил от него охрану.

Вот, имея в виду этот случай, отцы Карфагенского Собора и говорят, что обращение к воинской помощи в потребных случаях “не чуждо Писанию”.

Царской власти православных самодержцев, к которой заповедует обращаться за помощью 104 правило Карфагенского Собора, – у нас в настоящее время нет, и обращаться к ней нет возможности, но и апостол Павел в указанном случае обратился за защитой не к власти иудейских первосвященников, которою он признавал законною, а к власти языческой. Так и Русская Церковь за отсутствием царской власти может обратиться к иным защитникам. Вот пример того, что нужно делать в обстоятельствах, подобных нашим.

Что же мы делаем? В прошлом заседании было указано, что народ наш лениво защищает свою веру, но он, невежда в законе, смотрит на нас, выжидая указания. Что же мы делали? До сих пор мы ничего не делали, а занимались переговорами с представителями современной власти; но пришло время призвать народ к защите своей православной веры. Протесты против декрета нельзя назвать защитой, и мы не имеем права ждать, чтобы на защиту выступили эсеры, или выступил сам народ без нашего призыва, как то было в Петрограде, при попытке захватить Александро-Невскую Лавру. Мы обязаны призвать народ деятельно выступить на защиту своих церковных святынь. Уже более года Собор ведет переговоры с властью, и до сих пор эти переговоры не имели успеха. Поэтому пора вспомнить слова 104 правила Собора Карфагенского, и поскольку и теперь епископский и мирный образ действия на таковых употреблен, и они, не могши отвещати против истины, обратились к нелепым насильственным поступкам, то (самому народу) предлежит попещися, чтобы кафолическая Церковь, благочестною утробою Христу их родившая и крепостью веры воспитавшая, была ограждена их промышлением.

Итак, первая мера, которую следует предпринять, – обращение к содействию православного народа. Вторая мера – не интердикт, но похожа на интердикт, так же, как природа на свою карикатуру. Гонители Церкви вышли из недр самой Церкви, попустители гонений и насилий – тоже вышли из Церкви. По власти, от Бога данной, епископы имеют право судить их, и по долгу своего звания обязаны судить их. И Священный Собор обязан сказать, что пришла пора суда церковного над гонителями веры и Церкви, их пособниками и попустителями.

В интердикте – суд обращен в орудие борьбы, и все сводится к достижению целей борьбы, но по своей природе суд не есть и не должен быть орудием борьбы, он должен быть судом правым и беспристрастным, ищущим только правды Божией.

Интердикт, как справедливо указал П. И. Астров, – имеет вид забастовки, но суд церковный ничего общего с забастовкою не имеет. Итак, я предлагаю 1) призвать народ к защите веры православной, к защите святого нашего православного учения, – так как ни печатать, ни распространять, ни проповедовать стало теперь нельзя, – к защите святых храмов, святых икон и прочих святынь. 2) Я предлагаю соборным суждением высказаться, что епископам Собора пришло время произвести свой суд над грешниками, над гонителями Церкви, их пособникам и попустителям, – суд определенный, ясный и точный. 3) На этом Высшем церковном суде прочие члены Церковного Собора имеют присутствовать, в качестве обличителей и свидетелей грехов подсудимых, обсуждая степень и тяжесть грехов, но не произнося приговоров и не приводя приговоров в исполнение. Присутствуют, как обычно ныне говорят, с совещательным голосом. На это находим указание в 18 главе Евангелия апостола Матфея. В этой главе Господь Иисус Христос дал два наставления святым апостолам: одно, – когда грехи или обида касались лично апостолов, и другое наставление, когда согрешение относилось не лично к апостолу, а было против него, как против апостола, т. е. против церковной иерархии. Так Господь Иисус Христос говорил апостолам: обидевшему лично тебя прощай всякий раз, как и в Нагорной проповеди говорил: “Ударившему тебя в правую щеку, подставь левую”. Здесь о грехах против апостола как иерарха говорит: “Аще же согрешит к тебе (против тебя как апостола) брат твой, иди и обличи его между тобою и тем единем; аще тебе послушает, приобрел еси брата твоего. Аще ли тебе не послушает (как апостола и судью), поими с собою еще единаго или два, да при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол. Аще же не послушает их, повеждь Церкви (призови ею всю как свидетельницу). А Собор теперь и представляет всю Русскую Церковь. Аще же и Церковь преслушает, буди тебе (апостолу как судье) якоже язычник и мытарь”¹⁰⁵⁵. Здесь указывается порядок судопроизводства. Конечно, сейчас иной случай греха, но порядок суда должен быть один и тот же. Судят апостолы, а теперь этот суд принадлежит епископам, их преемникам, а прочие являются обличителями и свидетелями с совещательным голосом, а не с голосом решающим и поставляющим приговор. Из числа членов Собора пресвитеры имеют право суда, если полномочие им на это предоставят епископы, согласно 39 Апостольскому правилу. Но в данном случае смысл судебного приговора будет касаться не только лиц пресвитерского сана, но и некоторых епископов, например, Владимира Пензенского¹⁰⁵⁶, грузинских епископов¹⁰⁵⁷, а пресвитеры не могут судить епископов, а потому и пресвитеры должны будут участвовать в суде только с совещательным голосом, а не могут быть приглашены к произнесению самого приговора. Вот мои конкретные предложения”¹⁰⁵⁸.

8в. Еп. Серафим (Александров): “Я хотел бы сказать несколько слов по поводу той инструкции, которая издана советской властью и которая представляет новое планомерное гонение на Церковь. Всем ведома эта инструкция, и перечитывать ее я не стану. Но мне хотелось бы ответить тем ораторам, которые призывали Священный Собор встать на путь самый крайний. Слышались речи о частичном интердикте или об общем интердикте на те епархии, которые в ведении советской власти. Лично я полагаю, что нет оснований ни с церковной, ни с практической точки зрения прибегать к крутым и крайним мерам. Прежде всего я боюсь, что интердикт как мера против нового гонения на Церковь со стороны советской власти едва ли найдет отклик в душе и сердце простого верующего народа; едва ли народ наш поймет смысл и значение интердикта и едва ли пойдет за своими пастырями. Как бы не остаться пастырям и архипастырям одинокими в этом деле! Простой народ едва ли ведь подготовлен к этому, ибо церковные вожди, начиная с меня, грешного, молчали и разъясняли значение для Церкви законов советской власти. Церковные вожди не разъясняли в массах, что именно в церковном и религиозном отношениях представляет собою советская власть. Если бы за все это время, пока существует эта власть, народ подготовился, и если бы пастыри и архипастыри шли рука об руку согласно, – если бы архипастыри и пастыри в своих разъяснениях церковные интересы ставили в первую очередь, то, может быть, народ был бы подготовлен к таким крайним мерам. Наша дисциплина – не дисциплина Западной Церкви. И вот я боюсь, что народ не поймет того, что мы скажем интердиктом, не осмыслит пользы его, увидит в нем кару для себя, а власть совдеповская истолкует его в худшую для Церкви сторону и лучшую сторону для самой себя. Что будет говорить совдеповская власть? Я читал инструкцию неоднократно, и один, и совместно с архипастырями. Я полагал бы, что ошибаюсь, но оказалось, также думают и другие архипастыри. Совдепы будут, по-моему, истолковывать так: “Мы этой инструкцией не запрещаем вам молиться, отправлять богослужение, не отнимаем возможности совершать спасение при помощи тех, которых вы признаете своими руководителями. Мы намерены только имущество Ваше изъять из рук церковной власти, потому что это имущество государственное, имущество федеративной советской республики, и намерены отдавать его в охрану вам, так что вы можете и пользоваться им и распоряжаться, в силу тех полномочий, которые даст вам коммунистическая власть”. Народ, привыкший к большевизму, привыкший к тому, что он – народ-хозяин, что власть у него, поймет только то, что имущество церковное в его руках, а не в руках священников и архипастырей. Лично я слышал, и даже не от рядовых, а от лучших представителей простого народа: “Вам даны храмы Божии, вам даны келии, дано право совершать богослужение и требы, а управлять имуществом будем мы. Будет, пользовались довольно, а теперь руки прочь”. Скажу и более. Те представители епархиального собрания, которые были посланы в совет, чтобы отстаивать учебно-духовные заведения, когда зашла речь о церковном имуществе и земле и когда власть совдеповская стала говорить о праве пользоваться церковной землей народу – в лице крестьянской бедноты, управлять и владеть церковным имуществом, эти представители стали поддакивать совдепской власти, говоря: “Верно, верно”. Словом, интердикт пользы не принесет, ибо народ не восчувствует этой меры, народ едва ли за нами и пойдет. Кого ударит интердикт? В первую очередь он отзовется не на нас, сидящих здесь на Соборе, а на спинах того духовенства, которое бьется и мечется, не зная, что делать, и страшно бедствует. Тяжелые дни оно переживает. Все мы – не ангелы, а они в настоящее время переживают и голод и холод, не имея возможности прокормить свою семью. Как они будут противодействовать, когда их будут заставлять служить силою? Я знаю, как в Екатеринбургской епархии толпа рабочих привела запрещенного священника в храм и силою заставила служить в первый раз, а там уже пошло обычным порядком. Тянуть духовенство на путь мученичества было бы и неправильно и неразумно, да и едва ли оно на это откликнется. Но возникает вопрос, что же делать? Остается несколько дней, а может быть и завтра, когда совдеповская власть станет осуществлять инструкцию. Лично я полагаю, что признавать инструкцию и руководиться в целом ею нельзя, но и сопротивляться невозможно. Мы должны участвовать в сдаче и приеме имущества, потому что в числе храмового имущества есть священные предметы, к которым мирянин не может прикасаться. Может быть, придется унижаться, со слезами просить отнестись с снисхождением и бережностью к нашей совести. Ведь есть у нас чудотворные иконы, есть святые антиминсы, церковные предметы с частицами святых мощей, раки с мощами святых угодников. Может быть, будут пытаться из любопытства раскрывать и раки святых угодников? Только архипастыри и пастыри молитвами и слезами, может быть, охранят эти раки от поругания. Итак, на кого мы можем опереться? Только на простой верующий народ – на приход. Архипастыри и пастыри должны истолковать простому народу, что здесь не простое неподчинение совдеповской власти, что имущество церковное есть Божие достояние, что оно и народное, почему и охраняется верующим народом во главе с епископом, что мы не стремимся сделать его своим достоянием, но распоряжаться им мы – верующие – должны. Долг архипастыря не заниматься, как сказал Владыка Симон, канцелярщиной, не сидеть в своих кабинетах, а ходить из прихода в приход и учить, повиноваться ли Христу и апостолам или современной власти, и когда народ явится и скажет, что храм и храмовое имущество есть Божие достояние, отданное им, трудовым народом, в дар Богу; хранителем же имущества будет он сам с своим пастырем и другим распоряжаться не позволит”¹⁰⁵⁹.

8г. Прот. В. А. Синцов указывает на то, что у большевиков прекрасно поставлена пропаганда: имеется масса агитаторов, в большом количестве издается литература. “Нет, не закрывать надо храмы, а надо нам шире их отворять и тем объединять и охранять входящие туда группы верующих от нападок людей, развращенных революционным угаром. Нам не переубедить их на их митингах и диспутах. Предоставим им самим идти до логического конца, пока они не увидят, как можно устраивать жизнь без Бога”¹⁰⁶⁰.

8д. А. В. Васильев также выступает против интердикта.

8е. Н. Д. Кузнецов: “Многочисленные речи по поводу инструкции к декрету 23 января 1918 г., опубликованной 30 августа, предлагают в ответ на нее разные меры, из которых одни иногда противоречат другим. Все это показывает, что члены Собора далеко не одинаково понимают значение инструкции и реальные условия, которыми она вызвана и среди которых она будет проводиться в исполнение. Особенно мало соответствует появлению этой инструкции и современным обстоятельствам вообще наложение интердикта на всю страну, предлагаемое князем Е. Н. Трубецким. Эта мера употреблялась римскими папами в их борьбе с королями, принадлежащими к Римскокатолической Церкви, и едва ли она может быть оправдана задачами Церкви и согласно со Св. Писанием и древними канонами. Кроме того, мы живем не в средние века, а в XX столетии. Нынешние правители России не имеют ничего общего с королями, против которых действовали папы. Правители наши не только отрицают всякую религиозную веру, но и склонны вести с ней борьбу. Для них интердикт не может иметь никакого значения. Между тем православный народ интердикт лишит возможности удовлетворять свои религиозные нужды, молиться в храмах, приступать к принятию Св. Тайн и т. д. Немало людей среди переживаемых нами бедствий и ужасов окажутся лишенными единственного и крайне необходимого для них утешения. Рассчитывать же, что интердикт вызовет возмущение в народе против правителей, вынуждающее их отменить инструкцию, значит разжигать в народе страсти и еще более усиливать существующий хаос и анархию, а это, по моему мнению, неблагоразумно, да и недостойно Собора. Нам необходимо действовать каким-либо умиротворяющим образом и прежде всего стремиться исправить ошибку синодального периода и заботиться достаточно о религиозно-нравственном просвещении народа и тесном объединении его с Церковью. Это и составляет основную причину многих бед для Церкви и даже государства и между прочим появление инструкции. Неясно затем предложение В. И. Зеленцова призвать народ к деятельной защите своей веры. Что это значит на языке фактов? Почему эта защита выдвигается лишь в связи с инструкцией? Люди, враждебные Церкви, может быть, справедливо кричат: “До сих пор вы молчали, не думали о народе, но когда добрались до церковного имущества, вы приглашаете его защитить веру”. Другая мера борьбы против инструкции, которую рекомендует В. И. Зеленцов, это учреждение суда епископов над попустителями гонений на Церковь. Странная мера! Она едва ли когда применялась, а тем более не применима в наше время. Нисколько не поможет нам выйти из затруднений и точка зрения А. В. Васильева, что нынешние властители, как богоотступники, не могут управлять православным народом. Какие же действия должны вытекать отсюда для Церкви и отношения ее к инструкции, А. В. Васильев не объясняет. Если спросить об этом историю, то она скажет, что Церковь в первые века христианства не держалась взгляда А. В. Васильева и признавала правителями языческих римских императоров, из которых многие были очень жестокими гонителями Церкви, не только отнимавшими церковное имущество, но и проливавшими кровь христиан. Не буду разбирать еще другие проекты борьбы против инструкции, которые, может быть, все являются по меньшей мере преждевременными. По моему мнению, сначала нужно уяснить себе, что такое инструкция, какое ее отношение к декрету 23 января. Содержание инструкции показывает, что она далеко не ограничивается установлением порядка приведения в исполнение декрета и вводит новые узаконения, вытекающие из декрета. Ей лишь неправильно дано название инструкции, а в действительности она во многом представляет новый закон. Если так, то возникает вопрос, правильно ли издан этот закон? По конституции Советской республики издавать законы могут или Центральный исполнительный комитет Всероссийского съезда Советов, или Совет народных комиссаров. Между тем инструкция издана лишь народным комиссаром юстиции, которому права законодательствовать не предоставлено. То высшее учреждение, которое называется Советом народных комиссаров, как я убедился из беседы с его представителями, по-видимому, даже не знало о таком скором появлении инструкции. Такое же впечатление вынес из разговоров в управлении делами Совета и представитель грекокатоликов протопресвитер Леонид Феодоров, о чем он сообщил мне. На словах я уже обратил внимание управления делами Совета народных комиссаров на несоответствие инструкции декрету, на неправильный порядок ее издания, как нового закона, и на несоблюдение обещания от имени Совета народных комиссаров пригласить представителей всех вероисповеданий при разработке инструкции. На это мне было предложено представить письменное мотивированное заявление, которое я и намерен на днях подать. Вот общая почва, как признал и управляющий делами Советов, на которой мы можем разговаривать с нашими правителями об инструкции, никого не оскорбляя и не разжигая и без того острую вражду, ведущую Россию к гибели.

Может быть, Совет народных комиссаров признает мои соображения правильными, и тогда инструкция, конечно, будет пересмотрена, и все придумываемые теперь проекты отношения к изданной уже инструкции потеряют свое значение. Если же Совет народных комиссаров с своей стороны лишь утвердит инструкцию, тогда мы будем знать, что имеем дело с новым законом, который будем обсуждать с церковной точки зрения.

Таким образом, я полагал бы отложить пока рассмотрение данного вопроса, тем более, что для всей России при имеющейся анархии трудно даже установить какие-либо общие правила. Пусть их вырабатывает на местах сам православный народ вместе со своими пастырями под руководством епархиального епископа”¹⁰⁶¹.

8ж. Архимандр. Гурий (Степанов) призывает не верить успокоительным заявлениям и не особенно надеяться на пересмотр решений властей. Он предлагает: “1) поговорить с московским народом, созвать его сюда <...> 2) предварительно издания интердикта, если Собор склонится к изданию его, – чего я, однако, не думаю, – выслушать мнение об этой мере старца Алексия (Соловьева) или оптинских старцев”¹⁰⁶².

8з. Н. И. Остроумов выступает против интердикта.

8и. С. Г. Рункевич указывает на то, что текст инструкции опубликован в официальных изданиях и на местах будет восприниматься как закон. Приходы ждут реакции Высшей церковной власти на эту инструкцию, поэтому “необходимо составить для ожидающих голоса от Собора разъяснение о том, что в инструкции бедственно и горестно и что совершенно неприемлемо, и об этом не только оповестить православных, но и поставить в известность предержащую власть. Последнее необходимо хотя бы ради человеколюбия к тем, коим придется принимать на свои рамена бремя невыносимое”¹⁰⁶³.

8к. П. Б. Мансуров рассказывает о применении интердикта в Греческой Церкви и неуместность его применения в России.

8л. А. В. Карташев: “В боевой обстановке при обороне (а мы находимся именно в таком положении) бывает две фазы: первая – отсиживание за укрепленными позициями, затем – отступление, маневрирование, и вторая фаза – открытый бой, когда отступать уже некуда, когда схватка неизбежна. С изданием декрета об отделении Церкви от государства, который намеренно фальшиво назван декретом “о свободе совести”, наступила боевая обстановка первой фазы, когда государственная власть решительно объявила себя против религии и против Церкви Православной в особенности и начала наступление. Но до издания последней инструкции это была форма борьбы свободной, когда можно было маневрировать и отступать. Эта же инструкция принуждает нас к принятию грудью боя. И хотя “угашать дух” перед боем не полагается, но я не считаю грехом в данном случае несколько сдержать пыл наших речей. Открытый бой принимается стратегами, когда имеется налицо надлежащий дух в войсках и есть все технические средства. Если же этого нет, то приходится вести бой более уклончивый, более сложный. Мне кажется, что из этой катастрофы, которую мы ныне переживаем, можно сделать безошибочный вывод, что того подъема духа в народе православном, при котором можно было бы принять бой и на почве принципиальной, ожидать нет оснований. <...> Было бы ошибочно думать, что наш церковный народ способен принять бой с идеальным воодушевлением. Этого нет. А поэтому не следует, не рассчитав сил, принимать непосильного боя, хотя, повторяю, сейчас какой-то бой уже неизбежен. При малосознательности народа остается вести бой не на принципиальной почве, а на конкретной, наглядно понятной с первой же минуты. Я подметил в инструкции два-три пункта, дойдя до которых мы можем сказать: доселе дойдеши и не прейдеши – далее не уступим: non possumus”¹⁰⁶⁴. Далее А. В. Карташев анализирует положения инструкции, следовать которым нельзя. “Итак, я рекомендую,– заканчивает он свое выступление, – не надеяться на православный народ как на опору для борьбы принципиальной и прямой, не считаю осуществимым интердикт, а <предлагаю> перейти к единообразной и упорядоченной борьбе на частных позициях и в таком виде достаточно тяжелой и ответственной.

Затем, если эта борьба выяснит народу на деле, что вопрос идет не об имуществах, а о христианских чувствах и о святыне, возможно, что в народе обнаружится ревность по вере, проявится горячность религиозного чувства, и тогда можно будет перейти к мерам более решительным. А в тех частных случаях, где при передаче церквей православный народ окажется изменником вере и предателем своих святынь, там применим будет и интердикт. Тогда он будет понятен, будет логичен”¹⁰⁶⁵.

8м. Архиеп. Иоасаф (Калистов) присоединяется к мнению А. В. Карташева: “Нам лучше и целесообразней не отрицать закон, хотя бы и безбожный, а приспособляться к тому положению, которое создается с введением его, если нет надежды на его изменение”¹⁰⁶⁶.

8н. Князь Е. Н. Трубецкой предлагает четыре тезиса по поводу этой инструкции:

I. Допускается передача внецерковной советской власти лишь тех видов церковного имущества, которые не носят характера церковной святыни.

II. Переход, хотя бы временный, православного храма в руки какой-либо внецерковной власти признается поруганием церковной святыни.

III. Посему в храме, переданном советской власти или так или иначе перешедшем в ее распоряжение, прекращается богослужение впредь до нового его освящения.

IV. В сих случаях освящение храма совершается и богослужение в нем вновь разрешается епархиальным архиереем лишь при условии принятия церковной общиной мер для ограждения неприкосновенности святынь храма”¹⁰⁶⁷.

Заседание закрыто в 13.50.