V. Начало упадка Империи. Завоевания турок. Первый Крестовый поход

Литература: Runciman, A History of the Crusades; Runciman, The Great Schism; Paradakis; Meyendorff, Ideological Crises; Previte-Orton; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Шмеман, Исторический путь.

1. Константин Мономах скончался в начале 1055 г. Его жена императрица Зоя умерла еще раньше. Стала единолично править Феодора ее сестра, которой к тому времени было уже за семьдесят. В 1056 г. скончалась и она. Македонская династия угасла.

Патриарх Михаил Керуларий играл чрезвычайно активную роль в выборах нового императора. Он занял сторону земельной аристократии, выдвинувшей своего кандидата. Разгорелась борьба, в которой патриарх и его сторонники в конце концов проиграли: к власти пришел выдвинутый армией аристократ Исаак Комнен, способный генерал. Но земельная аристократия не давала ему править, блокируя каждое его действие. Исаак I, борясь за власть, отправил в отставку Керулария, продолжавшего выступать на стороне аристократии. Однако удержаться на престоле императору не удалось. Через два года после воцарения он был вынужден отказаться от престола и уйти в монастырь.

Его преемником стал Константин X Дука. Имперская казна уже опустела, а армия опасно усилилась. Платить ей было нечем, солдаты волновались, назревали бунты. Император решил сократить военные силы, что, может быть, имело смысл для сохранения его власти, но для империи было чрезвычайно опасно, в особенности в тот исторический момент. На Востоке собирались грозовые тучи, а на Западе буря уже разразилась.

Норманны перешли в новое наступление. Папы решили переменить политику на более реалистическую (или более оппортунистическую). В 1059 г. папа Николай II признал норманна Робера Гвискара правителем Апулии, Калабрии и Сицилии, благословив его отвоевывать первые две области у византийцев, а остров Сицилию у арабов. Норманнское завоевание началось.

Константин X умер в 1067 г. Его сын, Михаил VII, был еще малолетним. Через год вдова императора вышла замуж за генерала Романа Диогена, который стал регентом и императором.

На Востоке тем временем возникла новая угроза: турки-сельджуки из Центральной Азии разгромили фатимидский багдадский халифат и вплотную подошли к границам Империи. Еще в 1064 г. армянский князь Карса, последний независимый армянский правитель, не в силах более сдерживать турок собственными силами, передал владения Империи, а взамен получил земли в имперских пределах в Таврских горах в Малой Азии. Многие армяне переехали туда вместе с ним. Этим было положено начало так называемой Малой (или Киликийской) Армении.

Имперские границы продвинулись далеко на Восток. Надежные линии обороны были оставлены далеко позади. Теперь граница проходила в малонаселенных районах, где еще не сложился класс актридов приграничных баронов, живших в укрепленных замках на «ничейной» земле, проводивших рейды на неприятельские земли и охранявших имперскую территорию от вторжений. Новая граница, по существу, была голой.

Турки начали проводить ежегодные набеги на имперскую территорию. Малая Азия житница Империи несла тяжелые убытки. Роман Диоген видел, что спокойствие Империи требовало нового армянского похода. Но армия, особенно после реформ Константина Дуки, была уже далеко не та, что 50 лет назад. Тем не менее Роману Диогену удалось собрать почти 100-тысячное войско. Правда, византийцы составляли лишь половину от численного состава, и далеко не все из них были профессиональными солдатами. Другая половина состояла из наемников: варягов, франков, славян, печенегов, половцев. Армию раздирали соперничество и взаимная подозрительность. Заместителем Романа по команде был Андроник Дука, племянник покойного императора и, как и вся его семья, заклятый враг Романа. Брать его с собой было ошибкой, но и оставлять в столице было бы для Романа слишком рискованно.

По необъяснимым причинам император допустил ряд грубых тактических ошибок непростительных нарушений самых основных правил византийской военной науки. У него сильно хромала разведка, и тем не менее он, не зная местоположения противника, решил разделить свои силы. Половцы и франки были отправлены занять небольшую крепость на берегу озера Ван. Роман с армией расположился близ селения Манцикерт. Тут и произошло решающее сражение.

Удивительно, но в этой роковой битве повторились события другой военной катастрофы, происшедшей почти день в день с этой, но более 400 лет назад, 20 августа 636 г., битвы при реке Ярмук. В пятницу, 19 августа 1071 г. султан Алп-Арслан напал на армию Романа, при Манцикерте ожидавшую возвращения франкско-половецкого корпуса. Однако наемники так и не пришли на помощь: половцы, уже давно не получавшие жалования, вспомнили, что они тоже тюрки, и в ночь накануне перешли на сторону неприятеля (точно так же и арабы-гассаниды в 636 г. перешли на сторону арабов-мусульман), а франки решили не рисковать и не ввязываться в бой.

И опять, как и несколько столетий назад в битве при реке Ярмук, византийцы заняли невыгодную позицию: пыльный ветер дул им в лицо и слепил глаза. Роман храбро сражался, но он уже мало что мог изменить. Андроник, командовавший резервами, увидел, что дело проиграно и что теперь основные события будут решаться в Константинополе. Поэтому он развернул свои войска и, вместо того чтобы прийти на помощь Роману, быстрым маршем повел их в столицу, бросив императора на произвол судьбы. С небольшим отрядом Роман продолжал еще некоторое время сдерживать турок. Конь под ним был ранен, и он сражался спешившись, творя чудеса героизма. Лишь к вечеру византийская армия была разгромлена, а Роман ранен и захвачен в плен. Никто не подозревал, что это сражение станет самым роковым событием за всю историю Византии.

В том же 1071 г. пал Бари. Последний византийский город в Италии был захвачен норманнами. Однако эта последняя катастрофа блекла по сравнению с первой...

2. Тюркские народы к тому времени были широко известны Византии. Они создали несколько цивилизаций, имевших сношения с Империей. Уйгуры были христианами-несторианами, хазары иудеями. Мусульмане-сельджуки были самым диким из всех тюркских народов. Степные кочевники, профессиональные солдаты, жившие набегами, погромами и грабежами, они держали в страхе весь Восток, на котором играли роль, в чем-то схожую с ролью норманнов на Западе.

Именно эти турки-сельджуки из Центральной Азии, завладевшие Багдадом и разгромившие Аббасидский халифат, разбили византийскую армию под Манцикертом в 1071 г. Дорога в Малую Азию была открыта для кочевников.

Однако султан-победитель Алп Арслан не думал о монументальном значении своей победы. Он лишь обеспечил безопасность своих флангов и мог, более не думая о византийской угрозе, заняться устройством других неотложных дел на Востоке. Алп Арслан потребовал от взятого в плен императора лишь эвакуации Армении, большого выкупа за него самого и отправился громить Центральную Азию. Его преемник, Малик Шах, чья империя простиралась от границ Китая до Средиземноморья, также не думал о Малой Азии.

Тем не менее переселение народов началось. Граница была открыта, и остановить орды кочевников было некому. Волна турков хлынула в Малую Азию. Если бы Империя собрала все силы, то последствия поражения при Манцикерте можно было бы исправить, а вторжение турок в Малую Азию предотвратить. Но разгоревшаяся в столице междуусобная борьба отнимала все силы у претендентов на престол, и до защиты Империи ни у кого не доходили руки. Слабые пограничные отряды были сметены, а сами византийцы следующие 10 лет своей истории были заняты исключительно дворцовыми интригами, переворотами и гражданскими войнами, в которых все воюющие стороны активно использовали турецкую помощь. Тем временем завоевание турками Малой Азии стало практически необратимым.

Сельджуки были примитивным кочевым народом, не занимавшимся сельским хозяйством. Где бы они ни поселялись со своими отарами овец и табунами лошадей, цивилизация разрушалась, дороги и акведуки приходили в запустение, колодцы пересыхали. Вся налаживавшаяся веками ирригационная система Малой Азии была разрушена буквально за несколько лет. Цветущие сельскохозяйственные районы превратились в пустыни, народ бежал в береговые области, находившиеся под охраной византийского флота. Депопуляция местностей через несколько лет делала их совершенно непригодными для жилья.

Это крайне осложняло отвоевание имперских земель, а ведь утерянная Византией Малая Азия была ее житницей и территорией, откуда поступало наибольшее количество рекрутов для воинской службы. Нужно было срочно реорганизовывать поставки продовольствия из новых областей. А в военных делах приходилось все больше уповать на наемников, что ложилось дополнительным бременем на государственную казну, которая к тому времени была уже весьма сильно опустошена.

Турецкое вторжение в Малую Азию началось в 1073 г. К 1080 г. практически вся Малая Азия, за исключением узкой прибрежной полосы, была в руках сельджуков, а Никея один из наиболее почитаемых христианских городов, расположенный всего в 150 км от Константинополя, стала столицей образовавшегося на имперской территории государства Румского султаната.

3. После поражения при Манцикерте Андроник Дука, вовремя прибывший со своим корпусом в Константинополь, стал главным советником молодого императора Михаила VII Дуки. Роман Диоген был низложен in absentia, а когда он вернулся из плена схвачен и ослеплен раскаленным железом с такой жестокостью, что вскоре скончался.

Михаил VII оказался слабым правителем, к тому же все время занятым борьбой за собственный престол. Его преемник Никифор III Вотаниат был не лучше.

Лишь в 1081 г. к власти пришел представитель влиятельной аристократической семьи генерал Алексий Комнен. Ему суждено было править 37 лет до своей смерти в 1118 г. и основать династию. Алексий оказался величайшим политическим деятелем своего времени. Однако в 1081 г. всем казалось очевидным, что ни он, ни его империя долго не протянут. Положение было таковым, что бразды правления мог согласиться взять в руки человек либо отчаянной храбрости, либо отчаянной глупости.

Алексию не было и 30 лет, но у него уже имелся большой опыт полководца, причем полководца, командовавшего небольшими силами, чей успех зависел только от собственной изворотливости, изобретательности и дипломатических способностей. Он был невысок, но очень пропорционально сложен, и весь облик его дышал глубоким врожденным благородством. Император превосходно владел собой и был необычайно учтив. Деликатный по природе, он мог быть весьма жестким, если этого требовали интересы Империи. В дипломатии он применял методы, которые мы сегодня назвали бы довольно грязными, но такова была дипломатическая практика того времени. Однако следует отметить, что Алексий никогда не изменял данному им слову.

Он слыл человеком высокой культуры, философом и богословом. Что очень редко для его времени, Алексий по природе своей не выносил жестокости и, возможно, был единственным среди современных ему правителей, который предпринимал попытки обратить еретиков (в том числе и разрушавших общество и государство богомилов) убеждением, а не пытками и казнями.

Когда Алексий пришел к власти, у него не было ни армии, ни доходов, а казна опустошена. Мятежная аристократия была настроена против него; в его собственной семье постоянно возникали заговоры.

Империя, окруженная врагами, лишилась своих лучших провинций в Малой Азии, где прочно утвердились сельджуки. На Балканах, в Сербии и Далматии, восстали славяне. Печенеги постоянно совершали набеги через Дунай. Норманнский правитель Южной Италии Робер Гвискар начал вторжение с Запада, надеясь захватить Империю. В общем, гибель Империи казалась неминуемой: вокруг нее сжималось кольцо врагов, а помощи ждать было неоткуда.

И в этой ситуации Алексий совершил небывалое: он обновил армию, реорганизовал администрацию Империи, отвоевал у турок значительные территории в Малой Азии. В течение 100 лет правления основанной им династии Византия продолжала быть ведущей державой мира, а Константинополь его общепризнанной столицей.

Спаситель своего отечества был недюжинным полководцем и гениальным дипломатом. Он замечательно умел играть на противоречиях своих врагов, натравливая их друг на друга. Его военные способности позволяли ему переживать поражения и дожидаться лучших времен, а когда наконец создавались оптимальные условия, разбивать своих противников по всем правилам военного искусства.

Алексий допустил лишь два серьезных просчета. Первый из них состоял в том, что в обмен на немедленную помощь он предоставил коммерческие преимущества иностранным купцам в ущерб собственным гражданам. Именно эти договоры положили начало расцвету таких торговых городов, как Пиза, Генуя, Амальфи, и небольшого молодого городка, расположенного на островах в лагуне в северо-западном углу Адриатики, Венеции. Через сто двадцать лет венецианцы, организовав четвертый крестовый поход, от души «отблагодарят» за это переживавший трудности Константинополь.

Второй тяжелой ошибкой Алексия Комнена было то, что в критический момент он девальвировал имперскую золотую монету (она называлась номисма, или безант), подмешав туда дешевых сплавов. Это серьезно подорвало доверие к имперским деньгам, и, следовательно, пострадала кредитоспособность Империи ведь до этого времени еще с эпохи Константина Великого безант был единственной стабильной валютой в нестабильном мире: его цена оставалась неизменной в течение более чем семи веков.

Однако выбора у императора не существовало альтернативой была просто гибель Империи.

Прежде всего Алексию требовалось справиться с норманнским правителем Робером Гвискаром, вторгшимся на имперские земли со своим сыном Боэмундом. Алексий заключил перемирие с турками и привлек в союзники Венецию и западного императора Генриха IV. Для отражения норманнского вторжения ему пришлось даже конфисковать церковные сокровища. Все же византийская армия несла поражения. Норманны взяли Диррахий и вплотную подошли к Салоникам. Отбить их удалось лишь в 1085 г. после смерти Гвискара.

Затем император занялся печенегами. Он подговорил половцев напасть на них с тыла. Но в это время восстали богомилы во Фракии, что осложнило обстановку. Пришлось срочно перебрасывать армию на борьбу с ними. Лишь в 1091 г. Алексий наголову разбил печенегов: больше никогда они не тревожили Империю. Правда, начались набеги половцев, которых Империя разгромила в 1096-м, и вновь в 1114 г.

В 1084 г. скончался султан Сулейман и начались гражданские войны между турецкими эмирами. В 1091 г. Алексий отвоевал Никомидию. Ситуация для контрнаступления в Малой Азии была чрезвычайно благоприятной. Однако императору катастрофически не хватало солдат...

В то время, во многом благодаря дипломатическим способностям Алексия, отношения между Империей и папством складывались весьма благополучно. Шли переговоры о восстановлении общения. Пользуясь этим, Алексий в 1094 г. направил послов к папе Урбану II с просьбой послать ему военные подкрепления. Император надеялся получить новые отряды наемников. Однако все вышло совсем по-другому...

4. Многие века перед Церковью стоял фундаментальнейший вопрос: насколько возможно для христиан воевать? Св. Василий Великий в своем 13-м каноне хотя и оговаривает, что убиение на поле брани не может приравниваться к умышленному убийству, все же рекомендует воинам, вернувшимся домой, воздерживаться от причастия в течение трех лет, как виновным в невольном пролитии крови.

Канон этот, хотя и входил во все православные сборники канонического права, вряд ли когда-либо применялся на практике. Византийцы не относились к своим воинам как к убийцам. Однако в Византии военная профессия не была окружена романтикой и славой, а смерть на поле боя против неверных не считалась мученичеством: мученик умирал, вооруженный лишь своей верой. Война против неверных рассматривалась как печальная необходимость, сражаться против христиан было вдвойне плохо и греховно. Во всей тысячелетней византийской истории не было ни одной агрессивной, экспансионистской войны: войны были либо оборонительные, либо направленные на отвоевание своей территории, утраченной ранее.

При прочих равных условиях византийцы всегда предпочитали мирные методы. Для западного человека, привыкшего восторгаться ратной доблестью, действия многих византийских государственных деятелей казались трусостью или изворотливостью. На самом же деле действиями ромеев всегда руководило искреннее желание избежать пролития человеческой крови. Византийцы считали войну крайней мерой. Применение военной силы было для них позором, на который можно пойти, лишь когда все остальные меры провалились. Любая война была для них, по существу, признанием своего бессилия, поэтому византийцы часто предпочитали выплачивать субсидии соседним племенам. Пусть их князьки, если им этого так хочется, называют это данью: для византийских императоров это было разумное капиталовложение самый дешевый и эффективный путь без кровопролития обеспечить спокойствие своих подданных. В любом случае война все равно обошлась бы дороже.

Западная точка зрения была куда менее просвещенной. Общество, сформировавшееся на Западе в результате варварских вторжений, искало способы для оправдания любимого времяпрепровождения: снесения голов своим ближним и отнятия их имущества. Постепенно создавался рыцарский кодекс поведения. Военный героизм был весьма романтичен, пацифистские убеждения не пользовались особенным почетом.

Западная Церковь, даже при желании, не смогла бы противостоять такому общему мнению: она могла лишь пытаться направлять воинственную энергию молодых народов в более приемлемое и выгодное ей русло.

Старания Церкви остановить войны между христианами не увенчивались успехом: хотя на словах все поддерживали эти начинания, но на деле войны не прекращались. Более удачными оказались попытки направить ратную энергию в русло борьбы с неверными.

Священная война (т.е. война в интересах Церкви) объявлялась позволительной, даже полезной и нужной. Еще в середине IX в. папа Лев IV заявил, что все, погибшие в битве, защищая Церковь, получат награду на небесах, а еще через несколько лет папа Иоанн VIII провозгласил, что убитый в святой войне является мучеником, которому прощаются все грехи.

Для стран Запада мусульманская угроза казалась куда более страшной, чем для византийцев до турецких вторжений; да и турки воспринимались византийцами более как варвары, чем как неверные.

После того как в начале VIII в. арабов отбили от стен Константинополя, война носила позиционный характер: она не прерывала надолго торгового и культурного взаимодействия. Араб, почти до той же степени, что и византиец, был наследником греко-римской цивилизации. Он вел приблизительно такой же образ жизни, как и житель Империи. Византиец чувствовал себя куда более в своей тарелке в Каире или Багдаде, чем в Париже или даже в Риме. Кроме редких случаев кризисов и вынужденных ответных мер, между Империей и Калифатом соблюдалось негласное джентльменское соглашение о неприменении насильственных обращений в свою веру и о позволении свободного отправления культов.

Западный христианин не был столь терпимым. Он гордился своим христианством и считал себя наследником Рима. Ему крайне не нравилось осознавать, что исламская цивилизация выше, чем его собственная. Мусульмане контролировали западное Средиземноморье от Сицилии и Испании до Туниса. Мусульманские пираты грабили христианские корабли, а однажды даже устроили успешный набег на Рим, основательно разграбив Вечный город. Они отвоевали плацдармы в Италии и Провансе и построили там замки, откуда совершали рейды на окрестности. В любой момент они могли вновь перейти Пиренеи и обрушиться на Европу.

В X в. мусульмане одержали ряд побед в Испании, и само существование христианских государств на Пиренейском полуострове было поставлено под угрозу. Однако в начале XI в. положение изменилось, и христиане перешли в контрнаступление. Борьба была очень напряженной; испанские христиане направляли призывы в христианские государства всего мира помочь им в борьбе против неверных. Эти призывы поддержали клюнийцы, а за ними и папы.

В 1064 г. папа Александр II обещал прощение грехов всем, кто сражался за Крест в Испании. Это был первый прецедент официальной священной войны, или крестового похода. Однако к концу XI в. после ряда крупных побед испанские христиане закрепились на новых рубежах, и боевой пыл на время начал затихать.

Тем не менее сама идея священной войны уже закрепилась как в сознании народа, так и на практике. Она вошла в повседневную жизнь. Церковь рекомендовала христианским рыцарям и воинам прекратить свои мелкие междуусобные конфликты и стычки и забыть о войнах друг с другом. Вместо этого им вменялось в обязанность предпринять путешествие к границам христианского мира, где они могут биться против неверных, удовлетворяя, таким образом, свою страсть к сражениям. В вознаграждение за это они могут присвоить себе отвоеванные земли и к тому же получить сокровище духовное.

Папству все больше нравилась идея священных войн. Оно часто их провозглашало и нередко само назначало командира. Завоеванная земля считалась папским протекторатом.

Хотя короли и правители, как правило, держались в стороне от подобных походов, западные рыцари с радостью откликались на эти призывы. Отчасти их мотивация была вызвана искренним религиозным чувством. Они стыдились продолжать братоубийственные войны, – сражаться за Крест было куда лучшим и благородным делом. Но нужно принять во внимание и острую нехватку земель в европейских странах. Особенно она проявлялась на севере Франции, где к XI в. уже установилась практика левирата. Старший сын получал наследство отца, не желавшего делить свои земли, сконцентрированные вокруг каменного замка. Младшим сыновьям оставалось искать счастья в других местах. Именно в этом корни непоседства и неуемной жажды приключений среди рыцарского класса Франции. Особенно явным это было среди норманнов, всего несколькими поколениями отделенных от своих предков пиратов-викингов. Возможность совместить христианскую обязанность с получением собственной земли в южном климате казалась весьма привлекательной.

На западной границе христианства метод священной войны был уже опробован. Ничто не мешало опробовать его и на восточной границе.

5. А новости с Востока были весьма неутешительными. С1004 по 1014 г. сумасшедший калиф Хаким проводил жестокое гонение на христиан, а в 1009 г. даже сжег храм Воскресения Христова (Гроба Господня). Но в 1016 г. Хаким объявил себя богом и начал гонение на мусульман: запретил пост Рамадан и паломничества в Мекку. В 1017 г. он провозгласил полную религиозную свободу для христиан и иудеев, в 1020 г. вернул все конфискованные церкви и синагоги и сравнял христиан и иудеев в правах с мусульманами. В мечетях он приказал возвещать свое имя вместо Аллаха.

В 1021 г. Хаким исчез. Скорее всего, он был убит. Но основанная его другом Дарази секта друзов, до сих пор живущая в горах Ливана, верит в его божественность и считает, что он вернется.

Эта история, пусть единичная, произвела глубокое впечатление на Западе. Новости туда поступали через паломников-пилигримов, поток которых в Святую Землю никогда не прекращался. До турецких завоеваний паломники, за редкими исключениями, свободно допускались к святыням и не испытывали никаких проблем.

В 1071 г. (год битвы при Манцикерте и падения Бари) турки штурмом взяли Иерусалим и завоевали всю Палестину до Аскалона. В 1075 г. они заняли Дамаск. В 1085 г. была захвачена византийская Антиохия. Падение великого города явилось шоком для всех.

На занятых турками территориях немедленно началась междуусобная война между мелкими турецкими эмирами. Проезд паломников к святым местам сделался практически невозможным.

Еще папа Григорий VII вскоре после Манцикерта начал планировать поход для помощи Византийской империи и освобождения Гроба Господня. Однако его планам не удалось сбыться.

Но когда папа Урбан II в 1094 г. получил послание Алексия I Комнена, он сразу же загорелся идеей новой великой священной войны. Император хочет отряды? Мы пошлем ему армии, которые раз и навсегда расправятся с исламом и распространят власть Рима во все пределы вселенной. Папа видел себя в роли главы христианства, к которому обратился за помощью его вассал император, и вот он милостиво откликается на его просьбу. Только он единственный верховный правитель Церкви может оказать эту помощь и направить ее в верное русло.

В ноябре 1094 г. папа Урбан II произнес зажигательную речь-проповедь на соборе в Клермонте. Он призвал западных христиан помочь страждущим византийским собратьям, находящимся на краю гибели от мусульман, но главное освободить святой град Иерусалим. Папа уже напрочь забыл, что император Алексий просил его совсем не об этом.

Папа гарантировал трехлетний мир дома и неприкосновенность имущества воинов. Их знаком должен был стать крест на одежде. Папа, используя все свое ораторское искусство, призвал избавиться от позора для всего христианского мира и освободить Святую Землю от рук неверных. Вместо того чтобы губить свои души в братоубийственных войнах, христианские воины могут заслужить рай в борьбе за дело Божие. Их боевым кличем должен стать: «Deus volt!» «Это воля Божия!» Смерть в крестовом походе искупит все грехи его участника.

Речь папы произвела на слушавший ее народ потрясающее впечатление. Все присутствующие в один голос скандировали «Deus volt!», рвали свои плащи и накидки на полосы, из которых делали кресты и нашивали их себе на одежду.

6. Через несколько месяцев определились главные крестоносцы. Ни один монарх так и не собрался в поход. Лидерами его стали представители высших аристократических кругов. Причины их участия в этом предприятии были самыми разными: у ряда из них искреннее благочестие и желание искупить свои грехи, у других жажда приключений, у третьих стремление основать свои княжества на новых землях. Возможны были и любые комбинации из этих трех причин. Единого главы у готовящейся армии не было: папский легат епископ Адэмар Ле Пюи не был главнокомандующим, а магнаты изначально относились друг к другу с ревностью и подозрением. Все это усугублялось тривиальным снобизмом представителей высшей аристократии.

Среди них были Гуго Вермандуа, брат французского короля (младший сын короля Генриха I и Анны Ярославны Киевской); Роберт, герцог Нормандии брат английского короля; Роберт, граф Фландрии; Стефан, граф Блуа, и другие знатные особы. Среди самых заметных крестоносцев стоит назвать графа Раймунда Тулузского сказочно богатого правителя плодородных областей на юге Франции, который снарядил и повел за собой самую большую армию из всех крестоносцев. Он был уже довольно пожилым человеком, обладавшим большим жизненным и военным опытом. Граф Раймунд был весьма благочестив и по-своему честен, но, увы, не слишком мудр.

Другим видным персонажем являлся Годфрид Бульонский герцог Нижней Лотарингии. Позднейшие легенды наделяют его всеми добродетелями рыцаря без страха и упрека. На самом деле все выглядело не совсем так. Годфрид обладал благородной внешностью, был весьма набожен и известен хорошими манерами. Но он был заметно беднее Раймунда Тулузского не только имуществом, но и умом, к тому же не отличался силой характера, хотя и был склонен в самых неподходящих случаях проявлять неразумное упрямство. Куда способнее и решительнее был его младший брат Балдуин, также отправившийся в поход.

Самым одаренным талантливым полководцем и выдающимся дипломатом-интриганом был норманн Боэмунд Тарантский сын завоевателя Апулии, Калабрии и Сицилии Робера Гвискара. Боэмунд был очень хорош собой и, когда ему было выгодно, мог очаровывать своего собеседника. При всех своих несомненных дарованиях Боэмунд также выделялся среди других крестоносцев полной беспринципностью и аморальностью. Он менее других был склонен к религиозным сентиментам и отправился в крестовый поход, видя там громадные перспективы для основания собственного государства. С ним шел на войну его племянник Танкред, столь же беспринципный и честолюбивый, как и дядя.

Местом встречи был назначен Константинополь, куда все обязались собраться к 1096 г. К столице вели три дороги: через Венгрию и Сербию, через Северную Италию и Далмацию и через Адриатику из Апулии в Диррахий. Путь до Константинополя каждый из крестоносцев выбирал сам.

7. Покуда рыцари собирали свои армии, процесс уже шел. По странам Европы разъезжало множество проповедников, призывавших простой народ отправиться воевать за Крест. Самым известным среди них был Петр Пустынник, родом из Франции. Сей персонаж был маленького роста, смуглый, с длинным худым лицом, несколько напоминавшим морду ослика, на котором он ездил и который вместе со своим хозяином был предметом религиозного поклонения. Петр круглый год ходил босиком, никогда не стирал свою одежду и не вкушал ни мяса, ни хлеба. Зато он ел рыбу и пил вино. Он, несомненно, обладал харизмой и громадной магнетической силой.

По мере продвижения Петра от селения к селению за ним следовало все больше и больше бедняков и крестьян. По существу, терять им было нечего любая судьба сулила лучшее, чем то, что они видели вокруг себя. Их ежедневная жизнь была тяжелой и беспросветной. Положение усугублялось засухой предыдущего года. Как и во все кризисные времена, среди них были широко развиты апокалиптические настроения, а искушение бросить свою постылую долю и отправиться в дальние страны было весьма велико. К тому же это желание поощрялось Церковью. Народ был достаточно темным, и мало кто из них знал разницу между реальным земным и Небесным Иерусалимом. Люди свято верили, что Бог даст им силу победить легионы Антихриста и введет их в землю, текущую молоком и медом.

Петр и его помощники обедневший рыцарь Вальтер Пустокарманный и монах-расстрига Готтшалк собрали вокруг себя множество народа. Потрясенные современники говорят о сотнях тысяч. Наверное, там было до 20 тысяч человек. Армией это назвать трудно. Толпы шли с грабежами и насилием. Венгры весьма сильно потрепали их в ответ на разбои. На имперской территории они вели себя не лучше, грабя и разоряя все по пути. Имперская полиция прибегала к ответным мерам. В результате отряды Петра Пустынника сильно поредели.

1 августа 1096 г. вся эта экспедиция достигла Константинополя. Алексий не мог держать такие неуправляемые толпы в окрестностях столицы. Он перевез их через Босфор на азиатский берег, разместил в лагере, настоятельно посоветовал вести себя смирно и ждать подхода основных сил. Однако отряды Петра отвергли такие трусливые советы, сразу же ринулись в бой и были мгновенно разгромлены турками. Спастись удалось лишь Петру Пустыннику с горсткой его людей, которых византийцы эвакуировали на европейский берег. Если бы не вмешательство императора Алексия, то турки вырезали бы их до последнего человека.

Другие группы бедняков собирались в Германии. Их возглавил Эмих, граф Лейденский. Эти начали свои подвиги с еврейских погромов, положив, таким образом, начало этой неприглядной традиции в средневековой истории³⁴. Однако Эмиху, с его скандальной репутацией, было отказано в разрешении пройти через венгерскую территорию, а когда он все же попытался это сделать, его толпы были разгромлены отрядами венгерского короля.

8. К концу 1096 г. основные армии крестоносцев начали одна за другой прибывать к Константинополю. Император Алексий, желавший получить наемников, по существу, столкнулся с варварским вторжением. Тем не менее он обеспечил франкские армии продовольствием и направил войска на охрану дорог, через которые они держали путь. Несмотря на это происходило множество инцидентов и конфликтов. Западные солдаты не привыкли к дисциплине, и даже их начальники не всегда могли сдерживать их грабительские инстинкты. Народ вооружался, чтобы отбиваться от мародеров, византийские армии сопровождения предпринимали энергичные ответные меры. Напряженность возрастала.

Солдаты дивились на другой уровень цивилизации, на куда более зажиточную жизнь, чем они видели у себя дома. Они ожидали, что восточные христиане будут весьма похожи на них, а вместо этого видели людей, говорящих на странном языке, придерживающихся странных обычаев и совершающих странные богослужения. Эти греки, которые, как им объяснили, погибали от турок, жили вполне довольно и счастливо и совсем не встречали их как избавителей и освободителей. Более того, эти византийцы почему-то не разделяли их горячего желания немедленно броситься в бой с неверными. Руководители похода тоже чувствовали себя весьма разочарованными. Грубые и неотесанные западные рыцари, привыкшие к весьма примитивной жизни в своих голых каменных замках, были глубоко потрясены богатством и великолепием византийского двора, разработанными до мельчайших деталей церемониями и изысканной вежливостью придворных. Все это задевало их самолюбие и ранило их гордость. Они могли только комплексовать и хамить, т.е. вести себя как невоспитанные подростки.

Византийцы, имея по соседству славянские Церкви, привыкли к различным литургическим обычаям и различным языкам и все же они, в свою очередь, нашли западных христиан грубыми, не уважающими законов и лишенными какого-либо такта и уважения. Они видели в рыцарях только лишь неуправляемых и неотесанных забияк, годных разве что на кулачную «разборку», лишенных стратегического чутья и неспособных сколько-нибудь оценить обстановку и соотнести с ней свое поведение. Византийцев потрясало неумение и нежелание франков держать свое слово и их неприятие культуры. Восточные христиане были глубоко шокированы, когда видели западных священников и епископов верхом на конях в полном боевом вооружении.

Но главное цели двух сторон были совершенно различными: крестоносцы стремились к захвату Палестины и созданию собственных княжеств, а Алексий к отвоеванию законной имперской территории. Со временем неприязнь и недоверие обеих сторон друг к другу только возрастали. Все встречи и проводимые по указанию сверху дебаты только ухудшали дело, выявляя и подчеркивая различия не только в политических взглядах, но и в богослужении, и в богословии. Однако пока обе стороны были заинтересованы друг в друге: Алексий мог предоставить переправу через пролив, он мог дать солдатам запасы и снабдить их проводниками; а крестоносцы обеспечивали его теоретически бесплатной армией.

Алексий прекрасно понимал, что крестоносцы преследуют собственные интересы. Однако решающим образом повлиять на них было выше его сил, и следовало извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. В общем-то, если крестоносцам удастся создать свои государства в Палестине, это будет не так плохо. По пути они разгромят турок, и имперские земли вернутся в пределы Империи. А христианские государства в Палестине смогут стать буфером, сдерживающим мусульманские вторжения. О полной независимости маленьких государств речи не шло, да в то время это было и невозможно; речь шла лишь о том, чьими вассалами они станут. Алексий, естественно, полагал, что его, и поэтому в обмен на помощь он требовал от каждого вождя крестоносцев дать ему клятву вассала по позаимствованному им на Западе образцу. Вассал обещал честно возвращать все завоеванные земли императору, а в новых государствах признавать сюзерена своим верховным правителем. В обмен на клятву Алексий был готов очень богато одарить вождей крестоносцев.

Каждый из полководцев, которые прибывали в Константинополь поочередно, попадал на аудиенцию к императору, получал по-царски щедрые подарки и после более или менее длительных переговоров приносил требуемую клятву. Некоторые делали это сразу кто потому, что был действительно очарован императором, кто как, например, Боэмунд потому, что он не верил ни в какие клятвы, но больше всех понимал, что без помощи императора любая экспедиция подобного рода обречена. Кроме того, Боэмунд надеялся возглавить поход, а для этого помощь императора была необходима. Годфрид Бульонский поначалу отказывался принести клятву. В ответ Алексий урезал продовольствие его войскам. Поголодав несколько дней, Годфрид бросил свои отряды на штурм Константинополя. Было это в Страстной четверг. Византийцы были глубоко шокированы таким нечестием западных варваров, вынуждавших их сражаться в столь святой день. Однако им пришлось ответить лотарингцам. Имперская гвардия быстро усмирила забияк, и Годфрид, почувствовавший реальную силу Империи, мгновенно принес необходимую клятву. Дольше всех сопротивлялся Раймунд Тулузский. С одной стороны, он из всех крестоносцев был ближе всего к папе, естественно, считавшему себя сюзереном взявших крест рыцарей. С другой стороны, он также претендовал на руководство походом и опасался, что, приняв клятву, попадет под власть Боэмунда, сговор которого с императором подозревал. Лишь после длительных переговоров Раймунд согласился принести несколько модифицированную клятву. К тому же весьма скоро он убедился, что император не питает особой любви к Боэмунду. В конце концов именно у Раймунда сложились самые лучшие отношения с Алексием.

9. В мае 1097 г. последние подразделения крестоносцев были переправлены через Босфор. Сельджуки после разгрома отрядов Петра Пустынника перестали воспринимать крестоносцев всерьез и капитально просчитались. Крестоносцы совместно с византийскими войсками сразу осадили Никею, и через несколько недель город сдался императору. В его руки попала громадная казна и семья султана Кылыч Арслана, в том числе и его любимая жена. Император щедро наградил крестоносцев, которые тем не менее весьма огорчились, что им не удалось пограбить город. Еще более они были озлоблены, когда узнали, что Алексий без выкупа отпустил семью султана и даже снабдил их проводниками и эскортом, чтобы они могли в безопасности достигнуть его лагеря. Крестоносцы поговаривали о предательстве, хотя это была лишь любезность, оказанная поверженному врагу.

Западная армия направились на Восток. 1 июля при Дорилее их атаковали основные силы турок. В результате кровопролитного сражения войска султана Кылыч Арслана были разгромлены. Даже его сокровищница попала в руки крестоносцев. Дорога через Малую Азию была открыта. В течение большей части пути христианская армия страдала больше от голода, жажды и жары, чем от турок. Алексий тем временем взял Смирну, Эфес, Сардис и ряд других городов на Эгейском побережье, прикрыв, таким образом, тыл франкам.

В эту пору взаимоотношения между Византией и крестоносцами были еще весьма хорошими. Алексий снабдил западную армию проводниками и дал в сопровождение отряд инженерных войск под началом генерала Татикия.

Когда крестоносцы достигли Таврских гор, они нашли себе союзников среди армян, компактно проживавших в так называемой Малой Армении. С их помощью Балдуин, брат Годфрида Бульонского, захватил древнюю Эдессу и основал первое крестоносное государство графство Эдесское.

В октябре 1097 г. крестоносцы начали осаду Антиохии. Это казалось безумным предприятием. Их армия была недостаточно большой, чтобы полностью блокировать город, а стены его слишком мощны для штурма. В 1085 г. турки взяли великий город через измену. Теперь их правитель города также боялся измены, поэтому многие христиане были изгнаны, церкви осквернены, а патриарх Иоанн и часть его окружения брошены в темницу.

Через несколько месяцев осады крестоносцы находились в самом плачевном положении. Город по-прежнему был неприступен, а среди них царили голод и эпидемии. Турки постоянно тревожили их вылазками, а мусульманские правители соседних городов собирали громадную армию в помощь осажденным. Большой поддержкой стал прибывший к Антиохии английский флот, с которым император Алексий послал крестоносцам инструменты и материалы для сооружения осадных башен и метательных машин. Огромную помощь крестоносцам оказывал также византийский остров Кипр, регулярно посылавший им припасы. Помощь была организована патриархом Иерусалимским Симеоном, изгнанным из своего города турками и пребывавшим в изгнании на этом острове.

Папский легат, епископ Адэмар Ле Пюи, поддерживавший добрые отношения с патриархом Симеоном, написал от его имени послание ко всем западным христианам с просьбой о немедленной помощи. Послание это проливает свет на церковную политику, планируемую Адэмаром. Патриарх обращается ко всем верным Запада как глава всех епископов, и греческих и латинских, на Востоке. Он называет себя «апостольским» Патриархом и объявляет, что своей властью отлучает от Церкви каждого христианина, не исполнившего своих крестоносных обетов. Совершенно очевидно, что это язык независимого иерарха, и Адэмар никогда не вложил бы его в уста человека, которого он намеревался подчинить римскому епископу. Каковыми бы ни были планы самого папы Урбана относительно восточных Церквей, его легат совершенно определенно не проповедовал верховенство римского престола.

Боэмунд к тому времени определился в своих планах. Он решил стать правителем Антиохии. Для этого нужно было удалить византийцев. Обманом он вынудил Татикия вернуться в Константинополь, а затем распространил среди солдат слух, что византийцы их предали и, следовательно, уже не могут претендовать на город в случае его взятия. Однако приходилось спешить, так как к Антиохии подходила громадная мусульманская армия во главе с эмиром Мосульским Кербогой. Крестоносцы могли очутиться между молотом и наковальней.

В конце концов Боэмунду удалось договориться с одним горожанином, и тот открыл ворота крестоносцам. На рассвете 3 июня 1098 г. Антиохия была взята, а к вечеру в городе не оставалось ни одного живого мусульманина. Город вновь стал христианским.

Однако припасов в нем не было, крестоносцы были истощены, а к Антиохии уже подходили передовые отряды армии эмира Кербоги. Город был вновь осажден. Крестоносцы оказались в отчаянном положении. Единственная надежда оставалась на византийскую армию, которая уже вышла из Константинополя. Однако, к несчастью, император Алексий встретил по пути графа Стефана де Блуа, бежавшего из-под осажденной Антиохии за день до ее взятия, и тот рассказал Алексию, что крестоносцы наверняка уже разбиты Кербогой под стенами не взятой ими Антиохии. Алексий понимал, что победоносные турки будут теперь развивать свое наступление, и спешно повернул к столице, чтобы не оставлять без прикрытия свои фланги. Когда новости об этом дошли до крестоносцев, они почувствовали себя преданными. Им оставалось надеяться только на себя. Они напали на лагерь Кербоги с храбростью обреченных, и эта отчаянная храбрость принесла им победу. Громадная, но раздираемая противоречиями мусульманская армия была разгромлена.

Теперь Боэмунд мог требовать своих наград. Упирая на предательство византийцев и на свои заслуги, он, несмотря на все протесты Раймунда Тулузского, убедил остальных отдать город ему. Так в нарушение клятвы было создано княжество Антиохийское.

Следует отметить еще один важный эпизод. Когда крестоносцы взяли штурмом мусульманский город Альбара в окрестностях Антиохии, они поставили там своего, латинского, епископа. Он был назначен на это место, потому что там не было местной епископской кафедры. Пока никто не воспринимал как реальность раскол между греческой и латинской Церквами и никто не думал о создании параллельной иерархии. Новый епископ, Петр Нарбоннский, несмотря на всю свою латинскость, был хиротонисан патриархом Антиохийским Иоанном, восстановленным крестоносцами на своей кафедре после захвата города и повсеместно почитаемым в качестве исповедника. Но этот эпизод послужил началом для возникновения латинской иерархии на Востоке.

Покуда армия отдыхала и перестраивалась, в городе начались эпидемии. Их жертвой пали многие крестоносцы. Самой тяжелой потерей стала смерть папского легата епископа Адэмара Ле Пюи. Он слыл мудрым и терпимым человеком, и его сдерживающее влияние на армию было огромным. Он всегда выступал за тесное сотрудничество с местной христианской иерархией и за уважение прав местных христиан. В армии более не было человека с подобным авторитетом, и после его смерти некому стало умиротворять раздоры и склоки руководителей похода и тушить враждебное отношение к местным христианам. Все противоречия выплеснулись наружу.

Алексий просил подождать прибытия его армии, чтобы вместе выступить к Иерусалиму. Однако его ждать не стали. Боэмунд остался в Антиохии, а сильно поредевшая армия, возглавленная Раймундом Тулузским, выступила в поход.

10. 7 июня 1099 г. крестоносцы подошли к Иерусалиму. За год до этого фатимидский калифат Египта отвоевал его у сельджуков. Когда франкская армия приблизилась к городу, из него были изгнаны все христиане, колодцы в окрестностях города засыпаны или отравлены. В Египте собиралось громадное войско в помощь осажденному городу.

Вся крестоносная армия к этому моменту не превышала 15 тысяч человек. Осаждать город у них не имелось ни сил, ни возможности. Нужно было брать его штурмом, и по возможности скорее. Иначе могло стать слишком поздно.

Первый штурм был отбит. Крестоносцы спешно занялись сооружением осадных башен и катапульт. 15 июля 1099 г., после второго приступа, Иерусалим пал. Крестоносцы, опьяненные победой, учинили в городе страшную резню. Спасли свои жизни лишь те мусульмане, которые сдались Раймунду Тулузскому; все остальные были уничтожены.

Были вырезаны также и все находившиеся в городе евреи, которых обвинили в пособничестве мусульманам. Весь город завалили трупами. По свидетельству очевидцев, на храмовой горе потоки крови текли выше уровня колен. Даже многие крестоносцы были шокированы делом рук своих.

Если до этого многие мусульманские правители достаточно терпимо относились к франкам и готовы были считаться с их интересами, то теперь все изменилось. После иерусалимской резни мусульмане поняли, что западные христиане беспощадные враги, которых необходимо уничтожить. Фанатизм христиан разбудил исламский фанатизм.

В завоеванном городе нужно было организовывать правительство. Вначале корону предложили Раймунду. Однако он не был слишком популярен среди своих коллег и понимал это. Он отказался стать королем, заявив, что христианин не может быть королем в городе, в котором Сам Господь коронован терновым венцом и претерпел страдания и смерть. Годфрид Бульонский тем не менее согласился занять этот пост, заявив, что он будет именоваться не королем, а лишь Advocatus Sancti Sepulchri Защитником Гроба Господня.

Защищаться ему пришлось сразу же. Из Египта к городу приближалась 20-тысячная армия. Годфрид выступил навстречу им со всей своей силой и в августе 1099 г. разбил египтян возле Аскалона. Вся крестоносная армия в этот момент не превышала 10 тысяч человек. Три года назад к стенам Константинополя прибыло более 80 тысяч.

После ряда перипетий и споров был избран новый патриарх Иерусалимский. Им стал латинянин Даймберт Пизанский, новый папский легат. Он не обладал достоинствами предыдущего легата Адэмара Ле Пюи: Даймберт был беспринципным, алчным и честолюбивым интриганом. Патриарх Симеон скончался на Кипре в изгнании, так и не дождавшись возвращения в свой город. Таким образом, латинский патриарх был поставлен в пределах законности во всяком случае, это еще нельзя назвать расколом: его избрание не означало основания параллельной иерархии. Хуже было то, что православных священников изгнали из храма Гроба Господня и на все вакантные епископские кафедры были назначены латиняне. Это сразу же весьма ухудшило отношения между местными христианами и их «освободителями» и заставило палестинских православных впервые пожалеть о куда более терпимых мусульманских правителях. Хотя в конце концов православным священникам было позволено вернуться в храм Гроба Господня, на все время существования крестоносных государств местная иерархия в Палестине оставалась в руках латинян, и лишь священству позволялось быть смешанным. Ближневосточным христианам пришлось с этим смириться выбора у них не было. Впрочем, по мнению некоторых современных историков, на территории Палестины постоянно находились один или два тайных православных иерарха, которые и рукополагали местное духовенство. Подчинялись они православному Иерусалимскому патриарху, проживавшему в Константинополе. Он же поминался на православном богослужении.

Очевидный и бесспорный раскол был начат в Антиохии Боэмундом. В 1099 г. он изгнал из города законного патриарха Иоанна IV, повсеместно почитаемого как исповедника. Новым патриархом Боэмунд назначил своего кандидата Бернарда Валенского. Это было несомненной подлостью по отношению к патриарху Иоанну, который до этого оказывал всяческую поддержку тем, кого он считал своими собратьями-христианами, и даже поставил им одного латинского епископа. Деяние Боэмунда было тем более противозаконным, потому что антиохийская кафедра до того времени сохраняла общение с Римом.

Иоанн IV поселился в Константинополе, где он написал трактат, обличающий латинство, в котором с горечью повествовал о притеснениях, понесенных православными от латинян. Вскоре он ушел на покой, а антиохийские клирики, проживавшие в изгнании в Константинополе, избрали нового патриарха. Таким образом была инициирована параллельная иерархия в Антиохии. Императору Алексию прибавилась еще одна забота: как выставить непрошеных гостей из Антиохии, восстановить там законного патриарха и защитить права тамошних православных.

Итак, благодаря Боэмунду разделение Церквей стало реальностью в Антиохии.