VI. Духовенство Астраханской епархии в российских консульствах в Персии В XVIII веке

В июле 1737 года Коллегия иностранных дел доносила Святейшему Синоду следующее: «Коллегии иностранных дел, обретающиеся в Персии в Испогани резидент Иван Калушкин и в Гиляни за консула поручик Семен Арапов марта 13 числа сего 1737 году доносили: Резидент Калушкин, что по отъезде из Персии тайного советника князя Сергея Голицына оставлено при нём десять человек драгун и один солдат, так же и прочие российские люди в свите ево обретаются, и для церковных потреб необходимая нужда есть иметь ему священника, ибо в прошлом году случилось, что один драгун без покояния умре, и просит он резидент, о присылке к нему из Астрахани онаго священника со всеми принадлежностями к церкви потребами и со определением оному жалования по примеру как то у резидента Аврамова было⁶⁴, а до присылке онаго, принял он тамо грузинского священника православного греческого исповедания, которой немного и по русским 65 книгам читать знает»⁶⁵.

Из документов следует, что уже при первом русском резиденте в Персии Семёне Аврамове состоял священнослужитель, хотя непонятно, был ли он послан непосредственно Аврамову или же это был посольский священник при князе Сергее Голицыне. Документально подтверждено, что по распоряжению генерала Левашова в Исфаган резиденту Аврамову была доставлена походная церковь «со всею утварью», а после его смерти в 1735 году она была перевезена в Гилян к первому русскому консулу поручику Семёну Захаровичу Арапову. Российское консульство в столице Гиляна городе Решт состояло из самого консула, урядника, писаря, восьми солдат и двух толмачей, сверх того были прикомандированы присланные из Коллегии для изучения восточных языков два студента – Василий Братищев (будущий русский резидент после Калушкина) и Пётр Чекалевский (будущий Генеральный консул в Персии)⁶⁶. Поручик Арапов так же, как и резидент Калушкин, просил Коллегию прислать священника «доброго», т. к. при походной церкви служил присланный в Гилян ещё в 1730 году священник Иван Матвеев, но он к тому времени был настолько глух и стар, что с трудом отправлял службу Божию. Арапов вынужден был отослать священника обратно в Астрахань.

По запросам резидента и консула Коллегия иностранных дел обратилась в Святейший Синод, дабы тот направил в Персию священников из Астраханской епархии или же «откуда заблагорассудится». В июле 1737 года Синод вынес Определение: Коллегия должна назначить «трактамент», тогда и священник будет определён. С того момента Коллегия и Синод начинают вырабатывать Положение, на основании которого будет осуществляться финансирование духовенства, направляемое в Персию. В ходе составления Положения открываются любопытные данные о содержании священства за границей, начиная чуть ли не с петровских времён.

В октябре 1737 года Коллегия обращается в Синод: «По штату Коллегии иностранных дел 1725 года священникам при министрах у иностранных дворов положено в год жалованья по сту рублев. По мнению Коллегии иностранных дел, когда в Персию для службы Божией при резиденте и консуле священники определятся из Астрахани и будут тамо года по два, или как Святейший Правительствующий Синод заблагороссудит с переменою, то им священником того жалованья в год по сту рублев довольно будет, а по приезду их никакой суммы не надобно, ибо из Астрахани отправятся они до Гиляни водою, а которой в Испогань поедет, того повелено будет препроводить наземным коштом». У Синода на содержание священников в Персии денег не было, поэтому Синод вновь запросил Коллегию о выделении средств для представителей духовного ведомства. В ноябре 1737 года граф Миних дал разъяснения Синоду, что «на дачу определённым от Св. Правительствующего Синода священником жалованные деньги будут пересылаться ко обретающимся тамо резиденту Ивану Калушкину и за консула порутчику Арапову купно с их жалованьем, которое определённое им с их свитой жалованье по указу из Правительствующего Сената велено пересылать из Астрахани, из доходов той Астраханской губернии». Как следует из переписки, духовенство, которое предполагалось отправить в Персию, приравнивалось к категории государственных чиновников и вопрос о его финансировании решался на уровне Правительствующего Сената. Деньги должны были отпускаться из государственных доходов.

Уладив финансовую сторону дела, Синод в декабре того же года отдал распоряжение Астраханскому епископу Илариону найти подходящих священников для консульств в Персии.

Из рапорта Астраханского архиерея Святейшему Синоду выясняется, что Преосвященный исправнейшим образом направлял в Персию священнослужителей. «На оный Ея Императорскаго Величества Указ, – пишет архиерей, – всепокорнейше доношу: в прошлом 730 году майя 28 дня по требованию Астраханской губернской канцелярии послан в Гилян для священнослужения и отправления всяких треб, священник Федор Иванов; потом на смену ево в прошлом же 737 году июня 10 дня по прошению вышеписанного за консула поручика Арапова послан священник Иван Матвеев, который и ныне при том поручике обретается. Впредь, ежели в Испагань к резиденту Калушкину священник требоваться будет, оный от нас отправлен быть имеет немедленно». И на этот раз епископ Иларион по требованию резидента Кадушкина в мае 1740 года направляет в Исфаган священника астраханской Воздвиженской церкви Василия Карганина. Но Кадушкин присланного священника «до себя не допустил», отправил обратно в Астрахань, отписав Астраханскому губернатору князю Михаилу Михайловичу Голицыну, что Карганин «великий пьяница», и просил преосвященного направить к нему другого священника.

В октябре 1740 года епископ посылает в Исфаган священника астраханской Никольской церкви Василия Гаврилова с дьячком, но, видимо, резиденту Калушкину угодить было трудно, т. к. пробыв там всего лишь месяц, они были вновь отправлены в Астрахань, правда, с хорошей аттестацией.

В 1751 году умер Консул в Персии Иван Данилов, и весной 1752 г. был определён новый – коллежский секретарь Пётр Матвеевич Чекалевский. Начинал он свою дипломатическую карьеру ещё студентом при первом русском консульстве в Гиляне, участвовал в посольстве князя М.М. Голицына.

Вместе с новым консулом предполагалось послать в Персию священника из духовенства Астраханской епархии и трёх студентов Московской Славяно-Греко-Латинской Академии. Коллегии иностранных дел было небезразлично, кто из духовенства займёт пост консульского священника, а студентов Коллегия предполагала обучить персидскому языку и подготовить из них помощников в дипломатических делах. Какая высокая роль отводилась консульскому духовенству, видно из доношения Святейшему Синоду вице-канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина.

В этом документе говорится следующее: «по представлению оной Коллегии, а по резолюции Правительствующего Сената, определён в Персию Консулом на место умершего тамо в прошлом 1751-м году Консула Ивана Данилова, тоя же Коллегии Секретарь Пётр Чекалевской.

А понеже с ним Консулом тамо в Персии не только Российских людей на житье всегда будут, да и приезжих туда из России купцов и работных людей на морских судах немало число всегда ж бывает, то для отправления Божией Службы и других церковных потреб, как и на перед сего, тамо при Консульской свите отправляемые из Астрахани священники обретались, так и ныне с помянутым Консулом Чекалевским отправить из Астрахани одного священника, да с ним же Консулом для обучения Персидского языка необходимо нужно послать трёх молодых людей, которые б доброго состояния и к науке понятны были, и которые б со временем по обучении того языка в делах Ея Императорского Величества с надёжностию употреблены быть могли, в чём и ныне столь наипаче крайняя нужда настоит, что для переводов на сем языке знающих людей, как здесь, так и в пограничных местах недостаточно, а в науке никого не находится, и хотя пред сим для того нарочно содержаны были в Персии при Консулах российския ученики из Астрахани посланные, но из оных некоторые померли, а иные за болезнями и за непонятием от науки отстали. А ныне к сей науке по рассуждению Коллегии иностранных дел способнейшими быть могут из учеников Московской Славяно-Греко-Латинской Академии. Того ради, Коллегия иностранных дел чрез сие представляет, да соизволит Св. Синод, как и Преосвященному Епископу Астраханскому об определении и отправлении в Персию доброго и воздержаного священника, так и в Москве в Конторе Св. Синода или куда надлежит, о даче оному Консулу из выше помянутой Московской Академии трёх человек, коих он Консул сам тамо изберет»⁶⁷.

Желание вице-канцлера восполнять кадровый недостаток заграничной миссии студентами Академии Духовного ведомства вызвало справедливую негативную реакцию Святейшего Синода. В его достаточно резком Определении сказано: «что в Московской Славяно-Греко-Латинской Академии и в епархиальных архиерейских Семинариях находящиеся ученики по силе Духовного Регламента и состоявшихся в высокославныя и вечно достойныя памяти государя Императора Петра Великаго и блаженныя памяти государыни Императрицы Анны Иоанновны, и ныне благополучно царствующей Императрицы Елисаветы Петровны, Высочайших указов, подлежащим наукам обучения, не для употребления, как оная коллегия требовала в свецкие каковые ненадобности, но в надежду токмо единаго священства, о чём почти во всех епархиях при святых церквах за крайним священнослужительских детей достойных к произвождению недостаток состоит самокрайнейшая нужда, и потому из помянутых, обучающихся в Московской Славяно-Греко-Латинской Академии учеников в Персию, с реченным Консулом отправлять кроме разночинцев не следует»⁶⁸.

Кто же из духовенства Астраханской епархии был отправлен с Чекалевским в Персию, архивные документы умалчивают. Скорее всего, переписка по данному вопросу продолжилась с Астраханским архиереем и Консисторией. Известно лишь то, что на содержание лиц консульской свиты (священника, переводчиков, солдат и учеников) из доходов Астраханской губернии выделялось по 893 рубля в год⁶⁹. В связи с распространением в Гиляне эпидемии чумы Чекалевскому разрешено было вернуться в Россию, и в августе 1759 года он прибыл в Астрахань.

После Чекалевского консульский пост в Персии оставался незанятым до 1763 года.

Постоянное военное противостояние Российского и Персидского государств диктовало особые условия пребывания российских подданных в Персии. Дипломаты и купцы страдали от произвола местных властей, которые запросто могли запретить ведение торговых дел или перемещение по стране. Бывали случаи, когда русским запрещалось без особого разрешения покидать пределы Гилянской области. Даже дипломатический статус представителя другой державы не мог служить защитой в этой стране. Примером тому может служить смерть Российского посланника Александра Сергеевича Грибоедова. Персидские власти внимательно следили за моральным обликом русских, особенно дипломатов и духовенства. Малейшие нарушения правил поведения могли привести к серьёзным конфликтным ситуациям. Пребывание в иностранном государстве с другой религией и культурой, накладывало особую ответственность на представителей России. К сожалению, так не считало священноначалие Астраханской епархии, которое направляло духовенство в Персию по принципу «на тебе, Боже, что нам негоже». Результаты не замедлили сказаться, ив 1781 году Святейший Синод вынужден был рассмотреть дело о священнике, ведшем в Персии соблазнительный образ жизни и умершем от пьянства. Дознание показало, что направленный в консульство из Астрахани священник Афанасий Иванов прибыл туда уже «с худым аттестатом». Оказавшись в непростых условиях пребывания в чужой стране, вдали от семьи и священноначалия, начал вести «жизнь беспокойную и невоздержанную», что привело его к скоропостижной смерти в июне 1779 года. 18 июня 1781 года Святейший Синод вынес постановление: «Преосвященнейшему Антонию, епископу Астраханскому об оном дать знать Указом, с тем, что как Св. Синодом из обстоятельств сего дела усмотрено, что поступки умершего священника были от невоздержанности, крайне духовному чину предосудительны, то рекомендует ему, преосвященному, и впредь, как, для подобного в Персию отправления, священнослужителей избирать воздержаннейшего и лучшего состояния»⁷⁰.

В августе 1800 года Генеральным консулом в Персию был назначен надворный советник Скибиневский. Коллегия Иностранных Дел по штату определила служить при Генеральном Консульстве в походной церкви священнику и двум причётникам. Из документов Коллегии видно, что при Скибиневском состоял священник Алексей Тимофеев и церковник Иван Герасимов.

При подборе второго причётника выяснилось: Герасимов был плохого поведения, а священник Тимофеев также оказался не подходящим к должности консульского священника. По решению Астраханского архиепископа Платона, к консульской церкви был назначен «учёный» священник Матвей Степанов, «изъявивший сам к тому желание» и причётники Фёдор Никитин и Леонтий Комаров. В мае 1806 года пост Генерального консула в Персии был упразднён в связи с начавшейся первой русско-персидской войной (1804–1813 гг.)⁷¹. Этим же числом и завершается период служения в Персии духовенства Астраханской епархии в походных церквях при Российских консульствах в Гиляне и Исфагане.