«Сестра по скорби и утешению»³⁹

Настави мя, Господи на путъ твой и пойду во истине Твоей.

Это первая молитва к Тебе, Господи.

И Ты услышал меня, и я иду за Тобой, я ищу Тебя.

...Ты помогала всем, кто тебя знал при жизни. Ты и теперь помогаешь всем, кто узнает о тебе...

9 февраля 1985 года в 0 часов 15 минут перестало биться многострадальное и любвеобильное сердце нашей дорогой монахини Екатерины (в миру Наталии Пижановой).

За неделю до кончины матушка почувствовала себя необыкновенно тяжело – не хватало воздуха, она почти не могла дышать. Несколько раз приезжали врачи из реанимации, но они были беспомощны. Болящая на глазах угасала. Искусственное дыхание вызывало еще большие страдания и усиливало кровотечение, из раны в горле.

6 февраля матушка видела сон, о котором поведала ухаживающей за ней Н.П.: «В храме много священников, которые всех причащают. А я хожу по храму, и меня никто не причащает. Вдруг вижу – идет Владыка с золотой чашей. Он-то и причастил меня. Я была в белом платье, а от Владыки исходило необыкновенное сияние».

До последней минуты монахиня Екатерина была в сознании. «Я очень устала, – прошептала она, – больше не хочу возвращаться к жизни и сегодня от вас уйду». В эти дни рядом со страждущей постоянно находились священники, которые ее причащали. Перед самым успением она сказала: «Слава Тебе, Господи, за все!» и просила скорее читать благодарственный акафист Спасителю «Слава Богу за все!»

В 23 часа 40 минут состояние матушки резко ухудшилось. Последнее соборование и последнее причастие совершил иерей Е. за несколько мгновений до отхода ее в вечность. Благословив, дал в руки крест и прочел отходную молитву на разлучение души и тела... Болящая тихо скончалась. Тело в Бозе почившей протерли соборным маслом, одели в монашеские одежды. Непрерывно читали псалтирь.

В понедельник, 11 февраля, на отпевании монахини Екатерины было восемь священников из разных приходов. После Божественной литургии и окончания заупокойной службы все присутствующие в храме провожали матушку Екатерину к ее последнему пристанищу. От ворот кладбища до самой могилы гроб несли на руках священники. У могилы еще раз была отслужена лития, и с пением «Святый Боже...» гроб был опущен на упокоение до всеобщего воскресения.

Проводили в горний путь нашу незабвенную матушку и сразу осиротели. Тяжела была эта утрата для всех знавших ее. Опустел скит, куда притекали все скорбящие сердца, получавшие здесь духовное утешение. Отец Д., иерей из Смоленской области, приехал на второй день после похорон. Телеграмму не получал, но в ту ночь, когда болящая отошла своею душою ко Господу, видел сон: «Стоят две монахини и одевают нашу матушку в белые одежды, а она говорит: «Ухожу от вас в монастырь». На голове у нее была необыкновенно красивая корона...»

Погребена монахиня Екатерина на Головинском кладбище города Москвы, 9-я аллея.

Фотография матушки, сделанная при жизни. Сердце замерло: спокойствие, тишина, мир в лице и глазах. Вот непостижимая для меня тайна – это лицо, излучающее тихую радость. А где только что описанные страдания? Болящая долгие годы терпеливо и мужественно несла свой крест...

Слава Богу за все!

Боголюбивейший и всечестный о Господе о. Григорий, Христос Воскресе!

Дерзаю написать Вам свое убогое письмецо и попросить о себе Ваших пастырских святых молитв. Адрес Ваш мне дала Верочка Ершова, моя духовная сестричка, которая в прошлом году приезжала со своей мамой в Ваш храм. Вы тогда были больны.

Напишу о себе: с десяти лет неизлечимо больна. Лежу на одре болезни двадцать семь лет, вся парализованная (в 1957 году перенесла полиомиелит – детский паралич). С тех пор я и лежу недвижима, не могу даже сама на бочок лечь. Руки тоже парализованы, но с помощью Божией приспособилась, лежа на спинке, писать. Заболев в 1957 году, я около года пролежала в морозовской больнице на аппарате искусственного дыхания «железные легкие». Паралич полностью парализовал центр дыхания и тогда, будучи без дыхания, лежа в дыхательном аппарате, я возносила Господу свой детский лепет...

Со мной была моя бабушка, она почти непрестанно, находясь у моего одра, вернее аппарата, шепотом читала молитвы. И они запечатлелись в моей детской памяти, и я стала читать молитвочки, молиться Господу и Его Пречистой Матери. Дыхание частично отошло, и в конце апреля 1958 года я вернулась домой. Мои бабушка и дедушка ухаживали за мной (моя мамочка умерла в возрасте двадцати девяти лет в 1954 году, мне было 7 лет. С отцом моим мама разошлась еще до моего рождения, и я отца никогда не видела, знаю только, что он жив. Молюсь о его здравии и спасении раба Божия Иоанна), возили меня иногда в церковь причащаться. Несколько раз летом 1958 года возили в Загорск, купали в целебном источнике преподобного Сергия. Им очень хотелось, чтобы я встала. И я до тринадцати лет все думала, что буду ходить... Но с августа 1963 года состояние мое резко ухудшилось, я снова стала задыхаться. Без конца стала попадать в больницу, в отделение реанимации, дышать аппаратом.

И, наконец, в 1976 году врачи мне сказали, что я сама дышать не смогу, должна все время находиться на аппарате искусственного дыхания «железные легкие».

Мои легкие навсегда потеряли от болезни способность сами дышать. Я была обречена на пожизненное пребывание в больнице, в отделении реанимации, куда доступ посетителям был строго воспрещен. Ко мне пускали только одну мою бабушку и то ненадолго, только поухаживать. Ходила бабушка ко мне каждый день, превозмогая старость и немощь. Каждый день рядом со мной умирали больные, много привозили самоубийц. Я стала проситься домой, хоть на немного. Врачи отпустили, дав домой ручной дыхательный аппарат. Малое время побыла дома, несколько раз в день меня раздыхивали ручным дыхательным аппаратом; снова задыхаясь, возвращалась в реанимацию. И так без конца стала ездить туда-сюда... Дома на ручном дыхательном аппарате я долго не могла.

В мае 1979 года моя бабушка стала совсем изнемогать, у нее был рак мочевого пузыря. Ухаживать за нами было некому. Дедушка мой Кузьма скончался 25 июля 1969 года. Врачи предлагали бабушке лечь в онкологическую больницу, а меня отдать в институт. Мы с бабушкой были в великой скорби, все упование возлагали на Единого Господа, у Которого нет сирот. Я написала письмо своему духовному отцу в Троице-Сергиеву Лавру. Батюшка приехал, причастил нас с бабушкой Святых Христовых Таин. Послал двух своих духовных дочерей ухаживать за нами, убогими и беспомощными. Эти добрые женщины доупокоили мою бабушку до кончины ее. Она скончалась 22 мая 1980 года, будучи восьмидесяти лет. Один Бог знает, как тяжело нам с ней было расставаться. Перед кончиной моей бабушки я просила ее поручить меня, убогую сиротку, Самой Царице Небесной. «Проси, родная, – говорила я, – чтобы Матерь Божия вместо тебя была мне матерью, и мне всегда будет хорошо».

После кончины бабушки я снова стала попадать в реанимацию, легкие еще более атрофировались, дыхание не восстанавливалось. Ручной дыхательный аппарат не помогал. День и ночь я умоляла Господа вывести меня из стен больницы и дать мне возможность жить дома. И вот, в октябре 1980 года, лежа в реанимации, я узнала, что по молитвам моего духовного отца из московской реанимации мне домой привезли большой автоматический дыхательный аппарат РО-5. Искусственное аппаратное дыхание проводится через металлическую трубочку, которая постоянно стоит в дыхательном горлышке. Вот уже 19-й год ночью за меня дышит один аппарат, а днем другой. Сама я не могу дышать ни одной минутки. Нет слов, как тяжело и непостижимо жить без своего природного дыхания на одних аппаратах. Но чтение духовных книг откровение помыслов, частое приобщение Святых Христовых Тайн оживляют и укрепляют меня. Одна благодать и неизреченная Милость Божия держит меня еще в этом мире.

Отче, я Ваше имя записала в свой келейный синодик и поминаю Вас на молитвенных правилах. Правила читают мои хожалочки (женщины, которые за ней ухаживали. – Ред.), а я слушаю. А синодик свой я всегда читаю сама. Помолитесь и Вы обо мне, честный отче, воздохните обо мне у Престола Божия. Простите, Бога ради, за беспокойство и все погрешности моего письма. Покройте христианской любовью.

2–3 мая 1984 г.

Милостию Божией, многогрешная убогая Наталия

Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добрей!

Дорогой и всечестной во иереях Божиих, о. Григорий, Христос Воскресе!

Смиренно благодарю, дорогой отец, за Ваше доброе и такое теплое письмо. Дорогой батюшка, никакая я не подвижница, а грешный и немощный человек. Если я неделю не причащусь, то совершенно изнемогаю душевно и телесно. Мой духовный отец благословил мне причащаться два-три раза в неделю, но у меня так часто не получается. Получается раз в неделю, не хватает знакомых батюшек. Но и еженедельное причащение, соединение с Господом, это великая Милость Божия, которая меня, бездыханную, держит еще в этом мире. Душат меня бронхолегочные полипы, которые подступают к трахеотомической трубке и закрывают в ней отверстие и доступ воздуха. Это бывает очень часто и всегда внезапно, в любое время дня и ночи. Не продыхивают даже дыхательные аппараты. Каждый раз еле отхаживают. Отсасывают у меня из легких: мокроту, сгустки, корки – в сутки обычно раз по тридцать (а когда бывает плохо – без счета) резиновым катетером с помощью электроотсоса. Процедура эта очень мучительная, болезненная, иногда мне кажется, что я больше не могу, не выдержу... В глазах темнеет, сердце, голову бьет током, бывает, отсасывается кровь. Врачи говорят, что в легких у меня есть язвочки, во время отсасывания они травмируются и кровят. Сама собой я не смогла бы жить в таком состоянии и столько лет без дыхания. Не хватило бы человеческих сил и терпения. Воистину, «сила Божия в немощи совершается».

Во всем помогают мне Господь и Его Пречистая Матерь. Поэтому в своих письмах вначале я обычно пишу: Слава Богу за все! Сердечно благодарю за любовь и внимание к моему недостоинству. Прошу Ваших святых молитв.

15 мая 1984 г.

Милостию Божией, недостойнейшая болящая Наталия

Пою Богу моему дóндеже есмь!

Всечестной и многоболезненный батюшка о. Григорий, благословите. Приношу Вам глубокую сердечную благодарность за Ваше чуткое внимание к моему недостоинству. Спаси Господи, за письмецо, добрый батюшка!

Накануне дня Двенадцати Апостолов позвонил о. Валериан, попрощался. Он едет в отпуск к себе на родину. Сделал для меня подставку для чтения духовных книг, обещал привезти после отпуска. У меня есть старая подставка, на которой я, лежа на спине, читаю. Но о. Валериан изобрел что-то новое. Спаси его Господи, добрая душа!

Дорогой батюшка, вот я, по Милости Божией, дождалась в отпуск своего дорогого папочку – духовного отца. Приехал он в отпуск на два месяца. Навестил меня, свое самое немощнейшее бездыханное чадо. Господь сподобил меня, грешную, из его отцовских ручек принять Святые Христовы Тайны.

Время летит быстро, вот уже месяц, как он в России. Скоро, скоро мой дорогой папочка уедет в Святую Землю, где будет молиться у Гроба Господня за весь мир. Ему я обязана своей жизнью и спасением. Если б не его молитвы и заботы обо мне, убогой сиротке, в целом мире никому не нужной, меня давно бы не было на этом свете.

Спаси его, Господи, моего земного Ангела и небесного человека! Отче, 25 июля в день Троеручицы исполняется пятнадцать лет со дня кончины моего доброго дедушки Косьмы. Помяните его, пожалуйста, если сможете.

В этот же день 25 июля исполняется двадцать семь лет, как Господь посетил меня Своей Небесной Милостью – неизлечимой болезнью, которую я и несу до сих пор с Божией помощью... Простите Христа ради за все!

16 июля 1984 г.

Ваша усердная молитвенница недостойнейшая Наталия

Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи добрей!

Многоуважаемый и всечестной о Господе о. Григорий, благословите!

Вчера получила Ваше боголюбивое письмо, за которое спаси Вас Господи! Взаимно поздравляю Вас с наступающим Рождественским постом. Очень благодарна вам и диакону о. Иоанну за молитвенное поминовение меня и моих родненьких. Я и они в этом очень нуждаемся. Состояние мое продолжает ухудшаться – совершенно задушивают полипы в легких. Милосердный Господь сподобляет меня ежедневно или через день принимать Святые Таинства. Это меня очень утешает и укрепляет. По немощи человеческой меня иногда пугает мысль, что я не выдержу своего креста. Но слова Писания: «Сила моя в немощи совершается», и что выше сил Господь никому ничего не дает, а если и дает, то Сам и помогает – светят для меня в трудную минуту жизни. Не прошу у Господа ни жизни, ни смерти, а только терпения до конца и мирной христианской кончины.

Врачи признают, что у меня на легких полип на ножке, этот полип каждый день подступает к трахеотомической трубке, совершенно перекрывает доступ воздуха в легкие.

И Вы, добрый пастырь, вместе с о. Иоанном поусерднее помолитесь обо мне, убогой. Сейчас для меня настало самое тяжелое время в моей жизни. Ежеминутно я могу отойти в вечность. Я частенько думала об этом – как будет происходить разлучение души и тела. И вот неделю назад мне было очень плохо. Полип очень сильно задушивал. Потом мне немного стало полегче, и я задремала и увидела себя стоящей у своего одра. Я стояла и смотрела на саму себя лежащую – уже совсем бездыханное тело. Что-то делали хожалки, но меня, стоящую рядом с ними, никто, не видел. Я удивлялась, как все быстро и незаметно произошло, без всяких болезненных ощущений и страхов. Для меня самой это была непостижимая тайна, вместе с тем меня объяло какое-то дивное спокойствие и радость. Я ясно осознавала, что нахожусь в потустороннем мире. У меня не было никакого сожаления о земном. Когда же очнулась и ощутила себя по-прежнему находящейся здесь, то, признаюсь, меня охватила даже досада, сожаление о том, что это был только сон... Простите Бога ради за все!

25 ноября 1984 г.

С любовью Христовой, болящая Наташа с хожалками

Эта женщина постоянно была с болящей последние шесть лет. Она приехала, когда бабушка уже не могла ухаживать за внучкой. Не каждый человек мог разделить с монахиней Екатериной ее крест. Батюшки многих посылали, и многие хотели помочь, но не выдерживали всех трудностей. И вот Господь указал на Η. П. с тех пор она не оставляла матушку до последней минуты...

Радушно встретив меня, пригласила в комнату, где некогда жила монахиня Екатерина. Позднее я поняла важность этой встречи – так подробно о матушке никто не знал. Со всеми людьми, приходившими сюда, она больше молчала.

Многие даже не ведали, что болящая – монахиня Екатерина, все звали ее Наташей. Так и Η. П. чаще называет ее в своем рассказе. «Наташа всегда так хорошо говорила, а я слушала», – с улыбкой вспоминает хожалочка...

«Еще в детстве, когда мне было пять лет, я подбегала к иконе Николая чудотворца и молилась. Этот образ находился у бабушки в комнате. Я молилась тайно, чтобы никто не видел, – рассказывала монахиня Екатерина. – В церковь всегда с бабушкой ходили. А однажды захотелось мне вдруг побежать в алтарь. У самых царских врат меня остановили. В детстве много бегала. Как будто на всю жизнь тогда отбегала».

Беда пришла неожиданно. Наташа только что отлежала в больнице из-за болезни сердца, когда же вернулась домой, захотелось ей поехать со всеми детьми в лагерь. Бабушка отговаривала ее: «Ну, чем тебе здесь плохо – сад, огород, всего сколько хочешь!» Наташа настояла на своем.

Из лагеря многие дети совсем не вернулись, другие остались калеками – беспощадная вспышка полиомиелита. Смерть нависла и над Наташей. Η. П. показывает фотографию – огромная установка, похожая на круглый пенал, на конце которого видна маленькая детская головка. Врачи пытались с помощью этого аппарата разработать легкие. Бабушка вспоминала, что медсестры иногда очень невнимательны были. Однажды чуть не сожгли девочку, забыв вовремя повернуть нужный рычажок в камере. Бабушка пришла, почувствовав неладное, и успела спасти Наташу. Было и так, что девочку уже в смертники записали – перестали помогать, а она жила.

На другой фотографии Наташе 11 лет, ее только что вытащили из камеры. На белом фоне больничных простыней – худенькое тельце девочки. В сравнении с телом голова кажется большой. Лицо необычно серьезное для ребенка – непостижимое страдание, сила и решимость в этих, уже недетских глазах.

Когда Наташа попадала из больницы домой, к ней приходили учителя, школьники. Так и закончила она восемь классов. Учительница английского языка полюбила девочку и долго ходила к ней. Она говорила, что Наташа очень способная и все быстро запоминает. После окончания школьных занятий какое-то время к болящей никто не приходил – ее стало томить одиночество. «Почему никто не приходит к нам?» – спросила она однажды бабушку. Та вышла на улицу и привела первого встретившегося ей человека. Это была верующая женщина, певчая из храма. После этого она все время навещала Наташу. С тех пор стали приходить в этот дом люди.

После «железных легких» сделали первую операцию – вставили дыхательную трубку. В то время качать воздух нужно было только тогда, когда дыхание чем-либо затруднялось. Наташа еще могла иногда сидеть.

С помощью второй операции врачи хотели заменить маленькую узкую трубочку, вставленную в детском возрасте, на более широкую. Это осуществить не удалось, так как старая трубочка крепко вросла, и трогать ее было опасно. После второй операции появился дыхательный аппарат, который постоянно подавал воздух. Тогда-то и начали появляться в трахее полипы, которые мешали доступу воздуха и причиняли болящей неизмеримую боль. Первое время старенькая и очень опытная женщина-врач прижигала эти полипы. Когда она умерла, уже никто не решался на подобную операцию. С тех пор и до последнего дня Наташа непрерывно терпела великие страдания...

«В одиннадцать лет, когда не хотелось жить, было мне явление Божией Матери, – вспоминала монахиня Екатерина. – Она мне сказала, что теперь будет со мной всегда, до конца дней».

Болящая очень тревожилась, когда останавливались старинные часы с кукушкой. Η. П. быстро подтягивала гирьки и недоуменно спрашивала: «Зачем тебе, Наташа, время?» – «Когда кукушка откукует, я начинаю читать «Богородице Дево, радуйся...» до следующего боя через полчаса», – отвечала матушка. И так все долгие годы болезни...

Было время, когда Наташа любила смотреть в окно, ее подвозили к нему в кресле-коляске. Однажды ей приснился сон, в котором Господь показал ей красоту Рая. Сон повторялся трижды. После этого не хотела смотреть в окно, от мира отреклась.

Монашество Наташа приняла в 1975 году. Бабушка была против желания внучки стать монахиней. Она боялась, что не сможет понести болящая монашеский обет, молитвенное правило – ведь такая слабенькая. Когда Наташа настаивала на своем, бабушка грозилась оставить ее. В какую-то решающую минуту Наташа сказала: «Ну и оставь, Господь не оставит!»

С постригом матушка Екатерина взяла на себя еще и молитвенный подвиг. Приподнимаясь на локтях и опираясь на них неподвижным телом, она горячо и долго молилась. От этого локти посинели как от ушибов.

Состояние страждущей ухудшалось. Один врач, глядя на нее, сказал: «По нашим законам она может прожить не более месяца». А после этого она жила еще пять лет. Тот же врач, указывая на иконы, промолвил: «Это высшая помощь». Несомненно, Господь хранил монахиню Екатерину для людей, живших вокруг нее. Посетители, обремененные скорбями, болезнями, часто падали на колени и плакали, переступая порог ее кельи. Их страдания и горести становились невесомыми перед этой мерой.

Говорила матушка мало, а больше сама слушала или просила почитать акафисты, иногда Писания. Но и без слов люди получали облегчение, видя крест несравнимой тяжести. «Помни, что ты ничего не знаешь. Твое дело – лежать и терпеть», – дал такое благословение болящей ее духовный отец. С тех пор она стала молчаливой!

Наташа часто предлагала людям, которые к ней приходили, записать в ее синодик всех, о ком надо помолиться. Она много молилась за усопших и как-то особенно их чувствовала. Однажды монахиня Екатерина забеспокоилась об одной женщине, которая не приходила уже два года. Несколько раз просила она Η. П. узнать о ней, выяснить, в чем дело. Наконец стало известно, что эта женщина скончалась. Дочь в церковь не ходит, и отпевание не совершила. Только, когда заочно отпели умершую, матушка успокоилась, ей стало легче...

Шли тяжелые дни, месяцы, годы болезни. Появился второй дыхательный аппарат. После смерти бабушки рядом с болящей всегда были две хожалочки. Когда аппарат выходил из строя, нужно было качать воздух вручную специальной гармошкой – «жухолкой», как называла ее бабушка. Люди приходили разные, не у всех получалось так, как надо – одни качали слишком быстро, другие слишком медленно; а у Наташи от этого внутри страшные боли были, как будто бритвами легкие резали. Она всегда молчала, лишь дрогнет иногда голова, а больше ничем себя не выдаст.

Только Η. П. знала, как мучается страждущая, и часто ругала неумелых. Матушка всегда вступалась за них – им тоже трудно.

За три месяца до кончины монахини Екатерины приехал из Иерусалима ее духовный отец, в то время он был там духовником Горненской обители. Эта встреча Наташу очень обрадовала. Отец В. благословил ее причащаться каждый день.

Болящая очень хотела, чтобы он перед отъездом еще раз побывал у нее, а отец В. не успел. Сильна была молитва матушки – вылет самолета перенесли. Отец В. сразу велел ехать к Наташе. Это было прощание. «Готово сердце твое», – сказал батюшка, последний раз глядя на свою духовную дочь. Тогда все поняли, что близок конец.

Действительно, вскоре после этого душа оставила тело – Наташа была в забытьи восемь часов. В тот день Η. П. не договорилась с батюшкой о причастии, и случилось, казалось, непоправимое. В отчаянии слезно молила она Бога, чтобы не покидала монахиня Екатерина этот мир. Наташа очнулась и сказала Η. П.: «Это я к тебе вернулась». Тогда батюшки сами договорились между собой, кто в какой день будет приезжать. Последние три месяца болящая жила причастием и молитвой.

Священники служили молебны, читали каноны и акафисты у ее постели. Наташа особенно любила слушать благодарственный акафист «Слава Богу за все» и акафист великомученице Екатерине. Когда она слушала, лицо ее хранило мир и покой, излучало радость; ее страдания были полностью скрыты от окружающих.

Людей, которые побывали в каких-либо паломничествах, монахиня Екатерина просила рассказывать об их путешествиях по святым местам, о встречах с духовными лицами. Церковное богослужение она слушала в магнитофонной записи.

Записан на магнитофон и ее голос – Наташа читает свое стихотворение «Ангел». Слышен шум дыхательного аппарата и тихий голос, похожий на голос ребенка:

В бессонную ночь, после слез и мучений

Печально угасшего дня,

Мой Ангел-Хранитель из райских селений

Явился утешить меня.

В слезах я о скорби земной говорила,

О зле, о неправде людской,

О том, как страдала, как все разлюбила,

И плакал он вместе со мной.

И полные грусти, лазурные очи

На небо взирали с мольбой,

Никто не молился так в тихие ночи

С такой непорочной душой.

Потом я услышала стройное пенье,

Когда же очнулась от сна,

Все стихло, исчезло святое виденье,

И вновь я осталась одна.

Но часто с тех пор, средь безмолвия ночи,

Как памятный час наступал,

Мне грезились кроткие, грустные очи,

И голос небесный дрожал.

Я чувствую, что матушка Екатерина незримо здесь, с нами.

Слава Богу за все!

Дорогая и боголюбивейшая матушка-игумения Магдалина, благословите!

Получила я Ваше Рождественское поздравление. Спаси Вас, Господи! Я очень тронута и обрадована Вашим христианским вниманием ко мне, убогой...

...Много чудес у Господа, и пути Его неисповедимы, и ум Его непостижим. Конечно, матушка дорогая, очень и очень тяжело жить без своего дыхания. «Всякое дыхание да хвалит Господа». А за меня дышит машина, сердечко бьется, а сама дышать не могу. Лежу и думаю иногда: птички, зверюшки, букашки, таракашки, даже рыбки в воде, все живое дышит, вдыхает свежесть воздуха, ощущает аромат цветов. О, какой это бесценный дар Божий – иметь свое дыхание! Но за все – слава Богу! Господь дал крест, он и поможет донести его до конца.

Дорогая матушка, если вас не очень затруднит, вспоминайте меня (в тайном постриге монахиню Екатерину) в своих молитвах. Очень буду рада, если вы по возможности будете радовать меня своими письмами.

С любовью Христовой.

15 января 1982 г. Ваша сестра по скорби и утешению многогрешная болящая Наталия

Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим.

Всечестная и боголюбивейшая во игумениях матушка Магдалина, благословите!

Бесконечно благодарна Вам, дорогая матушка, за заботу и внимание ко мне, убогой и ничтожной. Очень тронута Вашими подарками, смиренно благодарю.

Я постоянно ношу свой постригальный монашеский параман, но за давностью лет он стал уже совсем ветхеньким. Очень рада, что Вы прислали мне новенький параманчик.

Спасибо, спасибо, добрая матушка, за все, за все.

Одна из моих бывших хожалочек, послушница Пюхтицкого монастыря, была у меня на днях и гостила несколько дней, по благословению игумении Варвары.

Послушница много интересного рассказывала о трудностях и радостях монастырской жизни. Я ведь никогда не была в монастырях. Знаю о их жизни только из духовных книг и по рассказам богомольцев.

Состояние мое плохое. Вчера меня, по Милости Божией, пособоровали и причастили. Только и держит меня в этом мире частое приобщение Святых Христовых Тайн. Если неделю не причащусь, то совершенно изнемогаю и телом и душой. Получила от своего духовного отца (он несет послушание духовника Горненского монастыря в Иерусалиме) письмо долгожданное. Молю Господа, если Ему угодно, чтобы мне дождаться, когда мой батюшка приедет в отпуск в Россию. Скучаю я очень без него. Много у меня есть хороших батюшек, которые меня причащают, наставляют. Но моего дорогого, родненького папочку (я так зову духовного отца) никто мне не может заменить. Дорогая матушка, я очень рада, что Вы молитесь о моих хожалочках. Я и они молитвенно Вас с сестрами вспоминаем во всех наших келейных правилах. Простите Бога ради за все!

29 октября 1983 г.

Милостию Божией, убогая монахиня Екатерина

Нет Тебя, Господи, краше, нет Тебя, Господи, добрей!

Боголюбивейшая и всечестная матушка игумения Магдалина, Христос Воскресе!

Премного благодарна, всемилостивейшая матушка, за Ваше материнское участие, любовь и заботу о моем убожестве. Подарки Ваши и доброхотный дар 200 руб. получила. Пусть Милосердный Господь за Ваше Милосердие к нам, убогим, воздаст сторицей, Своей богатой Милостью Вам и обитателям Вашим, чтобы во всем у Вас было изобилие. Дорогая матушка, нужду я имею большую в Ваших святых молитвах, т.к. тяжесть моих недугов все увеличивается...

...Иногда мне кажется, что я больше не могу, не выдержу, настал предел человеческих возможностей. Но сила Божия в немощи совершается. Господь дает облегчение и утешение, чтобы можно было перенесть...

19 мая 1984 г.

Всегда молитвенно Вас с сестрами помнящая многогрешная монахиня Екатерина

Пою Богу моему, дóндеже семь!

Дорогая и всечестная о Христе матушка игумения Магдалина, Благословите!

Спаси, Господи, дорогая матушка, за Ваше боголюбезное письмецо и посылочку. Чем я заслужила Ваше внимание и заботу, родненькая матушка? Награди Вас, Милосердный Господь, за Ваше доброе сердечко и христианскую любовь к моему убожеству.

Дорогая матушка, состояние мое все ухудшается, дни мои земные приближаются к концу... Каждый день душат бронхиальные полипы, подымаются полипы вверх к трахеотомической трубке, закрывая доступ воздуха. Мой духовный отец велел мне готовиться к Вечности, благословил мне составить список – адреса и телефоны моих духовных друзей и благодетелей для извещения о моей кончине. В телеграмме будет указано мое мирское имя, так как мое монашеское имя мало кому известно. Таково благословение духовного отца. Родненькая матушка, день и час каждого в руках Божиих. И, когда наступит мой смертный час, воздохните о мне, добрая матушка, с сестрами обители о моей многогрешной, многострадальной душе, отходящей в Вечность... Прошу о себе и в Вечности Ваших святых молитв. Может, по Милости Божией и по молитвам всех молящихся обо мне, я еще и поживу в этом мире. Ведь сказано: «Сила Моя в немощи совершается». Но у меня такие страшные легочные задыхания, что просто делается невмоготу.

Поминаю Ваших родителей, протоиерея Германа и инокиню Татиану. Царствие им Небесное!

Подарки мы все разделили между мной и хожалочками. Низко все трое кланяемся Вам в ножки, дорогая матушка. Спаси Вас, Господи, за все и за поздравление с днем Ангела. Я очень была рада, поговорив с Вами по телефону.

Всегда молитвенно Вас помнящая недостойнейшая монахиня Екатерина с хожалками

23 сентября 1984 г.

Здесь я встречаюсь с монахиней Иоанной, которая по поручению игумении Магдалины посещала болящую. Она делится своими воспоминаниями: «Рядом с матушкой Екатериной я чувствовала свою немощь, несовершенство. Поражала ее покорность всем внешним неудобствам, которые случались чаще всего из-за нашего невнимания и непонимания ее трудностей.

Я привезла для матушки интересную духовную книгу. Она читала лежа, а книга ставилась на специальную подставку. Лампа, которая должна была освещать книгу, была, неправильно развернута, и матушке Екатерине приходилось щуриться до боли, чтобы как-то читать. Нескоро я увидела, как она мучается. Она же ничем не показала, что испытывает неудобство. И так во всем. Вот это было удивительно в ней...

Страждущая умирала много раз – душа покидала тело, и она видела себя со стороны. Однажды, когда долго не поступал воздух, душа разлучилась с телом и начала проходить мытарства. Матушка увидела себя в центре огромной площадки, напоминающей арену, а вокруг толпились страшные чудовища, высотою до неба. Они дико кричали, смеялись и радовались, что эта душа принадлежит им, и они ее не отпустят... Не дерзала монахиня Екатерина молить Господа о спасении и Ангела-хранителя не призывала, стала она просить о помощи Пресвятую Богородицу. Вдруг увидела она руку, к ней протянутую. И вынесла ее эта рука из страшного круга. Матушке дано было узнать, что душа ее попала сюда за неисповеданные нечистые помыслы».

Отец Валериан говорит медленно, с большим теплом вспоминая монахиню Екатерину: «Здоровье – драгоценный дар Божий, а болезнь – бесценный дар Божий. Когда я спрашивал Наташу: «Как ты себя чувствуешь?» – она, переводя на меня взгляд больших доверчивых глаз, отвечала тихим детским голосом: «Хорошо, батюшка. Как же, когда за тобой ухаживают, конечно, хорошо. Вот когда они (хожалочки) ругаются, мне плохо».

В ней и вокруг нее была необыкновенная радость, она помогала людям своим терпением и благодатью, которую Господь даровал ей.

Убогий... Вы только вслушайтесь в это слово, ведь он – уже у Бога. Через убогих Своих Господь вразумляет нас. В них громадная духовная сила, нам неведомая. И у Наташи была эта сила, которая освещала ее лицо каким-то особенным светом. Посылая убогих, Господь спасает наши души».

Батюшка рассказывает: удивительный случай, который произошел во время войны:

В деревню входили немцы, и жителям пришлось немедленно ее покинуть – иначе расстреляют. Взрослые, дети – все заспешили. А у одной женщины был мальчик убогий, с ним быстро не побежишь. Кто-то посоветовал оставить ребенка – ведь из-за одного всех убить могут. Но мать не могла бросить больного сына. Вскоре немцы с собаками настигли беглецов. По одному выходили из сарая, где успели укрыться, и становились в ряд перед немецкими солдатами, которые уже взвели курки. Последним выполз убогий ребенок. Он медленно передвигался между двумя рядами людей. Когда же доползал до конца, то вновь, начинал движение в обратную сторону – как будто возводил он между людьми незримую стену. И свершилось чудо – немцы опустили оружие, повернулись и медленно ушли...»

«Сам Бог кресты нам посылает, а крест наш Бога нам дает», – заканчивает отец Валериан свой рассказ строками из стихотворения Ивана Козлова.

Отец Владислав был у матушки в последний день за несколько часов до ее кончины. Ему очень трудно говорить, ведь он видел монахиню Екатерину всего один раз, и это был последний день в ее жизни: «Слова лишь намеком могут передать то, что я тогда испытывал. Все время молился, читая покаянный канон, Евангелие, Псалтирь. Матушка постоянно беспокоилась, чтобы я не ушел. Когда я смотрел на часы, Η. П. подходила ко мне и говорила: “Наташа вас не отпускает”. Иногда болящая закидывала головку и говорила: “Мама, мама!” – это она обращалась к Божией Матери.

Терпением она спасала душу свою и приумножила ее дары. На ней почивал Дух Святый. Непостижимым было по тяжести ее страдание, но одновременно было такое же, если не большее, благодарение Господу. Это величайший дар, который давал ей редкую духовную силу. Ее ощущаешь, когда находишься рядом. Я провел около нее несколько часов, но времени там не было, или оно было иным.

Страждущая чувствовала приближение конца. А я в этот день спешил на день рождения дочери. Да, видимо, недостоин я был принять смерть матушки, – с сожалением заключил отец Владислав. – Крест ее исключителен и подвиг неповторим».

Для отца Димитрия это особый разговор – откровение. У каждого была своя встреча с матушкой и своя тайна... «Монахиня Екатерина была незаурядным человеком, хотя внешне самая обыкновенная. Ей было трудно – она боролась, сомневалась, отчаивалась; иногда ослабевала молитва, усугублялась тяжесть болезни – все было. Она училась – благодарить. В болезни своей она достигла примирения с нею. Никуда не ушла, а именно примирилась. Поразительно, что крест ее был таким длительным временем испытан.

Да, было благодарение, но не внешнее проявление его. Это было глубокое внутреннее чувство, скрытое. Оно и освещало лицо тихой радостью, давало внутренний мир и покой. Иной жизни матушка не хотела – она жила на недоступном для нас уровне. Болящая была очень внимательна ко всему в своей жизни. Она постоянно каялась, и открывались ей такие грехи, которые от нас совсем скрыты.

Ей была открыта вся глубина Священного Писания – Господь избрал ее, до конца вел и обучал всему. Ее все любили, невозможно было ее не любить. Это было чистое золото. Святым Духом постигала она многое.

В наше время вот только такие подвижники могут быть – совершенно скрытые. Ее подвиг тайный. Мера его мало кому ведома. Перед ее концом был у нас договор о том, что операцию, которую предлагали врачи, она делать не будет. К смерти матушка готовилась очень сознательно и не боялась ее.

А на отпевании мы ее уже прославили. Оно у нее было архиерейское – восемь батюшек отпевали, да еще каких».

Будний день, на кладбище пусто. Совсем недалеко от входа, по левую сторону широкого прохода – могилка. Здесь окончание земного пути монахини Екатерины – простой деревянный крест над небольшим холмиком. На кресте перед иконой Владимирской Божией Матери укреплена лампадка.

Мы с Η. П. зажигаем свечи. Подходит еще одна женщина. Затеплились уже три свечи. Прикрывая их от ветра ладонями, женщины начали петь молитвы. Вот подошли еще две женщины – их тоже привела сюда любовь к матушке. Вновь зажигаются свечи. Все поют. Я не могла петь, слезы перехватывали дыхание. Не многим, Господи, Ты даешь столь тяжелый крест, но тем, кто его донесет – Вечная Память.

«Одному батюшке монахиня Екатерина явилась во сне и сказала, что готова снова за всех молиться, готова снова всем помогать», – рассказывала на обратном пути Η. П.

В Риге я познакомилась с Павлушей, мальчиком лет восьми. Он от рождения прикован к постели, видно, что никогда не встанет и каким-то сроком жизнь его уже отмерена. Он – убогий. Но не это главное. Тут, рядом с этой детской кроваткой, видишь не это, изуродованное болезнью тельце ребенка, совсем не это. Видишь себя – свою грубость, нечистоту, уродство духовное... Когда Павлуша смотрел на меня, то хотелось опустить глаза. Как тонок мир этого мальчика! Тут не может быть и вздоха лжи. Глаза его излучали такой свет, что я невольно отступила.

Павлушин свет немного приоткрыл тайну монахини Екатерины, которую можно прочувствовать только сердцем...

Покойся в Бозе, многострадальная матушка Екатерина, моли Бога о нас, недостойных и грешных!