Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский как духовник

Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский является для нас ярчайшим примером духоносного пастырского служения миру посреди этого самого мира. Наиболее известные духовники-прозорливцы чаще в истории Церкви появлялись в стенах святых обителей, где имея преемство от своих наставников и удаленные от суеты они могли созреть в меру возраста Христова. Святой Иоанн духовно расцвел и просиял никуда не удаляясь внешне, но сосредоточившись духом на жизни во Христе. Благодаря благодатному влиянию угодника Божия коренным образом изменилась жизнь огромного числа людей – молодых и взрослых, бедных и богатых, простых и обремененных множеством должностей и занятий. Труд Праведника и служение явились воистину апостольскими, направленными на то, чтобы христиане православные были таковыми не только по имени, но чтобы в них «вообразился Христос» (Гал.4:19).

Что же считал отец Иоанн самым необходимым для пастыря, как духовного руководителя пасомых? Какие качества «всероссийский батюшка» явил примером своей жизни, подчеркнув словом и делом как самые насущные в человеке, поднявшем на себя ответственность стать наставником других людей в таком трудном деле как спасение души? Что может дать слову духовника благодатный дар слова «с силой»? Ответ святого следующий: «Каждый человек, прежде чем заняться наставлением других должен хорошенько изучить себя, узнать и испытать свое сердце, чтобы быть в состоянии служить примером для других, и только такой человек имеет право получать воздаяние за свои труды, т.е. сделать свою паству такою же чистою, каков он сам»¹.

Для нас праведный Иоанн несомненно и представляет такой пример наставника, который боролся с грехом прежде всего в своей личной жизни и, побеждая зло в себе, явился силою Духа Святого способным и других руководить к чистоте и святости. Более того, Господь одарил его особыми харизматическими дарами, такими как власть над падшими духами, изгнание их, дар исцелений и прозорливости. Святой также обладал особым даром слова, так что часто приводил множество христиан к слезному покаянию даже на так называемой «общей исповеди» в храме, обращаясь одновременно к тысячам людей.

Эти духовные дарования Праведник получил от Бога за свой великий труд, о котором сам же свидетельствовал: «Я стараюсь быть искренним пастырем не только на словах, но и на деле, – в жизни. Поэтому я строго слежу за собою, за своим духовным миром, за своим внутренним деланием. Я даже веду дневник, где записываю свои уклонения от Закона Божия, проверяю себя и стараюсь исправляться. Я целый день в делах, с утра до поздней ночи»².

Пример отца Иоанна переносит нас в эпоху апостольских времен, первых веков христианства, а также в пустыни и святые обители, где харизматическими дарами прославились великие столпы монашества, стремившегося сохранить образ жизни первых христиан, идеал христианина как человека обоженного, соединенного со Христом в Духе Святом. По слову преп. Иустина Поповича «чудотворная сила Кронштадтского молитвенника равна апостольской … Нам, православным, не надо возвращаться на две тысячи лет назад, чтобы увидеть евангельские чудеса. Вот они, среди нас, Кронштадтский апостол творит евангельские чудеса на наших глазах»³.

Житие св. праведного отца нашего Иоанна Кронштадского дает нам безчисленное множество примеров чудодейственного предстательства за страждущих от телесных и духовных недугов, исцелений, изгнания злых духов из одержимых. Для очень многих батюшка явился педагогом, истинным наставником, «детоводителем» от неверия или маловерия к вере, от тьмы различных заблуждений к свету православной истины, ко Христу. Главным при этом, конечно же, был его личный пример жизни во Христе. Пример этот не действовал только на тех, кто совершенно уже ожесточил сердце свое, предавшись различным порокам. У таких людей Праведник вызывал ненависть.

Неисчислимо множество действенных «уроков», которые Праведник преподал людям встречавшим его порой только однажды. Для многих и одной такой встречи с духоносным Пастырем оказалось достаточно, чтоб коренным образом изменить и мировоззрение и образ жизни. Но даже в последний период своей жизни, при всей своей величайшей знаменитости и занятости, отец Иоанн находил время и силы для окормления своих постоянных духовных чад, и на их примерах мы обнаруживаем присутствие всех главных отличительных характеристик духовных отеческо-сыновьих отношений, которые известны для пастырского служения и монастырского старчества.

В качестве основного источника для подтверждения этого тезиса используем воспоминания Екатерины Васильевны Духониной, бывшей духовной дочерью о. Иоанна с 1897 г. до дня его блаженной кончины, но узнавшей батюшку еще на 10 лет ранее, когда она впервые испытала на себе действенную силу благодатного молитвенного предстательства Кронштадского пастыря. Дневник воспоминаний ее благословил опубликовать сам отец Иоанн, что и было ей осуществлено в 1911 году.

Сама Духонина, жена царского генерала, была широко образованной представительницей высших слоев общества. Через чтение западных сочинителей и философов (таких как Ренан, Шопенгауэр) ее твердая прежде вера стала колебаться, она увлеклась спиритизмом и успела написать «целые тома ... сообщений» от якобы духов умерших людей. Это занятие привело к расстройству в семейных отношениях, Екатерина Васильевна пришла в отчаяние и решила покончить с жизнью. Спасла ее молитва о. Иоанна, которому она, по совету доброй знакомой, отправила письмо. Батюшка прислал ответную телеграмму «молюсь, чтобы Господь успокоил и утешил Вас»⁴. В тот же день в семье был обретен мир. В другой раз предстательством о. Иоанна был спасен обреченный по мнению докторов на смерть племянник Духониной.

Очевидно, что семья заочно полюбила этого великого молитвенника. Еще больше радости было у них, когда о. Иоанн впервые посетил их дом. По своему обычаю он сразу стал служить молебен, горячо молился. «Я»- пишет Екатерина Васильевна – «не спускала с батюшки глаз и все удивлялась его простоте и необыкновенной доступности; видно было, что он всех любит и всем готов услужить, – я еще таких людей не встречала и моя вера в него возросла еще больше»⁵.

Так, знакомство будущей духовной дочери с отцом Иоанном началось именно с его молитвенного ходатайства пред Богом, благодатное действие которого внушило внутреннее доверие и любовь к истинному пастырю душ человеческих. Эти чувства еще более возросли при личной встрече, когда весь облик Праведника говорил сам за себя. При этом особенно стоит отметить удивительную деликатность о. Иоанна, когда он узнал об увлечении Духониной спиритизмом. Будучи чутким знатоком человеческой души, о. Иоанн понимал, что доверие к нему еще не полное, не совершенное. От чувства восторга до сознательного самоотвержения, отречения от своей воли нужно проделать немалый путь.

По свидетельству Духониной о. Иоанн «очень мягко заметил: а ведь эти занятия не хорошие, ведь с вами беседуют не добрые духи, я бы вам не советовал заниматься этим». И еще перед самым отъездом добавил «а спиритизмом-то поменьше занимайтесь и не увлекайтесь им...»⁶.

Когда же Екатерина Васильевна по смерти мужа все-таки вновь обратились к этим пагубным занятиям, батюшка «просил и умолял даже бросить спиритизм», строго запретил пытаться говорить с почившим мужем, предупреждая, что Господь отвернется от нее, если она не оставит это пагубное занятие, просил дать обещание отказаться от разговоров с духами и, на согласие Духониной, обещал молиться за нее.

Когда, по совету знакомой игуменьи, Екатерина Васильевна стала думать о избрании себе духовного отца, чтобы «без его благословения не приниматься ни за какое дело, а во всем решительно руководствоваться его наставлениями и советами», то в начале ей казалось абсолютно невозможным отказаться от своего разума и решиться подчинить свою волю воле сколь угодно хорошего священника. Но со временем, узнав отца Иоанна поближе и всей душой расположившись к нему, она решилась просить батюшку взять ее в духовные дочери. Вопрос о. Иоанна в ответ на ее просьбу был такой: «а ты будешь меня слушаться всегда и во всем?». То есть в основу духовных отношений отцом Иоанном полагалось именно полное послушание. И тут же отец Иоанн нашел нужным заметить о важности этой добродетели: «Послушание – это первое, что должно иметь, вступая на путь исправления». Но давая согласие стать духовным отцом праведный Иоанн, как мудрый руководитель, не требует резкого изменения образа жизни и даже предоставляет для начала большую свободу: «в духовные дочери беру, а что касается образа жизни, то пока живи как хочешь»⁷.

Однако, отец Иоанн не оставляет свою духовную дочь без окормления. Он предохраняет ее с одной стороны от преждевременного ухода в монастырь, а с другой стороны от принятия на себя излишних многопопечительных обязанностей в благотворительных организациях. Батюшка советует усердно молиться, не возвращаясь в светское общество, а благотворить всегда и везде, подавая бедным. Духовное окормление происходило в беседах, на исповеди, через письма.

В своем дневнике Праведник отмечал, что «у людей, старающихся провождать духовную жизнь, бывает самая тонкая и самая трудная война через помыслы каждое мгновение жизни – война духовная; надобно быть каждое мгновение всему оком светлым, чтобы замечать втекающие в душу помыслы от лукавого и отражать их; сердце свое такие люди должны иметь всегда горящим верою, смирением, любовью»⁸.

Зная эту истину на своем многолетнем живом опыте, отец Иоанн учил духовную дочь относиться также внимательно и строго к самой себе. Для приобретения такого навыка Батюшка особенно подчеркивал важность исповеди, наставляя относиться к этому таинству с великим благоговением, открывать «всю свою душу без малейшей утайки», следить строго и внимательно «за своим внутренним миром, ловить свои мысли», «стараться отыскивать самое зарождение оных и вырывать зарождающиеся грехи с корнем».⁹

О важности и трудности исповеди для самого священника хочется отметить следующие мысли Праведника из его дневника: «Исповедь для священника есть подвиг любви к своим духовным чадам, не взирающей на лица, долготерпящей, милосердствующей, не превозносящейся, не гордящейся, не ищущей своего (своего спокойствия, корысти), не раздражающейся, … все покрывающей … . Тут видно … пастырь он или наемник, отец или чужой для своих чад, своих ли ищет или яже Христа Иисуса. Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! Сколько от врага препятствий! Как тяжко согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом! Как источник слова заграждается в сердце! О, сколько нужно приготовления к исповеди!». Отмечая духовное невежество христиан, святой писал: «День и ночь надо сидеть с ними, со спокойствием, кротостью и долготерпением поучать каждого из них. Какой крест для священника исповедь…»¹⁰.

В согласии с этими словами Отец Иоанн терпеливо научал всю паству в целом и Екатерину Васильевну, в том числе, важнейшей науке «внутреннего делания», молитвенному трезвению и бдению над своей душой. «Ты поняла», – говорил он ей, – «что весь мир заключается в человеке и все удовлетворение в самом себе, а не во внешнем мире».

Святой Иоанн постепенно приготовлял Духонину к принятию монашеского пострига. Когда же Духонина стала ближе присматриваться к жизни в монастырях, то ее прежнее желание пострига сменилось на твердое намерение оставить мысль о монастыре. Но Праведник, провидя состояние ее души при следующей встрече «пристально посмотрев на нее, вдруг спросил: «а ты, Екатерина Васильевна, часто читаешь Евангелие? Помнишь то место, где говорится, – кто взявшись за рало обращается назад, тот ведь ненадежен для Царства Небесного? Ну что же, ты теперь уже не хочешь попасть в Царство Небесное?» На взволнованное: «Хочу!» со стороны Духониной, о. Иоанн продолжил: «А! Если хочешь, то вот тебе мое благословение и совет: продавай и раздавай все лишнее и уезжай в Орловский монастырь... Благодать Господня поддержит тебя». На сомнение Духониной, что она не выдержит монашеской жизни, батюшка уверил, что он будет молиться и Господь даст ей силы.

Это испытание Екатерина Васильевна выдержала благодаря глубокому доверию к отцу Иоанну и его молитвам. Она даже сама удивлялась, как первое чувство страха ушло, «стало хорошо и радостно на душе». Духонина поспешила исполнить благословение.

Это было, конечно, не последнее испытание Екатерины Васильевны, жизнь которой нуждалась в постоянной молитвенной поддержке, духовном окормлении. Все это и совершал о. Иоанн с большой заботой и любовью. Мы видели, как аккуратно он отводил Духонину от занятия спиритизмом в начале их знакомства, хотя знал точно, что по его же слову «никто из занимающихся этим дьявольским занятием не останется безнаказанным». Но и после многолетнего знакомства, имея ее уже своей духовной дочерью, отец Иоанн ожидал и ценил послушание именно внутреннее, не принужденное, а по доверию и по любви. Так, опять же в Дневнике Праведника, находим следующие проникновенные слова: «духовник – твой отец духовный, … должен любить тебя больше твоих родных отца и матери, ибо Христова любовь выше плотской, естественной любви, – за тебя он должен дать ответ Богу»¹¹. Конечно же, эта пастырская любовь может полноценно воздействовать на человека только при условии взаимных уважения, доверия и любви в ответ на отеческую заботу духовника.

Когда Екатерина Васильевна настойчиво просила благословения на переезд из Иоанновского монастыря в С-Петербурге обратно в Орловский отец Иоанн сказал: «Сколько я ее терплю, неужели она не может и немного потерпеть? Пусть делает как знает!». При таком ответе Духонина, конечно, не решилась более просить исполнения своей воли, так искренно уважала своего духовника. Сам отец Иоанн писал ей в одном письме в начале 1907 года: «благодарю за истинно родственные, святые ко мне чувства, которые Господь вложил в сердце твое, а затем за то доверие ко мне, как к священнику, коим вы удостаиваете меня».

Проблематика доверия и недоверия конечно же не могла оставить отца Иоанна нетронутым в глубине его праведного сердца. Не из за тщеславия, а из желания единства во Христе и из-за скорби о окаменении пастырских сердец. Так, в 1885 году при встрече в стенах Санкт-Петербургской Духовной Академии с будущим митрополитом Антонием (Храповицким) и его соратниками, впоследствии епископом Михаилом (Грибановским) и архимандритом Тихоном (Оболенским), праведный Иоанн, в ответ на горячий прием и заинтересованные вопросы «был глубоко растроган таким отношением к себе молодых монахов и несколько раз повторил: «благодарю вас за доверие»». Тем не менее, несмотря на свою широчайшую известность в России и заграницей, о. Иоанн «был одиноким в своем подвиге, мало был понят своими современниками и как бы не укладывался в рамки тогдашней церковной жизни. Высшее столичное духовенство относилось к нему с некоторым недоверием, отчасти по необычности его дарований, отчасти по зависти» ¹². Бывали случаи когда Праведника и вовсе выгоняли из храма, как, например, случилось в церкви Спаса на Сенной площади, где Святой оказался по приглашению купечества, но «отец настоятель не пустил его в храм, в резких выражениях предложив удалиться» ¹³.

На всех почти страницах воспоминаний Екатерины Васильевны Духониной можно видеть удивительные взаимные доверие и любовь о Господе между духовником и духовной дочерью. Батюшка молится за нее со слезами, близко к сердцу принимает все события ее жизни. Строгость и епитимьи ему практически не понадобились при руководстве, благодаря ее почти всегда скорому послушанию во всем. С течением времени для Духониной батюшка становился все более дорог и любим, она вполне убедилась, что о. Иоанн «отлично видит ее душу и сердце и свободно читает в них». В целом отношения между отцом Иоанном и Екатериной Васильевной являются выразительным примером отношений наставника-старца и ученика-послушника.

Свое отношение к старчеству о. Иоанн высказал, когда Екатерина Васильевна сказала однажды: «Некоторые из монашествующих отвергают старчество, говоря, что человек должен сам своими силами спасаться, прибегая к молитве и труду». При этом батюшка даже весь встрепенулся и сказал: «Да что это они Толстовское учение проповедуют! Что может быть выше и полезнее старчества?»¹⁴ .

Конечно, в жизни святого Иоанна Кронштадского невозможно было осуществить старческое окормление монастырского образца, да и люди, окружавшие его чаще всего не нуждались в этом и не смогли бы понести тяготу подвига полного послушания. Тем не менее, признавая, что в старчестве мы имеем идеал отношения духовного наставника и ученика, Праведник, насколько возможно было при его занятости, осуществлял истинное пастырское душепопечение. Истинное духовное руководство не возможно без благодатной помощи Духа Святаго и Святой Иоанн, богато наделенный Духом Божиим, часто выходил за общепринятые рамки не только монастырского, но и приходского духовничества, вызывая нередко нарекания от современников. Но святое служение великого пастыря было полностью посвящено Господу Иисусу Христу, питалось живой евангельской верой и явилось олицетворением живого опыта жизни в Боге, поклонения Ему в Духе и истине. Праведный Иоанн совершал свое пастырское служение в совершенном согласии не с буквой, а с духом старческого окормления, как оно нам известно из аскетической литературы. И это не удивительно, потому что Праведник жил в Духе Святом, и хотя всероссийский пастырь сам говорил о себе, что «не изучал монастырского устава» и признавал себя «невеждой в нем», но научение внешнее ему и не было обязательно, так как батюшка принимал его непосредственно от Бога Духом Святым.

Следует отметить, что отношения с паствой, построенные на доверии и любви не всегда могут быть осуществлены священником в полноте. Духовный союз пастыря и его подопечных повреждается и даже разрушается при проявлении безответственности и эгоизма с обеих сторон.

Кроме попечения о прихожанах Праведный Иоанн Кронштадтский, как великий печальник земли Российской и мудрый пастырь, скорбящий о душах людей, особенно беспокоился за состояние общеобразовательных школ и университетов. В обществе, когда апостасия приобретала все более яркие черты, святой Иоанн постоянно учил, о том, что христиане должны исправить свою жизнь, что в деле воспитания молодых, при всей важности наук светских для современного общества, главным является воспитание истинного христианина. Без этого камня, положенного в основание фундамента, пусть бы даже человек был оснащен всеми современными знаниями, заученными с помощью новейших методик и пособий, здание внутреннего его мира окажется стоящим на песке и рухнет, погребая под собой самого человека. Такой человек не сможет стать ни добрым семьянином, ни верным гражданином, и что самое страшное – погибнет для вечности. Этот завет всероссийского пастыря сегодня звучит особенно злободневно. Своими наставлениями и заветами Праведный Иоанн выступает и до сих пор как общероссийский духовник.

«Что мы хотим сделать из наших юношей? – вопрошал отец Иоанн. Всезнающих или многознающих ученых мужей? Слишком недостаточно: потому что можно и весьма много знать, как говорится, поглотить науку, быть весьма ученым человеком, и в то же время, увы! быть негодным человеком и вредным членом общества...»¹⁵.

Служение настоящего учителя во многом напоминает наставничество пастыря. Его влияние на души учеников может быть очень глубоким и значительным. Именно поэтому внимание Святого было так сильно привлечено к образовательным учреждениям. Тем более, что педагогу обычного учебного заведения и по количеству вверенных ему учеников и по разности их характеров и настроений гораздо труднее вложить в их души начала нравственности, чем приходскому священнику. Роль разумной строгости здесь неизбежно возрастает. Приведем свидетельства самого отца Иоанна Кронштадского. Так, говоря с огорчением о бунтах в семинариях 1904 года батюшка пояснил, что «происходит это все от того, что все прощают; а через то, что прощают, гибнут сами виноватые и других губят». Среди учителей и даже многих представителей священства тогда были популярны либеральные идеи, и не случайно поэтому, говоря о преодолении смутных времен, отец Иоанн сказал: «Труднее всего будет справиться с молодежью; непременно придется переменить весь учительский персонал». А о правительстве он говорил: «Давно бы пора правительству проявить свою власть! А то до чего мы дойдем? Невозможно обходиться без наказаний – они как лекарства, оздоровляюще действуют на забывшихся и предавшихся своим страстям людей... И детей необходимо наказывать и нельзя им во всем поблажать»¹⁶.

Однако, можно с уверенностью сказать, что роль административных мер и наказаний возрастает при отсутствии с одной стороны истинных пастырей и учителей и доброго личного примера, а с другой стороны при неуважительном и дерзком поведении подопечных.

Одним из существенным условий успеха в деле школьного образования отец Иоанн считал простоту и умеренность преподаваемых наук. «Главное», – говорил он – «позаботимся о возможной простоте и немногосложности преподавания». Необходимость этого обусловливается, прежде всего, простотою детской души, «в силу которой она может воспринимать и хранить только лишь – простое и несложное, а все хитросплетенное отталкивает от себя, как несвойственное её природе, как бесполезный мусор»¹⁷. Если при образовании, по мнению отца Иоанна, каждый учитель будет заботиться только о том, как бы больше преподать знаний по своему предмету, то «мы, говорит он, будем раз­рушать труды один другого. Так, например, будут ли в состоянии ученики хорошо учиться Закону Божию, спрашивает он, если другие предметы будут преподаваться в пространном виде и ученики будут обременяемы множеством уроков по этим предметам?»¹⁸.

Как известно, всероссийский батюшка сам был законоучителем и его преподавательская деятельность нашла должную оценку в адресе, поднесенном от имени родителей в день 25-летия его учительства: «не сухую схоластику ты детям преподавал, не мертвую формулу – тексты и изречения – ты им излагал, не заученных только на память уроков ты требовал от них; но на светлых восприимчивых душах ты сеял семена вечного и животворящего глагола Божия... ты, сам не замечая того, своею пламенною любовью к Богу и бесконечным милосердием к своим воспитанникам зажигал своим живым словом в своих учениках светоч истинного богопознания, а своим примером и милосердием наполнял их юные сердца страхом Божиим, верою, упованием на Бога и любовью к Нему и своим братьям»¹⁹.

Отец Иоанн проповедовал не столько словом, сколько «подвигом добрым», примером всей жизни. По воспоминаниям некоторых современников Святой не обладал даром слова в академическом смысле, мог даже запинаться. Но зачастую не заботясь о внешнем украшении проповеди, Праведник имел дар от Самого Бога Слова, дар влияния на души силой незримого Духа. Так в воспоминаниях студента Киевской Духовной Академии Ильинского В., отмечается сильнейший дух цинизма среди академистов, но даже в зараженной нигилизмом студенческой среде появление Праведника произвело необычное оживление. «Мы как-то сразу почувствовали, что к нам приближается что-то большое, высокое, необыкновенное, но в то же время дорогое всем нам и от этой близости необыкновенного человека в нас самих зажигался огонек новых нравственных порывов. Все другие интересы как-то сами собой теперь отошли на задний план, стали маленькими и ненужными. Наши мысли были заняты всецело отцом Иоанном, тем великим делом, которому он служит: его постоянной готовностью идти на помощь труждающимся и обремененным, его неустанной благотворительностью, наконец – его непрестанным молитвенным горением»²⁰.

Светлый образ кронштадского Праведника собирал к нему еще при жизни толпы людей. Он же и доныне влечет своим духовным светом многие и многие души к Истинному Богу в Троице славимому. Свет угодника Божия, по слову евангельскому, воистину воссиял во все концы вселенной, и поныне прославляется Бог наш в дивном Своем Святом.