Источник

Последовательное изъяснительное чтение

I Вступление (2Кор. 1:1–11)

Во вступление Апостол от себя и брата Тимофея, преподав благодать и мир Божий и Иисус Христов Коринфянам со всеми святыми Ахайскими, благословляет Бога, умножающего для Апостола утешение по мере умножающихся в нем страданий Христовых. Затем сказавши, что цель всех своих страданий и утешений он полагает в утешении и спасении Коринфян, Апостол извещает о приключившейся было ему смертной опасности в Асии, от которой избавил его Господь при содействии молитв Коринфской церкви.

II Теоретическая часть

А) Что заставило Апостола изменить план своего путешествия в Коринф и замедлило его прибытие туда (2Кор. 1:12–2:11)

Заявив о простоте и богоугодной искренности вообще своих деяний и писаний, Апостол внушает, что никакого легкомыслия и изменчивости не следовало бы усматривать Коринфянам и в том обстоятельстве, что к ним идет он теперь не тем путем, как рассчитывал прежде65, наипаче же отнюдь не следует допускать по сему поводу и малейшего предположения, яко бы и самая проповедь о Христе у Павла то да, то нет (т. е. изменчивая, сбивчивая и лживая). Клятвенно свидетельствуясь Богом (2Кор. 2:23, законность клятвы в потребных случаях), Св. Ап. Павел открывает истинную причину замедлений, что щадя самих же Коринфян (т. е. чтобы не придти к ним с строгими мерами), он не шел к ним до сих пор, и чтобы не поступать с ними так, как поступил бы, если бы хотел только брать власть над их верою, т. е. если бы думал вести себя начальником над всем строем религиозной их жизни; напротив, он хотел дать им время приготовить более радостную взаимную встречу. И так как верой они тверды, а пошатнулись только в жизни и поведении своем, то решил он уклониться от всяких поводов к строгости, напротив, хотел споспешествовать их радости; а потому предоставил им самим произвести суд и расправу над тем, кто и его и их крайне огорчил (над кровосмесником). Но так как огорчитель раскаялся, – кстати присовокупляет Апостол, – то уж лучше простить его, дабы в противном случае не восторжествовал сатана, ибо не безызвестны его умыслы.

2Кор. 1:18–22. Для нарочитого примечания выделяются в сем отделе следующие слова Апостола: «Верен Бог, что слово наше к вам не было то да, то нет Ибо Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас нами, мною и Силуаном и Тимофеем, не был да и нет, но в Нем было да… в славу Божию чрез нас» (т. е. проповедь наша также тверда и неизмена, как неизменен и един сам Христос). «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас» (как неких духовных царей, священников и пророков в таинстве миропомазании, ср. Откр. 1:6) «есть Бог, Который и запечатлел нас» (в знак принадлежности себе), «и дал залог Духа» (обручил и уневестил себе) «в сердца наши». Требуется уяснить, в какой связи состоят эти слова Апостола с его намерением объяснить причину изменившегося плана в его путешествии? В связи противоположения, т. е. он употребляет их как известный логический оборот речи от противного – в разъяснение того, что может не быть ничего общего в планах его путешествий с сущностью его учения, что это суть две вещи совершенно разные. Там бывает часто одно человеческое, а здесь всегда одно только Божие. Распределять свои проповеднические пути он может сам, а следовательно, может и изменять их по человечески; но проповедует он всегда одно и тоже учение, а утверждает в этом учении, как его, так и учеников его, сам Господ Бог, т. е. сама истина неизменная. Что же, скажет кто-либо, разве Апостол не по внушению Духа Божия обещался прийти? Нет, не по внушению Духа. Это обещание было делом любви его к Коринфянам» (Св. Златоуст).

Б. Высота христианского откровения и всего домостроительства спасения (2Кор. 2:12–7:1)

2Кор. 2:12–14. К рассуждению о сем предмете Св. Ап. Павел Духом Божиим подвигнут был как бы внезапно, когда в излиянии сердечном он только лишь дошел до известия о благоприятном исходе своего первого послания к Коринфянам. Выслушав долгожданного с таким нетерпением и тревогой Тита, Апостол Христов в восторге воскликнул: «благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе, и благоухание познания о себе распространяет нами во всяком месте» (2Кор. 2:14). В этом отделе он рассуждает: 1) о свойствах и действиях откровения евангельского, 2) потом о свойствах и действиях самих провозвестников откровения и 3) наконец, о том, как ведется самая проповедь евангелия сими провозвестниками.

1) Итак, каковы же, во-первых, свойства и действия евангельского откровения? (2Кор. 2:15–4:6).

а)

Во-первых, оно не нуждается в посторонних ободрениях для себя (2Кор. 2:15–16), или рекомендательных авторитетах, а само себя дает чувствовать, как разносящееся благоухание, не для всех впрочем живительное, а для иных (упорных и неверующих) и смертоносное (Ср. Лк. 2:4: Се лежит сей на падение и проч.).

«И кто способен к сему?» (2Кор. 2:16) – восклицает Апостол. Т. е. кто способен у тому, чтобы понять и разъяснит различные действия проповеди о Христе на сердца людей? (Еп. Феофан).

2Кор. 2:17. «Ибо мы, – недоуменно продолжает Апостол, – не повреждаем слова Божия, как многие, но проповедуем искренно, как от Бога, перед Богом, во Христе». А между тем (подразумевается – по мысли апостольской) много оказывается неверующих и сопротивляющихся.

2Кор. 3:1–3. Нужные ли обратные примеры? Вот вы верующие Коринфяне, – рекомендуется Апостол, – вы уже сами по себе заменяете для нас всякую рекомендацию «вы наше письмо … узнаваемое и читаемое всеми человеками … (т. е. всем видно, какие вы прекрасные христиане), письмо Христово, чрез служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога Живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (у вас – Коринфяне)!

б)

Во-вторых, христианское откровение ничуть не зависит от достоинства и способностей проповедников (2Кор. 3:4–5). «Такую уверенность (т. е. что проповедуемое нами откровение всегда будет наивысшей нашей славой само по себе и наилучшей рекомендацией – по своим действиям) мы имеем в Бога чрез Христа, не потому, чтобы сами способны были помыслить, что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога».

Напротив, христианское откровение само прославляет своих проповедников (2Кор. 3:6), как «служителей нового завета», «не буквы убивающей», т. е. закона ветхозаветного, угрожавшего наказания преступникам (Св. Златоуст), а «духа животворящего», т. е. благодати, чрез таинство крещения животворящей умерших грехами (Св. Златоуст).

И прославляет паче Моисея, покрывавшего пред народом … получаемым блеск лица своего покрывалом (2Кор. 3:7–11). «Ибо, – говорит Апостол, – если служение смертоносным буквам» (смертоносным потому, что они не только угрожали смертью нарушителям закона, но и не могли отвратиться от них), – если это служение «начертанное на камнях (разумеются скрижали закона), было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей (свет лица Моисеева блистал только временно, а потом потухал), то не гораздо ли более должно быть славно служение духа» (2Кор. 3:7–8), а «оправдания» (2Кор. 3:9)? Превосходство новозаветного служения над ветхозаветным так велико, по Апостолу, что слава служителей последнего, хотя бы самого блиставшего светом Моисея, даже и в сравнение не может идти со славой служителей нового завета. «То прославленное (т. е. ветхозаветное служение) даже не оказывается славным по причине преимущественной славы последующего» (2Кор. 3:10); ибо оно не преходящее (как ветхозаветная религия), а пребывающее (2Кор. 3:11).

Весьма характерны слова Св. Златоуста о смертоносности букв ветхозаветного закона и животворности новозаветной благодати. «Закон, если поймает убийцу, то осуждает его на смерть, а если поймает убийцу благодать, то она освящает и оживляет его. Но что я говорю об убийце? Закон и того схватил и побил камнями, который собирал дрова в субботу! Вот что значит – письмя убивает! Напротив, благодать ловит бесчисленных человекоубийц и разбойников и, омывши их водами крещения, разрешает от прежних зол. Вот что значит: «дух животворит!»

в)

В-третьих, новозаветное учение, как само светло, так и для других просветительно (2Кор. 3:12–13). Если символ покрытого светоносного Моисеева лица означал, что под вещественностью стихийного ветхозаветного служения скрыт умный свет (Еп. Феофан), недоступный для ослепленных умов еврейских; то новозаветные проповедники напротив, «действуя с великим дерзновением» (2Кор. 3:12), сей самый свет (т. е. Христа) и объявляют теперь без всякого прикровения верующим. И если переходящий блеск лица Моисеева означал преходящее значение всего завета ветхого (Св. Златоуст и Феодорит), а Моисей для того и «полагал покрывало на лицо свое, чтобы сыны Израилевы (еще не могшие вынести прямое слово о конце закона – Еп. Феофан), не взирали на конец преходящего» (2Кор. 3:13), то напротив, новозаветные проповедники совсем «не имеют нужды в покрывале (т. е. в символизме и несмелых намеках), а дерзновенно и прямо беседуют с верующими, которые пользуются лучом умного света» (Феодорит) к постижению и восприятию проповеди о Христе.

2Кор. 3:14–16. Только у самых упорных слушателей апостольской проповеди «тоже самое покрывало (неразумия) доныне остается на снятым при чтении ветхого завета, потому что оно снимается Христом» (2Кор. 3:14), ибо, как толкует Св. Златоуст, не принявшие Христа, Который отменил закон, откуда могут узнать, что сей закон отменен? «Доныне когда они (т. е. упорные и нравственно испорченные евреи) читают Моисея, покрывало (неверия) лежат на сердце их; но когда обращаются к Господу (Христу), то это покрывало снимется», и умственная слепота их проходит (2Кор. 3:15–16). Таким образом, примечает Св. Златоуст, Апостол до конца выдержал историю. Ибо Моисей, когда говорил с иудеями, покрывал лицо свое; когда же обращался к Господу, снимал с себя покрывало.

2Кор. 3:17–18. Свою речь о светлости и просветленности новозаветного учения Св. Апостол заканчивает сими словами: «Господь (сказуемое) есть Дух (подлежащее). А где Дух Господень, там свобода» (2Кор. 3:17). Т. е. если многосложность ветхозаветных предписаний, стесняя свободу тогдашних людей, лишь постепенно руководила их, как возрастающих людей, ко Христу, то напротив, сыны нового израиля, под влиянием благодати Духа Святого, свободно и прямо приближаются к самому Господу Христу; или, как выражается далее Апостол, «мы все (т. е. не Апостолы только, но и все верующие) открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа» (2Кор. 3:18), тогда как в ветхом завете блистал один Моисей после бесед своих с Богом.

г)

Наконец (в-четвертых), столь могущественные свойства христианского откровения, несмотря на его неудобоприемлемость для разума, устраняют всякое уныние в его проповедниках, всякую боязнь неуспеха и всякую надобность прибегать к хитростям и искажениям (2Кор. 4:1–6), каковые допускали, как видно, в Коринфе лжеучители и разделители христианского общества. Напротив, проповедники евангелия Апостолы «открывая (чистую и неприкрашенную истину», смело представляют себя (т. е. свою проповедь) совести каждого человека пред Богом (2Кор. 4:2), ибо проповедь о Господе Иисусе действует неотразимо на неиспорченные сердца. «Если же и закрыто (т. е. неудобовосприемлемо) благовествование наше, – прибавляет Апостол, – то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого» (2Кор. 4:3–4).

2) Переходя затем от благовестия евангельского к личности самих благовестников, Св. Павел решает вопрос:

Зачем так хилы и слабы, как глиняные сосуды сами носители благовествуемого сокровища? (2Кор. 4:7–5:10).

Имеется при сем у Апостола в виду главным образом то, что враги завистники его постоянно старались подорвать доверие к его апостольскому авторитету указанием на то, что действительно непоказно и немощно было в его личности (Еп. Феофан). Посему и рассуждает он о видимом бессилии и угнетенности благовестников евангелия так:

2Кор. 4:7. Допускается сие затем, «чтобы преизбыточная сила (благовестия) была приписываема Богу, а не нам блговестникам».

2Кор. 4:8–11. Впрочем эти, столь невидимые по внешности и столь слабые, по-видимому, благовестники Христовы, хотя в настоящее время «отовсюду притесняемы, но не стеснены, в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваются, гонимы, но не оставлены и проч.»…, так что смерть (т. е. страдания и постоянное умирание по телу), по-видимому, только и действует в них, но из этого именно и выходит духовная жизнь для верующих; «смерть (телесная) действует в нас», – назидательно обращается Апостол к своим ученикам, – «а жизнь (духовная) в вас» (2Кор. 4:12).

2Кор. 4:12–15. Если же затем обратиться к будущему времени, то воскресивший Господа Иисуса воскресит непременно и поставит пред собой в великой славе и благовестников Иисусовых, теперь столько немощных и невзрачных и, по-видимому, беспомощно умирающих за свое благовестие. Но не без вас прославит нас Господь, – добавляет Апостол приверженным ученикам своим, – а с вами, «ибо все для вас, дабы обилие благодати тем большую во многих произвело благодарность во славу Божию» (2Кор. 4:15). Итак, по мысли Апостола, не к презрению и уничижению, а к великому уважению благовестников евангелия и эта их гонимость.

2Кор. 4:16–18. Самое это умирание непрерывное по телу есть, так сказать, осязательное и наглядное движение к невидимой и вечной славе, ибо «если внешний их человек (тело с потребным для него и с участию его) и тлеет, то внутренний (дух и душа – Феофилакт, Экумений) со дня на день обновляется». А посему, – говорит Апостол, – «мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно».

2Кор. 5:1–5. Усиливая мысль о равнодушии благовестников евангелия к их земных невзгодам, телесным страданиям и самой смерти, Св. Апостол говорит, что они даже сами сильно желают, по окончательном разрушении земной храмины, поскорее переселиться в дом, «неруковторенный, вечный, облечься в небесное наше жилище» (т. е. в будущее тело нетленное и светоносное – Св. Златоуст). «Только бы нам, – добавляет Апостол, – и одетым не оказаться нагими», т. е. от добрых дел и славы, ибо хотя воскресение обще всем, но слава не для всех (Св. Златоуст). Делая нарочитое объяснение, в каком именно смысле желательно сбросить теперешнее тело, и по какому собственно побуждению, Апостол говорит: «ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем» (немощей и страстей телесных). Но впал бы в ошибку тот, кто подумал бы, что мы все желаем избавиться от тела, «потому что не хотим совлечься (от него совсем и навсегда), но облечься» (т. е. переодеться в нетленное и бессмертное тело – Св. Златоуст, Феодорит), «чтобы смертное поглощено было жизнью. На сие самое и создал нас Бог» (т. е. для нетленной и бессмертной жизни по духу и телу); по падении же нашем, когда вошло тление и смерть в природу нашу, «дал нам залог духа» (в крещении).

2Кор. 5:6–10. Сводя в одно все сказанное о гонимых и притесняемых проповедниках евангелия Христова и объясняя тайну их внутренней силы и постоянного благодушия, Св. Ап. заключает: «итак, мы всегда благодушествуем; и как знаем, что водворяясь в теле, мы устранены от Господа (т. е. не видим Его телесными очами – Св. Златоуст), ибо мы ходим верою, а не видением, то … желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа». Но водворяясь ли, выходя ли, «ревностно стараемся» только об одном – «быть Ему угодными. Ибо всем нам должно явиться пред судище Христово» и проч.

3) Как же ведется самая проповедь евангелия стараниями благовестников Христовых? т. е. в каких основных истинах она вращается, и какие общие приемы для нее употребляются ими? (2Кор. 5:11–7:1).

2Кор. 5:11–14. «Зная страх Господень, мы, – говорит Апостол, – вразумляем людей», не заботясь рекомендовать себя им, ибо знаем, что «Богу мы открыты (т. е. заслуги и подлинное наше достоинство Ему вполне известны); надеюсь, что открыты и вашим совестям», Коринфяне (т. е. вы не будете уничижать нас, если будете судить о нас по совести).

Клеветники хотят уронить меня перед вами то за излишнюю мою ревность, то за излишнюю тихость; но «если мы выходим из себя (слав. – аще изумихомся), то для Бога, если же скромны (слав. – аще целомудрствуем), то для вас». Т. е. при всем том, что я вообще ничего не делаю лично для себя, – как бы так говорил Апостол, – однако же выхожу иногда как будто бы даже из границ скромности и увлекаюсь к самовосхвалениям. Что за причина? «Ибо любовь Христова объемлет нас, – объясняет Апостол, – рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли». Т. е. созерцание любви Христа, умершего за всю вселенную, лежащую во зле, зажигает и наше сердце любовью (Св. Златоуст). Сия-то любовь, которая подвигла Господа Иисуса умереть за меня и за всех, и меня объемлет и научает верно, где и когда я должен, не взирая на суд людской, смело отстаивать свои права для славы Божией, или же смирением созидать спасение моих братий.

2Кор. 5:15–17. Вразумляем же людей насчет того главным образом, что «Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего. Потому (т. е. предлагая такую проповедь и вразумление) отныне никого не знаем по плоти», иначе сказать, относимся к людям, не как к плоти и крови: родился, жил и умер, а как к лицам, предназначенным восприять в себя начала божественной жизни, в залог воскресения и преславной жизни в нетление (Еп. Феофан). «Если же и знали Христа по плоти», т. е. если даже при суждении о самом Христе не могли еще совсем отрешиться от Его видимости и телесности; «то ныне уже не знаем», т. е. прежняя Его видимость с немощами человеческого естества совсем исчезает в очах наших: мы зрим в Нем одно величие воплощенного Бога, восстановителя падшего человека, возведшего его в лице Своем до обожения (Еп. Феофан на основании Златоуста и Феодорита). «Итак, кто во Христе (т. е. не только верует в Него, но как бы погружен в Него и чувствами и жизнью своей), тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое», т. е. преподается новый образ воззрения на все сущее и бывающее, вводятся новые порядки жизни во всех ее проявлениях; в основу же всего кладется существенное обновление жизни в самых исходящих ее сокровенных, в духе и сердце.

2Кор. 5:18–6:2. Второе, в чем мы посланники от имени Христова тщимся вразумить людей, есть то, что «Бог во Христе примирил с собою мир … ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех» (т. е. как бы грешника заставил Его вынести наказание за грехи людской). Мы же, как споспешники, умоляем всех, чтобы благодать Божия не тщетно была принята (т. е. не одной холодной верой, но переменой самой жизни). Ибо, по слову Писания, «вот теперь время благоприятное (для примирения с Богом), вот теперь день спасения» нашего, т. е. теперь при наступлении нового завета.

2Кор. 6:3–10. Проповедуя сии основные истины христианства, мы в жизни и поведении своем стараемся никому ни в чем не полагать претыкания, т. е. не допускать ничего соблазнительного, дабы не было порицаемо наше апостольское служение; «но во всем являем себя как служители Божии – в терпении многом, в скорбях, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах» и проч. В дальнейших словах Св. Ап. Павел с силой живописует несоответствие по наружности между теснотой и угнетенностью своего положения и между величием подвигов, подъятых для того, чтобы не подать ни единого ни в чем же претыкания верующим. «Мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего имеем, но всем обладаем».

2Кор. 6:11–7:1. Изложивши, как проповедники евангелия делают свое дело, Апостол приглашает и Коринфян делать с их стороны надлежащее им дело.

«Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено», – заплатите нам тем же, не преклоняясь под чужое ярмо с неверными; ибо «что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и велиаром?... Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живаго», вы сыны и дщери Господни, по Писанию. «Имея такие обетования (т. е. что мы сделались храмами для Бога, сынами Его и дщерями, и Его имеем Богом и Отцем своим. – Св. Златоуст), очистим себя возлюбленные от всякия скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием».

Вот как идет обыкновенно проповедь евангельская!..

В) Возвращаясь к прерванной речи о причинах, замедливших прибытие в Коринф, Апостол выражает радость и утешение доставленные ему возвращением Тита и всем, что видел и встретил он в Коринфе (2Кор. 7:2–16)

Первоначально заметив (впрочем не в осуждение Коринфян), что никого он не обидел среди них, никому не повредил и ни от кого не искал корысти, и что – вопреки всем этим возводимым на него клеветам – он всех имеет их в сердце своем и много хвалится ими, Св. Павел продолжает: «я преизобилую теперь (т. е. по прибытии Тита) радостью, несмотря на то, что когда пришли мы в Македонию (из Триады), плоть наша не имела никакого покоя. … отвне нападения, внутри страхи» (2Кор. 7:2–7). Я не сожалею теперь даже и о том, что опечалил вас своим посланием, хотя и пожалел было, ибо печаль ваша не мирская, производящая смерть, а печаль ради Бога, производящая неизменное покаяние ко спасению. Впрочем, я и писал вам обличение «не ради оскорбителя (кровосмесника) и не ради оскорбленного (отца кровосмесника), но чтобы вам открылось попечение наше о вас пред Богом» (2Кор. 7:8–12). «А еще более обрадованы мы, – прибавляет Апостол, – радостью Тита, что вы все успокоили дух его, и я не остался в стыде, если чем-либо о вас похвалился пред ним… Итак радуюсь, что во всем могу положиться на вас» (2Кор. 7:13–16).

III. Практическая часть. О собрании милостыни для бедных иерусалимских братий (2Кор. 8 и 9)

К пожертвованиям Св. Ап. Павел убеждает Коринфян:

2Кор. 8:1–8. Во-первых, примером церквей Македонских. «Глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия, ибо они доброхотны по силам и сверх сил (я свидетель)… Усердием других, – прибавляет Апостол, – испытываю искренность и вашей любви».

2Кор. 8:9. Во-вторых, указанием на Господа Иисуса Христа. «Он, будучи богат, обнищал ради нас, дабы обогатить нас своею нищетою».

2Кор. 8:10–12. В-третьих, напоминаем того, что сами Коринфяне еще с прошедшего года усердно желали помочь бедным братьям своим пожертвованиями.

2Кор. 8:13–15. В-четвертых, мыслью о великой пользе взаимопомощи, и что пожертвования требуются совершенно посильные – в духе той равномерности, какая соблюдалась Израильтянами при сборе манны в пустыне аравийской.

2Кор. 8:16–24; 9:1–5. В-пятых, разглашенной уже молвой о благотворительности Коринфян и похвалениями Апостола насчет их среди Македонян, а также совершенной благонадежностью лиц, посланных к ним для сбора пожертвований, – именно Тита, товарища и сотрудника Павлова, и другого брата, во всех церквах похваляемого за благовествование и притом избранного от церквей (Луки). Сам Ап. Павел принял это предосторожность от нареканий при сборе пожертвований.

2Кор. 9:6–15. Наконец, располагая к нескупой, хотя и доброхотной, благотворительности, Апостол внушает, что скупо сеющий скупо и пожнет, напротив, доброхотному щедродателю Господь подает обилие и умножает плоды правды его. Что же касается вспомоществуемых, то в них проявляются обильные благодарения Богу за преизбыточествующую в них благодать Божию. Таким образом, благотворительность приводит в движение всю религиозную жизнь обществ и много содействует славе церкви.

IV. Защитительная часть (2Кор. 10–13:10)

В ней Апостол раскрывает следующие три основные мысли, образующие три неравные по объему отдела.

Вопреки унижающим Апостола клеветникам, о и в лицо бывает таким же строгим по надобности, как и своих посланиях (2Кор. 10:1–11).

2Кор. 10:1–11. Высказав угрозу, что не пришлось бы клеветникам на себя самих испытать действительную строгость Апостола, он все-таки в духе кротости и снисхождения Христова, внушает Коринфянам, что «оружия воинствования у него не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь» высокомерия, неверия и непослушания; что нельзя судить о нем по внешности его (невнушительной и немощной), что «кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе может судить, что и Павел Христов»; что власть апостольская дана ему не к расстройству, а к созиданию. «А всякий сомневающийся в нашей силе и власти, – прибавляет Апостол, – пусть знает, что каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично».

К строгости уполномочивает Св. Павла апостольское его звание (2Кор. 10:12–12:18).

Несомненность сего высокого звания своего Апостол защищает и доказывает:

а)

Указанием на назначенный ему самим Богом проповеднический удел (2Кор. 10:12–18). «Мы не так, как те, которые сам себя выставляют (самохвально, самозванно) … Мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас; потому что достигли и до вас благовествованием Христовым… чтобы и далее вас проповедать евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе».

б)

Указанием на свое проповедание туне (2Кор. 11:1–21). «Я ревную о вас ревностью Божией; потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою… и думаю, что у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов… «Согрешил ли я тем, что унижал себя, чтобы возвысить вас, потому что безмездно проповедовал вам евангелие Божие?» «Да и во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость… и похвала сия не отнимется у меня в странах Ахайи» … Не по недостатку любви к вам (т. е. не по горделивой независимости от вас) сие делаю, но чтобы отнять всякое право у корыстолюбивых, обольщающих вас лжеапостолов, хвалиться подобием мне. «Ибо таковые лжеапосолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И не удивительно, потому что сам сатана принимает вид ангела света»… А «вы, люди разумные (ирония), охотно терпите неразумных; вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится. Когда кто бьет вас в лицо. К стыду говорю, что на это у нас не доставало сил», – к стыду говорю обоюдному: и моему (ирония) и вашему (обличение). Апостол как бы так говорил: делать нечего, надо признаться, на исчисленные поступки я не был способен, и вообще я не отличался у вас теми показными качествами, которыми старались блистать и, как видно, ослепили вас лжеапостолы; но как же вам не стыдно не уметь отличать истинного достоинства от ложного; как могли вы позабыть все то, что открывало во мне истинного Апостола Христова?

в)

Указанием на превосходящую славу своих подвигов, понесенных за Христа, при равенстве плотских преимуществ, которыми хвалились лжеучители (2Кор. 11:22–32).

2Кор. 11:22. «Они евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я». Противники Св. Ап. Павла старались, очевидно, изобразить его изменником и унизителем обетований, принадлежащих семени Авраамоу и священному народу израильскому. К отрицанию сего Апостол и направляет предыдущие слова свои.

2Кор. 11:23. «Христовы служители» они, по их мнению? «В безумии говорю: я больше!» Т. е. как ни неразумным представляется мне самохваление, но указывать на свои заслуги принуждают меня мои противники. Чистота намерений апостольских открывается из дальнейших его слов.

2Кор. 11:24–27. «Я гораздо больше был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах, и многократно при смерти. От иудеев пять раз дано мне было по сороку ударов без одного66. Три раза меня били палками»… потом еще и еще перечисляет Апостол претерпенные им истязания от иудеев и многоразличные опасности, далеко не в полном очевидно количестве исчисленные и рассказанные в Деяниях Апостольских. Вот чем хвалится Св. Ап. Павел, как истинный служитель Христов! О, если бы все преемники Апостола и священнослужители нового завета, подобно Павлу, не в роскоши и довольстве житейском и не в блеске своего положения, в скорбях и в трудах о благовестии Христове – полагали свое истинное достоинство!

2Кор. 11:28–29. Но кроме скорбей и испытаний, совне посылавшихся Апостолу, он указывает еще на множество таких, которые внутренним источником своим имели его личную пламенную ревность о благе как отдельных учеников своих, так и целых церквей: «кто изнемогает, с кем бы я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся» (идеал истинного пастыря, а не наемника)!

2Кор. 11:30–31. В доказательство при сем чистоты своих намерений, т. е. что он не самохвальствует, а все подвиги свои приписывает благодати Божией, себе же только немощи, или – как он выражается – «если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею», – Св. Апостол призывает самого Бога в свидетели. «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу». Это есть, как очевидно, клятвенное уверение. Как же неразумны те, которые вовсе отрицают и воспрещают клятву, неправильно понимая и односторонне толкуя слова Господни (Мф. 5:34)! Апостол Христов, имевший Духа Божия (1Кор. 7:40), есть прямой обличитель таковых суемудрых людей.

2Кор. 11:32. «В Дамаске областной правитель царя Ареты стерег город Дамаск, чтобы схватить меня; и я в корзине был спущен из окна по стене и избежал его рук»67. Св. Златоуст два обстоятельства выдвигает в сем событии для нашего понимания: во-первых, ревность Павлову. «Если бы Павел не дышал таким огнем ревности, то не воспламенил бы такого неистовства в областном правителе, что целый город держал он из-за него в осаде». Во-вторых, смиренномудрие Павлово, по которому он не вдавался безрассудно в опасности и не бежал им на встречу: «смотри на какое средство согласился он, чтобы избегнуть осады… Где зло было неизбежно, там прибегал к одной благодати, а где искушение не превышало человеческих сил, там много и от себя придумывал».

г)

В-четвертых, свое апостольское звание Св. Павел защищает и доказывает указанием на свое восхищение до третьего небесе, где он испытал блаженнейшее состояние духа и тела, где слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать, хотя и ему дано было жало в плоть и ангел сатаны удручал его (2Кор. 12:1–10).

2Кор. 12:2. «Знаю человека во Христе (это был сам Апостол), который назад тому четырнадцать лет68, в теле ли не знаю, вне ли тела, – не знаю, Бог знает – восхищен был до третьего неба». Что разуметь под третьим небом, куда восхищен был Св. Ап. Павел? Трудно определить сие по таинственности и духовности видения, которого он был удостоен. Не вдаваясь в напрасные и уточненные изыскания о числе существующих небес, удобнее всего понимать третье небо в духовном смысле, как метафорическое выражение в высшей степени блаженного состояния69. Как все видение было видение того, что не видит телесный глаз, то и небеса, виденные Павлом, нельзя определить по соответствию чему-либо видимому горе, для телесного глаза – простого ли, или вооруженного» (Еп. Феофан).

2Кор. 12:3–4. «И знаю о таком человеке … что он был восхищен в рай». Как это понимать? Т. е. приведен был в блаженное состояние, подобное тому, в каком пребывают небесные духи и праведные души. Таковое состояние и означается обыкновенно в Писании наименованием рая (Лк. 23:43), и оно-то, конечно, изображается выше у Апостола метафорически под видом третьего неба. По смыслу толкования Феодоритова третье небо и есть именно рай. В нашем сознании и представлении небо и рисуется обыкновенно, как противоположность земле с ее скорбями и тяготами житейскими.

«… и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать», т. е. получил я откровение о таких тайнах, для выражения которых недостаточен обыкновенный язык человеческий (сравн. Ин. 3:12). А «иные говорят, по замечанию Блаж. Феодорита, что глаголы суть самые вещи, потому что Апостол видел (образно) красоту рая, лики в нем святых и всесторонний глас песнословия. Все сие в точности знает сам видевший это».

2Кор. 12:5–7. «Таким человеком могу хвалиться… И чтоб я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручат меня, чтоб я не превозносился». Всего естественнее и согласнее с духом и намерением речи Апостольской разуметь под «жалом в плоть» и «пакостям ангела сатанина» те внешние скорби и гонения, и те озлобления телесные (биения, заключения в узы, нищета и проч.), которые устроял для Апостола сатана, чтоб положить как можно больше препятствий для проповеди о Христе. Так толкует и Св. Златоуст, Феофилакт, Феодорит и Амвросий, и сие толкование отцов церкви вполне оправдывается дальнейшим течением речи Апостольской; ибо на молитву Апостола, чтобы удалил от него Господь ангела сатанина и прекратил его пакости, Господь отвечал: «довольно для тебя благодати Моей: ибо сила Моя совершается в немощи», после чего Апостол замечает: «посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен» (2Кор. 12:10). Здесь содержится прямое раскрытие предыдущих слов Апостола о пакостнике и пакостях ангела сатанина70.

д)

Наконец, Апостольское свое звание Св. Павел защищает и доказывает указанием на знамения своего апостольства в Коринфе (2Кор. 12:11–18), которые выразилось во всяких чудесах и силах. «Чего у вас не достает пред прочими церквами, разве только того, что сам я не был вам в тягость? Простите мне такую вину… Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей. А я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши». В том же духе действовали и посылаемые Апостолом в Коринфе ученики его – Тит и другой брат.

В силу доказанной своей апостольской власти Св. Павел придет и не пощадит виновных Коринфян (2Кор. 12:19–13:10).

2Кор. 12:19–13:10. «Не думаете ли еще, что мы только оправдываемся пред вами?» – так заключает защитительную часть своего послания Св. Ап. Павел… Затем высказавши, что главная цель его речей есть исправление Коринфян, Апостола опасается, как бы в самом деле не найти их такими, какими он не желает, и чтобы не оплакивать многих, которые согрешили прежде и не покаялись. В этом прискорбном случае по тому самому и придется Апостолу употребить строгость уже без пощады, что Коринфяне ищут в нем осязательных доказательств его апостольской власти и того, Христос ли говорить в нем. Лучше испытайте и исследуйте самих себя, – присовокуплять Апостол, – «о нас же надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны» (2Кор. 13:6). Но и к этим строгим словам он делает опять-таки благосердное добавление: «молимся о вашем совершенстве. Для того я и пишу сие в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (2Кор. 13:9–10).

V. Заключение

2Кор. 13:11–13. В заключении Св. Ап. Павел желает своим Коринфским чадам радоваться, усовершаться, быть в мире и единомыслии, – чем и привлекут они к себе Бога любви и мира. Затем посылает он обычное приветствие от христиан, в среде которых сам пребывает и пишет послание, и оканчивает оное тем молитвенным и благожелательным приветствием, которое мы всегда слышим теперь от пресвитеров, совершающих литургию: «благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и общение Св. Духа со всеми вами!»

* * *

65

О прежнем плане путешествия см. выше: «Пов. к написанию 1-го послания».

66

Почему «без одного»? Древний закон гласил: сорок ударов можно дать (заслужившему телесное наказание), а не более, чтобы от многих ударов брать твой не был обезображен пред глазами твоими» (Втор. 25:3). Из опасения, как бы по ошибочному счету лишним ударом не был нарушен вышепрописанный закон, обычаем установлено впоследствии не додавать одного удара (Так Феофилакт и Св. Златоуст).

67

Когда был сей случай с Апостолом? Это было недолго спустя после обращения его ко Христу на пути в Дамаск, когда он снова возвратился в сей город для проповеди о Христе из Аравии, о чем повествуется в Деяниях Апостольских. По интригам Иудеев (беды от единоплеменников) вероятно изображен был Св. Павел языческому князю, как опасный возмутитель общественного спокойствия и лживый учитель (Деян. 9:23 и след.; Гал. 1:17–18).

68

Значит, как раз в то время, когда Дух Святый отделил Св. Павла вместе с Варнавою на великое служение язычникам (Деян. 13:2–3).

69

И в современном языке для выражения подобного состояния уподобляется в фигуральном смысле наименование седьмого неба.

70

Что пакости, делаемые Св. Павлу от ангела сатанина, не были, – как думают некоторые, – сладострастные вспышки, возникшие по диавольскому возбуждению, видно из следующего: 1) то, что в славянском тексте переведено словом «пакостник плоти», в греческом подлиннике обозначается словом острие или колющий рожон (σκόλοψ τῆ σαρκί), чем дается идея острой боли или жгучего укола, а это очевидно не согласуется с негой и сладостью страсти плотской. 2) Точно также слова греческого подлинника о дьяволе, переведенные по-славянски «да ми пакости деет», собственно значит: чтоб бил меня по щекам, давал мне пощечины (ϊνα με κολαφίζη), чем выражается грубое посрамление и открытое унижение; между тем нам известно, что в похоти плотской враг действует самым льстивым и вкрадчиво-ласковым образом. 3) По течению речи апостольской можно заметить, что Апостол хочет сказать о каком-то особенном, для него, собственно, от дьявола придуманном и употребляемом способе мешать ему в апостольской деятельности. Что же особенного в страсти плотской? Она не чужда никому из людей, в беззаконии зачинаемых и во грехах рождаемых. Правда, она сильно может смирять людей ревнующих о благочестии, а Апостол и говорит «да не превозношуся», но не учит же смирению и хотел дьявол, а только мешать и препятствовать Апостолу, – смирялся он уже сам. Почему же наибольшую помеху для апостольской деятельности нужно видеть только в страсти плотской? для сего нет оснований. 4) Наконец, заявление Апостола, что он трикраты молил Господа, да отступит от него дьявол с своими пакостями, было бы недоуменно, если бы молитва его направлялась собственно против вожделений плоти; не три раза, а постоянно надлежит нужда молиться о победе вожделений плоти; не три раза, а постоянно надлежит нужда молиться о победе над сим внутренним нашим врагом, не умирающим до самой нашей смерти. Видно, что пакости, деемые Апостолу, приходили совне и поборали его независимо от естественных наклонностей падшей природы человеческой. На основании вышеозначенных соображений некоторые толкованики под пакостями сатанинскими разумеют недуги телесные и приписывают Апостолу разные болезни, удручавшие и уничижавшие его, например, падучую болезнь, желудочное расстройство, сильную головную боль, также болезнь глаз, ушей, ревматизм и проч. Но едва ли дьявол мог так властвовать над телом Св. Павла, чтобы насылать на него болезни, когда известно, что сам он повиновался Апостолу Христову и трепетал его власти (1Кор. 5:4–5; Деян. 16:8–19:13).


Источник: Владимир на Клязьме. Типография Н.А. Паркова. 1907

Комментарии для сайта Cackle