Послание к Филиппийцам

Основание церкви Филиппийской произошло во второе проповедническое путешествие Св. Ап. Павла. Когда великий Апостол языков, оглашая своим учением Малоазийские страны, дошел до берегов Эгейского моря (ныне Архипелаг) и находился в приморском азийском городе Троаде, тогда было ему ночью видение. Предстал некий муж македонянин, прося его и говоря: прийди в Македонию и помоги нам». После сего видения,­ – повествует писатель Апостольских Деяний Св. Лука, спутник и сотрудник Ап. Павла, приставший к нему именно в Троаде, – «тотчас мы положили отправиться в Македонию, заключая, что призвал нас Господь благовествовать там. Итак, отправившись из Троады, мы … прибыли … в Филиппы». Это есть нынешний Филиппополь Румелийский⁹³, верстах ста находящийся от морского берега. В этом то городе основал Филиппийскую церковь Св. Ап. Павел, которая была для него как бы начатком церквей европейских и любимым первенцем его в сих странах. Недолговременно, по-видимому, было пребывание Ап. Павла в Филиппах и немногочисленны совершившиеся здесь события, записанные святым сотрудников Павловым⁹⁴, а между тем церковь Филиппийская оказалась самой горячей и преданной по отношению к своему основателю, и обильнейшей по плодам христианского милосердия и благотворительности.

После нескольких дней по прибытии в Филиппы, святые проповедники сначала обратились со словом благовестия лишь к некоторым женщинам. Одной из этих женщин, внявших проповеди апостольской, была благочестивая Лидия уроженка Фиатирская⁹⁵, торговавшая багряницей, «чтущая Бога»⁹⁶. Нашедши радушный прием и необходимые житейские удобства у обращенной рабы Божией, и одобренные сим видимым проявлением содействующей благодати Божией, Св. Павел с своими сотрудниками – Силой, Тимофеем и Лукой – дерзновенно стали обращать свою проповедь не только к иудеям, но и к язычниками. Все шло успешно и благополучно, пока жадность и корыстолюбие одного языческого семейства, и как видно – очень влиятельного в городе, не возбудили мятежа в народной толпе против Павла за изгнание прорицательного духа из служанки, доставлявшей большой доход господам своими прорицаниями. Господа исцеленной служанки, «видя, что исчезла надежда их, схватили Павла и Силу и повели на площадь к начальникам. И, приведши их к воеводам, сказали: сии люди, будучи иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи, которых нам Римлянам не следует не принимать, не исполнять». А действительно, по последним законам Римской империи, для сохранения слабеющей политической силы государственной, провозглашались уголовным преступлением всякая измена национальным религиозным обычаям, а равно и учреждение новых религиозных сект, сверх древних и дозволенных религий, к числу которых между прочим относилось и ненавистное язычникам иудейство. Возбужденная господами служанки народная толпа также восстала на проповедников Евангелия, «а воеводы» (дуумвирв), не исследовав обстоятельства дела и «сорвав с Апостолов одежды, велели бить их палками и, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду». По устроению Божию, это злоключение Павла послужило лишь к его прославлению, а темница сделалась местом наиуспешнейшей его проповеди. Около полуночи темничный сторож, пораженный землетрясением и чудесным избавлением от уз своих узников и отверзением всех дверей темничных, «в трепете припал Павел к Силе и, выведши их вон, сказал: государи мои! Что мне делать, чтобы спастись? Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их, и немедленно крестился сам и все домашние его. И приведши их в дом свой, предложил трапезу, и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога». Между тем, с наступлением дня воеводы гордские, допустившие накануне жесткое истязание Апостолов – вероятно не столько по личному убеждению в виновности их, сколько для успокоения вооружившейся против них толпы народной – когда узнали, что наказанные ими узниками их – по правам суть римские граждане, притом же облеченные силой Божией мужи, даже испугались «и пришедши извинились пред ними», по настоянию Павла; тогда лишь только Св. Апостол с своими путниками оставил темницу. «Вышедши из темницы, они пришли к Лидии и, увидав братьев, поучали их и отправились» из города Филипп. Вот все что записано в книге Деяний Апостольских о деятельности Св. Ап. Павла при первоначальном основании церкви Филиппийской. Это было в 51-м или 52-м году по Р. Х. По удалении из Филипп, Ап. Павле оставил там на короткое время для продолжения своей деятельности двух своих сотрудников – Луку и Тимофея. Далее Филипп Апостол не простирался по европейским странам во второе свое апостольское путешествие, а направился обратно к Иерусалиму. Вскоре после сего, начавши третье свое путешествие и принужденный спасаться бегством из Ефеса, Ап. Павел снова прибыл в Македонию, и между прочим, городами посетил Филиппы, и кажется двукратно (Деян. 19:21, 20:3–6). Об обстоятельствах сего посещения книга Деяний умалчивает. Самые искренние и нежные чувства образовались у Филиппийцев к Апостолу Павлу. «Мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой», так называл их впоследствии Апостол (Фил. 4:1).

Когда на возвратном пути из третьего своего путешествия проповеднического, Апостол Павел прибыл в Иерусалим, то подвергся здесь яростным нападениям неверующих иудеев. Последствием этих нападений было то, что Апостол, едва спасшись от смерти, заключен был в узы, и сначала содержался в Иерусалимской темнице, потом переведен был так же узником в Кессарию и, наконец, в Рим. Узнавши об этих прискорбных событиях в жизни Св. Ап. Павла, Филиппийцы с обычной к нему любовью поспешили собрать обильное денежное вспоможение и отправили к нему с Епафродитом. Сего мужа Ап. Павел называет своим братом, сотрудником и сподвижником (Флп. 2:25).

От сего то Епафродита приняв филиппийское приношение, как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу (Флп. 4:18), Св. Павел узнал между прочим, что кроме естественного огорчения и озабоченности насчет судьбы и исхода уз его в Риме, в некоторых членах Филиппийской церкви распространилось тяжелое раздумье о судьбах самой гонимой веры Христовой, а впоследствии сего малодушная боязнь пред врагами ее и недостаток единодушия в борьбе с ними. Во-вторых, узнал Св. Павел, что у некоторых разноплеменных членов церкви Филиппийской (из иудеев и язычников) появилось тщеславие друг перед другом и любопрение, от чего расстраивалось послушливое соподчинение одних членов другими и порождались различные житейские несогласия. Стало известно Апостолу и то, что вносили немалую смуту иудействуюищие лжеучители своими стремлениями навязать новообращенным язычникам свои иудейские предрассудки. Наконец, не умолчал Епафродит пред Ап. Павлом и о тех людях, которые хотя и не были врагами креста Христова по своим религиозным верованиям, но немалым соблазном для Филиппийцев могли быть по своей невоздержанности и чувственности. Все это возбудило в Ап. Павле сильные чувства ревности и заботливости о любезной ему церкви Филиппийской и расположило писать ей немедленно с Епафродитом же, который после тяжкой болезни своей спешил возвратиться в Филиппы.

Временем написания апостольского послания к Филиппийцам был конец 63-го или начало 64-го года по Рождеству Христову, в исходе двухлетних Павловых уз римских, по счету первых⁹⁷. Местом же написания послания, как видно из предыдущего, был Рим.

В своем послании к Филиппийцам Св. Апостол руководствуется преимущественно движениям своего сердца, исполненного живейшей любви к ним и благодарности. А потому здесь нет той последовательности логического построения, с обычным разделением на догматическую и нравоучительную части, какая примечается в других Павловых посланиях. Напротив, догматические истины у него сменяются здесь нравоучениями (например, в III главе), а нравоучение догматическим учением (глава II). Известия сменяются наставлениями (конец I главы и середина II главы), приветствия увещаниями⁹⁸ (глава IV). Примечается некоторая особенность и в самом внутреннем характере послания. Те кроткие и нежные чувства, которые установились между ним и Филиппийцами, отразились и в его послании к ним. Не строгость обличений, не настойчивые приказания, не властительные апостольские распоряжения слышатся в нем, а кроткие наставления, отеческие умоления и радостные извещения о себе, растворенные благодарностью к Филиппийцам и молитвой о большем и большем их усовершении в познании и чувствах христианских.