Слово в день священного миропомазания и венчания на царство Благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича (26 августа 1877 г.)

Господи, силою Твоею возвеселится царь и о спасении Твоем возрадуется зело! (Пс. 20:2)

Этот возглас священного Псалмопевца и царя Израильского невольно приходит на мысль, и сам собою исторгается из уст наших, православные сыны России, собравшиеся ныне торжествовать о царе своем в светлый день помазания его на царство. – Светел день сей в жизни нашего государя светел он и для нас. Имя и слава нашего государя не только не меркнет, а делается все светлее, чище и громче. А с этой славой растет и наша собственная, русская слава. – Возникшая брань с врагами веры Христовой и национальности славянской возбудила великий национальный дух в нашем народе и зажгла святую любовь и ревность по вере Христовой. Два великие чувства национальности и веры охватили всю православную Россию, и влекут ее на всевозможные жертвы за царя и отечество. Щедрость пожертвований от всех сословий на военные нужды, заботливость властей об удобствах и здоровье воинов, проливших кровь свею на поле брани, а равно и о судьбе их семейств, равняется вполне геройству нашей армии, можно сказать не желающей знать никаких опасностей и трудностей в исполнении своего великого и славного долга. Все это конечно возвеличивает славу и радует сердце нашего возлюбленного государя. Его личное присутствие на полях священной брани, его царское слово, растворенное милостию и любовию, воодушевляет на новые и большие подвиги воинов героев, рвущихся положить за него живот свой. И сила Господня видимо поборает за наше правое и святое дело; враги креста Христова трепещут и мятутся от оружия православного воинства нашего, – и сбывается на христолюбивом царе нашем священное слово вдохновенного певца и царя Израильского: Господи, силою Твоею возвеселится царь, и о спасении Твоем возрадуется зело. Идем и мы, пастыри Церкви, с веселием навстречу святому чувству патриотизма, пробудившемуся в православном народе русском, и берем предметом своего слова именно это патриотическое и национальное чувство. Хвалить и превозносить его не станем, ибо кто из предстоящих здесь не понимает высоты и красоты его? Возбуждать его, в виду только что описанных нами обстоятельств военных, тоже не имеем нужды. Нельзя, конечно, не припомнить с прискорбием те недавние дни, когда и на нашем русском горизонте проносились некоторые темные облака, когда чувствовалось некоторое беспорядочное брожение умов и в нашей православной земле, и среди нас русских находились некоторые обойденные и обманутые чужеземным влиянием простецы, способные грязнить русскую честь и воевать, вместе с нашими врагами, против наших коренных и православных народных начал. Но в настоящее возбужденное и, так сказать, патриотическое время, и эти русские младенцы, влающиеся всяким ветром учения во лжи человеческой (Еф.4:14), должны, кажется, достаточно просветлеть умом, чтобы понять лжу своих прежних увлечений. – При всем том не будет излишне уяснить наши понятия о национальном чувстве, с целию противопоставить его, хотя фантастическим, но все же не чуждым нашего времени идеям о всемирном гражданстве, и показать тесную связь этого чувства с Православной верой Христовой.

Что такое национальное чувство? Это вовсе не то мелкое и эгоистическое пристрастие к тому, что наше, соединенное с равнодушием и горделивым презрением к тому, что не наше – как думают и говорят иногда люди, хвастливо называющие себя гражданами всего мира. Нет, в чистом и просветленном своем виде, оно есть тот внутренний двигатель, под влиянием которого совершается правильное раскрытие народной жизни; оно есть сила, берегущая богатство народного духа, сообщающая ему долговечную свежесть, энергию и самобытный характер. Аналогическое указание и подобие этой силы мы находим во всех, решительно во всех областях безграничной жизни, последним и высшим звеном которой в этом мире служим мы – люди. Посмотрите, как ревниво природа бережет самостоятельность и целость бесчисленного множества видов и родов своих тварей: из двух, едва заметных, и по-видимому совершенно сходных, но все-таки разнородных семян, брошенных рядом на одну и ту же почву, вырастают два совершенно различные и прекрасные растения, и на этом именно законе, что всякое семя сеет плод и цветет по роду своему, основывается удивительная красота и услаждающее нас богатство растительного царства. Мир живых тварей держится на том же законе: хищное животное ни за что не сделается травоядным, птица не превратится в зверя, – хотя общие законы животной жизни во всех этих тварях одни и те же. Тому же повелел быть Создатель и в мире разумных существ. Люди, конечно, все люди; но каждый человек родится с своими особенными свойствами, с своей отдельной физиономией и, так сказать, с своим удельным богатством духовным. Иному дается десять талантов, другому пять, а иному и один, комуждо противу силы его (Мф.25:15). Из этого-то отдельнаго в человеке слагается то, что мы называем личностию его, – нечто в высшей степени для нас дорогое и священное, до такой степени дорогое, что никто из нас не решился бы измениться совсем в другого человека, если бы то было возможно. Можно искать и желать многого, чего у нас нет, а есть у других; но если бы нам предложили, с переменою внешнего нашего положения и даже с приращением духовных сил и дарований, совсем измениться в другое человеческое существо, превратиться в чужую личность, то кто бы решился на это? И чем сознательнее, полнее и свежее идет душевная жизнь в человеке, тем для него сладостнее сознание своего отдельного бытия, и тем сильнее хочет он, что бы там ни было, остаться тем, чем он есть. Каждый из нас стремится к бесконечному усовершенствованию; но это мы и представить иначе не можем, как в пределах нашей собственной личной жизни. Значит, человеческое чувство своей отдельной личности есть высокий дар Творца и великое преимущество человека пред неразумными тварями, и значит оно далеко не то, что обыкновенно называется эгоизмом. Эгоизм есть вещь дурная, и чем его меньше в человеке, тем лучше; ибо он всегда сопряжен с презрительным отношением к нравам и интересам другого. Между тем как самочувствие и самоуважение, просветленное конечно верой и духом любви Христовой, и руководит именно к уважению чужих прав и интересов. Из отдельных личностей составляются общества и народы, и если мы предыдущие свои рассуждения об отдельных личностях перенесем к народам и обществам, то и здесь они оказываются вполне верными. Ибо что говорят опыт и история? Они говорят, что каждый народ есть отдельная особь в роде человеческом, имеет свою историческую задачу, свой национальный характер и свое отдельное богатство духовное. И чем шире эта историческая задача, чем богаче народ духовными силами, тем сильнее и живее в нем его национальное чувство; так что это чувство можно по справедливости назвать верным показателем живучести народа и его богатства духовного. И наоборот, народ устаревший и разлагающийся, не может быть богат национальным чувством, и примеры самоотверженной любви к отечеству в нем весьма редки, и едва ли возможны. Никогда и ни в ком не внушит народ этот к себе уважения, и не возбудит теплых симпатий, не смотря на самые горячие усилия подобиться другим, образованным и крепким духом народам; ибо можно ли уважать то, в чем нет духа и жизни, и что идет к своему разложению.

Благодарение Богу! В православном отечестве нашем оказывается богатый и неистощимый запас народных сил и могучее национальное чувство, – можем сослаться в этом опять на переживаемое нами время. Ибо едва только затронуто было серьезным и чувствительным образом наше национальное чувство, и едва увидели мы, что хитрообразные наветы врагов наших переходят уже за границу нашей снисходительности, – как русские люди ополчились как один человек, и увидел весь мир, что нельзя безнаказанно лукавить и коварствовать против нас. Но это же национальное самочувствие и самоуважение побудило нас вступиться за другие народности славянские, родственные нам но крови и связанные с нами историческими преданиями, – народности, по живучести и богатству своих национальным сил, по своей несомненной способности и по стремлению к усвоению всех наилучших и зрелых плодов европейской цивилизации, заслуживающие наилучшей участи и наиболее почтенного положения в среде европейских государств. Не достойно ли в самом деле удивления, что мирный и трудолюбивый народ Болгарский, некогда счастливый и процветавший в своей благословенной от Бога стране, находясь целые сотни лет во власти варваров, систематически давивших его национальность и истощавших его богатства, соблюл все-таки свою политическую физиономию, и неудержимо рвется к своей свободе и независимости! И можно ли было нашей могучей славянской державе русской терпеть дольше и безучастно смотреть, как в соседстве с нами притесняют, насилуют и давят единоплеменных нам славян, виноватых только тем, что они хотят и добиваются жить по-человечески, и ищут высочайшего своего блага, – гражданской и религиозной свободы? Наши отдаленные недруги и завистливые соседы упрекают нас в затаенных завоевательных замыслах, укоряют и хулят за то, что мы только того будто бы и хотим, чтобы стереть с лица земли турок, из ненависти к их национальности и вообще ко всему их политическому строю. Какая неправда, какие пустые и недоброжелательные опасения! Знаем мы очень хорошо, что всякий народ имеет свою задачу в истории, и свое право на политическое существование, и не менее кого другого уважаем это право, – и следовательно Бог бы с ними, с этими турками, если бы они спокойно шли по своей дороге, мирно бы развивались и путем сближения с европейскими державами, постепенно приобщались бы просвещения и христианских идей. Но что делать, если этот изжившийся и постепенно разлагающийся народ в конце концов, оказывается варварским и диким фанатиком, не способным к правильному и всестороннему развитию, не дающим жить и развиваться своим подвластным народам, связанным с нами единством племени и веры? Предоставив всемогущему и всеблагому Промыслу политическую судьбу магометанского мира, не обязаны ли мы вступиться за свое родное притесняемое славянское начало? Верим и надеемся, что Господь, охраняя Россию и ведя ее по пути славы и могущества, не лишит Своей Божественной защиты и покровительства и ее славянских отраслей, столь же богатых своею внутреннею жизнию, сколько и своими политическими несчастиями!...

Один из элементов этого внутреннего богатства народного мы указали в национальном чувстве, сила и живучесть которого в славянском мире, при самых не благоприятных условиях, может служить верным залогом его лучшей участи и политического обновления. Но есть другой жизненный элемент, до такой степени важный, и так решительно обусловливающий собою судьбу и счастье народов, что без него, или при непрочности его, удобоколеблемо и ненадежно все здание государственной жизни, при всем видимом ее благообразии и наружном блеске и при всей силе патриотического одушевления, по временам вспыхивающего в народном сознании и чувстве. Мы говорим о религии. Если ложны ее начала и узки ее основания в каком-нибудь народе, и если слабо вообще религиозное начало в народной жизни, то самые блестящие военные успехи, самые огромные богатства материальные и самое широкое научно-культурное развитие, – не спасут государства от постепенного разложения и политической смерти. В этом случае государство будет напоминать собою здоровый с виду организм, но с затаенным злокачественным и смертельным недугом, или великорослое многолетнее дерево с гнилой сердцевиной, или же подновленное и размалеванное здание с гнилым фундаментом. Наружная прочность, и иногда еще довольно долго продолжающаяся жизнь таких государств, не дает наглядно видеть истинной и внутренней причины их постепенного умирания и гибели, – причины, заключающейся в нравственном растлении и ослаблении религиозного начала. А между тем, рано или поздно, это наконец обнаруживается. Куда девались и от чего погибли древние богатейшие и промышленные Тир и Сидон, могущественный Рим, изящная Греция, и даже христианствующая пышная Византия? Беспристрастная истории повествует нам, как, вследствие упадка нравственности и потрясения религиозного начала, заносились гниль и смерть в эти государства, и как не спасли их от этой смерти и падения никакие искусственные подставы, никакая культура и цивилизация. Нельзя не заметить с сожалением, что в рассуждениях об успехах и прогрессе народной жизни современные ученые люди не берут обыкновенно в расчет религии, и немного интересуются как ее судьбами и ее требованиями, так и ее отношением к народной жизни. Ошибка здесь та, главным образом, что религию понимают как убеждение ума в известных истинах и догматах веры, подобно всяким другим убеждениям, которые могут-де изменяться, и заменяться одно другим без всякого ущерба, не изменяя нравственной физиономии человека и не производя в нем никакого особенного душевного потрясения. Но это собственно и не религия и не так она характеризуется в человеке. Религия в истинном своем смысле, есть полная преданность человека Богу и его закону, и есть самое глубокое и внутреннее начало, проникающее всю человеческую душу, и дающее направление всем ее силам. Истинно религиозный человек из внутреннего сокровища своего черпает силы на все высокое, прекрасное и благое. Его убеждения не в одних только словах, а суть вместе и дело; его энергия к добру и правде не останавливается ни пред какими препятствиями, всю свою жизнь он умеет подчинять высшим началам, – долгу и закону Божию; он не погонится запальчиво за тем, что модно и ново, а сначала проверит это законом Божиим, и тогда только усвояет. Он умеет не на словах, а на деле любить всех людей, как братьев, искренно желает всем им добра, содействует их благу, ценит по достоинству все прекрасное и высокое в человеке, стремится к нему всеми своими силами, но не даст подкупить себя ни чем фальшивым, как бы оно красиво ни было, не дозволит врагу подойти к себе ночью, подкопаться под свою внутреннюю храмину и похитить свое сокровище. Теперь представьте, что из таких людей составлено целое государство, допустите на время, что весь народ состоял бы из таких именно религиозных, нравственно цельных и сильных личностей. Предположение это не содержит впрочем никакой теоретической несообразности; ибо нельзя быть всем богатыми, всем образованными, всем здоровыми, – но религиозными всем можно быть, ибо это от нас единственно зависит, и потому все мы без различия призываемся быть религиозными. Какую бы, говорим, несокрушимую твердыню представил из себя такой народ! Какими быстрыми шагами, не уклоняясь ни направо, ни налево он шел бы к своему истинному благу, и какую долговечную, постоянно юную, здоровую и свежую жизнь можно бы обещать сему народу! Если ты будешь слушать гласа Господа Бога твоего, говорил богомудрый вождь Израильский Моисей в прощальной речи своей к народу Израильскому, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли. Благословенны житницы твои и кладовыя твои. Благословен ты при входе твоем, и благословен ты при выходе твоем. Поразит пред тобою Господь врагов твоих, востающих на тебя, одним путем они выступят против тебя, а семью путями побегут от тебя… И увидят все народы земли, что имя Господа [Бога твоего] нарицается на тебе, и убоятся тебя. И даст тебе Господь [Бог твой] изобилие во всех благах, в плоде чрева твоего, и в плоде скота твоего, и в плоде полей твоих на земле, которую Господь клялся отцам твоим дать тебе. Откроет тебе Господь добрую сокровищницу свою – небо, чтобы оно давало дождь земле твоей во время свое, и чтобы благословлять все дела рук твоих: и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы [и будешь господствовать над многими народами, а они над тобою не будут господствовать]. Сделает тебя Господь [Бог твой] главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу, если будешь повиноваться заповедям Господа Бога твоего,... и не отступишь от всех слов, которыя заповедую тебе (Втор. 28:1–14) Эти вдохновенные слова пророка Моисея, замечательные столько-же по своей живописности, сколько и по своей глубокой правде и неотразимой силе убеждения, следовало бы заучить и крепко помнить всем нашим ревнителям общественного и народного блага. Запомним их и мы, православные сыны России!

В начале своего слова мы упомянули о недавнем антипатриотическом брожении, хотя молодых и незрелых, но все же, к сожалению, русских умов, и о некоторых беспорядках общественных, обеспокоивших правительство и возмутивших общество русское... Надобно правду сказать, что все это горькие и дурные плоды религиозного равнодушия, неблаговоспитанности и отсутствия прочных нравственно-религиозных начал в некоторой части нашего общества. Но Бог с ними, с этими дурными и жалкими людьми! Не хочется и говорить теперь много об этих отребьях русского общества, когда ведется нами славная и геройская война главным образом – именно за религию и веру Христову, и за свободу ее исповедания в единокровном нам славянском мире, и когда в сердце каждого, не только русского, но и всякого вообще порядочного человека, кипит жалость к невинным страдальцам христианским в Болгарии и негодование на гнусных фанатиков мусульманских, позорящих человеческую природу своими изощренными жестокостями и отвратительным неслыханным зверством. Слыша и читая об этих магометанских жестокостях и зверствах над христианами, кто не воздохнет сердцем и не вопросит с недоумением: Боже правый и милостивый, зачем Ты допускаешь так долго проливаться невинной крови христианской, и мрачному царству лжепророка господствовать над Твоею Церковию? Но, с другой стороны, благочестивые слушатели, когда подумаешь, сколько еще всякого зла, растления и мрака в самих христианских обществам, как слабо и шатко в них бывает религиозное начало, когда вспомнишь, что христианские генералы становятся в турецкие ряды против защитников христианских; когда христианские политики берегут паче всего житейские и меркантильные интересы своих стран, пренебрегая судьбой и интересами христианства; когда глаголющийся наместник самого Христа на земле благословляет оружие против христиан, и ожидает небесной помощи врагам христианства; когда представители христианской науки с озлоблением стараются подкопать здание христианства, и отвергая в душе всякую религию, направляют свою преимущественную злобу против религии Христовой, до того, что не стыдятся темное и невежественное магометанство изображать даже религией света в сравнений с христианством (как напр. Дреппер), – когда все это сообразишь, то и удивляться много не станешь многочисленным бедствиям и унижению христианства от многочисленных врагов его. Статочное ли дело, рассудите сами, чтобы какие-нибудь невежественные и свирепые азиатские пришельцы целые века хозяйничали и бесчинствовали в христианской Европе, если бы эта страна поистине была христианская, и наделе христианствующая?! Но что мы видим и слышим? У турок не хватает денег на войну с христианством? Европейцы дают. Нет хорошего и достаточного оружия? те же европейцы привозят и доставляют. У турок нет достаточно научного знания для ведения войны? Европейцы помогут своим советом, указаниями и даже людьми. Турки ограбят и сожгут мирные христианские поселения, и варварски вырежут ее беззащитных жителей, – это постараются как-нибудь ослабить, скрыть и даже огласят басней и выдумкой. Чего же после этого удивляться, что южнославянское христианство стонет целые века под мусульманским владычеством?! Можно, кажется, поверить, что в случае конечного истребления мусульманами христианских подданных христианская Европа не изменит своего обычного благодушия!

Тем благороднее задача нашей великой и православной России, и тем драгоценнее наша заслуга для христианского мира. Если бы не царь наш благочестивейший, кто бы вступился за несчастных страдальцев, христиан славянских? Трогательно читать текст адреса, повергнутого на всемилостивейшее воззрение Государя Императора депутациею от жителей Боснии. Вот заключительные слова этого адреса: «на кого нам уповать, как не на единого тебя, великий русский царь? Кому защищать нашу веру и нашу народность, как не тебе, отцу славян? Ты один можешь спасти нас, и мы пребываем в непоколебимой уверенности, что ты внемлешь гласу моления нашего». Так, братья славяне, мужайтесь и крепитесь пока мы живы и сильны. – Пока мы живы и сильны не перестанут трепетать враги креста Христова. Быть стражами, защитниками православной веры христианской, – вот наше великое историческое призвание и задача! Но запомним себе, православные соотечественники, что главная сила наша в этой самой религии христианской и православной вере, которую мы призваны самим Богом защищать и охранять. Из своей отечественной истории мы должны знать, что в неоднократные тяжелые и критические эпохи нашего государства, спасало нас от врагов именно религиозное чувство и великое христианское одушевление. Пока сильно и живо в нас будет христианское и религиозное начало, до тех пор несокрушимо и страшно врагам нашим будет и наше политическое могущество. Но разведется в нас и умножится, – чего не дай Бог, – антирелигиозная тля, – и наша гибель приблизится и к нам.

Боже! не дай оскудеть в православном отечестве нашем духу веры Твоей! Спаси православного и благочестивейшего Государя нашего Александра Николаевича; укрепи его мышцу и возвыси его царство; умножи славу его победами над врагами, и да возвеселится он силою Твоею до конца, и о спасении Твоем возрадуется зело!... Аминь.

***