XXVIII глава

Входя с владыкой в митрополичьи покои, государь вдруг выразил желание на другой день отобедать в Вифании.

Владыка Платон смутился. Все приготовления были сделаны в Лавре, в Вифании даже покои были не убраны.

– Покои там малы, и приготовления никакого для стола не сделано, – осторожно произнес он.

– Хоть в уголке, но хотел бы там обедать, – подтвердил свое желание государь.

На другой день император осматривал церкви, ризницу, семинарию, в которой воспитанники приветствовали его речами и стихотворениями, до того понравившимися Павлу I, что он прислал потом ректору Августину золотые часы, а семинаристам 2 000 рублей.

Наконец отправились в Вифанию. Митрополит Платон встретил государя. Побывали в большой церкви, которую Павел Петрович похвалил, домовая же так понравилась ему, что он решил такую же сделать у себя. Похвалил государь и покои митрополита.

– Вот так тесны они у тебя, – говорил он, – на что более?

Здесь и поведал Павел I митрополиту Московскому о наговоре, будто стены келлии Платона оклеены государевыми письмами.

– Теперь вижу – неправда, – смеялся государь. Видя доброе расположение духа Павла Петровича и то, что он все хвалит, владыка Платон осмелился в шутку сказать:

– Когда, государь, все удостоилось здесь вашей похвалы, то хотя бы игуменство здесь благоволили учредить.

– На что тебе игуменство? – отвечал император. – Ты сам здесь игумен.

За столом Павел Петрович был весел и долго говорил с митрополитом.

Доверие было восстановлено.

После трапезы отправились в Лавру. Приложившись к мощам Преподобного Сергия, Павел Петрович направился к выходу из церкви. Но владыка Платон, поднеся ему образа в благословение, подал государю прошение об увольнении его от епархии.

Прочитав прошение, Павел I произнес:

– Сему быть нельзя.

И сколько митрополит ни просил, чтоб он явил милость, государь стоял на своем:

– Сему быть нельзя.

Вышел из церкви, сел в карету и, напомнив, чтобы митрополит Московский скорее приезжал в Москву на ближайшие торжества, выехал под звон колоколов из Лавры.

Густой туман вскоре поглотил царский экипаж.

На другой день приехал от государя секретарь его, Трощинский, с объявлением, что императору угодно учредить в Вифании второклассный монастырь и устроить при нем семинарию.

Надо сказать, посещение императора Павла I было отмечено созданием в монастыре специального памятника, на котором была сделана следующая надпись: «1797 год, апреля 24-й день. Почто Вифания сей день и год прославляеши? Яко державный и великий государь император Павел I с государыней императрицею и со всей Августейшею фамилией благоволили посетить мя и вкусить здесь трапезу. Почто ты, пустыня, тако ликовствуеши? Яко того ж де года мая первого дня он, великий государь, во второклассный монастырь преобразил мя. И еще при мне устроил быти училище просвещения».

* * *

Из московской церковной среды, взращенной митрополитом Платоном, Павел I обрел для себя и придворного проповедника. Пребывая в Первопрестольной, государь любил по утрам прогуливаться верхом. В одну из поездок он заметил у церкви Иоанна Воина, за Москвой-рекой, большое стечение народа. Узнав, что люди собрались по случаю храмового праздника слушать проповедь отца Матвея, он сошел с лошади, отдал ее полицейскому чиновнику, а сам вошел в церковь и остановился у самого входа, в толпе народа. Между тем вышел из алтаря отец Матвей и начал говорить проповедь. Посвящена она была житию святого Иоанна Воина.

Проповедник не мог видеть государя и красноречиво говорил о долге воинов: не жалеть своей жизни, сражаясь за веру и царя, и о проистекающей из того обязанности царей любить своих подданных, дорожить ими и заботиться об их благосостоянии.

Проповедь тронула Павла I. Прослушав ее до конца, он вышел из церкви и, когда полицейский чиновник подвел ему лошадь, сказал ему:

– Ты, верно, сегодня на водке у священника будешь видеть отца Матвея; скажи ему мое спасибо.

По возвращении во дворец государь послал за митрополитом Платоном.

– Ты меня учил Закону Божиему и помазал на царство, – сказал он ему, – но я от тебя не слыхал такого наставления, как сегодня от отца Матвея; приведи его сейчас ко мне с проповедью.

Просьбу государя тотчас же выполнили.

Когда отец Матвей прибыл во дворец, государь подошел к нему под благословение, но тот так оробел, что не осмеливался дать царю поцеловать руку.

– Я у тебя целую руку как у служителя алтаря, – сказал государь священнослужителю, – а ты у меня как у помазанника Божия. Если ты мне не дашь своей, то и я не дам тебе моей руки.

Отец Матвей исполнил желание государя, а Павел I заставил его вновь прочитать пред ним проповедь и просил ее подарить ему, говоря, что отныне он, вставши с постели и помолившись Богу, станет читать ее, прежде чем начать заниматься делами.

Тогда же Павел I пригласил отца Матвея быть придворным проповедником, поручив митрополиту Платону озаботиться продажею его дома по отъезде священнослужителя в Петербург, куда тот вскоре и отправился.

Уезжая из Москвы, Павел I несколько раз повторил митрополиту Платону свое приглашение:

– Пожалуйте, приезжайте к нам.

То же говорила и императрица Мария Феодоровна.

– Волю государеву я должен исполнять, – ответил митрополит.

И как ни тяжела была дорога для больного архипастыря, он отправился в Северную столицу в тот же год, ко дню рождения государя Павла Петровича, который находился тогда в Гатчине.

В Гатчине свиделся владыка Платон и с митрополитом Гавриилом. Оба вспомнили юношеские годы, прежнюю товарищескую дружбу, угасшую в служебных отношениях, и оба заплакали.

Это был последний приезд владыки в Санкт-Петербург и последнее свидание с митрополитом Гавриилом. Пробыв в городе в бездействии шесть недель, в которые он лишь однажды виделся с государем, митрополит Московский засобирался домой. Там ждали епархиальные дела и строительные работы в церквах и монастырях. Перед возвращением в Первопрестольную владыка обедал у митрополита Гавриила. За столом сидели члены Синода и некоторые светские люди. За трапезой владыка Платон так откровенно заговорил о современных событиях, что митрополит Гавриил тихонько заметил гостю его неосторожность.

– Меня все знают за откровенного человека и не боятся, – отвечал тот, – но тебя, Преосвященный, опасаются как скрытного, а если ты случайно выпустишь какое-либо словцо, то его поймают и тебе обратят во зло.

Слова окажутся пророческими.

Санкт-Петербург митрополит Платон покинул 26 октября.

2 ноября он был в Лавре.

С первых же дней наступившего 1798 года в Москве стали ждать приезда государя. Знали, он намеревался ехать в Казань.

Но государь прибыл в Москву только 10 мая. В самый день прибытия протопопу успенскому было объявлено, чтобы служил он, а не митрополит Платон, и чтобы никакой встречи не было и обедню отправляли в свое время, что и было исполнено. Государь, опоздавший из-за дел, прибыл в собор в первом часу пополудни. Увидев митрополита Платона, поцеловал его руку, справился о здоровье и сказал:

– Пора начинать обедню!

– Обедня отпета, – отвечал митрополит.

– Я думал хоть часть застать, – признался государь. День был для всех торжественный. Отмечалось рождение великой княгини Катерины Павловны.

Павел Петрович, не сказав ни слова, приложился к святым местным иконам и мощам святителей московских и отправился во дворец.

Он уехал в Казань, не простившись с владыкой Платоном. Больше они не виделись.

***

У митрополита Платона в Вифании были любимые места, где в летнюю пору он любил проводить свободное время. Видели его гуляющим в роще, которую, по преданию, он насадил сам. Видели в лугах.

У монастырских ворот стояла каменная скамья, на которой митрополит частенько сидел с богадельными старцами и любовался на высокий обрывистый берег Вифанского пруда. С этого берега открывался красивый вид на пруд и на заросший деревьями и кустарником остров посредине пруда. На этом берегу и решил митрополит Платон построить семинарию после того, как в 1797 году был прислан указ императора Павла I о ее открытии в Вифании.

Здание семинарии строили по проекту самоучки-архитектора Симеона Болдырева. Архитектор, из-за пристрастия к спиртному, оказался ненадежным строителем, и лаврским учрежденным Собором низведен был в конюхи. Митрополит Платон освободил его от конюшни и принял на себя обязанности архитектора. Было ему тогда за 60, но при строительстве семинарии он обнаружил удивительную юношескую энергию. Старца митрополита – хозяина Вифании – часто можно было видеть среди рабочих, оживленно разговаривающего с ними. Торопливою походкою обходил он возводимое здание и давал хозяйственные распоряжения.

Еще не была выстроена семинария, а она уже стала любимым его детищем. Любимым потому, что здесь с первого камня он, можно сказать, начал осуществлять давнюю свою мечту – создание церковно-национальной школы. Эту идею он проводил в организации школ, подчиненных его управлению, но яркое полное выражение она нашла в устройстве Вифанской семинарии.

На том месте, где «дремучий лес стоял, где от зноя странник прохладу обретал», появилось изящное красивое здание с башнями по углам. Оно, скорее, напоминало рыцарский замок, нежели учебное здание. Но нужно было знать митрополита Платона, понимать его мысли, чтобы правильно оценить новую постройку. Вырастив Павла I рыцарем духа, он желал и в будущих священниках видеть тех же рыцарей. Прибыв из захудалых деревень, из семей бедных сельских причетников, которые, по понятиям того времени, относились к людям низкого сословия, крестьянские дети, по мысли владыки, должны были переселиться в рыцарский замок и воспитываться в сознании своего благородства, человеческого достоинства. И само здание, его изящный вид должны были содействовать этой воспитательной задаче.

6 августа 1800 года, в день праздника обители – Преображения Господня – была открыта Вифанская семинария. Из Троицкой лаврской семинарии в нее перевели 70 учеников. Ученики пропели радостный кант и прочитали стихи на трех языках. В богословской палате, совершив водоосвящение, митрополит сказал краткую речь:

– Благословен Бог и Его святые и непостижимые судьбы! По вседействующей Его силе я восчувствовал желание, дабы в пустыне сей устроить покой старости моей и останки преставлынихся о Господе братий обители Преподобного отца Сергия сохранить здесь до всеобщего всех воскресения. Но преобразивыйся на Фаворской горе Господь чу́днаго света Своего лучом коснулся места сего и оное преобразил. Таинственным некоторым образом вдохнул Он в сердце благочестивейшего монарха Павла Первого, дабы устроить из пустыни обитель, и терние ея обратить в цветы и плоды просвещения...

Мысль о неразрывной связи монастырского Преображенского храма с открываемым храмом наук пронизывала его речь.

***

Из памятных событий в царствование Павла I, касающихся жизни владыки Платона, отметим учреждение в 1799 году Калужской епархии, отделенной от Московской. С этого времени митрополит Московский и Калужский Платон стал именоваться митрополитом Московским и Коломенским. Тогда же митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил неожиданно уволен был в Новгород, а потом совсем отстранен от управления епархией.

Место его заступил архиепископ Амвросий (Подобедов), прежний викарий Московский, за день до убийства Павла I пожалованный в митрополиты.