Богослужения Страстной Седмицы наряду
Синаксарь Великой Субботы

Всу́е храни́ши гроб, кустоди́е:

Не бо содержи́т ра́ка Саможиво́тия.

Во Святу́ю и Вели́кую Суббо́ту, боготеле́сное погребе́ние Го́спода Бо́га и Спа́са на́шего Иису́са Христа́, и е́же во ад соше́ствие пра́зднуем: и́мже от тли наш род воззва́н быв, к ве́чной жи́зни пре́йде. Всех бо дней свята́я Четыредеся́тница превосхо́дит: сея́ же па́ки, сия́ Свята́я и Вели́кая седми́ца бо́льши: и Вели́кия седми́цы па́ки бо́льши си́ Вели́кая и Свята́я Суббо́та. Глаго́лется же Вели́кая седми́ца, не я́ко бо́льши суть дни́е си́и, или́ часы́, но я́ко вели́кая и преесте́ственная чудеса́ и изря́дная Спа́са на́шего дела́ в ней соде́яшася, и наипа́че днесь.

Я́коже бо в пе́рвом миротворе́нии, вся́кое де́ло соде́лав Бог, и последи́ госпо́дьственнейшее, в шесты́й день созда́в человека, в седмы́й почи́ от всех дел Свои́х, и освяти́ его́, суббо́ту именова́в, я́же у́бо упокое́ние толку́ется: си́це и во у́мнаго ми́ра де́лании, изря́дне вся соде́лавый, и в шесты́й назда́в па́ки истле́вшаго челове́ка, и обнови́в Живоно́сным Кресто́м и сме́ртию, в настоя́щий па́ки седмы́й день упоко́и, соверше́нным дел упокое́нием, животоесте́ственным и спаси́тельным сном.

Снизхо́дит у́бо Бо́жие Сло́во с пло́тию во гроб, схо́дит же и во ад с нетле́нною и Боже́ственною Своею душе́ю, разде́льшеюся сме́ртию от телесе́, ю́же и в ру́це предаде́ Отцу́, Ему́же и Свою Кровь принесе́, не проси́вшу, избавле́ние нам бы́вшую. Не бо во аде Госпо́дня душа́, я́коже други́х святы́х ду́ши, удержа́на бысть. Ка́ко бо? Ничто́же прароди́тельней наноси́ме клятве, я́коже о́ны. Но и кро́ви же взят враг наш диа́вол, а́ще и нас держа́ше, е́юже ку́плени бы́хом. Ка́ко бо а́ще не то́чию от Бо́га, но и Бо́га Его разбо́йник диа́вол я́ти имя́ше? Оба́че теле́сне и с Божество́м всели́ся во гроб Госпо́день наш Иису́с Христо́с, кра́йне пло́ти соедини́вшимся.

Бя́ше же с разбо́йником и в раи́, и во а́де бя́ше, я́коже рече́ся, со обоже́нною Свое́ю душе́ю. Преесте́ственно же и со Отце́м бе, и Ду́ху седя́й, я́ко Бог Неопи́санный, везде́ же бе, ничто́же Божеству́ во гро́бе стра́ждущу, я́коже ниже́ на Кресте́. И тле́ние у́бо Госпо́дьское те́ло претерпе́, е́же есть разреше́ние души́ от те́ла: растле́ния же, си́речь разруше́ния пло́ти и уде́с, соверше́ннаго погубле́ния ника́коже. Но Ио́сиф у́бо, свято́е те́ло Госпо́дне снем, во гро́бе но́ве погреба́ет, и близ иуде́й в вертогра́де ка́мень ве́лий зело́ над вхо́дом гро́ба положи́. Иуде́е же у́бо по пятце́, приступи́вше, глаго́лют Пила́ту: го́споди, помяну́хом, я́ко льстец О́ный рече́, егда́ жив бе, я́ко по трие́х днех воста́ну: мни́тся у́бо нам добро́ бы́ти, да твоя власть повели́т во́инству затверди́ти гроб. Отвеща́ Пила́т: а́ще у́бо льстец бе, что о глаго́лех Его пече́теся? Егда́ бе жив, я́ко испове́даемый у́мре. Когда́ же рече́, воста́ну? Не́гли от Ио́нина указа́ния собира́ху то. Вся́ко же а́ще утверди́тся гроб, не укра́дется.

О́ле, ка́ко безу́мнии, ели́ка о себе творя́ху, на ся де́юще не разумева́ху!

Пила́ту же повеле́вшу, сами с во́инским чи́ном, и опа́сным запечатле́нием затверди́ша гроб, да не чужде́й су́щей стра́жи и печа́ти, воскресе́ние Госпо́дне обо́лгано бы́ло бы. Но ад отсе́ле совраща́ется и изумева́ется, тверде́йшую си́лу ощуща́я: изблюе́т у́бо пома́ле непра́ведным поглоще́нием, Христа́, тверде́йшаго и краеуго́льнаго ка́мене: и я́же от ве́ка положи́ во чреве, снедь сотвори́в. Неизрече́нным снизхожде́нием Твоим, Христе́ Бо́же наш, поми́луй нас. Ами́нь.