О наивном биологизаторстве

Конечно, предлагаемые Марковым или Панчиным объяснения веры могут вызвать улыбку у людей не столь преданных идеям материализма, и их научная основательность, мягко говоря, не очевидна. Однако любые – даже более продуманные – попытки «научного» объяснения религии имеют одну фундаментальную проблему.

Что мы вообще имеем в виду, говоря о «научном объяснении» какого-то явления? «Объяснить» – значит указать причины определённого явления или события. «Научное объяснение» – это указание причин в рамках естественных наук. Например, мы объясним солнечное затмение, если скажем, что Луна в определённые моменты оказывается между Солнцем и Землёй, и часть земных наблюдателей – в её тени.

Атеисты исходят из того, что если мы предложим какому-то явлению «научное объяснение», мы тем самым исключим любые другие. Например, возвращаясь к тому же солнечному затмению, мы можем сказать, что если оно вызывается естественным движением небесных тел, то про дракона, который пожирает Луну, мы можем с чистой совестью забыть.

На первый взгляд, это кажется простым и понятным, но это неверно. Например, можем ли мы найти научное объяснение любовной поэзии? Конечно, и оно лежит практически на поверхности. Пушкин написал: «Я помню чудное мгновенье…», потому, что он был самцом примата и хотел привлечь самку репродуктивного возраста. Будет ли это объяснение ложным? С одной стороны – нет. И Пушкин, и Шекспир, и Поль Элюар – действительно самцы-приматы. Отрицать роль этого обстоятельства в их жизни и творчестве было бы совершенно ненаучно.

Но является ли такое объяснение полным? Можем ли мы торжествующе заявить, что мировая поэзия успешно разъяснена, и причины её найдены? Нет, конечно. В ней, несомненно, присутствует биологический пол, но она не могла бы существовать без многого другого.

Подобное «научное объяснение» предполагает редукционистский подход, который сводит любовь к вожделению, вожделение к биологии, биологию к химии, химию к физике, а физика в конечном итоге объясняет всё, поэтому такое мировоззрение иногда называют «физикализмом». Но он просто гротескно неадекватен для описания реальности. Пытаясь редуцировать таким образом, например, сонет «Её глаза на звёзды не похожи...», мы на каждом этапе теряем нечто принципиально важное для описания явления.

Даже если мы находим какую-то биологическую подкладку у психологического или духовного явления, это никак не устраняет и не обесценивает его над-биологическую сторону. Так, несомненная реальность биологического пола никак не устраняет реальность любовной поэзии как чего-то, принципиально не сводимого к биологии. Так, химический анализ красок, которыми написана картина, не объясняет её содержания и, тем более, не делает это содержание иллюзорным. Так, описание книги на языке химии и физики – как бумаги и типографской краски – никак не устраняет её смысла.

Обратим внимание на ещё одну типичную ошибку подобного рода аргументации. Из того, что человек придерживается таких-то убеждений по таким-то внутренним и (допустим) биологическим причинам, никак не следует ложности этих убеждений.

Вообще, субъективные причины, по которым человек верит в то или другое, ничего не говорят нам об истинности или ложности его верований. Природа реальности никак не зависит от нас, наших мыслей об этом или причин, которые побуждают нас к этим мыслям.

Это станет особенно заметно, если мы применим ту же биологизаторскую риторику в отношении самих атеистов. Читая в англоязычной Сети истории «деконверсии», то есть отпадения от христианской веры в атеизм, нельзя не заметить большого сходства во многих из них. Юноша (реже – девушка) из строгой христианской семьи поступает в колледж, где обнаруживает гораздо более вольные нравы, и начинает сильно тяготиться заповедью «не прелюбодействуй». На это накладывается знакомство с атеистами, и молодой человек охотно позволяет себя убедить, что Бога нет, и моральные запреты, внушённые ему в христианской среде, можно с огромным облегчением отбросить.

В этом случае обращение в атеизм имеет совершенно прозрачные гормональные причины. Но доказывает ли это ложность атеизма? Само по себе – нет. Если подросток ударяется в атеизм под давлением бунтующих гормонов, это ещё не говорит нам о том, что Бог есть, а атеизм ложен. Это вообще ничего не говорит нам об устройстве мироздания.

Однако, приближаясь к главной проблеме такого подхода, мы можем обратить внимание на то, что биологизаторство подобно, в философском смысле, бомбисту-самоубийце – успешно ли оно поражает врагов или нет, в первую очередь оно поражает самого себя.

Ведь в этом случае атеисты пытаются убедить своих оппонентов, приводя рациональные доводы. Но доводы не способны изменить биологию. Если ваше поведение, например, кашель, детерминировано биологическими причинами, его невозможно изменить, обращаясь к вам с аргументами. Если вера (или неверие) такая же биологическая данность, как цвет глаз, бессмысленно пытаться подорвать её научно-просветительской деятельностью. Если вы верите – как считает Александр Марков – из-за того, что у вас не хватает каких-то участков мозга, эти участки не вырастут оттого, что атеисты обратятся к вам с убедительной речью. Если вы идёте в храм Божий оттого, что – как предполагает Александр Панчин – в вашем мозгу угнездились паразиты, эти паразиты едва ли перемрут от самых блестящих доводов.

Биологизаторство – это такой вид атеистической пропаганды, который, если бы он был верен, делал бы любую атеистическую пропаганду невозможной. Вы не можете изменить биологию аргументацией.

Более того, если вера имеет биологические причины (и на этом основании мы должны её отвергнуть), то это точно так же работает в обратную сторону – атеизм тоже имеет биологические причины, и мы тоже должны его отвергнуть.

В самом деле, если неразвитость какого-то участка мозга делает человека верующим – как полагает Марков – то переразвитость этого участка делает его атеистом. Если нам говорят: «Ваш мозг глючит, потому что у вас нет какого-то участка мозговой ткани, и поэтому вы верите в Бога», мы можем – ровно с тем же основанием – сказать: «Нет, это ваш мозг не работает как должно, потому что у вас лишний участок ткани в мозгу».

В итоге, любые человеческие убеждения – религиозные или атеистические – имеют биологические корни, и всё они равно не заслуживают доверия.

Биологизаторство не может выдавать себя за рациональную позицию по той простой причине, что, если оно верно, рациональности не существует – любые ваши взгляды результат внерациональных процессов в коре вашего головного мозга, им всем можно приискать биологические объяснения. Беда в том, что биологизаторам не хватает способности к рефлексии – к тому, чтобы приложить свои методы к себе.

Собственно, абсурдность биологизаторства – частный случай абсурдности материализма вообще. Если материализм верен, то любые акты мысли и воли – это не более чем проявление очень сложного, но чисто природного процесса в коре вашего головного мозга. Как говорил известный нейрофизиолог (и материалист) Френсис Крик,

«Вы, Ваши радости и скорби, Ваши воспоминания и устремления, Ваше чувство личной идентичности и свободной воли, на самом деле не более чем определённое поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы – не более чем набор нейронов... хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас и мы не можем этого изменить».

Это неизбежный вывод из материалистического мировоззрения. Как говорил другой его адепт, космолог Стивен Хокиг,

«Хотя мы думаем, что способны делать осознанный выбор, наши познания в области молекулярных основ биологии свидетельствуют, что биологические процессы подчиняются законам физики и химии, а потому столь же детерминированы, как и орбита планет. Недавние эксперименты в области неврологии подтверждают мнение о том, что наши поступки определяются нашим мозгом, который подчиняется известным научным законам, а не какой-то силе, существующей вне этих законов...

Трудно себе представить, как может проявляться свобода воли, если наше поведение определяется физическими законами. Поэтому, похоже, мы представляем собой не что иное, как биологические машины, а свобода воли просто иллюзия».

Но было бы нелепо пытаться изменять орбиты планет или другие природные процессы при помощи аргументации. Если вы, конечно, не могучий маг и чародей. Но развивая аргументацию в пользу материализма, его адепты предаются именно такого рода магии и чародейству – пытаются изменить чисто природные процессы в мозгах оппонентов, которые детерминированы чисто природной причинностью, при помощи – чего бы вы думали? – доводов.

Но если моё поведение полностью определяется поведением материи в моём мозгу, а это поведение – неизменными законами природы, то как бы я мог хотя бы обратить внимание на их доводы? Ведь для этого я должен был бы совершить акт свободной воли, а если материализм верен, у меня просто нет свободной воли. Коротко говоря, чтобы я мог принять материализм, он должен быть ложен. Это мировоззрение, которое люди опровергают самим фактом его принятия.

Более того, материалисты опровергают его самим процессом ведения дискуссии – выдвигая аргументы и предполагая в чём-то убедить других людей, они явно обращаются к ним как к свободным, мыслящим, личностным существам, а не как к природным процессам.

Наивное биологизаторство рассыпается, как карточный домик, и рассеивается, как дым, как только мы пытаемся его проанализировать. Впрочем, то же самое происходит и с материализмом вообще.