Репнин, Василий Никитич

Репнин, князь Василий Никитич, сын фельдмаршала Аникиты Ивановича, генерал-адъютант, генерал-фельдцейхмейстер; родился в 1696 г., скончался 30 июля 1748 г.

Получив первоначальное образование под непосредственным руководством отца, князь Репнин отправлен был Петром, вместе с братом Юрием, в числе других молодых дворян, в Париж «для науки». Молодые Репнины не проявили, однако, к наукам тщания и, поселившись в Вене, вели настолько «непотребное житие», по выражению приставленного к ним дядьки, что князь Аникита ходатайствовал перед Государем о «великой милости, чтобы детей его взять и отдать ему для их невоздержания». Петр «сотворил милость», отправив обоих Репниных волонтерами к армии принца Евгения Савойского, стоявшей в то время (1717) под Белградом. В лагере принца князья Василий и Юрий сильно бедствовали. «В Вене и на дороге имели они на своем кошту двух французов, которые привели их в великий убыток» и в конце концов обокрали. Распродав лошадей и даже платье, они жили, в конце концов, в «такой мизерии, что хлеба купить было не на что». Впрочем, в австрийской армии они оставались, по-видимому, не долго. В том же 1717 году Репнин был записан солдатом в Бутырский пехотный полк. Произведенный в 1719 году в сержанты в том же полку, он медленно подвигался по службе, неся ее, сначала в походах с отцом, затем на гарнизонных стоянках. В 1729 году командирован был в Вену с известием о кончине Великой Княжны Наталии Алексеевны. В 1731 г., в чине капитана гвардии (Преображенского полка), отправлен на начатую постройкой Украинскую линию – для «строения крепостей и набора ландмилицких полков».

В 1736 году князь Р. командирован был в Царицын и Крым, где сколько-нибудь заметного участия в военных действиях не принимал. 22 января 1737 г. произведен был в генерал-майоры и командирован, в апреле того же года, для осмотра порогов на Днепре в видах предстоявшей переправы войск, причем исправил ретраншемент при Ненасытецком пороге и построил «в пристойных местах пристани»; затем он участвовал в Очаковском походе Миниха и оказал отличие при штурме Очакова, а весной 1738 года был назначен начальником второго участка Украинской линии (кр. Ряжская, св. Феодора и Козловская).

После кампании 1738 г., на зимних квартирах, он командовал 2-ой бригадой 2-ой дивизии армии Миниха (Рязанский драгунский, пехотные Владимирский и Шлиссельбургский полки), а в январе 1739 г. назначен был «смотреть» за участком границы от Кременчуга до Украинской линии, и, в феврале, дважды принимал участие в отражении налетавших за Днепр татарских отрядов. При сосредоточении армии он принял командование бригадой 4-ой дивизии – в составе полков: Псковского, Владимирского и Шлиссельбургского. По расписанию 3 мая, перешел в 3-ю дивизию, а по новом распределении войск 14 мая получил 2-ую бригаду 1-ой дивизии (полки Луцкий драгунский и Бутырский пехотный). Во главе этой бригады он оставался до конца кампании 1739 года, не давшей ему, как и предшествующие годы, случая отличиться. При заключении мира в 1740 году он был произведен в генерал-лейтенанты и назначен главным комиссаром по распределению земель и установлению границы с Турцией. Нелегкое дело это, шедшее с большими, по турецкому обычаю, проволочками и спорами, ему удалось к 23 октября 1741 г. закончить с блестящим успехом, и за труды эти ему пожалован был орден св. Александра Невского и обширные поместья на юге России.

С 1742 по 1744 год Репнин командовал дивизией в Риге, а в 1744 году назначен был снова к разграничению земель – в Финляндии и Корелии и за успешное выполнение этого поручения произведен в генерал-аншефы. Во время пребывания Двора в Москве в 1744 году оставлен был главноначальствующим в С.-Петербурге и 15 декабря 1744 года пожалован генерал-адъютантом. Зиму и весну 1745 года он оставался в Петербурге, часто неся обязанности дежурного генерал-адъютанта. 26 августа того же года назначен был директором Шляхетного Сухопутного Корпуса, а 20 ноября – генерал-фельдцейхмейстером. Это время отмечено особым расположением к Репнину Императрицы, выразившимся не только в назначении его генерал-адъютантом – честь, которой, кроме него, удостоилось только двое, но и в приглашениях к важнейшим из происходивших в Зимнем Дворце совещаний. Так, Репнин принимал участии в декабрьских совещаниях – о мерах, необходимых «для возвращения королю польскому наследственной его земли, удержания его на Польском Престоле и обуздании прусского короля». Вместе с тем, при удалении Брюммера и Берхгольца в 1746 г., Репнин назначен был обер-гофмейстером Двора Великого Князя Наследника, – пост особо ответственный, при сложных отношениях большого и малого Дворов.

Назначение это повело, однако, к потере Репниным благоволения Императрицы. Репнин открыто и прямодушно держал сторону Великих Княгини и Князя, с которыми очень сблизился. Он принимал непосредственное участие в военных забавах Наследника в Ораниенбауме, зачастую являлся посредником в семейных несогласиях Великокняжеской четы. «Имея много благородства в чувствах» – как свидетельствует в записках своих Императрица Екатерина, – «он начал вводить к Великому Князю более изысканное и благородное общество и удалять от него окружавших его лакеев». При нем жизнь малого Двора стала веселой и шумной.

Открытое расположение Репнина к Князю и, особенно, к Княгине вызвало недоверие к нему Императрицы, тем более что установлен был факт переписки Репнина с принцессой Иоанной-Елисаветой Ангальт-Цербстской. В силу этого, уже в 1747 г. Репнина постепенно отдаляют от Двора. Его заместителем при Наследнике, официально только «временным», на деле же постоянным, становится Чоглоков. При поездках 1747 г. – в Тихвин и потом в Гостилицы, Репнин уже не сопровождает Великокняжескую чету, под предлогом «каменной болезни». Вслед за тем ему «разрешено» было, по «болезненному» состоянию, переехать из Зимнего Дворца в собственный дом.

В бытность обер-гофмейстером, Репнин продолжал исполнять обязанности директора Корпуса и генерал-фельдцейхмейстера. Под его наблюдением построена была на Тереке крепость Кизляр, ставшая оплотом против набегов горцев. Им же сделано предложение о перемещении укрепленной Украинской линии. В строе и жизни Канцелярии Главной артиллерии и фортификации и ее конторы за кратковременное управление Репнина сколько-нибудь существенных изменений произведено не было, если не считать пересмотра артиллерийских штатов и установлений, его инструкциями, точных пределов распорядительства центрального артиллерийского органа.

В 1747 г. Репнин выехал на западную нашу границу – для приведения «в совершенное устройство» Ивангорода, Риги, Ревеля, Выборга, Вильманстранда и Пернау. По объезде этих крепостей, в Риге, им получен был указ Императрицы о назначении его командующим корпусом, снаряженным в Нидерланды, на жалованье Англии и Голландии.

Назначение это было, в глазах всех современников Репнина, явной опалой. Представлялось, однако, сомнительным, чтобы князь Репнин мог принять командование: в январе 1748 года он был разбит параличом. Тем не менее, заменить его другим Императрица не пожелала, во избежание проволочки: она придавала большое значение быстрому выступлению корпуса, так как из перехваченных писем было известно, что король Прусский, по просьбе Франции, назначил 100000 талеров на подкуп старших начальников, назначенных в поход войск, и промедление могло быть сочтено за результат удачного подкупа. Об этом Императрица, частным письмом, лично уведомила Репнина. Вместе с тем, старшему после Репнина в корпусе, генералу Ливену дано было «частное поручение», в случае болезни генерал-фельдцейхмейстера или вообще «ненужных промедлений», принять командование на себя. Об этом Репнин также поставлен был в известность.

Корпус Репнина, в составе 23 пехотных полков, 4 драгунских рот и команды Чугуевских казаков (36 тыс. человек, 5115 лошадей) выступил в поход тремя колоннами. Первую вел Ливен. Репнин, 24 февраля, не вполне оправившись от болезни, выехал при третьей колонне. Марш шел от Риги на Янышки-Кейданы-Ковно. 10 марта Репниным получен был присланный на дорогу от Двора серебряный сервиз. Следуя от Ковно при второй колонне, Репнин через Олиту-Меречь 17 марта прибыл в Гродно, где простоял, ожидая подходившие эшелонами войска, до 24. Несмотря на принятые меры, на высылку вперед пионеров, для исправления дорог и устройства переправ и т. п., марш шел медленно, «за великими топями и грязями», задерживавшими следовавший при войсках огромный обоз. 14 апреля войска переправились через Буг. 20 апреля Репнин был в Гурах, откуда выступил только 29 и, через Пинчев-Жендовицы, 8 мая утром прибыл в Краков. Здесь Репнина ожидали английский и голландский генерал-майоры, «предъявившие генерал-фельдцейхмейстеру оригинальный протокол и договор их в Вене с графом Гаррахом о содержании и проходе войск Е. И. В. сквозь наследные земли до самой Империи». Ввиду того что уполномоченные крайне настаивали на ускорении похода, Репнин спешно закупил, после совещания с генералитетом и полковыми командирами, необходимые, для замены поломавшихся повозок, фуры, и, по прибытии 15 Комиссаров «для препровождения и удовольствия войск» в австрийских владениях, 16 двинул из Кракова первую бригаду, не дожидаясь сбора всех войск корпуса. Подходившие полки, не задерживаясь, а только «поправившись» в Кракове, выступали дальше. 25 мая выехал из Кракова и сам Репнин.

Войска шли в добром порядке, почти не неся убыли больными и дезертирами, чему немало способствовала малая утомительность маршей: несмотря на все настояния англичан, Репнин не согласился увеличить переходы. Неоднократно на походе, приказом по корпусу, «наикрепчайше» подтверждены были «как добрая дисциплина, так и во всем регулы, военный артикул и устав, яко же и указы». В области «уставов» Репнин, впрочем, внес некоторое изменение, еще при следовании через Польшу, дав войскам особую инструкцию, исправлявшую неудобства «Миниховского» разнообразного обучения войсковых частей.

6 июня первая колонна корпуса, шедшая через Тешен-Вейс-Кирк, под Кремзиром представилась Императору и Императрице Австрийским. 7 июня Репнин имел аудиенцию в Ольмюце, после которой состоялся смотр второй колонны. На бывшем после смотра обеде Репнин сидел рядом с Императором. В тот же день он имел конференцию с графом Гаррахом, главным образом, о величине переходов, «дабы войско привести неизнуренным и в состоянии действия производить». 8 июня Репнин представил войска третьей колонны и вновь приглашен был к Императорскому столу, где ему указано было место рядом с Императрицей. При выступлении в дальнейший марш Репнину доставлены были от имени Императора табакерка и перстень с бриллиантами.

Дальнейший марш Репнина к Рейну на Дейч-Броды, Чеслов (23 июня), мимо Праги на Гостовиц-Неймарк (8 июля) и на линию Нюренберг-Эбенсфельде (15 июля) шел уже с большей легкостью. На походе через Моравию взятые из России повозки все переломались и «по этой счастливой случайности», как доносил состоявший при корпусе английский генерал, столь стеснявший движение обоз «был введен в надлежащие границы». Но приближение русских войск, по единогласному признанию всех видевших их на походе, производивших огромное впечатление своим боевым видом, бодростью и силой, оказало должное влияние на ход Аахенских переговоров. Дело быстро шло к миру. При этих условиях дальнейшее удаление корпуса Репнина от русских границ, с каждым днем повышавшее расходы Англии и Нидерландов, оплачивавших «военную прогулку» русских войск, становилось столь же невыгодным, как раньше невыгоден был медленный их марш. Репнина не только перестали торопить, но стали задерживать. Наконец, 28 июля в Эбенсфельде Репнин получил прямой приказ английского короля Георга, от 29 июля нового стиля, о «возвращении со всевозможной поспешностью в свои пределы». Приказу этому князь Р. с «большим сожалением» отказался, однако, повиноваться, ссылаясь на приказание своего Двора: в случае предписания короля английского об обратном возвращении, – остановится на месте, и ждать приказа из Петербурга. Все доводы английского уполномоченного не могли поколебать Репнина; но к сделанному, в последнюю минуту англичанином намеку о прекращении в таком случае, уплаты субсидий он не мог остаться нечувствительным. В тот же день он созвал военный Совет, постановивший: отходить во исполнение королевского желания, но неспешно, малыми переходами, с остановками. Об этом постановлении Репнин донес королю.

На следующий день, 29, Репнин занемог и 30 июля, в 8½ ч. утра, скончался от апоплексического удара.

После отдания «похоронных почестей», тело князя Р. было отвезено вдовой его в Ригу, на что Всемилостивейше выдано было ей 6000 рублей.

Малозаметным, «обыкновенным», рядовым деятелем кажется князь Репнин по сравнению с сыном, князем Николаем Васильевичем, и даже отцом – фельдмаршалом Аникитой Ивановичем. Неярки и отзывы о нем современников. «Князь Репнин был человек весьма умный и ученый, в особенности по инженерству и фортификации, – пишет о нем Нащокин, – точию нрава был горячего и имел честное правосудие, за что многими нелюбим был». Еще суше говорит о нем Миних: «Князь В. А. был умен, храбр, хорошего поведения, служил ревностно, обещал занять место между первыми генералами, знал иностранные языки и пользовался общей любовью».

Князь Репнин был женат на Дарье Федоровне Поль, дочери бедного лютеранского пастора, у которого он, молодым офицером, квартировал в одну из стоянок своих в Ливонии, и на гр. Марии Ивановне Головиной (р. 1707, ум. 1770).

Бантыш-Каменский. Словарь достопамятных людей земли русской, т. II; Столетие Военного Министерства, т. VI, ч. I; Главное артиллерийское управление. СПб. 1902; Idem. Императорская Главная квартира. История Государевой Свиты. XVIII век. СПб. 1902; Д. Масловский. Записки по истории военного искусства в России. Вып. I, СПб. 1891; Масловский. Материалы к истории военного искусства в России. Вып. II. Сборник документов похода вспомогательного корпуса русских войск в войну за Австрийское наследство; Д. Масловский. Ставучанский поход, СПб. 1892; Байов, А. Русская армия в Царствование Императрицы Анны Иоанновны. Война России с Турцией в 1736–1739 г. СПб. 1906; Записки Манштейна. Изд. Мальгина. 1823; Beiträge für Geschichte des Russischen Reiches. Leipzig. 1843; Записки Василия Александровича Нащокина. СПб. 1842; Записки фельдмаршала Миниха. СПб. 1874; Ласковский. Материалы к истории инженерного искусства в России, т. III, СПб. 1865; Сборник военно-исторических материалов. Вып. X, СПб. 1897; Вып. XI, СПб. 1899; Вып. XIII, СПб. 1903; Вып. XV, СПб. 1904; Сборник Имп. Pyccк. Исторического Общества, тома: 80, 76, 86, 117, 110, 105, 104, 103, 102; Архив князя Воронцова, т. I, XXIII; Записки Импер. Екатерины II, СПб. 1907; Военно-Энциклопедический Лексикон, т. II; Письмо принцессы Иоанны-Елисаветы Ангальт-Цербстской князю В. А. Репнину от 3 (14) мая 1746 г., «Русский Архив», 1887, II; Мать фельдмаршала князя Н. В. Репнина, Толычовой; Генеалогическое подтверждение. Княжны В. Н. Репниной, «Русский Архив», 1877, II; «История» Соловьева, т. XXII; Бобровский. История 13 Эриванского полка. Часть II.