Святой Благоверный Великий Князь Михаил Ярославич Тверской

Яко воистинну божественная и честная возсиявши память Твоя, славный Михаиле, Царскаю корене святая отраслъ, Христа возлюбив, Его ради не праведное заколение претерпел еси¹¹.

Св. Благоверный Князь Михаил был внук, прославившегося благодеяниями и самоотверженной любовью к бедствующему Отечеству, Великого Князя Ярослава II Всеволодовича. Отец Михаила Великий Князь Ярослав III Ярославич рано лишился первой супруги, – она была убита Татарами в Переславле в 1252 году¹². Вторая супруга В. Князя Ярослава III была Ксения Юрьевна, о которой и сказания летписцев и предания народные говорят, как о жене, прекрасной лицом, отличавшейся светлым умом, и особенно сиявшей христианскими добродетелями: – кротостью, смирением, любовью к отечеству, милосердием к бедным. Есть сказание, что она была, особенным промыслом Божиим, из простого и самого бедного состояния возведена в достоинство великой княгини; будто бы она была дочь бедного причетника села Эдимонова (в 40 верст. от Твери), и уже обручена была отроку великокняжескому Григорию (или Георгию), но, по особому указанию перста Божия, невеста, уже приготовлявшаяся к венчанию, красотой и мудростью своей, привлекла взоры В. Князя, (который с соколиной охоты зашел в село посмотреть невесту своего любимого отрока). Григорий волею-неволею, с болезнью в сердце и со слезами, должен был уступить свою невесту своему державцу. И Ксения, провидя о себе избрание и изволение Божие, не усомнилась согласиться на брак с новым высокородным женихом. В тот же день они обвенчаны были, в том же селе, в церкви св. Великомученика Димитрия Солунского (1264 г.); а отрок Григорий нашел себе пристанище в лесу невдалеке от дворца великокняжеского, по другую сторону Волги, при впадении в нее реки Тверцы, и, приняв иноческий образ, сделался основателем обители, названной по нем – Отрочем¹³. Не можем ручаться за достоверность этого сказания; потому что в летописях она называется дочерью некоего Новгородца (или прямо дочерью посадника Новгородского) Юрия Михайловича¹⁴; но то несомненно, что в этой повести народ выразил свое благоговение к матери св. Михаила, как жене удостоившейся особенного избрания Божия, и веру в это избрание; и, кажется, хотел сблизить ее в своем представлении с богомудрой Ольгой, которая также была избрана, за красоту и разум, в супруги В. Князем Игорем из простых поселянок Пскова или Плескова¹⁵.

Прекрасной и добродетельной Ксении промысл послал искушение, какое допущено было некогда тоже прекрасной жене Патриарха Иакова – Рахили; она долгое время была неплодна. Люди благочестивые, обыкновенно все случаи и обстоятельства жизни, счастливые и несчастные, приписывают Богу и от Него просят утешения в скорбях: точно также и В. Князь с богомудрой супругой в твердой вере в Бога и усердной молитве к Подателю всех благ искали утешения. Они обходили церкви и монастыри, просили предстательства и молптв св. угодников Божиих, делали пожертвования, помогали бедным, чтобы Господь даровал им наследника великому княжению. И молитва веры была услышана. Бог даровал благоверной чете просимое. Первым плодом молитв их была дочь, которая впрочем, недолго утешала своих родителей, и преставилась ко Господу. Вскоре благоверная Княгиня Ксения опять сделалась беременна; но В. Князю Ярославу не суждено было видеть плод веры и молитв. По нуждам Отечества В. Князь отправился в Орду с братом своим Василием и племянником Димитрием Александровичем. Бывши в Орде, он сделался болен, и поспешил возвратиться к оставленному им семейству; но на пути, почуяв приближение смерти, принял схиму, и скончался 16 Сент. 1271 года с именем Афанасия, (в ознаменование веры в бессмертие)¹⁶. Тело его было привезено в Тверь, где, оплаканный неутешной супругой и преданным ему народом, погребен был в церкви св. бессребренников Косьмы и Дамиана, (на месте которой построен Спасо-Преображенский Собор).

Через шесть недель после смерти своего супруга, благоверная Ксения разрешилась от бремени сыном, которого во св. крещении наименовали Михаилом, в честь св. Михаила Архистратига бесплотных сил, предстательству и заступлению которого скорбная мать вверила новорожденного.

Летописцы не передают нам подробностей воспитания В. Князя Михаила; впрочем, и, на основании немногих замечаний, мы можем составить некоторое понятие о сем воспитании.

Предки наши не знали никаких наук, кроме учения веры и жизни христианской, которое почерпали из слова Божия, книг отеческих и церковных. В этих книгах находили они подкрепление своей вере и упованию, в них искали отрады и успокоения от угнетавших их бедствий. Действительно, светлый христианский взгляд на происшествия мира, на счастье и несчастье жизни, утверждая веру в Бога всепромыслительного и всеуправляющего, тем самым облегчал бедствия и несчастья жизни, и, вселяя страх Божий – начало и источник всякой премудрости, указывал человеку истинный путь жизни чистой, святой. А потому чтение книг церковных, отеческих и Священного Писания составляло весь круг предметов духовного развития и образования.

Этой-то небесной мудрости, в основании которой лежал страх Божий, и старалась научить сына своего боголюбивая Ксения. Природные качества его ума светлого и прозорливого, сердца доброго и любвеобильного, воли твердой и решительной образовались, возвысились и утвердились от наставлений и воспитания, какое получил благоверный Князь от своей благочестивой матери. Само собой, пример ее благочестивой жизни был лучшим руководством к благочестию и страху Божию.

При внимательном чтении летописей этого времени, из немногих заметок, нередко бегло высказанных современниками, не можем не видеть прекрасных свойств души В. Князя Михаила. Искреннее благочестие и набожность¹⁷, глубокое смирение и кротость, любовь к своим подданным и всем соотечественникам, а вместе с тем твердость и решительность, храбрость и мужество были основными чертами, и, так сказать, существенными свойствами его характера. Любя Бога болыпе всего, он умом и сердцем устремлялся к небесному и божественному, почерпая просвещение и вразумление в Слове Божием. Пение псалмов Давидовых доставляло ему отраду и успокоение в жизни, и было его любимым занятием. Как истинный сын Православной Церкви, он был строгим хранителем ее святых уставов; не изнеживал, не утучнял он плоть свою, но строгий пост и продолжительные бдения, в соединении с молитвой, окрыляли дух его, истончали и одухотворяли самое тело. Любил он благолепие дому Божия и место селения славы Господней – и создал великолепный храм Христу Спасителю.

Чтение деяний и житий святых и страданий мучеников возбудило в нем святую ревность подражать их небесной жизни и блаженной кончине. Любовь его ко Христу возгревала в нем желание умереть в страданиях за Христа смертью мученика. Короче сказать, он был Христианин не по имени только, но по истине. Какая светлая Христианская душа высказывается напр. в этих словах его к собору светских и духовных лиц: «Если я чем виноват пред Георгием, скажите мне, я готов исправить свою вину. Не хотел ли я остановить пролитие крови христианской? Не отрекся ли от великого княжения, только бы жить в мире? Скажите, есть ли на мне какая вина, и должен ли вступиться за народ мой, или один сложить голову за всех? Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя¹⁸. «Постоянной заботой моей было, говорил он после, помочь христианам. Мое желание – умереть за Христа».

С юных лет св. Михаил вступил в управление отчиною своей – княжением Тверским, и был истинным отцом своих подданных¹⁹. С такой снисходительностью и добротой он принимал всякого и знатного и убогого, как будто забывал высоту и превосходство своего сана. Да и что такое была слава и величие земное для того, кто устремлял ум свой к Богу и искал почестей вышняго звания? Он считал себя должником бедных и нищих, вдов и сирот, оказывая им всякое благодеяние и милость. Всякому открыт был вход в его великокняжеский дворец, всякого с любовью принимал В. Князь. Но, по искренней любви к Богу, он особенно любил служителей св. Алтаря; дом его был пристанищем для лиц священного сана.

Назидательны указания и в летописях и в преданиях народа, по которым представляется, как будто Князь со своей благоверной матерью, Епископ и духовенство составляют одну семью, которая делит с княжеским семейством и народом и радость и горе, участвует в затруднительных обстоятельствах Князя, и во всех предприятиях и делах; доброе дело предпринимается и решается общим советом и согласием. Так, по сказанию летописи, 1285 г., т. е. когда Князю было еще 14 лет, «заложена бысть церковь каменна на Твери Благоверным Князем Михаилом, матерью его Оксиньей и преподобным Епископом Симеоном Кузму и Дамиану и преложиша имя Спас Преображения»²⁰. Епископ – первое лицо в семейном совете Благоверной Ксении и Великого Князя, и по случаю избрания супруги Князю. Его совета, молитв и благословения просят они во всяком важном предприятии. С Епископом и духовенством В. Князь советуется о войне и мире. Епископ приглашается в советы князей и становится посредником мира между враждующимп князьями²¹. За то Князь отстаивает интересы своего Владыки. Дети княжеские сопутствуют Епископу Андрею на собор Владимирский, составившийся по доносу сего Епископа. Уважая своего Владыку, В. Князь чтит и первосвятителя Русской церкви Митрополита Киевского. Будучи В. Княземъ, св. Михаил сопровождал Святителя Петра, Московского Митрополита, в Орду, для испрошения льгот и привилегий духовенству и церкви.

Матерь – воспитательница Благоверного Князя, мудрая Ксения должна была, своими советами и наставлениями, помогать своему юному сыну, и руководить его в деле княжеского управления; но когда св. Михаил достиг совершенного возраста, украшаясь мудростью и благочестием, боголюбивая душа Ксении стремилась осуществить свое желание удалиться от молвы житейской, и облечься в Ангельский образ²². А потому она советовала благоверному Князю избрать себе иную помощницу и подругу жизни, которая бы, служа к благословенному рождению детей и продолжению княжеского рода, была и другом его, и советницей, и утешительницей в тяжелых трудах правления, что особенно было благотворно в тогдашнее несчастное время; она должна была взять на себя воспитание детей и заботы семейные, быть подпорой и утешением мужа. Такой взгляд на супругу передает нам Евангелие; так и смотрели на жизнь супружескую наши благочестивые предки²³.

Το, что сказано в книге ІІремудрости: «жена добра – часть блага, и в части боящихся Господа дана будет», исполнилось на В. Князе. Промыслу угодно было добродетельному и христолюбивому Князю Михаилу даровать также добродетельную супругу. Это была благоверная княгиня Анна, дочь Князя Димитрия Борисовича Ростовского²⁴.

Княжна Ростовская Анна сияла прекрасными свойствами ума и сердца. Слава о ее уме, добродетелях и красоте достигла В. Княгини Ксении; и на ней остановился выбор добродетельной матери Михаила. Послы Михайловы отправлены были в Ростов просить руки княжны Ростовской Анны для Князя Тверского. Они исполнили поручение и получили согласие. Тогда княгиня Ксения изготовила все нужное к бракосочетанию. Преданные Тверитяне не могли не сочувствовать такому радостному событию. Сам Владыка Тверской Епископ Андрей, со своей стороны, готовился к этому торжеству: он нанял лучших художников и иконописцев, которые расписали живописью и украсили, не за долго пред тем отстроенный и освященный (1290 г.), Кафедральный Собор. Когда все таким образом было приготовлено, родственники княжны, по обычаю, и знатнейшие бояре Ростовские проводили ее в Тверь; а знатнейшие сановники Князя Тверского встретили ее за городом, и проводили в благолепно украшенный Спасо-Преображенский Собор, где Михаил, напутствуемый горячими молитвами и благословениями своей матери, впервые увидел свою невесту. Вера в благословение родителей и благословение Божие заменяла, кажется, для наших предков нынешние сближения и знакомства между брачующимися и выбор по личному взгляду²⁵. В Тверском Кафедральном Соборе Епископ Андрей имел радость венчать благоверную и христолюбивую чету. Это радостное для всех Тверитян событие совершилось в день тезоименитства благоверного Князя 8 Ноября 1294 г.

После сего благоверная Ксения, благословив новобрачных, и дав им своё наставление, сама уневестилась Христу, принявши пострижение в Ангельский образ в Тверском Софийском Монастыре ²⁶. Супруга В. Князя вполне оправдала надежды доброй матери. Она была образцом христианской супруги и матери. Украшаясь семейными добродетелями – любовью к супругу, заботливостью о воспитании детей в страхе Божием, подавая им пример глубокого благочестия и христианского смирения; она была истинной матерью и своих подданных. Супруги жили в любви, заботясь о благе своих подданных, облегчая учасгь несчастных, призревая сирых и бедных.

Бог благословил венчанную чету благочадием. В 1299 году у Михаила родился сын Димитрий, в 1300 г. дочь Феодора; в 1301 г. Александр; в 1306 г. Константин. Младшего сына звали Василием.

Первые годы жизни новобрачных Князя и Княгини отмечены в летописях многими несчастными случаями, как для Тверитян, так и лично для самих супругов.

Так на другой год после бракосочетания, на 6 неделе по Пасхе, город Тверь истреблен был страшным пожаром.

В следующем 1296 г. их постигло новое бедствие. С субботы (на св. неделе) на Фомино Воскресенье, перед рассветом, загорелся дворец великокняжеский. И только особенному промыслу Божию нужно приписать, что Князь и Княгиня, первые увидевшие огонь, не замеченный ни стражей, ни прислугой, успели выбежать и спастись от огня. «Се же чудо бысть, замечает летописец, како Бог заступи Князя». Из имущества ничего нельзя было вынести, и сгорело немало имения, золота, серебра, оружия и одежд.

В тот же год был мор скота, и такая засуха, что загорались леса и болота.

К довершению несчастий, В. Князя посетила сильная болезнь. Так Господь искушал терпение добродетельных супругов, чтобы сделать их и сильными и искусными понести тот подвиг, который был им предназначен. Его же любит Господь наказует, бьет же всякаго сына, его же приемлет. Скорбь терпение соделовает, терпение же искуство, искуство же упование, упование же не посрамит, говорит Апостол ²⁷.

Несчастья нашего Отечества особенно были тяжки в то время, когда Михаил Ярославич был удельным князем Тверским. Престол великокняжеский был, в то время, предметом споров и кровопролитных распрей между двумя сыновьями Александра Невского – старшим Дмитрием и младшим Андреем. Властолюбивый Андрей употреблял все меры к тому, чтобы отнять у старшего брата великокняжеский престол. Для этого он ездил в Орду, одарил ханов, и клеветой и разными происками приобретал их благосклонность. Враги России всегда были рады питать свое корыстолюбие и алчность, грабежом и опустошением городов Русских. Полчища Татар сопровождали властолюбивого князя, грабя и опустошая, с бссчеловечной жестокостью, города Русские, чтобы возвесть его, по воле хана, на престол великокняжеский. Со своей стороны, и Димитрий, опираясь на свое право старейшинства, не мог оставить в покое похитителя своего достояния, и искал защиты своих прав у тех же врагов жестоких, жадных и корыстолюбивых, усугубляя беды отечества; таким образом престол великокняжеский несколько раз переходил то к тому, то к другому князю. До какого ожесточения доходили Князья-братья, и какие страшные бедствия причиняли они России – это можно видеть из следующего рассказа. «Андрей лестью и дарами задобрив хана, получил от него грамоту и войско, подступил к Мурому, и велел всем удельным князьям явиться к нему в стан с дружинами. Никто не смел ослушаться; князья волей-неволей соединились с честолюбивым Андреем; только Тверской Князь имел мужество не быть в союзе с врагами Огечества. Изумленный этой внезапной грозой, В. Князь Димитрий в бегстве искал спасения, а Татары, пользуясь случаем, напомнили России время Батыево. Муром, окрестности Владимира, Суздаля, Юрьева, Ростова, Твери, до самого Торжка, были разорены ими: они жгли и грабили дома, монастыри, церкви, не оставляя ни икон, ни сосудов, ни книг, гнали людей толпами в плен или убивали. Юные монахини, жены Священников были жертвами гнусного насилия. Спасая жизнь и вольность, земледельцы гибли в степях от жестоких морозов. Переславль хотел обороняться, и был ужасным образом за то наказан; не осталось жителя, который не оплакал бы смерти отца нли сына, брата или друга. Это несчастье случилось Декабря 19-го 1281 г.. В Рождество Христово церкви стояли пусты; вместо священного пения раздавался в городе плач и стон. Андрей, злобный сын отца, столь великого и любезного России, праздновал один с Татарами, великолепно угощал их, как своих благодетелей, и, совершив дело свое, отпустил их с благодарностью хану²⁸. Этот случай один из многих показывает, как было бы благотворно для бедствующего отечества влияние Князя, могущего мирить враждующих, защитить угнетенных, и отразить силу силой. Таким Князем-благодетелем бедствующего отечества действительно и был Тверской Князь Михаил Ярославич. Мы видим, что он то защищает своих подданных от вторжения враждующих князей, и Татар, всегда несущих гибель и разорение городов; то делается посредником мира между князьями, умоляя князей не навлекать новых бед на Отечество, или угрожая принять сторону расположенных к миру против желающих продолжать вражду.

Будучи истинным отцом своих подданных, благоверный Михаил мужественно заступался за них, и не щадя собственной жизни, противостоял покушениям врагов. И сами подданные – верные ему Тверитяне готовы были положить за него свои головы, по одному его слову. В 1288 году, (когда ему было 17 лет), когда В. Князь Димитрий снова завладел великокняжеским престолом, отняв его у своего беспокойного брата, и, управившись с Новгородом, хотел также отомстить Михаилу за то, что князь Тверской (брат Михаила Святослав) помогал брату его Андрею, и держал его сторону вместе с другими князьями, и, когда он вместе с Ростовским Князем и Новгородцами пошел войной на Тверь, Михаил встретил Димитрия с полками близ Кашина. Мужество и неустрашимость Князя, сильного любовью и преданностью подданных, бестрепетно встретившего враждебные полки, внушили Димитрию мирные расположения к мужественному Князю. По всей вероятности, любвеобильный Князь Михаил, не желая проливать крови, предложил мир, а Димитрий, опасаясь вступить в бой, согласился принять миролюбивое предложение Князя Тверского – и мир был заключен.

В следующем году, брат В. Князя Димитрия Андрей Александрович²⁹ очернил своего брата в глазах хана, и выпросил у него войско, чтобы, при его содействии, беспрепятственно занять великокняжеский престол Димитрия. Многочисленные толпы Монголов, под предводительством Дюденя, брата хана Тохты, устремились на Россию, и внесли огонь и мечь, оставляя страшные следы своего зверства и ненасытной алчности. Неуспевшие успокоиться от прежних погромов Татарских города: Муром, Суздаль, Владимир, Юрьев, Переславль, Углич, Коломна, Москва, Дмитров, Можайск и несколько других городов испытали страшные бедствия; духовенство тоже не спаслось от всеобщего разорения; церкви были поруганы и разграблены. Даниил Александрович, Князь Московский хотел остановить бесчеловечную жестокость кроткой покорностью и гостеприимством, впустив неприятелей в город; но не мог смягчить грубого сердца алчных грабителей. Все были объяты ужасом, и искали спасения в дремучих лесах. Та же участь грозила и Тверскому Княжеству. Дюдень устремился на Тверскую область, и хотел взять столицу княжескую – Тверь, рассчитывая, что он очень легко разгромит этот город; так как в то время не было в нем мужественного Князя. (Михаил ездил в Орду к хану.) Но злодей ошибся в рассчете. Казалось дух Михаилов жил и в его подданных, и любовь к неустрашимому Князю воодушевила великодушных Тверитян благородной смелостью и самоотвержением. Призывая Бога в свидетели, в соборном храме, со священными обрядами, они дали торжественную клятву – восстать всем на защиту родного города, и составили войско многочисленное. Жители других областей, бежавшие от безбожных Татар, увеличили число храбрых. Но какова была радость и одушевление храбрых защитников Отечества, когда явился внезапно среди них любимый всеми Князь Михаил! Не зная, что Татары заняли Москву, он едва не попался им в руки; враги, опасаясь личной храбрости Князя, сторожили его, чтобы лишить жизни; но один сельский Священник предупредил его об угрожающей опасности, и показал ему путь более благонадежный³⁰. Нельзя описать восторга Тверитян при встрече своего вождя и господина; духовенство встретило его с крестным ходом, как грядущего во имя Господне защитника Отечества; самые малодушные ободрились, будучи уверены, что Князь принес им спасение и победу. Между тем безбожные Татары уже направились к Твери; но сведав о единодушной готовности жителей встретить их с оружием в руках, под предводительством своего благородного и решительного Князя, не осмелились вступить с ними в бой, не обещавший счастливого для них исхода, и устремились к Новгородской области.

Тогда Тверь, отличавшаяся неустрашимостью граждан, сделалась убежищем для несчастных и разоренных жителей других городов. Сам В. Князь Димитрий Александрович, укрываясь от преследований своего брата Андрея, (который, при содействии Новгородской дружины, отнял у него обоз и казну, и едва не схватил его самого), прибег под гостеприимный кров великодушного Князя Тверского. Михаил принял его с великой почестью, и с любовью христианина взял па себя обязанность примирить с ним беспокойного и властолюбивого брата, и сдержал слово³¹.

В 1285 г. Литовцы напали на области Тверскую и Новгородскую и завоевали область, принадлежавшую Тверскому Владыке Симеону. Князь Тверской Михаил Ярославич пригласил с собой Москвичей, Волочан, Новоторжцев и житслей других городов, с соединенными силами, напал на хищников; и «поможе Бог хрестьяном», говорит летописец³². В. Князя Литовского убили, иных избили, а других взяли в плен, а некоторые из неприятелей разбежались, оставив все заграбленное в руках победителей.

В 1301 г., когда Новгородцы, предводимые В. Князем Андреем восстали на Шведов, имея намерение разорить опасную для спокойствия России крепость (Ландскрону), недалеко от нынешнего С. Петербурга; Князь Тверской не остался праздным и безучастным к делу, от которого зависело благо и безопасность пределов Отечества. С войском отправился он к берегам Невы, на помощь Новгородцам, и только известие о победе Новгородцев над Шведами и об уничтожении крепости заставило его воротиться в свою отчину.

Во время междусобий властолюбивых Князей и страшных опустошений Татарских, не было ничего вожделеннее мира и согласия между самыми князьями. О сохранении и восстановлении этого мира преимущественно заботился наш благоверный Князь Михаил. Увидим, как, напутствуемый исповедью и св. тайнами, при отправлении в Орду, он ясно высказал светлые помыслы души своей: « желал я, и много думал о том, как бы помочь христианам; но многих ради грехов многая тягота сотворяется от наших раздоров и несогласия». Читая летопись этого времени, невольно замечаем, что, когда сходятся князья рассуждать об общем деле, или решают распри и споры частных владетелей, необходимым посредником между ними является Князь Тверской; даже в духе недружелюбия и вражды восстающие один на другого – князья, оставляют неприязненные действия, и, вместо кровопролития, заключают дело миром и дружбой. Зная Христианское настроение мыслей Благоверного Михаила, и его миролюбивый характер, нельзя не признать его главным виновником мира между Князьями. А его ум и светлый взгляд на вещи, его прямота и твердость, его решительность и неустрашимость, готовность восстать иа защиту правды внушали прочим Князьям уважение к нему, и давали особый вес и значение посредничеству Князя, особенно когда, сверх того, известна была непоколебимая любовь к нему Тверитян, их великодушие и мужество.

Так мы уже знаем, что Князь Тверской мужественно, и с вооруженным войском встретил В. Князя Димитрия близ Кашина, и остановил враждебные действия сего Князя, принудив его к миру.

Знаем также, с какой любовью и почестями принял он того же Димитрия, убежавшего от руки своего брата Андрея к великодушному Князю, и с какой готовностью он принял на себя ходатайство мира между братьями. И действительно через своих послов, и особенно через своего Епископа, Владыку Тверского, он умолял Андрея оставить враждебные действия против брата; и Андрей склонен был заключить мир с Димитрием.

Димитрий, изнуренный трудами и несчастьями, после сего, недолго наслаждался спокойствием и жнзнью; он вскоре умер, приняв перед смертью пострижение в иноческий чин. Андрей, наконец, не имея соперника, мог спокойно занимать великокняжеский престол. Но мир и спокойствие далеки от людей властолюбивых и вообще действующих под влиянием страстей. Достигшие цели своих стремлений средствами, какие бы они ни представлялись, они также не разбирают средств к тому, чтобы упрочить за собою приобретенное.

В. Князь Андрей не мог почитать ссбя спокойным на великокняжеском престоле, не увеличив своего удела значительными приобретениями, особенно, когда Михаил Тверской и Федор Ярославский, своими личными достоинствами и храбростью, приобрели себе самостоятельность и независимость от В. Князя. Андрей объявил свое право на княжество Переславское, – довольно обширное и сильное, принадлежавшее брату его В. Князю Димитрию, а теперь, по наследству, перешедшее к сыну Димитрия Иоанну. На стороне Андрея стояли: Федор, Князь Ярославский и Константин, Князь Ростовский; но Михаил Тверской, вместе с Даниилом Князем Московским, вступились за права законного наследника области Переславской – Иоанна. Андрей поспешил опять в Орду вместе со своей молодой супругой Василисой Димитриевной (свояченницей Князя Михаила), чтобы, оказав особенную почесть хану, иметь его на своей стороне. Тот же хан Тохта отправил от себя посла, чтобы рассудить требования Князей. Иоанн Переяславский, поручив В. Князю Тверскому, вместе с дядей своим Даниилом, защищать свою область, тоже отправился в Орду за утверждением наследственной отчины. В 1296 г. посол ханский Неврюй был председателем княжеского сейма во Владимире; но его присутствие нс стесняло одних из Князей защищать сторону правую, а других – отстаивать притязания В. Князя. Спор был столь жаркий, что дело чуть не дошло до кровопролития, и только посредничество Епископов Симеона и Измаила могли остановить неприязненные расположения и покушения Князей. Все же Князь Тверской с Даниилом Московским успели защитить права сына Димитриева Иоанна; и Князья разъехались в мире, по крайней мере, согласившись на мир.

Ho В. Князь Андрей не успокоился; он собрал большое войско и пошел к Переяславлю, рассчитывая, что ему легче завладеть городом, в отсутствие Князя (Иоанн еще не возвращался из Орды). Но Иоанн не ошибся, поручив защиту своей отчины таким благородным родичам, как Михаил и Князь Московский. Войска Тверское и Московское, предводимые Князем Михаилом, встретили властолюбивого Князя Андрея, с готовностью вступить в бой. Но битвы не было; начались переговоры о мире, и мир был заключен.

После того был еще съезд Князей (1301 г.) в Дмитрове, где также дела уладились мирно, только Михаил не мог в чем-то сойтись с покровительствуемым Князем Переславским. Но это нелюбье не имело дурных никаких последствий; Михаил, и после того, был блюстителем интересов Иоанна.

Как мудрый правитель, видя нестроение и распри, и желая упрочить мир, и обезопасить себя и свою отчину, а так же, чтобы иметь более благодетельное влияние на дела общественные между Князьями, миролюбивый Михаил привлек на свою сторону Новгородцев, и, желая иметь в них споспешников миру и благоденствию отечества, заключил с ними договор, по которому они обязывались взаимно помогать друг другу, в случае притеснений от В. Князя или от самого хана³³.

Казалось, все клонилось к тому, чтобы возвысить и возвеличить княжение Тверское, и поставить его на степень княжения независимого, и сильного не только противостоять притязаниям и силе В. Князя и удельных князей, но и готового отразить вторжения врагов отечества Татар, отряды которых так бесчеловечно предавали огню и мечу города Русские. Св. Благоверный Князь Михаил, при своем уме, храбрости и добродетели, мог спокойно княжить в своей любимой отчине – Твери ко благу и счастью своих подданных. Любимый и глубоко почитаемый верными своими Тверитянами, пользуясь уважением прочих Князей, он и делал и мог еще много сделать добра своей отчине и своему бедствующему отечеству. По крайней мере, к этому стремилась чистая и благородная душа Михаила. Но при благородстве и прямоте своего характера, при тех Христианских чувствах, какие воспитаны были в нем его матерью-богомудрой Ксенией, он мог быть душой Князей Русских, но не самовластным их повелителем; мог вступать с ними в союзы и заключать договоры ко благу общему, но не подчинять собственному деспотизму, не стеснять их самостоятельности в собственных уделах; мог, наконец, бесстрашно встретитъ врагов своей отчины и своего отечества, с открытой силой, на ратном поле, но не действовать против них замыслами, хитростью и обманом. Он не искал приобретений, и не заботился об увеличении своей отчины, но защищал свое достояние; не хотел поддерживать интриги между князьями, но наблюдал справедливость, и не хотел потворствоватъ самовластию, уничтожающему права других владетелей. Короче сказать, в нем, был дух витязя Невского Александра; но не было той хитрой политики, какой следовали Московские Князья Георгий и Иоанн Калита, которые своим политическим благоразумием и хитростью, не разбирая законности средств для своих целей, утвердили и упрочили власть свою над князьями и приготовили свержение ига Монгольского.

Нужно заметитъ, что благородный Князь Тверской Михаил может назваться первым и главным споспешником к возвышению Князей Московских; он, главным образом, положил, или точнее, помог положить краеугольный камень их величию и могуществу.

Мы видели, с какой твердостью правдолюбивый Михаил отстаивал права своего племянника Иоанна Димитриевича на Переяславль, против В. Князя и других князей. Увидим, что он же содействует утверждению этого удела за Князьями Московскими.

Москва была тогда еще небольшим городом, и Московское княжение – едва ли не менее других княжеств. Здесь был князем младший сын Невского Даниил. Даниил отличался храбростью, умом и благородством своего отца; и показал опыт своей неустрашимости. Услышав, что в рязанской области собралось множество Татар, и, желая предупредить вторжение их в свою Московскую область, Даниил собрал войско и двинулся против врагов России; близ Переяславля Рязанского разбил он множество Татар, и Князя Рязанского Константина Романовича взял в плен, и привел в Москву. (Это почти первая попытка к истреблению Татар, не имевшая гибельных последствий³⁴). Впрочем, Даниил мирно властвовал в своей Москве, любимый и уважаемый своими подданными и в особенной близости и любви со своим племянником Иоанном Дмитриевичем Переяславским. Со смертью же последнего значение Москвы и её отношения к прочим княжествам изменились; из незначительного удела она возвышается на степень сильного и независимого княжества. Иоанн завещал свою отчину Переяславль Князю Московскому; а Переяславская область вместе с Дмитровом была, после Ростова, знаменитейшей в великом княжении, как чнслом жителей, бояр, людей военных, так и крепостью своей столицы, которая обведена была глубоким рвом, наполненным водой, высоким валом и двойной стеной, под защитой двенадцати башен.

В. Князь Андрей Александрович не мог спокойно смотреть на такое приращение владений младшего своего брата Даниила, хотел присоединить Переяславль к собственным владениям, и даже послал туда своих намесгников. Но Даниил, имея союзником своим Князя Тверского, и не думал уступать притязательному своему брату; он выгнал из ІІереяславля наместников В. Князя и посадил своих. Снова В. Князь обратился с жалобой к хану, и снова дело решено было в совете Князей, в пользу Князя Московского.

Даниил в то время скончался, перед смертью заменив одежду княжескую одеждой схимника. Переяславль поступил в наследство детям Даниила; с ними уже спорил В. Князь. Князья съехались в Переяславль, куда прибыли и послы ханские. В совете Князей присутствовал и Митрополит Максим. Но Андрей, несмотря на милость к нему ханскую, должен был уступить сыновьям Даниила, которых сторону держал Князь Тверской Михаил, и, не успев в своих замыслах, заключил мир с Князьями, оставив бесполезные притязания.

Таким образом, Георгий Данилович Князь Московский, обязан был посредничесгву Михаила Тверского, увеличением своей области и возвышением своего княжения.

Но знала ли кроткая и любвеобильная душа Михаила, что Георгий так низко и изменнически отплатит ему за его благодеяния? Предчувствовало ли его доброе сердце, какому неблагодарному сопернику он приготовил оружие против себя и против своего рода? Вероятнее всего он думал, что, имея на своей стороне такого сильного союзника, столько ему обязанного, он еще более будет иметь возможности и силы привести в исполнение свое искреннее сердечное желание, оказать сколько возможно более добра христианам, удерживая и Князей от междусобий и Татар от насилия. Души добрые и благородные, всегда доверчивы к благородству других, судя по себе. Истинная любовь всему веру емлет, вся уповает и николиже отпадает³⁵.

Промыслу угодно было поставить Князя Михаила в достоинство великокняжеское. Через это изменились его отношения к прочим Князьям и указан ему иной жребий. Он должен был действовать уже не как частный владетель, принимающий только участие в общем деле, но как первый и старший из Князей, на которого Самим Богом возложена и обязанность блюсти благо Отечества и своей отчины и ответственность за упущение своих прав и обязанностей, за пренебрежение к ним. И Михаил сделал все, что считал нужным и полезным; то как власть имеющий гневом и грозой он смирял непокорных; то как христианин, прощал врагам и отрекался от собственного достояния, и как мученик «положил душу свою за люди своя».

Мы, отдаленные зрители деяний мужей отживших, с благоговейной любовью и благодарностью, следим за подвигами благодетелей человечества, но остережемся быть судьями и безусловно порицать тех, которые, увлекшись своими замыслами и самолюбивыми мечтами, несчастьями других хотели искупить собственное счастье и своего потомства. Примем это как урок подражать доблестям первых, и удерживаться от темных дел других. И оставляя дела их суду Божию, с благоговейным вниманием преклонимся пред судьбами Промысла, который самое зло и неправду людскую обращает в общее и прочное благо для хранимой и спасаемой Им России. Но не будем забывать, в то же время, и того Апостольского учения, что «если в неправде нашей открывается правда Божия, и верность Божия возвышается нашей неверностью к Его славе»; тο из этого не следует, что нам можно» сделать зло, чтобы из этого зла вышло добро³⁶; Бог воздает каждому по делам его, в день, когда будет судить человеков³⁷».

При всем том, разбирая деяние людей того или другого времени, нельзя оставить без внимания характер времени, установившиеся понятия, обстоятельства и требования века, а также силу привычек, степень умственного н нравственного образования, и понимания христианства. Дух времени, если не может оправдать несогласное с законом нравственным, тем не менее, во многом извиняет человека, или уменьшает степень вины его. Характер времени, о котором говорим, жестокий и суровый, не позволял вполне и во всех раскрыться ни гуманным началам политики, ни чувству истинной и святой любви. Те, которые не усвоили себе Евангельского правила, равно обязательного и в частной жизни и политике государственной «быть мудрыми как змея, и невинными подобно голубю», почитали все средства дозволенными для достижения предположенной цели. Лучшие же питомцы любви Христовой выходили из борьбы с духом времени победителями высокими, мучениками победоносными.