Архиепископ Харьковский Мелетий Леонтович⁴²

Память 29-го февраля

Имя Мелетия Леонтовича, архиепископа Харьковского и Ахтырского, почившего сном праведника 29 февраля 1841 года, пользуется глубоким уважением в бывшей его пастве. Жители города Харькова с усердием притекают к его гробнице в пещерной церкви Харьковского Покровского монастыря, служа панихиды о упокоении его души, и вместе прося его загробных молитв о себе и о своих присных. Память о святой его жизни, нищелюбии, кротости еще жива в его современниках, называвших ero умилительным именем владыки бессребреника, и много трогательных рассказов можно услышать о кротком правлении его Харьковской паствой.

Высокопреосвященный Мелетий, в мире Михаил, был студентом первого курса С.-Петербургской академии, с 13-го августа 1814 года преподавал греческий язык в той же академии. В 1817 году переведён инспектором в Киевскую духовную семинарию, а потом был ректором Киевской духовной академии (см. ист. С.-Петерб. дух. акад. Чистовича стр. 266, 351). В 1826 году хиротонисан в Киеве в епископа Чигиринского, викария Киевской митрополии. Потом переведен в Иркутск; а оттуда в 1835 г. 22 июня, в Харьков, уже в сане архиепископа. Харьковскою епархией управлял 5 лет 8 месяцев.

О его молитвенных ночных подвигах и утеснении телесном имеется следующий рассказ. Объезжая вверенную ему епархию, преосвященный Мелетий остановился для ночлега в селе Преображенском, Змиевского уезда. Тамошний священник, заблаговременно об этом предуведомленный, желая доставить всевозможный покой своему архипастырю, приготовил ему в доме своем отдельное помещение для ночлега, устлав его коврами и снабдив мягкою удобною для отдыха постелью.

Преосвященный, после обычной встречи, отслушав в доме всенощную, вскоре отошел на покой в приготовленную ему комнату. Но, как оказалось после, не на покой телесный, а на покой души, отдыхавшей в молитвенной беседе с Богом. По случаю оказалось, что в двери, соединявшей эту комнату и близ лежавший покой, занимаемый самим хозяином, имелось небольшое отверстие, дающее возможность видеть, при свете теплящейся лампады, все находившиеся в ней предметы. Священник хозяин, долго не спавший, услыхав легкий шорох в соседней занимаемой владыкою комнате, со всевозможною осторожностью приблизился тихими шагами к двери, и в отверстие ее начал смотреть: взорам его представился преосвященный молитвенник в одном лишь подряснике, с открытой главой, стоявшим на коленях с воздетыми горе руками и усердно молившийся. Наблюдая довольно долго, священник наконец отошел и прилег; но какой-то невольный ужас не давал ему совершенно заснуть. Несколько времени спустя, опять подошел он к двери и увидел все то же. Молитвенная беседа святителя с Богом все еще продолжалась, и так прошла почти целая ночь. Только к утру молитвенник встал и, свернув свой подрясник, вместо своего изголовья, повергнулся на пол, и таким образом уснул, оставив постель слегка лишь помятою, чтоб уверить других, что на ней почивал. Проснувшись с зарей, священник тотчас поспешил к двери и видит святителя опять в прежнем коленопреклоненном положении на молитве.

О смирении же сего архипастыря и чистоте душевной, духовник его о. Сергий всегда с умилением вспоминал. По словам cero последнего, исповедь преосвященного Мелетия была самая трогательная, подробная и чистосердечная, причем грехи самые малые, так сказать детские, считал он великими и смиренно в них каялся. Происходила исповедь эта ежемесячно, и каждый раз была продолжительна: преосвященный давал подробный отчет во всех делах и самых сокровенных помыслах своих. После исповеди, повергнувшись ниц, принимал он обычное разрешение, причем всегда плакал, и неземною радостью сияло тогда его унылое дотоле лицо. Однажды духовник, тронутый чрезмерным смирением святителя, заметил ему это. А ты думаешь легко приобретается это внутреннее смирение? с кроткою улыбкой ответил ему Мелетий.

В обхождении преосвященный этот был чрезвычайно приветлив и ласков со всеми; беседы его были увлекательны и посещавшим его доставляли несказанное удовольствие. И богач-вельможа, и бедняк-чиновник, и убогая вдова, все имели у него одинаковый прием. Богачу говорил он о нетленных сокровищах вечной жизни и о тленности временных, советуя при сем менять временное на вечное; бедняка ободрял обещанием честно трудящимся награды на небе; вдову утешал, говоря, что Сам Бог именует Себя отцом сирот и вдовиц. При обилии же утешений словесных, нескудно простирал он требующим и руку помощи вещественной, расходуя на благотворения все получаемые им доходы. Сам же пребывал в крайнем убожестве, хотя и любил являться другим в приличной сану его одежде, преимущественно любимого им василькового цвета. По смерти его найдено лишь на 8 рублей ассигнациями мелкой серебряной монеты.

Один молодой человек, с благочестивою наклонностью души, однажды, во время архиерейского служения преосвященного Мелетия, быв поражен благоговением и молитвенным духом, с которым владыка возносил безкровную жертву, мысленно признал его за праведника, причем подумал, как счастливы должны быть люди, сподобившиеся служить подобному святому мужу. По окончании божественной службы подходит к нему инок и от имени владыки просит последовать за собой. Удивленный, он невольно повиновался. Инок привел его в приёмную преосвященного и сам удалился. Вскоре вошел сам Мелетий. Обласкав и расспросив подробно смешавшегося юношу, он, совершенно неожиданно для него, предлагает ему быть у себя келейником. Пораженный прозорливостью владыки, последний пал ему в ноги, и с радостью принял ero предложение. Впоследствии вполне оправдал он доброю жизнью выбор владыки, и потом, уже в иноческом сане, всегда с умилением вспоминал этот решивший судьбу его случай.

Преосвященный Мелетий во время своей предсмертной болезни был так слаб, что не имел сил молиться стоя, но совершал молитвенное свое правило сидя в постели, обложенный подушками, имея пред собой разогнутую книгу. В таком положении, томимый бессонницею, проводил он нередко целые ночи. Однажды, за три дня до кончины своей, владыка, усаженный таким образом, сверх обыкновения, приказал келейнику своему лечь при нем в том же покое. Последний, как сам после говорил, почувствовал при этом какой-то необычайный ужас, отчего никак не мог уснуть. Заметив это, владыка велел ему укрыться своей ряской, примолвив: теперь не будешь бояться и наверно скоро уснешь. И точно, келейник тотчас же уснул; во сне было ему небесное видение о скорой блаженной кончине владыки. Когда видение кончилось, келейник почувствовал сильное сотрясение во всем теле и мгновенно проснулся. Взорам его представился лежащий с поднятыми горе очами владыка, лицо коего сияло радостью неземною, в самой же комнате как бы витало некое сияние. Подозвав пробудившегося келейника, Мелетий тихим голосом сообщил ему, что чрез три дня последует его кончина, причем просил до того помолчать. Кончина Мелетия последовала ровно чрез три дня, вскоре после принятия им св. Таин, и была самая тихая, безмятежная.

Пока приехал для его погребения из Курска преосвященный архиепископ Илиодор, многотрудное тело усопшего выставлено было для последнего целования его пастве. В это время, по свидетельству о. Сергия, тело усопшего было так мягко, что однажды, придя омыть розовой водой руки покойного архипастыря и заметив, что святительский омофор немного осунулся набок, о. Сергий, поклонившись ему как бы живому, сам приподнял тело под руки и, посадив, поправил омофор, к общему изумлению всех присутствовавших.

Тело преосвященнейшего Мелетия погребено в усыпальнице, находящейся под сводами нижней церкви Харьковского Покровского монастыря. Ныне в усыпальнице этой устроен небольшой придел во имя трех Святителей, где по желанию усердствующих нередко отправляются заупокойные литургии и панихиды о упокоении души сего архипастыря. Надгробная икона с неугасимой лампадой осеняет его гроб, и тишину его нарушает лишь изредка шаг богомольца.