Елецкий священник о. Иоанн Борисов

(Память 24 июня).

Отец Иоанн родился около 1750 года. Родители его были: Борис – священник при одной из приходских церквей в городе Воронеже, а мать Анна. По окончании семинарского курса в Воронеже он вступил в брак с девицей Дарьей, из духовного звания, и рукоположен во священника в г. Воронеж. Прослужив здесь не более одного года, он был переведен в город Елец, к Архангельской церкви, а потом к Преображенской.

Усердно желая вполне знать должность священническую и быть добрым пастырем стада Христова, он с самого начала своего священства, еще будучи в Воронеже, двумя письмами просил святителя Тихона, бывшего тогда на покое в Задонске, дать ему в том наставление. Святитель Тихон удовлетворил его желание, прислал ему совет при письме своем.

О. Иоанн, получив назидательный совет, старался при помощи Божией исполнить, и действительно исполнил его.

Службы Божии совершал он с великим тщанием. Самый приступ его к той или другой службе – призыв народа к церкви, был не совсем обыкновенный: ударение в колокол было не частое, но редкое, похожее на благовест в какой-либо пустыне; литургию совершал он всегда позднюю, а после литургии читал акафист Божией Матери со звоном. Во время служения являл великое благоговение и умиление, и примером своим возбуждал страх Божий в сердцах присутствующих в храме. Кто же из числа их был невнимателен, стоял бесстрашно, озирался туда и сюда и разговаривал, тех он обличал, а иных и высылал из церкви. Впрочем, такой строгости подвергались, большей частью, вновь пришлые и приезжие, не знавшие о. Иоанна.

При каждом служении божественной литургии в будни и в праздник он говорил поучение, иногда по книге, а иногда от себя, по рукописи.

О храме Божием о. Иоанн имел великое попечение. Приходский храм его был тесен и неблаголепен; о. Иоанн расширил его и внутри расписал картинами из житий святых. На свой же дом он мало обращал внимания. Сначала при доме его были плетневые сени. Святитель Тихон, посетив однажды о. Иоанна, взглянул на них и сказал ему: «не скорби, о. Иоанн, поживешь и тесовые наживешь». По слову угодника Божия, он со временем и устроил тесовые сени с чуланом и приличным коридором. Но, кроме этого, в течение всей своей жизни он не производил никаких улучшений по устройству своего жилища. Когда же оно обветшало и в крыше показались трещины, случилось прийти к о. Иоанну преосвященному Ионе, епископу Орловскому и Севскому. Смотря на крышу и на потолок дома, он сказал: «тебя, о. Иоанн, я думаю, дождь мочит, течь бывает с худого потолка». – «Нет, владыко, отвечал он, меня не беспокоит дождь, я всегда бываю сух». Во время этого самого разговора вдруг полил сильный дождь. Земля покрылась водою, в покой же, через худую крышу и потолок, ни одной капли не капнуло; даже самая крыша была суха. Удивился владыка и воскликнул: «вот, как чудно Царь небесный покоит и спасает верных рабов Своих».

О. Иоанн вел жизнь крайне воздержную. Значительный денежный доход, при незначительном домашнем расходе, он раздавал бедным. Часто бывало, что, за неимением денег, он последний носовой платок им отдавал. Не отказывая в подаянии просящим, он и сам разыскивал по домам бедных людей, вдов и сирот, и помогал им; посещал тюремные замки и, заключенным здесь, подавая лепты, он, в то же время, учил их терпению и убеждал к раскаянию.

Нередко, жена о. Иоанна, укоряя его за его безмерную щедрость, говорила ему: «что ты делаешь? или ты не помнишь, что у тебя есть свое семейство, есть дети? Вместо того, чтобы чужих награждать, ты бы своим кровным что-нибудь приберег и собрал». А он ей отвечал на это: «не думай, что я, расточая добро свое, делаю детей своих на будущее время скудными. Нет, не будут они бедны. Ибо я весь свой избыток в лице нищих и бедных даю в заем Самому Богу, Его делаю должником своим, в твердой надежде, что Он в свое время, когда мои нужды будут велики, заплатит мне. Итак, я не расточаю, а собираю для детей». Слова о. Иоанна оправдались. У него было два сына и две дочери: сыновья, по окончании семинарского учения, заняли хорошие должности: один из них был священником на его месте, а другой по гражданской части служил счастливо; дочери же обе выданы были за отличных, добрых и умных священников в том же городе Ельце.

У жены о. Иоанна не было денег на покупку съестного припаса к празднику Рождества Христова. Почему она просила мужа, чтобы он дал ей денег на этот предмет; а он, отказывая ей в том, говорил: «у меня нет денег, помолись Богу и потерпи, – и Он тебе без денег пошлет нужное для праздника, как это и прежде не раз случалось с нами». – «Не стану ждать, давай мне денег», безотвязно приставала она к нему… Отец Иоанн решительно сказал ей, что нет у него ничего. Но, лишь только он сие выговорил, вдруг растворились ворота, и целый воз всего им к празднику было привезено.

Согласно совету святителя Тихона, о. Иоанн никогда, по окончании службы церковной, находясь в своем доме, не был праздным, но занимался или молитвою, или чтением книг, или другими какими-либо богоугодными делами. Смеха и шуток он не любил, при исправлении треб был не стяжателен, все таинства совершал с благоговением, по окончании погребения и панихид, по домам на обеды не ходил, а прямо уходил в свой домик, или чулан, в котором, обыкновенно, любил уединяться. Но по обязанности пастыря-учителя он многих навещал, а особенно тех, которые замечены им в дурном поведении. Хаживал он и в тюремный замок, в больницы и в бедные дома, и везде, где только было нужно и можно, везде он, как добрый пастырь и сердобольный отец, с назиданием и утешением являлся. Равно, и тех, которые приходили к нему в дом с намерением насладиться его духовной беседой, он принимал приветливо и ласково, и без пользы душевной никого от себя не отпускал.

Однажды пришел к нему Конон Никитич Кожухов, для взаимной духовной беседы, посидел у него, поговорил и, между прочим, сказал о себе, что он, слава Богу, во всю жизнь живет покойно, счастливо, всего у него довольно, недостатков ни в чем нет, бед и скорбей никогда с ним не случалось. Отец же Иоанн, выслушав это, воскликнул: «о! жаль мне тебя, счастливец несчастный!» «Чем же я несчастлив?» спросил Кожухов. Тем, отвечал он ему, что не посещен Божием наказанием, тогда как эти наказания суть верные знаки Божией любви к нам. Выслушав это, Конон Никитич задумался и скоро затем, приняв от своего наставника благословение, пошел домой с поникшей головой. Что же после случилось с ним? Не более, как недели через две, загорелся у него дом; прочие бросились тушить пожар, а он выбег на улицу, стал на колени, поднял руки к небу и воскликнул: «благодарю, слезно благодарю Тебя, Господи, что Ты наказуешь меня, великого грешника».

Он ненавидел ложь и тех, которые лгали, умел обличать во лжи. Живописец Алексей Прохорович Щучкин, нуждаясь в провианте для пропитания своей артели, пришел к нему просить денег вперед за свою работу, ибо он расписывал приходскую церковь о. Иоанна. О. Иоанн, предузнав о его нужде и предварив его прошение, вдруг спрашивает у него: «Алексей! читал ли ты книгу Новый Завет?» «Читал, батюшка», отвечал тот. «Хорошо, что читал, продолжал о. Иоанн, но я тебя прошу, еще прочти ее и, что найдешь в ней полезного для себя, о том при свидании скажи мне... возьми ж ты ее у меня и иди домой». Нечего делать, Алексей, не объяснив ему о своей нужде, ушел с прискорбием от него и, пришед домой, положил книгу на полку, не читав ее. Недели две спустя, является к нему о. Иоанн и говорит ему: что, Алексей, прочитал книгу? – «Прочитал», отвечает ему. «Где же она? Подай ее мне!» Тот подал, а он прямо развертывает ее в том самом месте, где написаны слова: «просите и дастся вам», а тут же еще прежде, когда о. Иоанн вручал книгу Алексею, он тайно положил деньги, двадцать пять рублей, для живописца. Живописец пал к нему в ноги и сказал: «прости меня, отче святый, виноват, не читал книгу». – «Бог тебя да простит, отвечал отец Иоанн, отдавая ему деньги, только вперед не лги и никого не обманывай, ибо ложь, этот самый гнусный и обычный у многих людей порок, есть порождение сатаны: отец лжи есть диавол. После этого, живописец сам боялся лгать и других старался воздерживать от сего большого греха.

О. Иоанн умел истреблять предрассудки в народе. Купец Василий Родионович Расихин со двора своего выехал на ярмарку. Отец Иоанн попался ему навстречу. Расихин воротился назад, думая, что встреча священника будет для него несчастлива. Спустя немного времени, он опять выехал. Отец же Иоанн опять ему навстречу. Расихин по-прежнему воротился назад, выжидая, когда он пройдет, или куда-нибудь скроется с глаз его. В третий раз Расихин выезжает. Отец же Иоанн, и, конечно, с намерением, в третий раз ему навстречу. И тут, подозвав его к себе, говорит ему: «что у вас это за предрассудок, что встреча священника будто бы есть признак несчастия, или неудачи по вашим делам! Брось ты это суеверие, прими от меня благословение и возвратись домой, я там отслужу для тебя напутственный молебен, и ты отправишься в путь с благими надеждами». Молебен о. Иоанн отслужил; Расихин отправился на ярмарку и там отлично торговал. И с тех пор, Расихин не боялся встречи иерейской.

О. Иоанн имел характер прямой и нельстивый, не боялся обличать и больших богачей, коль скоро замечал за ними какие-либо худые поступки. Был в городе Ельце богач, Кирилл Петрович Жалудков. Он был охотник, между прочим, до статуй, и особенно, до изваяний языческих богов. Неприятно было это для о. Иоанна, подобно тому, как святителю Митрофану неприятно было видеть таковые изваяния при доме Петра Великого в Воронеже. И вот, он приходит к любителю статуй и говорит: «Кирилл! Истреби есаула медного, который стоит у врат твоих, высунув язык на храм Божий; истреби и другие статуи – эти идольские изваяния на балконе твоего дома. Зачем они тебе? Или ты забыл, что ты христианин, а не язычник! Истреби их, не соблазняй ими народ и не срами себя». Кирилл Петрович послушался его, только не вполне: есаула уничтожил, а прочие статуи остались целыми.

Оскорбительно было для о. Иоанна таковое неполное послушание. Впрочем, очень скоро после того нечаянный случай увенчал успехом его желание. Идет мимо дома Жалудкова мещанин Туликов и, встретившись с о. Иоанном, говорит ему: «батюшка! благослови меня разбить статуи на балконе. Эти идолы нас, православных христиан, смущают». – «Хорошо, благословляю, разбей». Тот бросил большой камень в одну, и с Венеры голова соскочила. «Благослови мне разбить другую». – «Благословляю». Тот опять бросил другой камень, и Юпитер рассыпался. Жалудков вскипел гневом, велел поймать виновного. Его поймали и, как преступника, повели в полицию, а из полиции скоро препроводили в тюремный замок. О. Иоанн, узнав об этом, послал записку к Жалудкову – и виновного тотчас освободили. Изваяний же идольских Жалудков вперед с тех пор уже не заводил, и даже те, которые в саду стояли, уничтожены.

Другой купец, такой же богач И. В. Ш. пригласил о. Иоанна посмотреть церковь, им выстроенную. О. Иоанн с удовольствием принял приглашение и, войдя в церковь, с удивлением воскликнул: слава Богу! Очень великолепен храм сей; сердечно радуюсь и благодарю Господа Бога за сей молитвенный дом. Благодари и ты Его благость, И. В-ч. Но благодари не языком одним и сердцем, но самым делом. Советую и тебе, И. В-ч, последовать примеру Закхея: раздай половинную часть из миллионов своих на нищую братию, а из другой части расплатись с теми, которых ты обидел. Ведь обиженных тобою в течение твоей жизни, плачущихся на тебя, я думаю, столько, что их, по многочисленности, невозможно поместить в храме сем. – Слушая пастырское увещание, Ив. В-ч плакал и обещался, если не вполне, то, по крайней мере, хотя сколько-нибудь вознаградить обиженных им и впредь быть милостивым.

В преклонных годах жизни о. Иоанна, когда духовные его силы возросли, созрели и укрепились, в нем открылся благодатный дар прозорливости. Так, затворник Задонского монастыря Георгий, по обыкновению, усердно ходил в храм Господень, стоял здесь со страхом Божиим и благоговением к месту, где невидимо присутствует Сам Господь; но, видя в храме небрежно стоящих, разговаривающих и смеющихся, смущался духом, и, чтоб не быть более зрителем таких беспорядков в Задонском монастыре, возымел намерение удалиться из него в другой монастырь; исполнить же своего намерения не хотел без совета с каким-либо опытным старцем. Где же бы ему такого найти? – Нигде больше, думал он, как в городе Ельце. Там есть о. Иоанн, о котором все говорят, что он примерной, благочестивой и святой жизни. Прибыл Георгий в Елец, но, едва успел подойти к дому о. Иоанна, как тот выбежал на крыльцо и, хотя никогда прежде не видал и не знал его, встретил его следующими словами: «а я, брат, сейчас только отслужил молебен со звоном Пресвятой Богородице... Она не велит давать наставлений монахам, особенно смущенным и хотящим оставить свой монастырь. Ступай, брат, ступай! У вас есть схимонах Агапит. Он тебе скажет, что надобно делать». И, за сим, запел: «Святым Духом всяка душа живится...» и спрятался в свой чулан, где, обыкновенно, жил. Георгий пошел в свой монастырь, побеседовал с о. Агапитом и, получив от него назидание, остался жить в Задонске.

Было много и других случаев обнаружения того благодатного дара, подробно описанных в «Душеполезном Чтении» за 1866 г. в февральской книжке.

С даром великой прозорливости соединялись в о. Иоанне иногда некоторые странности, за которые люди, его не понимающие, считали его даже малоумным. А делал он это для того, чтобы избежать похвалы людской, – так она тяжела была для его смирения. И из святых многие поступали так же, и юродствовали, не давая овладеть собою духу гордости и тщеславия. Как ни странны казались поступки о. Иоанна, из последствий всегда открывалось, что они полезны были и для ближних. Вот пример.

Отец Иоанн лег однажды на сыром месте на площади, находящейся почти на краю города. Мимоходящие, осудили его и сказали: «неприлично валяться священнику на сырой земле». А он им отвечал: «земля, правда, сырая и грязная, но я это место особенно люблю и даже лобызаю оное: здесь скоро воздвигнется великолепный храм и будет совершаться святейшее таинство. Сии слова уважаемого всеми о. Иоанна вдруг разнеслись между жителями того места. Они и не думали прежде о постройке церкви, а теперь стали думать о ней, и единодушно все пожелали выстроить близ себя храм. Таким образом, с отчислением дворов от других приходов с разрешения начальства составился новый особый приход, а для него, по собрании достаточной денежной суммы, скоро, в течение немногих лет, воздвигнут на указанном о. Иоанном месте великолепный храм. Отец же Иоанн при закладке храма принес прихожанам его образ Сретения Господня, который они, с почтительной памятью об о. Иоанне, с особенным усердием доселе чествуют. Вот и объяснение странности Иоанновой! Не сделай он того поступка, не валяйся на земле, кто знает, быть может и по сие время не было бы храма на том месте. Следовательно, предосудительные н непонятные для многих его поступки имели благую цель, и через них он достигал ее скорее и удобнее.

По рассказу Пр. Вас. Пр-ва, приходил к о. Иоанну один из граждан Елецких с намерением вступить в духовную беседу с ним и, посидев у него, собрался домой. О. Иоанн, отпуская его, сказал ему: «теперь ты пойдешь мимо св. алтаря Преображенской церкви, так поусердней помолись Господу Богу и скорей хватайся за ведро». Тот подивился этим словам и, по выходе от отца Иоанна, про себя поглумился над ним, думая, не помешался ли он в уме. Посему, оставляя без внимания его наставление, прошел мимо св. алтаря без всякой молитвы и без поклона, а только ознаменовав себя крестным знамением; но лишь подошел к своему дому, вдруг закричали: «пожар! пожар! Баня загорелась». Он бросился туда через сени, схватил там ведро и потушил пожар, – только при этом повредил себе ногу.

Отец Иоанн скончался 20 декабря 1824 года. Пред кончиной, на одре болезни, несколько раз удостоился принятия Святых Таин и скончался с миром. Погребен он 24 декабря в Троицком монастыре.

Гроб его несли до самого монастыря на раменах своих духовные братия его – священники. Провожал его до могилы весь город и тысячи окрестных жителей. Вопль бедных и нищих почти заглушал пение духовных³⁵.