Что касается субстанции ангелов как таковой, здесь будет исследовано пять пунктов: 1) существует ли полностью духовная, совершенно бестелесная тварь; 2) допустив, что ангелы именно таковы, спросим, состоят ли они из материи и формы; 3) спросим об их количестве; 4) об их отличии друг от друга; 5) об их бессмертии или нетленности.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангел не полностью бестелесен. В самом деле, все, что является бестелесным только относительно нас, но не относительно Бога, не абсолютно бестелесно. Но Дамаскин сказал, что «об ангеле говорят как о бестелесном и нематериальном с точки зрения сопоставления с нами; однако по сравнению с Богом он телесен и материален. Поэтому его бестелесность не абсолютна»⁹².

Возражение 2. Далее, согласно Философу, ничто не движется [по отношению места] помимо тел⁹³. Но Дамаскин говорит, что «ангел – это всегда подвижная разумная субстанция»⁹⁴. Следовательно, ангел – это телесная субстанция.

Возражение 3. Далее, Амвросий сказал, что «всякая тварь ограничена собственною природой»⁹⁵, ограниченность же есть свойство тел. Поэтому всякая тварь телесна. Но ангелы сотворены Богом, что очевидно из слов 148-го псалма: «Хвалите Его. все ангелы Его», и далее: «Ибо Он сказал – и они сделались, повелел – и сотворились» (Пс. 148, 2, 5). Следовательно, ангелы телесны.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Ты творишь ангелами Твоими духов» (Пс. 103,4).

Отвечаю: существование бестелесных тварей необходимо. В самом деле, главное, что определяет Бог [всему] сотворенному, есть благо, а оно заключается не в чем ином, как в уподоблении Богу· Наиболее же совершенное уподобление следствия причине достигается тогда, когда следствие подражает причине в том, посредством чего причина производит следствие; это подобно тому, как теплое нагревает. Но Бог производит тварь посредством Своего ума и воли (14, 8; 19, 4). Следовательно, ради совершенства вселенной необходимо, чтобы существовали умные твари. Далее, интеллигенция не может быть ни действием тела, ни какой-либо из телесных способностей, ибо всякое тело ограничено «здесь» и «теперь». Следовательно, ради совершенства вселенной необходимо, чтобы существовали бестелесные твари.

Древние, впрочем, недооценивая силу интеллигенции и не проводя должного различения между чувством и умом, полагали, что в мире существует лишь то, что доступно чувству и воображению. И коль скоро только тела вызывают мысленные образы, они решили, что ничего и не существует помимо тел, на что обращал внимание еще Философ⁹⁶. На этом же было основано и заблуждение саддукеев, отрицавших существование духов (Деян. 23, 8).

Но уже сам тот факт, что ум превосходит чувство, является приемлемым доказательством того, что иные бестелесные вещи могут быть постигнуты одним лишь умом.

Ответ на возражение 1. Бестелесные субстанции располагаются между Богом и телесными тварями. Но посредствующее при сравнении с одной из противоположностей похоже на другую; так, прохладное при сравнении с горячим кажется холодным; подобным образом и об ангелах говорят как о материальных и телесных постольку, поскольку сравнивают их с Богом, а [вовсе] не потому, что в них и в самом деле есть что-то телесное.

Ответ на возражение 2. В данном случае движение должно разуметь в том же смысле, в каком говорят о [движении] ума и воли. Ангел же назван всегда подвижной субстанцией потому, что он суть всегда актуальный ум, чем и отличается от нас, порою актуальных, а порою – потенциальных. Отсюда понятно, что возражение основано на двусмысленности [термина].

Ответ на возражение 3. Пространственная ограниченность – вот свойство одних только тел, тогда как ограниченность по сущности свойственна всякой твари, как телесной, так и духовной. Поэтому Амвросий и говорит, что «хотя иные вещи и не пребывают в телесном месте, они, однако же, все равно ограничены собственною субстанцией»⁹⁷.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангел состоит из материи и формы. Ведь все, что входит в тот или иной род, состоит из рода и [видового] отличия, которое, добавляясь к роду, создает вид. Но род указывает на материю, а отличия – на форму⁹⁸. Следовательно, все, что входит в род, состоит из материи и формы. И так как ангел относится к роду субстанции, он состоит из материи и формы.

Возражение 2. Далее, там, где существуют свойства материи, там существует и сама материя. Но свойства материи [таковы, что они] восприемлются и подлежат, вследствие чего Боэций и пришел к заключению, что «простая форма не может быть подлежащим»⁹⁹; и все упомянутые свойства мы находим у ангела. Следовательно, ангел состоит из материи и формы.

Возражение 3. Далее, форма актуальна. Значит то, что состоит только из формы, суть чистая актуальность. Но ангел – это не чистая актуальность, поскольку такое [достоинство] принадлежит одному лишь Богу· Следовательно, ангел – это не только форма, но – форма в материи.

Возражение 4. Далее, форма надлежащим образом ограничивается и совершенствуется материей. Поэтому форма вне материи суть бесконечная форма. Но форма ангела не бесконечна, ибо всякая тварь конечна. Следовательно, форма ангела находится в материи.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «первые сущности надлежит разуметь столь же нематериальными, сколь и бестелесными»¹⁰⁰.

Отвечаю: иные утверждали, что ангелы состоят из материи и формы; таковым было [в частности] мнение Авицеброна, которое он силился доказать в своей книге «Источник жизни»¹⁰¹. В самом деле, он говорил, что коль скоро вещи различаются умом, они различаются и в действительности, и когда речь идет о бестелесной субстанции, умом воспринимается как нечто такое, что отличает ее от субстанции телесной, так и нечто им общее. Отсюда он [(т. е. Авицеброн)] пришел к заключению, что отличающее бестелесное от телесной субстанции – это своего рода форма, а то, что подлежит этой различающей форме и является общим [подлежащим], суть ее материя. Поэтому он утверждал, что материя присуща как духовным, так и телесным вещам, понимая это так, что форма бестелесной субстанции укореняется в материи духовных вещей подобно тому, как количественная форма укореняется в материи вещей телесных.

Но одного взгляда достаточно, чтобы понять: у духовных и телесных вещей не может быть общей им материи. В самом деле, невозможно, чтобы одна и та же часть материи служила вместилищем как для духовной, так и для телесной формы, в противном случае одна и та же вещь была бы одновременно телесной и духовной. Таким образом, оставалось бы предположить, что одна часть материи служит вместилищем для телесной формы, а другая – для формы духовной. Однако материя не делима иначе, как только по количеству, ибо, как сказал Аристотель, вне количества субстанция неделима¹⁰². Отсюда следовало бы допущение, что материя духовных вещей подлежит количеству, что невозможно. Следовательно, невозможно, чтобы телесные и духовные вещи имели общую им материю.

Впрочем, так же невозможно и то, чтобы умная субстанция вообще имела хоть какую-нибудь материю. Ведь действие принадлежит [действователю] в соответствии с модусом его субстанции. Но разумение суть полностью нематериальное действие, ибо таков его объект, который [со своей стороны] является источником вида и природы всякого действия. В самом деле, вещи разумеются в той мере, в какой они лишены материи; так, заключенные в материи формы – это индивидуальные формы, которые как таковые не могут быть постигнуты умом. Следовательно, необходимо, чтобы каждая индивидуальная субстанция была полностью нематериальной.

Кроме того, вещи, различаемые умом, вовсе не обязательно различаются и в действительности, поскольку ум постигает вещи согласно собственному модусу, а [отнюдь] не модусу [постигаемых] вещей. Поэтому материальные вещи, которые превосходятся нашим умом, имеют в уме более простой модус существования, нежели тот, согласно которому они существуют сами по себе. С другой стороны, ангельские субстанции превосходят наш ум, и потому наш ум не может достигнуть постижения их такими, каковы они сами по себе, но – только лишь в соответствии с собственным модусом, согласно которому он постигает сложные вещи; и подобным же образом он постигает и Бога (3).

Ответ на возражение 1. Речь идет об отличии, устанавливающем вид. Действительно, все образует вид в соответствии со своим определением к некоторой особой степени бытия; ведь, как сказал Философ, «виды вещей подобны числам», которые отличаются друг от друга вследствие прибавления или вычитания единиц¹⁰³. Так, в материальных вещах наличествуют две вещи: одна, которая определяет к особой степени, и это – форма, и другая, которая определяется, и это – материя; следовательно, от последней происходит «род», а от первой – «отличие». В нематериальных же вещах нет отдельно существующих определяющего и определяемого: [здесь] каждая вещь сама по себе содержит собственную степень бытия, и потому в них «род» и «отличие» происходят не от разных вещей, а от одной и той же. Однако это отличие возникает на уровне нашего модуса понимания, ибо в той мере, в какой наш ум мыслит ее [(т. е. степень бытия)] как неопределенную, он продуцирует идею их «рода», а в той, в какой он мыслит ее как определенную, он продуцирует идею их «отличия».

Ответ на возражение 2. Этот аргумент, приведенный в книге «Источник жизни», был бы убедительным, если бы у ума и материи был одинаковый модус восприятия. Но очевидно, что это не так. В самом деле, материя получает форму, благодаря которой образуется в некоторые виды: воздуха, огня или чего-либо еще. Ум, однако, не получает форму подобным образом, в противном случае было бы истинным утверждение Эмпедокла о том, что мы познаем [подобное подобным – ] землю землей и огонь огнем¹⁰⁴. Но интеллигибельная форма находится в уме в соответствии с истинной природой формы, а потому и познается умом как таковая. Таким образом, данный способ восприятия соответствует [способу восприятия] не материи, но – нематериальной субстанции.

Ответ на возражение 3. Хотя в ангеле нет соединения материи и формы, в нем, однако, есть соединение актуальности и потенциальности. В этом можно убедиться через рассмотрение природы материальных вещей, в которых наличествует двойное соединение. Первое – соединение формы и материи, составляющее природу Но образованная таким образом природа не является собственным бытием, скорее [можно сказать], что [ее] бытие – это ее действие. Поэтому сама природа относится к собственному бытию как потенциальность к актуальности. И даже если бы не было материи, и форма существовала без материи, тем не менее и в этом случае оставалось бы отношение формы к собственному бытию как потенциальности к актуальности. Именно так и надлежит разуметь составленность ангелов, почему некоторые и говорят, что ангел составлен из того, «посредством чего он есть», и того, «что есть», или, как говорил Боэций, «бытия» и «что есть»¹⁰⁵. Ибо «что есть» – это сама существующая форма, бытие же есть то, посредством чего существует субстанция, подобно тому, как беганье есть то, посредством чего бегун бежит. В Боге же, как было показано выше (3, 4), нет различия между существованием и сущностью, и потому один только Бог есть чистая актуальность.

Ответ на возражение 4. Каждая тварь конечна безусловно, ибо ее существование – это не абсолютное самобытие, но бытие, ограниченное некоторой природой, к которой принадлежит данная [тварь]. Но ничто не препятствует тому, чтобы тварь была бесконечной относительно. Материальные твари бесконечны в части материи, но конечны в своей форме, которая ограничена воспринявшей ее материей. Нематериальные же сотворенные субстанции конечны в своем бытии, тогда как бесконечны в том смысле, что их формы не включены во что-то еще; это подобно тому, как если бы мы, например, сказали, что отдельно существующая белизна бесконечна с точки зрения природы белизны, поскольку она не ограничена каким-либо одним субъектом, тогда как ее «бытие», будучи определенным к некоторой одной конкретной природе, конечно.

По этой-то причине и сказано, что «ум не является беспредельным в отношении того, что выше него», как воспринявший свое бытие оттого, что свыше, и «беспределен в отношении того, что ниже», как не воспринявший никакой материи¹⁰⁶.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что численность ангелов невелика. В самом деле, число – это вид количества, вытекающий из деления непрерывного тела. Но это не может иметь отношения к ангелам, поскольку, как было показано выше, они бестелесны (1). Следовательно, число существующих ангелов не может быть сколько-нибудь большим.

Возражение 2. Далее, чем более вещь приближается к единству, тем менее ей присуща множественность, что видно на примере чисел. Но из всех сотворенных природ природа ангелов наиболее приближена к Богу. Следовательно, коль скоро Бог в высочайшей степени един, то похоже, что число в ангельской природе минимально.

Возражение 3. Далее, естественным следствием отделенных субстанций принято считать движение небесных тел. Но движения небесных тел находятся в пределах доступного нашему разумению вполне малого и определенного числа. Число же ангелов не превосходит число движений небесных тел.

Возражение 4. Дионисий говорит, что «все умопостигаемые и разумеющие субстанции возникли благодаря лучам божественной благости»¹⁰⁷. Но умножение луча происходит в соответствии с [количеством] воспринявших его вещей. Однако мы не можем сказать, что их материя восприимчива к умопостигаемому лучу ибо умные субстанции, как было показано выше (2), бестелесны. Следовательно, похоже, что умножение умных субстанций может происходить только в связи с потребностями первых тел, а именно небесных, так что определенным образом отраженная форма вышеупомянутых лучей имеет в них свое завершение, из чего следует тот же вывод, что и в предшествующем [возражении].

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним» (Дан. 7, 10).

Отвечаю: по поводу числа отделенных субстанций высказывались различные мнения. Платон [например] утверждал, что отделенные субстанции суть виды чувственных вещей; таким образом [по Платону] наличествующая в нас человеческая природа – это сама по себе отделенная субстанция; согласно этому представлению число отделенных субстанций равно числу видов чувственных вещей. Аристотель, однако, отвергнул подобное представление ввиду того, что материя имеет самую природу видов чувственных вещей¹⁰⁸. Следовательно, отделенные субстанции не могут служить образцами видов чувственных вещей, но имеют свои собственные определенные [им] природы, превосходящие природу чувственного. Со своей стороны, Аристотель придерживался того мнения, что эти более совершенные природы соотнесены с чувственными вещами как [их] двигатели и цели¹⁰⁹, и потому он стремился вывести число отделенных субстанций из числа первых движений.

Но так как это [мнение] очевидным образом противоречит учению Священного Писания, раввин Моисей Иудейский¹¹⁰, желая примирить одно с другим, утверждал, что ангелы, будучи по виду нематериальными субстанциями, множественны по числу небесных движений или тел (в чем соглашался с Аристотелем); в то же время он заявлял, что в Писании праведники, несущие людям божественные установления, по виду определяются как ангелы; и, кроме того, таковы же [по его мнению] и являющие всемогущество Божие силы природных вещей. Кстати сказать, самая мысль об объявлении сил неразумных вещей ангелами абсолютно чужда традиции Писания.

Поэтому должно говорить, что число ангелов невероятно велико и намного превосходит любое материальное множество именно потому, что они суть нематериальные субстанции. Об этом читаем у Дионисия: «Многочисленны блаженные воинства надмирных умов, которые превосходят слабую и ограниченную меру наших вещественных чисел»¹¹¹. Причиной этого является совершенство вселенной, определенное Богом через сотворенное в первую очередь так, что чем более совершенны вещи, тем с большим изобилием они сотворены Богом. Отсюда: как в телах подобное изобилие наблюдается в смысле их величины, точно так же в вещах бестелесных оно наблюдается в смысле их множества. В самом деле, мы можем убедиться воочию, что нетленные тела несравненно превосходят своими размерами тела, которые подвержены порче; ведь что бы ни взяли из области активных и пассивных вещей, все оно будет крайне мало по сравнению с небесными телами. Таким образом, будет разумным заключить, что нематериальные субстанции, будучи [качественно] несопоставимы [с субстанциями материальными], превосходят материальные субстанции по числу

Ответ на возражение 1. Число ангелов – это не то дискретное количество, которое вытекает из деления чего-то непрерывного, но то, которое обусловливает различие форм, почему такое множество и полагается трансцендентным, о чем было сказано выше (30, 3).

Ответ на возражение 2. Из того, что ангельская природа наиболее приближена к Богу, следует то, что она наименее множественна в смысле составленности, а не в смысле наименьшего числа своих субъектов.

Ответ на возражение 3. Это – аргумент Аристотеля¹¹², и он был бы необходимым, если бы отделенные субстанции были сотворены ради субстанций телесных (ведь в таком случае у нематериальных субстанций, не сообщай они движения телесным вещам, не было бы никакой цели). Но утверждение о том, что нематериальные субстанции существуют ради телесных, ложно, ибо цель превосходнее средств ее достижения. Поэтому [далее] Аристотель и говорит, что этот аргумент является не необходимым, а только вероятностным. Он был вынужден прибегнуть к этому аргументу только лишь потому, что познание умопостигаемых вещей происходит исключительно через посредство познания вещей чувственных.

Ответ на возражение 4. Этот аргумент проистекает из того мнения, что причиной различия вещей выступает материя, каковое [мнение] было опровергнуто выше (47, 1). Отсюда: множественность ангелов существует ни в связи с материей, ни в связи стелами, но – по божественной мудрости, установившей разнообразные порядки для нематериальных субстанций.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангелы не различаются по виду. В самом деле, так как «отличие» превосходнее, нежели «род», все вещи, которые сходны в том, что в них наиболее превосходно, подобным же образом сходны и в своем основном определяющем различии, так что они сходятся по своему виду Но все ангелы сходны в том, что в них наиболее превосходно, а именно в разумности. Поэтому все ангелы принадлежат к одному и тому же виду.

Возражение 2. Далее, «более» и «менее» не приводят к изменению вида. Но ангелы, похоже, отличаются друг от друга только в смысле «более» и «менее»; например, один более прост, нежели другой, обладает более глубоким умом [и т. п.]. Следовательно, у ангелов нет специфических отличий.

Возражение 3. Далее, душу и ангела [принято] сопоставлять друг с другом. Но все души относятся к одному виду. Следовательно, таковы же и ангелы.

Возражение 4. Кроме того, чем более совершенна вещь по своей природе, тем более она должна быть множественна. Но этого бы не было, если бы каждый вид состоял из одного единственного индивида. Следовательно, существует множество ангелов, относящихся к одному виду.

Этому противоречит следующее: когда речь идет о вещах одного вида, то, как сказал Философ, «так не бывает, чтобы одна вещь была первее другой»¹¹³. Но в ангелах даже одной иерархии, согласно Дионисию, есть первые, средние и последние [силы]¹¹⁴. Поэтому ангелы не принадлежат к одному и тому же виду.

Отвечаю: иные говорили, что все духовные субстанции, включая и души, относятся к одному виду. Другие, напротив, учили, что все ангелы составляют один вид, но души [в него] не [входят]; были и такие, которые утверждали, что все ангелы одной иерархии, или даже одного порядка, имеют один вид.

Но все эти [мнения] неприемлемы. В самом деле, те вещи, которые сходны по виду, но различны по числу, согласны по форме, но различны по материи. И коль скоро ангелы, как было доказано выше (2), не состоят из материи и формы, из этого следует, что невозможно, чтобы два ангела принадлежали к одному и тому же виду подобно тому, как невозможно, чтобы существовало несколько самих по себе «белизн» или несколько «человечностей», поскольку «белизн» не может быть несколько иначе, как только в том случае, когда они находятся в нескольких субстанциях. Но даже если бы ангелы и имели материю, то и тогда не могло бы существовать нескольких ангелов одного вида. И так это потому, что в этом случае материи было бы необходимо служить началом отличия одного [ангела] от другого, причем не по количеству, поскольку они бестелесны, но по разнообразию их сил; а такое разнообразие материи обусловливает не видовое, а родовое разнообразие.

Ответ на возражение 1. «Отличие» превосходнее «рода» постольку, поскольку определенное превосходнее неопределенного и конкретное – общего, но не поскольку одна природа превосходнее другой; в противном случае было бы необходимо, чтобы все неразумные животные или принадлежали к одному и тому же виду, или обладали некоторой формой, превосходящей чувственную душу. Следовательно, неразумные животные отличаются по виду согласно различным определенным степеням чувственной природы, и подобным же образом ангелы отличаются по виду согласно разнообразным степеням разумной природы.

Ответ на возражение 2. «Более» и «менее» приводят к изменению вида, но не постольку, поскольку они обусловливаются усилением или ослаблением той или иной формы, но поскольку они обусловливаются формами различных степеней, как, например, когда мы говорим, что огонь более совершенен, нежели воздух; и таким вот образом ангелы разнятся согласно «более» или «менее».

Ответ на возражение 3. Видовое благо превосходнее блага индивида. Следовательно, гораздо лучше, когда виды умножены в ангелах, нежели когда индивиды умножены в пределах одного вида.

Ответ на возражение 4. В намерение действователя входит не умножение по числу, ибо оно может увести в бесконечность, о чем уже было говорено выше (47, 3), но – умножение по виду. Отсюда: следствием совершенства ангельской природы является умножение видов, а не умножение индивидов в пределах одного вида.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ангелы тленны. В самом деле, Дамаскин, рассуждая об ангеле, говорит, что он является «разумной субстанцией, причастной бессмертию по милости, а не по природе»¹¹⁵.

Возражение 2. Далее, Платон говорит в «Тимееи [от имени верховного божества]: «Боги богов! Я – ваш создатель и отец. И хотя вы, будучи созданными, по природе разрушимы, однако не претерпите разрушение, ибо такова моя воля»¹¹⁶. Но боги, о которых идет речь, могут быть поняты только как ангелы. Следовательно, по своей природе ангелы тленны.

Возражение 3. Далее, согласно Григорию, «без сохраняющей руки Всемогущего все вещи обратились бы в ничто»¹¹⁷. Но то, что может обратиться в ничто, тленно. Поэтому, коль скоро ангелы были сотворены Богом, похоже, что они по природе тленны.

Этому противоречит следующее: Дионисий сказал, что «разумеющие сущности... имеют неиссякающую жизнь, свободны от всякого тления, смерти, материи и рождения»¹¹⁸.

Отвечаю: должно утверждать, что ангелы по природе нетленны. Причиной этому служит то обстоятельство, что ничто не разрушается иначе, как только посредством отделения формы от материи. Следовательно, коль скоро ангел является сущей формой, что очевидно из сказанного выше (2), то невозможно, чтобы его субстанция подвергалась тлению. В самом деле, все, что принадлежит чему-либо как таковому, неотделимо, тогда как то, что принадлежит вещи в связи с чем-то еще, может быть отделено, когда исчезает обусловливающее указанную принадлежность. Так, от круга как такового невозможно отнять округлости, в то время как бронзовый круг, если лишить бронзу круглой формы, утратит свою округлость. Но бытие принадлежит форме как таковой, поскольку актуальным бытием что-либо может обладать только согласно своей форме – ведь и материя обретает актуальное бытие посредством формы. Следовательно, субъект, составленный из материи и формы, с отделением формы от материи теряет свою актуальность. Но если форма является собственным бытием, как это имеет место в случае с ангелами, о чем уже было сказано (2), то она не может утратить своего бытия. Таким образом, причиною естественной нетленности ангела является отсутствие в нем материи.

Знаком такой нетленности может служить его разумная деятельность, ибо, коль скоро все действует в меру своей актуальности, деятельность вещи указывает на модус ее бытия. Далее, вид и природа деятельности постигается через объект. Но интеллигибельный объект, пребывающий над временем, вечен. Следовательно, любая разумная субстанция по своей природе нетленна.

Ответ на возражение 1. Дамаскин ведет речь о совершенном бессмертии, подразумевающем абсолютную неизменность (ведь, согласно Августину, «любое изменение – это своего рода смерть»¹¹⁹). Ангелы же обретают совершенную неизменность только по благодати, о чем будет сказано ниже (62).

Ответ на возражение 2. Под «богами» Платон разумел небесные тела, которые он полагал составленными из элементов, а потому и тленными по природе, однако волею Божией навсегда сохраняющими свое бытие.

Ответ на возражение 3. Как было указано выше, есть такие необходимые вещи, которые имеют причину собственной необходимости (44, 1). Следовательно, нет никакого противоречия в том, чтобы необходимое или нетленное сущее зависело в своем бытии от другого как от своей причины. Поэтому когда говорится, что все вещи, включая ангелов, без сохраняющей руки Бога обратились бы в ничто, из этого следует не то, что в ангелах есть некое начало тленности, но только лишь то, что природа ангелов зависит от Бога как от своей причины. В самом деле, о вещи говорится как о подверженной тлению не потому, что Бог, отняв от нее Свое сохраняющее действие, может привести ее к небытию, но потому, что в ней самой имеется определенное начало тленности – то ли некое внутреннее противоречие, то ли, в конце концов, потенциальность материи.