Федор Козельский
Козельский Федор Яковлевич (1734 – после 1788) – поэт. В литературе Екатерининской эпохи оказалось два «мальчика для битья» – Василий Петров и Федор Козельский. С Петровым все ясно. Екатерининскую фразу о нем, как о «втором Ломоносове», конечно же не могли упустить ни Новиков, ни Михаил Херасков, ни Василий Майков. Тем более что, благодаря Петрову, они получили возможность вступить в полемику не с ним, а с самой императрицей. Федор Козельский пытался заявить о себе во многих литературных жанрах, но современники особо выделили его поэму «Пантея» как образец «самой новой и самой несчастной трагедии». Новиков напишет в «Трутне» о его стихах еще похлеще: «Кто может на рифмах сказать байка, лайка, фуфайка, тот уже печатает оды, трагедии, элегии и проч., которые, а особливо трагедию г., недавно напечатанную, полезно читать тому, кто принимал на ночь рвотное лекарство, и оно не подействовало». Федору Козельскому пришлось узнать себя и в «Сатире первой» Василия Капниста под нарицательным именем Котельского. Он пытался ответить на эти «выпады», но силы были явно не равны. С одной стороны – безвестный поэт, с другой – почти вся поэтическая элита.
После 1788 года имя Федора Козельского уже не появляется в печати, но напоследок он все-таки издал за свой счет два тома «Сочинений», в которые впервые вошли и его переложения псалмов. Пожалуй, лучшее, что было создано этим не очень удачливым поэтом.
Ода III
Преложение псалма 51
Что, хвалясь, во злобе сильный
Свирепеет день от дня?
Бог щедроты ток обильный
Льет по вся дни на меня.
Злоба в сердце сокровенна,
Что язык твой составлял;
Он, как бритва изощренна,
Мне коварну сеть сплетал.
Возлюбил дела лукавы
Паче дел добротных ты,
И совет врагов неправый
Паче чистой правоты.
Возлюбил ты слово вредно,
Пагубный язык льстеца, –
Будешь в свете жить ты бедно,
Разорившись до конца.
Твой восхитив верх рукою,
Бог с жилищем потрясет,
И исторгнув корнь с тобою,
Из селенья пренесет,
Неповинны ужаснутся,
На погибель зря и студ;
И в напасти посмеются
Все ему, и так рекут:
«Се он, что себе препятства
От Всевышнего не ждал;
Но надеясь на богатства,
Во упорности стоял».
Я, как маслина зелена,
В храме Бога процвету;
Мне надежда несомненна,
Что в нем милость обрету.
Сими славными делами
Век, о Боже, похвалюсь!
Пред святыми быть очами
Коль добро! Я укреплюсь.
Ода V
Преложение псалма 100
Я суд и милость воспою
Тебе, Всевышний, совокупно;
Когда Ты прийдешь в жизнь мою,
В пути пребуду неотступно.
Я дом прейду по вся дни мой
Незлобным сердцем и душею,
И беззаконно вещи злой
Пред очи предложить не смею.
Строптиво сердце не прильнет,
Возненавижу неправдивых,
И всех в земли творящих вред;
Не будет нужды в людях льстивых.
Клевещуща не возлюблю
На ближних видом потаенным,
И ока горда не стерплю,
Не сяду с сердцем я надменным.
Воссядет тот в моих очах,
Который не вредит заочно;
И будет тот в моих слугах,
Кто ходит в путь свой непорочно.
В дому моем не поживет
Служащий вредными делами,
И тот, который часто лжет,
Не станет скоро пред очами.
Во утрия потщусь избить
Земли закона не хранящих,
Дабы из града истребить
Всех, беззаконие творящих.
Ода VIII
Преложение псалма 139
Изми меня от рук лукавых,
О Боже мой! На злых восстань!
Которы в помыслах неправы
Вседневно ополчают брань.
Они язык свой изострили,
Как жало лютыя змеи,
И на погибель мне сокрыли
Яд аспидов в уста свои.
Избавь меня от мук безсонных!
И сохрани от злых людей!
В стопах моих неосторожных
Не дай запять ноги моей.
Коварны сети простирают
И запинание ногам;
Лукавы мрежи препинают
Они по всем моим стезям.
Я Богу рек: «Ты мой спаситель!
Внуши моих молений глас!
О Боже, сильный покровитель,
Мне в страшный оный брани час!
Когда о злобе попекутся,
Желанья их не исполняй!
И если в мыслях вознесутся,
Ты гордость их уничтожай!
Да будут ядом уязвленны
Разверстых на меня зубов!
Да угль падет на них разжженный!
Да свергнутся навеки в ров!
Погибнет скоро муж лукавый,
Своею местью уловлен:
Бог суд свершит смиренный правый,
И нищий будет им отмщен.
И тако будешь прославляться
Собором, Господи, святым;
Незлобивые преселятся
На вечну жизнь с лицем Твоим».