Юрий Терапиано
Терапиано Юрий Константинович (1892–1980) – поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, мемуарист. Окончил Александровскую гимназию в Керчи (1911), юридический факультет Университета Святого Владимира в Киеве (1916), школу прапорщиков (1917). Участник Первой мировой войны. В 1919 году вступил в Добровольческую армию. Весной 1920 года эмигрировал из Феодосии в Константинополь. С 1922 года жил в Париже. Один из организаторов, а затем председатель Союза молодых писателей и поэтов (1925–1931). Более двадцати лет вел литературно-критический отдел газеты «Русская мысль». Составитель антологии «Муза диаспоры» (1960). Первая книга стихов «Лучший звук» вышла в Мюнхене в 1926 году. «Из предшественников, – писал Вадим Крейд, – ему особенно близки акмеисты, и один из важных мотивов акмеистической поэтики мы можем видеть в таких строках, как: „Господи, прошу, нездешней тайны // Никогда не дай мне разгадать». Именно об этом писал в своем акмеистическом манифесте Н. Гумилев, считавший в эту пору своего творчества все попытки познать непознаваемое нецелесообразными». Юрий Иваск в свою очередь отмечал, что Терапиано «верно выражал Парижскую ноту 30-х годов, удачно определил один из ее „канонов»: „Поэзия не только мастерство...». Все же к мастерству он стремился и стал мастером. Тщательно отделывая стихи, он всегда надеялся на какое-то чудо в поэзии, и ему удавалось передавать чудесное...»
Посмертно вышла мемуарная книга «Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924–1974). Эссе, воспоминания, статьи» (Париж – Нью-Йорк, 1987).
В день Покрова
I. Как звезда над снежными полями
В августе – над золотом садов,
В ночь весеннюю – над тополями
Русских сел и русских городов
Ты восходишь, наш покров незримый,
Матерь Божия, Любви Твоей
Над землею, некогда любимой
Милость драгоценную пролей.
Дни проходят, тишиной томимы,
Гибели и смерти нет конца,
Ты, Которой служат серафимы,
Ты, Которой служат все сердца,
Милость ниспошли Свою святую,
Молнией к стране моей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!
II. Только гибель и воспоминанье..
Ясны сумерки. Гроза прошла.
За рекой на дальнем расстоянье
В городе звонят колокола.
Гулкий, смутный звук средневековый.
И, как в детстве, в церкви на стене
Пальцем мне грозит старик суровый
И святой Георгий на коне
Топчет разъяренного дракона.
И звучат в душе, звучат слова –
Строфы покаянного канона
О тщете земного естества,
О безсмертии, об одоленье
Духа злобы, о грехе моем –
Темном, тайном, данном от рожденья, –
Страшно быть с душой своей вдвоем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Раненный в Ростове, в час безсонный,
На больничной койке, в смертный час,
Тихий, лучший, светлый, примиренный,
До рассвета не смыкая глаз,
Я лежал. Звезда в окне светила.
И, сквозь бред, постель оправить мне
Женщина чужая подходила,
Ложечкой звенела в тишине.
III. Матерь Божья, сердце всякой твари
Вечная, святая красота!
Я молюсь лишь о небесном даре,
О любви, которая чиста;
О любви, которая безгрешна,
О любви ко всем и ко всему;
Я молюсь, и снова мрак кромешный
К сердцу приступает моему.
Милость ниспошли Свою святую,
Молнией к душе моей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!
* * *
Господи, Господи, Ты ли
Проходил, усталый, стократ
Вечером, в облаке пыли,
Мимо этих низких оград.
И на пир в Галилейской Кане
Между юношей, между жен
Ты входил, не огнем страданья,
А сиянием окружен.
В час, когда я сердцем с Тобою
И на ближних зла не таю,
Небо чистое, голубое
Вижу я, как будто в раю.
В черный день болезни и горя
Мой горячий лоб освежит
Воздух с берега дальнего моря,
Где доныне Твой след лежит.
И когда забываю Бога
В темном мире злобы и лжи,
Мне спасенье – эта дорога
Средь полей колосящейся ржи.
* * *
Утром, в ослепительном сиянье
Ночью, при мерцающей луне,
Дальний отблеск, смутное сознанье
Вдруг становится доступным мне.
«Господи, – твержу я, – как случайны
Те слова, в которых благодать,
Господи, прошу, нездешней тайны
Никогда не дай мне разгадать.
Не хочу последнего ответа,
Страшно мне принять твои лучи,
Бабочка, ослепшая от света,
Погибает в пламени свечи».
* * *
С озаренного востока
В ширь раскрытого окна
Свет вливается потоком,
Дышит и шумит весна.
Господи, какая сила
В этом возвращенье дней,
В сменах года легкокрылых,
В ясной осени моей.
Я вздыхаю грудью полной,
С благодарностью всему,
Этот воздух, эти волны,
Побеждающие тьму.
* * *
Матерь Божья, сердце всякой твари
Вечная, святая красота!
Я молюсь лишь о небесном даре,
О любви, которая чиста.
О любви, которая безгрешна,
О любви ко всем и ко всему.
Я молюсь – и снова мрак кромешный
К сердцу приступает моему.
Милость ниспошли Свою святую,
Молнией к душе моей приди,
Подними и оправдай такую,
Падшую, спаси и пощади!
Из военного цикла
В грозе, в дыму, Господь, благослови
И удостой в раю счастливой вести,
Грехов прощенья и Твоей любви
Безбожников и верующих вместе.
Одним покровом, Боже, осени,
Дай русским соснам их прикрыть ветвями,
Штыки, снаряды, пули отклони,
Незримый щит подняв над их рядами.
О, сколько алой крови на снегу!
Встают бойцы навстречу рати черной,
Стоят они, наперекор врагу,
России новой силы чудотворной.
России прежней славою былой,
Как некогда на Куликовом Поле,
В огне Полтавы, в битве под Москвой...
Благослови народ великий мой
В его великой трудности и боли!