Шестая Заповедь Блаженства

Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8).

Отовсюду толпы матерей

Несли к Спасителю детей,

Чтоб Он коснулся их. И много

Детей бывало тех, а Он

Трудами дня был утомлен.

И вот детей, порою строго,

К Нему Его ученики

Не допускали до порога.

Но Он движением руки

Привесть детей им приказал

И, негодуя, им сказал,

Что в Царство Божье в целом свете

Войдут лишь те, кто был, как дети,

Страстей не зная за собой,

Чист кротким сердцем и душой,

И что детям нельзя мешать

К Нему идти, Его искать...

И, так сказав, Источник сил

Детей, обняв, благословил.

Священник А. Лавров

«Я была, как первый снег, – будь и ты чист и светел душой. Расту я открыто – будь и ты откровенен, прост и чист сердцем. Я всегда обращена к небу и клоню мою голову к солнцу – преклоняй и ты голову на святую молитву, а душой взирай туда, где живет Бог Святой и возлюбленный. С неба на меня нисходит роса – с неба притечет и к тебе благодать, помощь свыше, милость Господня, если ты будешь ждать ее, как я жду росы небесной утром и вечером. Я разделяю свой душистый запах и свою нежную влагу на всех, кто хочет, – разделяй и ты свои дарования, способности, труды и все, что имеешь, с братьями-людьми. Я служила образцом украшения в храме Соломона – служи и ты примером чистоты и благочестия в Церкви Христовой. Пусть твои слова, поступки, обращение с людьми будут образцом для твоих братий. Смотри на меня, юноша, и вспоминай о том, как Господь любит Свою Церковь, – люби и ты Своего Господа всей душой и всем твоим чистым сердцем».

Это было на пути к большому городу в железнодорожном вагоне. Ехала маленькая семья: отец, мать и с ними четырехлетний сын. Молодая женщина с грустью рассматривала из окна вагона окружающую местность, по которой на всех парах мчался поезд. Это была ее родина, но она проезжала по родным местам как чужая.

Через несколько минут среди зелени и цветов она увидела домик своих родителей... Но она не может, не смеет заехать к ним. Отец не одобрил ее недавнего брака, рассердился и запретил ей бывать в своем доме. Но ведь отец ее – старый военный, человек, правда, суровый, но с добрым сердцем. Неужели он не изменит своего чувства к ней, неужели он всю жизнь будет сердиться на нее и на своего зятя?.. В это время на какой-то момент поезд остановился. Господин высокого роста с седыми усами отворил двери и быстро вошел в вагон. Это был... отец! Молодые супруги с ужасом переглянулись. Он также узнал их и с растерянным видом бросился к дверям, которые пытался открыть.

– Отворите, – крикнул он кондуктору, – я желаю переменить вагон!.. Да отворите же!

– Невозможно, полковник, – отвечал кондуктор, – вы переломаете себе ноги. Вам придется поменять место только на следующей станции.

Полковник посмотрел на других соседей, которые, по-видимому, дремали, и с видом мрачной покорности уселся в противоположном углу вагона.

Мальчик, наоборот, совсем, видимо, не желал спать. Он уселся как раз против незнакомого старика и стал смотреть ему прямо в глаза. Полковник посмотрел на ребенка. Он был так мил, что любой дедушка пришел бы от него в восторг. Старый воин почувствовал сильный спазм в горле. «Неужели я заплачу?» – подумал, крепясь, старик...

Дитя мало-помалу привыкло к своему соседу и положило свои маленькие ручки к нему на колени. Старик вздрогнул, как будто электрическая искра про­бежала через его сердце. А мальчик, делаясь все более и более смелым, уже забрался на колени своего дедушки. И, склонив головку с длинными золотистыми локонами, он коснулся своими нежными губами руки старика. Суровый полковник не мог более сдержаться и, улыбаясь, погладил его. Тогда мальчик стал еще более доверчивым и начал рассказывать о разных вещах.

– У меня тоже есть дедушка, – сказал мальчик. – Он военный, и у него такая же красная ленточка, как у тебя!.. Это значит, говорит папа, что он человек храбрый. Когда я буду большой, я поеду к нему и тоже буду военным.

Дедушка задыхался от волнения. Он тайком посмотрел на спящих, но они не шевелились. Тогда, прижав к своему сердцу кудрявую головку ребенка, он покрыл ее поцелуями.

В эту минуту поезд остановился. Полковник бережно поставил внука на пол и отворил дверь.

– Ты уже уходишь? – спросил мальчик.

– А ты хочешь идти со мной? – спросил старик дрожащим голосом.

– Очень хочу, но только вместе с мамой!

– Так спроси ее, хочет ли она пойти с нами? – сказал дедушка. Старик искоса взглянул на дочь, та плакала. Тогда, обращаясь к своему зятю, он сказал ему:

– Отпустите их ко мне на несколько дней, я их скоро привезу к вам, или лучше... приезжайте сами за ними.

Он протянул им дрожащие руки, крупные слезы катились по его седым усам. Так растаяло сердце старика от чистого сердца внука.

Протоиерей Д. Синайский

Многие наблюдения показывают, что частое призывание с верой и благоговением имени Иисуса Христа в так называемой молитве Иисусовой способно не только изгнать из сердца все нечистые движения, но и наполнить его высоким блаженством, миром и небесной радостью.

Так, об одном мальчике рассказывали, что родители заставляли его часто повторять молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!» Сначала ему это не нравилось, но потом он так привык к этой молитве, что уже без всякого принуждения повторял ее при всяком деле.

Когда его спрашивали, почему ему так полюбилась эта молитва, он отвечал в простоте своего сердца: «Когда я говорю ее, мне бывает очень хорошо!» – «Да как же это хорошо?» «Ну, не знаю, как сказать, – отвечал он, – весело мне очень!» «Весело, хорошо», – больше ничего не мог сказать мальчик о том благодатном утешении, какое испытывала его детская душа. Но лучше не сказал бы на его месте и самый мудрый муж. Не то же ли самое говорили и Апостолы на Фаворе: «Добро есть нам зде быти, Господи».

Как счастлив тот, кто верит свято

В ученье чистое Христа.

Его душа, как даль заката,

И безмятежна, и чиста.

Всем сердцем ощущая Бога,

Влекомый к светлым небесам,

Он говорит: «Где Бог – там счастье,

Бог в Небесах – и счастье там».

Телесный труд много содействует сохранению чистоты сердца. Спросили однажды старца Агафона: что важнее – телесный труд или хранение сердца? На это старец отвечал: «Человек подобен дереву: труд телесный – листья, а хранение сердца – плод». Но так как «всяко дерево, если не творит плода добра, посекаемо бывает и в огнь вметаемо» (Мф. 7, 19), то, конечно, мы должны иметь все попечение о плоде, то есть о хранении ума. Но для плода нужно и лиственное одеяние, то есть труд телесный.

Награда чистых сердцем – это созерцание «лицом к лицу» Бога. Такой награды во всей полноте чистые сердцем удостоятся в будущей загробной жизни.

Вот рассказ о видении Господа Иисуса Христа святого старца Серафима, который удостоился этого видения еще будучи в сане иеродиакона, в Великий Четверток во время служения литургии.

«После Малого входа, когда я, выйдя в Царские врата, возгласил: «И во веки веков», – меня озарил свет, как бы солнечный луч. Обратив взор на это сияние, я увидал Христа, окруженного Ангелами, Архангелами, Херувимами и Серафимами. От западных церковных врат Он шел по воздуху, остановился против амвона и, воздвигнув Свои руки, благословил служащих и молящихся...» Видение это так подействовало на отца Серафима, что он долго не мог сойти с места и вымолвить слово. Лицо его поминутно изменялось: то бледнело, то переливалось румянцем. Такая завидная доля лицезреть Господа достается весьма и весьма немногим избранникам Божиим.

Архангелов

Лилия чистая среди наших терний,

В мрачной пучине жемчужина ясная,

В пламени злом купина не горящая,

В общем потопе ладья безопасная,

Облако светлое мглою вечерней

Божьим избранникам ярко блестящее,

Радуга, небо с землею мирящая,

Божьих заветов ковчег неизменный,

Манны Небесной фиал драгоценный,

Высь неприступная, Бога носящая!

Дольный наш мир осени лучезарным покровом,

Свыше Ты осененная,

Вся озаренная Светом и Словом.

Вл. Соловьев