Послание Африканского собора к Келестину, папе Римскому

Возлюбленному владыке и честнейшему брату Келестину: Аврилий, Палатин, Антонин, Тут, Сервусдей, Терентий, и прочие, обретшиеся на общем Карфагенском соборе.

Как твоя святыня изъявила вашу радость о прибытии Апиария, писанием, посланным чрез сопресвитера нашего Льва: подобно и мы желали бы, чтобы с сей радостью послано было настоящее писание о его оправдании. Ибо по истине, и наше и ваше расположение было чуждо недоверчивости, и не пытиливым являлось оно, предварительно склоняясь в пользу его, как бы уже выслушаннаго, тогда как его еще не надлежало вопрошати. И так, когда прибыл к нам святейший брат и соепископ наш Фавстиин, мы созвали собор, и полагали, что он с Апиарием послан ради того, дабы как сей старанием его возстановлен был на пресвитерство, так и ныне возмог, его же попечением, оправдитися в толиких обвинениях, принесенных на него от жителей Фавракинских. Но многочисленный собор наш нашел столь многия беззакония Апиария, что они превозмогли действование вышереченнаго Фавстиана, хотя то было покровителоство паче, нежели суд, и ходотайство паче, екдику свойственное, нежели справедливость, изследователю приличная. Ибо во-первых Фавстиан сильно противостоял всему собору, нанося ему различныя оскорбления, аки бы защищал преимущества Римской церкви, и желая, чтобы принят был нами в общение Апиарий, котораго твоя святыня прияла в общение, поверив его жалобе, коея он не мог доказать: однако и сие мало ему помогло, что ты лучше узнаешь прочитав деяния собора. Ибо когда, в продолжении трех дней, с затруднением производился суд, на котором мы с сокрушением изследовали различныя на Апиария обвинения: тогда Бог, праведный Судия, крепкий и долготереливый, зело вкратце пресек и протяжение дела соепископ нашим Фавстином, и извороты самаго Апиария, которыми он силился покрыть свои срамные беззакония. Недействительным соделалось досадное и гнусное упорство, и безстыдное запирательство, которым Апиарий хотел заградити блато столь многих сладострастных дел. Ибо когда Бог наш стеснил его совесть, и пред всеми человеками обнаружил сокровенное в сердце, как бы уже осужденное самою гнусностью преступлений: тогда у коварно запиравшагося внезапно исторглося признание во всех, принесенных на него обвинениях, и он наконец, добровольно, сам себя обличил во всех, едва вероятных сквернах, и таким образом, и самую надежду нашу, которой мы вверяли его, желая, чтобы он мог очистити себя от столь постыдных пятен, обратил в плач.

Т аковую скорбь нашу он умягчил единым токмо и единственным утешением, тем, что и нас освободил от тяготы непрерывнаго сетования, и для собственных своих ран, хотя невольно, и с борьбою своея совести, приуготовил наконец врачевство в своем признании. И так, первее исполнив долг подобающаго почитания, умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе, и не соизволяли впредь приимати в общение отлученных нами: ибо твоя досточтимость удобно обрящет, яко сие самое определено и Никейским соборм. Ибо аще сие является тако соблюдаемым касательно низших клириков и мирян: кольми паче хощет собор, чтобы сие соблюдаемо было касательно епископов. И так те, которые в своей епархии отлучены от общения, да не явятся воприемлемыми в общение твоею святынею, с намерением, и якоже не подобает. Подобно и безстыдные побеги пресвитеров, и следующих за ними клириков, да отженет святыня твоя, как сие и достойно тебя. Ибо и не возбранено сие для Африканския церкви, ни каким определением отцев, да и определения Никейскаго собора, как клириков низшей степени, так и самых епископов, явным образом, обратно отсылаются к собственным их митрополитам. Разумно и правдено признал он, что какия бы ни были дела, оне должны оканчиваемы быти в своих местах. Ибо отцы судили, что ни для единыя области не оскудевает благодать Святаго Духа, чрез которую правда иереями Христовыми, и зрится разумно, и наипаче, когда каждому, аще настоит сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступати к соборам своея области, и даже ко вселенскому собору. Разве есть кто либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшымся на собор, откажет в оном? Притом, как будет тверд заграничный суд, пред который необходимыя лица свидетелей не могут представлены быти, то по немощи, или от телеснаго сложения, илиот старости, то по многим другим препятствиям? О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоея святыни, были посылаемы, мы не обретаем определения ни единаго собора отцев. Ибо, что прежде от вас, чрез тогоже соепископа нашего Фавстиана, прислано было к нам, аки бы из постановлений Никейскаго собора, того мы никак не могли обрести в вернейших списках правил сего собора, с подлинников снятых, которые получили мы от святейшаго Кирилла, нашего соепископа Александрийския церкви, и от досточтимаго Аттика, соепископа Константинопольскаго, и которые, еще прежде сего, чрез пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, принесших оныя к нам, посланы были от нас к Вонифатию, блаженныя памяти епископу, вашему предшественнику. Итак не соизволяйте, по просьбе некоторых, посылати сюда ваших клириков изследователями, и не попускайте сего, да не явимся мы вносящими дымное надмение мира в Церковь Христову, котоая, желающим зрети Бога, приносит свет простоты и день смиренномудрия. Поскольку же слез достойный Апиарий, за непростительныя свои непотребства, даже братом наши Фавстином отлучен от Церкви Христовой: то мы остаемся без опасения, что его и впредь, при искустве и точности твоея святыни в сохранении братския любви, Африка отнюдь не потерпит.

Бог наш да сохранит на должайшее время вашу святыню, господине брате, молящуюся о нас.