№ 35. Августа 25-го

О том, как прилично христианину проводить день своих именин.

В жизни общественной, в жизни семейной, равно как и в жизни каждого частного человека есть особенные, знаменательные дни, которые и проводить следует с некоторою особенностью, не по обыденному. А что это так, свидетельствует между прочим настоящее торжество. Вся русская земля, как одно благоустроенное семейство празднует ныне тезоименитство Его императорского величества, благочестивейшего государя императора Александра Николаевича и Его императорского высочества, наследника цесаревича великого князя Александра Александровича, воссылая к Богу теплые молитвы о царственных виновниках сего торжества. А потому не неприлично будет в сей благословенный день предложить любви вашей, слушатели, возлюбленные о Христе, слово о том, как должно христианину проводить день своих именин.

Говорить ли о том, как важен в жизни каждого христианина день его именин? Это тот великий день, в который первый раз «знаменася свет лица Божия» на каждом из нас, «во еже бегати суеты мира»⁵⁷³. Это тот священный день, в который, при изображении крестного знамения и произнесении молитвенных слов служителем таинств, были знаменованы ваше чело – ради ума, или разумения, наши уста – ради слова и дыхания и наши перси – ради живительной мощи, как выражается один из писателей церковных⁵⁷⁴. Это тот благодатный день, в который каждый из нас узрел не чувственный только, а духовный свет, свет Христов, просвещающий всякого человека грядущего в мир. Если радость семейная бывает в тот день, когда рождается младенец, и жена не помнит скорби за радость, яко родился человек в мир, то не большею ли радостью должно радоваться тогда, когда налагается, так сказать, печать христианства на рожденного младенца, в знак чего и дается ему имя христианское, с которым временно поживет он на земле, с которым перейдет и в нескончаемую вечность? Так, важен должен быть для христианина день его именин! После сего естественно спросить: как же должно проводить сей день, столь важный в нашей жизни?

Есть обычай у некоторых (если не у всех) именинников приглашать к себе родных и знакомых в день своих именин, а у начальников – звать и своих подчиненных, которые впрочем предупреждают такое приглашение; они являются в урочное время и прежде приглашения, для принесения поздравления имениннику и пожелания ему счастья, здоровья, богатства, благополучия в жизни, спасения души, словом для пожелания благ небесных и земных. Конечно, в этом обычае нет ничего дурного, если только он выражается в простых, откровенных, чистосердечных, искренних, бескорыстных и нелестных словах.

Есть еще и другой обычай у тех, которые приносят поздравление имениннику: одни, в знак заботливости и уважения, посылают ему хлеб, как символ насущной потребности в жизни, желая тем выразить, что они готовы во всякое время пособить им в нужде, в бедности, в горе; другие дарят иные вещи. Такой обычай водится большею частью между родными и близкими знакомыми. Кто станет осуждать и этот семейный, и, так сказать, патриархальный обычай!.. – Но в этом ли только излиянии чувств, выражение уважения, почтения, любви с одной стороны, и в благодарности с другой – должно состоять препровождение дня именин? – Христианин и всегда, и особенно в этот священный и важный для него день, должен иметь в виду не – столько попечение о внешнем, сколько душевное свое спасение, должен держаться не столько приличий света, сколько обычаев, правил христианских. А в этом случае открываются для него некоторые, если не особенные, то преимущественные, так сказать, обязанности в день именин.

Первая из сих обязанностей, более или менее приуроченных к сему дню, есть самоиспытание. – Что такое самоиспытание? Самоиспытание есть приведение себя в ясное и полное сознание относительно нравственного нашего совершенства и нравственных недостатков наших. Познай себя! Вот многозначащее древнее изречение, до которого доходила мудрость языческая путем естественного разумения, и которое освящено в мире христианском учением божественным и примерами богомудрых подвижников. Да искушает человек себе, говорит св. апостол Павел; аще быхом себе рассуждали, не быхом осуждени были, себе искушайте, дело свое да искушает кийждо (1Кор.2:28, 31, 2Кор.13:5, Гал.6:4). А у святых отшельников и пустынножителей самоиспытание было преимущественною задачею целой жизни их. Удалившись от мира они следили за каждою мыслью, за каждым движением души своей, умели различать самые тонкие оттенки в своих мыслях, желаниях сердца, и достигали через то и сами высокого духовного совершенства, умели руководствовать и других к сему совершенству. Такое самоиспытание каждому христианину ежедневно нужно бы производить над собою; но по преимуществу в день нового лета своей жизни весьма естественно обозреть все наши действия, мысли, желания и чувствования, которыми сопровождалась наша жизнь в истекшем году и выразуметь – насколько жизнедеятельность наша была согласна с волею Божиею, святою, выраженною в откровенном учении, насколько жизнь наша была жизнью по Бозе. Необходимо при этом также сравнить свою жизнь с жизнью того угодника Божия, святое имя которого мы носим на себе. Ибо для того и дается вам христианское имя, чтобы имели мы ближайший образец для подражания в добродетели. Посему, понятным становится и то, что для достижения истинного и благотворного самоиспытания необходимо, чтобы оно сопровождалось действительным исправлением наших недостатков душевных. Ибо, что пользы и в самоиспытании, если мы будем оставаться равнодушными и беспечными к нравственной нашей жизни? Что пользы принесет нам и то убеждение, что водятся за нами различные нравственные недостатки и слабости, если не сделаем никого успеха в нашем исправлении? Что пользы в познании и самих наших преимуществ, если не будем стараться об их сохранении, возвышении и усовершенствовании? Без самоусовершенствования самоиспытание, так как и вообще знание, теряет великое свое значение и интерес свой (Мф.25:24–30, Лк.12:47). По крайней мере христианское благоразумие требует, чтобы после самоиспытания в сей день лета живота нашего положено было правило в сердце – все недостаточное в нас исправить в предстоящее лето жизни, если Господь, хотящий всем спастися и в разум истины приити, продлит еще дни жизни нашея на земле.

«Но без Господа Иисуса а без содействия благодати не возможно... быть богатым в добродетелях и христианином»⁵⁷⁵. А посему настоит нужда имениннику молиться Господу Богу и всегда, как христианину, а преимущественно в сей день, о благодатной помощи Его в деле нашего самоиспытания и самоусовершенствования. Вот другая обязанность именинника! Молитва, подобно земледельцу, возделывает почву нашего сердца и делает ее способною к принятию небесных влияний и к произведению обильных плодов добродетели и совершенства. Она низводит благодать Св. Духа в сердца молящихся (Лк.11:13), приобретает просвещение нашему уму (Иак.1:5. Еф.1:16–18), укрепляет волю в делах добра (Евр.13:16, 23). Посему-то святые отцы, опытно познавшие благодатное действие молитвы на душу нашу, представляют ее как одно из верных средств к самоусовершенствованию. «Что может быть святее беседы с Богом? что праведнее? что достославнее? говорит святой Иоанн Златоуст. Если беседующие с мужами мудрыми от частого собеседования скоро сами становятся, подобно им, мудрыми: то, что сказать о тех, которые в молитве своей беседуют с Богом? Какою мудростью, какою добродетелью, ведением, добродушием, целомудрием и кротостью должно исполнить их молитвенное о сем их к Богу прошение? Поистине, тот не погрешит, кто признает молитву виною всякой добродетели и правды и кто почтет невозможным, чтобы без молитвы душа сделалась благочестивою»⁵⁷⁶. «Не переставай же делать это и ты (преимущественно в день своих именин), скажем со святым Василием великим: ибо молитва будет нам и добрым помощником в сей жизни, пока живем в этой плоти и отходящим отсюда послужит достаточным напутствием к будущему веку»⁵⁷⁷.

Но не целый же день проводить в самоиспытании и молитве, подумает кто-либо. Радостное событие в жизни само собою располагает и к радостному препровождению времени. И ужели христианину запрещены радости и удовольствия жизни, какого бы рода они ни были?

Строго говоря, не для радостей мы должны жить на земле, после того, как проклята земля в делех человека, и в печалях добываем мы хлеб насущный (Быт.3:17); путем трудов и забот, скорбей и страданий должен восходить христианин к своему небесному отечеству (Деян.14:22). Впрочем, ни слово Божие, ни св. Церковь не запрещает нам радостей и удовольствий, понимаемых в чистом их смысле. Сам Спасатель участвовал в радостях жизни; был, например, на браки в Кане Галилейской (Ин.2:1–10); был в гостях и у начальников иудейских и у богатых мытарей и фарисеев, не отвергая их усердия и только обращая оное во спасительный урок для всех (Лк.5:29, 11:37, 14, 19:5–10); был с Лазарем на вечери в доме Симона прокаженного и не отверг усердия Марии, с радостью помазавшей ноги Его многоценным и благовонным миром (Ин.12:1–3). Но радостями и удовольствиями жизненными нужно пользоваться с крайнею осторожностью и с большим ограничением, а главное дело – не должно иметь пристрастия ни к каким удовольствиям временной жизни. Позволительны же христианину те удовольствия, которые ни в каком отношении не противоречат предписаниям Евангелия, которые совершенно безвредны как для него самого – для его нравственности, чести, имущества, здоровья, так и для его ближних. На такие-то удовольствия указывает св. Василий Великий, когда говорит: «Сколько Божиею великодаровитостью дано нам поводов разумно радоваться! Мы из небытия приведены в бытие, сотворены по образу Создавшего, имеем и разум и слово, которые составляют совершенство нашей природы, и которыми познали мы Бога! Тщательно же изучай красоты творения, и по оным, как по некоторым письменам, объясняй себе великий Божий промысл и Божию премудрость. Мы можем различать доброе и худое; самою природою научены избирать полезное и отвращаться вредного. Будучи отчуждены от Бога грехом, снова воззваны мы к общению с Богом, освобожденные кровью Единородного от бесчестного рабства. А надежда воскресения, а наслаждение ангельскими благами, царство на небесех, обетованные блага, превосходящие силу разумения и слова! Как же всего этого не признавать достаточною причиною к непрекращающейся радости и в непрестанному веселию (Вас. В. в р. пер. т. IV стр. 51 т. I стр. 262–263). По всякому ли даются такие высокие радости и удовольствия? Иначе сказать, всякий ли способен, при испорченности греховной находить сии предметы источником наслаждения для души? Нет, наша грехолюбивая душа чаще всего ищет удовольствий земных. Что же? уже-ли сии последние должны быть совершенно чужды христианину? – В ответ на этот вопрос вот что говорит св. Златоуст о радостях и удовольствиях земных и вот в чем советует искать их: «если ты хочешь получить удовольствие, иди в сады, к текущей реке и озерам; рассматривай цветы и слушай пение кузнечиков; посещай гробницы мучеников; здесь найдешь ты и здоровье для тела и пользу души, а вреда никакого, и не будешь раскаиваться после сего удовольствия, как то бывает после зрелищ. Ты имеешь жену, имеешь детей; что может сравниться с сими удовольствиями? У тебя есть дом, есть друзья – эти удовольствия, вместе с целомудрием доставляют и великую пользу. Ибо, скажи мне, что может быть приятнее детей и жены, и того, кто хочет жить целомудренно?» (Зл. на Матф. бесед. 37 в р. пер. изд. 2-е 1843. т. II стр. 166). После этого понятным становится, что те только из земных удовольствий позволительны христианину, которые невинны и совершенно безвредны. Но можно ли перечислить их здесь? Можно ли положительно сказать, какие из них вредны и какие безвредны? Различное телосложение, различный пол и возраст, различные должности и служения общественные, различные звания и состояния бывают причиною того, что безвредное для одного, вредно для другого, и позволительное одному не может быть позволительно другому; и потому каждый должен быть внимателен к самому себе, к своему внутреннему состоянию и внешним отношениям, и замечать какие удовольствия имеют благотворное для него влияние, и какие вредное, чтобы одни считать для себя позволительными, а других отвращаться. При том же, наслаждаясь и самыми невинными удовольствиями жизни, христианин должен наблюдать и место, и время, и приличие, и другие условия, часто отказывая себе в наслаждении оным из опасения пристрастия к ним. Вся ми леть суть (все мне позволительно), говорит св. ап. Павел, но не вся на пользу; вся ми леть суть, но не вся назидають, вся ми леть суть, но не аз обладан буду от чего (1Кор.6:12, 10:23) Веселися же, юноше, в юности твоей, скажем с Премудрым, и да, ублажит тя сердце твое во днех юности твоей, и ходи в путех сердца твоего непорочен, в видении очию твоего: и разумный, яко о всех сих приведет тя Бог на суд (Еккл.11:9).

Почтим же, братья о Христе, сей великий и радостный для сердца русского день тезоименитства благочестивейшего государя нашего и Его наследника цесаревича прежде всего благодарственною к Богу молитвою, в которой вместе с Церковью станем испрашивать у Бога благоденственное и мирное житие, здравие и спасение, во всем благое поспешение и сохранение на многая лета царственных виновников сего всеобщего русского торжества, и затем – в изыскании радостей и удовольствий, какими обычно проводить наши собственные дни именин позаботимся, чтобы празднование их происходило у нас благообразно и по чину (1Кор.14:40). Аминь.

С. И. Г.

Что такое пятница? Пятница есть один из седми дней в неделе, или точнее – пятница есть название одного дня в неделе – пятого после дня воскресного. Сделаем перечисление дней недельных, и тогда само собою откроется как то, что такое пятница, так и то – почему она так названа и называется. Первый день недели у нас воскресный, или воскресенье, названный так потому, что в сей именно день Господь Иисус Христос воскрес из мертвых. Ради сего-то события – великого и всерадостного и праздничный день сей у нас, и наибольший и наиважнейший из семи дней, почему и счет дней от оного начинается. За воскресным днем, или неделею (неделя – не делай ничего – празднуй, в самом названии дня сего наука для нас), за неделею, говорю, следует первый день по неделе, или короче: понедельник, за сим второй по неделе, или – вторник, затем день средний в неделе – средина недели (т. е. седмицы) – среда, потом четвертый день в неделе, или четверг – четверток, далее – пятый день, или пяток – пятница. – Дело ясно, кажется, как день; и однако ж из сего ясного и понятного люди сделали темное и непонятное. Вам, быть может, бл. слушатели, странным показалось, что я вошел по-видимому в мелочные объяснения о деле самом простом, ясном, понятном и для дитяти, и трачу время на толкование того, что знают все и без толкования. Имейте терпение, возлюбленные. Никак я не могу думать о предмете сем, что его все знают, когда и слышу и вижу, что из названия дня люди составили себе что-то вроде женщины святой, и веруют в эту женщину, как в Бога, и кланяются ей, и молятся ей, и от ней всякой помощи ожидают. – Скажут, быть может, выдумавшие такую басню: есть св. мученица Параскева-пятница, ей-то мы молимся? Есть, действительно есть, св. мученица Параскева или пятница; но ведь Параскева-пятница мученица, и пятница – день совсем не одно и тоже, и спутывать их между собою, как у нас спутывают бабы в своих толкованиях, и даже неразумные деревенские маляры на иконах, – все равно что утверждать – будто человек и день одно и тоже. Человек сам по себе, а день сам собою. Человек тварь Божия живая и разумная, а день есть часть суточного, течения времени. Разница ведь –и великая. Так и с св. Параскевою-мученицею и днем пятницею. Святая мученица Параскева-пятница была такой же человек, как и мы, также родилась, крещена и жила, как и мы, только не греховно, как мы, а праведно и свято, – и наконец, к довершению святыни, пострадала и умерла за Христа, почему и принял ее Бог в Свое царство, я прославил ее, и дал ей силу и власть помогать людям в нуждах, в болезнях. Посему то и молимся мы ей, как другу Божию, чтобы, Она молила о нас Бога, и в честь ее празднуем день мученической ее кончины – 28-го октября. Называется св. Параскева пятницею потому, что такое было ее имя. Что по-нашему, по-русски – пятница; то на греческом языке Параскева. По-гречески – Параскева, а по-русски пятница. Ничего тут мудреного и непонятного. Ведь и хлеб, который едим, и нож, который хлеб режим, и все прочее на свете – на других языках, например у евреев, не так называется, как по нашему. Допустим тут, для большей ясности, пример. Хлеб по-гречески – артос. Допустим же, что у греков кто сына своего назвал артос, хлеб т. е. по нашему. Этот сын, положим, угодник был Богу, и причислен к лику святых, и вышел бы хоть св. мученик артос – хлеб. Неужели же после сего мы всякий кусок хлеба должны считать св. мучеником, и кланяться ему как мученику, и молиться куску хлеба, как мученику, и у куска хлеба просить, как у св. мученика? Ведь странно и смешно – не правда ли? А так ведь, совершенно так, мы делаем с муч. Параскевою и днем пятницею! А к этой явной несообразности и другие, еще большие, прикладываем. Так, во-первых, пятницу самопроизвольно делаем днем праздничным из буднего, – и тогда как нередко дозволяем себе работать в уставный – даже господский и богородичный праздник, в пятницу празднуем, хотя сего нигде и никем не заповедано. Во-вторых, некоторым пятницам – числом 12-ти в году, усконем особую какую-то силу, и, постясь и празднуя эти дни, указываем Богу, какую должен Он дать нам за это награду и милость. Разве это не неразумие явное и очевидное, разве, не суеверие и бабьи басни, разве не тьма во свете?! Кто из св. отцов учил так где-нибудь и кого-нибудь? В каких книгах такая наука записана? – Сами вы видели уже, и судить можете, что св. муч. Параскева совсем не то, что день пятница, и день пятница не то, что св. Параскева. И праздник св. муч. Параскеве раз в году, а пятниц дней 52. – А что установление 12 пятниц есть выдумка крайне нелепая, не только на слове Божием не основанная, но явно ему противная, – это скажет само на себя самое это нелепое установление. Послушайте внимательно. В Законе Божием ясно сказано, что только тот войдет в царствие Божие кто творит волю Бога – Отца небесного (Мф.7:21), весь, значит, закон Божий исполняет, и что грешнику тогда только грехи его простятся; когда он покается в них и исповедается (2Кор.7:10, Иез.33:19, 1Ин.1:9, Мф.18:18, Ин.20:22, 23). А в науке о пятницах как? Кто, говорится, сию пятницу (8-ю или 10-ю) постится; тому все грехи его простятся!? – Видите ли, как одним неразумным изречением весь закон Божий уничтожается? Постись одну пятницу в год, и тебе все грехи простятся. Беззаконнуй, значит, всяким образом и всегда, развратничай, буйствуй, пьянствуй, кради, убивай, – что хочешь делай, только пятницу одну спостись, и все как не бывало, и ты из за одной пятницы свят и праведен! Не нужно, выходит, ко спасению ни в Церковь ходить, ни Богу молиться, ни добро делать, один день в году пятницу постить, – и все тут. Какой легкий, и вмести безумный путь, только не к царству Божию, а к муке, не к спасению, а к погибели! Какое явное оскорбление Бога и Его закона! Господь говорит одно, а бабы с пятницами другое. Кому верить, чья правда? Неужели неправда у Бога? О Господи, прости нам дерзновенное, но неизбежное, слово наше! – И этим-то путем люди думают угодить Богу. Посмеиваясь над Божиим законом, за ничто ставя св. Евангелие, неразумные, надеются войти в царствие Божие! Не говорил ли я, что с нашею верою страшно нам за себя?

Впрочем да не подумает кто, что, говоря сие, я считаю грехом чтить день пятницы. Нет, я говорю: только, что недолжно чтить неразумно, а по разуму и уставу Церкви. Мы веруем в Бога, а не в пятницу, и помощь получаем от Бога, а не от пятницы. Не только пятница день, а даже св. муч. Параскева-пятница, даже все угодники Божии совокупно не помогут нам, если мы не будем достойны милости Божией. Не только почитание пятницы, но и понедельника и среды не спасет нас, если мы не покинем греховных злых привычек, если не будем всегда и во всем поступать справедливо и честно. Только вера во единого Бога, и дела по сей вере добрые спасают нас, – а без сего посты неугодны Богу, и чествование пятниц совершенно бесполезно. Чтить же день пятницы следует так. В пятницу Господь Иисус Христос пострадал и умер за грехи наши, – вот почему и пост у нас положен в день сей. Почитай, посему, день сей благоговейным размышлением о страстях Христовых, и говори в своем сердце: «Господи, грехи мои тяжкие на крест Тебя возвели. Даруй же мне хотя от ныне не погрешать, и не распинать Тебя второе. И в чувстве великой скорби, какую причинили мы и причиняем Господу нашими грехами, помолись побольше, и попостись. Вот чествование пятницы правильное. Поститься и пятницу мы не только можем, а и должны, кроме только особенных разрешений, как например в светлую седмицу. Только постясь; не должно думать, что одна пятница старше, а другая меньше; большая у нас пятница только страстная, – и не указывать Господу, что Он должен дать нам за пощение наше; а поститься, как я сказал, в знак памятования нашего о страданиях за нас Спасителя нашего, и в знак скорби и сокрушения о грехах наших. Оценить труд наш – дело Божие, а не наше. – Но довольно на первый раз о суеверии. Боюсь, – не утомить бы внимания вашего. Христос, – свет истинный, Сам да просветит вас в вере и истине – по Своей благости и человеколюбию.

Свящ. Прокопий Павлович

С. Нестеровка, Киевской губернии, Уманского уезда

Грамотей – в 1866/7 году.

Это одно из народных изданий, пользующихся известностью. Прошедший год был шестым годом издания его⁵⁷⁸. Из объявления о продолжении Грамотея в 1867/8 году видно, что он обратил на себя милостивое внимание Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, – принят в народных школах и училищах, – по рассмотрению бывшим Духовно-учебным Управлением признав полезным к употреблению не только в церковно-приходских училищах, но даже и в семинариях, – одобрен Совещательным Комитетом бывшего главного управления генерального штаба – для нижних чинов, – Министерством Государственных Имуществ до самого перехода в ведение училищных советов его училищ, был постоянно выписываем для них. Такая почетная известность издания, такая распространенность его, по-видимому, не нуждаются в отзыве какого либо частного лица: но, взявши на себя задачи рассмотреть известные у нас периодические народные издания, мы не можем молчать и об этом почетном издании и берем на себя смелость сделать свои замечания о нем.

Программа Грамотея, по числу отделов и выбору предметов содержания их, мало чем отличается от программ рассмотренных нами изданий; но ей недостает той полноты, какую видели мы в программе «Мирского Вестника» и той систематичности, последовательности в распределении отделов, какую видели во всех рассмотренных изданиях.

Нет в Грамотее отдела, в котором бы сообщались правительственные распоряжения, разъяснялись бы законоположения, относящиеся до интересов податных сословий, и помещались бы крестьянские заметки с известиями о деятельности волостных и других старшин. Мы так понимаем дело: само название журнала «Грамотей» дает право думать, что он назначается или для того, чтобы распространять грамотность в народе, сделать побольше грамотеев, или же для того, чтобы дать полезное чтение грамотеям; в том и другом случае – он журнал для народа, который, как известно, в настоящее время приобрел обширные гражданские права, дающие ему возможность принять живое участие в общей деятельности всех сословий государства. Долг образованных сословий, а тем более редакций, взявших на себя трудную задачу содействовать умственному и нравственному развитию народа, братски помочь крестьянину в деле устройства его быта на новых, прочных основаниях – и в стремлении его к расширению своего прежнего, узкого круга деятельности и понятий. На этом основании, с целью содействовать распространению в народе точного понимания гражданских его прав и обязанностей пред законом, например, редакция «Мирского Вестника» посвящает один из отделов своих передаче правительственных распоряжений, разъяснению законоположений, относящихся до крестьянского быта. И об отсутствии в народном журнале такого отдела нельзя не пожалеть! Не опускаем из виду того, что редакция Грамотея издает также Народную газету, в которой один из отделов сообщает правительственные распоряжения и постановления; но во-первых – не все выписывающие Грамотей могут и желают получать и Народную газету; во-вторых – правительственные распоряжения и постановления, сообщаемые последнею, не имеют исключительно интереса для народа, так как не касаются лично его, а всех государственных сословий.

Программа Грамотея следующая: В первом отделе: – статьи религиозного содержания. Во втором отделе: рассказы из русской истории; сюда же входят: описания России по отдельным местностям (губерниям, областям и проч.) в географическом, этнографическом, статистическом, торговом и промышленном отношениях; описания растений, – жизни и нравов животных, преимущественно наших, отечественных, с указанием их пользы или вреда; объяснение различных явлений природы и тех полезных открытий, изобретений и нововведений по сельскому и домашнему хозяйствам, которые могут быть применимы без особенных затрат к разнообразной промышленности нашего народа, а также объяснение более употребительных и более выгодных ремесел и производств заводских и фабричных. В третьем отделе: все относящееся до распространения в народе грамотности, с указанием для учащих более простых и более верных приемов, испытанных на деле, и все содействующее к искоренению в нашем простонародье предрассудков, ложных понятий и суеверия. В четвертом отделе: советы относительно сбережения и восстановления здоровья, с указанием простых домашних средств и лекарств, которые имеются под руками во всякой деревне. В пятом отделе: разные известия, сообщаемые с разных сторон России относительно местных занятий, а также и те случаи, которые, как примеры, могут иметь полезное влияние на нравственную сторону жизни нашего народ. В шестом и последнем отделе повести и рассказы из народного быта (в прозе и стихах), анекдоты и жизнеописания замечательных русских людей; разбор народных книг.

Впрочем, редакция не держится распределения предметов по этим отделам и располагает статьи совсем не в том порядке, в каком бы они должны быть по смыслу программы. Так например: в первой книжке статья религиозного содержания «о способе первоначального преподавания Закона Божия по руководству «Начатки христианского учения», помещена в конце – в виде приложения, а также в четвертой книжке – тоже в виде приложения, в конце ее помещено объяснение литургии св. Иоанна Златоустого и преждеосвященных даров, – тогда как, по программе, статьи религиозного содержания должны занимать, и совершенно разумно, первое место и т. п. Таких уклонений очень много, так что указание их отняло бы не мало места. Теперь перейдем к рассмотрению того, насколько в прошедшем году редакция народного журнала «Грамотей» выполнила свою программу. Для этой цели рассмотрим отделы по порядку, в каком они расположены в программе.

В первом отделе, согласно объявлению, должны быть статьи религиозного содержании. За прошедший год в Грамотее мы встречаем две статьи такого содержания, – именно: 1. о способе первоначального преподавания Закона Божия по руководству «Начатки христианского учения», свящ. Д. Соколова; и 2. Объяснение литургии Иоанна Златоустого и преждеосвященных даров – свящ. Александра Свирелина. Статьи эти, сами по себе, очень удовлетворительны; мы знакомы с ними по прежде изданным книжкам с такими заглавиями. Первая может служить хорошим руководством для преподавателей Закона Божия, а последняя очень пригодна для употребления в низших школах по предмету объяснения богослужения православной Церкви. Только эти статьи не назначались авторами их для народного журнала, они перепечатаны, первая или из журнала «Учитель», где она была напечатана, или же из брошюры, отдельно изданной о. Димитрием Соколовым; а вторая – из книжки, изданной о. Александром Свирелиным. Впрочем нельзя умолчать, что прежде изданные брошюры и книги перепечатывать в журнале мало интересно для подписчиков, так как они могут иметь те самые брошюры и книги, и излишне для сельских школ, имеющих по нескольку подлинных книг.

Второй отдел, самый разнообразный по содержанию, касающийся предметов из области науки, торговли и промышленности, выполнен очень удовлетворительно: в каждой книжке, исключая одной только, есть статьи по четыре на этот отдел. Здесь мы имеем: небезынтересную статью «о быте русского народа», довольно сухую и скучную статью «об искусственных водных сообщениях в России», прекрасную, занимательную по содержанию и удобопонятную по изложению, статью г. П. Щебальского – «из рассказов о с. западном крае», интересную статью «о Москве и москвичах», очень занимательный и дельно составленный этнографический очерк «о Доне» г. А. Полонского, удобопонятную статью под заглавием: «Россия под владычеством татар». Но особенно довольно предлагается здесь очень дельных заметок и полезных сведений по части естествоведения, сельского и домашнего хозяйства; к числу лучших заметок нужно отнести: «о пчеловодстве», «о лесах» Е. Ярморенко, «о скотоводстве» Валентина Раисина, «Естествознание» Н. Нехамес. Некоторые из предлагаемых в этом отделе статей, по изложению своему, имеют характер учебника, такова например статья: «землеописание», а статья под заглавием: «сельское хозяйство» представляет что-то вроде введения в науку сельское хозяйство. Вообще этот отдел выполнен на столько удовлетворительно, насколько то возможно в течение года. И в этом случае мы согласны с теми лестными отзывами о Грамотее, которые напечатаны в третьей книжке его, одним сельским учителем и священником Григорием Полонским. Действительно, заметка сельскохозяйственного содержания интересны и не бесполезны для читателей, да еще, как увидим ниже, и указания по части народной медицины тоже не бесплодны – должны быть.

Третий отдел, согласно объявлению, имеющий заключить в себе все, относящееся до распространения в народе грамотности и содействующем к искоренению в нем предрассудков, ложных понятий и суеверий, сравнительно с предыдущим очень беден. Здесь мы имеем только две, правда очень дельные, заметки, одну – о способе обучения грамоте, об обучении в соломбальском крестьянском училище, другую – доказывающую пользу образования; равным образом имеем тоже несколько заметок, имеющих целью искоренение предрассудков и суеверия, это – в поучениях: «о ведьмах», «оборотнях» и «леших» и «о мертвецах» – священника Иоанна Сеславинского, в перепечатанной из Трудов Императорского Вольного Экономического Общества очень хорошей статье священника Петра Неполитовского «о предрассудках, как зле для здоровья и хозяйства», в коротенькой заметке «о поверьях и предрассудках» (Иванов цвет), и наконец – в хорошей статье «о суевериях и предрассудках».

Четвертый отдел, имеющий предлагать советы относительно сбережения и восстановления здоровья, выполнен удовлетворительно. В течение года напечатано довольно дельных заметок и советов по этому предмету, – например о целебной силе дегтярной воды в разных болезнях, о причинах болезней, свойственных сельским жителям, указание испытанных средств от ужаления змей и от водобоязни, о способах возвращения к жизни утопленников, о подании первой помощи в случаях – обмирания, замерзания, отравления ядами, подавления и т. п. несчастий. Есть в этом отделе статья даже с таким заглавием: «телесная природа человека».

Пятый отдел, отдел разных известий, сравнительно с первым и третьим, не беден. Есть в нем советы и указания относительно местных занятий – только не на России, как сказано в объявлении, а из Англии и Германии; перепечатаны из газет два-три несчастных случая, которые могут служить поучительным примером для читающих.

Шестой и последний отдел, собственно литературный, тоже нельзя назвать бедным. Здесь имеем два народных рассказа; один из них, по цели своей, очень поучителен, направлен против суеверного почитания нашим народом пятницы, и по изложению доступен малограмотным читателям, а другой; при не безынтересности содержания своего, представляет смесь вульгарной речи с книжною и читается не совсем охотно; имеем также жизнеописание войскового атамана войска Донского, Данила Ефремовича Ефремова, и очерк жизни и деятельности Карамзина.

Народная газета в 1867 году⁵⁷⁹.

Прошедший год был пятым годом издания этой газеты; редакция ее принадлежит тому же лицу, которое редактирует и Грамотей.

В каком смысле газета эта называется народною? Для народа ли, как обыкновенно привыкли разуметь под этим словом собственно низший класс русского народа, назначается она и преследует его интересы, или же по чему иному называется народною? Редакция сама дает нам ответ на этот вопрос в начале издания газеты в 1867 и 1868 годах, В первом случае она объясняет, что главная ее забота состоит в том, чтобы сделать газету достойною своего названия, – вследствие чего она всегда ставит интересы народного образования, народного здравия, земства, нового судоустройства, деятельность духовенства в отношении народного развития, а также интересы нашей торговли и промышленности, выше беллетристики и уступает место им. Значит, она – газета по преимуществу для народа, в том смысле, в каком доселе понимается это слово. Это отчасти видно и из последующих строк: «на нашу долю выпал, читаем в передовой статье из газеты, первый опыт издания газеты народной, и потому нам пришлось начать свой путь не широкой торной дорогой, уже утоптанной не одним десятком периодических изданий; но узкой, едва проходимой тропинкой, где на каждом шагу было в глаза недоверие публики к возможности создать в России такой литературный орган, который мог бы быть пригоден не только для одного избранного класса людей, но и для народа, в том смысле, в каком мы привыкли разуметь это слово» хотя в дальнейших строках и проглядывает иная мысль, именно – что редакция, не имея в виду сословных интересов, честно служит народу, равно заботясь о пользах и нуждах его, в каком бы классе людей они ни проявлялись. В последнем же случае т. е. в начале издания газеты в настоящем году, редакция уже прямо высказывает, что она никогда не имела в виду предназначать и издавать газету исключительно для простонародья, так как оно мало еще сознает потребность чтения вообще, не говоря уже о газетах, и что издавать для него особый орган не своевременно и не расчетливо; задача же ее проще и удоборазрешимее, именно: она заключается в постоянном и неуклонном преследовании исключительно русских народных интересов, на основании начал, выработанных собственно нашею русскою жизнью, а не привитых нам извне. Значит, под словом народ редакция разумеет политическую единицу, не исключающую из себя никаких сословных элементов, всю совокупность сословий обширного русского царства. На основании таких замечаний и объяснений редакции мы заключаем, что она сама на первых порах не ясно и не точно понимала, почему она дает такое, а не иное название своей газете, и теперь только старается уяснить это. А мы все-таки скажем, что Народная газета в 1867 году была газетой, сколько мы ни пересматривали ее, для народа – по преимуществу низшего из сословий государства, и в этом смысле называлась газетой народной. Какова же была эта газета в прошедшем году?

Хотя нам и приходилось слышать из устных отзывов нелестные названия Народной газете г. Кушнерева, вроде того, что она газетка убогая, ничтожная и бесполезная, хотя программа ее не отличается полнотою и определенностью содержания, – программа ее скудная, ограничивающаяся небольшим числом отделов, но вопреки всему этому, Народная газета в прошедшем году была довольно удовлетворительной газетой. Ограниченное число отделов содержания ее давало редакции полную возможность сосредоточиться на них и по каждому из них представить общеполезные сведения, так что в том году почти все, обещанное по программе издания, исполнено; при ограниченности отделов редакция газеты имела возможность – и следила за всем, что только могло составлять интерес общественный, интерес народа. Главное же достоинство Народной газеты, что собственно составляет отличие ее от других газет, это – дешевизна ее, общепонятность и общедоступность изложения статей; в этом смысле она поистине Народная газета. Большая часть наших газет недоступна грамотному люду прежде всего по своей стоимости, а затем по способу литературного изложения в них статей (особенно передовых), которыми в последнее время многие как будто хотят пощеголять: обыкновенно статьи эти наполнены иностранными, непонятными иногда не только простому, но и образованному народу, словами, наплыв которых не прекращается. Народная же газета – газета дешевая, и в выборе предметов и самом изложении их удачно применяющаяся к потребностям и понятиям простого народа. Кроме того, редакция Народной газеты издала несколько очерков жизни и полезной общественной деятельности лиц, нам современных, с портретами⁵⁸⁰. В издании их она руководилась тою мыслию, что примеры таких людей и ближайшее знакомство с ними не могут не иметь самого благотворного влияния на ту среду, в которой они действуют. Их честная деятельность, возбуждая соревнование в других, послужить к объединению общественного труда на пользу целой страны. Совершенно основательно редакция придает такое значение своим очеркам.

Вообще нельзя без сочувствия относиться к изданию Народной газеты, – и мы приветствуем ее в настоящем году – тем более, что редакция не только не ослабела, но и усилила свою деятельность, нашла возможность издавать газету по новой программе – и в большем объеме (вместо четырех – восьми страниц в №), возможность ввести отдел собственно политический и значительно расширить программу других отделов, придавая особенное значение двум отделам – экономическому и внутреннему, как заключающим в себе одно из главных сил общественного благосостояния – народное богатство и народную жизнь. Усиление средств редакции ясно свидетельствует о сочувствии общества к ее изданию, – и – можно сказать – сочувствие это заслуженно.

По рассмотрении известных нам периодических народных изданий, не лишним находим обратить внимание читателей на то, какой интерес имеют периодические народные издания для сельских пастырей? Такой вопрос с особенной силой выступил перед нами, когда мы увидели между подписчиками журнала «Мирской Вестник» большинство сельских священников. Думается нам, что периодические народные издания приобретаются ими не столько в личных интересах – для себя, сколько в интересах своих пасомых, в интересах подведомой им церковно-приходской школы. Едва ли кто, сколько-нибудь знакомый с нашею периодическою народною литературою, не согласится с тем, что, при настоящем состоянии нашей духовной литературы, сельский священник не нуждается в народных журналах; свободное от многосложных занятий его время он всегда может с несомненною пользою посвятить чтению более близкой ему, и по духу и по сущности дела, – духовной журналистики. И если сельский священник на столько усерден к своему делу, что интересуется знать и народную литературу: то приобретает запас полезных сведений, приложимый к делу народного образования, которое наряду с его пастырским служением составляет предмет не меньшей заботливости его. Священник – руководитель прихожан своих во всей жизни их, руководитель их тем более и в деле образования, руководитель его в выборе книг для чтения, и приобретения их для приходской библиотеки. В этих видах и посвятили мы настоящую статью рассмотрению того, какие известны у нас периодические народные издания, что заслуживает внимания в нашей периодической народной литературе; а ответ на вопрос, какие из них полезнее приобрести для церковно-приходских школ и библиотек, предоставляем дать самим читателям, на основании представленных нами данных.

И. Экземплярский

Во всех более или менее населенных местечках турецкой империи, где только живут греки, существуют так называемые аллилодидактические школы. В этих школах преподавание ведется по методу взаимного обучения; отсюда и название школ ἀλληλοδιδακτικὰ σχολεῖα, т. е. школы взаимного обучения.

В этих школах обращается преимущественное внимание на изучение отечественного, греческого языка; мальчикам, незнакомым с греческим наречием, например детям славян и турок, не много спустя после поступления их в школу, запрещается там говорить на другом наречии, кроме греческого, как это делалось и в наших древних духовных школах относительно языка латинского. Предметы, входящие в программу преподавания в аллилодидактических школах, следующие: греческая грамматика, изучение которой сначала кончалось глаголами, а теперь оканчивается синтаксисом, краткая священная история ветхого и нового завета, краткая естественная история, арифметика, изучение которой кончается дробями, и география, ограничивающаяся кратким обзором всех частей света. Вот те предметы, которые преподаются и низших греческих школах. Мы не упоминаем уже о чтении и письме, обучение чему само собою составляет первейшую и важнейшую задачу низших школ, потому что сюда поступают мальчики, не умеющие ни читать, ни писать. Как же идет здесь обучение поименованным предметам? Классические занятия по большей части начинают классом писания, хотя и не все ученики пишут одно и тоже, а смотря по тому, на какой скамейке кто сидит⁵⁸¹. Первая скамейка, самая низшая, потому что на ней сидят ученики самого меньшего возраста, и самая ближайшая к кафедре учителя, имеет ящик, насыпанный во всю его длину песком; ученики, сидящие тут, палочками пишут по песку буквы греческого алфавита, копируя их с образчиков, повешенных прямо перед их скамейкою над кафедрою учителя. За их занятиями наблюдает один из учеников последних трех скамеек, назначаемый по усмотрению учителя и называемый там протоскалосом, т. е самым лучшим из воспитанников; такие же протоскалосы находятся при каждой скамейке и наблюдают каждый за занятиями мальчиков своей скамейки; за последними же тремя скамейками наблюдает сам учитель. На второй скамейке мальчики пишут уже на бумаге, хотя тоже только буквы греческого алфавита; для них есть особенный образчик, повешенный на стене; на третьей скамейке пишут отрывочные фразы, краткие изречения тоже с образчиков. Далее, пишут уже под диктовку протоскалоса; сначала диктуются отдельные слова, каждая буква которых произносится отдельно протоскалосом; потом диктуются отдельные же слова, но без разделения их на буквы, далее целые предложения; затем пишутся склонения, спряжения и т. д. и т. д. На последних скамейках, если только не все сидящие на них назначены протоскалосами, во время класса писания занимаются уже на бумаге грамматическим разбором, из какого-либо предложения, с указанием рода, числа и падежа, если разбираемое слово есть имя существительное или прилагательное, или с обозначением залога, наклонения, времени, числа и лица, если это – глагол. Вообще нужно заметить, что в распределении письменных занятий между мальчиками всех скамеек соблюдается самая строгая постепенность, на каждой скамейке пишут то, к чему мальчики подготовлены были на предшествующей скамейке. Занятия чистописанием кончаются свистком, который дает сам учитель; затем протоскалосы просматривают тетрадки мальчиков, за которыми они наблюдали, и доносят учителю об учениках, хорошо или худо написавших.

После значительного промежутка, продолжающегося, обыкновенно, час и более – в этот промежуток времени учитель занимается в своей комнате с протоскалосами, а прочие ученики или повторяют свои уроки, или бегают, шалят на дворе училищном, как это и всюду делается в низших школах – начинаются собственно классические занятия. После свистка все мальчики рассаживаются по своим скамейкам, потом по знаку учителя попарно выходят из-за скамеек и составляют вдоль стены классной комнаты столько отдельных полукругов, сколько находится в школе скамеек; каждый полукруг составляет, так называемый класс и в середине его становится протоскалос. Когда, таким образом, все мальчики составят свои отдельные классы, – учитель, около которого образуется полукруг из учеников последних скамеек, делает свисток и начинаются классные занятия. В дообеденный класс они состоят большею частью в повторении урока, назначенного к этому дню, исключая первых классов, где в это же время и объясняется что-либо и тут же выучивается мальчиками. Протоскалос, стоящий в середине своего полукруга или класса, спрашивает кого-либо повторит назначенный урок и, если спрошенный не знает его, или ошибается в чем-либо, заставляет поправлять его кому-либо другому из класса и таким образом выслушивается каждый мальчик. Затем тот же протоскалос назначает урок на следующий день и тут же объясняет его, заставляя мальчиков повторять объясненное, так что они по большей части в школе же и выучивают следующий свой урок. Вот как идут собственно классические занятия в аллилодидактических школах. Можно себе представить картину этих классных занятий и тишину во время их, к которой так привыкло наше ухо. Положим, в школе 20 скамеек; – впрочем это число едва ли не самое меньшее, число их простирается и до 50-ти и за каждой скамейкой сидят до 10 и менее мальчиков, – и все эти 20 полукругов вдруг начинают говорить о самых разнообразных предметах; в одном месте, например, произносятся буквы греческого алфавита, в другом занимаются арифметическими числами и вычислениями, в третьем рассказывается что-либо из истории священной или естественной, в четвертом слышны названия различных мест земного шара и т. д. и т. д.; не правда ли, что эта картина похожа на столпотворение вавилонское и напоминает собою тогдашнее смешение языков? А между тем в пределах Турции привыкли к этой методе взаимного обучения и в низших школах не хотят изменять ее! После звонка классные занятия прекращаются; протоскалосы доносят учителю, кто из мальчиков лучше всех приготовил свой урок и кто знает его неудовлетворительно; и затем с последними начинается обыкновенная расправа, в которой особенно замечательна, так называемая, фаланга, состоящая в том, что ноги провинившегося мальчика поднимаются ступнями вверх и по ним учитель бьет гибкими, тонкими палочками. Отличившиеся получают от учителя, так называемый, парасимон, сделанный из картона и имеющий ромбоидальную форму; на одной стороне его на наклеенной коже выбивается золотыми буквами: πρωτοσκαλος; с этим знаком, повешенным на груди, отличившиеся идут из школы домой и носят его до следующего утра; тогда она по приходе в школу, обратно отдают свой парасимон учителю. После обеда мальчики снова собираются в школу; но собственно классные занятия в это время бывают менее продолжительны, чем перед обедом, потому что большую часть послеобеденного класса, особенно в летнее время, мальчики или под руководством учителя занимаются гимнастикою, или на песке борются друг с другом. В алиллодидактической школе нет определенного срока для учения; из одного класса в другой переводятся не через определенное время, а смотря по тому, кто как скоро успевает познакомиться с предметом своего класса; бывает, что и в продолжении двух лет и менее некоторые проходят всю программу школы, и тогда они переводятся в эллинскую школу; а некоторым приходится учиться в алиллодидактической школе и более трех лет. В настоящее время все расходы по училищу определяются и покрываются самим обществом той местности, в которой находится школа. После того, что сказано нами о характере преподавания в аллилодидактических школах, само собою понятно, что учебную часть нельзя познать здесь удовлетворительною и именно потому, что преподавателями в низших и средних классах бывают ученики той же школы, следовательно, не успевшие еще хорошо познакомиться с тем, что они преподают своим товарищам по школе. Но если при методе аллилодидактическом школа мало выигрывает в учебном отношении, зато не мало выигрывает в быстром распространении элементарных познаний. При аллилодидактическом методе гораздо большее число мальчиков и в более короткий промежуток времени узнает то, на передачу чего одним учителем потребовалось бы значительно большее время, или потребовалось бы гораздо большее число учителей, что уже не совсем удобно для общества. В этих то видах введен в низших школах метод взаимного обучения.

В. М-в