О трубе смерти и четырех ковчегах

Жил-был царь, великий и славный. Ехал он однажды на золотой колеснице и в окружении стражи, как и подобает царям; и вот встретились ему два человека, одетые в рваные и грязные одежды, с изможденными и бледными лицами. Царь знал их: знал, что истощили они свою плоть телесными подвигами и постом. Как только увидел их царь, он сошел с колесницы и, пав на землю, поклонился им; а потом, поднявшись, обнял их с любовью и облобызал.

Вельможи и князья, видя это, вознегодовали, что он повел себя недостойно царского величия. Прямо обличить царя они не смели, и тогда уговорили царского брата сказать царю, чтобы тот не оскорблял величия и славы царского венца. Но когда брат сказал об этом царю, негодуя на неуместное его унижение, царь ответил ему так, что брат ничего не понял.

А у того царя был обычай: когда он выносил кому-либо смертный приговор, то посылал к дверям этого человека глашатая с трубой смерти возвестить приговор, и по звуку трубы узнавали все, что человек осужден на смерть. И вот, когда настал вечер, послал царь трубу смерти трубить у дверей дома брата его. Всю ночь провел брат царя в ужасе и отчаянии, мучимый тяжкими мыслями обо всей своей жизни, конец которой возвестила ему труба. Утром он оделся в самые жалкие траурные одежды и вместе с женой и детьми отправился к царскому дворцу. Там они встали у дверей, плача и рыдая.

Тогда царь ввел его к себе и сказал:

– О глупец, о безумец! Если ты так устрашился глашатая от единоутробного твоего брата, равного тебе по чести, брата, перед которым ты не знаешь никакой своей вины, – то как же мог ты укорять меня за то, что я смиренно приветствовал глашатаев Бога моего, громче трубы возвещающих мне смерть и страшное предстание перед Владыкой моим, перед Которым сознаю в себе многие и тяжкие грехи! Чтобы ты понял это и вразумился, я и устроил для тебя это испытание, а скоро вразумлю и обличу и тех, кто советовал тебе укорить меня.

Отпустив брата домой, царь повелел сделать четыре деревянных шкатулки, две из них позолотить и вложить в них смердящие кости мертвецов, забив золотыми гвоздями; а две других наполнить драгоценными камнями, дорогим жемчугом, умастив их всякими благовониями, но сверху обмазать смолой и дегтем. Обвязав шкатулки веревками, призвал царь вельмож, осуждавших его за смиренное приветствие тех двух мужей, и поставил перед ними четыре шкатулки, чтобы оценили они достоинства тех и других. Конечно же, вельможи были уверены, что позолоченные шкатулки достойны самой высокой цены, ибо полагали, что в них вложены царские венцы и пояса. А шкатулки, обмазанные смолой и дегтем, признали ничего не стоящими. Тогда царь сказал им:

– Знал я ваш ответ! Вы судите по наружности, воспринимаете лишь внешний образ; но не так следует поступать! Надо внутренним зрением видеть сокрытое внутри – ценно оно или ничтожно.

И велел царь открыть позолоченные шкатулки. Как только их раскрыли, страшный смрад повеял оттуда и безобразное открылось взорам. Царь сказал:

– Это подобие тех, кто облечен в сверкающие и дорогие одежды и горд своей славой и могуществом, внутри же полон мертвых и смердящих костей и злых дел.

Затем повелел открыть шкатулки, покрытые смолой и дегтем. И когда их раскрыли, все поразились прекрасным видом лежащего в них, и благоухание исходило из них. И сказал царь вельможам:

– Знаете ли, кому подобны эти ковчеги? Подобны они тем двоим смиренным и в жалкие одежды облеченным; вы же, видя их наружный образ, поносили меня за то, что я до земли поклонился перед лицом их. Я же, разумными очами познав благородство их и красоту душевную, почел за честь для себя прикоснуться к ним, считая их дороже царского венца и лучше царской одежды.

Так устыдил царь своих вельмож и научил их не судить по внешнему виду о достоинстве человека, но обращать внимание на духовную его сторону.

(Притча из древнерусской «Повести о Варлааме и Иоасафе»)