Седмица 3-я по Пятидесятнице

Если хочешь получить истинного учителя, мужа святого и духовного, не рассчитывай, что можешь узнать его сам собою, своим рассмотрением, потому что это невозможно. Но прежде всего другого… подвизайся в добрых делах, милостынях, пощениях, молитве и молении непрестанном, да будет тебе помощником и содействователем (в твоем поиске) Бог. Коль же скоро с помощью Божией, по благодати, сподобишься найти такого, покажи к нему крайнее внимание и всякое ему благоугождение, великое смирение и веру чистую и несомненную. Чего ради? Ради того, чтоб, к несчастью, не заслужить тебе вместо мзды казнь и муку (57,102).

Если же по плоти отцов… должно почитать и любить, то сколь более должен ты почитать и любить отцов, родивших тебя по духу, которые из бытия претворили тебя в благобытие, сообщили тебе свет ведения… возродили банею пакибытия, вложили в тебя надежду Воскресения и бессмертия, непрестающего Царствия и наследия и сод слали из недостойного достойным вечных благ, из земного – небесным, из временного – вечным; сыном и учеником не человека, а Богочеловека Иисуса Христа, давшего тебе дух сыноположения, как Сам Он сказал: «И отца не зовите себе на земли: един бо есть Отец ваш., Иже на не-бесех. Ниже нарицайтеся наставницы: един 6о есть наставник ваш, Христос» (Мф. 23,9–10). Всякую убо честь и любовь должен ты воздавать отцам своим духовным, потому что честь к ним возносится ко Христу Господу и к Духу Святому, в Коем приял ты сыноположение (Рим. 8,15) и к Отцу Небесному, из Негоже всяко отечество на небесех и на земли именуется (Еф. 3,15). Постарайся во всю свою жизнь иметь духовного отца и открывать ему всякий грех и всякий помысл и получать от него отпущение и врачевство: ибо им дано вязать и разрешать души, и все, что они свяжут на земле, будет связано на небе, и все, что они разрешат на земли, будет разрешено и на небе (Мф. 18,18). Сию благодать и власть получили они от Христа; посему повинуйся им и не противоречь им, чтобы не причинить погибели душе своей. Ибо, если противоречащий плотским родителям в том, что воспрещено законом Божиим, по закону повинен смерти, то противоречащий духовным отцам не изгонит ли из себя Духа Божия и не погубит ли души своей? Поэтому советуйся с духовными отцами и слушайся их до конца, да спасется душа твоя и наследует вечные и нетленные блага (свт. Григорий Палама; 65,310). Не будь судьею дел отца духовного твоего, но исполнителем повелений его. Демоны, как обычно им, начнут указывать тебе на недостатки его, чтобы оглушить уши твои для уроков его, и тебя через то сделать или немощным и страшливым воином на брани, или одними помыслами неверия расслабить тебя и разлепить ко всякому виду добродетели (63,327).

Как овцы покоряются пастырю и туда обращаются, куда ведет пастырь, так и подвижники по Богу должны покоряться наставникам, не входя в исследование их приказаний, когда они чисты от греха, но исполняя приказанное со всяким усердием и тщанием (5,377)…

Не будем досадовать, когда нас врачуют, но лучше радоваться, хотя бы способ учения причинил нам горькие скорби, потому что впоследствии он принесет нам самый сладостный плод (39,96)…

Господь посылает тебе Свои воздаяния не соразмерно с достоинством или слабостью служителей Своих, но сообразно с твоим расположением (35,704).

(Любите пастырей)… как дети родителей… Пусть никто не противится, пусть никто не прекословит! Кто любит Христа, тот будет любить и священника, каков бы он ни был, потому что чрез него сподобился ты Страшных Тайн (42,57).

К вверенным должны быть сострадательными и в телесных их нуждах и заботиться о них (3,394).

Должно удаляться людей, которые остаются непокорными по употреблении о них попечения всякого рода (3,400).

В деле начальствования предстоятелям трудиться должно более других, а думать о себе смиреннее подначальных… (30,331).

Благоразумный служитель не будет нерадив к делу своему и боящийся Господа не соблазнит братии своих… Никогда не изнемогай и не расслабляйся от нерадения так, чтобы и самому не падать, и для других не соделаться виновником греха (30,343).

Напрасно учит тот, у кого дела не соответствуют учению (31,181).

Особенно вам, служителям алтаря, советую не быть оком, исполненным тьмы, чтобы не оказаться первыми в порочной жизни. Ибо если свет темен, чем будет сама тьма? (12,200).

Начальство не может утвердиться принуждением: управляемое с насилием при всяком удобном случае старается освободиться, тем паче пастырство – не столько начальство, сколько детовождение – всего более соблюдает свободу. Ибо тайна спасения – для желающих, а не для насильствуемых (8,312).

Пастырю нужно обращать внимание на то, чтобы не делать приказаний, превышающих телесные силы, и чрез это бессильного не довести до прекословия. Он должен, как отец, одинаково расположенный и близкий ко всему, смотреть на телесные силы каждого и, сообразно с тем, размерять и разделять свои приказания (5,386).

Некий ловец диких зверей пришел для ловли на гору аввы Афанасия. Увидев, что Авва послабляет братии, он соблазнился этим. Старец, желая успокоить его, сказал ему: «Вложи стрелу в лук твой и натяни тетеву». Охотник сделал это. Старец говорит: «Натяни больше, еще больше, еще». Охотник сказал: «Если сверх меры натянуть лук, то он переломится!» «Так бывает и в деле Божием, – ответил старец, – если будешь сверх меры напрягать силы братии, то они скоро отпадут отдела Божия, потому по временам необходимы послабления» (77,38).

Нестяжательность приближает к небесам, освобождая нас не только от страха, забот и опасностей, но и от прочих неудобств (32,369).

Известно, что не иметь нужды во многом признается величайшим благом… но признается и то, что гораздо высшее благополучие – быть выше даже потребности иметь какую-либо собственность. Посему будем заботиться более о душе, о теле же – сколько нужно, а о внешнем – нисколько не станем прилагать попечения. Ибо таким образом и здесь достигнем высшего блаженства, заключающего в себе Небесное Царство (47,291).

Нестяжательный муж молится чистым умом, а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества (54,140).

Без нестяжательности душа не может освободиться от мятежа помыслов и, не приведя в безмолвие чувств, не ощутит мира в мысли (52,295).

Больше являет силы и власти тот, кто презирает мир, чем тот, кто властвует над целым миром (59,31).

Да не подумает кто-либо, что без труда и легко достигается преуспеяние в нестяжательности (45,99).

Никто не может приобрести действительной нестяжательности, если не убедит себя и не уготовится к тому, чтобы с радостью переносить искушения (52,379).

Не должно заботиться об избытке нужного для жизни и прилагать старание о пресыщении и о пышности, но надобно быть чистым от всякого вида любостяжания и щегольства (3,353).

Ибо мучительство любостяжательности превосходит меру всякой жестокости. Поработив бедную душу, оно всегда принуждает исполнять ненасытимые свои пожелания, непрестанно принимая в себя и никогда не наполняясь, подобно какому-то многоглавому зверю, тысячами челюстей передающему пищу в ненаполнимое чрево, у которого приобретение никогда не служит хотя малым насыщением, но всегда получаемое делается пищею и поджогом к пожеланию большего (15,430).

Горе любостяжательному! Богатство от него бежит, ожидает же его огонь (45,254).

Любовь к богатству – страсть неестественная… От чего же усилилась эта страсть? – От тщеславия и крайней беспечности (39,496).

Прошу вас избегать идолопоклонства (так ап. Павел называет любостяжание); понявши всю пагубность этого порока, необходимо избегать любостяжания не только в деньгах, но и во всякой порочной склонности… (40,549).

Доколе это неистовство наживы? Доколе эта неугасимая печь будет пожигать? Разве вы не знаете, что этот пламень производит вечный неугасимый огонь?… (43,283).

Из людей любостяжательных и обидчиков одни знают, что грешат, а другие и не знают, что грешат неисцельно. Ибо не чувствовать недуга, в котором находишься, есть усиление нечувствительности и оканчивается совершенным бесчувствием и омертвением. Посему о них всего более надлежит жалеть. Делать зло – более достойно сожаления, нежели терпеть зло. Тем, которые делают зло (обижая людей из-за любостяжания), угрожает крайняя опасность, а у тех, которые терпят ущерб, касается только имущества. Притом первые не чувствуют сугубого омертвения, и они представляют опыт несовершенного и детского разумения. Весьма малые дети ни во что ставят то, что действительно страшно, но часто суют руки в огонь, а увидев пустую личину и призрак, приходят в страх и трепет. Подобно сему бывает и с любителями любостяжательности: боясь бедности, которая не страшна, но еще служит поводом ко всякой охранности и скромному образу мыслей, в великое ставят – неправедное богатство, которое страшнее огня, потому что и мысли и надежды, обладающих им, обращает в прах (48,40).

Как погасить пламень любостяжания? Можно погасить его, даже хотя бы он поднялся до самого неба. Нам стоит только захотеть, и мы, без сомнения, одолеем этот пламень (силою благодати). Как усилился он вследствие нашего желания, так и от желания и уничтожится. Разве не свободная наша воля зажгла его? Следовательно, свободная воля в состоянии будет и погасить только пожеланием. Но каким образом может явиться в нас такое желание? Если обратим внимание на суетность и бесполезность богатства, на то, что оно не может нам сопутствовать в Вечную Жизнь, что и здесь оно оставляет нас, что оно хотя пребывает здесь, однако язвы от него идут с нами туда; если посмотрим, как велики там уготованные богатства и если сравним с ними земное богатство, то оно покажется ничтожнее грязи; если заметим, что оно подвергает бесчисленным опасностям, что оно доставляет только временное удовольствие, смешанное с огорчением. Если хорошо рассмотреть оное богатство, то есть то, которое уготовано в Вечной Жизни, – будем тогда иметь возможность презреть богатство земное, если вникнем в то, что последнее нисколько не приумножает ни славы, ни здоровья, ни чего-либо другого, а, напротив, погружает нас в бездну погибели; если узнаешь, что несмотря на то, что ты здесь богат и имеешь много подчиненных, отходя туда, ты отойдешь одиноким и нагим. Если мы будем часто это повторять и слышать от других, то, может быть, возвратится к нам здоровье, и мы избавимся от этого тяжкого наказания (42,748).

Терпение – это корень всех благ, мать благочестия, отпрыск веселия, плод неувядающий, башня непреоборимая, гавань, не тревожимая бурями (40,941).

Кто намеревается соделаться подобным Христу… тому надлежит благодушно и терпеливо переносить встречающиеся скорби: телесные болезни, и обиды, и укоризны от людей, или козни от невидимых врагов (30,449).

Страх геенны и любовь Царствия подают терпение в скорбях (51,42).

Ты не должен ожидать своего терпения от добродетели других, то есть что будто ты приобретешь его только тогда, когда никто не будет огорчать тебя, что, впрочем, не в твоей власти, но лучше приобретай его своим смирением и великодушием, кои в твоей власти (50,48).

Терпеливый не скоро вдается в обман, не склонен к раздражению, в скорбях радуется, свыкается со всяким добрым делом, людям недовольным во всем угождает… Терпеливый, когда приказывают ему – не противоречит, когда делают выговор – не хмурит лица, во всяком случае находит для себя врачевство в долготерпении (22,10).

Терпеливый – первый помощник в затруднительном положении, в мыслях трезвен, во всяком деле добр… Терпеливый к постам готов, в молитвах тверд, в делах не укоризнен, в ответах прям, в исполнении поручения благопокорен, в жизни рачителен… Терпеливый готов к послушанию, украшен долготерпением, исполнен любви. За оскорбления он благословляет, в ссорах – хранит мир, в безмолвиимужественен, в псалмопении – не ленив… Терпение одно не бывает, но оно требуется во многих добродетелях. Терпеливый достигает всякой добродетели… Терпеливый в оказании услуг любезен, в обращении привлекателен, в общежитии сладок, в бдениях не угрюм, в попечении о странных старателен, в хождении за немощными предупредителен (22,12).

В ком нет терпения, тот чужд всякого упования. Поэтому всякого… умоляю приобрести терпение, чтобы спастись… В ком нет терпения, тот подвергается многим потерям и не в состоянии стать добродетельным (22,13).

Кто нашел путь долготерпения и незлобия, тот нашел путь жизни (22,173).

Потерпи для Господа в день скорби, чтобы покрыл тебя в день гнева (22,210).

Блаженны терпящие для Господа и возгнушавшиеся прелестью века, ибо действительно наследуют они постоянную славу (22,242).

Будь долготерпелив, чтобы стать сильным и благоразумным (22,519).

Все святые достигли обетовании постоянным и долгим терпением. Поэтому будем каждый день побуждать себя, чтобы и нам с ними наследовать Царство Небесное (23,135).

Будем терпеливы, чтобы сподобиться свободы праведных, представляя в уме Владыку всяческих, Который нас ради обнищал… (2Кор. 8, 9) (23,131).

В терпении упражняйся прежде нужды, чтобы в нужде всеоружие его найти готовым (45,242).

Терпение есть мир во время браней, тишина во время бури, тишина среди наветов и опасностей… (46,227).

Терпение – это блаженное дело… ибо кто терпит, тот наследник Христов (45,250).

Терпение при надлежащей степени развития делает своих питомцев испытанными, мужественными и решительно непобедимыми (34,707).

Удостоиться претерпеть чего-либо ради Христа – величайшая благодать, венец совершенный и награда не меньшая будущего воздаяния. Это знают те, которые умеют искренно и пламенно любить Христа (35,825).

Ты хочешь получить блаженство там? Потерпи здесь ради Христа – ничего не может сравниться с этим блаженством (40,148).

Человек терпит зло и переносит его великодушно: это великое приобретение; терпение зла заслуживает отпущения грехов, есть подвиг любомудрия, есть училище добродетели (40,444).

Если у тебя нет терпения по отношению к твоему ближнему, то как будет терпеть тебя Бог? (42,86).

Тот, кто терпит что-нибудь несправедливое и мужественно переносит обиду, приобретает через это большое дерзновение пред Богом (43,630).

Терпеливый есть непадающий делатель, который и через падения одерживает победу… Терпение есть предназначение себе и ожидание ежедневной скорби… Если ты приобрел жезл терпения, то адские псы скорее перестанут бесстыдствовать перед тобою… Терпение есть отречение оправданий и внимание себе (54,229).

Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтою сердца… По мере смирения дается терпение в бедствиях твоих (52,385).

Авва Иеракс жил в Нитрийской пустыне. Однажды пришли к нему бесы в образе ангелов. Искушая его, они сказали: «Еще пятьдесят лет тебе жить, как выдержишь такое продолжительное время в этой страшной пустыне?» Подвижник ответил: «Огорчили вы меня, назначив мне жить немного лет; я приготовился с Божьей помощью к терпению на 200 лет». Услышав это, бесы удалились, испуская вопли (77,304).

Кто благодушествует и мужается в опасности, тот если и умирает, то умирает как доблестный, а если остается живым, то делается славным. Посему, если смерть знаменита и жизнь славна, то славный мужеством своим приобретает выгоду, ровно как и малодушный получает себе в удел двоякое зло, потому что и смерть его позорна, и жизнь его бесславна (26,86).

В иное время надобно уклоняться от злоумышляющих. А кому попущено впасть в искушение, тот должен просить в молитвах об облегчении, чтобы в силах ему быть понести искушение, и об исполнении воли Божией (3,372).

Если бы надежды христиан ограничивались этой жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если для живущих по Богу началом истинной жизни есть разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имеющим упования (6,203).

Истинная смерть – в сердце, и она сокровенна, ею умирает внутренний человек (30,130).

Весьма сильно печалит час разлучения человека грешного… душа праведного при смерти ликовствует, потому что по разлучении с телом своим желает войти в покой (22,309).

Если был ты тружеником, то не скорби о приближении доброго сего переселения, потому что возвращающийся домой с богатством никогда не остается в печали (22,518).

Смерть, которая страшна всякому и ужасает смертных, богобоязненному представляется пиршеством… смерть боится приближаться к боящемуся Бога и тогда только приходит к нему, когда повелено ей разлучить душу с телом его (25,97).

Смерть праведных есть конец борьбы со страстями плоти; по смерти ратоборцы прославляются и приемлют победные венцы (25,366).

Смерть – святым блаженство, праведным – радость, а грешникам – скорбь, нечестивым – отчаяние (25,403).

Всегда ожидай, но не бойся смерти, то и другое истинные черты любомудрия (45,250).

(Христианин), ты воин и непрестанно стоишь в строю, а воин, который боится смерти, никогда не сделает ничего доблестного (33,77).

Когда ты слышишь о смерти души, то не подумай, что душа умирает. Она бессмертна, а смерть души – есть грех и вечное наказание (33,488).

Станем трепетать не перед смертью, а перед грехом. Не смерть родила грех, но грех произвел нам смерть, смерть же стала врачевством греха (33,739).

Не случайным учителем любомудрия вошла в нашу жизнь смерть, воспитывая ум, укрощая страсти души, утишая волны и водворяя тишину (34,514).

Не смерть причиняет скорбь, а нечистая совесть. Поэтому перестань грешить, и смерть будет для тебя вожделенною (36,342).

Есть смерть телесная, есть и духовная. Подвергнуться первой не страшно и не грешно, потому что это дело природы, а не доброй воли, явившееся вследствие первого грехопадения… Другая же смерть – духовная, так как происходит от воли, и подвергает ответственности, и не имеет никакого извинения (41,32).

Смерть души есть отделение от Бога. Если умрешь (за Христа), не будешь побежден, но тогда-то и одержишь победу самую совершенную, до конца сохранив в себе истину непоколебимою и дерзновение за истину неизменным. И перейдешь от смерти к Вечной Жизни, от бесчестия у людей к славе у Бога, от скорбей и мучений в миру к вечному упокоению с Ангелами. Земля не приняла тебя в свои граждане, но приимет небо; мир гнал, но понесут Ангелы представить тебя Христу, и наречешься другом и услышишь вожделенную похвалу: добре, благий рабе и верный (Мф. 25, 21) (5,34).

Когда человек, оставив всеплодие благ, по преслушанию насытился тлетворным плодом, имя же плоду сему – смертный грех, тогда немедленно умер для лучшей жизни, жизнь Божественную обменяв на неразумную и скотскую. И поскольку однажды примешалась к естеству смерть, то мертвость вошла в рождающихся по преемству. От сего и нас прияла в себя мертвенная жизнь, так как самая жизнь наша некоторым образом умерла. Ибо в прямом смысле мертва жизнь наша, лишенная бессмертия. Посему между двумя сими жизнями занимает середину тот, кто познается среди двух жизней, чтобы истреблением худшей доставить победу не потерпевшей изменения. И человек, как тем, что умер истинной жизни, впав в эту мертвую жизнь, так, когда умирает этой мертвой и скотской жизни, предоставляется всегда в жизнь живую, и поэтому несомненно, что невозможно прийти в эту блаженную жизнь, не став мертвым греху (16,303).

Никакая смерть так (не страшна), не горька, как смерть нечестивого грешника. Нечестие его возжигает огонь и неугасимый пламень, отчаяние и утрату всякой надежды. Избави нас, Господи, от такой смерти и помилуй по благости Твоей (25,509).

Хрисаорий был очень богатым человеком и пороков имел столько, сколько богатства. Надменный, гордый и преданный пожеланиям плоти, он с жадностью копил богатства. Господь положил конец этим порокам. Хрисаорий впал в тяжкую болезнь и приблизился к смерти. И вдруг он увидел множество страшных черных духов, которые злорадно обступили его и готовы были схватить его душу и отнести в адскую темницу. Умирающий затрепетал и громко стал просить отсрочку. На крик сбежалось все семейство; Хрисаорий метался по постели, желая спрятаться от злых духов. В отчаянии он громко кричал: «Отсрочку, хоть до утра! Хоть до утра!» Но в это время душа его была взята из тела в назидание его родственникам и нам (71,335)

Христос – жизнь наша и спасение душ наших. Посему кто страждет за Христа, тот страждет за свое спасение и за жизнь свою (23,208).

Надобно знать и исповедовать, что от Бога даются всякий благой дар и терпение самих страданий за Христа (3,361).

Страдать за Христа… самое блаженное дело не только по причине будущих воздаяний, но и по причине настоящей славы и свободы, какую приобретают себе (мученики) своими бедствиями (8,115).

Удивительно ли, что святые подвергаются страданиям? Сие нужно или для очищения даже малой нечистоты, или для испытания в добродетели и для искуса в любомудрии, или для назидания более немощным, чтобы из примера их научились терпению и не унывали в страданиях (9,126)…

Услышав о божественной борьбе христианских подвижников, ты придешь в ужас. С какими бесчисленными опасностями возрастили досточтимое и новое таинство Христово мы, удостоившиеся именоваться от Христова имени. Зависть многократно воспламеняла против нас многих врагов и гонителей Слова – этих дышащих яростью свирепых зверей. Но мы никогда не уступали господствующей силе времени. Напротив того, если и оказывалось сколько-нибудь беспечности во время мира, если кто и оказывался худым в чем другом, то в этом все были укреплены Богом: горя пламенною ревностью, выдерживали дерзость врагов. Никто не ищет спасения с таким удовольствием, с каким шли мы на эти прекрасные опасности. Иной, как забаву, встречал огонь, меч, земные пропасти, голод, удавление кровожадных зверей, растягивание и вывертывание суставов, избодение очей, жжение, расторжение, терзание членов, холод, погружение в глубину или во мрак, свержение с высоты, продолжительное зрение разнообразных мучений, а последнее (говорю это знающим) хуже всех злостраданий, потому что когда страдание доведено до крайней степени, тогда прекращается уже страх; непрестанно же ожидать, – значит непрестанно страдать и вместо одной смерти умирать многими мучительными смертями. Не стану говорить об изгнании, об отнятии имущества, о том, что надобно терпеть сие на глазах мужей, жен, товарищей, детей, друзей, что самого твердого может сделать малодушным. И за что терпеть? Может быть, за один слог: что говорю за слог? За одно мановение, которое, послужив знаком отречения, могло бы спасти от страданий, хотя ко вреду… Мы стояли за Бога, а предавший Бога не может найти другого. Но к чему распространяться? Возведи очи свои окрест, обозри целую вселенную, которую объяло теперь спасительное Слово, привязавшее нас к Богу и соединившееся с нами чрез страдания, – соединение дивное и превысшее в Божиих законах! Сию-то вселенную всю почти осиявают, как звезды, открытыми алтарями, высоковерхними престолами, учениями, собраниями, стечениями целых семейств, песнопениями, достойными подвигов, осиявают сии достославные победоносцы Закланного. И так велико благоговение к истине, что малая часть праха, какой-либо остаток костей, небольшая часть волос, обрывки одежды, один призрак капли крови иногда достаточны к чествованию целого мученика (12,144).

Чем сильнее нас угнетают, тем более приближаемся к Богу; страдания теснее соединяют нас с Богом… (12,194).

Слово Господне благовествовало нам, что не имеет жизни в себе, кто не страждет ради Господа (25,530).

Бог не оставляет человека, когда попускает ему страдать, но желает увенчать его и сделать более славным (33,287).

Не только наносимые телу удары, но и страдание души приносит неизреченные венцы – и душевное страдание даже больше, чем телесное, если поражаемые переносят с благодарностью (34,591).

Великое дело – благодарность, любомудрие, терпение среди страданий; это – высшая добродетель (36,399).

Нет ничего лучше злострадания ради Христа. Я не столько ублажаю апостола Павла за то, что он был восхищен в рай, сколько за то, что он был ввергнут в темницу (42,65).

Если бы нужно было каждодневно претерпевать тысячи смертей, даже и самую геенну за то, чтобы видеть пришествие Христа в славе Его и сопричислиться к хору святых, то неужели не следовало бы перенести все это? (43,701).

Когда видишь, что кто-нибудь подает милостыню и совершает множество других добрых дел и таким образом сокрушает силу диавола, а между тем подвергается искушениям и бедствиям, не смущайся этим. Потому он и подвергается искушениям, что сильно поражает диавола. Но для чего, скажешь, Бог попускает это? Для того, чтобы он удостоился больших венцов, а диавол получил сильнейшее поражение. Подлинно, когда кто делает добро и испытывает зло и за все благодарит Бога, тогда диавол и поражается им (41,442).

Если душа не вкусит с ведением страданий Христовых, то не будет иметь общения со Христом (52,295).

Как ты думаешь быть общником славы Господней, когда не хочешь быть общником позорной смерти Его? Поистине всуе подвизаешься ты, если не хочешь истинно взять на себя креста Христова, как Он повелел (57,460).

Как глина принимает всякий вид, какой дают ей руки, обделывающие ее, так и человеку должно поступать сообразно с тем, что повелевает Бог… (32,185).

Не должно нам удовольствоваться тем одним, что желает, чего хочет Бог, но надлежит еще желать сего: как, когда, почему и для чего хочет того Он-…-Ибо, если в деле будет недостаток по одному какому обстоятельству или если мы будем совершать его не от всего произволения и не всеусиленно, то явно, что оно не совершенно и есть, и именуется (59,36).

Все Богодухновенное Писание для читающих есть закон не только явственными заповедями, но и историческими повествованиями, глубоко обучающий разумеющих ведение Тайн и чистому образу жизни (16,3).

Слова Божественного Писания читай делами, а не многословь, тщеславясь одним простым пониманием (51,16).

Всякое слово Христово являет милость, правду и мудрость Божию, и силу их чрез слух влагает в души тех, которые охотно слушают Его (61,560)…

Никто не может достигнуть правильного испытания свидетельств Божиих, если наперед деятельным поведением не будет непорочно ступать по пути Христову (50,436).

Не утруждай себя чтением, за которым не следует дела, потому что закон выполняется только делами (25,220).

Недостаток в человеке – не знать Писания; но двойной недостаток имеет тот, кто знает оноеи пренебрегает им (22,199).

Действием благодати Духа вещания Господа преданы письменам для того, чтобы мы, получая отсюда предохранительные врачевства против наших страстей, могли избежать угрожающего нам наказания (32,870).

Прекрасно чтение Писания, но прекрасно, когда за ним следуют дела, так как если ты читаешь, а не делаешь, то чтение бывает в осуждение и в повод к наказанию (33,906).

Источник евангельских учений имеет отверзтые потоки, и если кто-либо, испытывая жажду, пьет из этого источника, тот получает себе жизнь по духу и закону заповедей, испытывая радость… (неизреченную)… Сладость духовных словес не знает пресыщения, потому что увеселяет не чрево, а сердце и приводит помыслы благочестивых к Божественной любви (33,871).

Если ты внимаешь Писанию, то оно удаляет от уныния, доставляет удовольствие, истребляет злобу, укореняет добродетель, не допускает бедствовать в вихре забот, подобно обуреваемым волнам (34,409).

Чтение Божественного Писания подобно сокровищу… в Божественном Писании даже в кратком речении можно найти великую духовную силу и неизреченное богатство мыслей (35,14).

Таково свойство этого сокровища: делая богатыми приемлющих его, само оно никогда не оскудевает, потому что его изливает обильно источник Духа Святого (3,127).

Из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить врачевства из Писания (35,296).

(Священное Писание) есть духовная пища, которая укрепляет ум и делает душу сильною, твердою и мудрою, не позволяя ей увлекаться неразумными страстями, напротив, еще облегчая полет ее и вознося ее на самое небо (35,297).

Кто в этой жизни преуспевает в испытании Божественных Писаний, тот не тратит своей жизни на удовольствия и греховные страсти, но живет по Духу и действует по Духу, исследуя Писание, и вместе с тем всем сердцем ищет Бога (36,784).

Слово, произнесенное от Божественного Писания, сильнее огня умягчает ожесточенную душу и делает ее способною на все прекрасное (38,25).

Не для того дано Писание, чтобы мы имели его в книгах, но чтобы начертали его в сердцах наших (49,210).

Если пожелаешь с доброю мыслею и разумно читать Священное Писание, то устремишься исполниться не только любви к божественному любомудрию, но и той приверженности к догматам, в которой находит себе основание небу приличный образ жития (48,422)…

Тот, у кого все Божественное Писание только на устах, не может понять и постигнуть таинственную и Божественную славу и силу, сокрытую в нем, если не будет исполнять заповедей Божиих и не сподобится получить Утешителя, Духа истины, Который раскрыл пред ним слова Божественного Писания… и показал ему таинственную славу, которая внутри их; при этом же показал силу и блага Божий, сокрытые в них, вместе с Вечною Жизнью, преисполненною тех благ, которые сокрыты и неведомы для всех нерадивых презрителей заповедей Божиих. И достойно сокрыты. Ибо так как они прилепили все чувства свои к суете мирской, пристрастились к обманчивым благам настоящей жизни и омрачились чрез то умом своим, то и не могут вознестись горе, чтобы помышлять о мысленной красоте неизреченных благ Божиих (57,477).

Не должно служить телу, кроме крайней нужды, а душе надобно доставлять все лучшее любомудрием, как от темницы, освобождая ее от общения с телесными страстями, а вместе и тело соделывая неодолимым для страстей (4,307)…

Забота и попечение о вещественном производит великое развлечение в душе (5,65).

Забота ради самого себя есть улика в самолюбии, а заботиться и работать ради заповеди – похвальный признак христолюбивого и братолюбивого расположения (5,295).

Ум озабоченный – это моль, которая точит кости; тело цветет, когда избегает забот (11,368).

Занятия заботливостью о телесном и земном не дают душе досуга на попечение о важнейшем и небесном (14,382).

Горе нам, что мы, предавшись суетным заботам, забыли страх Божий (31,194).

Если Сотворивший все словом не имел где главы подклонить, то для чего ты, жалкий человек, заботишься о суетном (31,217).

Будь всегда свободен от всех земных хлопот, чтобы избавиться тебе от сетей, от помыслов и дел лукавых… (24,373).

Заботящийся же о том, что впереди, показывает тем, что не верит Божией милости, как будто она не всегда источает людям неистощимые дары (45,79).

Насколько Бог выше мира, настолько забота о Нем лучше мирской (32,363).

Человек, слишком занятый делами настоящей жизни, не может надлежащим образом усвоить предметов небесных, но по необходимости заботясь о тех, лишается этих (39,61).

Если мы сами заботимся об имуществе, Бог удаляется от промышления о нем, а если все возложим на Его попечение, Он устроит… (40,564).

Оставим большую заботу о житейском, облегчим душу от земного бремени, обратимся мыслями к будущему. Сохраним под драгоценным покровом добродетели достоинство царского образа, поставленные господствовать над житейскими вещами, не обратим царской власти в рабство (43,994).

В какой мере оставляет ум попечение будущего, в такой же степени утончается он и просветляется в молитве (52,170).

Без освобождения от забот не ищи света в душе своей, ни тишины и безмолвия при расслаблении чувств своих (52,350).

Заботься о том, что бессмертно, о том же, чего вскоре не будет, не прилагай попечения. Здешнее, добро ли оно или худо, имеет конец, и притом весьма скорый, а тамошнее и предела не знает, и конец ему не известен (49,205).

Лучше носить ветхое и заботиться о душе в страхе Божием, нежели одеваться пышно и жить неблагочинно (22,177).

Кто желает заботиться, чтобы одежда или обувь шла ему, с целью понравиться людям, тот, очевидно, страждет человекоугодием, удаляется от Бога и в самых малоценных вещах выказывает недуг суетности (5,202).

Какая польза от дорогих одежд?… Будем лучше одеваться славою Христовою, будем облекаться небесною красотою, чтобы и здесь получить похвалу, и там сподобиться вечных благ (40,242).