Значение слова φελόνης в 2Тим.4:13

Τὸν φαιλόνην ὃν ἀπέλιπον ἐν Τρῳάδι παρὰ Κάρπῳ ἐρχόμενος φέρε καὶ τὰ βιβλία μάλιστα τὰς μεμβράνας – «когда пойдёшь, принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные».

Что здесь разумеется под словом φελόνην? Вопрос этот, правда, очень старый, поставленный ещё в первые века христианства; но я считаю возможным вновь рассмотреть его, так как он не решён ещё и до сих пор.

Древние экзегеты понимали это слово трояко:

1) как одежду,

2) как вместилище для книг,

3) как книгу в виде свитка.

Так, св. Иоанн Златуст в толковании на это место (vol. XI, pars 2, p. 780, изд. Garnier) говорит: φελόνην ἐνταῦϑα τὸ ἱμάτιον λέγει· τινὲς δὲ φασι τὸ γλωσσόκομον, ἔνϑα τὰ βιβλία ἔκειτο «словом фелонь он здесь называет одежду; а некоторые разумеют ящик, в котором лежали книги». Последнее объяснение, наряду с другими, даётся этому слову и у византийских лексикографов: так, в словаре Гесихия под словом φαιλόνης сказано: εἰλητάριον μεμβράϊ(ν)ον. ἢ γλωσσόκομον¹⁸⁵ «свиток пергаментный; или ящик»; почти так же оно объясняется у Свиды под словом φαιλώνης, у Фотия под словом φαιλόνης и в Etymologicum Magnum под словом φελόνης. εἱλητὸν τομᾴριον μεμβράινον (Ε. Μ. βέμβρανον) ἢ γλωσσόκομον, ἢ χιτώνιον «свитая книжка пергаментная или ящик, или хитон».

В новое время у экзегетов нашего места преобладающим является толкование сл. φελόνης в смысле одежды; но имеются сторонники и остальных двух толкований с некоторыми вариациями. Так, учёный юрист XVII–XVIII в. Jo. Gottl. Heineccius (Opusculorum variorum sylloge. Halae. 1735) в статье De habitu et insignibus sacerdotalibus apostolorum, стр. 75, говорит по поводу нашего места: nulla quidem sententia probabilior videtur ea, quae volumen aliquod, thecae inclusum, intelligere nos iubet «ни одно мнение не кажется столь вероятным, как то, что следует разуметь здесь свиток, заключённый в футляр». Он соединяет, след., оба древних толкования, по которым φελ. есть εἰλητὸν τομάριον и γλωσσόκομον. Но это объяснение теперь, по-видимому, всеми оставлено. Более живучим оказалось второе толкование древних, по которому φελ. есть только вместилище для книг, – но оно подверглось изменению. Этого объяснения держатся все известные составители руководств по древнему книжному делу: так, его держится автор руководства по греческой палеографии и книжному делу, пользующегося большим авторитетом в кругу филологов, – V. Gardthausen, в своём сочинении Griechische Palaeographie, и притом не только в I издании этого труда, вышедшем в 1879 г. (стр. 53), но и во II издании, заново переработанном, вышедшем в 1911 г. (т. I, стр. 146). Другой солидный специалист по части древнего книжного дела Thompson в своём новейшем сочинении An Introduction to Greek and Latin Paleography (Oxford, 1912), стр. 32 и 47 также вполне держится этого объяснения. Третий знаток книжного дела Th. Birt в своей книге Die Buchrolle in der Kunst (Leipzig, 1907), стр. 240, также не отвергает возможности понимать φελ. в смысле вместилища для книг, хотя и не высказывается положительно в пользу такого мнения, оставляя вопрос открытым: «Das griechische Wort φαινόλης (φελόνης) steht nur bei Paulus II Timoth. 4, 13, und es fragt sich, in welchem Sinne». В более раннем своём сочинении Das antike Buchwesen (Berlin, 1882) тот же Th. Birt высказывался более решительно в пользу этого мнения (стр. 65 и 88–89). Не отвергает этого объяснения также и W. Wattenbach, Das Schriftwesen im Mittelalter (Leipzig, 3 Auflage, 1896), стр. 614. Решительно к этому мнению склоняется и наш русский учёный, проф. МДА, о. Е.А. Воронцов в своём труде «Дοмасоретская и масоретская библия», стр. 84: «Нет сомнения, – говорит он, – что это речение служит наименованием особой верхней одежды, накидывавшейся часто в дождливую погоду, но ассоциация со словом «книги» в дальнейшей речи побуждает видеть здесь указание на книжную покрышку, достаточно твёрдую, соединявшую свойства обёртки и футляра».

Рассмотрим все эти мнения.

Слово φελόνης или φαιλόνης, φειλόνης представляет параллельную форму к слову φαινόλης, которое, вероятно, заимствовано из латинского языка, где оно имеет форму paenula. Как латинское, так и греческое слово означает одежду. Какую именно одежду называли этим именем греки, мы не знаем в точности; но римская paenula нам достаточно известна: это были накидки без рукавов из мохнатой толстой ткани или кожи, употреблявшаяся для защиты от дождя, ветра, холода, снега, особенно во время путешествия (след., они были похожи по виду и употреблению на теперешнюю кавказскую бурку). Можно думать, что и греческий φελόνης первоначально был такой же одеждой.

В руководствах по греческой палеографии и книжному делу мы находим указание, что слова paenula и φελόνης означали покрышку для папирусовых свитков. Вот что, например, говорит об этом составитель новейшего руководства по древнему книжному делу Th. Birt в книге Kritik und Hermeneutik nebst Abriss des antiken Buchwesens (=1 часть Handbuch der klassisehen Altertumswissenschaft Iwan von Müller’a, München, 1913), стр. 329: «Папирус чувствителен ко всякому нажиму, и ремни ему вредны; chartae alligatae mutant figuram, говорит Петроний 102. Поэтому предпочитали заключить свиток, как мы делаем с нашими салфетками, в полный футляр, сделанный из пергамента, который любили раскрашивать в разные цвета. Он называется διφϑέρα (Лукиан), paenula (φαινόλης). Однако упоминания об этом появляются довольно поздно и чаще бывают у римлян: ни в Геркулане, ни в Оксирринхе и в других местах находок папирусов в Египте не было найдено ни одной пергаментной paenula, и только, по-видимому, невежественные собиратели книг, изображаемые Лукианом, которые их не читали, а смотрели на них лишь как на предмет украшения, придавали значение этой paenula, которая мешала быстрому пользованию книгами». Такой же приблизительно смысл придают словам paenula и φέλόνης и другие составители руководств по древнему книжному делу: Gardthausen (указ. соч.), Thompson (Handbook of Greek and Latin Paleography) и переводчик этого сочинения на новогреческий язык Ламврос (Ἐγχειρίδιον Ἑλληνικής καὶ Λατινικῆς παλαιογραφίας, стр. 73), тот же Thompson в упомянутом выше новейшем издании своего труда (An Introduction to Greek and Latin Palaeography, стр. 32 и 47), Dziatzko (Pauly-Wissowa, Real-Encyclopädie der klass. Altertumswissenschaft т. III, стр. 957, под словом Buch). Однако они не приводят ни одной цитаты, где бы эти слова были употреблены в таком смысле. Сам предмет – пергаментный футляр для свитков – несомненно, существовал. На это есть свидетельства у авторов: у Лукиана он называется διφϑέρα, у Тибулла membrana; но чтобы он носил название paenula или φελόνης, на это нет ни малейшего намёка. Правда, Гардтгаузен (указ. соч., II изд., стр. 146) приводит, по-видимому, в доказательство употребления слова paenula в этом смысле, стихотворение Марциала XIV, 84¹⁸⁶.

Ne

toga

barbatos

faciat

vel

paenula

libros

Haec

abies

chartis

tempora

longa

dabit

«чтобы тога или пенула не делала книги бородатыми, эта ель даст долговечность папирусам». Но он, очевидно, не понимает смысла этих стихов и не замечает, что под toga и paenula разумеется одежда, а не футляр: смысл этого стихотворения такой: от ношения свитков под тогой или пенулой за пазухой папирус в них растрёпывается, становится бородатым, т. е. отдельные полосы папируса, вроде мочалок, из которых склеивался лист, по краям обрываются, торчат, как бывает в нашей растрёпанной рогоже; поэтому Марциал и делает для свитка футляр из дерева. Ещё в одном стихотворении того же Марциала (приведённом у Ламвроса на стр. 74) X, 93 carmina purpurea sed modo suta toga, правда, toga означает покрышку; но никоим образом из этого мы не можем заключать, что toga было техническим названием для этого предмета: несомненно, toga здесь употреблено в виде шутливой метафоры (как мы можем назвать переплёт книги в шутку её одеждой).

Таким образом, у нас нет фактических данных принимать paenula и φελόνης в смысле кожаной покрышки для свитка. Да и византийские лексикографы и комментаторы нашего места придают не этот смысл слову φελόνης. По их объяснению, это не кожаный цилиндрический (мягкий?) чехол для отдельного свитка, каким, судя по названиям его διφϑέρα и membrana, был упоминаемый у авторов футляр, а γλωσσόκομον. Слово это, между прочим, встречающееся в Ев. Ин.12:6 и 13:29, где оно переведено «ковчежец», означает собственно длинный и узкий футляр, в котором хранились αὐλητρικαὶ γλῶσσαι «трубки флейт», а затем и вообще ящик или ларчик для хранения разных предметов: «книг, платья, серебра или чего-либо другого» (по определению Фриниха: см. Stephan Thesaurus linguae graecae под этим словом); при том, по определению Зонары, он есть ξυλίνη ϑήκη «деревянный ящик». Таким образом, комментаторы нашего места и лексикографы под сл. φελόνης, очевидно, разумеют такой деревянный ларчик, в котором могли лежать книги (а не одна книга): τὰ βιβλία ἔκειτο у Злат.

Однако и для такого значения слова φελόνης нам неизвестно ни одного места из авторов. Конечно, это, может быть, и случайность; но возможно также с большой вероятностью предположить, что объяснения у лексикографов имеют своим источником тех же комментаторов Ап. Павла и, след., относятся к разбираемому нами месту, т. е. всё сводятся к одному источнику¹⁸⁷. А причина, почему эти τινὲς, упоминаемые Златоустом, придавали в нашем месте этому слову значение ящика для книг, довольно ясна: это – та же ассоциация этого слова со словом «книги», на которую ссылается и о. Е.А. Воронцов. Таким образом, можно думать, что значений, указанных лексикографами, слово φελάνης не имело, но что кто-то из комментаторов нашего места, руководясь, ассоциацией его со словом «книги», придал ему эти значения ad hoc, а из этого источника они попали и в словари¹⁸⁸. Не были известны эти значения, по-видимому, и Златоусту: о значении «свиток» он не упоминает: может быть, такое толкование явилось после него; а говоря о значении «ящик», он употребляет прошедшее время – γλωσσόκομον, ἐν ᾧ τὰ βιβλία ἔκειτο: если бы φελόνης было известно ему как технический термин для книжного ящика, он поставил бы, вероятно, настоящее время, например, ἐν ᾧ τὰ βιβλία τίϑεμεν или τιϑέναι εἰώϑαμεν и т. п.; прошедшее ἔκειτο указывает только на единичный факт, – в отношении к Апостолу: «в котором у него лежали книги».

Но, как бы то ни было, если даже допустить, что эти значения действительно существовали, они в нашем месте совершенно непригодны – по след. причинам. Если бы Ап. Павел имел в виду здесь какое-либо вместилище для упоминаемых им книг, он не мог бы построить эту фразу так, как она построена: вещь нельзя так противополагать её вместилищу. Как мы не говорим: «принеси мне ящик и книги» или «футляр и часы» или «графин и воду», если эти предметы относятся друг к другу как содержащее к содержимому, так точно и по-гречески нельзя было употребить подобного оборота. А в нашем месте τὸν φελόνην поставлено настолько самостоятельно по отношению к τὰ βιβλία, что имеет при себе ещё придаточное предложение ὃν ἀπέλιπον ἐν Τρῳάδι παρὰ Κάρπῳ и ещё отделено от остальных двух дополнений словами ἐρχόμενος φέρε. Такое расположение слов настолько отделяет τὸν φελόνην от τὰ βιβλία и τὰς μεμβράνας, что нельзя даже утверждать, принадлежит ли τὰ βιβλία и αἱ μεμβρᾶναι к числу вещей, оставленных у Карпа: из текста видно, что фелонь был оставлен у него, а τὰ βιβλία и αἱ μεμβρᾶναι, как видно из постановки члена при них, разумеются лишь как известные Тимофею, хотя, может быть, и не находящиеся у Карпа.

Не логично было бы и то, что такой предмет, как футляр, имеющий лишь служебное, второстепенное значение по отношению к книгам, был бы упомянут раньше главного предмета.

Ещё менее пригодно в нашем месте понимание φελόνης в смысле пергаментного чехла: ящик служил для хранения многих книг, а чехол лишь для одного свитки, с которым он был, конечно, неразлучен, и, к тому же, это был предмет величайшей роскоши, по наблюдению Birt’a¹⁸⁹, чего о книгах Ап. Павла, конечно, предполагать нельзя.

Что касается понимания φελόνης в смысле свитка, то оно казалось даже «смешным» одному из экзегетов в комментарии Икумения (Migne, т. 119, стр. 236): γελάσαι ἄξων τῶν ἐνταῦϑα εἰρηκότων φελόνην τὸν Ἀπόστολον οὐ τὸ ἔνδυμα καλεῖν, ἀλλὰ τι εἶδος βιβλίου, οἳ οὐ προσέσχον τῇ ἐπαγωγῇ. Περιττὸν γὰρ ἦν εἰπεῖν· Καὶ τὰ βιβλία, εἴπερ δὴ κἀκεῖνο βιβλίου εἰδος ἦν, δυνάμενον τοῖς λοιποῖς συσσημαίνεσϑαι «смешны говорящие здесь, что Апостол под словом φελόνης разумеет не одежду, но известного рода книгу: они не обратили внимания на связь мыслей. В самом деле, оно было бы лишним, если бы и оно означало род книги, могущий разуметься вместе с остальными»¹⁹⁰.

Все эти затруднения отпадают, если мы примем τον φελόνην в обычном его значении одежды. Единственным препятствием к такому пониманию могла бы служить упомянутая ассоциация с книгами; но это возражение не имеет никакой важности: соединение двух слов вовсе не служит причиной к тому, чтобы они ассоциировались между собой: так, если кто скажет: «принеси мне пальто и книги», то это не будет значить; что пальто и книги находятся в какой-либо связи между собой. Да и как иначе мог сказать Ап. Павел, прося принести оставленную им одежду и книги?

Можно, пожалуй, ещё задать себе вопрос: для чего Апостолу нужна была одежда, если он готовился к смерти? Но такой же вопрос можно задать и в том случае, если разуметь здесь ящик для книг или чехол. Вероятно, он, в виду приближения зимы (в ст. 21 он говорит: «постарайся прийти до зимы»), пожелал иметь тёплую одежду, «чтобы не просить её у других», как предполагает один из экзегетов у Икумения (ὥοτε μὴ δεηϑῆναι παρ’ ἑτέρων λαβεῖν).

С. Соболевский.