№38, преосвященного Агафодора, епископа Ставропольского, от 24 ноября 1905 года

Во исполнение циркулярного указа Святейшего Синода от 27 июля 1905 года, за № 8, по содержанию приложенного к тому указу предложения г. синодального обер-прокурора по вопросу о созыве Собора Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления, долг имею доложить следующее:

Высшим управлением российской Церкви, как и других поместных Церквей, должен быть Поместный Собор, с митрополитом или патриархом во главе. О том, из каких лиц должен состоять Собор соответственно каноническим правилам, из одних ли епископов или же вместе с ними из членов клира и мирян, говорится в следующих правилах Вселенских и Поместных Соборов: 5-е правило I Вселенского Собора гласит, «чтобы в каждой области дважды в год были Соборы: чтобы все вообще епископы области, собравшиеся во едино, исследовали таковые недоумения... доколе не заблагорассудит собрание епископов» и прочее. В 37-м правиле св. апостол ясно определено: «Дважды в год да бывает Собор епископов». Так же точно – «Собор епископов» – выражается и IV Вселенский Собор и прибавляет: «А епископам, которые не придут на Собор... братолюбно сказати слово прещения» (прав. 19-е). Св. Поместный Собор Антиохийский называет Поместные Соборы Соборами епископов, о созыве которых «напоминает епархиальным епископам митрополит» (прав. 20-е). То же самое говорится в 87-м правиле Карфагенского Собора и 40-м Лаодикийского о порядке собрания епископов на Собор. VI Вселенский Собор в правиле 8-м и VII Вселенский Собор в правиле 6-м называют ежегодные Поместные Соборы собранием епископов, причём последний прибавляет: «...тогда собравшиеся епископы должны прилежати и пещися о сохранении божественных и животворящих заповедей Божиих». По 64-му правилу VI Вселенского собора, «не подобает мирянину пред народом произносите слово... аще же кто усмотрен будет нарушающим настоящее правило: на четыредесять дней да будет отлучен от общения церковнаго». Отсюда ясно, что Церковь Христова через многократные определения разных Соборов установила собираться на них только епископам, но не мирянам и членам клира с ними. Участие членов клира в Соборах она допускала только тогда, когда эти священнослужители являлись заместителями епископов вдовствовавших в то время их епархий (5 пресвитеров на II Вселенском Соборе) или уполномоченными представителями епископов.

Разделение России на церковные округа под управлением митрополитов, с предоставлением им права созывать областные соборы и с передачей в их ведение из высшего церковного управления дел второстепенной важности, не только желательно, но положительно необходимо. В гражданском и военном управлении мы знаем наместников, генерал-губернаторов с широкими и исключительными полномочиями «до права жизни и смерти включительно», и существование их нисколько не подрывает начал государственного единства; нет поэтому оснований опасаться того, что, если для заведования делами Церкви и жизнью её будут учреждены областные автономии церковного управления, то оные будут находиться в противоречии с началом государственного единства, якобы способствуя возрождению идей о культурной и политической обособленности наших окраин. Близость автономного представителя церковного управления к вверенной ему области (предполагая, что он будет жить в своей области) – с одной стороны, а с другой – возможность лично (при условии созыва местного собора) выяснять нужды пастве – принесут одно лишь доброе, жизненное паствам сим, установят жизнь пастве, а через них и Церкви, на началах взаимного понимания и доверия, чего недостаёт в настоящее время.

По поводу пересмотра законоположений о существующих органах епархиального управления и суда и преобразования их согласно с каноническими соборными началами я полагал бы следующее. Большая часть недостатков делопроизводства консисторий объясняется тем, что члены их постоянно отвлекаются от епархиальных дел исполнением своих прямых священнослужительских обязанностей, а канцелярии консисторий состоят в большинстве случаев из недостаточного числа скудно обеспеченных и мало подготовленных к службе чиновников. Необходимо поэтому, чтобы члены консисторий были бесприходными пастырями, как епархиальные наблюдатели школ и миссионеры в священном сане, получая, сверх казённого жалованья в 500 рублей, ежегодно ещё не менее 1.500 рублей каждый от казны или из сумм епархиальных. Средства на покрытие этого расхода из епархиальных сумм должны быть изысканы епархиальными съездами (из прибылей свечных заводов или других источников), с предоставлением сим съездам права избрания членов консистории без указания срока избрания, на тех же основаниях, на каких консистория в настоящее время представляет епископу кандидатов в благочинные. Выборные члены консистории поднимут доверие духовенства и общества к ней, как учреждению не только административному, но и судебному. Пересмотр Устава дух. конс., в соответствии с современными условиями жизни духовенства, с отменой устаревших форм делопроизводства и узаконений по делам судным и бракоразводным, с установлением точно определённого отношения присутствия консистории и секретаря её, равно прав и обязанностей последнего, несомненно даст лучший внутренний строй консисториям. Если же вменить в обязанность викарным епископам обязательное участие в качестве председателей в заседаниях консистории, с переименованием их хотя бы в епархиальные управления, то этим будет возобновлено начало древнего соборного управления в епархиях. Под влиянием современной периодической печати сложилось в духовенстве общее желание иметь избираемых им благочинных и следователей. Осуществление этого желания допустимо; но опасаюсь, что все выборные должностные лица, как судебные, так и административные, могут повести к ослаблению дисциплины в духовенстве. Выборные духовенством лица будут более служить духовенству, их избравшему, нежели делу, для которого избраны. Для устранения затруднения для епископа направлять к правильному и согласному действию всю совокупность дел и интересов епархиальных учреждений, обособленных от консисторий, каковы советы и правления по делам епархиально-училищным, миссионерским, братским, епархиальных съездов, вспомогательных, эмеритальных касс, свечных заводов и прочее, полезно было бы членов консистории назначать непременными членами тех учреждений. Создание особого органа епархиальной власти, который бы объединял дела всех этих учреждений, было бы, по моему мнению, нецелесообразно, так как лишь отдаляло бы епископа от непосредственного рассмотрения этих дел.

Современная духовная школа не отвечает более нуждам Церкви, духовенства и запросам общественной жизни, так как в силу недостатков своей организации не подготовляет юношества к истинно пастырской деятельности и поставляет в ряды духовенства людей или равнодушных к истинным задачам пастырского служения, или лицемерно исполняющих обязанности, противоречащие их личным убеждениям. С одной стороны, причина этого явления заключается в том, что духовная школа, построенная на сословном начале и преграждающая своим питомцам выход на другие поприща общественной деятельности, тем самым принудительно, а не по внутреннему влечению побуждает молодых людей вступать в духовное звание, не считаясь с природными или выработанными наклонностями и взглядами. С другой стороны, если на наши училища и семинарии смотреть просто как на сословные общеобразовательные учебные заведения, то они – семинарии – недоделанные учебные заведения, а духовные училища – и прямо-таки уродливые. Весь так называемый общеобразовательный курс семинарских наук, если не считать философии, значительно ниже того же гимназического курса. Одна только философия и скрашивает курс семинарских наук. Что же касается училищного курса, то он и вовсе не выдерживает критики. Как подготовительные учебные заведения к семинарии, духовные училища ещё до некоторой степени отвечают своему назначению; но так как эти же самые учебные заведения в то же время имеют и свой якобы законченный курс, поскольку питомцам своих школ выдают свидетельства об «окончании полного этого курса», – училища эти представляют какую-то жалкую пародию на стройную структуру низшего учебного заведения. Того, что нужно знать всякому человеку, всякому гражданину, в училищном курсе вовсе нет; а того, что мало применимо в жизни или вовсе не имеет никакого отношения к ней, введено больше, чем с избытком. В то время как в светских учебных заведениях география проходится в течение пяти лет, в духовном училище она изучается только два года, отчего при изучении её по необходимости приходится ограничиваться чуть не одной только голой номенклатурой, ничего не говорящей ни уму, ни сердцу. Ни этнографии, ни природоведения, ни отечествоведения – ничего того, без чего география является сухим, безжизненным предметом, в училище не проходится. Про естественную историю здесь нет и помину. Не только геометрия не преподаётся в училище, но не преподаётся и того, что незаметно, постепенно, с внешней стороны, приближается к ней, не преподаётся даже простого черчения. Ученики после начальной школы проучиваются здесь ещё 4–5 лет, оканчивают «полный курс», а выходят из училища – и не имеют решительно никакого представления о жизни своего отечества, ни о прошлой, ни о настоящей, будто бы ученики эти и не русские дети. Зато в том же училище – целая латинская и греческая филология: на оба предмета отведено 16 уроков в неделю. Между тем как о новых языках здесь не имеют и понятия. Исходя из того убеждения, что будущий пастырь должен обладать возможно широким общим образованием, и что школа отнюдь не должна заграждать юношеству путь к свободному, соответствующему индивидуальным наклонностям, выбору рода занятий и общественной службы, нахожу желательной реформу духовно-учебных заведений на следующих началах:

а) вместо существующих духовных семинарий и училищ должны быть учреждены средние учебные заведения с 8-летним курсом, с программой обучения, принятой или какая будет принята в светских учебных заведениях общеобразовательного типа, и с предоставлением оканчивающим курс учения права поступления во все высшие учебные заведения; это снимет с духовенства упрёк в употреблении церковных, собираемых народом, денег на нужды только одного духовного сословия;

б) для прошедших такой 8-летний курс учения, а также и для лиц, окончивших курс в светских средних учебных заведениях, желающих посвятить себя пастырскому служению, должны быть учреждены пастырские классы с 3-летним курсом специальных богословских наук, проходимых ныне в духовной семинарии, но приспособленных к действительным условиям пастырской деятельности и запросам религиозной жизни населения. Изучение Священного Писания и практическая подготовка к живому проповедничеству должны быть положены в основу обучения в пастырских классах. Имея в виду, что как означенная средняя общеобразовательная духовная школа, так в особенности пастырские классы по основной своей цели, по идее, должны подготовлять пастырей Церкви, желательно, чтобы лица учебного и воспитательного персонала этих школы и классов были преимущественно священнослужители. Пока в составе служащих в духовно-учебных заведениях будет двойственность (духовные и светские лица), до тех пор, сколько бы ни было нарочитых указов о воспитании всеми начальствующими и учащими пастырского духа в учащихся, духа этого не много будет в них. Каждый воспитатель должен прежде всего сам иметь то, что желает привить своим воспитанникам. Средняя духовная школа, как подготовительная к пастырским классам, должна быть проникнута духом пастырства; а это возможно только тогда, когда учителя будут одновременно и воспитатели и пастыри. Может быть, всё равно, кто преподаёт географию или алгебру, даже латинский и греческий языки; но совершенно нельзя воспитать пастыря Церкви, не будучи пастырем, а также действительно, а не кажущимся только образом преподать многие науки семинарии, не нося священного сана. Светский преподаватель может быть прекрасным знатоком Священного Писания, догматики и всех прочих предметов, может обладать уменьем передать свои знания ученикам, познакомить их с подлинным текстом священных книг, а не с учебниками только; но той пастырской настроенности, того пастырского духа, без которого священник – не пастырь, а наёмник, он не передаст своим ученикам, потому что сам его не имеет. Светский преподаватель потому именно, что он светский, стал бы в явное противоречие самому себе, если бы он стал действовать на учеников в духе пастырского воспитания. Не противореча себе, он не может внушать своим ученикам любовь к пастырству, когда он сам уклоняется от него. Это хорошо понимают и сами преподаватели. По меньшей мере странно, что светский преподаватель, не будучи сам знако́м практически, преподаёт науку о том, как нужно совершать церковные требы и обряды; учит будущих пастырей, как они должны выходить со Святыми Дарами, нести плащаницу или возносить крест, крестить младенцев, исповедовать кающихся и т. п. Не всё равно, что проповедь с церковной кафедры и что речь с народной трибуны, и если последнюю (речь) может держать не только мужчина, но и женщина, то первую может произносить только мужчина и – притом – мужчина в рясе, т. е. лицо, облечённое в священный сан. Сами светские преподаватели литургики и гомилетики в большинстве случаев считают себя словно бы нарядившимся в чужое платье. Ещё более странно, что светские лица должны воспитывать пастырский дух своих питомцев, тот дух, какого сами не имеют. Что терпимо в одних лицах, то вовсе непозволительно в других. С точки зрения современного общества не только представляется вполне естественным, что и молодые и пожилые лица танцуют, курят табак, играют в карты, ходят в театры, посещают маскарады, но кажется чем-то ненормальным, если человек ничего этого не делает. С точки зрения общества такой человек не знает «хорошего тона»; от него кадильным пахнет дымам, лампадным маслом отдаёт. И если ещё терпимо, понятно и позволительно, что воспитатели светских учебных заведений позволяют себе всю эту светскость, весь этот лоск и паркетность, то такое же поведение со стороны воспитателей духовно-учебных заведений, воспитателей будущих пастырей, становится уже шокирующим, неудобным и предосудительным. Такое поведение не воспитывает уже в пастырском духе питомцев, а наоборот, даёт им основание думать, что никакого особенного духа для пастырей и не нужно. Отсюда и вытекает причина недостатка пастырской настроенности у питомцев современной школы духовной, причина, вытекающая из той раздвоенности образования и воспитания воспитанников духовно-учебных заведений, которая в свою очередь вытекает из современного строя последних. Отделение обучения от воспитания – величайшее зло нашей духовной школы. Светский преподаватель – в лучшем случае только хороший учитель, т. е. передатчик сведений по данному предмету, но не устроитель внутренней жизни учеников, не руководитель её. И опять формальное оправдание этому – в той неопределённости задач, которые в настоящее время преследуют наши духовно-учебные заведения, которые по основной идее своей – пастырские школы, на практике же – только общеобразовательные школы Духовного Ведомства, откуда, между прочим, выходят и пастыри Церкви. Дальше, начальствующие, являясь представителями «официального взгляда» на подведомые им учебные заведения, радеют о том порядке, который должен бы быть в школе пастырской; учащиеся же, а иногда и учащие, смотрят на духовные семинарии и училища, как на учебные заведения, хотя сословные, но лишь общеобразовательные, и потому хотят порядков общих, а не специально пастырских школ. Отсюда – вечные недоразумения, недомолвки, взаимное недоверие, непонимание. Начальствующие, памятуя идею духовной школы, её специальную цель, желают всех своих воспитанников сделать пастырями Церкви; воспитанники же, не имея в себе запросов пастырского духа, ибо в них их не воспитали, не поступаются запросами общечеловеческими. Обучение и воспитание учеников средней духовной школы по преимуществу педагогами-священниками в любви к святой истине и высокому пастырскому служению, и выделение собственно богословского образования от общеобразовательного в пастырские классы, с приданием им совершенно особого, узкоспециального строя как внутреннего, так и внешнего, по типу закрытого учебно-воспитательного заведения, должны устранить все эти недостатки. В деле управления и руководства жизнью реформированной на изложенных началах школы желательно, чтобы начальник школы, преподаватели и воспитатели избирались педагогическим советом, в состав которого входят депутаты от родителей учащихся; все служащие являлись бы лишь исполнителями руководящих указаний и правил, устанавливаемых педагогическим советом, перед которым они ответственны; при замещении должностей начальников и руководителей школы не должны быть предпочитаемы лица монашеского звания, ввиду того, что особенности этого звания не всегда совместны с потребностями жизни, которым должны отвечать задачи среднего школьного образования. Внутренний распорядок жизни школы вообще и учащихся в частности устанавливался бы педагогическим советом соответственно местным условиям и запросам общественной жизни. Признавая необходимым преобразования духовно-учебных заведений на вышеизложенных началах, я сомневаюсь в целесообразности устройства – взамен семинарий и духовных училищ – особых богословских школ с сокращённым курсом общеобразовательных наук, которые могут только понизить умственный и нравственный уровень лиц, посвящающих себя духовному званию, и неспособны будут поднять авторитет пастыря в глазах народа при новых условиях общественной жизни.

Вопрос о благоустройстве прихода в религиозно-нравственном, просветительном и благотворительном отношениях разрешался бы, по моему мнению, применением существующих положений о церковно-приходских попечительствах или братствах, с соответствующими изменениями их, ко всем прихожанам, по проекту устройства православных приходов в Финляндии. Сомневаюсь в пользе предоставления приходской общине права избрания членов клира. Исполнение священнослужительских обязанностей требует от лиц, вступающих в клир, особой специальной подготовки; кандидаты же на священно-служительство, обладающие такой подготовкой, т. е. питомцы духовной школы, за редкими исключениями совершенно неизвестны приходским общинам, и трудно, если не невозможно, установить правильный порядок, при котором приходы могли бы не только знакомиться, но и узнавать, различать таких кандидатов, как людей желательных или нежелательных, помимо их образовательной подготовки, по мнению прихода, для занятия священнослужительской должности в известном приходе. Допущение же в клир лиц из прихожан, по избранию их, без специальной богословски образовательной подготовки, было бы, в огромном большинстве, нецелесообразно и положительно вредно для самих прихожан: у нас на глазах есть примеры народного избрания клириков общинами старообрядцев и единоверцев; кто близко знаком с этими общинами, тот знает, что народ в этом отношении не стоял и не стоит на высоте своего права. Напротив, право народа избирать себе священно- церковнослужителей ведёт к самым печальным последствиям и большим нестроениям в этих общинах. Нельзя умолчать и о том, что пройдет много времени, пока простой народ сознает, что руководителями у него должны быть люди просвещённые; зачастую приход любит таких руководителей-пастырей, которые были бы снисходительны к недугам его и в то же время находились от него в некоторой зависимости. Предоставить таким прихожанам право избирать себе пастырей – и исполнится речение: «Если слепец слепого поведёт, оба в яму впадут». В этом отношении, мне думается, нежелателен иной порядок, как только ныне существующий. Причём, какие бы ни были созданы для благоустройства приходской жизни учреждения и органы, – главой и душой их должен быть пастырь общины; при этом только условии возможно, что посеянное в общине приходской для общего блага принесёт плод. Церковный приход составляют и коренные жители, имеющие осёдлость в приходе, и временные, так называемые иногородние; но последние правами голоса пользуются тогда, когда они состоят в приходе не менее года. Исходя из мысли, что каждый церковный приход обязан заботиться о своих церковно-приходских делах, необходимо указать, что:

а) церковное имущество, а также суммы, поступающие по ныне существующему порядку в церковную кассу, не входят в круг ведения и распоряжения прихода; и потом:

б) приходскими делами не должны считаться дела, производство которых, по закону, принадлежит правительственным властям или учреждениям. Органом ведения и распоряжения приходскими делами в приходе должно быть церковно-приходское собрание или церковный совет. Право участвовать в обсуждениях и решениях церковно-приходского собрания принадлежит каждому прихожанину беспорочного поведения. На церковно-приходском собрании председательствует настоятель прихода, и собранию этому надлежит: избирать кандидатов на должность церковных и часовенных старост, представителей от прихода для участия при высыпке церковных сумм, назначать выборных членов-мирян церковного совета и определять церковных сторожей; разрешать сборы и постановлять решения о займах на удовлетворение общих потребностей прихода, а также устанавливать необходимые правила касательно раскладки и взимания приходских сборов; согласно действующим постановлениям, производить дела, касающиеся сооружения и содержания храма и священнического двора, а также давать заключения по касающимся прихода вопросам о разделении или изменении существующих приходов или учреждении новых. Для улучшения прихода в просветительном и благотворительном отношениях весьма желательно было бы учреждение в каждом приходе церковно-приходского братства. Условие стать братом, членом этого братства, одно: это – желание вступающего в братство: удовлетворять церковным требованиям христианской православной жизни. Найдутся в современном приходе, в настоящем его старом строе, несколько человек искренно благочестивых и преданных своей церкви из числа наличных прихожан, – они и составят основу церковно-приходского братства в приходе и станут его учредителями. Когда число братьев дойдёт до достаточной для известного прихода, по мнению епархиальной власти, цифры, братство станет учреждением и начнёт действовать в пользу своего прихода. Материальных обязательств от вступающего в братство не надо требовать никаких. Достоинство каждого брата – правая вера и добрые нравственные качества. Основа союза – любовь. Брат от брата помогаем – сила и крепость. Если будет эта сила в живом сознании единой веры, в живом чувстве единой любви, искренней сердечности, то земное, человеческое, потребное для внешней жизни братства, явится само собой, как дань уважения любящего Бога и ближнего сердца: «Сия вся приложатся». – «Господи, – говорил возлюбивший Бога и человека грешный, кающийся мытарь, – се пол имения моего дам нищим, и аще кого чем обидех, возвращу четверицею». Душу надобно пробудить в человеке, сердце человека обратить к Богу и ближнему. «Душа больше есть тела». Это свидетельство св. Евангелия, это воззрение на духовную жизнь человека, это убеждение в значении влияния духовного настроения на отношение к житейским попечениям исключают собой заботы о будущих материальных средствах православного церковно-приходского братства. Принесёт брат свою лепту и даст её братству. Твёрдая вера в Бога и в святую православную Церковь, её спасительность, в душах братьев не останутся, не могут остаться неподвижными. «От избытка сердца говорят уста»; сердечная любовь друг к другу и к ближнему вообще – всякому человеку – осветить и согреть своей теплотой и своим светом желания просветить во тьме сидящих, бедствующих духовно и материально братий. Братство озаботится о просвещении находящихся в неведении святой веры и закона Божия; оно взыщет заблудших в вере и в жизни братьев и будет стремиться обратить их на путь истины и добродетели. Такое братство даст твёрдую почву для процветания в приходе школ для детей и взрослых, кружков ревнителей православия, приютов для сирот и детей беднейших родителей, домов трудолюбия и иных форм многовидного благотворения и просвещения. Возникновение и процветание такого церковно-приходского братства может быть только при усиленном пастырском воздействии приходских священников на свою паству в духе Пастыреначальника Христа. Чтобы содействовать пастырям в этом отношении, давая им большую возможность и свободу такого воздействования и поставления самих себя на должную высоту пастырского призвания, необходимо видоизменить существующий порядок получения духовенством от прихожан вознаграждения за требоисправления, приняв в пример хотя бы порядок получения лютеранским духовенством этого вознаграждения ежегодно в определённой сумме, взносимой прихожанами по составляемой ими самими раскладке. В современной периодической печати часто появлялись статьи, указывавшие на необходимость освобождения священнослужителей от так называемой «канцелярщины» по ведению различных церковно-приходских книг, в интересах направления всей деятельности пастырей исключительно на пастырское делание. Сомневаюсь в необходимости и возможности освобождения духовенства от этой обязанности, несомой им наравне с духовенством инославных вероисповеданий. Если и возможно бы было возложить эту обязанность на представителей гражданской власти, с весьма значительной тратой на это казённых или общественных денег, то и в этом случае, имея в виду порядок ведения старообрядческих приходских записей полицейскими чиновниками, нельзя быть уверенным в правильности и полноте надлежащих сведений в церковно-приходских книгах, составляемых по такому способу, потому что эта правильность и полнота будет в зависимости не только от исправности чиновников, но и от отношения к этому делу прихожан, из которых многие по разным причинам своевременно не придают должного значения этим записям.

При пересмотре законов, касающихся порядка приобретения Церковью собственности, желательно, чтобы Церковь и духовенство получили те права, какие даны другим соответствующим установлениям и сословиям, без всяких ограничений. Для развития приходской благотворительности и вообще для оживления прихода и правильной организации приходской жизни было бы весьма важно признать приход юридическим лицом с правом собственности, что давало бы приходской организации устойчивость и средства материальные.

Вполне сочувствуя мысли о присвоении епархиальным съездам значения вспомогательного при епископе органа не только по вопросам о материальных, но и о религиозно-нравственных нуждах епархии, я полагал бы желательным предоставление этим съездам права избрания членов консистории или епархиального управления. Все вопросы, подлежащие обсуждению съездов, какого характера они ни были бы, предварительно должны быть обсуждаемы духовенством каждого благочиннического округа для того, чтобы депутат каждого округа был истинным выразителем взглядов, мнений и желаний избравшего его духовенства.

По вопросу об участии священнослужителей в общественных учреждениях полагаю, что таковое расширение деятельности пастырей Церкви, которым не должны быть чужды и мирские нужды своих пасомых, открывает им широкое поприще для проведения и в этой области чистых христианских начал и для увеличения своего нравственно-просветительного влияния. Для того же, чтобы голос Церкви был более слышен в государственном управлении (которое принципиально призывает на себя благословение Церкви), а также – чтобы и государственные сановники могли непосредственно от полномочных представителей Церкви знать её взгляд на тот или иной предмет, и представители Церкви могли непосредственно разъяснять государственным сановникам церковные дела и ходатайствовать о нуждах и потребностях Церкви, желательно было бы предоставление высшим представителям церковной иерархии (нескольким из них, по рангу или выбору Церкви) участия с правом голоса в заседаниях Государственного Совета, Комитета Министров и подобных высших государственно-законодательных учреждений.

На будущем Всероссийском Соборе, несомненно, обнаружатся попытки к возбуждению вопросов, касающихся внутренней миссии русской православной Церкви – и противо-раскольнической и противо-сектантской. Ввиду Высочайшего указа 17 апреля возбудятся вопросы именно об отношении Церкви к сектантам и к старообрядцам-раскольникам, приемлющим австрийское лжесвященство в особенности.

Высочайший указ обеспечил «каждому свободу верования и молитвы по велениям его совести». Высочайшая телеграмма о распечатании алтарей на Рогожском кладбище, служа выражением «доверия и сердечного благоволения Его Величества к старообрядцам», свидетельствует желание Государя Императора «прекратить соборным решением тяжёлую историческую церковную рознь, устранить которую может только Церковь». Высочайший манифест 17 октября, узаконив свободу совести, определил положение православной Церкви в отношении и к сектантам и к старообрядцам-раскольникам так, что уже, собственно говоря, не требуется теперь никаких заключений со стороны Церкви. Для всех иномыслящих в вере и жизни остаётся только уже выражение ими религиозной свободы совести, как оказательство сектантства и раскола. И только в этом отношении может касаться известным образом Церковь к той или другой форме разноверия. Что же Церковь может сказать, как отнестись к сектантству, к расколу? Пусть строятся молитвенные дома сектантов, пусть воздвигаются молитвенные храмины раскольников, где будут они свидетельствовать свои верования и совершать молитвы по велениям своей совести. Можно с уверенностью предполагать, согласно Высочайшей воле, с особенной настойчивостью выдвинется вопрос об отношении православной Церкви к старообрядцам-раскольникам, приёмлющим австрийское лжесвященство. Каково должно быть это отношение Церкви? Конечно, желательно бы единение старообрядцев с православной Церковью; но два с половиной века разделения, розни и вражды с православной Церковью настолько отдалили старообрядчество от православия, что едва ли возможно теперь это единение. При учреждении единоверия Церковь снизошла к немощной совести старообрядчества настолько, что большего снисхождения и быть уже не может. Пусть это старообрядчество-раскол допускает полное оказательство своего верования, до открытия алтарей в своих молельнях, до колокольного звона и публичности своих молитвословий. Но «устранить тяжёлую историческую церковную рознь» Церковь может только при единственном условии: если этот вид старообрядчества, как и раскол вообще, сознает ложность своих верований, с покаянием придёт в Церковь Божию. Признание же австрийской лжесвященной иерархии «в сущих санах» и введение её и её паствы в лоно святой Церкви – и невозможно, и неполезно. Невозможно, – ибо это лжесвященство не канонично и в основе своей и в своём существовании. Неполезно, – ибо опыт учреждения единоверия показал, что приверженцы так называемого «древлеправославия» приняли снисхождение Церкви, как утверждение в Церкви старообрядчества. Так, что расположились в последнее время пожелать, с особенной настойчивостью, учреждения своей особой единоверческой иерархии, поставивши во главе единоверческого епископа, о чём будто бы уже просят Св. Синод. Так если старообрядцы, принявшие единоверие, как единение с Церковью, позволяют себе такие стремления к разделению церковного единения, то чего же можно ожидать от старообрядцев, которые «не суть от двора сего»? Признание лжесвященной иерархии старообрядцев-раскольников «в сущих санах» может надмить эту иерархию и весь раскол гордостью, и они, восприняв равноправие с православной Церковью, не только не придут в единение с ней, а ещё более удалятся от неё в горделивом сознании, что правоту их «старой веры» признала наконец сама православная Церковь. И даже, естественно предположить <что> провозгласят ложность святой Церкви. Ибо две взаимоисключающие истины не могут быть в сознании человека. И произойдёт тогда ещё больший соблазн, «и будет последняя лесть горши первой». Нет, Церковь будучи единой, святой и душеспасительной в мире, не может и не должна поступаться ни святыми истинами своего вероучения, ни своими священными правами. Свобода совести – жизнь святой Церкви. Теперь она отделит плевелы от пшеницы. Все, в ком нет святой веры в Бога и в Церковь, отпадут от Церкви. Но те, кто останутся, верные сыны Церкви со священной иерархией, в единстве веры, упования, таинств, жизни, любви во Христе, представят собой Церковь, не имущую скверны заблуждения, неверия или порока – раскола различных видов. Для Церкви Божией настало время, когда надобно с особенной крепостью и высоко держать знамя православия, возвещая миру правду Божию и любовь Божественную, скрепляя себя твердыней неустанной проповеди слова Божия и церковной дисциплины. А всего более добрая православно-христианская жизнь может обращать к Богу и Церкви незнающих святой веры и заблуждающихся в вере и в жизни людей, как написано: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже есть на небесех». Этот язык – всем понятный; самая сильная проповедь веры и самое первое условие – да будет в мире, во вселенной, едино стадо и един Пастырь.