Незлобие
См. также: Вор. №№ 170–171; Кротость. № 363; Любовь к ближним. № 397; Любовь к врагу. № 415; Любовь к животным. № 417; Ненависть. № 634; Неосуждение. № 643; Нестяжательность. № 666; Смирение. № 1055.
617. Авва Иоанн хотел умыть ноги злодеям и этим привел их в раскаяние
См. также: Кротость.
Поведали об авве Иоанне Персиянине: когда пришли к нему злодеи, он принес умывальницу и умолял их о дозволении умыть им ноги. Злодеи устыдились, начали просить у него прощения и раскаиваться в своей злонамеренности. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 301. № 2).
618. Авва Макарий помог вору навьючить свои вещи на мула
См. также: Нестяжательность.
Авва Макарий застал человека, прибывшего с мулом и грабящего его келию. Макарий как бы странник, встав в воротах, навьючивал вместе с ним мула, затем он отпустил его от себя, говоря: “Мы ничего не принесли в мир (1Тим. 6:7). Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!” (Иов. 1:21). Благословен Господь во всем!” (Древний патерик. 1914. С. 50. № 2; Достопамятные сказания. С. 146. № 18).
619. Авва Макарий помог разбойнику навьючить верблюда своими вещами, но, несмотря на побои, верблюд не поднялся, пока не сняли с него награбленные вещи
См. также: Помощь Божия.
В отсутствие аввы Макария вошел к нему в келию разбойник. Макарий, возвратившись, застал разбойника, который навьючивал на своего верблюда его вещи. Макарии вошел в келию, взял еще несколько вещей и стал вместе с разбойником укладывать их на верблюда. Когда же они навьючили, разбойник начал бить верблюда, побуждая встать, но верблюд не поднимался. Авва Макарии, видя, что верблюд не встает, вошел в свою келию, нашел там маленький земледельческий инструмент, вынес его и, кладя на верблюда, сказал: “Брат, вот чего дожидался верблюд!” Потом, ударив верблюда ногой, сказал: “Встань!” Верблюд по слову святого тотчас встал и немного отошел, но потом опять лег и уже не вставал до тех пор, пока не сняли с него все вещи. Тогда он пошел. (Достопамятные сказания. С. 155. № 39).
620. Старец сам отнес разбойникам, ограбившим его, кошелек; незлобие старца привело разбойников к покаянию
См. также: Нестяжательность.
Пришли некогда разбойники в монастырь к некоему старцу и сказали ему: “Мы пришли взять все, что есть в твоей келии.” Он же сказал: “Что вам угодно, чада, то и берите.” Итак, они взяли все, что нашли в келии, и отошли. Но они забыли кошелек, который там был скрыт. Взяв его, старец погнался за ними, стал кричать: “Чада! Возьмите то, что вы забыли в келии.” Удивившись долготерпению старца, разбойники возвратили все в келию и раскаялись, говоря друг другу: “Человек этот Божий!” (Древний патерик. 1914. С. 51. № 5).
621. Старец просил разбойников, грабивших его келию, поспешить, ибо скоро должны были прийти другие иноки
Некий старец в скиту застал разбойников, грабящих его келию, и сказал им: “Поспешите, прежде чем придут братия и помешают мне исполнить заповедь Христа, говорящего: “От взявшего твое не требуй назад” (Лк. 6:30). (Древний патерик. 1874. С. 371. № 32).
622. Своим незлобием старец обратил к покаянию брата, кравшего у него припасы
См. также: Терпение.
Говорили о брате-соседе великому старцу, что он, приходя к нему, крал, если что находилось в его келии. Старец же видел его и не обличал, но еще более работал, говоря: “Может быть, брат этот имеет нужду.” И великую скорбь имел старец, когда так трудился и, однако, находил свой хлеб в оскудении. Когда же старцу приспела кончина, то окружили его братия. Видя того, кто крал, старец попросил: “Приблизься ко мне!” И, поцеловав его руки, сказал: “Братие! Я благодарен этим рукам, потому что через них иду в Царство Небесное.” Брат, умилившись и раскаявшись, сделался и сам искусным монахом от дел, которые видел у великого старца. (Древний патерик. 1914. С. 51. № 6).
623. Старец продал корзины за ничтожную цену, нисколько не торгуясь
См. также: Бесстрастие; Совершенство.
В Александрии Синайской перед дверями одного дома прохожие увидели старца, который продавал свое рукоделие. Один из них, знавший старца, сказал шедшим с ними: “Я слышал, что этот старец – человек Божий и никогда не торгуется ни с кем, а продает свой товар за цену, какую ему дадут. Пойдемте узнаем, правда ли это?” Пошли и, подойдя к старцу, спросили: “Продаешь это?” Он отвечал: “Продаю.” – “А сколько просишь?” – “Десять медниц,” – отвечал старец. “Много просишь! – сказали прохожие, – возьми четыре медницы.” Старец согласился: “Ну что же, возьмите.” – “Нет, много и это. Возьми по одной меднице.” – “Ну что же, возьмите и за эту цену.” И вот они, дав ему несколько медниц, взяли его рукоделие и ушли от него. А старец, взяв свой жезл, пошел в свою хижину. Прохожие догнали его и сказали: “Старче, что ты сделал?” – “Да что же я сделал?” – спросил старец. “Да как же? То просил по десяти медниц за каждую часть товара, а потом отдал по цене, какую мы назначили, по четыре медницы. А затем, когда мы предложили тебе взять за твое рукоделие по одной меднице, ты согласился и на это. Зачем ты делаешь так?” Сказал старец: “Да у меня уж такой обычай. Сначала я назначаю свою цену, а потом беру, что дадут.” Прохожие попросили у него прощения и пали к его стопам. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 649).
624. Истинное незлобие сделало невозможным осуществиться преднамеренной ссоре двух старцев
См. также: Простота; Смирение.
Два старца жили в одной келии, и никогда не возникало между ними ни малейшего неудовольствия. Видя это, один сказал другому: “Поссоримся и мы хотя бы однажды, как ссорятся люди.” Другой отвечал: “Вовсе не знаю я, каким образом может родиться ссора.” Первый сказал: “Вот я поставлю посреди нас глиняную посуду и скажу, что она моя. А ты скажешь: “Она не твоя, а моя.” Из этого родится спор, а из спора – ссора.” Сговорившись так, они поставили посуду и один сказал: “Она моя.” Другой отвечал: “А я полагаю, что она моя.” Первый опять сказал: “Не твоя она, но моя.” Тогда второй отвечал: “А если она твоя, то возьми ее.” Таким образом, они не могли добиться того, чтобы поссориться. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 459. № 46).
625. Непослушного юношу старец предоставил своей собственной воле, но не гневался на него
См. также: Непослушание; Безгневие.
Сказывали о некотором старце, что при нем жил юноша. Старец, увидев однажды, что юноша делает что-то неполезное для своей души, сказал ему: “Не делай этого.” Юноша не послушался. Старец, видя это, отложил попечение о нем, предоставив ему свой суд над собой. Как-то юноша запер двери келии, в которой были хлебы, и оставил старца без пищи в течение трех дней. И не спросил старец, где он, что делает вне келии. У старца был сосед, который, узнав, что юноша ушел, сделал немного кашицы и подал старцу через стену, прося, чтобы старец вкусил, и говоря: “Что юноша делает так долго вне келии?” Старец отвечал: “Когда он удосужится, то возвратится” (Еп. Игнатий. Отечник. С. 519. № 142).
626. Старец-монах своим незлобием покорил философов
См. также: Смирение.
Некие философы захотели однажды испытать монахов. Увидев монаха в мантии и хорошо одетого, они сказали ему: “Ты! Пойди сюда.” Монах оскорбился грубым обращением и отвечал им жестко. Потом случилось проходить мимо них старцу-монаху, мужу великому, из простолюдинов. Они сказали ему: “Ты, монах, злой старец, пойди сюда.” Он подбежал к ним. Они ударили его по щеке, он подставил другую. Тотчас философы встали, поклонились ему и сказали: “Ты – истинный монах.” Они посадили его посреди себя и сказали: “Что делаете вы более нас в этой пустыне? Вы поститесь, и мы постимся, вы обуздываете ваше тело подвигами, и мы обуздываем. Что же еще делаете вы, живя в пустыне, в отличие от нас?” Старец отвечал: “Мы пребываем в уповании на благодать Божию и храним наш ум.” Они сказали: “Мы этого не можем.” И отпустили его, получив назидание от его слов. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 519. № 143).
627. Авва Пиор три года работал у одного хозяина во время жатвы, но не получал платы; когда же хозяин принес ему деньги, то старец повелел отдать их пресвитеру
См. также: Нестяжательность; Терпение.
Блаженный Пиор работал у одного человека во время жатвы и по окончании работы напомнил хозяину о плате. Но тот отложил плату до времени, и авва возвратился в монастырь. В другой раз, когда настало время жатвы, авва жал у него, работал весьма усердно, но, опять ничего не получив, возвратился в монастырь. Также и в третье лето старец, окончив обычную работу у того же человека, ушел от него без всякой платы. Но когда Господь благословил дом того человека, у которого работал Пиор, он взял деньги и пошел по монастырям в поисках святого. Когда нашел его, упал к ногам и, отдавая ему плату, говорил: “Господь ущедрил меня.” Старец велел отдать принесенное в церковь пресвитеру. (Достопамятные сказания. С. 231. № 1).
628. Будучи должен одному брату златницу, авва Иоанн не имел чем отдать ему; найдя в это время на дороге златницу, он отдал ее авве Иакову, и тот три дня объявлял о находке, но никто не признал ее своей; тогда авва Иоанн попросил отдать монету брату, которому он был должен
См. также: Находка; Честность.
Некто из старцев поведал об авве Иоанне Персиянине, что он, по изобилию в нем Божественной благодати, достиг совершенного незлобия. Жил он в Аравии Египетской. Однажды он занял у брата золотую монету и купил на нее лен для своего рукоделия. После этого пришел к нему другой брат и начал просить его: “Дай мне, авва, немного льна, я сделаю себе левитон” (монашеская одежда). Авва радостно дал ему. Потом пришел к нему еще другой брат и также попросил: “Дай мне немного льна на полотенце.” Старец дал и этому. И многим другим, просившим у него, давал с радостью, потому что был крайне прост сердцем. Пришел, наконец, к нему и ссудившей его золотой монетой, желая получить ее обратно. Старец сказал ему: “Я схожу и принесу ее тебе.” Не найдя у кого бы занять монету, он пошел к авве Иакову, заведовавшему раздаянием милостыни, с тем, чтобы попросить у него златник для возвращения брату. Идя к авве Иакову, он увидел на дороге лежащий златник. Авва Иоанн не прикоснулся к нему, но, сотворив молитву, возвратился в келию. Брат опять пришел, прося возвращения долга. “Я забочусь об этом,” – отвечал старец и опять пошел к авве Иакову. На дороге он увидел златник на том же месте, на котором он был и прежде. Сотворив молитву, старец возвратился в келию. Брат пришел в третий раз, прося златник обратно. Старец отвечал ему: “Непременно схожу и принесу тебе.” Он пошел на то место, где прежде нашел монету, она лежала там же. Сотворив молитву, он взял ее, принес к авве Иакову и сказал ему: “Авва! Идя к тебе, я нашел на дороге этот златник, окажи любовь, оповести в окрестности, не потерял ли кто его? Если найдется потерявший, отдай ему.” Авва Иаков ходил три дня и объявлял о найденном златнике, но не нашлось никого, кто бы потерял златник. Тогда старец сказал авве Иакову: “Если никто не потерял этот златник, то отдай его такому-то брату, я должен ему. Я шел к тебе просить милостыни, чтоб отдать долг, и нашел этот златник.” Удивился авва Иаков, что старец, будучи должен и найдя монету, не взял ее тотчас и не отдал долг. Было достойно удивления в авве Иоанне и следующее: если кто приходил к нему взять что-либо взаймы, то он не давал из своих рук просившему, а говорил ему: “Пойди возьми, что тебе нужно.” Когда взявший приносил долг, то старец говорил: “Положи на свое место, откуда ты взял.” Если же кто не возвращал долг, то старец и не напоминал о нем. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 300. № 1).
629. Авве Геласию принесли для оценки книгу, украденную у него же; он не сказал, что книга принадлежит ему, и оценил ее; когда укравший книгу узнал об этом, то вернул украденное, принес покаяние и остался жить при старце
Поведали братия об авве Геласии. Имел он в пергаментном переплете книгу – весь Ветхий и Новый Заветы, стоившую восемнадцать златниц. Книга положена была в церкви, чтобы все братия, кому бы из них ни пожелалось, могли читать ее. Пришел некий странный брат посетить старца и, увидев книгу, прельстился ею, украл ее и удалился. Старец хотя и узнал о случившемся, но не пошел вслед за ним, чтобы остановить его и взять похищенное. Брат пришел в город и искал кому продать книгу. Найдя покупателя, он назначил ей цену шестнадцать златниц. Покупатель, желая удостовериться, сказал ему: “Сперва дай мне ее, я покажу кому-либо из знающих и тогда отдам деньги.” Брат отдал книгу. Покупатель, взяв ее, отнес к авве Геласию, чтоб он рассмотрел, хороша ли она и стоит ли назначенной за нее цены. При этом он сказал и о количестве денег, требуемых продавцом. Старец отвечал: “Купи ее, книга хорошая и стоит просимых за нее денег.” Покупатель, возвратясь к продавцу, иначе передал ему слова старца. “Вот, – говорил покупатель, – я показал книгу авве Геласию, и он сказал мне, что книга не стоит назначенной тобой цены.” Услышав это, брат спросил: “Не сказал ли тебе старец еще чего-либо?” – “Ничего,” – отвечал покупатель. Тогда брат сказал ему: “Я уже не хочу продавать эту книгу.” Умилившись сердцем, он пошел к старцу и просил его взять книгу обратно, раскаиваясь в своем поступке и прося прощения, но старец не хотел принять книгу. Тогда брат сказал ему: “Если ты не примешь книгу, то мне не обрести спокойствия совести во всю свою жизнь.” На это старец отвечал: “Если ты не можешь успокоиться иначе как, когда я возьму книгу, то я беру ее.” Брат, получив назидание терпением старца, пребыл при нем до своей кончины. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 85. № 1).
630. О старце, освободившем из темницы брата, унесшего у него имущество
Один авва рассказывал нам: “Близ нашей киновии жил старец возвышенной души, а подле него жил еще один брат. Однажды в отсутствие старца брат, по внушению диавола, отворив келию старца, вошел в нее и похитил книги и сосуды. Старец возвратился и, войдя в келию, заметил пропажу сосудов и пошел к соседу сказать ему о похищении. И вот он видит свои сосуды посреди келии… Брат не успел еще и спрятать их. Старец не желал ни стыдить, ни обличать брата. Сделав вид, будто он внезапно почувствовал боль в желудке, он тотчас вышел как будто для естественной надобности и пробыл вне келии достаточно времени для того, чтобы брат мог убрать сосуды. Вернувшись к нему, старец начал с ним разговор о постороннем предмете, но брата не обличил. Прошло немного времени. Сосуды старца нашлись. Брата, уличенного в краже, заключили в тюрьму, а старец ничего об этом не знал. Услышав о заключении брата, он точно и не знал о причине заключения. Вот старец приходит к игумену и просит: “Сделай милость, дай мне несколько яиц и пшеничного хлеба,” – “Наверное, у тебя сегодня гости?” – спрашивает он. “Да,” – отвечает старец. Взяв припасы, он отправился в темницу навестить и утешить брата. При его появлении в темнице брат бросился к его ногам со слезами: “Из-за тебя, авва, я попал сюда. Это я похитил твои сосуды, а книга твоя – у такого-то, плащ – у такого-то.” – “Да успокоится сердце твое, чадо! Я не для этого пришел сюда. Я даже и не знал, что ты здесь из-за меня… Услышав о твоем заключении, я опечалился и пришел к тебе с утешением. Вот тебе хлеб и яйца. Сверх того, я похлопочу, чтобы освободить тебя из темницы.” Оставив брата, старец отправился к начальству; он был хорошо известен своей добродетельной жизнью. По приказанию властей брат был освобожден из-под стражи” (Луг духовный. С. 261).
631. Незлобие святителя Афанасия Афонского, проявленное им к иноку, покушавшемуся его убить
См. также: Любовь к врагу; Непамятозлобие.
Исконный человекоубийца в одном несчастном иноке Лавры возбудил такую ненависть к преподобному Афанасию Афонскому, что тот решился непременно убить своего духовного отца. И потому, выточив нож, он тихо пришел ночью к его келии, когда святой возносил прилежную молитву Господу Богу за него же, неблагодарного, и говорит: “Отче, благослови!” (Глас Иаковль, но руки Исавли). Праведный Афанасий, как Авель, не знал, что вне стоит Каин и зовет его на убиение. Спросив из келии, кто там, преподобный отворил дверь. Но лишь только дерзкий и коварный сын увидел своего кроткого отца, руки его невольно оцепенели и его гибельное оружие упало на землю. Вслед за этим он пал к ногам невинного отца своего и с горьким плачем говорил: “Помилуй, отче, убийцу! Прости беззаконие мое и оставь нечестие сердца моего!” Преподобный зажег огонь и увидел на земле изощренный на заклание нож, познал адское против себя намерение своего сына-изменника и, удивившись этому, сказал: “На разбойника ли ты пришел на меня, чадо мое? Впрочем, Бог да простит тебе беззаконие твое! Оставь же свои слезы и не объявляй никому об этом несчастном своем дне.” Говоря так, святой лобызал его, как своего друга, и в уверение забвения нанесенной ему обиды дал ему некие дары о Господе, а впоследствии всегда любил его – не только живого, но и после смерти и оплакивал его более всех других братий. Настолько блаженный был незлобив! Между тем этот отцеубийца, тронутый до глубины души незлобием своего отца, рыдая и сокрушаясь о своем беззаконии, никак не мог удержаться, чтобы не проповедовать о высоте отчей любви и о своем великом преступлении, и умер с чувством глубокого покаяния. (Афонский патерик. Ч. 1. С. 105).
632. Незлобивый чтец не стал жаловаться на священника, поранившего его лошадь, и этим на всю жизнь сделал его своим другом
См. также: Любовь к врагу; Обида; Примирение; Прощение.
“Помню, когда мне было шесть лет от роду, – вспоминает архимандрит Кронид, – я жил в доме отца-псаломщика. Однажды наша лошадь, нечаянно отвязавшись, зашла на соседнюю полосу овса, принадлежавшую батюшке отцу Иоанну Десницкому. Отец Иоанн был настоятелем сельской церкви, в которой отец служил псаломщиком, и, несмотря на всю свою душевную доброту, не чужд был вспыльчивости. Видя нашу лошадь на своей усадьбе, он поймал ее и, как бы в виде залога, провел к себе во двор через калитку своих ворот. Вверху калитки торчал острый гвоздь. Батюшкина лошадь, как менее рослая, проходила через эту калитку свободно; наша же была более великорослая. Поэтому, проходя через калитку, гвоздем этим она прорезала себе всю спину от гривы до хвоста. Видя такую беду, батюшка тотчас же открыл ворота и выпустил нашу лошадь, которая вернулась домой и ржанием своим выражала нестерпимую боль. Мать и старшие дети, возмутившись поступком батюшки, советовали отцу сходить немедленно пожаловаться отцу благочинному, который жил в нашем же селе в 10–15 саженях от дома. Но отец не захотел возбуждать дела на отца Иоанна. Вместо этого он встал перед иконой Спасителя и, горько рыдая, просил у Него помощи в скорби. Я, видя его плачущим, спросил: “Что ты так горько плачешь?” Он ответил мне: “Я поведываю свою лютую скорбь Всемилостивому Богу и прошу успокоения своему сердцу.” В мое же наставление он добавил: “Когда и ты, сынок, будешь в скорби, не озлобляй своего сердца на обидящих тебя, но смиренно и кротко прощай им и молись за них Господу.” Потом, обернувшись к матери и детям, отец сказал: “Нет, мать и детушки, я не пойду к благочинному жаловаться на батюшку. Отец благочинный не вернет здоровья моей лошадке, а мне надо жить с батюшкой в мире.” И не пошел жаловаться. Он смазал спину лошади дегтем, этим испытанным лекарством, после чего боли у лошади утихли, а через месяц она стала поправляться. Прошло три дня после того случая. Видимо, отец Иоанн Десницкий ожидал жалобы со стороны моего отца, но когда она не последовала, позвал к себе моего отца, ввел в свой кабинет и, опустившись перед ним на колени, сказал: “Петр Федорович! Прости меня, Господа ради, я виноват перед тобой. Испортил нечаянно твою лошадь, которая теперь стала непригодна к работе. Прошу и молю тебя возьми эти 50 рублей и купи себе коня на рабочую пору.” Долго отец не соглашался брать деньги у батюшки, боясь обидеть его. Но все-таки батюшка упросил его взять хотя бы 25 рублей, на которые отец вскоре купил себе коня и работал на нем все лето. Купленная неказистая лошаденка окрепла настолько, что продана была осенью за 50 рублей. К этому времени наша лошадь уже поправилась. Священник Иоанн Десницкий после того был весьма добр и внимателен к отцу и считал его по душе своим отцом. Когда отца Иоанна перевели на пастырское служение в Москву, любовь эта продолжалась. И всегда, как только он узнавал, что отец приезжает в Москву, высылал за ним пролетку, приглашая его в гости. И до смерти продолжал относиться к нему с особенной любовью.” (Троицкие листки с луга духовного. С. 53).