Стихи Александра Меситова о детстве, взрослении и вере дороги неподдельной сердечной теплотой. “Разговор с братом” – по сути, неспешный разговор по душам с каждым как с братом во Христе – порой доверительный, а иногда по-братски жесткий и откровенный.
Об авторе
Александр Меситов – член Союза писателей РФ. Его книги стихов и рассказов в разное время выходили в издательствах «Художественная литература», «Молодая гвардия», в Северо-Западном и Приокском книжных издательствах.
Александр Михайлович Меситов окончил журфак МГУ, работал в СМИ на Севере, затем в Тульской прессе, был редактором областной газеты, успешно занимался книгоизданием.
Он воспитал прекрасных детей, которые достойно продолжили его в творчестве и в профессии: Арсений – журналист, Никита – преподаватель Литинститута, Полина – начинающий режиссер.
Выйдя на пенсию, под Тулой в местечке Торхово он зажил в согласии с природой в своём доме в окружении коз, кроликов и кур, кошек и собак, как на своём малом спасительном “ковчеге”.
Александр Михайлович всегда интересовался историей местного до основания разрушенного храма, болел душой, что на километры вокруг нет ни одной церкви и жителям села негде помолиться.
Теперь его молитвами, да и физическим трудом на месте руин возводится храм во имя Грузинской иконы Божией Матери, в котором он староста. Церковь строится на средства местных жителей и самого старосты, на малый доход от его приусадебного хозяйства тяжело, буквально по кирпичику.
На страничке прихода в соцсетях рассказывается, как можно приобрести именной кирпич – посильно поучаствовать в добром деле.
Стихи Александра Меситова из сборника “Шарлаховый простор”
* * *
Гвоздь забиваю – печали юдоль.
Слово молчу – слышу дивное пенье.
В каждом гвозде – Иисусова боль,
В каждой молитве – весна и спасенье!
Сон
Я увидел далекое детство,
Наш запущенный сказочный парк.
И овраг, и родник по соседству,
И базарно-рогоженский тракт.
Вот ромашки к груди подступают,
Я сижу на траве-мураве.
А стрекозы с царьками летают
И сидят на моем рукаве.
Белый ангел со мною играет.
И шмели золотые жужжат.
Далеко, над цепочкой сараев,
Сизари в синем небе кружат.
Я тону в облаках по колено,
А навстречу сквозь пламень и лед
Трижды светлая бабушка Лена
На тарелочке блинчик несет.
* * *
Помню, как долго звонили
Ночью ненастной и злой…
Помню, отца хоронили,
Помню, старухи рядили:
– Надо ж, какой молодой…
Кладбище в тощих суглинках,
В сочной листве деревца…
Пили вино на поминках,
Куртки висели на спинках…
Вот и не стало отца.
Малость осталась нам, крошка:
Кепка зеленая та,
Песня его да гармошка,
Да за столом у окошка
Вместо него пустота.
Время помчалось, листая
Промельк дождей и снегов.
Сбились года мои в стаю,
И получилось, что стал я
Старше отца моего.
Что же, и мой век не длинный,
В землю уйду я, в песок…
Где-то под райской рябиной
Скажет отец мой любимый:
– Старый какой ты, сынок…
Пасхальный акростих
Хлеб сладчайший из церкви несут.
Радость в сердце ликует и бьется.
И весеннее небо смеется.
Снег растаял… Травы изумруд.
Торжествуют и поле, и лес,
Осиянные ласкою горней.
Снова гром, снова звон колокольный.
Всюду правды сияющий крест.
О, душа моя, руку мне дай,
Скинь усталость, открой свои вежды.
Как дается нам много надежды –
Райских весей завещанный край.
Едут гости. Пекут каравай.
Сыплют дети цветной скорлупою
Ежевичной, брусничной, рябою…
Морошка
Вот и август – и крутится мошка,
И над гнилью тундровых болот
Золотыми огнями морошка
Над травою и мхами встает.
Под ногами качаются кочки,
Каждой кочке поклоны дарю,
И трехперстно беру огонечки,
Будто крестное знамя творю.
Сколько ягод-то, ягод-то сколько –
Запоздалый созрел урожай.
Отражает зеркальным осколком
Озерцо этот нежный пожар.
Жаден я. Уже с верхом ведерко.
Самых спелых беру и беру…
Губы, спекшись, покроются коркой –
Я соленую корку сдеру.
Гаснет солнце, и вновь на болотах
Небо плавит вечернюю медь.
Не успеть мне доделать работу…
Как же так, я обязан успеть!
По болоту, по зыбкой опушке,
Спотыкаясь, ведро волочу.
…До сих пор умирающий Пушкин
Просит Даля:
– Морошки хочу…
16 июля. Тобольск
Если будут убивать, только бы не мучили.
Царевич Алексей
На царевнах дорожные платья,
Рядом батюшка, ласков и прост.
Солнцем летним пронзен сад Ипатьев,
Свеж забор в гомерический рост.
Дети светлы, но хмуры солдаты,
Им не в радость царевен игра.
Широки и тупы, как лопаты,
У винтовок штыки типа “Гра”.
Тишь да гладь, да чадят папироски,
Да стоит пулемет у дверей.
И убийца, товарищ Юровский,
Дым пускает сквозь вырез ноздрей.
Вечереет. А в сердце тревога.
Запасает царица свечей.
Остается до ночи немного,
Четверть суток до времени «Ч».
Палачи в караулке присели,
И у них, знать, обычай таков.
Латыши, упыри, фарисеи –
Искусители пуль и штыков.
Вот завел грузовик злую песню.
Вспыхнул свет на втором этаже…
И над Русью Святой в поднебесье
Сонмы ангелов плачут уже.
Тьма. Луны золотистый ковчежец
Проплывает под ропот берез…
И нисходит в подвал самодержец,
И восходит к Голгофе Христос.
Разговор с братом
Ты помнишь, Слава, наш за шахтой дом?
Еще беда к нам в окна не смотрела.
Был жив отец. И лампочка горела
В том коридоре, длинном и глухом.
И мы с тобой попеременно, брат,
Носили уголь в ведрах из сарая,
Топили печь. И наша печь сырая
Плыла в тумане, как большой фрегат.
Как хорошо тогда нам всем жилось,
И каждый праздник был в поселке весел.
Тогда застолье было ради песен.
Откуда столько радости бралось?
И выносились стулья во дворы,
И расчехлялись старые гармошки.
Вино и лук и круглые картошки
На общий стол несли мы, как дары.
Потом сидели рядом при отце,
Он пил и пел: «Нельзя за речку Маше…»
И мамка наша, всех на свете краше,
Стояла в красном платье на крыльце.
А в сквере цвел кровавый бересклет,
И песня в сердце сладко отзывалась…
Но как-то вдруг все сразу оборвалось,
И пролетело страшно много лет.
Теперь не то, теперь иной пример.
Иная жизнь. Иные дуют ветры.
И не звучат на площади оркестры,
И клуб забит, и в запустенье сквер.
А мы живем, мы хорошо живем.
Во всем достаток – и в большом и малом.
Квартира есть, еды всегда навалом…
Ты помнишь, Слава, наш за шахтой дом?
Ах, Славка, Славка, помнишь серый дым
Над нашим домом черным, кособоким?
Который все казался нам убогим,
А оказался… светлым и святым!
* * *
Побирушки у рынка не редкость.
И однажды, средь сытых калек,
Аккуратная чистая бедность
У меня попросила на хлеб.
Глаз таких я не видел у женщин,
Взор, как будто с иконы, обжег.
Я нащупал монетку поменьше
Дал, не глядя, и дальше пошел.
Что ж так взгляд этот мучит и сверлит
И уснуть не дает все никак?
Я вчера Богородицу встретил.
Не узнал. И подал ей пятак…
Вступительная статья Валентины Киденко
Иллюстрации фотохудожника Геннадия Михеева
Храм во имя Грузинской иконы Божией Матери в Торхово ВКонтакте
Комментировать