- Православный христианин
Бабушки молельщицы. (в память об игумене Виссарионе)
Заскучало сердце. Потянуло в дорогу к отцу Виссариону. Собрался быстро, препятствий не встретил. Препятствие у мужа, всегда одно, жена. Она видимо и невидимо подруливает или просто направляет, указывая перстом и награждая мощным изливанием информации сопровождающей сие направление. Но тут особый случай. Батя у нас в семье уважаем. Его молитвами много шероховатостей в нашей жизни стерлось. В общем, зеленый свет.
Длинная дорога и вот долгожданная встреча. Как обычно, засиделись допоздна, а на утро Литургия. Бате вставать еще раньше. Разошлись по койкам. На Литургии сельский костяк из местных бабушек. Сделаны они железобетона. С рассветом, из всех близлежащих и совсем дальних деревень, стекаются на службу. Что их поднимает из теплой постели, что дает им силы пройти десяток километров? А потом стоят несколько часов! Да и каяться – «ленива батюшка, ленива. Правило ко причастию не дочитала. Уснула. - Небось телевизор допоздна смотрела. – что ты голубчик, антенна давно с крыши слетела, не показывает проклятый». Половина бабушек поет на клиросе. Пением это конечно трудно назвать, голосят. Но от души. Мне их распевы всегда нравились, красотой голосов не отвлекают от молитвы. Бывает в каком ни будь храме просто хор Пятницкого. Я не против, но мне это просто мешает, т.к. начинаешь более любоваться исполнением, забывая зачем пришел.
Т.к. я там гость не новый, все бабушки меня знают. К стыду своему, не знаю как величать почти никого, только старосту и монашку Феодосию. Батя для прихода, не просто свой, он их родной. Родной именно как отец. Кстати, при беседах с игуменом Виссарионом, когда он рассказывал про кого ни будь, у меня всегда складывалось впечатление, что разговор идет про его родственника. Спрашиваю: «бать, а он твой родственник», «да такой же как и ты» - отвечает. Всегда меня это удивляло, я как городской житель, не знаю кто у меня соседи по подъезду.
Подошла к концу моя поездка, нужно собираться в обратный путь. Долго расстаемся. На обнимавшись, с трепетными чувствами, сажусь в машину и начинаю трогаться. На местной автобусной остановке, стоит старушка. Останавливаюсь и спрашиваю, далеко ли нужно. Да километров пятнадцать, Андрюшенька, а потом от дороги еще пяток будет. Меня смутило, что она меня по имени называет, честно я ее никак не идентифицировал, но догадался, что бабушка из прихожанок. Садитесь, говорю, довезу до вашего поворота. Поехали. И тут она начинает спрашивать про моих ближайших родственников. Про жену, детей, маму, тещу. Как у них дела, как здоровье. Называет всех по именам. И делает это так просто, что складывается впечатление, что она моя ближайшая родственница. Боже мой, откуда! А дальше она сказала мне такое, что меня просто выбило из духовного равновесия. «Андрюшенька, мы за всех вас молимся каждый день и за жену твою и за детишек и за мам»! Вот бы где молельников для себя не найти! Это был просто удар молнии среди ясного неба. Как так, незнакомые мне люди, в простоте своей, молятся за нас каждый день, а я даже не знаю как их звать. Ком подступил к горлу. Сказать ничего не могу. Молча довез до нужного поворота, остановился и кивком пожелал доброго пути.
Отъехал и заплакал на взрыт. Переполняли радость и стыд. Два часа разбрасывал по машине сопли со слезами. Остановиться не могу, слезы градом. Как же оказывается можно жить! Не в царских хоромах, а на маленькую сельскую пенсию и думать и молиться о людях, которые тебе не родственники, вообще никто и воспринимать их как самых своих близких людей. А я даже не знаю имени ее! Господи, Господи! Благодарю тебя, что окружаешь меня такими людьми! Не знаем мы, кто молится за нас. Вот кто осуждает, с теми лично знакомы и знаем поименно. Хотя и они для нашего же духовного здоровья, дабы мнимые крылья подрезать. Подумал я тогда, наверно и батя приложил руку к такому внутреннему обустройству на их приходе. Не зря же говорят, «каков поп, таков и приход»! Любовь и покаяние там живут! Очень не хватает нам тебя, батюшка, родной наш!
Заскучало сердце. Потянуло в дорогу к отцу Виссариону. Собрался быстро, препятствий не встретил. Препятствие у мужа, всегда одно, жена. Она видимо и невидимо подруливает или просто направляет, указывая перстом и награждая мощным изливанием информации сопровождающей сие направление. Но тут особый случай. Батя у нас в семье уважаем. Его молитвами много шероховатостей в нашей жизни стерлось. В общем, зеленый свет.
Длинная дорога и вот долгожданная встреча. Как обычно, засиделись допоздна, а на утро Литургия. Бате вставать еще раньше. Разошлись по койкам. На Литургии сельский костяк из местных бабушек. Сделаны они железобетона. С рассветом, из всех близлежащих и совсем дальних деревень, стекаются на службу. Что их поднимает из теплой постели, что дает им силы пройти десяток километров? А потом стоят несколько часов! Да и каяться – «ленива батюшка, ленива. Правило ко причастию не дочитала. Уснула. - Небось телевизор допоздна смотрела. – что ты голубчик, антенна давно с крыши слетела, не показывает проклятый». Половина бабушек поет на клиросе. Пением это конечно трудно назвать, голосят. Но от души. Мне их распевы всегда нравились, красотой голосов не отвлекают от молитвы. Бывает в каком ни будь храме просто хор Пятницкого. Я не против, но мне это просто мешает, т.к. начинаешь более любоваться исполнением, забывая зачем пришел.
Т.к. я там гость не новый, все бабушки меня знают. К стыду своему, не знаю как величать почти никого, только старосту и монашку Феодосию. Батя для прихода, не просто свой, он их родной. Родной именно как отец. Кстати, при беседах с игуменом Виссарионом, когда он рассказывал про кого ни будь, у меня всегда складывалось впечатление, что разговор идет про его родственника. Спрашиваю: «бать, а он твой родственник», «да такой же как и ты» - отвечает. Всегда меня это удивляло, я как городской житель, не знаю кто у меня соседи по подъезду.
Подошла к концу моя поездка, нужно собираться в обратный путь. Долго расстаемся. На обнимавшись, с трепетными чувствами, сажусь в машину и начинаю трогаться. На местной автобусной остановке, стоит старушка. Останавливаюсь и спрашиваю, далеко ли нужно. Да километров пятнадцать, Андрюшенька, а потом от дороги еще пяток будет. Меня смутило, что она меня по имени называет, честно я ее никак не идентифицировал, но догадался, что бабушка из прихожанок. Садитесь, говорю, довезу до вашего поворота. Поехали. И тут она начинает спрашивать про моих ближайших родственников. Про жену, детей, маму, тещу. Как у них дела, как здоровье. Называет всех по именам. И делает это так просто, что складывается впечатление, что она моя ближайшая родственница. Боже мой, откуда! А дальше она сказала мне такое, что меня просто выбило из духовного равновесия. «Андрюшенька, мы за всех вас молимся каждый день и за жену твою и за детишек и за мам»! Вот бы где молельников для себя не найти! Это был просто удар молнии среди ясного неба. Как так, незнакомые мне люди, в простоте своей, молятся за нас каждый день, а я даже не знаю как их звать. Ком подступил к горлу. Сказать ничего не могу. Молча довез до нужного поворота, остановился и кивком пожелал доброго пути.
Отъехал и заплакал на взрыт. Переполняли радость и стыд. Два часа разбрасывал по машине сопли со слезами. Остановиться не могу, слезы градом. Как же оказывается можно жить! Не в царских хоромах, а на маленькую сельскую пенсию и думать и молиться о людях, которые тебе не родственники, вообще никто и воспринимать их как самых своих близких людей. А я даже не знаю имени ее! Господи, Господи! Благодарю тебя, что окружаешь меня такими людьми! Не знаем мы, кто молится за нас. Вот кто осуждает, с теми лично знакомы и знаем поименно. Хотя и они для нашего же духовного здоровья, дабы мнимые крылья подрезать. Подумал я тогда, наверно и батя приложил руку к такому внутреннему обустройству на их приходе. Не зря же говорят, «каков поп, таков и приход»! Любовь и покаяние там живут! Очень не хватает нам тебя, батюшка, родной наш!
