Римские граждане и наши современники

Памяти Игоря Авдеева

(22.03.1948–26.06.2001),

который написал бы эту книгу

намного лучше

Начало общецерковного почитания новомучеников и исповедников Российских дало нам совершенно уникальный опыт постижения святости. Еще совсем недавно нашу земную жизнь отделяли от земной жизни святых многие столетия. Эта временная дистанция давала нам возможность читать о подвигах раннехристианских мучеников, не примеряя эти подвиги на себя. В житийных текстах мы искали моральный урок, наслаждались изысканностью стиля византийских агиографов, вычитывали исторические подробности. Мы не могли лишь одного: представить тот страх и ту боль, которую живой человек чувствовал, оказавшись на арене среди диких зверей.

Читать житие как запись «самовидца» люди разучились давно, не одно столетие назад. Не случайно историки литературы писали о принципиальной абстрактности житий, отказе их авторов от конкретных исторических деталей. В свое время Д.С. Лихачев указывал на то, что авторы житий русских святых, повествуя о вполне конкретных событиях, стремились говорить описательно, не прибегая к современной им политической терминологии. Вместо «посадник» говорится «вельможа некий», «старейшина», «властитель граду тому»; вместо «князь» – «властитель той земли». Из житий изгонялись имена эпизодических персонажей, заменяясь на описательное «муж един», «жена едина», «некая дева» и т. д. В практике Русской Церкви канонизация осуществлялась по прошествии значительного времени.

Канонизация новомучеников и исповедников сделала невозможным уход от исторической конкретики. Новопрославленные святые являются для нас почти что современниками. Они ровесники наших бабушек или прабабушек, а значит их жизнь принадлежит к тому времени, о котором мы знаем не только из книг, но и из рассказов старших. В этих житиях абстрактный «властитель граду» появиться не может. Не может хотя бы потому, что портреты этих властителей висели в школе, где учились наши родители. И дети в красных галстуках (автор этих строк в их числе) вручали этим властителям цветы в годовщины революции.

Современному человеку интересны судьбы людей, в жизни которых были резкие переломы и духовные драмы. В жизни епископа Афанасия (Сахарова) ничего подобного не было. Рожденный в православной семье и определенный матерью в духовное училище, он не стоял перед необходимостью выбирать. Он не выбирал веру, а жил в Церкви и не допускал для себя возможности чего-то иного.

Проведя почти 30 лет в тюрьмах и лагерях, епископ Афанасий почти не участвовал в бурных событиях церковной истории XX века. Частные вопросы богослужебной практики интересовали его куда больше, чем философские проблемы и политические диспуты. Все. что он написал, адресовано очень узкой аудитории. II все же для истории Русской Церкви имя святителя Афанасия значит чрезвычайно много. Он был свидетелем и исповедником, и в его судьбе. как в зеркале, отразилась суровая история XX века. Современный человек знает, каким .должен быть служитель гонимой Церкви времен диктатур ушедшего столетия: об этом писали многие, по прожить такую жизнь смогли лишь единицы.

Его всегда помнили. Свободолюбивая интеллигенция перепечатывала на пишущей машинке опубликованные на западе воспоминания о епископе Афанасии, отнюдь не смущаясь его традиционной церковностью, а владимирские старушки, понятия не имеющие о литургических трудах Владыки, приезжали на его могилу. Архиерейский собор 2000 года, причисливший святителя Афанасия к лику святых, лишь утвердил существующее почитание.