Внешнее положение христианства среди языческого мира в первые века

Как известно, христианское общество долго не было признаваемо, долго – в течение целых трех столетий – было гонимо и преследуемо. Преследования, прежде всего, начались в самой Палестине со стороны иудеев, среди которых первоначально стало распространяться христианство. Мы знаем, что вслед почти за началом распространения христианской проповеди в Иерусалиме апостолы Петр и Иоанн возбудили внимание синедриона, который и начал преследовать христиан в Иерусалиме. Сначала они выражались в угрозах, застращиваниях, допросах, телесных наказаниях, а потом начались кровавые преследования. В Иерусалиме убит был первый мученик архидиакон Стефан, помогавший апостолам в деле христианской проповеди. Потом начались гонения и на других христиан. Видно было, что синедрион считал возможным искоренить христианство не только в Иерусалиме и в Палестине, но были попытки отправлять особые посольства, так сказать, сыскные отряды в другие города, вне пределов Палестины, как это известно из истории посольства Савла в Дамаск, на пути в который он и обращен был в христианство.

Но замечательно, – на счастье христианству, именно как бы для того, чтобы на первых порах дать возможность христианству в сравнительной тишине укрепиться, – замечательно, что иудеи должны были сократить свои гонения на христиан, потому что иудеи все больше и больше теряли силы и лишались права вредить христианам – при всем желании этого; так как иудеи, пользовавшиеся еще остатками самостоятельной внутренней национальной юрисдикции при императорах Августе и Тиберии, впоследствии, при Калигуле, Клавдии, Нероне все более и более начинают терять последние остатки национальной самостоятельности, право внутреннего суда, внутренней национальной расправы и т.п. Поэтому иудеи, при всем желании, не могли много вредить христианам; они пользовались только особенными какими-нибудь случаями национального возбуждения или особенно такими случаями, когда Римское правительство почему-нибудь не могло наблюдать за иудеями. Вот в такое-то время во всей силе обнаруживался иудейский фанатизм против христиан, и тогда-то возбуждались против них новые кровавые преследования.

Таких случаев мы знаем два. В 44 году, когда на иудейский престол вступил один из потомков Иродова дома Ирод Агриппа, иудеям на первых порах дарованы были некоторые льготы, частью благодаря самому Римскому правительству, отчасти потому, что сами иудеи желали более укрепить свои национальные силы, более и более хотели освободиться от римского владычества; вот в это-то время и возбужден был иудейский фанатизм против распространявшегося между ними христианства. Ирод Агриппа, как ясно свидетельствует текст книги Деяний, чтобы сделать угодное иудеям, возбудил простив христиан гонение, во время которого убит был ап. Иаков Заведеев, а глава иерусалимской христианской общины, ап. Петр, был заключен в темницу, из которой был освобожден чудесным образом. Но затем это гонение, по преданию, содействовало тому, что большая часть апостолов, уже достаточно утвердив христианство в Палестине, разошлись по другим странам для распространения христианства.

Последний взрыв иудейского фанатизма против христиан был уже в 62 году, когда в Иудее умер Римский проконсул Фест, а вновь назначенный проконсул Альбин еще не прибыл в Палестину, первосвященник иудейский Анан, тот самый, по возбуждению которого был схвачен и заключен в крепость ап. Павел в Иерусалиме и затем в Кесарии, – он возбудил народный мятеж против христиан Иерусалимской церкви и против главы это церкви – ап. Иакова. Сначала у Иакова надеялись вынудить отречение от И. Христа, открытое свидетельство, что учение И. Христа есть ложное учение. И когда Иаков не только не согласился на это, но торжественно свидетельствовал об истине Христова учения, то его за это сбросили с портика Иерусалимского храма, и разъяренная иудейская чернь убила его. Затем последовало преследование и на других иерусалимских христиан, за которое, впрочем, в скорости прибывший проконсул Альбин не только сделал строгий выговор первосвященнику Анану, но сменил его с должности.

Но в скором времени после этого началось восстание иудеев против Римского правительства, во время которого в некоторых местах обнаруживался иудейский фанатизм против христианства, но христиане, как об этом уже упоминалось выше, заблагорассудили в это время переселиться в другие города и тем устранить себя от фанатизма иудеев, которые не очень преследовали тех христиан, которые, происходя от иудеев, продолжали соблюдать ветхозаветные обряды, при<нимали>,¹⁰ например, обрезание и т.п. Иудеи еще могли надеяться, что такие христиане могут когда-нибудь возвратиться к старому. Большой фанатизм иудеев возбуждали те христианские общины, которые обращались среди языческого населения и жили в тех городах, где проповедовал ап. Павел. И действительно, из истории путешествий ап. Павла и из его посланий, равным образом и из других посланий ап. Иакова, Петра, писанных к так называемым христианам рассеяния, т.е. к христианским общинам Малой Азии, мы видим, что нередко вследствие возбуждения со стороны иудеев и их клевет против христиан, в этих городах возникали беспокойства и преследования против христиан. Но это были частные преследования. Иудеи не могли возбудить общих официальных преследований в странах и городах, лежащих вне Палестины. Далее, когда Иерусалим был разрушен и большая часть иудеев были рассеяны по разным странам, они еще менее имели возможность прямо и непосредственно вредить христианству; хотя мы имеем свидетельства от первых двух веков, что иудеи везде, где могли, старались вредить христианству если не прямо, то какими-нибудь косвенными путями. Они прямо распространяли среди самого языческого общества клевету и ложные обвинения против христиан. И когда где-нибудь возбуждали языческий фанатизм против христиан, иудеи всеми мерами старались еще более раздуть этот фанатизм; как можно видеть из частного примера мученичества блаж. Поликарпа; когда язычники готовы были вести христиан на костер, иудеи в этом случае первые собирали дрова для сожжения христиан.

Сохранилось известие, что иудеи после рассеяния из Палестины собирались в других городах – в Вавилоне, в Тивериаде – для восстановления своих общин, и в синагогах давали страшные заклинания навсегда оставаться врагами христианства и как можно более стараться вредить ему. Затем у иудеев следовали новые попытки к восстановлению своей политической самостоятельности, начались новые восстания иудеев против Римского правительства в Александрии, Палестине, Месопотамии. Так, когда в 30-х годах II века произошло последнее возмущение против Римского правительства иудейского вождя Варкохбы, с желанием восстановить политическую самостоятельность иудеев, то иудеи, прежде чем истреблять римский гарнизон, прежде всего, обращали свою ярость против христиан; и во всех местах, где были возмущения, они избивали христиан. Но после этого иудеи уже окончательно римской властью были рассеяны по различным странам. И с этого времени иудеи, первые и злейшие враги христианства потеряли всякую возможность вредить христианству, по крайней мере, непосредственно.

Подобной участи подвергались христиане и в других городах и странах, где утвердилось христианство, преимущественно среди языческого населения. По мере распространения христианства в языческих странах и городах все более и более против него возбуждалась ненависть со стороны языческого общества. Сначала эта ненависть возбуждалась по каким-нибудь частным случаям и проявлялась в частных преследованиях, например, когда в ином городе христианская проповедь делала значительные успехи, то прежде всего восставали и возмущали местное население против христианских проповедников те из язычников, которые вследствие распространения христианства терпели ущерб в своих интересах, или те из язычников, которые были затронуты христианской проповедью в частных делах, в домашнем быту. Они также поднимали восстания против христиан, требовали суда над ними у правительства или расправлялись с ними при помощи народного мятежа. Из истории апостольской проповеди нам известны многочисленные случаи этого, например, в городе Филиппах ап. Павел обратил в христианство одну служанку-прорицательницу; господа этой служанки, которые прежде получали большой доход от ее прорицаний, восстали против апостола и спутников его. В Ефесе возбудили мятеж против ап. Павла городские ремесленники, работавшие на храм богини Артемиды или Дианы, так как вследствие распространения в Ефесе христианства они начали терять свой заработок и лишаться доходов. Подобный же случай был и с другим апостолом – с ап. Андреем: один из местных греческих правителей осудил его на смертную казнь за то, что он обратил в христианство его жену. В одном из малоазийских городов ап. Павел, по преданию, подвергся преследованию и доносу на него со стороны одного языческого правителя, невесту которого ап. Павел обратил в христианство. Невеста эта – известная первомученица Фекла. И многое множество было других случаев подобного рода.

Итак, сначала частные столкновения отдельных личностей, отдельного населения с христианством вызывают против него преследования. Таких частных преследований было очень много. Затем частные преследования получают полуофициальный характер и ведутся от местных правителей той или другой области. Наконец начинаются преследования христиан со стороны верховного правительства Римской империи. Против христианства издаются указы от лица самих императоров. Начинаются против христианства официальные правительственные преследования, которые были если не повсеместными, то производились в различных областях Римской империи. Вместе с этими правительственными преследованиями мы увидим, что во II веке в различных местах продолжают возбуждаться частные мятежи против христианства со стороны языческой черни; иногда даже без императорского указа, без воли местного проконсула сама чернь возбуждалась и требовала христиан на костер или на травлю диких зверей и т.д.

Затем во II веке, как мы увидим далее, к возбужденному фанатизму черни и к свирепостям официальных преследований Римского правительства присоединяются преследования христиан со стороны лучшей части языческого общества, со стороны образованного интеллигентного общества; вместе с грубыми преследованиями являются преследования более тонкие: христиан осмеивают в сатирах, против них стараются писать с целью опровержения христианского учения. Таким образом, против христианства восстают постепенно все силы языческого общества: и простой народ, и правительство, и образованное общество, и наука, и литература – все становится в враждебное отношение к христианству, и против христиан начинается ряд самых страшных преследований, которые тянутся не годы и не десятки лет, но целые столетия, преследований, которые с разными перерывами и переменами тянулись вплоть до начала IV столетия.

Это самое исключительное явление во всемирной истории; никогда ни одно учение – ни философское, ни религиозное, ни политическое – не возбуждало таких яростных и долговременных преследований, как христианство в первые века. Уже это самое показывает особенное значение христианства в истории. Еще И. Христос предсказывал своим ученикам о тех скорбях и преследованиях, которые они будут терпеть, указал им и на причины этого. Христос сказал: если бы вы были от мира, то мир своих любил бы; но так как Я избрал вас от мира, то мир будет ненавидеть вас, как и Меня ненавидел; Меня гонит мир и вас будет гнать. Но затем Христос предсказал им и о дальнейших утешениях, показал им дальнейшую перспективу судьбы Своей общины, но говорит: Мое учение начинают соблюдать и ваше будут соблюдать. Вот общие причины этих преследований против христиан, показывающие об исключительном положении христианства в мире.

В новейшее время явились попытки научным образом объяснить происхождение христианства естественным путем из развития и соприкосновения иудейства, язычества, философских идей и т.д.; хотели представить христианство естественным порождением предшествовавших ему иудейства и язычества. Но против такого рода объяснений говорит сама история христианства первого периода: если бы это учение было от мира, – мы можем повторить это на основании слов И. Христа – если бы христианство было естественным порождением, естественным продуктом развития идей и жизни древнего иудейского и языческого общества, то мир как свое любил бы христианство, дал бы ему место в своей среде. Но именно из того, что весь тогдашний мир так единодушно яростно восстал против христианства, почувствовал в нем, а потом и сознательно увидел явление совершенно себе чуждое, явление совершенно новое в истории, явление, которое радикально должно было перевернуть всю историю. Но затем христианство показало тогдашнему миру и все таившиеся в нем (в христианстве) также необыкновенные нравственные силы. Среди гонений христиане показали пример необычайного героизма, какого доселе никогда не являло ни одно учение: ни религиозное, ни философское, ни политическое и никакое иное. По мере усиления преследований на христиан в них сказывалась необычайная внутренняя доблесть, которая обнаруживалась и проявлялась в течение не десятков лет и не столетий, а целых тысячелетий. За свои убеждения христиане оказывали готовность не только терпеть преследования, но даже жертвовали жизнью.

Число христианских мучеников, пострадавших в течение первых трех веков, опять некоторые писатели нового времени, например, Гиббон, в прошлом столетии, и Обе – французский писатель нынешнего времени, стараются сократить, уменьшить. Но при всех натяжках эти старания оказываются совершенно тщетными. Все-таки, оказывается, что число мучеников, с постепенным развитием гонений на христиан, было необычайно, какого не имело за себя никакое другое учение. Этого нельзя отрицать, так же как нельзя объяснять этого мученичества за свои убеждения какими-нибудь случайными порывами, какими-нибудь увлечениями или побуждениями низшего свойства, как, например, старался объяснить английский писатель-рационалист прошлого века Гиббон, который объясняет христианское мученичество или тщеславием или какой-то болезненной экзальтацией: что при виде льющейся крови всех христиан более и более охватывал тот крайний энтузиазм, из-за которого они сами потом шли на плаху и костер. Тут не было, по мнению Гиббона, никакого героизма смерти за убеждения, а это было простым болезненным явлением, фальшивым энтузиазмом, религиозной экзальтацией. Но нужно заметить, что такие порывы если и могут охватывать десятки, сотни, но не могут длиться в продолжение нескольких веков. А отсюда видно, что это не было делом мгновенного исступления, не было каким-нибудь исключительным энтузиазмом или болезненной экзальтацией, но было делом ясного, спокойного и вместе с тем твердого убеждения, подобного которому доселе не было в истории, да и после едва ли найдутся такие примеры. И это тем более должно останавливать на себе серьезное внимание историков, что в те века мир еще совершенно не был знаком с такими сильными нравственными убеждениями, с таким героизмом смерти из-за идеи, из-за нравственного принципа. Древний дохристианский мир понимал политический героизм, политическое самопожертвование: древний человек жертвовал своей жизнью за отечество; но самопожертвования из-за нравственного принципа или из-за религиозного верования древний мир почти не знал. У иудеев во время гонения Антиоха Епифана Сирийского царя еще было немного примеров мученичества из-за религиозной идеи (известный пример братьев Маккавеев); но у язычников очень редко встречаются примеры жертвования жизнью из-за идеи – это известный пример Сократа. За то и представляется этот пример таким редким, таким необычайным, что о нем язычники толковали целые века. А в христианстве первых веков то, что считалось совсем необыкновенным и редким, сделалось заурядным явлением, общим. Не то что какие-нибудь необыкновенные герои, или люди с необыкновенно развитыми духовными стремлениями являлись мучениками за свои убеждения, но люди простые, низшего звания, например, рабы, которые в древнем мире считались совершенно огрубевшими, оскотевшими, неспособными к проявлению никаких благородных чувств. И эти люди являлись героями веры, мучениками за идею. Точно также слабые женщины нередко своим терпением изумляли мучителей; даже дети из христианских семейств были мучениками. И наоборот люди, как можно выразиться в настоящее время, люди с особенно развитой рефлексией, из образованных классов общества, из философов, обращаясь в христианство, опять-таки, являлись настолько способными к религиозному воодушевлению, что и из таких людей являлось много христианских мучеников.

Таким образом, эти необыкновенные проявления нравственного величия, эта самоотверженная готовность все претерпеть за свои убеждения – это опять является новым свидетельством о необычайной нравственной силе христианства. Когда эта сила была жива, свежа и нова, то она проявлялась во всем своем светлом величии. Это самое опять дает нам высокое понятие о нравственном характере христианства. У нас нередко возбуждаются невольные сочувствия к гонимым, преследуемым учениям и идеям (хотя это чувство иногда принимает и ложное направление); но оно в сущности есть доброе благородное чувство: люди предполагают, что в каком-нибудь учении, если оно терпит гонение, непременно есть нравственная сила, есть добрые, истинные стороны и т.д. Это с особенной силой сказалось именно в христианстве древнего времени. Затем о нравственной силе какого бы то ни было, о самой его истине нередко и не без основания заключали по степени увлечения, производимого этим учением в известном обществе, по степени привязанности к нему его последователей. Если мы видим, что за известное учение многие готовы жертвовать своей жизнью, то у нас является невольное уважение к этому учению, и мы готовы предположить, что в нем есть нравственная сила. Понятно, если христианство создало тысячи, сотни тысяч людей, готовых за него жертвовать своей жизнью, то значит в нем необходимо была нравственная сила, которая способна была одушевить тогдашнее притом самое грубое, самое растленное и развращенное общество.

Затем это явление с нравственной стороны обращает на себя внимание также еще в том отношении беспристрастия, что не смотря на эти преследования христиан со стороны общества, преследования, тянувшиеся в течении целых трех столетий, мы не знаем и не имеем из того времени ни одного указания, ни одного примера, чтобы христиане по крайней мере в массах готовы были отвечать на эти преследования насилием со своей стороны, т.е. желанием мщения, восстаниями, заговорами. Таких примеров не было в христианстве. Уже под конец II века Тертуллиан прямо указывает языческому правительству, что христианство настолько распространилось по областям империи, что христиане могли наделать много хлопот империи, если бы захотели восстать. Но они не восстали даже под конец III века, когда христиан было до 10 миллионов и когда разразилось страшное преследование со стороны Диоклетиана, который подозрительно относился к христианам, предполагал об опасных замыслах против императора. Но подозрения оказались недоказанными, не оправдались. Правда, христиане позволяли себе очень смело и свободно возражать против этих преследований на суде; заявляли о несправедливости насильственных мер против христиан. В апологии, представленной самому императору, доказывали, что эти преследования несправедливы, жестоки и бесполезны. Но этим только и ограничивался протест христиан, он не переходил в насилие. На насилия язычников христиане отвечали только терпением. Они никогда не противоборствовали внешней силе такой же силой.

Такая нравственная сила замечательна тем, что реже встречается в истории воздержание от того соблазна, к которому нередко и нравственная сила готова оказывалась опереться на материальную силу, платить злом за зло, мстить за преследования и т.д. Согласно с заветом своего великого Учителя христианство устояло в пределах чистых нравственных стремлений и на гонения отвечало терпением, и этим оно победило в той борьбе, которую вел против него окружавший его языческий мир – мир, перед которым христианство составляло вначале маленькую незначительную секту, и который имел в руках все средства к насилию и средства более нравственные, культурные, который преследовал христианство внешними мерами, и осмеивал христианство, опровергал, презирал и т.д. Борьба кончилась тем, что этот языческий мир преклонился перед христианством, уступил ему свое место в истории, дал ему историческое преобладание и значение. Таким образом христианство явило миру также необычайный и чрезвычайно важный пример того, что нравственная сила, если она на самом деле, в своих основаниях, есть сила, то она, при всей своей внешней слабости, при всем недостатке внешней опоры, она способна охватить мир и победить его, победить своими внутренними чистыми нравственными основаниями.

Вот на такие мысли наводит эта беспримерная борьба, которую христианство на первых порах должно было вытерпеть с окружавшим его иудейским, и потом языческим миром.