Русская школа в Каире

(Из личных впечатлений)

Мы уверены, что весьма не многим из русских людей, даже бывавшим и жившим в Египте, известно, что в столице его, на берегах многоводного кормильца Нила, в Каире имеется русская школа. Между тем школа эта уже просуществовала четверть века, воспитала очень многих детей местного каирского православного общества, служащих теперь на различных поприщах общественной и частной деятельности, есть, можно сказать, единственный рассадник христианского просвещения для всего александрийского патриархата; в ней ежегодно обучается до 200 детей местного каирского общества. Мы назвали эту школу русскою, потому что она основана на средства русского подданного, состоит под высоким покровительством русского Государя Императора, главный попечитель ее – русский дипломатический агент при египетском хедиве, стараниями нашего русского агентства она приведена в нынешнее вполне благоустроенное состояние и т. д.; но на самом деле в Каире не только официально, а даже и частным образом никто из местных греков или арабов не обмолвился назвать эту школу своим настоящим именем и даже придет в недоумение от одного имени русский. Официально школа эта носит название амбетьевской по имени своих основателей.

Лет 30 тому назад родные братья Теорий, Ананий и Рафаил, природные арабы, из богатой купеческой Фамилии Амбет, считавшиеся русскими подданными, но жившие постоянно в Каире, с общего согласия, по инициативе старшего брата Теория, решились выделить из своего благоприобретенного большого капитала сумму, на проценты с которой могла бы существовать школа для детей местного каирского православного общества. Будучи сами купцами и живя в среде исключительно купеческой, братья Амбет желали создать нечто в роде прогимназии, где бы могло воспитываться местное каирское юношество, и откуда бы могли выходить хорошо знающие грамоту приказчики. Сообразно с этим и программа этой школы не отличалась такою сложностью, как ныне. Закон Божий, греческий язык, язык арабский туземный, математика, счетоводство, иностранные языки, необходимые для всякого занимающегося торговым делом в таком международном городе, как Каир, – вот и все, чему обучалось каирское юношество в амбетьевской школе в первые годы ее существования. Но когда запрос на просвещение усилился, когда местное православное общество, не имеющее и доселе других школ, сознало потребность в средне учебном заведении, то программы этой школы были увеличены почти до объема гимназического. В своем настоящем виде эта школа представляет ныне среднее учебное заведение, но без права выдавать своим питомцам аттестат зрелости. Лучшие из ее воспитанников, по окончании школы, отправляются в Афины, сдают экзамен зрелости при одной из тамошних гимназий или ризарьевской духовной семинарии и поступают в афинский университет. Почти все преподаватели амбетьевской школы и директор ее с университетским образованием и ведут учебное дело в объеме классических гимназий. Местное общество усиленно желает преобразовать настоящую школу в полную гимназию, но на это пока не находится нужных средств. Вызванный из Смирны нынешний директор школы П. Капланидис, человек прекрасных качеств Души и сердца, получивший образование не только в афинском университете, но даже и во многих немецких университетах, с педагогическою опытностью (кроме Смирны, он был еще директором торговой школы в Ликее) все силы свои направляет к тому, чтобы удовлетворить этому искреннему и горячему желанию местного общества, и он надеется, что в недалеком будущем его старания увенчаются полным успехом. Сам г. Капланидис, как имеющий ученую степень доктора философии и истинный философ, постарался ввести в курсе преподаваемых наук логику, как науку, приучающую детей к дисциплине мысли, для эстетического развитая юношества – обучение изящным искусствам: живописи и музыке, для физического – гимнастику; на иностранные языки и местный арабский язык обращено им, согласно с нынешними целями школы, осо­бенное внимание. Кроме языков немецкого, французского, стали преподавать еще языки английский, итальянский, а с прошлого 1888 года язык русский. Все преподавание ведется на живом разговорном греческом языке, а поэтому дети арабского происхождения должны на этот язык обращать особенное внимание с самого первого класса. В свою очередь и дети греческого происхождения обязательно изучают арабский язык тоже с первого класса и на уроке его с преподавателем обязательно говорят на этом языке. Потом, проводя вместе около 7 часов в сутки в школе (с 8 до 12 ч. утром и с 3 до 7 ч. вечером), дети обеих национальностей ведут разговоры на обоих языках и поэтому к концу школьного курса в языке между ними почти исчезает племенное различие. Дети арабского происхождения свободно читают по-гречески, а дети греческого происхождения без затруднений комментируют коран и арабских поэтов.

Таким образом, при нынешней постановке учебного дела в амбетьевской школе, благие намерения её основателей осуществляются вполне. Из школы выходят просвещенные деятели для местного богатого естественными произведениями края, в котором, как мухи, копошатся люди, сошедшиеся сюда с разных концов вселенной, говорящие на разных языках и наречиях, с целью обогащения и наживы. Можно будет надеяться, что питомцы амбетьевской школы, воспитанные на одной скамье с туземцами, поднимут национальное самосознание в последних, пробудят в них дух предприимчивости, выведут из ве­ковой апатии и рабства, в котором находится бедный египетский феллах, вырвут из рук корыстолюбивых пришлых эксплуататоров естественные богатства страны и примутся за их самостоятельную разработку с более человеческим и гуманным отношением к несчастному тру­долюбцу-Феллаху, день и ночь не знающему покоя лишь для того, чтобы иметь лепешку из дурры¹, не умереть с голода с своей обыкновенно многочисленной семьей. Значение амбетьевской школы прекрасно охарактеризовал в своей ораторской речи нынешний её директор П. Капланидис, который произнес ее 7 июня 1887 года перед началом публичных экзаменов. в присутствии нашего политического агента А. Кояндера и греческого консула А. Ралли. «Подобно тому, как Нил, переполненный всевозможных наносов, своим течением орошает весь Египет и совершенно пустынную и песчаную его почву превращает в вечно зеленеющий и плодоносный сад, так и школа амбетьевская, основанная в ложе народного течения, у берегов творца всякого богатства и обилия, златоструйной сей реки, в столице Египта, является светильником, стоящим в темном месте, твердою скалою, о которую разбивается все недостойное и суетное, опираясь на которую можно достигнуть Божественной Премудрости, сила которой покрывает, обогащает, согревает, животворит народы, владычествует на земле, управляет миром». Но лишь в недавнее время школа эта получила свою настоящую силу и свое значение для Египта; в прошлой же четверти столетия своего существования было несколько и темных страниц в её истории, о которых не лишне будет упомянуть здесь.

Русская амбетьевская школа, предназначенная основателями её к скромной роли, как мы сказали, быть рассадником образованных приказчиков для местного купечества, по силе их духовного завещания, получила организацию довольно странную. Школою заведовала ефория из пяти или семи почетных граждан города Каира смешанного происхождения. Непременными её членами были лишь архиепископ Синайской горы, как несменяемый председатель ефории, за отсутствием которого должность его исправляет, по назначению археепископа-игумена, почетнейший из синайских старцев, и директор школы, а остальные Ефоры служат временно и по выборам. В силу того же завещания основателей школы, в числе почетнейших Ефоров должен всегда быть кто-нибудь из фамилии Амбет. Важные перемены в школе не иначе совершаются, как по особому на то всякий раз согласно этого почетного ефора. Ефория заведует не только экономическою частью школы, но даже и учебною. От Ефории зависит выбор директора, перемена преподавателей, введение новых предметов в круге преподаваемых в школе, оставление прежних наук и т. п. Таким образом от Ефории школа зависела вполне, и роль директора и преподавателей её была лишь исполнительная. Всякие протесты кого бы то ни было против желания Ефории были опасны и грозили лишением места в школе. Само собою понятно, что в ефории с самого основания школы видная роль принадлежала основателям её. Братья Амбет пользовались безусловным доверием своих сограждан – сочленов по ефории, и никому из них не приходило в голову протестовать против этого естественного выдающегося положения в ефории основателей школы и радетелей воспитания юношества каирского общества, ни тем более контролировать Финансовую часть школы – почти исключительный и свободный их дар. Правда, высокомерное отношение основателей к своим сочленам по ефории и безконтрольное распоряжение делами школы несколько и волновало остальных членов, но никто не смел возвысить против них голоса.

Школа амбетьевская в Каире, по ходатайству нашего дипломатического агентства, была принята под особое по­кровительство в Боге почивающего покойного Императора Александра II, и русский дипломатический агент при египетском хедиве всегда считался почетным попечителем её; но так как в ней никто из русских подданных не воспитывался, то наш дипломатический агент в дела этой школы не вмешивался, ограничившись лишь присутствием в ней на публичных экзаменах в июне месяце и предоставив членам ефории, как людям заинтересованным положением школы, в которой воспитывались их дети, вести ее по своему благоусмотрению. Следовательно, со стороны почетного попечителя за ведением дел в школе ефориею наблюдения не было никакого. Не мог наблюдать за ефориею и управлять ею и почетный её председатель, синайский архиепископ, так как предшественники нынешнего председателя, синайские архиепископы-игумены, не жили в Каире. Констанций II жил постоянно в Константинополе², его преемник Каллистрат III, человек больной, жил на Синае, переезжая из монастыря в Раифу и обратно, смотря по времени года, любил заниматься огородничеством и садоводством (его почти руками насажен и его заботами воспитан прекрасный небольшой садик на Синае при разрушенной ныне церкви св. Апостолов), а наукою и школами не интересовался. Представителем синайского архиепископа в ефории в этот период бывал кто-нибудь из синайских старцев, проживавших в Каире в тамошнем Джувалийском синайском подворье. Как люди малограмотные, они мало интересовались школою, отбывая, как тяжелую повинность, заседания ефории и годичные испытания воспитанников школы, в суть же дела, во внутреннюю жизнь школы, не входили и в ефории не пользовались никаким влиянием. Школа таким образом была предоставлена самой себе; ею распоряжались безконтрольно её основатели братья Амбет. Так дело шло до 1885 года, т. е. до того времени, когда был избран на кафедру синайскую нынешний архиепископ Порфирий. После своего рукоположения в Иерусалиме у нынешнего патриарха Никодима, преосвященный Порфирий вернулся на Синай, но пробыл там немного. Устроив монастырские запущенные дела за время безначалия, заместив важнейшие протосинкеловские посты и в частности пост константинопольский, совершив несколько хиротоний над заслуженными братьями монастыря, преосвященный Порфирий³ объявил собору старцев, что интересы монастырские, а также его личное слабое здоровье вынуждают оставить стены своей метании⁴ и жить в Каире в тамошнем монастырском подворье. Так как отсутствие архиепископа-игумена в стенах синайского монастыря, обыкновенно управляемого наместником архиепи скопа, который называется дикеем, дело не новое для синайской братии, а поэтому и предложение преосвященного Порфирия не вызвало особенного возражения со стороны соборных старцев. После двух или трехмесячного пребывания в стенах монастырских, новый синайский архиепископ-игумен отправился на житье в Каир.

В Джувалийском подворье новый архипастырь синайский с свойственным ему умом и дипломатическим тактом, который он приобрел на прежних высоких постах – экзарха влахийского⁵ и протосинкела⁶ константинопольского, в скором времени, присмотревшись к существовавшим до него порядкам, взял бразды правления в свои крепкие и опытные руки, которые тотчас же почувствовали отцы синаиты. С патриархиею и в частности с нынешним александрийским патриархом, девяностолетним старцем Софронием, преосвященный Порфирий, хотя и начал свои личные сношения, но по исконному не расположению александрийских патриархов, некогда даже претендовавших на подчинение себе синайского архиепископа, установить раз на всегда сердечно-добрые отношения к монастырю ему не удалось. Натянутость в отношениях существовала всегда и при синайском владыке. Что же касается попытки преосвященного Порфирия стать в добрые отношения к нашему дипломатическому агенту и к православному каирскому обществу, то она удалась вполне. Прекрасные рекомендации о преосвященном из Константинополя от нашего посольства и личные выдающиеся качества открыли свободно двери нашего дипломатического агентства в Каире новому синайскому архиепископу-игумену, и он был желанным там гостем во всякое время. Пользующийся всеобщим уважением в Каире политический агент наш г. Кояндер, образованный и подающий большие надежды секретарь агентства г. Щеглов и весьма обязательный русский вице-консул г. Иванов сделались, можно сказать, личными друзьями преосвященного Порфирия. Местное каирское общество встретило с радостью и не без надежд нового синайского архиепископа и в своих ожиданиях не ошиблось.

Заручившись столь прочными и нужными ему симпатиями общества каирского и нашего дипломатического агентства, преосвященный Порфирий начал внимательно присматриваться и к делам амбетьевской школы, вверенной его отеческому попечению. Как председатель ефории, преосвященный дал понять и членам ефории, и бесконтрольному распорядителю из фамилии Амбет, что дела в ефории идут не нормально, а от этого страдают и интересы са­мой школы. Присматриваясь ближе к делам ефории, преосвященный Порфирий увидел, что отчетность касательно сумм школы крайне не исправна, что ревизий над ними не было никаких уже долгое время, что г. Амбет распоряжается суммами бесконтрольно. Преосвященный настоял, хотя и не без сильных протестов со стороны г. Амбет и некоторых других членов ефории, находившихся под сильным влиянием последнего, чтобы касса школы была обревизована, и раз на всегда велась бы суммам школы самая аккуратная и строгая отчетность. Ревизия обнаружила громадный недочет в суммах... Но теперь предстояло преосвященному решить вопрос: как же заставить г. Амбет пополнить недочет в суммах? Подано было заявление в местный суд, и начато преследование виновника, но дело к желанному концу не приходило. Тогда преосвященный решился обратиться к содействию г. Кояндера, русского дипломатического агента при хедиве. Объяснив ему, как почетному попечителю, плачевное положение школы и ее сумм, он просил его принять с своей стороны меры для того, чтобы школу привести в надлежащий порядок. Г. Коядер принял это дело к сердцу и взялся за него с свойственною ему настойчивостью и тактичностью. Он прежде всего добился того, чтобы Амбет был устранен из ефории, и чтобы духовное завещание основателя, было изменено в том смысле, что члены этого рода могут вступать в ефорию по выбору местного общества, а не в силу своего происхождения, как это было доселе. Некоторые из прежних членов отстранены также от должностей ефоров и замещены новыми. После этого г. Коядер, пользующийся большим влиянием и уважением в среде тамошних дипломатов и у самого хедива, через министра юстиции настоял энергически вести дело суда над г. Амбетом, которому грозила опасность быть заключенным под стражу. Когда дело приняло такой крупный оборот и совершенно неожиданный для г. Амбет, он решился пополнить растраченную им школьную сумму, но с некоторою рассрочкою. В марте прошлого года за Амбетом числилась недоимка, если не ошибаемся, в семь тысяч рублей, но наше агентство и нынешняя ефория школы надеются, что и она будет пополнена.

Достигнув столь блестящих результатов своих трудов в деле Финансовом школы, переменив членов ефории, дороживших лишь своим титулом, но не интересо­вавшихся совершенно делами школы, а тем более её преуспеянием, преосвященный Порфирий стал подумывать и о реорганизации учебного дела в ней, о постановке её в учебном отношении в уровень с современными педагогическими требованиями, с запросами на школу данного времени. Для сего было предложено ефории, чтобы она постаралась подыскать нового директора для школы, который бы был вполне пригоден для предполагаемого серьезного дела. Выбор ефории остановился на нынешнем директоре школы г. П. Капланидисе, который имел за собою уже многолетнюю педагогическую опытность, как директор торговых школ в Смирне, в Ликее и др. Г. Капланидис принял предложение ефории тем с большею охотою, что положение и материальная средства директора каирской амбетьевской школы выгоднее, чем в Смирне (последнее место служения г. Капланидиса), и с готовностью приступил к реорганизации школы. В виду наплыва учеников в школе, были открыты для низших классов параллельные отделения, курсы преподаваемых наук в школе расширены, для старших классов назначены преподавате­лями люди с университетским образованием, и уволены старые учителя, не способные стоять на высоте требований от преподавателя в данное время, школа получила устрой­ство и программы почти классических гимназий.

Вот за эти-то гуманные и совершенно бескорыстные труды нынешнего достопочтенного синайского Архиепископа-Игумена Порфирия и чтит, и любит его каирское право­славное общество. Вот почему день именин владыки еже­годно 24 Февраля торжественно празднуется школою амбетьевскою и привлекает в Джувалию множество гостей из почетного каирского общества, чтобы выразить благодар­ность дорогому имениннику и пожелать ему многих лет и здоровья, в чем владыка весьма и весьма нуждается для преуспеяния школы, в которой воспитываются их дети, и дальнейшая судьба которой зависит бесспорно от того, как долго будет председателем ефории архиепископ Порфирий.

В заключение сообщим факт из жизни амбетьевской школы, очевидцами которого мы были в Каире, ярко рисующий настроение местного православного общества и в частности тамошних греков к нам, русским, которым, как я сказал, школа эта обязана всецело своим настоящим прекрасным состоянием. В июле месяце пошлого года, когда, за выбытием из Каира г. Кояндера, временно исполнял должность дипломатического агента секретарь г. Щеглов, в агентство явился один молодой, хорошо образованный грек, живший довольно долго в России и хорошо говорящий по-русски, и просил места при агентстве. Личность просителя произвела на г. Щеглова весьма приятное впечатление, и у него сейчас же явилась мысль вос­пользоваться этим человеком для осуществления давно созревшего плана в нашем агентстве – ввести препода­вание русского языка наравне с другими иностранными языками в русской амбетьевской школе. Побуждением для этого было желание нашего агентства иметь у себя на службе лиц, хотя несколько знакомых с русским языком. В настоящее время ни в самом агентстве в Каире, ни в вице-консульствах в Суеце, Туре и др. городах нет ни одного из служащих, кто бы мог хоть несколько слов сказать по-русски. В названных городах вице-консулы – природные арабы и ни на каком ином языке, кроме род­ного, не говорят. Иметь русских подданных на службе в агентствах, консульствах и посольстве нельзя, а из турецких подданных найти знающих русский язык нет возможности, между тем незнакомство с языком той нации, на службе у которой состоят эти лица, ставит и их самих в неловкое положение⁷и затрудняет наших дипломатов на востоке при отправлении ими своих обязан­ностей.

Г. Щеглов высказал просителю свое намерение и предложил ему занять место учителя русского языка в амбетьевской школе, при чем обещал даже выхлопотать для него несколько уроков и Французского языка в низших классах. Само собою разумеется, что проситель с радостью и полною благодарностью принял предложение г. Щеглова. Оставалось лишь провести настоящее намерение нашего агентства через ефорию; надежда на благоприятный исход была полная. Переговорив предварительно с г. Капланидисом, директором школы, о том, чтобы том же постоянный сотрудник одной из этих враждебных газет, прекратили статьи против России и нашего агентства в Каире, а иначе и Бог весть до чего бы договорились александрийские политиканы... Русский язык ныне состоит в числе предметов, преподаваемых в школе, я дай Бог, чтобы преподавание его вполне упрочилось и привилось к ней. Весьма приятно будет заезжему русскому человеку в Каире услышать, что в амбетьевской школе, состоящей под покровительством русского Государя Импе­ратора и основанной на средства русского подданного, пре­подается и русский язык...