Феодосий. Христианство как государственная религия Рима

Признание учения апостольского верой государственной имело важные последствия, мало и даже едва ли замеченные исторической критикой. Древний Рим назначал себе богов, признавая себя действительно единственным богом для всех граждан.

Такова причина, почему не было возмущения против введения христианства императорами и почему множество граждан сделались христианами при Константине. Император, как представитель Империи, имел законное право назначить нового и отставить старых богов.

Феодосий пользовался тем же правом и действовал, сам того не замечая, в том же нехристианском смысле. Высокое понятие о личной вере, свободно образующей святую общину, исчезло в понятии государственной религии, обязательной извне. Ревность великого правителя ввела его в ошибку, к несчастию отзывающуюся через 14 веков даже до нашего времени.

От этой ошибки пролиты были потоки крови, горели позорные костры инквизиции, и Западная Европа приняла в общее употребление слово Религия, как замену слова Вера, между тем как для мыслителя в их значении нет ничего общего.

Другое последствие того же закона было не менее гибельно, особенно для истории. Не то государство есть христианское, которое признаёт христианство, но то, которое признается христианством: ибо не церковь благословляется государством, но государство церковью.

Мы говорим небезусловно, но в явном смысле христианской догматики.

Империя, объявляя себя христианской, присвоила себе право, не принадлежащее ей, и давала себе без согласия церкви (т. е. не только епископов, но и внутреннего смысла церкви) мнимое освящение церковное. Таким образом, вера выступала как видимая порука за весь государственный строй, чуждый вере и завещанный миром языческим; таким образом освящалось извне то, что в себе внутренней святости не имело; глубокие требования христианина от мира гражданского были усыплены императорской властью, и идея государства истинно христианского исчезла из сознания, из воображения, из надежд и, так сказать, из инстинктов человеческих. Империя, отняв лучшую цель у лучших и самых энергических душ, обрекла себя на бессилие и смерть³⁸².

За всем тем Феодосий заслуживает имя великого государя, часто оспариваемое у него пристрастием новейших историков. Ошибки его принадлежат его веку и римскому воспитанию; его подвиги и достоинства принадлежат ему самому. Последний из императоров, правивших всем римским миром, он окончательно разделил его на две половины, которым уже суждено было никогда не срастаться и подвергнуться совершенно различным судьбам. Империя римская кончилась с Феодосием; после него уже являются в истории две империи: Западная и Восточная, почти совершенно чуждые друг другу и только слабо связанные единством веры и необходимостью сражаться против общих врагов.

Недоброжелательные историки, судя Феодосия, ставят ему в величайший попрёк жестокое наказание Фессалоники. Мгновенный взрыв страсти, смело уличённый современным епископом, осуждённый и наказанный самим Феодосием, не может быть вполне оправдан; но беспристрастие критики исторической обязано заметить, что Антиохия, более виновная пред императором, была прощена и что в преступлении фессалоникийцев основой было такое отвратительное нарушение всех нравственных законов, которое извиняет неумеренность в негодовании императора.

Феодосий, слишком рано умирая, оставил своим малолетним наследникам-сыновьям государство с границами ненарушенными, войско привычное к победе, союзников или наёмников, привычных к покорности, полководцев достойных исторической славы. Но Империю ничто уже не могло спасти; гибель её была ускорена ничтожеством правителей.

Истинная причина разрушения римского мира лежала в его внутренней разрозненности, как общественной, так и духовной, в отсутствии жизненного единства и в истощении всех государственных стихий. Ближайшим поводом к разрушению был натиск германских, по преимуществу же готских семей, сперва направившихся на юго-восток, а потом отброшенных на запад противодействием восточно-иранского, т. е. Славянского мира.