История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков

Часть I →

Содержание

Краткие сведения о распространении монофизитства после IV-го Вселенского собора

Краткие сведения о распространении монофизитства после IV-го Вселенского собора

Собор Халкидонский четвертый Вселенский восторжествовал над ересью монофизитской; для всех стало очевидным, чем отличается истина православия от ереси монофизитской, которая также выдавала себя за истину. Но это не значит, чтобы по окончании собора Халкидонского не стало более еретиков монофизитов в восточной Церкви. В умах многих монофизитство пустило такие глубокие корни, что их не мог истребить и собор Халкидонский. В некоторых местах еще продолжали храниться предания собора разбойничьего 449 года. Что действительно было так на самом деле, это показали беспорядки, нестроения и даже открытые возмущения в разных церквах, какими встречены были догматические определения Халкидонского собора, тотчас по его окончании.

Первым местом на Востоке, где Халкидонский собор встретил себе сопротивление, была церковь Палестинская. Сюда пробрался один из Александрийских монахов Феодосий, который был в Халкидоне во время деятельности здесь собора; с ним явились в Палестину и другие монахи, также бывшие свидетелями торжества православия в Халкидоне; они то и посеяли первые семена раздора в Церкви иерусалимской¹. Упомянутый нами Феодосий был человек в высшей степени недостойный. Еще ранее этого времени, он как злодей был изгнан из монастыря, был самим Диоскором за преступления наказан розгами и в посрамление возим на осле по городу². Лишь только Феодосий и другие монахи прибыли из Халкидона в Палестину, как начали разглашать здесь самые нелепые клеветы против собора: они начали утверждать, что собор исказил веру, что он учил почитать во Христе двух сынов, допустил во Христе два лица, как делали несториане, и что он провозгласил веру отличную от той, какую заключили отцы в символах (Деян. IV, 411. 437). Главными приверженцами Феодосия в его противлении собору сделались несведущие монахи, в палестинских пустынях³. Таких монахов собралось около него до 10000⁴). Под предводительством Феодосия они начали открытое возмущение. Монахи, оставивши свои монастыри и пустыни, составили толпу под предводительством Феодосия, напали на Иерусалим, производили здесь пожары, убийства, отворили темницы, заперлись в городе. Так как их цель состояла в провозглашении монофизитства, то они требовали от всех в Иерусалиме и окрестностях, чтобы соглашались с их учением, возгласами и подписями, анафематствовали Халкидонский собор, папу Льва и всех членов собора Халкидонского (Деян. IV, 411. 423). Феодосий провозгласил себя архиепископом иерусалимским. Истинный же архиепископ иерусалимский Ювеналий был лишен престола и удалился из города. Самая жизнь его подверглась опасности. Начались низвержения с архиерейских кафедр и других епископов Палестины. Вместо низверженных возводились на кафедры сторонники монофизитов. Священнические места занимались монахами приверженцами Феодосия. Дерзкие монофизиты осмеливались даже на самые убийства епископов; так от руки их погиб епископ скифопольский Севериан вместе с некоторыми другими епископами. Не довольствуясь убийством православных священников, они еще позволяли себе ругаться над телами убитых. Так убивши одного диакона, они лишили его христианского погребения, влачили его по улицам и позорно издевались над ним (Деян. IV, 411. 412. 418. 419). Когда слух о таких дерзких поступках Феодосия и его приверженцев достиг до слуха императора Маркиана, он отправил против них вооруженную силу. Боясь справедливого мщения за свои дерзости, Феодосий и его сторонники покидают Иерусалим, отправляются в Синайский монастырь, производя по дороге новые беспорядки и рассеивая семена монофизитского учения. Достигнув Синайскаго монастыри, Феодосий с его соучастниками и здесь не оставался бездеятельным. Он нашел себе доверие у простодушных монахов здешних, клеветал на Халкидонский собор и не без успеха. Император грамотами старался вразумить уловляемых ересью Феодосия синаитов, разъясняя им, кто такой был Феодосий и что в действительности сделано собором Халкидонским; наконец просил всех содействовать к поимке такого бунтовщика и нечестивца, каким был Феодосий (Деян. IV, 412. 413. 441. 442). С другой стороны, тот же император помогает истинному архиепископу иерусалимскому Ювеналию возвратиться на свою кафедру и водворить нарушенный порядок в округе. Порядок был восстановлен, но споры между монофизитами и православными не прекращались здесь. Иные из монофизитов доходили до такого ожесточения, что хотели скорее принять смерть, чем уступит истине.⁵

Другою страною, где на самых же первых порах был отвергнут собор Халкидонский и поднято знамя монофизитства, был Египет. Здесь монофизитство разразилось еще сильнее, еще бурнее, чем в Палестине, и это совершенно понятно. Не даром Диоскор, виновник разбойничьего собора, был Александриец. Не один он был в Египте мыслящим по-монофизитски; монахи, которых привел с собой Диоскор на собор разбойничий 449 года, и которые показывали себя жаркими исполнителями его воли, были первыми ревностными монофизитами в Египте. На самом соборе Халкидонском 13 епископов египетских отказались подписать православное послание папы Льва, под тем предлогом, будто бы они не могли этого сделать без соизволения своего архиепископа. Понятно, что подобные епископы, возвратившись из Халкидона в свое отечество, мало могли служить интересам собора Халкидонского. И в самом деле в Египте, тотчас же по заключении собора Халкидонского, обнаружились сильные монофизитские движения. Эти движения замечательны в истории церковной: они впоследствии привели к тому, что в Египте образовалась отдельная монофизитская церковь. Зерно бунтовавших здесь против собора Халкидонского составляли, как и в Палестине, монахи в Александрии и её окрестностях (Деян. IV, 409). В Египте разнеслась нелепая молва, что собор Халкидонский изменил древней вере и ввел какую-то новую веру; заблуждающиеся упорствовали в этой мысли и «накопляли зло ко злу» (Деян. IV, 409–10. 415). Народ Александрийский легко поддался влиянию монофизитствующих; он по самой своей природе склонен был ко всякого рода возмущениям и без по рядкам. «Чернь всегда такова, что легко воспламеняется яростью и пользуется всяким поводом к произведению беспорядков, но преимущественно пред всякою другою такова была именно чернь Александрийская; она была многочисленна, состояла из людей грубых и разноплеменных, дерзких и склонных к порывам. Всякий желающий, ухватившись за малейший случай, мог возбудить этот город, к народному восстанию, вести его и двигать куда угодно״⁶. Следовательно, Александрийское народонаселение представляло удобную почву для развития беспорядков по поводу собора Халкидонского, как скоро нашлись вожаки у него; а в таких вожаках недостатка не было. В царствование Маркиана возмущение в Египте состояло в. следующем: когда на соборе Халкидонском низвергнут был Диоскор, то на его место назначен был архиепископом Александрийским Протерий. Город разделился; одни приняли Протерия, другие, монофизитски настроенные и слышать не хотели о новом архипастыре, продолжали считать архиепископом Диоскора и даже требовали возвратить его на Александрийскую кафедру. Возмущение выразилось в том, что народ, расположенный к Диоскору, большими толпами отправился к дому начальника города; когда отряд войска хотел остановить возмущение, мятежники начали бросать в воинов камнями и обратили их в бегство. Обессиленное множеством бунтовавших, войско принуждено было запереться в одном храме, переделанном из Сераписова капища, но народ поджег здание и войны сделались добычею пламени. Префект города Флор дал знать об этом императору Маркиану, а сам между тем закрыл для бунтующего народа театры, бани, и лишил его обычной даровой раздачи хлеба. Император прислал в Александрию две тысячи войска. Возмущение мало-помалу потухло⁷. Но не надолго. Смерть императора Маркиана (в 457 г.) принята была египетскими монофизитами за благоприятный случай к новому возмущению против православного епископа Александрийского Протерия и собора Халкидонского. Душою бунта был Александрийский пресвитер Тимофей, прозывавшийся «неистовым» (Деян. IV. 4.82; он назывался также элур, что значит кошка). Он собрал около себя несколько епископов, которые подобно ему были проникнуты монофизитскими идеями; вошел в связи со многими монахами, особенно из подгородных, подобно ему отторгшимися от Церкви православной по поводу собора Халкидонского (Деян. IV. 469. 489), и начал свои истинно разбойнические действия. Тимофей начал с того, что вместе с своими единомышленниками «анафематствовал Халкидонский собор», провозгласил низверженным архиепископа Протерия, рукоположил себя при помощи двух епископов, сочувствующих ему, в архиепископы Александрии. Затем открылся целый ряд церковных и общественных беспорядков в Египте. Тимофей посвятил новых епископов и клириков для церквей египетских из числа лиц ему приверженных. Ииротерий был убит: когда он в видах безопасности скрылся в крещальню, какие обыкновенно устраивались при храмах христиан в древности, несколько человек из партии Тимофея напали на беззащитного святителя и умертвили, не принимая во внимание ни святости места, так как христианские крещальни чтили даже и варвары и люди самые жестокие, – ни времени, так как убиение произошло в праздник св. Пасхи; убийцы однако же недовольствовались этим: «они влачили израненный труп по всем местам города, без милосердия поражали ударами бесчувственное тело, рассекли его на части и неудержались, наподобие собак, кусать внутренности этого мужа; наконец предавши останки тела его огню, рассеяли даже пепел его по ветру, превосходя в свирепости всех диких зверей». Тимофей, провозгласивши себя архиепископом, подбирает к своим рукам церковные имущества в Александрии, лишает церковного содержания бедных, пропитывавшихся от щедрот Церкви, раздает деньги своим единомышленникам. Он рассылает своих приверженцев по другим городам для преследования епископов православных. Он анафематствовал и Протерия и других епископов, державшихся определений Халкидонского собора; к их анафематствованию присоединил и имя св. Кирилла Александрийского. Но этого всего было мало для Тимофея, – он вычеркнул из церковных диптихов (помянников) имя Протерия и поставил вместо него имя Диоскора. Православных клириков, в особенности посвященных рукою Протерия, лишил мест, выгнал из города, запретил своим приверженцам иметь с ними какое бы то ни было общение; положение изгнанных и находящихся в постоянном страхе за свою жизнь православных клириков было поистине печально, – они должны были «проводить жизнь боязливее зайцев и лягушек. (Деян. IV, 462–475). От разбойнической мести монофизитов не спаслись и «монастыри, издавна прославившиеся православною верою, мужеские и женские: он приказал их разрушить» (Деян. IV, 481). Свою злобу на православных Тимофей изливает даже на предметы бездушные, но напоминающие о Протерии и вообще православных. Так самые седалища епископские, на которых восседал Протерий, он приказал разломать и сжечь, а св. алтари в церквах, если они были освящены Протерием, велел измыть мореною водою, как оскверненные (Деян. IV. 487). Наконец обе партии Александрийской Церкви, православная и монофизитская, обратились к императору Льву I (457–474 гг.), каждая прося себе защиты и покровительства (Деян. IV. 466–490 ид.) Император Лев, как человек расположенный к Халкидонскому собору, стал иа стороне православных, изгнал Тимофея из Александрии в бедный Пафлагонский город Гангры⁸. Этим и закончилась первоначальная оппозиция Египта в отношении к собору Халкидонскому.

Третьим местом, где нашло себе благоприятный прием монофизитство, была Сирия с городом Антиохией во главе. Нужно думать, что главным виновником отпадения многих сирийцев от православия и непризнания ими собора Халкидонского был архимандрит Варсума, тот самый Варсума, который в качестве ревностного монофизита вызван был по мысли Диоскора на собор разбойничий, для участия в оном, и который еще до времени Халкидонского собора, по свидетельству отцов этого собора, производил беспорядки в Сирии, собрав около себя целые тысячи родственных ему по убеждениям монахов (Деян. IV. 63). Поэтому неудивительно, что здесь собор Халкидонский не был встречен должным сочувствием. Это обнаружилось в царствование Льва I, преемника Маркиана. Правителем Сирии, по воле Льва, сделался его родственник Зенон (впоследствии император). В свите Зенона прибыл в Антиохию и некто Петр Фуллон (что значит: сукновал), священник от одной церкви в Халкидоне. Будучи человеком монофизитских понятий, он нашел себе в Антиохии приверженцев; с ними восстал против тогдашнего архипастыря антиохийского Мартирия, довел своими смутами его до того, что оп отказался от самой кафедры антиохийской, сказав: «отрицается клира непокорного, народа непослушного, церкви запятнанной». Открывшеюся вакансией воспользовался Петр и провозгласил себя архиепископом антиохийским, в чем ему содействовал упомянутый нами Зенон. Главнейшими деяниями Петра Фуллона было следующее: он проповедовал, будто Сын Божий страдал по божеству, а не по человечеству, подвергал анафеме всех ему противящихся в этом и наконец приказал прибавить к богослужебной песни Трисвятому слова: «распныйся за ны». Такая прибавка с точки зрения монофизитской была естественна и последовательна; ибо если Сын Божий страдал по божеству за нас, как учили монофизиты, то, вследствие единосущия лиц Св. Троицы, с Сыном необходимо страдать должны были и Бог Отец и Дух Святый, а эту мысль и выражала прибавка в Трисвятому. Монофизитское правление Петра Фуллона церковью антиохийскою было непродолжительно, – он был сослан императором в ссылку⁹. Тем не менее Сирия сделалась гнездом монофизитства.

Наконец в самой столичной Константинопольской Церкви монофизитство не умерло, по окончании Халкидонского собора, по временам оно заявляло о том, что закваска его осталась и здесь. Сам ересиарх монофизитства Евтихий, как известно, вышел из одного из Константинопольских монастырей. Неудивительно, если, и по осуждении Евтихия, в Константинополе обнаруживаются так или иначе семена того же заблуждения. Именно: некоторые монахи Константинопольские тотчас же по провозглашении православия в Халкидоне объявляют себя против этого собора, пишут обширные сочинения в защиту монофизитства и против православия (Деян. IV. 430 – 431). Да и позднее не переводятся монофизиты в столице¹⁰. Некоторые из самых императоров византийских, своими указами и распоряжениями, частью прямо направленными к защите монофизитства, частью бестактными, с своей стороны подливали масло в огонь не только в самой столице, но и вообще на востоке. Так император Василиск (476–477 гг.) издает окружную грамоту (энкиклион), которою анафемствовался собор Халкидонский и его деяния; в ней читаем: «что нарушило единение святых Божиих церквей и мир всего мира, как-то сочинение Льва (папы) и все постановленное в Халкидоне для определения веры, в каждой церкви, где будет найдено, повелевается всюду находящимся епископам предавать анафеме и огню»¹¹. Император Зенон (477–491 гг.) выдает грамоту единения (энотпкон) и в ней двусмысленно говорит о соборе Халкидонском, напр. «кто же мыслил и мыслит что-либо другое, противное вере, постановленное на Халкидонском соборе или на ином каком соборе, того анафемствуем»¹². Император Анастасий (491–518 гг.) хочет ввести и в Константинопольской Церкви известную монофизитскую прибавку к Трисвятому: «распныйся за ны», как это было в Антиохии¹³. Все подобные действия императоров служили к большему и большему распространению монофизитства на востоке.