Слово в 22-ю неделю по Пятидесятнице
Человек некий бе богат, и облачашеся в порфиру и виссон, веселяся на вся дни светло (Лк. 16:19)
Услышав сии слова, иной из скажет: какая блаженная была жизнь богача, изображенного в притче нынешнего Евангельского чтения! А мне позвольте сказать: что за пустая, ничтожная была жизнь его! Он только наряжался в богатые одежды, ел, пил, засыпал, пробуждался, чтобы снова есть, пить, одеваться в придуманные прихотью наряды и снова погружаться в сон. Так провел этот богач всю жизнь, не помышляя ни о Бог, ни о вечной участи своей за гробом, не принимая никакого участия в судьбе несчастных близких. Всякий день его жизни во всем был похож на другой, разнообразие заключалось разве в яствах, напитках, нарядах и увеселениях. Таким образом, вся жизнь этого богача не принесла никакой пользы для других, бесполезна была для него самого, потому что при кончине ее все ее продолжение представилось ему как сон, как одно мгновение, как тень, исчезнувшая при появлении света. Ни одно воспоминание какого-нибудь доброго дела не усладило горестных минут его кончины; напротив, умирая, он терзался мучительным убеждением, что на веки расстается с своими мнимыми удовольствиями, которые не принесли ему никакой существенной пользы, томился угрызением совести, что все время жизни своей потерял в легкомыслии, лени, праздности, что в целой жизни своей душевный взор его видит одну пустоту, ничтожество, суетность, ветер; что суета, которой он был рабом, низводит его в бездну адову, уготовала ему вечные мучения!
Но не станем осуждать осужденного судом Божиим; Спаситель не для того предложил притчу нынешнего Евангельского чтения, чтобы мы порицали изображенного в ней богача; но чтобы мы, при свете ее, обратили внимательный взор на самих себя и старались узнать: не стремимся ли мы сами по покатому пути суеты мирской в бездну адову!
По причине повреждения изначала человеческой природы едва ли не все люди, не весь род человеческий, в большей или меньшей мере, погружен в суету, кроме тех избранных душ, которые день и ночь помышляют о вечной своей участи, и всеусильно стараются удостоиться соединения со Христом в будущей жизни!
«Но что такое суета?» – спросит кто-либо. Это есть нечто, имеющее одно название, но не заключающее в себе ничего существенного; это есть ничто, или что-то воображаемое, но никогда не осуществляемое; – представляемое в наших мечтах удовольствие и наслаждение, которыми будто мы обладали бы, если бы приобрели желаемые нами блага земные. Посему-то и Св. Церковь в одной из песней своих внушает нам: «вся суета человеческая, елика не пребывают по смерти! не пребывает богатство, не нисходит с человеком во гроб его слава!». Можно присовокупить, не пойдут с нами в вечность наслаждения, забавы и мирские удовольствия!
При всем том суета, овладевать человеческими помышлениями, желаниями, чувствами, самовластно увлекает людей в плен свой, отнимает у нас время и жизнь, доводит до расточения и потери имения, истощает наши силы, лишает природных сил, здоровья и преждевременно приближает нас ко гробу. Иной, не внимая изречению вечной Истины, что жизнь человеческая не зависит от его имения (Лк. 12:15), то напрягает все умственные и телесные силы свои, чтобы собрать сокровища, стяжать богатство; то мучится головной ломотой, страдает бессонницей от тревожных помыслов, что собранные им сокровища могут расхитить воры, в одно мгновение может поглотить наводнение, истребить огонь; что и без того снедает их моль, истребляет ржавчина; то терзается сердцем, помышляя, что его богатство может попасть в руки таких людей, которые в короткое время расточат его, или, получив его сокровища, вместо благодарности помрачат его память насмешками и позором. Тот сохнет от честолюбия, а сердце другого точит червь сладострастия; одни скорбят от того, что не имеют детей, другие томятся именно тем, что их имеют. Иного снедает скука и невыразимая туга сердца от пресыщения, от того, что он не знает уже чего желать; другой досадует на то, что не исполняются его желания. He произвольные ли это бедствия; не измышленные ли самыми людьми горести, которые навлекают на них собственные их прихоти? He сама ли миролюбцы изобрели для себя душевные терзания, сгорая желанием благ земных, когда вековые опыты доказывают, что все блага мира сего, достоинства, деньги, почести, наслаждения, становятся источником неисчислимых скорбей и душевого сокрушения для тех самых людей, которые домогаются удовлетворения своих желаний; когда, с другой стороны, во всех благах мира сего нет ничего такого, чтобы вполне могло удовлетворить нашим желаниям, насытить наше сердце, потому что все непостоянно в мире, неверно, обманчиво, суетно!
Но к прискорбию люди, одаренные разумом и свободой, созданные для бесконечного блаженства, для вечного пребывания на небесах, где нет ни болезни, ни скорби, ни воздыханий, омрачившись своими помышлениями, до того пристрастились к суете земной, что в суете ума своего желают, говорят и производят только суетное, уповают на одну суету, зачинают труд и рождают беззаконие, потому что желания сердца их, предметы любимые, боготворимые ими, суетны и достойны смеха! Вот почему мудрейший из царей земных, возвеличившийся в свое время паче всех бывших прежде его во Иерусалиме (Еккл. 1:16), с горестью восклицал: суета суетствий, и всяческая суета (Еккл. 1:2)!
Так все люди, с малыми исключениями, порабощены суете. Но если бы мы обратили внимание на ту суету, которой сами предаемся, то убедились бы, что мы, по нравам и обычаям, нимало не похожи на первенствующих Христиан, что в нашей суете есть даже что-то нелепое!
В первые веки Христианства в домашнем быту и взаимных посещениях Христиан предметом бесед их были преимущественно Евангельские истины. Тогда Христиане учились друг от друга как благоугодить Богу, какая в вечности ожидает участь праведных и нечестивых; такой связаны были взаимною любовью, что один за другого с радостью жертвовали своей жизнью; до того были правдолюбивы, что не имели нужды подтверждать слова свои клятвой. У нас во всяком собрании, сколько бы оно ни было малочисленной, предметом разговоров бывают или обидные для ближнего пересуды, или сообщение самых пустых новостей. В наших беседах стараются наперерыв отличаться язвительными остротами, особенно на счет отсутствующих; а стоит только нечаянно явиться в то же собрание тому, кто был предметом пересудов, как вдруг все присутствующие обращаются к нему, по-видимому, с самым радушным приветом, как к первому своему другу. Почему так? Потому что правилом общежития принято вежливое притворство; искренность и прямодушие изгнаны из наших обществ; а вместо их введено тысяча самых пустых условий взаимного общения; рассчитано, кого когда посетить, кому изъявить особенную мнимую преданность, как его встретить, приветствовать, тогда как сердце, проникнутое холодным самолюбием, не принимает ни малейшего участия в лживых словах и наружном обращении с ближними. Вот встречаются два человека, подают друг другу руки, бросаются взаимно в объятья, говорят один другому тысячу сладких уверений!.. подумаешь, что они самые искренние друзья! нет, это враги, которые на стороне роют друг другу яму! Притворство до того усилилось, что редко в ком можно видеть искренность, редко одни другим верят, что слушающий обращенные к нему кем-либо вежливости, убежденный в их лживости, приготовляет в уме своем столько же лживый ответ. Таким образом, наши беседы, встречи, условия общежития, оказываемые друг другу знаки уважения, радушия, преданности, ни что иное, как суета, обман, ничто, и самые слова, выражавшие некогда сердечные чувства, их потеряли свое значение до того, что каждый понимает в смысле превратном!
Что сказать о той суете, которую в бесчисленных видах, почти ежедневно, высылает на землю ад, чтобы в Христианах подавить благодатные внушения о необходимости для приобретения вечного спасения, постоянно обновляться духом ума нашего и облекаться во Иисуса Христа всеусильным подражанием земной жизни Его, – облекаться в новаго человека, созданного по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4:23, 24)? Что сказать о тех прихотливых новостях, которые, будто поветрие, вторгаясь в дома, часто почти с основания превращают их, изменяют обычаи, вкусы, самые понятия об окружающих нас предметах, и отражаются на самой внешности людей?
Но всего суетнее необузданное увлечение за утехами, наслаждениями и удовольствиями, с таким ненасытным желанием, как будто бы в них заключалась вся цель бытия нашего на земле! В чем же состоят сии забавы, наслаждения, удовольствия? To в слушании смехотворства каких-нибудь скоморохов, то в пресыщении, тο в превращении ночей на дни, и дней на ночи, то, грустно сказать, в посвящении драгоценных часов, назначенных Св. Церковью для общественного Богослужения и умилостивления Бога о наших прегрешениях, кружению в вихре суеты до изнеможения. Даже есть несчастные до того разжигающиеся жаждой наслаждений, что, желая утолить эту жажду, истощают душевные и телесные свои силы, наживают неисцеляемые болезни и преждевременно, в цвете юных лет, похищаются смертью. Подражая как умеют таким обычаям, люди низшего сословия, часто нуждающиеся в насущном хлебе, проводят в корчемницах целые дни в праздности, пьянстве и всяких непотребствах!
При виде таких нравов праведная душа какого-нибудь блаженного Лота томилась бы мучительною ревностью (2Пет. 2:8) о славе Божией, оплакивая наше окаянство, тогда как нам самим следовало бы плакать о нашем порабощении суете, увлекающей нас в пагубу; следовало бы плакать тем более, что на самом деле по тесным обстоятельствам, все у нас горюют, жалуются, и справедливо, на тяжкие времена! И как не горевать, не сетовать, когда нашу страну снова поразило бесплодие, когда оскудение плодов земных снова угрожает голодом если не нам, то нашим ближним, которые доставляют нам хлеб насущный? А от чего? От того, что природа, порабощенная суете (Рим. 8:20) еще грехом первого человека, что земля, обреченная из-за него проклятию и произращению вместо питательных плодов, терния и волчцев, обрекается еще большей суете и проклятию нашими произвольными грехами.
Но если сама природа побуждает нас к сетованию и сокрушению о грехах наших: то мы будем безответны на суде Божием, если не принесем всеискреннего покаяния о грехах наших; если не оставим гибельных путей суеты, низводящей на нас еще в настоящей жизни кару небесную. A куда пути суеты ведут в будущей жизни, нам открыто в притче о богаче, изображенном в нынешнем чтении Евангелия. Он томится и будет томиться целую вечность таким лютым пламенем, что рад был бы, если бы кто-либо прохладил язык его хотя одной каплей воды! Страшная участь! He ужели и мы в ослеплении ума и сердца будем стремиться по покатым путям суеты в бездну адову? Да не будет! Обратимся всем сердцем на путь покаяния, а человеколюбие Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа помилует и спасет нас Своей благодатью. Аминь.