Памяти архимандрита Антонина (Капустина)

К 100-летию со дня кончины архим. Антонина, Начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме († 24 марта / 6 апр. 1894 г.)

24 марта / 6 апр. 1994 года исполнилось 100 лет со дня кончины одного из самых выдающихся русских церковных деятелей на Ближнем Востоке XIX века, архимандрита Антонина (Капустина). Он похоронен в храме Вознесения русского женского монастыря на вершине Елеонской горы.

Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей постановил отметить этот юбилей в Неделю о самаряныне, 16/29 мая с. г. На этот юбилей прибыл Архиепископ Лавр, секретарь Синода, во главе группы паломников.

Торжественная литургия совершалась соборно Архиепископом Лавром в сослужении 9 священников и протодиакона, как местных, так и приезжих из США, Австралии и Западной Европы. После литургии была отслужена Пасхальная панихида (по чину Радоницы), в которой светлые пасхальные песнопения сплетались с заупокойными напевами.

За литургией владыка Лавр произнес краткое, но содержательное слово, посвященное деятельности архимандрита Антонина. Исполняющий должность Начальника Миссии в иерусалиме, иеромонах Феодосий, был возведен в сан игумена.

За трапезой игумения обители, матушка иулиания, сказала слово о жизни и деятельности архимандрита Антонина, а потом наша милая чтица Валерия, 9-летняя гостья из Киева, продекламировала стихотворение С. И. Пономарева «Спасибо», посвященное памяти архимандрита Антонина, заканчивающееся строками:

И не забудет Палестина

Архимандрита Антонина.

И надо надеяться, что не забудет и Россия, и Зарубежье.

Имя архимандрита Антонина известно всем паломникам, побывавшим в Св. Земле. Но имя это заслуживает большей известности. В особенности мы, русские, обязаны ему многим. Даже трудно себе представить на сколько беднее мы были бы, если бы не энергия, предусмотрительность и знания о. Антонина. А знания его были и обширны, и разнообразны. Он был не только священнослужителем, но и археологом с богатейшим опытом, художником, архитектором-строителем и неутомимым собирателем русских святынь в Св. Земле. Вся эта даровитость и внутренняя цельность его личности не должна, однако, заслонять от нас его духовный облик, который светится с такой силой в его вдохновенных проповедях, к счастью сохранившихся и до наших дней ¹.

Архимандрит Антонин (в миру Андрей) родился в 1817 году в селе Батурино, Пермской губернии. Отец его был священником в этом селе и Андрей Капустин с детских лет впитал в себя чисто русскую духовную атмосферу священнического быта. Первоначальное образование он получил в уездном духовном училище и уже в этот ранний период у него пробудился интерес к истории, к Востоку и, в частности, к Греции. По окончании духовного училища, он поступает сначала в Пермскую Духовную семинарию, а оттуда переходит в Екатеринославскую семинарию, где его дядя был ректором и заканчивает ее в 1838 году. В следующем году он поступает в Киевскую Духовную Академию. Закончив академический курс, он остается при Академии преподавателем немецкого и греческого языков, потом читает курс Нравственного Богословия и становится помощником Инспектора Академии.

В 1850 году исполняется его заветная мечта, связанная с его интересом к Византии: он получает назначение в Афины в качестве настоятеля посольской церкви; здесь он остается целых 10 лет. Тут в полной мере развертываются его научные интересы. Он усиленно занимается археологией, делает открытия, изследует афинския церкви. Он в то же время много путешествует, посещает Афон, пишет статьи о своих впечатлениях и научные работы.

Затем о. Антонин становится настоятелем посольской церкви в Константинополе. Проведенные в Константинополе годы (1860–1865 гг.) углубляют его знакомство с Востоком, с церковной жизнью и своеобразием Востока. В 1865 году архимандрит Антонин назначается Начальником Русской Духовной Миссии в иерусалиме; Миссия была основана в 1847 году. Год спустя в иерусалиме открывается русское консульство, возникло Русское Общество Пароходства и Торговли, способствовавшее облегчению посещения Палестины; Палестинский Комитет был сменен Палестинской Комиссией. Но увы, все эти разношерстные организации скорее вредили, чем помогали Миссии в ея работе. Дело в том, что их деятельность не была согласована и эта разноголосица сказывалась очень отрицательно на русском деле в Палестине. Что касается архим. Антонина, то ему постоянно мешали в его деятельности, срывали его планы; чинили всяческия препятствия и греческое духовенство св. Града, и, увы, наши русския учреждения, косо смотревшия на духовных представителей из России. Архимандрит Антонин вероятно мало чего достиг бы, если бы не поддержка Царской Семьи, злостно оклеветанного К. П. Победоносцева и В. Н. Хитрово, души и фактического организатора Императорского Православного Палестинского Общества.

Первым председателем (с 1882 года) Императорского Православного Палестинского Общества стал вел. князь Сергей Александрович, родной брат государя Александра III-го, уже побывавший в Палестине. Императорское Православное Палестинское Общество вступило в тесное сотрудничество с архим. Антонином, поддерживая многия его начинания. Несмотря на отсутствие регулярного притока средств, архим. Антонин приобрел многочисленные участки в Палестине, некоторые из которых до сих пор находятся в владении нашей Церкви:

1. Участок в Хевроне с Дубом Мамврийским, где был построен величественный храм и дом для паломников;

2. Участок на вершине Елеонской горы, где им был построен обширный храм в византийском стиле и высокая колокольня (т. н. «Русская свеча»);

3. Пещеры со множеством гробниц пророков на Елеонской горе;

4. В Тивериаде, на берегу Галилейского моря, был приобретен участок, на котором устроено подворье – место для отдыха паломников;

5. Участок в Яффе.

Вот описание этого владения протоиереем В. Н. Михайловским (По Святой Земле, С.-Петербург, 1889, сс. 38–39): «...мы поехали за город, версты за две, на земле о. Архимандрита Антонина, где расположены отличный фруктовый сад и двухэтажный дом, вместительный, светлый, сухой, назначенный для приема паломников. Это место почитается местом воскрешения Тавифы... В саду, в сентябре месяце 1881 года, в присутствии их Императорских Высочеств вел. князей Сергея и Павла Александровичей и вел. княгини Елизаветы Феодоровны, было положено основание храма в честь Апостолов Петра и Павла».

Императорское Православное Палестинское Общество поручило архим. Антонину произвести раскопки на участке поблизости от Гроба Господня и он нашел Порог Судных Врат, давно засыпанный.

Много трудов положил архим. Антонин на приобретение этих участков; в то время Палестина находилась под властью турок и по турецким законам иностранцы не могли приобретать земельную собственность. Таким образом участки приобретались при помощи подставных лиц, главным образом верного помощника о. Антонина, православного араба Якова Халиби.

Следы деятельности архим. Антонина сохранились и в других местах: это прежде всего школы для арабского населения Палестины, которые основывал о. Антонин при поддержке Императорского Православного Палестинского Общества, затем заботы о паломниках из России. Вообще же знакомство русских с Палестиной и палестинских православных арабов с Россией в большой степени восходит к неутомимой деятельности о. Антонина.

Архимандрит Антонин скончался 24 марта / 6 апр. 1894 года в иерусалиме. Торжественное отпевание в Св.-Троицком соборе было совершено самим Патриархом иерусалимским Герасимом. Похоронная процессия из Св.-Троицкого собора на Елеон (где о. Антонин завещал себя похоронить) превратилась в народное шествие. Могила о. Антонина находится с левой стороны в Елеонском Спасо-Вознесенском храме.

Невозможно переоценить значение деятельности архим. Антонина в Палестине; в краткой журнальной заметке можно только наметить основные вехи его деятельности. Более полное описание кипучей и плодотворной работы этого выдающегося Начальника Русской Духовной Миссии в иерусалиме должно быть представлено в более обширном труде.

Все это, однако, не должно заслонять от нас его главное призвание, а именно его служение Богу в качестве священнослужителя. Свидетельством этого являются его проповеди, собранные в двухтомнике, числом страниц около 1000. Проповеди эти составлены в лучших традициях тогдашнего церковного ораторского искусства. Часто о. Антонин пользуется приемом сопоставления предмета беседы с настоящим временем, что, без сомнения, придает живость изложению. Так, в Беседе на евангельскую притчу о блудном сыне он предупреждает родителей: «Родители и воспитатели! Далеко-ли нам искать такого блудного сына? Может быть он около нас. Может быть ближе, нежели мы ожидаем... Обозначив его приметы, мы предоставляем вашей любви к своему счастию временному и вечному постараться всем усердием родительского чувства и христианского долга не пускать юных и неопытных друзей наших на погибельную страну далече, где их ожидает несчастье, а вас – безчестие. Не всякий «блудный сын» приходит, наконец, в себе. Много было примеров, что несчастный, попавший раз в общество безсловесных, никогда уже не возвышался над ними духом, и погибал злый зле»... Он говорит родителям о хитростях, применяемых «блудным сыном» с целью обмануть доверчивых родителей: «Обмануть можно очень просто: невинным видом, раскаянием, ласкательством, лестью... Очень много помогает преступному успеху невинный вид». В таких случаях родителям будет казаться, что они удержали при себе сына, «тогда как он давно... ушел от них сердцем и живет на стране далече...»

Говоря о «расточителях отцовского имения», проповедник приводит на память «имущество другого рода, – духовное, нетленное, – богатство жизни нравственной... Многолетними трудами и подвигами приобретается сие неоцененное имущество, бережливо и заботливо передается наследникам – и что же? Случается, в несколько дней непотребной жизни, в несколько уроков нечестия и разврата, все превращается ими в прах, предается позору и поруганию!» Проповедник отмечает, что «наше время (есть) время раннего созревания умственного, и скорого перехода от юности к безвременной старости». Автор дает глубокий психологический анализ смежного явления, когда «сама достоуважаемая седина, хотя редко, но также, случается, прикрывает собою «блудного сына"» ².

Но еще вдумчивей, еще проникновенней говорит о. Антонин о молитве. Тут нам приоткрывается внутренняя, личная сторона его существа. Поводом для разсуждений о молитве служит беседа иисуса Христа с самарянинкой у колодца. Как верно замечает проповедник, кто в наше время решился бы разсуждать о душе, о вере, о молитве в такой обстановке. Теперь этому отведена церковная кафедра и, может быть, школьная аудитория – сравнение отнюдь не в пользу нашего времени. По его наблюдениям «развитие ума» и «честная жизнь» ставятся теперь «на место устаревших будто бы, понятий о спасении души и благочестивой жизни!... Современный человек не думает, однако, отказаться от притязаний на свою духовность и воображает достаточным для себя возможно большее образование ума, ошибочно полагая, что духовное и разумное одно и то же». «Принимая вымышляемое за действительное, и не находя в своем ленивом занятии духа ничего похожого на молитву, человек приходит, наконец, к той мысли, что духовной молитвы вовсе нет и что она есть мечта, изобретение праздного воображения или через меру живого чувства, а затем, – что и всякая молитва есть только пустая трата времени, – потому что Бог не требует ее, – потому что Он и без нея знает каждого нужду и желание, – потому что всякого (человека) судьба предопределена, и т. д. и т. д.» И проповедник задает вопрос: «Есть-ли основание для молитвы и нужно-ли молиться?» И отвечает: «Здесь не может быть речи о нужде или надобности молитвы, а можно разсуждать только о ея необходимости...» «И скорбь, и радость, и молитва суть потребности души, возникающия сами собою». Дальше он говорит: «Молитва не есть только моление или прошение о чем-нибудь: она столько же есть и благодарение за помощь, ниспосылаемую отчаивающейся безпомощности». Но по-мимо такого (по его определению) корыстного круга молитвы, есть еще «мольба души, – молитва, изводимая сердцем...» Далее, проповедник цитирует слова апостола Павла «Помолюся духом, помолюся и умом» и добавляет: «Молитва сколько принадлежит сердцу, столько же и уму. Если первая живее, последняя отчетливее. Сердце молящееся только чего-то или кого-то ищет, а ум сего искомого находит, и если не видит его лицом к лицу, то беседует с ним усты ко устам. О, сладкая, о, крепкая, о, радостная молитва мысли!»

Разсуждая дальше о внутренней молитве, он говорит: «Совершаясь внутри существа нашего, она по тому самому есть молитва внутренняя, тайная, мысленная, умственная или умная, как называли ее люди, по преимуществу упражнявшиеся в ней. Она есть занятие делаемое в уме или «умное делание» человека, как называют ее те же святые мужи, – есть невидимая, нечувственная, безмолвная, безвидная беседа человека с Богом, и состоит в «помыслах или божественных движениях чистого сердца и мысли», которые, по выражению подвижников, суть «гласи кротцы, имиже благочестивые души Тайному тайно поют» (Добротолюбие, часть 2, гл. 38). В другом месте он добавляет: «Умную молитву уподобляют поверхности воды, налитой в сосуд. Когда сосуд стоит покойно, мы можем видеть в нем, как в зеркале, чистый и ясный образ окружающих предметов, но пусть произойдет и самое малое сотрясение сосуда или дуновение на него со вне – видение немедленно исчезает или становится безобразным. Советуют при сем учители молитвы иметь и телесный покой, столь благоприятный деланию ума, советуют упразднение по временам орудий чувствования, одним словом, внушают, как можно менее давать простора телесной жизни, чтобы вызывать, в замен ея, деятельность духовную». Отец Антонин предупреждает от воображения, которое «должен умирять молящийся», потому что это «неудержимо деющая способность души», «может произвести вместо умной молитвы безумное иступление. В истории подвижнической не безызвестны плачевные примеры того, как великие угодники Божии, стоявшие «на высоте непрестанной (1Сол.5:17) или Серафимской, так называемой, молитвы, увлекшись воображением до того удалялись от Бога, что теряли самую способность молиться, отрицали самую нужду молитвы. Не для нас, ленивых и разсеянных, примеры такие, конечно, но что у великих является в виде редких и тяжких искушений, то у нас, малых, обнаруживается ежеминутным, смешным и жалким, похотствованием плоти на дух. Горестно то, горько и это».

Но проповедник не лишает и нас, «малых», надежды: «...Кто с простотою и теплотою сердечною предан Церкви, тот, без сомнения, не мог не заметить, что даже подвижническая, умная молитва, не смотря на выспренность ея, знакома душе его. Св. Церковь, между прочими тайнами спасения нашего, содержит в себе и ту великую и утешительную тайну, что незримым и неощутимым образом одуховляет и совершенствует нас. Так и самого немощного, но послушного сына своего, она может возставить и утвердить незаметно на подвиг неустанного молитвословия» ³.

Нельзя не заметить, что этот предмет, особенно же разсуждения об умной молитве, отмечены таким глубоким пониманием и проникновением в самую сущность ея, что представляется весьма и весьма вероятным, что и сам проповедник постиг тайну постоянного молитвословия, т. е. был исихастом. Но об этом, по своей врожденной скромности, он, конечно, не нашел нужным упомянуть...

Из других бесед особенно примечательно «Слово в первую неделю Великого поста», в котором проповедник прямо-таки отождествляет Православие с Россией, конечно дореволюционной. Вот что он пишет: «Едва-ли где-нибудь в христианском мире слово Православие находит себе столько сочувствия, пользуется таким всенародным значением, как в благословенном и богоизбранном и богохранимом Отечестве нашем. Узами совершеннейшего, неразрывного единства связано оно с Православием – сильным и всегда бодренным зиждителем и хранителем его целости, благоденствия и славы. Церковь Православная, царь православный, Русь православная – все эти слова, при которых радостно трепещет сердце русское...»

Окидывая оком историческое развитие Православия, перенесшего не мало потрясений – от ересей и смут «возстановлено было ... древнее отеческое и Апостольское Православие и утвердилось на всегда в Церкви Греческой».

«...Мысль о Православии была тогда еще самым живым убеждением в Церкви, и мы призваны были наследовать и сохранить ее... Наше Отечество призвано было уничижаемую православную веру прославить и вознести ее на возможную высоту земного почитания...»

«Благословенное Отечество! Что славнее и вожделеннее твоего высокого призвания?»

«Все, чего можно пожелать человеку и человеческому обществу, все нам дано и дается Православием! Оно дает мысли нашей высоту и ширину; сердцу – теплоту, любовь и радость; воле – богопокорливость и самоотвержение; характеру – силу, стойкость и решительность; чувству – безстрашие; совести – мир; телу – мужество, крепость и здравие; слову – власть и силу; обществу – жизнь, свободу, радушие, доверие; семейству – любовь, терпение и взаимное уважение; прошедшему – чистую и благодарную память; будущему – благую надежду» ⁴.

В своем «Слове в неделю Пятидесятницы» о. Антонин призывает всех нас к теплой молитве о преждепочивших: «Братия! Когда будете возносить молитвенное слово за них (преждепочивших), не пропустите его без горячего сочувствия души. Будет время (и кто знает, как оно далеко от нас?), что моление, подобное нынешнему, будет совершаться уже без нас, и о нас будут молиться как о преждепочивших. О, как желательно будет нам тогда, чтобы кто-нибудь, хотя один кто-нибудь, со вздохом души помянул перед Подателем жизни и наше, может быть уже и позабытое имя!» ⁵. Итак, скромный проповедник допускал, что и его имя будет со временем позабыто. Да не будет этого! Каждый, кто уже побывал на Св. Земле, должен поминать архимандрита Антонина в памятные дни по чувству благодарности; но и те, кто еще не был «в гостях у о. Антонина», но со временем, надеемся, побывает, также должен присовокупить свои молитвы к нашим скромным молениям. А мы, насельницы Елеонской обители, обязанные ему самим возникновением нашей первоначальной общины, всегда должны помнить его и с благодарностью поминать его среди преждепочивших. Тем более, что он, теперь вероятно «во благих водворившийся», молится о нас и, кто знает, может быть его молитвами наша обитель благополучно перенесла трудные времена в прошлом и надеемся, что и впредь он нам поможет и защитит нас от грядущих бед и испытаний.

Будем же надеяться, что вечное поминовение нашего благодетеля архимандрита Антонина, продолжится до скончания века и будет возноситься в храме, им построенном, в стенах которого он нашел и свое последнее упокоение.

Елеон, март 1994 г.