Источник

Псалом 6

Шестой псалом надписывается так: В конец в песнех, о осьмом, псалом Давиду. Надписание для разумения весьма трудное и почти неразрешимое, и потому объяснение оного может быть только догадочное. Догадок же о значении сего надписания так много, что и одно перечисление их много бы отняло у нас времени, а его между тем для собеседования с вами у нас так мало имеется. Впрочем, вероятнейшим представляется мнение тех, которые полагают, что надпиcaниe cиe выражением: в конец в песнех, указывает на употребление псалма во храме, по окончании известного рода песней, а словом: о осьмом, на содержание его, применительно к осьмому периоду миробытия, периоду, долженствующему начаться обновлением мира во всём его составе и последним Судом Христовым и продолжаться вечно, и так думали особенно древние, не любившие в Писании останавливаться на одном внешнем выражении, но всегда под буквою искавшиe и умевшие находить глубину сокровенной мысли и таинства. На чём же основано заключение, что осьмой период миробытия должен быть периодом разложения или скончания и вместе обновления миpa стихийного и эпохою Страшного Суда Христова? На трёх доказательствах, не со всем, правда, твёрдых и решительных, но довольно любопытных и отчасти не лишённых догматической важности. Первое из них выводится из соображения дней мироздания, которые, как известно, заключаясь в числе семи, т. е. шести дней творений и седьмого дня покоя, осьмому не дают места в пределах времени, след., поставляют его вне оного. А как вне времени ничего более нет, кроме одной вечности, то соображатели полагают, что сим числом гадательно указывается как на продолжение бытия миpa в течение семи пepиoдов неопределённого числа лет, так и на скончание его в период осьмой. Отсюда-то родилось известное в первенствующей Христианской Церкви мнение, что преставление света будет в осьмую тысячу лет от сотворения миpa; но как тысяча лет, по словам пророка, пред очами Божиими, яко день един, и Небесный Учитель прямо сказал, что несть наше разумети времена и лета, яже Отец положи во власти Своей; то определять время кончины миpa и второго пришествия Христова на Суд, каким бы то ни было количеством лет и веков, было бы несогласно с волею Божиею, и потому мнение cиe ныне оставлено. Второе доказательство образуется из замечания о событии Воскресения Христова в день недельный, который в порядке дней есть первый и вместе осьмой. На сем основании думают, что как первое преобразование и обновление вселенной, последовавшее за Воскресением Христовым, совершилось в осьмой день, так и второе, окончательное преобразование и обновление её должно последовать также в осьмой период времени. Третье доказательство заимствуется из Откровения Иоаннова, в котором очевидно изображена будущая судьба миpa и церкви. Св. Иоанн пишет о себе, что он был в духе в день недельный, след., опять осьмой. Что же он слышал и видел при сем? Слышал за собою, говорит oн, глас велий яко трубы глаголющия: Аз семь Алфа и Омега, первый, и последний, и живый, и бых мертв и се жив есмь во веки веков, и имам ключи ада и смерти (Апок.1:10:18). Посем видех мертвецы малыя и великия, стоящия пред Богом, и книги разгнушася, и суд прияша мертвецы от написанных в книгах, по делом их (Апок.20:12). И видех небо ново и землю нову: первое бо небо и земля первая проидоша и моря несть к тому. И аз Иоанн видех град святый Иерусалим нов, сходящ от Бога с небесе, приготован ако невесту, укришену мужу своему, и слышах глас велий с небесе глаголющ: се скиния Божия с человеки, и вселится с ними, и mии людие Его будут, и Сам Бог будет с ними Бог их (Апок.21:1–3). Значит, он слышал глас Господа Иисуса, второе пришедшего в мiр cудити живым и мертвым, и видел вселенную изменившуюся и обновлённую, иначе сказать, он видел открытие последнего Суда Христова и явление царства славы. Доказательство cиe имеет более силы убеждения, нежели два предыдущих; ибо наибольшее представляет сближениe осьмого числа со временем Суда Христова; но за всем тем и из него ничего нельзя вывести решительного. Как бы то впрочем ни было, но верно и неоспоримо то, что как седмое число приемлется в Писании мерою и выражением совершенства в состоянии, образовании и действии какой-либо силы или способности, так и число осьмое изображает окончательный акт процесса усовершимости в таком или другом роде, а посему естественно, что как первое имеет прямое, хотя таинственное и теперь для нас непостижимое, отношение к продолжению бытия миpa, в котором силам природы и свободной воле существ разумно свободных от премудрого и всеблагого Творца предназначено, каждой в своей сфере, совершить определённый путь, так и последнее имеет подобное же отношениe к кончине мipa и Суду Христову, на котором великая задача мiроздания должна, так сказать, разрешиться окончательно. Для примера укажем, между прочим, на иудейcкиe праздники и жертвоприношения, которые все учреждены были по особым повелениям Божиим, и в которых число седьмое и осьмое составляли необходимую принадлежность, первое – для указания времени празднеств и определения количества и качества жертв, а последнее – для торжественнейшего заключения оных, так что были у евреев праздники седмидневий, т.е. суббота, седми седмиц, т.е. пятьдесятница, седмилетий, т.е. субботный год, и седми субботных годов, т.е. юбилей; жертвы же для важнейших из них требовались седмочисленные, по количеству, и семидневные, по возрасту и качеству жертвенных животных, а осьмой день в порядке дней праздничных всегда был окончательный и торжественнейший. В месяц седмый, говорит законодатель иyдейский, первый день месяца порочит, свят да будет вам. Сотворите всесожжения в воню благовония Господу – агнцев единолетных седмь непорочных. И пятыйнадесять день седмаго месяца сего свят да будет вам и празднуйте той праздник Господеви седмь дней. И в день осмый исход будет вам, всякаго дела службы не сотворите в онь, и да принесете всесожжения – агнцев единолетных седмь непорочных (Числ.29:1–2, 12:35). Такое предпочтительное в учреждениях Божиих, столь высокой важности, каковы суть празднества церкви иудейской, избрание числ седмого и осьмого, конечно не могло быть без цели и случайным; ибо Бог ничего напрасно не говорит и не делает, и скорее, по словам Христовым, небо и земля прейдут, нежели иота едина, или едина черта от закона Божия прейдет не исполнившись (Мф.5:18), след., сии числа, как в помянутом случае, так и во всех других подобных, должны иметь свою силу и значение. А как из всего сказанного доселе вы могли убедиться, что последнее из сих чисел в частности означает окончательный акт состояния или действия, в своём постепенном ходе и развитии достигшего определённой черты совершенства и зрелости, следовательно, по применению к мipy видимому, будет означать его кончину и последний Суд Христов: то ничто не препятствует вам допустить, что оно то же самое значение имеет и в надписании рассматриваемого псалма. И так будем смотреть на псалом сей, как на молитву пророка, имевшего в виду кончину миpa и Страшный Суд Господень, или, как на молитву человека, готовящегося предстать пред Богом на Суд и произносящего оную накануне сего Суда. По крайней мере так смотрит на псалом сей св. церковь и для того поставляет его первым в числе покаянных. Приготовьтесь же и вы, возлюбленные, в том же духе и с теми же чувствами умиления и сокрушения сердечного выслушать изъяснение его при следующих богослужениях.

Господи, да не ярости Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим, накажеши мене (Пс.6:2).

Это не простая только и обыкновенная мольба бедного смертного к Богу всебогатому в нуждах своих обращающегося, но это сильный и крепкий и едва не отчаянный вопль души, внезапно потрясённой и безмерно устрашённой близкою опасностию конечной погибели. Быть обличённым от Бога во грехах своих, – это ещё не беда, ибо кто, скажем словами праведного Иова, кто чист будет от скверны? Никто же, аще и един день жития его на земли. Еда чист будет человек пред Богом, или в делех своих без порока (Иов.14:4–5, 4:17)? Ещё менее беды быть наказуемым от Бога. Св. мужи не только никогда не страшились и не убегали наказаний Божиих, а напротив усердно желали и просили Бога о ниспослании оных: искуси мя, Господи, взывал многократно пророк, и испытай мя, разжжи утробы моя и сердце мое, да не погубиши с нечестивыми душу мою и с мужи кровей живот мой (Пс.25:2:9); Ибо они хорошо знали и вполне были уверены, что наказания Божии суть сильное и действительное врачевство против обычных болезней и немощей естества человеческого и наилучшее предохранительное средство от всяких поползновений ко греху, зане пострадавый плотию, по свидетельству апостола Петра, преста от греха (1Пет.4:1), и составляют неоспоримое доказательство и верный залог любви и благоволения к ним Божия: его же бо любит Господь, говорит апостол Павел, наказует, биет же всякаго Сына, его же приемлет. Аще убо наказаниe терпите, прибавляет он, яко же сыновом обретается вам Бог: который бо есть сын, его же не наказует отец? Аще же без наказания есте, ему же причастницы быша еси: убо прелюбодейчищи есте, а не сынове (Евр.12:6–8). Когда же таковых наказаний от Бога удостаивались, то внутренне сему радовались, благодарили за то Бога и хвалились тем сами: благо мне, вопиял в благодарной молитве своей к Богу Песнопевец Израиля, яко смирил мя eси: наказуя наказал мя eси, смерти же не предал eси мя (Пс.118:71, 117:18), и ублажали за то других: блажен человек, говорит один из них, его же аще накажеши, Господи, и от закона Твоего научиши его (Пс.93:12). А потому и в настоящем псалме пророк, вопия к Богу: Господи, да не яростию Твоею облцчиши мене, ниже гневом, Твоим накажеши мене, не обличения и наказания страшится, и не о том просит и молит Господа, чтобы того и другого избавил его, а о том, чтобы, обличил его, но не яростию, и наказал его, но не гневом. Между обличением и обличением, между наказанием и наказанием Божиими есть великая и даже безмерно великая разница: одно есть следствие отеческого милосердия и любви Божией, а другое есть следствие праведного суда и осуждения Божия; первое обличает и наказует временно, но щадит и милует вечно, а последнее щадит и терпит временно, но осуждает и наказует вечно; в первом действует гнев преходящий, растворённый милостию и человеколюбием, а в последнем – гнев окончательно утвердившийся, за переполненною мерою долготерпения последующий, и потому милосердию вовсе непричастный, иначе яростию Господнею называемый. Безмилостивна ярость, говорит Премудрый, нечестивым же до конца без милости ярость найде (Притч.27:4; Прем.19:1). Воздаст Господь в день гнева и откровения праведнаго суда, благовествует апостол, комуждо по делом его, а иже по рвению противляются убо истине, повинуются же неправде, ярость и гнев (Рим.2:5–8). Посему-то тайновидец Иоанн, видевшийи изобразивший в Апокалипсисе конечную судьбу нечестия нераскаянного, о поклоняющемся зверю и иконе его сказал: и той имать пити от вина ярости Божия, вина нерастворена в чаши гнева, и будет мучен огнем и жупелом пред Ангелы святыми и пред Агнцем (Апок.14:10). Словом, ярость и гнев Божий, о которых пророк говорит в вышепомянутых словах, суть ярость и, гнев в последней степени, нестерпимые, неотразимые, вечные, нескончаемые.

Их-то боится пророк и об них просит Бога, чтобы Он не обличал его яростию и не наказывал гневом Своим; ибо страшно есть, по словам апостола, еже впасти в руце Бога Живаго. Иначе сказать, просит избавить его от наказаний вечных и вместо того наказать его лучше временно: телесная бо мучения, как говорит св. Евстратий, суть вeceлие рабом Господним (молитва в полунощ. суб.).

Помилуй мя, Господи, вопиет он далее, яко немощен есмь: исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя (Пс.6:3).

Просит помилования, из снисхождения к немощи его, просит исцеления себе из сострадания к его жестоким страданиям, при одной мысли об угрожающих ему гневе и ярости Божией, в такой силе и степени открывшихся, что не только сердце его содрогнулось и душа вострепетала, но и самые кости его и все составы их подвигнулись от мест своих, сокрушились и перемешались. Смятошася вся кости моя, и душа моя смятеся згьло. Так живо и сильно святые мужи умеют понимать вещи и глубоко чувствовать! Все их мысли, понятия, представления и ощущения столько же разнятся от наших, сколько небо от земли, или свет от тьмы.

Наши обыкновенно скользят только по поверхности предметов, не достигая их сущности, или слегка только касаясь оной, а их проникают в самую глубину предметов и исчерпывают, так сказать, всю полноту оных; наши преходящи и изменчивы, их постоянны и непреложны; наши сбивчивы, смущенны и неопределенны, их светлы и ясны, раздельны и решительны; наши появляясь в уме и сердце, подобно блуждающим огням, мгновенно исчезают, не оставляя по себе следов, их – подобно молнии, проходя до разделения души же и тела, членов же и мозгов, проводят за собою глубокие бразды, никогда не закрывавшиеся, но всегда, при каждом новом сотрясении, обновляющиеся, и чем дальше, тем сильнее дающие себя чувствовать. Оттого, как любовь их к Богу есть любовь крепкая, как смерть, пламенная, как огонь, всеобъемлющая и всепроницающая, как солнечный свет – от всей души, от всего сердца, от всего ума и помышления, так и страх их к Богу и Суду Его есть страх полный и совершенный, поражающий как гром, потрясающий и сокрушающий, как бурное дыхание ветра, и непреодолимо влекущий к подножию Престола Вышнего, дабы повергшись в прах своего ничтожества, из глубины смирения умолять Его благость о помиловании. Этот-то именно страх и есть тот самый, который зачавши человек во чреве своем, родит непременно дух спасения. Страха ради Твоего, Господи, говорит пророк Иcaия, во чреве прияхом и поболехом и родихом дух спасения Твоего, его же сотворихом на земли: не падемся убо, но падутся еси живущие на земли (Ис.26:18). Этот также страх овладел всем существом пророка, когда он взывал ко Господу: помилуй мя, яко немощен есмь, исцели мя – облегчи скорбь и болезнь, яко смятошася кости моя. Это, наконец, есть то, что на языке апостола называется вкусить силы грядущго века (Евр.6:5), т. е. ещё на земле испытывать небесное, ещё до пришествия Страшного Суда Христова уже ощущать во всей силе страх сего Суда. Если мы бываем холодны и невнимательны к Богу и Его закону, не внемлем Его заповедям, не страшимся угроз Его, легко увлекаемся обольщениями света, охотно и скоро преклоняемся на желания плоти и крови, то это от того, что мы не поняли, не постигли, не уразумели, не вкусили, не ощутили внутри себя силы грядущего века. А если когда-либо и причастились сей благотворной силы, то верно давно уже, от долговременного неупотребления сей небесной пищи, потеряли вкус её и забыли производимое ею ощущение. Иначе не могло бы случиться с нами того, что ежедневно с нами случается, и грех потерял бы для нас всю свою прелесть. Ибо верен и истинен совет Премудрого: помни последняя твоя, и во веки не coгpешиши. О! мы тогда страшились бы греха, яко яда змиина, мы убегали бы и трепетали пред ним более, нежели пред самою смерию; ибо и смерть страшна не сама по себе, но по причине только греха, зане жало смерти как говорит апостол, грех есть. Мы тогда в ужасе и слезах горьких вопияли бы с апостолом ко Господу: О, окаянниии есмы человецы! кто нас избавит от тела смерти сея? или с церковным богословом: како возможем избыти от гpеxa, грехолюбивы суще? Како предстанем на Суд Христов, что речем и чем оправдимся пред Ним? Но милосерд буди к нам, Господи, и заступи нас Твоею благодатию; пощади нас ради имени Твоего святого, еже на нас нарицается, и не вниди в суд с рабами Твоими. Аще же обличения и наказания достойны сотворихомся, то обличи нас, но не яростию Твоею, накажи, но не гневом Твоим, и очисти нас, ими же веси судьбами, прежде, даже не возьмеши Нас отсюду.

И Ты, Господи, доколе? (Пс.6:4).

После многих и различных убеждений, которыми пророк возбуждал и призывал к себе милосердие Бoжиe, то напоминанием о своей немощи, то представлением своих страданий, то изображением смятения души и болезнования сердца, но которые однако как будто оставались тщетными, он усиливает свой голос, возвышает чувство и умножает мольбу, вопрошая Господа и Ты, Господи, доколе? Доколе не сжалишься надо мною? Доколе будешь продолжать гнев Твой на меня, отвращать лице Твое от меня, не внимать моим молениям?

Обратися, Господи, избави душу мою, спаси мя ради милости Твоея: яко несть в смерти поминаяй Тебе, во аде же кто исповестся Тебе (Пс.6:5–6)?

Обратись, Господи, от правосудия к милосердию, от гнева и ярости к милостям и щедротам Твоим, избавь душу мою от смятения греховного, от волнения страстей и от суеты миpa многомятежного, устрой её в благотворение и водвори в ней мир и тишину благочестия Не ради меня помилуй меня, но ради милости Твоей спаси меня. Пусть ведущие закон Твой, увидев меня, спасенного рукою Твоею крепкою и мышцею высокою, удивятся и возрадуются и прославят благость Твою, спасающую мя от малодушия и бури, глаголюще в самих себе: коль благ и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив всем призывающим Его во истине (Пс.86:5). Но если я под тяжестию гнева и ярости Твоей паду; если смерть восхитит меня во гpеxе из среды живых, если правда Твоя неумытная низринет меня во ад; то. я погибну тогда на веки для себя, и вместе с тем вечно также потерян буду и для Тебя, для прославления Твоего имени, для восхваления Твоего человеколюбия. Почему же это так? Потому, отвечает пророк, яко несть в смерти поминаяй Тебе, во аде же кто исповестся Тебе? Потому, прибавляют в единогласном толковании на сие место св. отцы церкви, Афанасий Великий, Дамаскин, Златоуст и Феодорит, потому, что по смерти нет ни исповедания, ни покаяния, и во аде грешник милости Божией, подобно упоминаемому в Евангелии богачу, во веки не обрящет. Следовательно, от умерших во грехе и сущих во аде ни хвалы, ни песнопения, ни славословия, ни благодарения Богу нет и быть не может, по самой простой и естественной причине: вообще грешники, по свидетельству небесного Учителя, даже здесь – на земле – суть уже более или менее дети диавола, потому что усвоили себе его качества и охотно исполняют волю его: вы отца вашего диавола есте, сказал некогда Господь Иисус иудеям, и похоти отца вашего хощете творити (Ин.8:44), и всяк творяй грех, от диавола есть, яко диавол исперва согрешает, утверждает тайновидец Иоанн (1Ин.3:8), только эти дети до самой смерти своей суть ещё несовершеннолетние, скончавши же жизнь свою в ожесточении и нераскаянности и чрез то достигши как бы в меру возраста исполнения диаволя, они являются мужами в своём роде, т.е. во зле совершенными, а перешедши в таком состоянии в вечность и быв низвержены во ад, по слову Христову, к диаволу и аггелом его, где ожидает их плач и скрежет зубом, они в злых навыках своих только укрепляются и утверждаются до ожесточения в полном смысле диавольского, так что не хвалы и славословия Богу Вышнему, но только хулы и порицания могут исходить из богохульных уст их, подобно тому, как это случилось на опыте с сатаною и его сообщниками, которые из Ангелов света соделавшись ангелами тьмы, не престают до ныне и вечно будут богохульствовать, а потому и переход их в состояние лучшее, из ада в рай, из царства сатаны в Царство Божие, по самому свойству их, совершенно не возможен, что впрочем ясно показано Самим Иисусом Христом в притче о богатом и Лазаре, где Авраам говорит первому: и над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюда к вам, не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят (Лк.16:26). Xотел бы я при сем вопросить мимоходом наших добрых соседей, легковерных в вере последователей Рима многозатейливого: куда и как от сих прямых и решительных слов Христовых, Пророческих и Отеческих, а сверх того и от тысячелетнего предания всей Христианской Церкви, на них же с упрёком в нововведениях восстающей, думали бы они укрыться с своим, так называемым, очистилищем и при нём папскими индульгенциями, которые для того именно и выдуманы, чтобы сей невозможный переход от места мучения на место покоя и блаженства сделать возможным, по изволению папы, за деньги? Знаю, что они способны наговорить нам много и долго; но если и весь этот словесный хлам и все другие подобные ему повергнуть в указуемую Христом Спасителем пропасть великую и бездонную, то пропасть сия от того нисколько не наполнится и останется непроходимою по прежнему. И на каком основании допущены сии нелепые вымыслы? Я стыдился бы говорить о семь с церковной кафедры; но звание пастыря Православной Церкви, насаждённой и обуреваемой среди иноверия, вынуждает меня сказать о том хотя несколько слов: Святых у Бога, говорят защитники римской веры, много, а у них добрых дел или заслуг пред Богом ещё больше; папа же у сих духовных сокровищ поставлен яко бы приходорасходчиком. Поскольку же по расчёту приходорасходчика, а не по суду Божию, который никому кроме Бога не известен и пред которым, по словами Писания, собственными заслугами не оправдится всяк живый, оказалось, что яко бы многие святые имеют много добродетелей, для их собственного спасения ненужных; то приходорасходчик, как хороший хозяин, заблагорассудил излишние заслуги святых в пользу грешников, осуждённых на мучения в чистилище, продать, с предоставлением им в своих индульгенциях права перейти затем в рай. Боже мой! Это ли святая евангельская истина? Таково ли подлинно учение Христово высочайшее, чистейшее, небесное? И однако ж есть в миpe люди, которые, каждый по своим частным видам, никакой связи с спасением души не имеющим, сим нелепым бредням расстроенного воображения верят, и от мнимого чистилища всеми мерами откупаются! Но да не возглаголют уста моя дел человпческих (Пс.16:4). Обратимся лучше снова к пророку и оживим себя чистым дыханием уст его, Духом Господним дышущих и глаголы живота вечного отрыгающих.

Утрудихся воздыханием моим, говорит он далее, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Пс.6:7).

Так пламенна, так глубока и сильна, так постоянна и неумолкаема была молитва пророка к Богу, для отвращения гнева и ярости Его. Воздыхания его так были часты и тяжки, что он утруждался и изнемогал под бременем их; слезы так обильны, что он, можно сказать, утопал в них; ни днём, ни ночью, доколе не получил себе милости Божией, не давал себе покоя. Как близко он, не смотря на огромное расстояние времён, стоял к начальнику веры и совершителю нашего спасения Господу Ииcycy, Который, по словам апостола, во днех плоти своея моления же и молитвы к могущему спасти Его от смерти с воплем крепким и со слезами принес и услышат быв от благоговеинства (Евр.5:7), а по свидетельству Евангелия, быв в подвизе мнозе, прилежнее, моляшеся, бысть же пот Его, яко капли крови каплющия на землю (Лк.22:44). И как, напротив далеко отстоим мы от того и другого с нашими холодными и невнимательными, рассеянными и прерывистыми, редкими и краткими молитвами? Но чтобы глубже и веpнее достигнуть внутренний смысл каждого слова, пророческого то определим, по указанию Отцов Церкви, значение каждого выражения. Труд и воздыхание, о которых говорит здесь пророк, есть, по изъяснению св. Афанасия Великого, труд и воздыхание за грехи, ложе – совесть, постеля – плоть, всякая нощь – всякая темные дела, яже слезами покаяния измываются и бывает душа от влаги слезныя благоплодоносна. Той, говорит св. Златоуст, ложе и постелю слезами омочает, кто, возлегая на одр свой и востая, плачет о грехах своих.

Смятеся от ярости око мое: обетшах во всех вразех моих (Пс.6:8).

Под именем ока разумеется здесь не телесное только, но и духовное видение, которое тайные грехи свои непрестанно пред собою видит, и, трепеща за них гнева Божия, смущается, ужасаясь казни геенские; выражение же; обетшах во всех вразех моих по толкованию св. Златоуста, значит: во всяких грехах, яже присно борют человека от юности даже и до старости, я состарился, укрепился, укоренился. Само, впрочем, собою разумеется, что пророк как здесь, так и во всяком другом месте принимает на себя вид великого грешника не потому, чтобы он и в самом деле был таковым, – иначе он не был бы и пророком, не был бы мужем по сердцу Божию, как Сам Бог об нём отозвался, – но потому, что глубокое смирение, которое всем святым мужам свойственно и составляет необходимое качество души их, в такомвиде ему представляло его точно так же, как апостол Павел, хотя был избранный сосуд благодати Божией и величайший из святых, восхищенный даже до третияго небесе, называл себя, по тому же смирению, первым из грешников: верно слово, писал он к Тимофею, и всякаго пpиятия достойно, яко Христос Иисус приидe в мир грешники спасти, от них же первый есмь аз (1Тим.1:15). Притом же совесть истинно святых людей так бывает тонко-разборчива и нежно-чувствительна, что и малейшие погрешности и самые обыкновенные слабости принимает за грехи тяжкиe и ужасающие, и в этом не ошибается; ибо, строго судя, и малое нарушение закона есть безмерно великое оскорбление Бога Вышнего. Удивительно ли после сего, что святые и о малых грехах своих, о грехах даже неосмотрительности и неведения, жестоко скорбят, болезнуют, сокрушаются и плачут, как о грехах самых важных и тяжких? Грех юности и неведения моего не помяни, взывал пророк Израилев, по милости Твоей помяни мя Ты, ради благости Твоея, Господи (Пс.24:7). Так для доброго сына или дочери и один несколько суровый взгляд, строгая мина и неодобрительное движение отца или матери гораздо тяжелее и чувствительнее, нежели самые жестокие замечания, упреки и выговоры, подтверждения и угрозы и даже телесные наказания для детей нравов испорченных.

Отступите от Мене еси делающии беззаконие, яко услыша Господь глас плача моего, услыша Господь моление мое, Господь молитву мою прият (Пс.6:9).

Откуда произошла в пророке такая внезапная и неожиданная перемена? Недавно он, именно в предыдущих стихах, окаявал себя, представляя из себя великого грешника, трепещущего пред судом гнева и ярости Божией и умоляющего Бога правосудного о пощаде и помиловании себя, а теперь вдруг сам является как бы жестоким и нетерпеливым в отношении к подобным ему грешникам, прогоняя их от себя и отказывая им во всяком с ними общении. Отступите от Мене, взывает он, с видом своего негодования и отвращения, еси делающии беззаконие. Причину сей перемены указывает сам же пророк в следующих словах: яко услыша Господь, говорит он далее, глас плача моего, услыша Господь моление мое, Господь молитву мою npият. Что же это значит? То, что, приметно, пророк не раз слыхал беззаконных людей, нечестиво рассуждающих о Боге и молитвах к Нему обращаемых, хулящих Его правосудие, как будто жестоко и сверх меры наказующее грешников, порицающих премудрость Его, как будто не умеющую распорядиться в мире, Им созданном, ко благу и пользе творений Своих, и многое в нём оставляющую бездушному механизму и слепому случаю, отвергающих важность и силу молитвы и над молящимися посмеивающихся, отъемля у них надежду и упование и повергая в отчаяние. Посему пророк, как скоро, вопреки богохульным внушениям их, ощутил в духе своём милость и благоволение к себе Божие и чрез то ясно уразумел, что молитва его услышана, тотчас, в восторге благодарного чувства к Богу и в справедливом негодовали на беззаконников, даёт внутренно твёрдый обет Богу – прервать всякую связь с людьми, творящими беззаконие, удалиться от них самому и удалить их от себя. И как святые мужи исполнения обетов своих до другого времени не любят откладывать, то и пророк в то же время, как изрёк внутренно обет свой, уже приступает к исполнению оная, и голосом твёрдым и решительным вопиет в слух целого миpa нечестивым: отступите от Мене вси делающии беззаконие, яко услыша Господь глас плача моего и молитву мою прият. Вы, которые не раз говopили мне, на Бога клевещуще: не узрит Господь, ниже уразумеет Бог Иаковль. Разумейте же безумнии в людех и буии некогда умудритеся. Насаждей ухо не слышит ли? или создавый око не сматряет ли (Пс.93:7–9)? Се узре Господь смирение и труд мой (Пс.24:18), услыша моление мое, отвратил лице Свое от грех моих и вся беззакония моя очистил, дал слуху моему радость и положил в сердце веселие спасения Своего. Отступите убо от Мене вси глаголющшии лукавая и творящии беззаконная. Я не хочу отныне ничего иметь с вами общего, ни слушать вас, ни говорить с вами, ни разделять с вами трапезы моей, ни вкушать от ваших брашн и елей ваш да не намастит главы моея (Пс.140:5), да не приобщусь делом неплодным тьмы: яд аспидов под устнами вашими (Пс.139:3) и в конобе ваших орашен смерть. Един отныне Господь, Един Бог будет часть достояния моего на земли живых, часть моя во век (Пс.15:5, 72:26, 141:6). Словом, здесь пророк точно также поступил, как поступал он в другом подобном, равно покаянном псалме, где, прося себе у Бога прощения и помилования в содеянном прегрешении, в то же время обещает Ему научить беззаконных и обратить нечестивых. Помилуй мя, Боже, сначала вопиет он, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти мя, а потом, в след затем, через несколько строк, взывает: научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся (Пс.50:3,15). Да и вообще все святые в содержании и расположении предметов молитв своих тот же самый порядок соблюдают, обыкновенно выставляя на вид убеждения или добродетели, на самом деле уже исполненные и исполняемые, как например: помяни, Господи, вопиял благочестивый Езекиа, како ходих пред Тобою со истиною и сердцем сокрушенным, и угодная пред Тобою сотворих (Ис.38:3), или – благие желания и предприятия, твёрдым обетом и решительным намерением вocпpиемлемые и утверждаемые. Так кающийся Манассия молился: ослаби ми, Господи, ослаби ми, и восхвалю Тя выну во днех живота моего (Молитва Манассии на Вел. пoвeчepии); так и апостол Павел, прося учеников своих из евреев молиться за него, писал к ним: молитеся о нас; уповаем бо, яко добру совесть имамы, добре хотяще жити (Евр.13:18). Мысль апостола здесь та, что без этой доброй совести и без сего святого хотения и молитва неуместна и бесплодна. Так необходима в составе молитвы непорочная жизнь, или, по крайней мере, твёрдый и непреложный обет, уклониться от зла и творить благо. Да постыдятся и смятутся вси врази мои, да возвратятся и устыдятся зело вскоре (Пс.6:11). Так заключает пророк покаянный псалом свой. Но не допускает ли здесь он, в заключение своего покаяния, греха тяжкого, когда желает и даже просит у Бога стыда и посрамления врагам своим, вопреки известной заповеди Небесного Учителя любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих напасть и изгонящия вы (Мф.5:44)? Нисколько: враги пророка суть вместе враги Божии, враги веры и добродетели, и не о себе самом заботится он, желая и прося у Бога постыдного для них и скорого конца их злым предприятиям, как это видно из собственных слов его: истаяла мя есть, ревность Твоя, яко забыша словеса Твоя врази мои (Пс.118:139). Таких врагов не любить и даже ненавидеть и молиться о скором сокрушении их не только простительно, но и совершенно законно и благочестиво, как все святые мужи действительно и поступали. Не ненавидящия ли Тя, Господи, возненавидех, говорит один из них, и о вразех Твоих истаах? совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми (Пс.138:21–22). Врагов собственно таких, лично нас самих непосредственно или посредственно оскорбивших и обидевших, любить, прощать, благословлять и благотворить им мы можем, по заповеди Христовой, и должны неотложно; но врагов Божиих, врагов веры и церкви, хотя бы они вместе с тем были и наши личные враги, ни любить, ни прощать, ни благословлять мы не имеем права: ибо чем мы можем любить их, когда сердце наше – единственный орган любви, все без остатка должно принадлежать одному Богу, против которого они враждуют? Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душею твоею и всею мыслию твоею, заповедано нам (Мф.22:37); Даждь Ми, сыне, сердце mвoe, глаголет Господь у Приточника (Притч.23:26). Где взять нам права на прощение оскорблений Бога Вышнего, когда мы сами пред Ним все до единого не больше, как должники и подсудимые, имеющие нужду в подобном для себя прощении? Откуда нам заимствовать для них благословение, когда источник всякого благословения находится в Едином Боге (Еф.1:3), а Бог, по свидетельству Писания, благословляет только благословляющия Его и освящает освящающия Его, в нас же самих ничего нет, кроме большого запаса проклятия; ибо все мы, по апостолу, естеством чада гнева (Еф.2:3). Благотворить впрочем им, из уважения к присущему в них образу Божию, хотя сокрушённому и обезображенному, мы конечно можем; но только в такой мере, какая потребна для поддержания и распространения славы Божией, для блага веры и пользы человечества, в противном же случае – за сею граничною чертою наше благотворение будет уже не благотворение; ибо расточать дары Бога своего на врагов Его не значит ли коварно изменять Ему и восставать на Него, производить в Его Царстве мятеж и богохульно разрушать Его планы и намерения? Кто не видит после сего, что пророк, прося в молитве своей Бога о скором постыждении, смятении и низложении врагов своих, совершенно прав? Не поколеблемся же вслед за ним и мы взывать к Богу о врагах наших, если только они подлинно, также как враги пророка, суть вместе и враги Божии: да постыдятся исмятутся, да возвратятся и устыдятся зело вскоре. Да разрушатся злые советы их, да сокрушатся их оружия в конец и да внидут в сеть свою, юже скрытно поставиша нам. Только не забудем в них подобных нам человеков, хотя и заблуждших и расстроенных, и своими благотворениями в мере, Богу не противной, позаботимся возвратить их на лучшее, наказующе с кротостию: еда како даст им Бог покаяние в разум истины, и возникнут от диавольския сети, живи уловлени от него в свою его волю (2Тим.2:25–26). Личным же врагам нашим, в чём бы и как бы они ни оскорбили, ни обидели нас, вся простим, вся покроем любовию, милосердующе о них, по примеру и заповеди нашего Господа, который и быв на кресте, молился за Своих распинателей, взывая к Отцу Своему Небесному: Отче, прости им, не ведят бо, что творят, хотя правосудие Отца и не простило их, но одних наказало посрамлением и бесчестием, низложением и сокрушением, других потребило от земли живых, иных рассеяло и развеяло по всем странам света, яко прах пред лицом ветра, а всех вообще лишило отечества земного и небесного, предав конечному отвержению доколе не уверуют во Христа Распятого и чрез то не пойдут в сонм избранных Божиих. Замечательно притом, что тот же милосердый и человеколюбивый Господь на сих же самых врагов Своих ещё прежде сего изрёк проклятие; се оставляется, сказал Он им, дом ваш пуст (Лк.13:36): сими словами осуждён Иерусалим со всеми его чадами на вечное запустение. Это значит, что в первом случае Господь Иисус действовал в качестве человека Ииcyca, молясь за убийц Своих и прощая им Свою личную обиду, а в последнем карал их в качестве Богочеловека Судии за оскорбление Бога Отца, в отвержении Христа Спасителя. Имеяй уши слышати, да слышит и уразумеет тайну любви Божественной.


Источник: Толкование на первые двадцать шесть псалмов : Из бесед высокопреосвящ. Арсения, митр. Киевского и Галицкого, говоренных в г. Варшаве. - Киев : Тип. Киевопечерской Успенской Лавры, 1873. - [4], 633, [2] с.

Комментарии для сайта Cackle