Лекция 4. Христос Евхаристический (продолжение). Праздник кущей

Кланяюсь всем вам, приветствую вас и хочу сказать: каждый раз, когда мы говорим очисти ны от всякия скверны, речь идёт о том, что скверна эта искажает истину и мы начинаем клеветать на Бога и обвинять Его неизвестно в чём – во всех своих бедах. Эта скверна преломляет истину, и истина доходит до нас в искажённом состоянии, так, что мы не знаем, как же всё понимать.

А что такое скверна? Всё, что входит в нас нечистого, начиная с мыслей, кончая всевозможной информацией, которую мы перерабатываем, и не можем заткнуть себе уши, чтобы этого не слышать. И вот как здесь быть? Как себя оградить, чтобы жить в міру, как в пустыне? И идти, и не видеть. Я знал таких людей. У них прямо отрешённость на лице, хотя она идёт по Невскому проспекту. И вот вся эта информация, вся эта реклама, все эти звуки её не касаются, идут мимо, она живёт по-прежнему своим внутренним міром.

Это поразительное состояние, и оно, конечно, даром не даётся. Но вот есть люди, которые показывают, что этого достичь можно. А так, скверна клевещет на Бога. Мы и просим Его очистить нас от этой скверны.

Открывайте 6-ю главу от Иоанна. Итак, напомню немного. О той реакции, какую произвели слова Христа, что истинным питанием является Его слово, плоть. Вот что: «как Он может нам дать есть Плоть Свою?» – 52-й стих. Иисус им не объясняет, но продолжает, что вот «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную <...>».

Прекрасно. 60-й стих: «Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» Потому что чистый натурализм, антропофагия, человекоядение. Я вам говорил про масонский знак – мать кормящая. Пеликан клюёт себя в грудь и кормит своих детей.

Вот когда мне сказали, что в одном из храмов это есть, я думаю, а как же это могли допустить-то? А в общем-то, может, и изумляться нечему. Потому что масонские знаки и на Афоне есть в храмах. Вот строители и сумели, как в храме Христа Спасителя, сколько вращалось людей таких вот, которые хотели внедрить туда масонские звёзды, ещё какие-то знаки. И вот в храмах на Афоне всё это закрывают коврами, а там звезда Давидова, выцарапаны глаза у многих святых, и эти знаки на фронтоне храма. Это показывал всё Воробьевский <в своей книге>. Так вот везде стремится нечисть эта примешаться к чистому.

Хорошо. Прекрасно. 66-й стих. «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». На Тайной Вечере всё это раскрылось. Господь не наносил Себе, как жрецы Ваала, ножевые раны, а ученики не бросались, и не высасывали из Него кровь, и не питались Его телом. Он берёт Чашу, Он берёт хлеб и говорит: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое».

Несвойственно человеку питаться человеческим мясом. Натурально видеть плоть. Вот вам – под видом хлеба. Но хлеб становиться истинным Телом. Происходит пресуществление. Вот это пресуществление – превращение одной природы в другую – никак не хотят понять протестанты. Они говорят: это спекуляция, это термин Средневековый, спекулятивный термин. Мы причащаемся духовно Христа, едим обычный хлеб, но духовно приобщаемся Христа. А вот сказать, что вот сие есть Тело, не могут.

А мы с вами должны иметь полную уверенность, что во время эпиклезиса, когда хор поёт: Тебе поем, призывание идёт Святаго Духа на Святые Дары. И архиерей или священник произносят заключительные формулы, указывая на дискос, где стоит Агнец (просфора): «И сотвори убо хлеб сей честное тело Христа Твоего». Указывая на Чашу, говорит: «А еже в Чаше сей честную кровь Христа Твоего». И дальше широким крестом благословляет всё разом и говорит: «Преложив Духом Твоим Святым». Вот самая важная формула. И диакон повторяет трижды: аминь, аминь, аминь. Истинно.

Это уже не хлеб, хотя с виду всё осталось, как было. А вот, если бы открылись нам очи, мы бы увидели: то в виде росы, то в виде огня, то в виде огненного плата. Вот преподобный Сергий – почитайте в его житии, как он совершал Евхаристию. Огненный плат входил в Чашу и охватывал весь престол, а потом свёртывался и входил в эту Чашу. Другому открывалось это в виде росы, третьему в виде молнии какой-то, четвёртому ещё в каком-то виде.

Но во всяком случае происходит пресуществление, то есть превращение воды в вино, вина – в Кровь, хлеба – в Тело Христово. И на этом основании блаженный Августин говорит, что Господь после Вознесения стал нам ближе, чем был до Вознесения. Было общение, но это было общение внешнее, мы не могли Его принять в себя. А теперь Господь настолько к нам приблизился, что, как скажет Иоанн Златоуст, Он позволяет Себя сокрушать нашими зубами. Мы принимаем в себя и вкушаем от Этого Тела. Но человеку, я не знаю, можно ли чего-нибудь давать. Он всё доводит до абсурда.

Вот посмотрите, что с этим произошло. Открывайте 1-е Послание к Коринфянам, находите 11-ю главу, и вот в этой 11-й главе идёт в первых стихах речь о том, как присутствовать в церкви мужчинам и женщинам – с покрытой головой или с открытой. Вот ему <Апостолу Павлу> задали вопрос, эти слова надо вписать в контекст, потому что сейчас женщины видят в этом умаление своих прав, унижение своего достоинства: почему это мы должны ходить в головных уборах?

Раньше без головного убора ходили только куртизанки, женщины известного поведения. А все покрывались. И покрывало служило знаком, и нельзя рассматривать это как унижение человеческого достоинства, потому что женщина должна иметь знак власти над собой, скажет он, для Ангелов. Вот, для Ангелов. Что это значит: для Ангелов? Посмотрите 10-й стих: «Посему жена и должна иметь на голове знак власти над нею, для Ангелов». Что это такое: для Ангелов? А вот откройте Исаию, 6-ю главу. И там читаем, 2-й стих. «Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое [читай, главу], и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал». И никакого унижения для Серафимов не видится. Закрывают лица.

Женщина покрывает свою главу. В этом плане она подражает Ангелам. Только и всего. Никакого унизительного здесь знака для неё нет. Я думаю, не нужно делать такого резкого замечания, если человек не воцерковлён, если кто-то только делает первые шаги в церкви и не принимает этого. Надо относиться очень деликатно, чтобы не оттолкнуть человека. А то, как у нас делают грубые замечания в грубой форме: ты что, не знаешь, что платок нужно носить? Ну и всё, человек ушёл и больше никогда не придёт, услышав это оскорбление.

Не надо делать замечаний никому, если он не нарушает молитвенного порядка, молитвенного собрания, – будет ли она в брюках или ещё <как-то>. Но поскольку они все вне контекста Церкви живут, по существу, с них и спрашивать-то нечего. Ну а потом аккуратно можно сказать, чтобы человек знал, что храм – это не какое-то заведение, где можно <ходить, как придётся>. В некоторые рестораны не пускают людей, не одетых как полагается, а в храм – тем более.

С этими туристами западными, особенно из Америки, не знают, что делать, особенно если они идут в храм. Валят валом в шортах, полуголые. Ну и что они вносят с собой, какой элемент? Надевать эти хитоны, которые для них приготовлены, не хотят. Вообще, большая опасность, когда храм становится на какое-то время для туристов открыт. Утром он функционирует как храм, а потом открыт для туристов. Они вносят такой элемент отрицательный, что его бы не должно и быть. Храм – не для туристов. Дом Мой дом молитвы наречется. А вы обратили его в вертеп (см. Мф. 21:13). Речь идёт не только о торговле, а обо всём этом прочем. Но, касаясь теперь Евхаристии, смотрите, 17-й стих:

«Но, предлагая сие, не хвалю вас, что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее. Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные. Далее, вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню [а на какое-то чаепитие. Вы забываете, что это вечеря Господня, что это таинство, а не просто ужин, какой человек устраивает себе дома после богослужения. По образу Тайной Вечери сначала начинали, а потом в конце причащались. И вот когда дело доходило до Причастия, многие уже наедались и напивались так, что не соображали, что они принимают, когда священник говорил: Сие есть Тело Мое, Пийте от нея ecu, – и пошла по кругу Чаша, допустим, а они в нетрезвом состоянии]. Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пишу, так что иной бывает голоден, а иной упивается. Разве у вас нет домов, на то чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? [Если богатый приносит изысканную пищу и ставит её перед собой, а другой приносит то, что он может от нищеты своей: сухой хлеб, или какие-то поджаренные зёрна, или простой сок. Или пренебрегаете церковь Божию?] Что сказать вам? похвалить ли вас за это? Не похвалю. Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: “приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое [указывает на этот хлеб], сие творите в Мое воспоминание”. Также и Чашу после вечери и сказал: “сия Чаша есть Новый Завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание ”. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пиете Чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он приидет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить Чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней [А ведь вот на Литургии Апостола Иакова, которую возродил покойный митрополит Никодим, и она служилась посреди храма, людей причащали из Чаши. Все причащались из Чаши, отдельно: сначала в рот ему клали Тело – один священник, переходил он к другому, и тот его из Чаши причащал. Сейчас так причащается только в алтаре духовенство, а мірян причащают со лжицы. Устранили это по многим причинам. Потому что тоже стали творить неподобное. Вообще, если посмотреть так – что человеку ни дай, он всё принижает до своего уровня и оскверняет. И смотрите: выдавали Дары домой, каждый этот залог нёс к себе, мог себя причащать сам дома. Стали исследовать, что это. Анализы производить. Тело это или не тело – <вот какое было> кощунство. А колдунов сколько было? Которые <использовали святыню > специально уже в своих целях – сатанисты вон, – они всю атрибутику церковную оскверняют на своих собраниях и чего-чего только не творят с крестом. Так вот что это такое? Служат бесам, диаволу. Вон аналог какой Литургии придумали – мессу диаволу с причащением. Так вот, кто будет есть хлеб сей или пить Чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней]. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из Чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны [а ведь вы слышали: “во здравие души и тела причащается такой-то”, а тут “пьет осуждение”. “Оттого многие из вас немощны”], и больны и немало умирает. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы [То есть рассуждали бы]. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с міром».

То есть ещё слава Богу, если Господь наказывает нас ещё здесь и вразумляет, чтобы не наказать там. Вот во что может превратиться спасительное таинство – в осуждение. «Да не в суд и не во осуждение будет причастие Святынь Твоих, но во исцеление души же и тела». И указывает, должен указывать: «Сие есть истинная Кровь Моя», – свидетельствовать об этом. И конечно, какими руками нужно всё это дело это совершать! Как священнику нужно готовиться, если он собирается литургисать!

Вот я мальчишкой ещё превитал у одного такого богобоязненного священника царского ещё времени. Поразительное это было священство. Как они боялись Бога! Как они понимали это всё: что можно и что не положено. Во-первых, всё время в подряснике, его не увидишь в одежде обычной.

Дальше, накануне службы, Литургии, он уже готовился, начиная с обеда. В обед посидели за столом обеденным – кончено, и кончаются у него все разговоры, уходит к себе и всё – эти полдня уже идёт подготовка к служению утреннему.

Дальше, вот утреннее правило. Они понять не могли, что можно читать, не приготовив, не вычитав то, что положено для служения Литургии, этого правила. А ведь это много.

Это много! Если читать не спеша, 3 часа может уйти на чтение этого правила – сколько акафистов, канонов, молитвы ко причащению, канон ко причащению, вечерние молитвы. Утром надо готовиться. И вот священник, который всё это дело соблюдает, он невольно становится благодатным. Невольно. И вот он не устаёт в храме, а уж ему было под восемьдесят! Не устаёт в храме! Приходит домой: «Ну ты, дедушка, наверное устал?» – матушка ему говорит. «В храме я не устаю. А вот пришёл и почувствовал, что устал. А в храме я не устаю». Это в 5-ть часов утра начиналось и где-то в 3 часа пополудни заканчивалось. Простоять всё это дело – и молебны после совершать, и отчитывать, и акафисты, и всё – и <усталости> не ощущалось, потому что действительно благодать Божия поддерживает таких людей.

Откройте 2-е Послание к Коринфянам. И вот в этом 2-м Послании тоже. Вот и вдумайтесь, что бы это значило? Надо посмотреть 2-ю главу. Смотрите, что здесь написано, 2-я глава, 14-й стих:

«Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать во Христе [и посмотрите, как они проповедь свою называли], и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте. Ибо мы – Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих [позвольте, как же так может быть? Мы – Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих. Дальше расшифровка]: для одних – запах смертоносный на смерть [как же может быть Христово благоухание смертоносным запахом на смерть?], а для других – запах живительный на жизнь. И кто способен к сему? – Значит, <это зависит> от внутреннего отношения. От внутреннего отношения к тому, что говорит Спаситель, что говорят Апостолы. Одни через их слова спасаются, другие погибают.

И вот запах такой, как от гниющего тела, запах смертоносный на смерть, а для других – запах живительный на жизнь. А они так вот и ощущают: да как вы там можете стоять? Да посмотрите, там какой тяжёлый запах, как голове-то не болеть? Я постоял чуть-чуть, так у меня так голова разболелась. Вот от чего она разболелась? От ладана – и вдруг разболелась. Не от этого она разболелась, а вот <от того,> что у неё внутри, от того и разболелась.

Несродный дух, и запахи все кажутся чужими. Вот такой-то йог пришёл, ходит в рубашке при сорокаградусном морозе и не чувствует ни холода, ничего, а зашёл в церковь и упал. А в церкви он упал. Кто его, следовательно, поддерживает на этом холоде? Кто от него отступил? Кто его поддерживает на морозе? А в храме эти духи отступают.

Теперь открываем 7-ю главу от Иоанна. Иисус на празднике Кущей. Очень важная глава. Вы знаете, праздник Кущей в честь 40-летнего странствования по пустыне, когда они жили в шатрах, в кущах, в шалашах. И вот в память этого сорокалетнего странствования и был установлен этот праздник. Праздник осенний, праздник сбора плодов, весёлый праздник. Люди собирали плоды, отделяли десятину, всё это собиралось в одном месте и везлось в храм. Никто не ел от нового урожая, пока не одесятсвует этого урожая – десятую часть от всего, что Господь ему уродил, он отделял на храм и не нищенствовал через это.

А вот когда жалели на храм, ничто не шло в спорость. А вот когда давали и выполняли, оставалось с избытком: выбросите старое ради нового (см. Лев. 26:10). Вот какое Господь посылал благословение и сытость. А человек ест не в сытость, пьёт не в радость, потому что всё без Бога и безблагодатно. А так через пищу человек может исцелиться. Варсонофий Оптинский говорил, что монахам надо присутствовать на общей трапезе обязательно и не питаться дома по келиям. Строго запрещалось. Почему говорил? Потому что Ангел Господень может исцелить человека через пищу. Она вся освящённая, эта пища: когда готовилась, читали над ней молитву; когда приносят, благословляют пищу; разносит кто, с молитвой подаёт эту пищу. Ну конечно, она освящённая, и поэтому можно получить исцеление и через пищу.

Так вот Он на празднике Кущей.

«После сего Иисус ходил по Галилее [почему?], ибо по Иудее не хотел ходить, потому что Иудеи искали убить Его [И вот посмотрите, не рисковал напрасно. И нам показывает, что мужество тоже нужно иметь разумное. Вот, я вам говорил, что в Коринфской Церкви однажды в ІІІ-м столетии и было такое нездоровое увлечение мученичеством. Так сколько людей погибло и отреклось! Потому что это было самовольное исповедничество, по гордыни. И поэтому они не выдержали пыток и отрекались. А те, кто выстоял, те были пойманы на гордости мучеников. Они перестали считаться с архиереями, стали править всем сами: мы – мученики. – А как быть с отпадшими? – А их не принимать. Раз они отреклись – нет им никакого помилования. Сразу стали жестокими людьми. Вот что может получиться, когда всё идёт по своей воле. Вот можно пострадать не за Христа, а за свой язык. Вот за язык – мастера. А сможем ли пострадать, когда потребуется? Вот Пётр Апостол говорит, что надо удостоиться страдания. Это даётся по благодати Духа, а не по самочинию. Он не пошёл, потому что иудеи искали убить Его. А когда пришёл час Его, тогда пошёл]. Приближался праздник Иудейский – поставление кущей. Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь. Ибо никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя міру [Почему они так говорили?]. Ибо и браться Его не веровали в Него. На это Иисус сказал им: Мое время еще не настало, а для вас всегда время. Вас мір не может ненавидеть, а Меня ненавидит [Почему?], потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы. Вы пойдите на праздник сей; а Я еще не пойду на сей праздник, потому что Мое время еще не исполнилось. Сие сказав им, остался в Галилее. Но когда пришли братья Его, тогда и Он пришёл на праздник не явно, а как бы тайно. Иудеи же искали Его на празднике и говорили: где Он? [Вот им неприятно было даже произносить-то и имя Иисуса. Человека, который нам неприятен, мы избегаем и величать-то по имени-отчеству. Где эта? Пришла эта фигура или нет? Вот и здесь: «где Он?»] И много толков было о Нем в народе [вот как и сейчас. Это всё продолжается], одни говорили, что Он добр; а другие говорили: нет, но обольщает народ [Обольститель]. Впрочем, никто не говорил о Нем явно, боясь Иудеев. Но в половине уже праздника вошел Иисус в храм [а праздник продолжался 7 дней. И в этот период Иерусалим и его окрестности представлял удивительную картину. Ведь все выходили из домов и жили в шатрах. И во дворах, около домов, на крышах домов, на улицах, на склоне холмов; поскольку это 3 раза в году, когда должны быть приходить все, где бы кто ни был, съезжалось очень много людей. Поэтому вся окрестность покрывалась этими шатрами. И вот в праздник-то Кущей и произошёл этот эпизод с грешницей. Потому что, кто за чем приходил на эти торжества. Так вот вошёл Иисус в храм], и учил [Но не в самый храм, а при храме был храмовый комплекс очень большой, и в этом храмовом комплексе специально выделялись залы для богословских диспутов. И вот все там собирались, и, поскольку на эти праздники приходили и знаменитые раввины, знатоки закона, и вопросов было множество всяческих, они обсуждали, слушали. И вот Он пришёл в храм, и сказано, и учил. И посмотрите, какое впечатление было от Его слов:] И дивились Иудеи, говоря: как Он знает Писания, не учившись? [вот что их поражало. Ведь каждый из этих мудрецов мог сказать, от кого он приобрёл такие знания, кого он слушал. Вот Апостол Павел, и тот говорит, что, будучи Савлом, он сидел у ног Гамалиила и слушал его (см. Деян. 22:3). Это знаменитый в то время был учитель. Шаммай, Гиллел, Симон, Александр, Иоханан бен Закхай – вот это современники Иисуса были. Эти имена, как у нас святые отцы, для них такие же авторитеты. И дивились иудеи: а Этот нет, <неизвестно, у кого учился>! Как Он знает Писания, не учившись? И вот какой парадокс: если вы не могли сказать, кого вы из знаменитых слушали, ваше знание не будут и считать за дело – нужно, чтобы ты слушал таких-то – вот тогда это да. Это как визитная карточка, что слушал вот таких знаменитых. Как Он знает Писания, не учившись? Иисус говорит: Моё учение – это не учение раввинов] <... > Мое учение – не Мое, но Пославшего Меня [Вот Он всё время сейчас ссылается на Отца и подчёркивает Своё Мессианское достоинство. Подчёркивает Своё мессианское достоинство. Дальше. Моё учение не Моё, но Пославшего Меня]; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно [то есть это учение через опыт. Не обязательно через книги, а вот, кто творит волю Его. А Его воля выражена в заповедях. Через любовь Господь и будет давать учение. Посмотрите, пожалуйста, если я не ошибаюсь, 1-е Послание к Коринфянам, и надо найти место, где говорится, что знание надмевает, а любовь назидает, и всё знание идёт через любовь (см. 1Кор. 8:1–3). Вот эта мысль проводится, что знание-то через любовь идёт. А не через ум. Ладно, найдём в следующий раз. Следовательно, воля Отца Небесного раскрыта в заповедях. Вот Он им и говорит, что Моё учение – не Моё, но Пославшего Меня, и кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно] или Я Сам от Себя говорю [Это будет самое верное свидетельство]. Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем. Не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить Меня? Народ сказал в ответ: не бес ли в Тебе? кто ищет убить Тебя? [а ведь это ж какая хула-то: не бес ли в Тебе?] Иисус, продолжая речь, сказал им: одно дело сделал Я, и все вы дивитесь. Моисей дал вам обрезание (хотя оно не от Моисея, но от отцов) [действительно, обрезание было установлено ещё при Аврааме. Он его только узаконил], и в субботу вы обрезываете человека [То есть нарушаете субботний покой]. Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, – на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу? [Расслабленного исцелил в субботу. И вот за то, что этот расслабленный, исцелённый нёс под мышкой свой рулон, на котором лежал <, будучи больным>, сказали: не от Бога сей Человек, ибо не хранит субботы. И с того дня постановили убить Его. Так вот: на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу?] Не судите по наружности, но судите судом праведным. Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить? Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он – подлинно Христос? [Вот такие ходили мысли, потому что слухи, и непроверенные – и отрывочные, всякие вокруг Его личности] Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он. Тогда Иисус возгласил в храме, уча и говоря: и знаете Меня, и знаете, откуда Я; и Я пришел не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете. Я знаю Его, потому что Я от Него, и Он послал Меня. И искали схватить Его [за что искали Его схватить? Вот за эти слова. Потому что Он подчёркивал, что Он – поскольку происходит от Бога – равен Богу. Вот эти слова: Я от Него, и потому Я знаю Его, они правильно поняли и искали схватить Его], но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его [Очевидно в Христе было такое величие, такая красота, такой взор, что они вот и стремятся схватить Его, и не могут. Как обезоруженные стоят. Как упали те воины, на ответ Иисуса Назорея: это Я – и вдруг воины упали. Да что это? Кисейные барышни вышли что ли? Воины, грубые, которых ничем не проймёшь, безжалостные – и вдруг они падают. От величия, которое было во Христе. Вот исходила от Него сила такая, что не ощущать её невозможно было. И они тянулись, яко сила от Него исхождаше и исцеляша (см. Лк. 6:19). Других она озлобляла, и они не могли ничего. Как это они не могут Его схватить? Почему? Вот сейчас мы увидим. И искали схватить Его]. Многие же из народа уверовали в Него и говорили: когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил? [Чего требовать? Как можно не верить до сих пор в упорстве своём? Неужели вот этих знамений не хватает и этого свидетельства недостаточно? Вот вы говорите всё о знамениях да о чудесах. Да не надо ставить веру свою в зависимость от этих знамений и чудес! Сколько в своей жизни каждый может найти явных чудес относительно того, что действительно это Господне чудо! Какая бы в нас вера должна быть за это, что Господь в нас творит! Я не знаю, какая бы должна быть. Во всяком случае не такая, какую мы обретаем в себе]. Услышали фарисеи такие толки о Нем в народе, и послали фарисеи и первосвященники служителей [храмовую стражу, послушную – схватить Его]. Иисус же сказал им: еще недолго быть Мне с вами, и пойду к Пославшему Меня; будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете прийти [Он говорит о Своём Вознесении в прежнюю Славу]. При сем иудеи говорили между собою: куда Он хочет идти, так что мы не найдем Его? Не хочет ли Он идти в еллинское рассеяние и учить еллинов? [То есть, не покинет ли Он пределы Палестины и не уйдёт на острова или ещё куда-нибудь в Малую Азию]. Что значат сии слова, которые Он сказал: «будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете придти»? [Вот видите, не понимали]. В последний же великий день праздника [в заключительный день праздника], стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей [Последний день праздника завершался торжественной процессией. Священники и народ спускались с храмовой горы от храма вниз. У подножия этой горы был Силоамский источник, купель Силоамская. Когда будущий архимандрит Кукша приехал в Иерусалим и посетил эту Силоамскую купель – а вода в Силоамской купели по верованию обладала целебной силой для женщин неплодных, которые стремились иметь детей. И они первыми стремились упасть в эту купель. Это не та купель Вифезда, где был исцелён <расслабленный> (см. Ин. 5:2), та – в Иерусалиме, а эта – за пределами его и у основания храмовой горы. И вот Кукша, этот будущий архимандрит, стоял рядом, и кто-то задел его и столкнул, и он упал в эту купель. И все сказали: у него будет много детей. А вот пророческим это дело <оказалось>!

Действительно, сколько у него было духовных чад! Потом в храме Иерусалимском Ангел Господень на него целую лампаду уронил. Всем хотелось помазаться от лампад, которые горят перед Кувуклией, вот как-то сама собой – хотя, конечно, не сама собой – целая лампада опрокинулась, и <излилась> прямо на него, и всего его облила. И греческий священник, который был в духе, произнёс, что это не случайно, что этот человек будет великим. Все, услышав эти слова, стали смазывать с него масло и мазать себя. А потом так вот и произошло.

Так вот, эта торжественная процессия шла с сосудами, черпали воду, и поднимались с ней назад, и возливали на жертвенник, и просили у Бога благорастворения воздухов и дождей – ранних и поздних, в своё время (см. Втор. 11:14), чтобы будущий урожай был обильным опять.

Христос не принимает участия в этой процессии. Он стоит в стороне и говорит им: кто жаждет, иди ко Мне и пей. – Не на Силоамский источник иди, а ко Мне]. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой [Не из чрева, конечно, а из сердца. Вот как святые отцы толкуют. Вот Иоанн Златоуст <говорит:> на ходу прямо, раз – и в самую точку. Из сердца потекут. Сердце станет таким источником. Реки воды живой]. Сие сказал Он о Духе [Святом], Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус ещё не был прославлен [Что значит – не был прославлен? Славой он <, Евангелист, > здесь называет крест. Что составляет славу Иисусову? Его крест, Его смерть на кресте – вот Его слава]. Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк [Вот Тот Пророк, о Котором предсказал Моисей в 18-й главе]. Другие говорили: это – Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид? [Так <это> так и было! – Но все забыли! – Единицы знали тайну Его рождения в Вифлееме. Самое небольшое число людей знало, что Он родился в Вифлееме. Забыли все это. И так и знали, что Он из Назарета]. Итак произошла о Нем распря в народе. Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук. [Вот видите, фанатики. Ведь кто хотел схватить? Это в первую очередь фанатично настроенные люди, для которых не существует никаких правил – и они обезоружены! Вот хотят схватить – и руки не поднимаются. Хотят что-то сделать – и не могут. Обезоруживает их лик-то Христов. Обезоруживает]. Итак служители возвратились к первосвященникам и фарисеям, и сии сказали им: для чего вы не привели Его? [это попробуйте-ка ослушайтесь! Страже-то!] Служители отвечали: никогда человек не говорил так, как Этот Человек. [Вот это потрясающей силы фраза. И вот так, давайте, и скажем: никогда не говорил никто, сколько их было за историю людей – гениальных и мудрых, которыми восхищаются, труды которых восстанавливаются, пишут о них, до сих пор пишут, но вот вам ответ: «никогда не говорил человек так, как Этот Человек». И вот что же?] Фарисеи сказали им: неужели и вы прельстились? Уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев? [Вот гарантия, вот где: не сметь, если никто не уверовал из начальствующих! А вы кто? Не сметь!] Но этот народ – невежда в законе, проклят он [Вот какой снобизм. От народа питаются и народ же презирают. Да если он невежда в законе, занимайтесь его просвещением. А то, видите, касту из себя образовали. Народ их содержит, народ перед ними кланяется, а они же народ презирают. Невежда в законе, проклят он. Я не понимаю, как это может духовенство так говорить. Первосвященники и фарисеи. И вот здесь выступает Никодим, тайный ученик, который ещё не решается открыто выступить за Христа, но уже сделал ещё очередной шаг к исповеданию Господа: нейтрально выступает в Его защиту]. Никодим, приходивший к Нему ночью, будучи один из них, говорит им: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает? [Так, правильно! Зачем вы произносите такой приговор? Выслушайте Его] На это сказали ему: и ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк. И разошлись все по домам» [Так оно и есть, что Он не из Галилеи пришёл, а из Иудеи. Это было забыто] (Ин. 7:1–53).

Вот, собственно говоря, глава 7-я в этом плане очень серьёзная. И здесь, мы видим, и много толков было о Нём, и эти толки не прекращаются по сей день, и так и уйдут с этими толками, если не уверуют, что это Он, подлинный Мессия. Так и будут плести эту умственную и словесную паутину и с этими своими мыслями так и останутся. Христос придёт судить, а они ещё будут о Нём рассуждать, кто Он. И вот эти запоздалые ненужные рассуждения, они только будут в осуждение. Только будут в осуждение.

Не усмотреть в Евангелии Иисуса – я определённо говорю: если мы с вами не усмотрим в Евангелии Иисуса как Богочеловека, мы Его нигде не найдём, нигде – ни в природе, ни в себе, потому что все доказательства вне, они не имеют принудительного характера. Если бы космологическое доказательство имело такой характер, то все учёные были бы верующими людьми. А так среди них есть как верующие, так и неверующие. А ведь писатель книги Премудрости Соломоновой пишет: он поражается, как они не могут познать Бога из окружающего міра?

Потому что, вот картина или музыкальное произведение. Чем они совершеннее, тем человек более задумывается над тем, какой же гений его создал? А вот это міроздание с его законами? Как мы все должны прийти через одно это изучение к вере! Но нет. Почему-то не приходим. А некоторые пришли. Вот для некоторых. А для некоторых – пустой звук.

Если мы называем Бога совершенным, и приписываем Ему все атрибуты в превосходной степени, и лишаем Его бытия, так это нонсенс.

Суть онтологического доказательства бытия Божия в чём заключается? В том, что, если Бог всесовершенное Существо, в силу этого Своего совершенства Он не может не быть. Он должен быть в силу своего абсолютного совершенства. Потому что бытие является завершающим и самым важным качеством в совершенстве Этого Существа. Так приписываем Ему всевъдѣніе, всемогущество, ещё что-нибудь – и вдруг Его нет. В силу этого Он должен быть. И вот мы противоречим сами себе.

Но, повторяю, эти доказательства все разбил Иммануил Кант, когда сказал, что, с его точки зрения, самым убедительным является нравственное доказательство бытия Божия. В міре мы постоянно сталкиваемся с несправедливостью, с тем, чего не должно быть. Так остаться навсегда не может. Должно быть Существо, Которое подведёт итог всему и всем и воздаст каждому по делам его. Вот в силу этого Бог должен быть, чтобы эту несправедливость устранить. Не может с несправедливостью уйти в мір загробный человечество, не может. А нужно будет кому-то всё это высчитать, вычислить и безпристрастно воздать каждому: Мнѣ отмщеніе, и Азъ воздамъ (см. Втор. 32:35; Рим. 12:19), – говорит всевѣдущий Господь.

Вот мы на этом закончим сегодня. Я вас благодарю за терпение и долготерпение. И вы сейчас пойдёте во тьму. А была тьма! (см. Мф. 27:45) <Ибо на дворе уже наступила ночь>.