Покаявшийся разбойник
На Голгофе трое распятых лиц: один из них дает спасение, другой его получает, третий презирает. В середине – Царь милости; с одной стороны – преступник, который ею пользуется; с другой – преступник, который ее отвергает.
Вместе с Ним были распяты два разбойника. Святые евангелисты Матфей и Марк говорят, что «сначала они оба также присоединялись к толпе, злословившей Его (Мф. 27, 44; Мк. 15, 32). Оскорбления отовсюду! Когда дело шло о ненависти к Иисусу Христу, наиболее жестокие враги примирялись: Ирод с Пилатом, саддукеи с фарисеями, вельможи с народом, римляне с евреями и даже жертвы с их палачами.
Итак, все Его поносили; но в этом созвучии оскорблений наиболее удивившие меня голоса были голоса двух разбойников. Как! и они также присоединяются к толпе? Чего же они ждут от нее? Ведь для нее они также только предметы презрения, и однако же они соединяются с нею против Иисуса Христа. Какое же зло Он им сделал? Что означает это жестокое позорное удальство и как его объяснить? Объяснить это нетрудно, братия. Страдание имеет свои искушения: чем заслуженнее оно, тем скорее оно ведет к ропоту, а от ропота к богохульству часто один только шаг. Эти люди, предчувствуя свой конец, от земли уже не ждут ничего. Пред ними одни только мучения ужасной агонии, и вот их отчаяние превращается в ярость. Они злословят Христа, потому что Христос, называя Себя Спасителем, не хотел сойти с креста и не спасал ни Себя, ни их. Безумцы не знали, что, оставаясь там, Он спасал их души. Как же не подумать теперь без сжимания сердца о тех, которых страдание ожесточает; оно, которое должно было бы быть вестником, указывающим нам путь к Богу, так как только в несчастьи мы познаем мир и самих себя. Разрушая наши силы, страдание заставляет нас чувствовать нашу полнейшую зависимость и, охлаждая наши ложные радости, заставляет нас испытать всю горечь греха. Подобно этому и Евангелие обращает свои наилучшие обещания преимущественно скорбящим. И однако же разве многие его так понимают и сколько раз оно, напротив, производило только возмущение. Вы, может быть, думаете, что наиболее нуждающиеся в утешении вместе с тем наиболее преданы Иисусу Христу, что усерднее всех призывают Освободителя те, которые сильнее всех чувствуют гнет нужды; что те желают горячее истинного убежища, которые не могли найти его здесь под луной, и что те имеют нужду в вечной любви, у которых сердца были истерзаны на земле? Вам кажется, что между отпавшими от Христа душами по крайней мере удрученные должны были остаться Ему верны, так как кто, кроме Него, умел лучше обращать к ним слова вечной жизни; кто, как не Он, болел их скорбями? И однако же вы часто видите, как горе богохульствует и возмущается, вы видите сердца, насмехающиеся над Евангелием и обетованиями его, отзывающиеся на все увещания церкви какою-то мрачной, горькой иронией и отвергающие с насмешкой нежнейшие слова божественной любви. Несчастные! куда же пойдут они, оттолкнувши Христа Спасителя, и кто их утешит, если они презирают слова божественного Утешителя?
Но кто может измерить всю глубину милосердия? Как дерзнет человеческая душа отчаяться навсегда? В то время как гул оскорблений раздавался на Голгофе, один из разбойников молча созерцал Иисуса Христа. Он видит это лицо, по которому струится кровь, и открывает в нем изумляющее его величие; в Его взгляде он замечает никогда дотоле им невиданную кротость и среди народных криков слышит эти слова: «Отче! прости им; не ведают бо, что творят». Тогда в мрачной глубине души этого человека начинается страшная борьба. Божественный свет озаряет и осеняет его; он в первый раз видит святость и любовь. Проникнутый незнакомым волнением, он вглядывается еще и еще, и божественное величие Распятого представляется все яснее и яснее его душе. Но он не может таить только в себе самом осветившую его истину. Иисус не сделал никакого зла, и он хочет высказать это. Что из того, что он преступник; он хочет говорить и говорит. Иисус поучал в продолжение трех лет, и Его приветствовали всегда народные массы; но на Голгофе, кроме разбойника, никто не нашелся возвещать Его доброту. Помните об этом, малодушные христиане, вера которых колеблется при виде покинувшей Иисуса толпы; чтобы верить, вам необходимо сочувствие большинства. Итак, знайте, что в этот торжественный час, когда распятая истина отдавалась на народную потеху, она имела за себя только одного свидетеля, и этот свидетель был распятый разбойник.
В то время как он созерцает Иисуса Христа, его собственная ничтожность открывается перед ним. До тех пор он заглушал в себе голос совести, с намерением ожесточая себя; но теперь он начинает различать все преступления своего ничтожного существования, и свет свыше делает ему видимым его собственный мрак. Пред этой всепрощающей любовью его эгоизм смущается и беззакония выступают во всей их неприглядности. Прислушайтесь к его признанию: «Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли». Вот, братия, язык растроганной души; ни оправданий, ни пустых отговорок! Он увидел и познал себя; этого для него было довольно, чтобы с его уст, которые несколько минут тому назад богохульствовали, раздался возглас раскаяния.
В распятом Иисусе он познал своего Царя; он увидел над Его головою насмешливую надпись, выставленную по приказу Пилата: Сей есть Царь Иудейский! Он знает, что Иисус называл Себя Царем, он видит это царство и приветствует его в то время, когда все другие отвергают этого Царя и это царство. Под терновым венцом он видит сияющую славу, в слабости видит Его могущество, в унижении ― торжество. Этот крест, считавшийся последним между орудиями казни, в его глазах сделался таким, каким он есть теперь и будет всегда, покорившим весь мир. Иисус один, отвергнутый первосвященниками и мудрецами и проклинаемый народом – пусть! но для него Он, тем не менее, Царь Израильский. Иисус несвободен, Его руки пригвождены к дереву; уста осушены лихорадочной агонией; но в его глазах Он, тем не менее Владыка, и когда Его учение кажется всем навеки ниспроверженным, он видит его только что возродившимся. Вот, братия, что такое вера во всей ее простоте и вместе с тем в величии; вот она, без видимых доказательств, без единственной поддержки на земле и однако вся устремленная в бесконечное, обхватывающая будущее своим пророческим взором, опережающим века. Все было против нее: толпа, мнение знати и мудрецов, оставление Иисуса учениками, близкая и страшная действительность смерти; но, несмотря на это, разбойник верил. Разбойник уверовал и воскликнул:
«Господи, помяни меня, когда придешь в Царствие Твое!» Это – молитва веры, той веры, которая просит милости, и царство, которого она ожидает, есть царство благодати, «Помяни меня». Он предвидит вечный суд, так как через несколько мгновений все кончится для него на земле. Вспомни обо мне, когда я предстану пред престолом праведного Судьи, один и без опоры; вспомни обо мне в этот страшный час! Какое сильное чувство в этой молитве и какая перемена в этом человеке! Несколько минут тому назад он не верил и возмущался, теперь был полон упования и покорности. В его душу, удрученную боязнью и угрызениями совести, проникла вера с ее непоколебимым упованием, так живо выразившимся в этой простой молитве: «Вспомни обо мне». Вот, братия, действие милосердия; вот те преобразования, которые может творить только Бог. Знаете ли вы лучшие преобразования?
Вы видели возрождающееся создание под дыханием весны; видели, что там, где зима разостлала свой погребальный саван, где царили неподвижность, молчание и мрак, являлись движение, жизнь и радость; вы видели под сияющим небом местность, всю покрытую морем зелени, среди которого цветы, волнуемые легким ветерком, сверкали бесконечными оттенками своих красок, наполняя воздух своим благоуханием; вы видели, как выходило из этой земли, казавшейся мертвой и обледенелой, все богатство растительности; вы приветствовали эту дивную власть жизни, победившей смерть. Но что значат все эти чудеса в сравнении с преобразованием души, переходящей от смерти к жизни, которая, обуреваемая недавно только низкими страстями, раскрывается теперь для новой возвышенной жизни и которая, зная прежде одни эгоистические привязанности, чувствует себя теперь проникнутой любовью к Богу? Новый свет ее освещает, и надежда на вечность радует ее; огонь милосердия очищает ее действия; бури страстей успокаиваются; мир Божий наполняет ее, и она узнает наконец жизнь, жизнь истинную, не прерываемую смертью, потому что начало ее в Боге. Что же нужно, чтобы это чудо совершилось? Взор веры, чувство глубокого раскаяния и смиренного упования; взор грешника, чувствующего себя осужденным и отдающего себя в руки бесконечного милосердия. «Господи, помяни мя!» И Христос сказал ему: «Истинно говорю тебе; ныне же будешь со Мною в раю… Сегодня!.. какая поспешность; со Мною!.. какое общество; в раю… какое блаженство!
Но эти слова обращаются к разбойнику, после омута преступного существования пред ним открывается рай в общении с Богом и святыми. Всемогущий и милосердый Небесный Отец восхотел, чтобы первая душа, спасенная Крестом Его Сына, была душа злодея для напоминания нам, что спасение есть милость, которую нужно получать духовным коленопреклонением. Разбойник! о, утешительная мысль! Дайте нам вникнуть в это. «Пред божественным правосудием, – спрашивает св. Павел, – какая разница между тобой и другим? Бог нас осудил всех, чтобы всем дать помилование», преступные или добродетельные грешники, работники первого или одиннадцатого часа, все мы имеем одно убежище – божественное милосердие. Пусть возмущается гордость фарисея! Где разница между этим злодеем и нами? Рассмотрим обстоятельства: вы не знаете его жизни, но еще менее знаете вашу. Подумайте о всех искушениях, от которых вы устояли; много ли их? О наставлениях, светом которых вы были окружены с детства и которыми пренебрегли, о всех воззваниях и предостережениях, которых вы не хотели слушать. Подумайте, что сталось бы с вами в тот день и час, когда Бог предоставил бы вас самим себе; подумайте о тех природных влечениях, которым недоставало только случайного толчка, чтобы произошло постыдное падение; о тех порывах ненависти и зависти, которых в вас никто не подозревал, но которые, тем не менее, внутренне порочили вашу душу Добродетельный грешник, проследи твою жизнь пред лицом святого Бога, взвесь твои действия и мысли и дерзни сказать преступнику, которому Бог оказал милость: «Я лучше этого человека». Для нашего спасения мы призываем Спасителя, обратившего разбойника; мы нуждаемся в Его оправдании, в Его полном, безусловном прощении, и в этом наше упование и наш мир. Нынче же будешь со Мною в раю!
Но Иисус, открывая разбойнику рай, братия, все же оставляет его страдать и умереть на кресте. Он не смягчает его настоящих мучений и не облегчает ничего в его агонии. Заметьте это последнее обстоятельство все те, которых Бог призывает к страданию. Часто несчастья смущали вашу душу и скрывали от вас помощь Божию. Как поверить, что Он вас любит, когда Он предоставляет вас вашей судьбе; когда никакое внешнее облегчение не обнаруживает Его посредничества; когда, подобно другим, вы должны пить до конца горькую чашу Его испытания. Но злодей спасся, и, однако, он страдает; рай был ему открыт, но он все-таки остается пригвожденным к кресту. Он был уверен в вечности, но его казнь продолжается. Да, он страдает, потому что Бог обещал ему блаженство не на земле и освобождение не от телесных страданий; он страдает, как будто бы Бог его не любил. Но подумайте об этом, он страдает со своим Спасителем. О! Это блаженные страдания, и захотел ли бы он отказаться от них! Он страдает, но его страдание преобразилось, потому что его умирающий взгляд зрит Того, Кто приносится в жертву ради его спасения. Он идет разделить с Ним Его царство и разве тяжело при этом пострадать с Ним? Разве тяжело принимать участие в Его душевной тяготе, соединяясь с Ним в общем бесславии и унижении? Вот, братия, страдание христианина, вот чем объясняются возгласы радости и благодатные действия молитвы, встречаемые в самой скорбной жизни и среди самых жестоких страданий. Сегодня со Мною на кресте в ожидании, что ты будешь сегодня со Мною же во славе, но на кресте, как и во славе, братия, с Ним, всегда с Ним! Аминь!