Неделя 13-я по Пятидесятнице
Притчу о винограднике и хозяине дома мы все хорошо знаем, она часто звучит в церкви. Святые отцы толковали ее таким образом, что виноградник, обнесенный оградой, и делатели, слуги – это народ израильский, которому дана была истинная вера.
Перед пришествием Иисуса Христа человечество являло страшное зрелище: абсолютно все народы поклонялись бесам, служили сатане как богу в надежде его умилостивить, чтобы облегчить себе жизнь. Бесов много, поэтому в языческих культах было очень развито многобожие. Были боги местного, областного и, самые главные, государственного значения: целая иерархия. И они требовали жертв, которые приносили им специальные служители, жрецы, в виде продуктов труда, плодов земли, вина, драгоценностей. Но это все полбеды, самое страшное было жертва человеческая. Эти мнимые боги требовали себе даже грудных младенцев, первенцев. Родила молодая женщина первого ребеночка, – какое это для матери величайшее духовное переживание! – а бес ждет жертву.
И в этом кишащем аду один-единственный народ на земле веровал в единого истинного Бога, Творца неба и земли. Иудеи веровали, что Бог есть Дух, и поклонялись Ему. И Бог Сам, через Своего пророка Моисея, дал им заповеди, которые делали этих людей собственно людьми, поэтому нравственно они были несравненно выше всех окружающих. И хотя этот народ был маленький и несильный, он продолжал свое существование, рос и развивался, Господь его хранил. А как только он уклонялся от истинной веры, Господь попускал нашествие иноплеменников и даже семидесятилетнее пленение вавилонское. Был даже разрушен храм, а потом снова восстановлен, когда люди вернулись к вере.
Вот этому народу было обещано, что из него придет Спаситель миру – Мессия, или по-гречески Христос, а по-русски Помазанник (всех пророков в Древнем Израиле помазывали елеем, смешанным с благовонным миром, в знак того, что они посвящены Богу). В притче об этом прикровенно и рассказывается.
Господь, чтобы Его возлюбленный, избранный народ не погиб, чтобы обратить его к истинной вере, восставлял в нем пророков. Он избирал какого-нибудь ревностного по Боге человека, часто юношу, и в нем поселялся Господь Дух Святый, внушавший ему некие слова, которые он передавал народу. Ну а правда глаза колет, и часто для пророков это очень плохо кончалось. Обычно их убивали, но потом все равно их жертва приносила пользу: люди исполнялись сострадания, раскаяния, и опять большинство из них все-таки к Богу возвращалось.
Об этом также сказано в притче: «Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего». Послал Господь Отец Небесный Сына Своего возлюбленного Господа Иисуса Христа для того, чтобы вразумить людей, остановить уклонение от истины.
Когда Адам отпал от Бога – а Адам жил, как мы знаем, в раю, – Господь ему сказал: «В поте лица твоего будешь есть хлеб». «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь», – говорит апостол Павел. И трудиться надо обязательно до пота, тяжело, не искать что полегче, поинтересней, чтобы ничего не делать и побольше денег получать; наоборот, стараться работать с утра до вечера. Понятное дело, человек, лишенный благодати Божией, не хочет работать, а хочет жить легко, и основная трагедия человеческой цивилизации заключается в попытке эту заповедь Божию обойти. Человек избирает путь наименьшего сопротивления, и все время происходит борьба – Бог говорит: «В поте лица!», а человек уклоняется.
Так же и с заповедью «чти отца и мать» или «не сотвори себе кумира». Не сотвори себе кумира – это значит, что самое главное место в сердце человека должно быть занято Богом: чтобы он с мыслью о Боге и вставал, и ложился, и ел, и трудился, то есть основное направление его жизни было – Бог. А человек не так: все о сыночке заботится, или о внучке, или о работе, или о том, что он будет делать завтра, или об учении в институте – много всяких дел, ну а Бог «на потом». Если силы остались, тогда помолюсь, а если не остались, то и не помолюсь. Бог присутствует, но на десятом месте, на двенадцатом, на сорок шестом. И конечно, это есть нарушение заповеди. Человек ради Бога не хочет отказаться от своего.
Вот так и народ израильский. Господь дал прекрасные, абсолютно очевидные заповеди: не убивай, не блуди, не воруй, не ври, хотя бы один день в неделю Богу посвяти, почитай папу с мамой, не суди. Что же тут не понять, это любому дикарю понятно, и тем не менее человек делает попытку как-то объяснить свой грех, оправдать: батюшка, знаете, я осуждаю его за то, что он такой, сякой, этакий, – то есть начинает рассказывать, за что он осуждает. Нет чтобы наоборот: раз Господу неугодно наше осуждение, то, во что бы то ни стало, чего бы мне это ни стоило, что бы я такое ни видел, я от осуждения удержусь.
Что наше видение? У нас в каждом глазу по четыре бревна. То, что мы видим, просто есть в нас самих, вот нас это и возмущает. Но человек все время ищет самооправдания, и нет ничего удивительного, что, когда пришел к этому народу Податель заповедей, Сам пришел, лично, они Его не узнали. Он их возмущал, Он все делал не так, как они считали нужным. Сказано: «Помни день субботний, еже святити его», то есть последний день покоя, «шабат» по-еврейски, надо посвящать Богу. И как они посвящали? Доходило до абсурда, как и сейчас в Израиле до абсурда доходит. Некоторые, чтобы в субботу через порог дома своего не переступать, делали съемный порог; человек вешал его себе на грудь и шел, куда ему надо, но через порог он не переступал. Открылась дверка холодильника в субботу, и человек ждет до следующего дня, чтобы ее закрыть, потому что в субботу нельзя – это грех. Или, если придет к нему знакомый, не шибко верующий, он его просит закрыть.
Так и у нас многие: «Батюшка, воскресенье, а я полы помыла». То, что осуждает, грызет сноху, сыну жить не дает, что сделала восемнадцать абортов, ничего: «Все мы грешные». А то, что полы помыла, – это такой грех, что просто сейчас надо на костер. Почему так? Да потому, что очень просто исполнить какое-то правило: красный свет – стой, зеленый – иди, Казанская – стирать нельзя. Другое дело – почитай отца и мать. Мать что-то просит – и для нее сделать. А у нас сразу: да нет, я сейчас устал, я потом, я завтра, у меня живот болит и так далее. Почтить мать – это очень трудно, нужна душевная работа, а исполнить какое-то правило, заведенный порядок, обычай очень просто: покойник умер – надо стол перевернуть или еще какую-то чушь.
Поэтому к тому времени, как Господь пришел к Израилю, к Своему избранному народу, вся жизнь людей была опутана правилами. И Господь, чтобы как-то их с этого места сдвинуть, подтолкнуть их к истинной правде Божией, к истинному исполнению заповедей, старался, наоборот, если исцелять – то в субботу. Вот человек с сухой рукой, или больной водянкой, или расслабленный, он страждет – и Господь делает совершенно очевидное, явно доброе дело, Он говорит: «Возьми твой одр и иди в дом твой». Нет, все возмущаются: почему не мог подождать до понедельника? Но ведь когда человек болен и есть возможность его исцелить, то ждать – это просто преступление.
Делатели, «увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои». И отдал. Господь сказал Израилю: «Оставляется вам дом ваш пуст», и ушел. Народ был рассеян по всей земле, храм разрушен, Иерусалим перепахали плугом, все кончилось. Другие народы, которые были во тьме язычества, стали один за другим склоняться к ногам Христа, а Израиль продолжал упорствовать.
Так толковали эту притчу отцы четвертого, шестого, восьмого веков. Мы живем гораздо позже, но Евангелие – книга вечная, и притча относится не только к народу израильскому, а и вообще к каждому народу, некогда принявшему Христа. Вся история человечества продолжает развиваться вокруг этой оси, взять хотя бы нас. Из всех народов на земле только два усвоили себе название «святой» – Святой Израиль и Святая Русь. Только у двух народов национальным идеалом была жизнь нравственная – у Израиля и у Руси. А каков результат? К чему это привело? Опять к внешнему. Пошел тот же естественный для падшего человека процесс нежелания исполнять заповедь Божию, а желания исполнить ритуал, некое магическое действо, с помощью которого можно автоматически достигнуть благорасположения Божия.
То же самое, что происходило в израильтянине, происходит и в эскимосе, и в славянине, и в ком угодно. Люди думают, что надо отпеть, заказать сорокоуст, заказать поминовение на год или навечно – и «дело в шляпе». То есть не нужно молиться, у Бога просить, не нужно стараться свое сердце так управить, чтобы Господь молитву твою принял. Нет, надо просто нечто такое исполнить, ну и заплатить – и оно само все получится. Многие на Западе, особенно в Германии, на вопрос, веруете ли вы в Бога, отвечают: плачу. Это значит, что человек просто отчисляет какую-то часть своего бюджета на Церковь – и считает, что дело сделано, потому что на эти деньги потом бедным помогают, социальные программы разрабатывают. Да, ты платишь, ты участвуешь своим имуществом, само по себе это неплохо, но не участвует в этом твое сердце, а Богу-то нужно как раз именно сердце.
В семнадцатом веке в России люди спорили, как креститься, и на костер за это шли. Экая важность! Ну где в Евангелии написано, как креститься – левой рукой, правой, справа налево, слева направо, так ли, так ли? Но вот это все внешнее стало вдруг самым главным, вскрылась болезнь Нового Израиля – Святой Руси. Произошел раскол, сначала малый, а при Петре I усугубился, дошел до миллионов. Потом настроили восемьдесят тысяч церквей, тысячу двести монастырей; была огромная армия отборнейшего духовенства, полторы сотни тысяч человек; монахов было чуть ли не полмиллиона. И в каждом храме росписи, в каждом храме парчовое облачение; сосуды по крайней мере серебряные, а уж позолоченные обязательно; драгоценные камни, иконы. Когда иностранцы приезжали в Россию, они говорили: ну это невозможно, такая красота, такое благолепие, просто удивительно. Купола золотые, блестят; колокольный звон – один храм начинает, другой подхватывает. Какой-нибудь маленький городок уездный – и там четырнадцать церквей, четыре монастыря, все сияет.
А Господь взял это и отнял в один момент; наслал какую-то горсточку бандитов, маленькую, ничтожную – десять минут работы самому плохому пулемету, – и Святая Русь была погублена. Потом Господь ждал – и именно семьдесят лет, – чтобы весь тот народ окончательно вымер. Кто жив еще, тому за девяносто, и он уже никак не может участвовать в этой жизни. Весь тот народ Господь истребил и отдал виноградник другим делателям – нам с вами. Народился новый народ, абсолютно в других условиях, воспитанный совсем не так, мозги совершенно набекрень, и дана ему в наследство вот эта вера православная, дан новый шанс – хочешь, приноси плоды.
Какие плоды? Такие, каких ждет Господь. Богу не нужны золотые главы, золотые кресты, множество монастырей, множество книг и чтобы икона была на каждом углу. Богу нужно только сердце человека, принадлежащее Ему. Внешне можно все прекрасно и благолепно обставить, это совсем нетрудно. Вот прошел год с небольшим, и наш храм встал из руин и такую красоту приобрел. А если бы мы всей страной занялись, то за прошедшее лето можно было бы отстроить все монастыри до одного, и отреставрировать все церкви, и все расписать. Можно и из музейных запасников иконы достать и развесить. Это все очень и очень легко и нужно лишь постольку поскольку. А Богу надо, чтобы мы начали Его заповеди исполнять, чтобы мы Его полюбили. Как сегодня мы в послании апостола Павла читали: «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема».
Да, ты сделал прекрасный храм – но полети на самолете над Памиром или Кавказом, посмотри, Господь какую красоту сотворил! Какой твой самый лучший храм сравнится с этим? Ты расписал стены красивым синим цветом, но разве его сравнишь с синим небом, которое Господь создал? И какую бы ты икону прекрасную ни написал, посмотри на лицо любого человека – да оно в миллиарды раз прекрасней. Любой человек – живая икона Божия. И Господь в одну минуту может и воссоздать, и украсить, и даже все по-новому создать.
Господь хочет, чтобы мы не вокруг все изменили, а сами стали другими, чтобы стремились к святости. И если мы этого не сделаем, от нас тоже возьмется виноградник. Господь отнял у Израиля Свою милость и отдал ее язычникам, и язычники ответили на Его любовь, откликнулись святостью: множество святых было и на Западе, и на Востоке, и на Севере, и на Юге. Даже в начале нашего двадцатого века были люди, которые умерли за Христа. Тогда, чтобы жить – ну не богато, конечно, но спокойно, – нужно было если ты священник, то снять с себя сан; если сын священника – отречься от отца; если дворянин – вступить в партию. Но сотни тысяч людей этого не сделали, они предпочли умереть. Они выбирали, что лучше: либо эта краткая оставшаяся жизнь, такая благополучная, либо смерть, зато совесть спокойна. Умереть больно, физически тяжело – а тут морально тяжело: как потом всю жизнь буду жить? Я знаю некоторых людей, у которых папа был священник. Они от отца отреклись и живут благополучно, сейчас уже вышли на пенсию, кто-то из них даже кандидат наук, все прекрасно. Ну а папу расстреляли.
И у нас та же борьба происходит. Вот что нам нужней: плотское или духовное? Человек каждый день выбор делает: молиться или не молиться, на всенощную идти или у телевизора сидеть. Что он больше любит: Господа Иисуса Христа – и идет Его прославлять – или идет пить вино. Что важней: когда по гортани сладость течет и это ощущение ему приятно – или все-таки его совесть, его любовь к Богу, ради Которого он себя ущемляет и делает не то, к чему плоть его зовет, а его вера.
Господь никого не заставляет, а всех призывает и каждого готов принять. Какой бы испорченный, грешный человек в храм ни пришел, он с этого момента может начать новую жизнь во Христе, может оставить свои греховные привычки за порогом храма и за порогом своего сердца. Это, конечно, не сразу получится, он не сразу достигнет богообщения, потому что не сразу окажется этого достойным. Нужно будет очень долго душу свою очищать чтением Священного Писания, молитвой, исповедью и постоянным причащением Святых Христовых Тайн. Тогда человек будет просвещаться потихонечку, и Господь его примет. Но это движение возможно только в одном случае: если будет любовь к Богу.
Любовь к Богу проявляется в том, что человек начинает и всех остальных любить. А любить – значит друг друга жалеть, любить – это значит еще и сочувствовать. Как апостол Павел говорит: «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими». То есть чужую радость надо воспринимать как свою; не завидовать, а сорадоваться – он радуется, и ты вместе с ним: вот как у него, слава Богу, хорошо! А когда у него горе – и тебе больно за него, хочешь как-то ему облегчить, даже думаешь: лучше бы я так пострадал, чем он. В этом же послании сказано: «Прошу вас, братия, будьте и вы почтительны». Надо стараться к другому почтительным быть, с любовью, с милосердием – ради любви Христовой, ради правды, ради того, чтобы мы наконец исполнили, что Господь от нас хочет.
Все древние заповеди Божии остаются в силе, но есть и новая, самая главная. «Заповедь новую, – говорит Господь, – даю вам, да любите друг друга». Господь нам Отец, а что для отца или матери самое главное? Чтобы детки не спорили, чтобы они любили друг друга, жалели. Если бы мы слушались Отца и Мать – Отца Небесного и Матерь нашу Церковь, – мы не ссорились бы, не ругались, не злились, прощали бы друг друга, уступали. Вот что Господь от нас хочет. И всю нашу жизнь надо потратить на то, чтобы учиться это исполнить, стараться понять, что же такое – любить друг друга.
Это не то, что телевидение предлагает. Что они понимают под любовью: глумливая, раскрашенная улыбка, – это не любовь, а скотство самое настоящее. И даже не скотство, пусть меня животные простят, а демонизм, беснование, потому что ни одна корова, лошадь или собака того не выдумает, что порочное, демоническое, сатанинское человеческое сознание может придумать. Попробуй корове налей стакан водки, будет она пить? Только человек в своем безумии, имея прекрасный разум, который способен проникнуть до края вселенной, может этот разум бросить пьяный под забор, причем добровольно. Ему предлагают: на – и он сам берет и пьет. Из всех животных на это способна только обезьяна: говорят, что она каким-то образом ближе к человеку и ее можно так надрессировать, что она будет пить вино. Но больше ни одно животное – только человек.
И Господь хочет, чтобы мы сначала стали людьми. Для этого существуют древние заповеди Израиля, которые делают каждого из нас из животного человеком. Но этого мало; если исполнять все заповеди: каждое воскресенье ходить в храм, почитать папу с мамой, не врать, не блудить, не воровать, не завидовать, – Царствия Божия не достигнешь. Был такой юноша в Израиле, он подошел к Господу, и Господь ему сказал: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и следуй за Мною». Тогда будешь совершенным, и то не сразу, а еще целый путь надо пройти. Исполнение ветхозаветных заповедей – необходимое, как в математике говорят, но недостаточное условие.
Конечно, пока ты ругаешься скверными словами, пока блудишь, воруешь, хамишь матери с отцом, ни о каком христианстве речи быть не может – ты еще вне Церкви, к ней не прикасался, ты еще даже не израильтянин древний. Вот когда ты эти заповеди исполнишь, то можешь подойти уже к жизни христианской.
А Господь требует от нас высшего. Он не ждет исполнения внешних норм, Он хочет, чтобы мы внутри, не на словах, а подлинно сердцем любили бы друг друга. Спросили апостолы у Христа: «Так кто же может спастись?» – и Он прямо и твердо сказал: «Человекам это невозможно». Ни один из нас, сколько бы ни тужился, сколько бы лоб ни расшибал, сколько бы постов на себя ни накладывал, любить не сможет. Любовь – это Божий дар и дается только по благодати. Господь Святый Дух через Свои Божественные энергии поселяется в сердце человека и делает его любящим. Поэтому вся жизнь наша, как говорил Серафим Саровский, – это стяжание Святаго Духа.
Он стяжевается постоянной борьбой с грехом в себе, постоянным скрупулезным и внимательным исполнением заповедей Божиих. Каждый день надо со слезами молиться: «Господи, дай! Царю Небесный, прииди и вселися в ны, очисти ны от всякия скверны». Надо постоянно иметь общение с Духом Святым в святых таинствах, потому что каждый раз, когда мы исповедуемся и наша исповедь искренна, Господь Дух Святый очищает наше сердце. Каждый раз, когда мы с любовью, с покаянием, с благоговением, с чувством собственного недостоинства причащаемся Святых Христовых Тайн, Господь Святый Дух приходит к нам, и мы становимся все чище, светлее.
И кто трудится усердней, тот больше получает, а кто, как морж, то нырнет, то вынырнет, тот топчется на месте, а жизнь идет. Все зависит от нашего усердия. Кто загорится любовью к Богу, захочет достичь того, что Сам Господь назвал Царством Небесным, тому Господь и даст. Царство Небесное – это когда Господь поселяется в сердце человека и он испытывает невыразимейшее блаженство общения с Богом. Режь на куски такого, делай с ним что хочешь – ничто не может отлучить его от любви Христовой, ничто не может поколебать, никакие внешние обстоятельства, потому что радость о том, что Господь с тобой, неизбывна, неизменна и никак не может уменьшиться.
Это и есть подлинная христианская духовная жизнь. Это есть и Царствие Небесное. И Господь хочет каждому из нас дать это Царство, только не каждый хочет взять, все размениваются на какую-то чепуху: кто на винцо, кто на телевизор, кто на пустые слова, кто еще на что-то. Мы все время меняем любовь Божию, все время изменяем Ему, один больше, другой меньше. А Господь ревнив, Он хочет, чтобы всю жизнь мы предали Ему. Поэтому будем усердствовать.
Господь нам дает новый виноградник. Кончился семидесятилетний вавилонский плен, слава Богу, это дело прошлое, но осталась духовная разруха. Кто должен трудиться? Мы. А глядя на нас, может быть, и другие захотят. А если эти другие захотят, то, может, и весь народ. Если Русь опять станет святой, тогда и мир этот сможет устоять, потому что больше нигде в мире подлинного Православия нет. Обратимся ко всем народам: покажите нам ваших святых, где они? Их нет. У нас тоже осталось очень и очень негусто, на пальцах одной руки можно пересчитать. И если они исчезнут, это значит, и Церковь исчезла, потому что подлинная Церковь есть святая жизнь во Христе.
Мы с вами еще не Церковь, мы только ученики, бродящие по Галилее, по пыльным дорогам. И подлинной радости о Святом Духе у нас еще нет, потому что мы пока не знаем, что значит любить друг друга. Сюсюкать, обниматься, говорить: ты моя милая – это мы можем, это совсем не трудно, потому что ты ко мне хорошо относишься – и я к тебе хорошо. А любовь – это когда тебя ударили по правой, а ты подставляешь левую. Вот она в чем проявляется: когда ничто в мире не может исторгнуть зло из твоего сердца, потому что у тебя нет в сердце зла, совсем нет. Поэтому как бы человек к тебе ни относился, что бы он ни выделывал, а отзвука зла нет, и все. И это дается благодатью Божией. Будем же к этому, дорогие братья и сестры, стремиться. Помоги нам в этом премилостивый Господь. Аминь.
Храм Святителя Митрофана Воронежского, 25 августа 1991 года