Третье опровержение иконоборцев

О Давиде, писателе псалмов, рассказывается, что он одним ударом камня поразил иноплеменника Голиафа (1Цар. 17:49–51). Я же, неопытный в борьбе, присоединяя к двум прежним этот третий удар слова, желаю поразить иноплеменную мудрость иконоборцев, хотя бы эта попытка была выше моих сил. При обсуждении этого предмета я буду пользоваться некоторыми умозаключениями, не отличающимися искусным сплетением по правилам науки Аристотеля, а также и пустословием, но опирающимися на более простую речь, на силу истины. И может быть, этот труд окажется небесполезным для читателей: для сведущих он может дать повод к более мудрому исследованию, а для несведущих он представляет некоторые основные начала в помощь для правильного воззрения, ныне очень страдающего от неистовствующей иконоборческой ереси. Так как отчетливая раздельность приятна читателю, то я разделю слово на четыре главы, причем в каждой главе представлю положения, направленные к одной и той же цели.

1. Об изображении Христа в телесном виде.

2. О том, что описуемый Христос имеет искусственное изображение, на котором Он созерцается, подобно тому как и само [изображение созерцается] во Христе.

3. О том, что поклонение, [воздаваемое] тому и другому – Христу и Его изображению, есть одно и нераздельно.

4. О том, что Христос, будучи первообразом Своего изображения, имеет одно с ним подобие и одно поклонение.

1. Всеми одинаково признаются общие понятия (κοιναί ἔννοιαι). Так, например, когда солнце находится над землей, бывает день, а не ночь. Также: животное разумное, смертное, способное к мышлению и познанию есть человек¹. И еще: всякое тело, имеющее тройное измерение и плотность, принимающее окраску и осязание, является описуемым. Как это кажется вам, почтеннейшие? Таково ли есть тело, которое восприняло вочеловечившееся Слово Отца? Если признать это, то необходимо также согласиться, что оно во всяком случае есть и описуемо. А если это отвергнуть, то в этом не будет никакой разницы сравнительно с тем, как сказать: когда солнце находится над землей, то бывает не день, а ночь; или: животное разумное, смертное, способное к мышлению и познанию – не человек. Но мыслить и говорить таким образом свойственно только безумным. Вести же разговор с безумными неразумно. Поэтому ни одного слова мы не [обращаем] к тем, которые добровольно глухи, но только к тем, у которых есть слух, чтобы слышать.

Другое

2. [Col. 392] Зрение преимуществует пред слухом и по месту [в организме человека], и по [времени] чувственного восприятия. Ведь обыкновенно каждый прежде увидит что-нибудь, а потом переходит к слушанию того, что увидел. Исаия, например, увидел Господа, сидящего на престоле славы, окружаемого шестикрылыми Серафимами и прославляемого   ими (Ис. 6:1). Также и Иезекииль видит колесницу Божию, Херувимов (Иез. 10:1). И божественные ученики сначала увидели Господа, а потом начертали слово [Евангелий о Нем]. Если же это обстоит так и ты, насколько точнее станешь исследовать, в такой мере можешь найти письменное свидетельство (λογο­γραφία), приводящее в заключение к изображению (ἱστορία), то является совершенная необходимость с целью уничтожения изображения Христа [на иконах] предварительно уничтожить письменное свидетельство о Нем. Коль же скоро начертывается второе [изображение], то предварительно должно быть начертано первое.

Иное

3. Если неописуемость (ἀπερίγραπτον) есть свойство сущности Бога, то описуемость (περίγραπτον) свойственна сущности человека; Христос же имеет ту и другую² и, следовательно, познается из двух свойств, относящихся к [этим двум] природам. И разве не богохульно говорить, что Он неописуем по телу, как и по духу, коль скоро с уничтожением Его описуемости уничтожается и Его человеческая природа?

Другое

4. В тех предметах, свойства (ἰδιότητες) которых не тождественны, и сущности [будут] различны. Свойство Божества (ἰδίωμα θεότητος) – неописуемость, бестелесность, отсутствие наружного вида и формы. [Свойство же] человечества (ἀνθρωπότητος) – описуемость, осязаемость, измеряемость троякого рода. Если же Христос состоит из двух естеств, то, конечно, Он и неописуем, и описуем. Если же Он имеет только какое-нибудь одно из двух свойств, то, значит, Он был бы только одной сущности, свойство которой Он имеет, – а это [думать] нечестиво.

Иное

5. Если неописуемостью уничтожается описуемость, как будто бы та и другая не совмещались во Христе, то совершенно необходимо, чтобы и неосязаемостью уничтожалась осязаемость, а равно – и все другое, что является противоположным в каждой из двух Его природ. Если же это нечестиво, то нечестиво было бы говорить, что Он неописуем в силу Своего Воплощения.

Другое

6. Если Христос неописуем, то Он и не подвержен страданиям, ибо бесстрастие находится наравне с неописуемостью. Но Христос терпел страдания, как говорит Писание (1Пет. 4:1); следовательно, Он и описуем.

Иное

Изречения Господь созда Мя начало путий Своих в дела Своя (Притч. 8:22) и прежде же всех холмов раждает Мя (Притч. 8:25) служат доказательством двух природ в Христе – неописуемой и описуемой.

7. Если изречение Господь созда Мя начало путий Своих в дела Своя относится к человечеству, а слова прежде всех холмов раждает Мя говорят о божестве, то необходимо, чтобы Изрекающий это, как сотворенный, подлежал описуемости, а как несотворенный был неописуем. [Col. 393] А если бы вследствие описуемости одного могло сделаться описуемым и другое, то есть с созданным – не созданное, то было бы совершенно необходимо, чтобы одно из неописуемости перешло в описуемость, а другое из описуемости – в неописуемость, причем каждое из двух естеств взаимно передавало бы одно другому свойственное (οἰκζῖον) ему и лишалось бы присущего ему природного и несообщаемого³ частного свойства (φυσικόν καὶ ἀκοινωνητον ἰδίωμα), и, наконец, ни одна из природ не сохранилась бы во Христе в действительности по причине пустого превращения, – а это нелепо.

Другое – чрез приведение к нелепому

8. Если изречение Господь созда Мя начало путий Своих мы понимаем не в том смысле, что Слово изменилось в плоть вследствие происшедшего соединения божества и человечества, но в том, что [Слово] сделалось плотью, оставаясь и в свойственном Ему величии Божества, то таким же, значит, образом, когда мы говорим, что Христос описуем, мы веруем, что Он не превратился в описуемость, поскольку Он есть Бог, но лишь явился подобным нам, поскольку сделался человеком. А если [в результате] описания [неописуемость] превратилась в описуемость⁴, то, значит, и природа Божества изменилась в акте восприятия плоти, а это – нелепо.

Иное

9. Сказать Господь созда Мя – значит то же, что сказать: «Господь дал Мне очертание». Если же вследствие того, что не написано «Господь создал Меня» или «Господь облек Меня телом», нельзя говорить, что Он не совершил этого, то таким же образом вследствие того, что написано Господь созда Мя, всем, желающим правильно мыслить, следует понимать одинаково с тем, что «Он и дал Мне очертание». Ибо творение даже и для тех, которые мало понимают, есть свойство [ограничения и]⁵ очертания.

Другое

10. Если Христос, как вы говорите, неописуем, то Он неописуем не только по божеству, но и по человечеству; следовательно, человечество есть [по вашему мнению] Божество, ибо    в каких предметах тождественны свойства, тех и природа одна и та же. Но [Христос] подлинно состоит из двух естеств, а следовательно, и из двух свойств; поэтому отрицанием описуемости может уничтожиться и человеческая природа.

Иное

11. Если всякое изображение (εἰκών) есть изображение или формы (μορφῆς), или фигуры (σχήματος), или вида (εἴδους), а также цвета (χρώματος), Христос же это [имел], так как, по словам Писания, и образ раба (μορφήν δούλου) принял и по виду (ἐν ὁμοιώματι) сделавшись подобным человекам, став как человек (Флп. 2:7), и вид имел безчестен и умален [паче всех сынов человеческих] (Ис. 53:2–3), а это все означает тело, – то, значит, Он и изображается в этом очертании Своего подобия (ἐν τῇ περιγραφῇ της ὁμοιώσεως καὶ αὐτοῦ).

Другое

12. Подобно тому как неописуемость, неосязаемость, безвидность принадлежат к свойствам одного порядка, так к одному порядку принадлежат описуемость, осязаемость, внешняя форма и все прочее, что противополагается одно другому. [Col. 396] Поэтому если Христос неописуем, поскольку Он есть человек, то Его следовало бы называть и неосязаемым, и безвидным, так как то и другое – одного и того же порядка. Если же это нелепо и нельзя отделить одно от другого, как и неописуемость [нельзя отделить] от неосязаемости и безвидности, то необходимо, чтобы осязаемый был и описуемым, – чтобы, вследствие Его неописуемости, мы не признали Его и неосязаемым (ἀφηλάφητον), а это нечестиво.

Иное

13. Видов описания много: объем, количество, качество, положение, места, времена, внешние формы тела; но в отношении к Богу [все] это отвергается, так как ни в одном из этого нет Божественного. Христос же, вочеловечившись, оказывается в границах этого. Ибо необъятный был зачат в девическом чреве; беспредельный – воспринял определенную величину⁶; Божественный – принимает определенный вид; [находящийся] вне положения – стоит, сидит и возлежит за столом; сверхпространственный – полагается в яслях (Лк. 2:7); существовавший прежде [всякого] времени – становится двенадцатилетним по преуспеянию в возрасте (Лк. 2:42); не имеющий образа (ἀσχημάτιστος) был созерцаем в образе человека (ἐν τῷ σχηματι ἀνθρώπου); бестелесный, Он, воспринявши тело, сказал Своим ученикам: приимите, ядите, сие есть тело Мое (1Кор. 11:24). Итак, Один и Тот же и описуем, и неописуем: неописуемость по Божеству, а описуем по человечеству, хотя и не хотят [этого признать] нечестивейшие иконоборцы.

Другое – по евангельскому сравнению

14. Если Бога не видел никто никогда, как Единородный Сын Отца, Сам, будучи Богом, открыл (Ин. 1:18), то как же Он говорит прозревшему слепому: и видел ты Его, и Он говорит с тобою (Ин. 9:37)?Итак, Один и Тот же и видим и невидим, но невидим Он по неописуемой природе, так как невидимо то, что неописуемо, а видим по описуемому человечеству, ибо видимо то, что описуемо, – это истинно.

Возражение со стороны иконоборцев

15. Если Христос чудесно воспринял плоть в собственной Ипостаси, то она неизобразима, как обозначающая не какого-либо [отдельного человека], но человека вообще. Как же возможно, чтобы она оказывалась осязаемою и изображалась различными красками? Пустая речь и выдумка ложная.

Разрешение этого

Если Христос чудесно воспринял плоть в Своей собственной Ипостаси и она в Нем, как вы говорите, неизобразима, как обозначающая не какого-либо отдельного, но вообще человека (τὸν καθόλου ἄνθρωπον), то как она в Нем существовала? Ведь общие свойства (τά καθόλου) имеют существование в отдельных лицах (ἐν ἀτόμοις), как, например, человечество существует в Петре и Павле и в остальных [представителях] того же рода⁷. А коль же скоро не существуют отдельные личности, то уничтожается и человек вообще. [Col. 397] Поэтому и человечества не было бы во Христе, Человечество если бы оно не существовало в Нем, как бы в некотором (ὡς ἐν τινὶ) [отдельном человеке]. Остается [вам] говорить, что Он и воплотился в представлении. Но в силу этого Он не мог бы ни быть осязаемым, ни быть изображаемым различными красками. Но это – рассуждение [еретиков] манихеев.

Другое

16. Общие свойства (τά καθόλου) созерцаются умом и мышлением, а частное (τά καθ’ ἕκαστα) – глазами, которые видят воспринимаемое чувствами. Итак, если бы Христос воспринял общую нашу природу, которая не созерцается в отдельном лице (ἐν ἀτόμῳ), то Он был бы видим только умом и осязаем только мышлением. Но Он говорит Фоме: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20:29). И снова: подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим (Ин. 20:27); подлежащее чувствам Он сопоставил с тем, что чувством и воспринимается. Итак, Христос доступен восприятию внешними чувствами – осязаем и видим телесными очами, а следовательно, Он и описуем.

Иное

17. Говоря вообще о человеке, я разумею общую сущность. Прибавив же «некоторый» (τίς) [человек] разумею лицо (ὑπόστασις), особо существующее бытие обозначаемого [человека] и, так сказать, очертание, составленное из некоторых свойств, которыми отличаются друг от друга участвующие в одной и той же природе, как, например, Петр и Павел. Итак, Христос, сказавши иудеям а теперь ищете убить Меня (Ин. 8:40), мог бы указать на человека вообще, если бы Он сказал только Человека. Но ведь Он прибавил иже истину вам глаголах и этим указал на собственную Ипостась, или Лицо. Ибо слово иже (ὅς) по своему значению равняется слову «некоторый» (τίς). Поэтому если Христос воспринял и общую природу, то, конечно, такую, которая подлинно созерцаема в отдельном [индивидуальном человеке] (ἐν ἀτόμω); а в этом заключается и возможность Его описуемости.

Другое

18. Человек вообще – имя нарицательное⁸ (προσηγορικὸν ὄνομα); если же кто [называется], например, Петром или Павлом, то это имя собственное (τὸ κύριον). Вместе с собственным именем он может называться также и общим [или нарицательным] (καθόλου) именем. Ведь Павел называется и человеком, поскольку он имеет свойства, общие с отдельными [индивидуумами] (τοῖς ὁμοζιδέσιν ἀτόμοις) того же вида; поскольку же он отличается ипостасью⁹, он называется Павлом. Поэтому если бы Христос, вочеловечившись, назывался в Писании только Богом и человеком, то, значит, Он воспринял только общую нашу природу, относительно которой уже ранее было доказано, что если она не созерцается в отдельном лице, то и не существует. Но Гавриил говорит Деве: и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус (Лк. 1:31). Следовательно, Христос назван не только нарицательным, но и собственным именем, которое отличает Его ипостасными¹⁰ особенностями (τοῖς ὑποστατικοῖς ἰδιώμασιν) от прочих людей; вследствие этого Он и описуем.

Иное

19. Если, как вы говорите, Христос означает не отдельного [человека] (οὐ τὸν τινά), а человека вообще, то как же Он говорит Своим ученикам: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого (Мф. 16:13)? [Col. 400] Следовательно, Он один из подобных нам людей, хотя [вместе с тем] и Бог. Один из Троицы. Как в последнем отношении Он отличается от Отца и Святого Духа сыновним свойством (τῷ ὑϊκῷ ἰδιώματι), так в первом Он отличается от всех людей личными [ипостасными] свойствами (τοῖς ὑποστατικοῖς ἰδιώμασιν) и потому описуем.

Другое

20. Если, как вы говорите, Христос обозначает не отдельного человека, но вообще человека, то как же Он говорит иудеям: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я (Ин. 18:4–5)? Итак, кто есть Христос, это видно из собственного Его имени – Иисус Назорей. Если же Он есть некто (τίς), то Он и описуем, так как характеризуется личными свойствами.

Иное

21. Предметы одного и того же вида в отношении сущности составляют одно, ипостасно (ὑποστατικῶς)¹¹ они отличаются друг от друга, то есть существует такой-то предмет и такой-то. Поэтому если бы Христос не был отдельным лицом (οὐ τὸν τινά), но обозначал бы, как вы говорите, человека вообще, то он не отличался бы от другой личности. Как же, однако, Он говорит Петру: итак сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя (Мф. 17:26–27)? Итак, Христос отличается от Петра и, одинаково платя дидрахму, одинаково же может быть и описуем, как обозначающий отдельного, особого человека, хотя Он и воспринял общую сущность.

Возражение со стороны иконоборцев

22. Если Слово восприняло человеческую природу в собственную Ипостась, Которая невидима и не имеет внешнего образа, то, если бы Она была изображена посредством начертания, в Ипостась Христову было бы введено другое Лицо. Проповедовать же во Христе двойство Лиц – нечестиво и согласно с ересью Нестория.

Разрешение этого возражения

Если бы мы говорили, что воспринятая Словом плоть имеет собственную ипостась, это возражение было бы правдоподобно. Но так как мы, согласно с церковным учением, исповедуем, что Ипостась Слова была общей Ипостасью обеих природ¹², в Которой человеческая природа получила свое ипостасное бытие¹³ со свойствами (ἰδιωμάτων), отделяющими ее от прочих [существ] того же рода, то естественно, что ту же самую Ипостась Слова мы можем назвать неописуемою по природе Божества и описуемою

в отношении к соответствующей нам¹⁴ сущности, имеющей бытие не в отдельно существующем и не в особо описуемом лице, помимо Ипостаси Слова, но в этой именно Ипостаси, дабы природа [человеческая] не оказалась вне ипостаси (ἀνυπόστατος); в ней [то есть в Ипостаси Слова], как в отдельном Лице, она и является созерцаемою и описуемою.

Иное

23. Если бы иконоборцы с целью не вводить в Ипостась Христову другое лицо стали говорить, что Она неописуема по человечеству, то для них явилась бы совершенная необходимость признавать одну природу Слова (μίαν φύσιν Αόγου), [Col. 401] соединенную из двух естеств и неописуемую, вследствие того, что исчезло одно из свойств (ιδιότης) [то есть свойство человеческой природы]; но это однородно с мнением акефалов¹⁵ и Аполлинария¹⁶.

Другое

24. Если бы иконоборцы с целью не вводить в Ипостась Христа другое лицо стали говорить, что Она неописуема по человечеству, то, значит, Он не воспринял человечество истинно, но в подобии и образе плоти (ἐν ὁμοιώματι καὶ σχήματι σαρκὸς); а это есть учение монтанистов¹⁷. Если же Он принял человечество истинно, как и исповедуется, то Ипостась Христа описуема – не по божеству, Которого никто никогда не видел (ср. 1Ин. 4:12), но по человечеству в Ней (Ипостаси), созерцаемому во Христе. В противном же случае как Он мог бы быть Посредником между Богом и людьми (ср. 1Тим. 2:5), не сохранивши невредимыми свойства каждой из двух природ, из которых Он состоит?

Иное

25. «Где» (ποῦ) означает место, которым ограничивается тело. Описуемо же не только тело, но и окружающее его место, так как неописуемым является только то, что, как неограниченное, находится вне пространства. Поэтому если Христос неописуем, то Он не только не есть тело, но и находится вне пространства. Как же Он Сам говорит: хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя (Ин. 6:51)? И опять, Андрею и другому ученику, которые Его спрашивали: где живешь? (Ин. 1:38), Он ответил: Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли, говорит [евангелист], и увидели, где Он живет (Ин. 1:39). Итак, Христос описуем, поскольку воспринял тело, остается дома, домой возвращается и из дому уходит.

Иное. Кажущееся противоречие [описуемости Христа] в отношении к Его неописуемости, так как Писание говорит: глас словес Его вы слышасте, и образа не видесте, токмо глас (Втор. 4:12)

26. Если Моисей о Боге всего говорит: глас словес Его вы слышасте, и образа не видесте, токмо глас (Втор. 4:12), Исаия же, в свою очередь, говорит: видехом Его, и не имяше вида, ни доброты, но вид Его безчестен, умален паче всех сынов человеческих (Ис. 53:2–3), – то как это согласуется одно с другим, если только одно не противоречит другому?

В обоих местах речь, очевидно, идет об одном и том же: одно отрицает, что Божество имеет подобие, так как Божество невидимо и потому неподобно; другое же утверждает, что Тот же Самый Господь, принявши образ раба (Флп. 2:7), был виден в образе (ἐν εἴδει), подобном нашему. И вследствие этого Он описуем по телу, хотя по божеству и неописуем.

Иное – в вопросительной форме, чрез приведение к абсурду¹⁸

27. Если Христос неописуем, Исаия же о Нем говорит: человек в язве сый и ведый терпети болезнь (Ис. 53:3), – то я тебя спрошу: то, что приняло удар, тело есть или бестелесно? Если бестелесно, то, значит, это есть призрак духа; [Col. 404] если же тело, то как же оно неописуемо, когда оно характеризуется тремя измерениями и плотностью и имеет возможность получать раны?

Другое

28. Если Христос неописуем, то как же Он Сам говорит: Плещи Мои вдах на раны и ланите Мои на заушения, лица же Моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50:6)? Все это – свойства описуемости: спина бичуемая, щеки, подвергающиеся ударам, лицо, подвергающееся оплеваниям. Итак, если Он истинно страдал, то лжет тот, кто говорит, что Он неописуем.

Иное

 29. Если Христос неописуем, как же Он Сам говорит: ископаша руце мои и нозе мои. Исчетоша вся костимоя (Пс. 21:17–18)? Неописуемое не может иметь такое естество, которое допускало бы возможность пронзить или сосчитать кости. Однако Он говорит, что руки Его действительно были пронзены и кости сосчитаны; а утверждение этого есть признание описуемости.

Другое – по философскому рассмотрению

30. Линия – длина, не имеющая широты, заключенная между двумя точками; от нее получает начало очертание. Фигура (σχήμα) же состоит по меньшей мере из трех линий; из нее [составляется] тело, образуемое из различных фигур и ограниченное пространством. Итак, неописуемое чуждо [всего этого] и не имеет отношения даже к точке, тем более – к фигуре, пространству и телу. Следовательно, если Христос неописуем, то Он окажется не бывшим ни в определенном внешнем образе, ни в пространстве, ни тем более в теле. Но по виду Он стал как человек, по словам Писания (Флп. 2:7); Он был ограничен и пространством, живя в Назарете, и сделался плотью, как говорит евангелист (Мф. 2:23; Ин. 1:14); следовательно, Он и описуем.

Иное – из сравнения с Евангелием

31. Если Христос неописуем, то как же Предтеча говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1:29). Неописуемое нельзя видеть, тем более нельзя указать перстом. Если же Христос подлежал этому, то Он находился в границах очертания, как бы изображенный перстом. Итак, Христос описуем.

Другое, приводимое в форме недоумения

32. Если Христос неописуем, то Он не состоял бы из двух природ – божества и человечества, так как не имел бы свойства одной  [из двух], поскольку человечеству свойственна описуемость. Если же Христос состоит из двух естеств, то как же Он, имея [эти] природы, не имеет их свойств?

Иное – по сравнению с ересью теопасхитов.

33. Если                                                 нечестиво утверждать что Божество страдало вместе с плотию вследствие того, что Христос был распят по плоти, ибо это есть учение теопасхитов¹⁹, то равным образом нечестиво и говорить, что вследствие описуемости по плоти описуемо вместе с нею и Божество, ибо [это учение] иконоборцев, которое тем более нечестиво, что плоть по природному единению ближе к Божеству²⁰, чем отношение к плоти начертанной ее тени.

Возражение как бы со стороны иконоборцев

34. Если Христос [состоит] из двух естеств, то как же вы, говоря об изображении Его, однако изображаете не в том, из чего и в чем Он состоит, если только ваша речь истинна? Так как в одном из двух допускается ошибка, потому что неописуемость Божественной природы не заключается в человеческой описуемости, то, значит, изображать Христа – нечестиво²¹.

Разрешение этого

При всяком изображении изображается не природа [предмета], но [его] ипостась²² (ὑπόστασις). Ибо каким образом могла быть изображена природа, которая не была видима в ипостаси?²³ Например, Петр изображается не в том отношении, что он есть разумное существо, смертное, способное к мышлению и познанию²⁴, так как это определяет не только Петра, но и Павла, и Иоанна, и всех остальных того же вида, но изображается лишь настолько, насколько он, вместе с общим определением (τοῦ κοινοῦ ὅρου), отличается от остальных людей, имея некоторые частные особенности (ἰδιώματά τινά), как то: орлиный или тупой нос, или курчавые волосы, или хороший цвет лица, или красивые глаза или что-либо другое, характеризующее присущий ему наружный вид (ἰδέα). Затем, хотя он состоит из души и тела, но ни одно свойство (ἰδίωμα) души не отражается во внешности изображения (ἐν τῷ εἴδει τοῦ χαρακτῆρος). Да и как бы это может быть, коль скоро душа невидима? Так и в отношении ко Христу: Он может быть изображаем не с той стороны, что Он есть просто человек, хотя остается вместе с тем и Богом; но постольку, поскольку Он, отличаясь личными свойствами (τοῖς ὑποστατικοΐς ῖδιώμασιν) от всех подобных Ему, был распят и в таком виде [изображается]. Итак, Христос описуем по Ипостаси²⁵ (ὑπόστασις), хотя по божеству и неописуем, а не со стороны тех естеств, из которых Он состоит²⁶.

Иное

35. Если, как вы говорите, Христос не может быть описуем, дабы Он не умалился в славе, то Он и не был бы зачат в девической утробе, дабы не потерпеть бесчестия. Если же Он, не подвергаясь бесславию, был зачат, то тем более, как зачатый в утробе младенец, Он непостыдно может быть описуем.

Другое – чрез приведение к абсурду²⁷

36. Все, что происходит, не есть вид (εἶδος), имеющий значение общего²⁸ (καθόλου), ибо последний невидим, лишен формы и фигуры, а потому и неописуем; что касается отдельного предмета (индивидуума) (ἄτομον), то он обыкновенно состоит из частных особенностей (ἐξ ἰδιοτήτων), доступен зрению, движется и говорит и потому описуем, как, например, Иаков, Иоанн. Если же Христос неописуем, то Он невидим, не говорит членораздельною речью, не имеет языка и уст, не вкушает пищу, не пьет, не спит, не бодрствует, не делает и не испытывает ничего другого, что [доступно] каждому человеку в отдельности. Если же Христос признается со всеми этими [свойствами], то как же Он неописуем? [Col. 408] Значит, нельзя таинство Домостроительства признавать только в воображении.

Иное

37. Если у тех [предметов], которые суть различного рода и неодинаковой сущности, вместе с сущностями и свойства (ἰδιότητες) бывают различны, например у божества и человечества, то как же Христос, состоящий из этих [естеств], не [находится] в них, хотя каждая [конкретная] сущность отличается от прочих собственной особенностью (ἰδίωμα)? Если же Он [находится] в этих [свойствах], то, значит, Один и Тот же и описуем, и неописуем.

Другое

38. Поистине²⁹ свойства сущностей (ἰδιώματα τῶν οὐσιῶν) [являются] и признаками (γνωρίσματα) тех [сущностей], свойствами которых они служат: божеству свойственна неописуемость, человечеству же – описуемость. Итак, если Христос [состоит] из обеих [сущностей], то, следовательно, Он и описуем, и неописуем. Если же Он неописуем, то Он и не есть поистине человек, подобно тому как Он есть поистине Бог. Но Он, конечно, в истинном смысле есть человек и, следовательно, в истинном смысле описуем.

Возражение как бы со стороны иконоборцев

39. Если Сын есть неизменный образ Отца³⁰, так что Отец становится видимым в Сыне, по словам Писания видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9), то необходимо признать, что Тот, Кто происходит из неописуемого Отца, и Сам неописуем. Ибо, иначе, каким же образом в описуемом могло быть созерцаемо неописуемое? Итак, Христос неописуем³¹.

Разрешение этого на основании одинакового рассмотрения

Если происшедший от неописуемого Отца неописуем, то ясно, что происшедший от описуемой Матери – описуем, если, конечно, одного не понимать в истинном смысле, а другого – в ложном. Если же и то и другое истинно в Едином Христе, то Он имеет и свойства того и другого рождения³², будучи неописуем и описуем.

Другое – чрез приведение к нелепому

40. Если первообраз (ἀρχέτυπος) является в образе (εἰκών), то образ должен во всем соответствовать первообразу. Христос же облечен телом (ἐνσώματος); следовательно, облечен телом и Отец, соответственно Которому Он получил образ. Если же это нелепо, то пусть, во всяком случае, Он будет неописуем, как образ Отца³³, ибо Отец неописуем, потому что и бестелесен. Насколько же Христос, как Он Сам сказал, есть Сын Человеческий (Лк. 5:24), не удивляйтесь тому, что Он описуем. Ведь описуем всякий человек, потому что он находится в теле, – а это истинно.

Иное

41. Если о телесном виде (ἐνσώματου ἰδέας), как вы утверждаете, Христос сказал: Видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9), – то совершенно необходимо, чтобы у Него по природе было все, что и у Отца, ибо [только] в таком случае Он будет точным Его образом (ἀκριβὴς ὁ χαρακτὴρ) (см. Евр. 1:3). Отец же не имеет образа, внешнего вида, Он и неописуем. Также и Христос. Ибо каким образом в имеющем вид могло бы явиться не имеющее вида, или в имеющем образ – не имеющее образа, [Col. 409] или в объемлемом – необъятное? Если же это нечестиво, то нечестиво было бы и говорить, что Христос в отношении к телесному виду сказал: Видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9). Остается [признать], что Он сказал это в отношении к [невидимому] образу (μορφή) божества, что истинно.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

42. Если бы, говорят, Христос был простой³⁴, то Он был бы и описуем, ибо описуемость – свойство простого. Но так как Он – не простой, ибо Один и Тот же есть и Бог, и человек, то Он и неописуем.

Разрешение этого

Если с целью отвергнуть, что Христос – простой, называют Его неописуемым, то, конечно, [следовало бы признать] Его и бестелесным: обыкновенно каким способом познается описуемость и образность [предмета], тем же путем узнается, что [этот предмет] есть тело. Ибо когда нет этих [свойств], необходимо отвергнуть и существование [того тела], к которому они относятся. Но Христос, конечно, имел и тело, и образ (σχήμα), а следовательно, Ему свойственна и описуемость.

Иное

43. Если в силу того, что Христос не был простым³⁵, Его называют и неописуемым по человечеству, то здесь допускается смешение того, что несоединимо, то есть описуемое смешивается с неописуемым,  хотя последнее есть свойство Божественной природы. Но у каких [предметов] смешаны свойства (ἰδιώματα), у тех, очевидно, и природы [смешаны]. Если же говорить или думать это нечестиво³⁶, то, следовательно, Христос был не простым, хотя Он и описуем по телу; вообще, при описуемости не должно смешивать несмешиваемое³⁷.

Другое

44. Неописуемое просто и несложно, как чуждое всякого положения [в пространстве] (θέσεως). Если бы Христос не был описуем, то, будучи двойственным³⁸ и сложным, Он утратил бы образ и действительность (σχημα καὶ χρῆμα) двойственности и сложности. Но Он действительно признается двойственным и сложным, следовательно, и описуемым, – а это истинно.

Иное

45. Мужеский пол и женский можно находить только в телесных формах, так как в том, что не имеет тела, не замечается никакого различия (διαφορᾶς), характеризующего тот или другой [пол]. Следовательно, если Христос неописуем, как находящийся вне тела, то Он не имел бы и вышеуказанного различия. Но Родившийся от пророчицы, как говорит Исаия (Ис. 8:3), был младенцем мужеского пола, а следовательно, и описуемым.

Другое

46. Из тел одни могут быть делимы мысленно – именно те [тела], которые неосязаемы и потому неописуемы; другие же делимы на самом деле – это именно [тела] плотные и осязаемые и потому описуемые. Итак, если Христос принял тело неделимое, то, значит, и неописуемое. Но на самом деле Он принял тело делимое, ибо богоглаголивый Лука говорит: По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать Его (Лк. 2:21). [Col. 412] Если же Он был обрезан, то, следовательно, и описуем, – что истинно.

Возражение как бы со стороны иконоборцев

47. Если все те тела неописуемы, которые неделимы и неосязаемы, то как же описуемости подлежат Ангелы, когда они бестелесны? Итак, те, которые описуемы, вместе и облечены телом. Если же бестелесны, то, следовательно, они и неописуемы.

Разрешение этого

По сравнению с грубым телом природа Ангелов бестелесна; по сравнению же с Божеством она не бестелесна и не неописуема³⁹. Поэтому апостол говорит: Есть тела небесные и тела земные (1Кор. 15:40). Что бестелесно в собственном смысле, то неограниченно и неописуемо; это может быть принято только по отношению к Божественной природе. Ангел же ограничен местом и поэтому описуем. Когда он, явившись в Назарет, воскликнул Деве: радуйся (Лк. 1:28), то он не был уже [в это время] в другом месте. Слово же Отца, зачатое в утробе Богородицы, и там присутствовало и было превыше всего. И поэтому, как Бог, Он неописуем, равно как и неограничен, хотя как человек, рожденный от Девы, Он описуем.

Другое

48. Если Тот, Кто, будучи образом Божиим, неописуем и со стороны образа раба, который Он принял (Флп. 2:7), то этот образ не был бы иным сравнительно с образом Божиим, так как неописуемость свойственна именно этому последнему образу. Если же есть и другой [образ], притом одинаковой с нами сущности (ὁμοούσιος), то как же Он не воспринял и свойства (ἰδίωμα) того, образ коего Он принял? Итак, Христос описуем, как и мы, образ которых Он воспринял.

Иное

49. Если тем, в силу чего Христос, как человек, описуем, ниспровергается то, вследствие чего Он, как Бог, неописуем, то совершенно необходимо [признать], что действиями и словами Его как человека разрушается то, что Он как Бог изрекает и чудотворит. Если же здесь не разрушается одно другим, но то и другое остается в своих собственных границах во Едином Христе, состоящем из двух естеств, то, следовательно, и там неописуемостью не уничтожится описуемость.

Другое – из сравнения с Боговдохновенным Писанием

50. Беседуя с иудеями, Спаситель говорит следующее: прежде нежели был Авраам, Я есмь (Ин. 8:58). В свою очередь, евангелист говорит: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова (Мф. 1:1). Каким же образом существующий раньше Авраама есть сын Авраама? Или же будем понимать так, что одно, очевидно, сказано в отношении к божеству, другое же – в отношении к человечеству? То же следует полагать и относительно описуемого и неописуемого, потому что одно не уничтожает другого во Едином Христе, познаваемом из обеих [природ]⁴⁰.

Иное

51. Если всякий посредник бывает между двумя противостоящими друг другу лицами, причем в своем распоряжении имеет отдельно права обеих сторон, [Col. 413] то совершенно необходимо, чтобы и Христос, являющийся посредником между Богом и людьми (1Тим. 2:5) и, по праведному суду, соединивший, как бы в природном единстве (εἰς ἑνότητα φυσικὴν συνάπτοντα), две крайности (божество и человечество), был по духу⁴¹ неописуем, по телу же описуем. В противном же случае, воспринявши одно из двух, то есть неописуемость, и не сохранив невредимым другого – описуемости, он перестает быть истинным посредником.

Другое

52. Если Христос, как человек, умер, то этим Ему, как Богу, не было нанесено никакого бесчестия, так и изображение Его, как свойственное человеку, не может оскорбить Его. Если же это – оскорбление, тем большее бесчестие – самая смерть⁴².

Возражение – как бы со стороны иконоборцев

53. Изображать Христа есть дело несогласное с Боговдохновенным Писанием и запрещено им. Ибо оно говорит: и глагола Господь к вам на горе из среды огня: глас словес Его вы слышасте, и образа (ὁμοίωμα) не видесте, токмо глас (Втор. 4:12). Следовательно, воздвигать изображение Христа противно Божественным запрещениям.

Разрешение этого

Говорящие это намеренно глухи, так как они не понимают, по какой причине в Боговдохновенном Писании совершенно запрещено и изображение (ὁμοίωματος), и всякое изваяние идольское (εἰδωλικοῦ ἰνδάλματος). [Запрещено это] потому, что речь идет о Божественной природе. Божеству же не свойственны количество и внешний вид (ἄποσόν τε καὶ ἀσχημάτιστον), и Оно не имеет сходства с каким-либо изображением. Но [речь идет] не о Слове, принявшем сущность по нашему образу (μορφὴ). Ибо если бы это было так, то как же говорит евангелист: И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею (Лк. 9:29)? И вот, значит, Он, безвидный, имел вид (εἶδος) или подобие (ὁμοίωμα); не имеющий образа получил его и чуждый количественной [величины] оказался в условиях ее. И так как Он имел лицо, определяемое некоторыми свойствами, то, следовательно, Христос, по телесному Его виду, описуем, подобно тому как Он неописуем по невидимой Его сущности.

Другое – чрез приведение к нелепому

54. Какова бывает родившая, таким же должно быть и рожденное от нее. Матерь Христа описуема, – следовательно, и Христос, как Сын Ее, описуем, хотя Он и есть Бог по природе. Если же Он неописуем, то не был бы единосущен (ὁμοούσιος) со Своею Матерью [по Своему человечеству]. Отсюда Матерь Его не была бы Матерью, – а это нелепо.

Возражение – как бы от лица иконоборцев, на основании сравнения апостольского [изречения]

55. Всякий поймет, что изображать Христа есть изобретение идольской мысли, ибо в одном месте апостол говорит следующим образом: и славу нетленного Бога изменили в образ (ἐν ὁμοιώματι εἰκόνος), подобный тленному человеку⁴³... и поклонялись, и служили твари вместо Творца (Рим. 1:23, 25).

Разрешение этого

[Col. 416] Действительно, иконоборцы, говоря апостольскими словами, впали в извращенный образ мыслей – омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1:21–22); не разумея ни того, о чем говорят, ни того, что утверждают (1Тим. 1:7). Ведь если бы у апостола в смысле запрещения изображать Христа было сказано: и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку (Рим. 1:23), то, значит, он не исповедует, что [Христос] сделался подобным людям. Как же в другом месте он говорит: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:6–8)? Итак, он противоречит самому себе, то отрицая, что Бог сделался подобным людям, то утверждая, что Он был в подобии людей. Но прочь нелепость! Одно было сказано идолопоклонникам, которые славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся... они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца (Рим. 1:23, 25). Другое же было сказано верующим, которым, как мы веруем, уподобилось сущее в образе Божием Слово Бога и Отца, – не постольку, поскольку Оно равно Богу, но поскольку Он уничижил Самого Себя, образ раба принял и по виду стал как человек, – а это является свойством описуемости.

Другое

56. Если мы составляем Тело Христово, а порознь – члены (1Кор. 12:27), глава же наша – Христос, то соответственно членам

и глава, конечно, должна быть описуема. Если же Христос неописуем, то мы перестаем быть членами Тела Его, так как подлежим свойству описуемости. Но как же не признать это крайней степенью неразумия?

Иное – на изречение: Я есмь лоза (Ин. 15:1, 5)

57. Если, как говорит [Писание], Спаситель есть лоза, мы же – ветви, то, очевидно, ветви по сравнению с лозой не принадлежат к другой природе (οὐκ ἑτεροφυῆ). Если же это истинно, то как будет неописуема и лоза, когда ветви описуемы? Ведь лоза узнается по ветвям.

Другое

58. Предметы разного рода (ἑτερογενῆ) и различной природы (ἑτεροφυῆ) не могут иметь одного и того же свойства (ἰδιότης). Ведь никто не может сказать, что огонь стремится вниз, а вода – вверх. Но [эти предметы] имеют различными как логос сущности⁴⁴ (λόγος τῆς οὐσίας), так и способ [проявления] свойства (τῆς ἰδιότητος τρόπος). А так как Христос [состоит из природ] разнородных и не единосущных, именно – из божества и человечества, поэтому Он и познается при посредстве двух свойств (ἰδιωμάτων). По одному Он неописуем, по другому же описуем. С уничтожением свойства (ἰδιότ'ητος) уничтожается вместе и характеризуемая им сущность.

1. Искусственное бывает по подражанию естественному (κατὰ μίμησιν τοῦ φυσικοῦ τὸ τεχνητὸν), ни о чем искусственном невозможно было бы говорить, если бы предварительно не существовало естественное. Итак, существует искусственный образ (τεχνητὴ εἰκὼν) Христа, как и [Сам] Он – естественный образ (φυσικὴ εἰκών)⁴⁵ родившей Его Матери. Если же одно из двух истинно, а другое ложно, то Он не был бы естественным образом Родившей [Его] и не имел бы искусственного изображения, сходного с первым, а это нелепо.

Другое

2. Образ имеет сходство (ἐμφέρεια) с первообразом, но природный [образ] [имеет его] природно (φυσική φυσικῶς), а искусственный – искусственно (τεχνητὴ τεχνητῶς). И первый как сущностью, так и подобием не отличается от того, отражением (ἀποσφράγισμα) коего он является; так Христос по божеству  [имеет            сходство]       со        Своим Отцом, по человечеству – со Своею Матерью. Второй же образ [искусственный], будучи тождественным по своему подобию, чужд сущности подлинника; в таком именно отношении изображение Христа находится к Самому Христу. Итак, возможно искусственное изображение Христа, с Которым оно имеет сходство.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

3. Если Христос, поскольку Он есть природный образ Родившей, имеет искусственное изображение, так что, насколько возможно, не уклоняется от Своего подобия (ἐμφέρεια), то Он может иметь искусственное изображение и постольку, поскольку Он есть образ невидимого Отца. Если же это [так], то Божество не находится вне описуемости, – а это нечестиво.

Разрешение этого

Иконоборцы, смешивая по великому неразумию то, что нельзя смешивать, не умеют воздать каждому рождению⁴⁶ свойственные ему качества, в силу которых Христос и описуем, и неописуем. Поскольку [Он] происходит из неописуемого Отца, Он, будучи неописуем, не может иметь искусственного изображения. В самом деле, какому подобию⁴⁷ могло бы быть уподоблено Божество, изображение (ἴνδαλμα) Которого в Боговдохновенном Писании совершенно запрещено? Поскольку же Христос рожден от описуемой Матери, естественно, Он имеет изображение, соответствующее материнскому образу (εἰκονουργία). А если бы Он не имел [искусственного изображения], то и [не был бы рожден] от описуемой Матери и, значит, имел бы только одно рождение – очевидно, от Отца; но это является ниспровержением Его Домостроительства.

Другое

4. Если указание на изображение имеет отношение к первообразу и если невозможно, чтобы при существовании первообраза не существовало и изображение, согласно слову Господа: чье это изображение и надпись? (Мф. 22:20), причем Он спросившим Его добавил: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. 22:21), – то, следовательно, Христос, как сделавшийся подобным нам, имеет искусственное изображение, относимое к Нему Самому вследствие уподобляющего сходства (τῆς ὁμοιωτικῆς ἐμφέρεια). Если же Он не имеет [искусственного изображения], то Он не есть и то, как называется, – [не есть] Христос. [Col. 420] Но Христос в самом истинном смысле и есть, и называется. Следовательно, Он имеет и изображение, возношение к которому поклонения переходит к Нему Самому и никогда не разрывается разделением славы.

Иное на [изречение]: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1:26)

5. То [обстоятельство], что человек сотворажений есть дело что устройство изображений (εἰκονουργίας εἶδος) есть в некотором роде дело Божественное. Так как изображение описывается с первообраза⁴⁸, то Христос, будучи человеком, хотя в то же время Он и Бог, может быть изображаем – не по духу, но по телу. Если же Он по одному из двух изображается, то, конечно, имеет и соответствующий образ (εἰκών), во свидетельство сходства (ομοιότητος) с Ним.

Другое

6. Если Адам, первый человек, описывается по внешнему своему виду, то, значит, и Христос, второй Адам, будучи Богом и человеком, в равной степени должен быть изображаем по телесному Своему виду. Если же каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные (1Кор. 15:48), а мы, будучи таковыми [то есть небесными], изображаемся, то, следовательно, и Христос, как Началовождь спасения (ср. Евр. 2:10) всех, есть первообраз Своего собственного изображения.

Иное

7. Если Бог не нуждается ни в какой помощи и не может испытывать какое бы то ни было страдание, то как же о Нем говорит апостол: Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за Свое благоговение; хотя Он и Сын, однако страданиями

навык послушанию (Евр. 5:7–8)? Не очевидно ли, что Бесплотный,

принявши плоть, стал чужд страданий и [вместе с тем] подвержен им, не имеет нужды и [вместе с тем] нуждается, равно как стал и неописуем, и описуем. Если же описуем, То, следовательно, имеет и соответствующее изображение, во свидетельство сходства с Ним.

Возражение против этого, как бы от лица иконоборцев

1. Если всему, что бывает по подобию другого, совершенно недостает равенства с первообразом (τοῦ πρωτοτύπου ἰσότης), а в отношении славы оно занимает второе место, то очевидно, что Христос и Его изображение не тождественны (οὐ ταυτὸν) в отношении поклонения. А коль скоро в этом существует различие, то различно и поклонение (διάφορος ἡ προσκύνησις), возношение которого совершается. Значит [поклонение иконам] есть причина идольского служения.

Разрешение этого [возражения]

Первообраз находится в изображении не по существу (οὐ κατ» οὐσίαν). Ибо иначе стали бы говорить, что и изображение есть первообраз, равно как и первообраз, в свою очередь, есть изображение; однако это невозможно, потому что определение природы каждого из двух бывает особое; но [первообраз же находится в изображении] по подобию своего бытия (τής ύποστάσεως ομοιότητα), а в этом не заключается другое основание для определения. Посему нужно принять, что изображению недостает равенства с первоооразом и оно ниже его славы не по подобию, но по различию сущности (τὴν τῆς οὐσίας οιαφορὰν)⁴⁹, [Col. 421] которая и не может принимать поклонения, хотя изображаемый на иконе является поклоняемым. Итак, не вводится другое поклонение, но бывает одно и то же [поклонение] иконе сравнительно с первообразом, по тождественности подобия (κατὰ τὴν ταυτότητα τῆς ὁμοιώσεως).

Другое

2. Не сущность иконы (τῆς εἰκόνος οὐσία) служит предметом поклонения, но отпечатленное на ней изображение первообраза (χαρακτὴρ τοῦ πρωτοτύπου), так как сущность иконы не поклоняема. Равно и не вещество [иконы] является предметом поклонения, но первообраз, мыслимый вместе с изображением (χαρακτὴρ), но не с сущностью. Если же [предметом поклонения является] икона, то поклонение, [воздаваемое] ей, – одно с первообразом, равно как и подобие их одно и то же. Итак, когда поклоняются иконе, то [этим] не вносится другое поклонение, кроме поклонения первообразу.

Иное

3. У тех предметов у которых существенные свойства (οἱ χαρακτῆρες) различны, и поклонения различны, а если существенное свойство (χαρακτὴρ) одно, то и поклонение им будет одно. Но «характер» иконы в отношении к первообразу – один⁵⁰; следовательно, и поклонение – одно.

Другое

4. Все, что не равно, есть иное по сравнению с равным; и все, что

уступает в славе, есть иное по сравнению с тем, что [в славе] первенствует. Это – два [предмета], а не один. А в каких предметах есть равенство, в тех устраняется первенство; и в каких есть тождество, там исключается первый из них и второй. Но, конечно, царем называется и изображение царя, – и однако не два царя и, как говорит [Василий Великий], ни сила не рассекается, ни слава не разделяется⁵¹. Итак, [поклонение] одно, и не вводится другое поклонение; когда поклонение воздается иконе Христа, оно относится ко Христу. Хотя икона очевидно умалена и уступает в славе [Христу] – по значению сущности.

Иное

5. Если мы даже и не признаем, что икона изображает одинаковый образ по сравнению с первообразом вследствие неискусства [работы], то и в таком случае [наша] речь не будет заключать нелепости. Ибо поклонение [воздается иконе] не постольку, что она отступает от сходства [с первообразом], но поскольку она представляет подобие [с ним], так как в известном отношении икона представляет образ, одинаковый с первообразом, и не два поклоняемых [предмета], но один и тот же, и первообраз [принимает поклонение, которое воздается] иконе, подобно тому как _и [почитание, оказываемое] в отношении к изображению креста, [относится] к самому Животворящему Кресту, хотя и здесь в изображении представляется не вполне одинаковое подобие по сравнению с первообразом – в отношении длины и ширины или в каком-нибудь другом отношении, вследствие того что крест изображается различным образом. Ибо изображение креста можно видеть малым и большим, более широким и более узким, имеющим оконечности тупые или острые, с надписанием и без надписания. Я уже не говорю об изменениях и выпуклостях оконечностей креста, а затем и о различных узорах [которыми украшают изображения креста их] изготовители. Но тем не менее и при таких различиях одно поклонение – ему [то есть изображению] и первообразу; очевидно, поскольку усматривается то же самое сходство (ὁμοιότης) в обоих.

Другое – на основании примера

6. [Col. 424] Если при виде изображения креста поклонение воздается Животворящему Кресту и двух поклонений нет, потому что не бывает другого поклонения сущности изображения⁵², то необходимо [признать], что не бывает двух поклонений и тогда, когда Христос является поклоняемым в Своем собственном изображении, потому что не бывает поклонения сущности [то есть веществу] изображения, но одно и то же поклонение Христу, хотя и в Его изображении.

7. Если вследствие того, чем отличается Сын от Отца, а различается же Он только сыновним свойством (τῷ ὑΐκῷ ἰδιώματι), не является никакого препятствия, чтобы Он    был одной и той же сущности и поклонения      с Отцом, то и вследствие того, чем отличается изображение от первообраза, различается же оно значением сущности, не оказывается препятствия, чтобы оно было одного и того же подобия и поклонения с первообразом. Как там Христос отличается от Отца ипостасью, так здесь Он отличается от Своего собственного изображения сущностью.

8. Если изображение имеет поклонение, различное по отношению к собственному первообразу, то как же этот [последний] бывает видим в нем [то есть в изображении] и оно – в первообразе? Ибо, без сомнения, образ (εἰκών), например, Петра мы не будем созерцать в Павле и, в свою очередь, образ Павла никто не будет видеть в образе Петра. Подобное является в подобном (τὸ ὅμοιον ἐν τῷ ὁμοίῳ), а то, что далеко от взаимного подобия, никогда не может являться друг в друге. Является же изображение Петра в Петре так же, как и Петр в своем собственном изображении. Следовательно, изображение Христа имеет не различное поклонение с Самим [Христом], но поклонение общее, как сходное [с Ним] и Ему подобное (ὁμοπροσκύνητος καὶ αὐτόμοιος).

[Col. 425] Возражение – как бы от лица иконоборцев

9. Если только одному Богу должно быть воздаваемо поклонение нами и Ангелами, то как же поклонение, воздаваемое изображению и Христу, будет одно, когда, как согласно признается, одному поклонение воздается по отношению⁵³ (τῇ σχέσει) [между ними], другому же – по природе (τῇ φύσει)? Следовательно, два поклонения – в одном Христе вследствие поклонения изображению, – а это нечестиво.

Разрешение этого

Если вследствие того, что мы приносим поклонение только одному Богу, не должно поклоняться изображению Христа, так как вводились бы два поклонения вместо одного служебного⁵⁴ [поклонения Богу], соответственно двойственности изображения и первообраза, то, следовательно, будет и двойное поклонение – Отцу и Сыну вследствие двойственности Ипостасей. Если же говорить это нечестиво, ибо [поклонение] одно и то же, именно соответственно единичности (μοναδικὸν)⁵⁵ природы, то, следовательно, одно поклонение и Христу, и Его изображению соответственно единству ипостасного подобия (τῆς ὑποστατικῆς ὁμοιώσεως), но не различию природ.

Иное

10. Говорится об отношении⁵⁶ (σχέσις) [между первообразом и образом], насколько он [образ] существует в первообразе, и вследствие этого один не отделяется от другого, исключая, конечно, только различия сущности. Поэтому коль скоро говорят, что изображение Христа имеет в собственном очертании вид (διαγραφῇ εἶδος) Христа, то и поклонение оно [имеет] со Христом одно, а не различное.

Возражение – как бы со стороны иконоборцев

11. Как может сохраниться тождество поклонения, [воздаваемого] Христу и Его изображению, коль скоро Христу оно воздается по природе (φύσει), а изображению – по его отношению [к первообразу] (θέσει). Ведь совершенно необходимо утверждать, что ни в каком отношении не может разнообразиться то, что совершается по природе. В противном же случае ничто не препятствует говорить, что и изображению поклонение воздается по природе, а Христу – по отношению, – и все оказывается спутанным.

Разрешение этого – путем взаимного вопроса

Да и каким образом, почтеннейшие, могло бы не сохраниться тождество поклонения по отношению ко Христу и Его изображению, если изображение есть подобие Христа и в самом себе являет Христа? Ведь, без сомнения, хорошо известно и всеми согласно признается, что никто, например Фома, не может быть видим в изображении другого, например Луки. Нет никого, кто бы, увидевши Фому, мог сказать, что он увидел Луку. Доказательство сходства заключается в тождественных качествах (ἐν τοῖς ταυτεμφερεσιν), а не в тех, которые различаются друг от друга своим характеристическим свойством (τῷ χαρακτηριστικῷ ἰδιώματι). Итак, если это истинно и увидевший изображение Христа видит в нем Христа, то совершенно необходимо разуметь, что изображение Христа вместе со Христом имеет как одно и то же подобие, так и одно и то же поклонение.

Другое

12.                                      То, что в каком-либо отношении подобно [известному предмету], и в участвует с ним соответственно тому, в чем оно подобно. А что подобно во всех отношениях, то и в поклонении участвует всецело. Сын подобен Отцу во всем так же, как и единосущен [с Ним]; следовательно, Он и поклоняем вместе с Ним. Изображение же Христа сходно с Ним только в отношении Его ипостасного подобия; следовательно, соответственно этому оно участвует вместе с Ним и в поклонении.

Иное

13. Если тот, кто видит изображение, ви TOC \o «1–5» \h \z дит в нем подобие первообраза, то совершенно       необходимо [признать], что и тот, кто поклоняется изображению, поклоняется в нем виду первообраза. Если одно подобие, то и поклонение тому и другому также одно.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

14. Если в поклонении, [воздаваемом] Христу, участвует и напечатленное Его изображение, то как же Он Сам говорит: славы Моея иному не дам (Ис. 42:8)? Следовательно, [изображение Христа] не участвует [в Его поклонении]; если же оно не участвует, то дается [повод] к идольскому служению, так как по отношению к изображению вводится второе поклонение.

Разрешение этого

Изображение Христа не есть что-либо другое по сравнению со

Христом, кроме, конечно, различия сущности, как это уже много раз доказано. Отсюда и поклонение ему есть поклонение Христу, так как веществу изображения ни в каком смысле не воздается поклонение, но только Христу, изображенному на нем по подобию. А в каких [предметах] подобие бывает одно, у тех, очевидно, и поклонение одно. Итак, Христос не отдает другому славы в Своем собственном     изображении, в котором Он, [Col. 428] вернее сказать, принимает ее, так как вещество по сравнению с подобием есть нечто иное. Без сомнения, образ, начертанный по подобию на различных веществах, остается одним и тем же; но Он не мог бы оставаться неизменным на различных веществах, как только при том условии, что не имеет с ними ничего общего, но лишь мыслью соединяется с теми [веществами], на которых он находится.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

15. Если Бог есть дух, как написано, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4:24), то каким же образом вы не вводите доказательства идолослужения, коль скоро утверждаете, что Христу, кроме поклонения в духе, должно воздавать поклонение в изображении, хотя Он – Бог?

Разрешение этого

Кто не будет удивляться исполненным безумия иконоборцам,

которые не различают, что догмат Домостроительства представляется иным сравнительно с догматом богословия⁵⁷, по отношению к которому следует понимать изречение должны поклоняться в духе и истине? Ибо Бог и Отец, будучи духом, признается поклоняемым во Святом Духе и в Истине – Единородном Его Сыне. Что же касается поклонения Христу в изображении, то [здесь] речь о Домостроительстве [спасения], так как Христос, хотя есть и дух, поскольку Он – Бог, но [вместе] и плоть, поскольку Он – человек. Изображение Его телесного вида, хотя и представленное по подобию в веществе, неотделимо от Христа, подобно тому как и тень [неотделима] от собственного тела; и поклонение воздается не веществу изображения, но изображенному на нем Христу, с Которым вместе воздается поклонение Отцу и Духу Святому.

1. Первообраз и изображение составляют одно по ипостасному подобию⁵⁸, а по природе – два [предмета], но не в том смысле, что одно разделилось на два подобия, потому что в остальном они не имеют никакого общения и отношения друг к другу; и не в том, что одно и то же называется двойным именем, так что иногда первообраз называется изображением, а иногда изображение – первообразом. Ибо всегда первообраз будет называться первообразом, равно как и изображение – изображением, и никогда одно не перейдет в другое. Хотя дело обстоит таким образом и по числу [предметов] – два, однако у того и другого существует одно подобие (ὁμοίωσις) и соответственно подобию [одно] наименование. Царем называется, например, также и изображение царя, и, однако, не два царя⁵⁹. Если это так, то, значит, [должно быть] одно и поклонение изображению Христа вместе с Христом, как первообразом [изображения].

Возражение – как бы от лица иконоборцев

2. Если Христос, имея для Своего изображения значение первообраза, пребывает, как говорят, по природе (φύσει), а изображение [имеет значение] по установлению (θέσει)⁶⁰, то как же [являются] одновременно [Тот, Кто существует] по природе, и [то, что бывает] по установлению? Ведь в то время, когда был видим Христос, не было получено [вместе] и Его начертанное изображение. Значит, коль скоро они – не одновременно⁶¹, то и поклонение – не одно [Col. 429] вследствие различия в некотором промежутке времени, по истечению которого явилось после Христа [Его] изображение.

Разрешение этого

За всяким телом неотделимо следует его собственная тень, и никто, находясь в здравом уме, не может сказать, что тело не имеет тени. Но как в теле можно увидеть следующую [за ним] тень, а в тени – предшествующее тело, то таким же образом никто не может сказать, что Христос не имеет изображения, если только тело получило в Нем определенный вид. Но и здесь можно видеть во Христе пребывающее изображение Его, в изображении же – Христа, созерцаемого как первообраз. А так как оба существуют вместе, то является доказанным, что, когда Христос был доступен зрению, тогда созерцался по силе возможности и Его образ⁶² (εἰκών), а потом он был перенесен и на всякое вещество, допускающее на себе отпечатление.

Иное

3. Хотя и не вместе находятся Тот, Кто существует по природе, и то, что [возникает] по установлению⁶³, как и Христос – по отношению к Своему изображению, но так как образ [Христа] существовал в действительности и прежде, чем он был сделан искусственно, то, значит, его всегда можно было видеть во Христе. Подобно тому как, например, и тень всегда соприсутствует телу, хотя бы и не получила формы от солнечного луча; таким же образом не вне подобия оказывается и то, что [существует] вместе, – разумеется Христос и Его изображение.

Другое

4. Первообраз и образ являются взаимосоотносительными⁶⁴ и представляются [в положении] как бы двойного и половинного. Первообраз, конечно, заключает в самом себе образ, по отношению к которому он и является первообразом; и двойное, во всяком случае, носит в самом себе и половинное, по отношению к которому оно называется двойным. Первообраз, конечно, не существовал бы, если бы не было образа⁶⁵; и не могло бы существовать двойное, если бы что-нибудь не мыслилось половинным: что находится вместе, то вместе и мыслится, и существует. Поэтому, коль скоро их не разделяет никакой промежуток времени, и поклонение тому и другому бывает не различное, но обоим одно и то же.

Иное

5. Первообраз и образ некоторым образом имеют бытие друг в друге, и с уничтожением одного из них вместе уничтожается и другое, подобно тому как с уничтожением двойного вместе уничтожается и половинное. Итак, если невозможно, чтобы Христос был, тогда как Его собственный образ в действительности не существовал, а напротив, и прежде, чем он был изготовлен искусственно, он всегда находился в первообразе, то, следовательно, уничтожает поклонение Христу тот, кто не исповедует, что в Нем должно быть воздаваемо поклонение и Его изображению.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

6. То, что в каком-нибудь отношении бывает подобно (προσεοικός), в другом отношении, наоборот, бывает неподобно; например, образ сходен с первообразом в отношении подобия, а в отношении природы несходен. Следовательно, образ не есть всецело то же, что первообраз. Ввиду этого и поклонение в отношении к обоим не бывает всецелым и одним и тем же. Если же оно не всецелое, то нелепо говорить, что поклонение тому и другому – одно.

Разрешение этого

[Col. 432] Насколько изображение сходно с первообразом, настолько оно и участвует во всецелом, подобном ему, поклонении (ὁμοιωτική προσκύνησις), не присоединяя к поклонению и вещество, на котором оно находится; природа изображения в том и заключается, что оно тождественно с первообразом в отношении подобия, а различается по значению сущности – отчего и зависит название одним именем. А если бы [изображение] было всецело [подобно первообразу], то, конечно, потеряло бы свое значение то, что называется и есть первообраз. В действительности изображение сходно с первообразом по всецелому подобию, а не по природе. И, следовательно, [должно быть] всецелое и одно подобное поклонение обоим.

Другое – на основании богословского примера

7. Хотя по сущности Сын и подобен Отцу⁶⁶, однако Рожденный не подобен Родившему и не [подобен Ему] Исходящий: то, что созерцается в отношении Божественной природы⁶⁷, различается по взаимному отношению. Едино Божество в Трех Лицах (ἐν τοῖς τρισὶ χαρακτῆρσιν), как одно и поклонение, и природное тождество не становится неравным вследствие различия личных особенностей (τῶν ἰδιοτήτων). То же самое [замечается] и в отношении изображения к первообразу. Хотя по различию сущности тому и другому воздается и не одно поклонение, тем более что веществу изображения и не воздается поклонение, хотя изображаемый и созерцается на нем, однако по тождеству ипостасного подобия⁶⁸ [поклонение] бывает одно и то же, отождествляемое соответственно одному и всецелому сходству (ἐμφέρεια) между тем и другим – подобно тому как и в отношении образа креста и самого Животворящего Креста поклонение, [воздаваемое] образу, не уменьшается сравнительно с Животворящим Крестом вследствие различия природ, но бывает совершенно равное вследствие всецелого подобия с первообразом.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

8. Если образ [существовал] во Христе, как первообразе, и прежде, чем он был перенесен при помощи искусства на какое-либо вещество, то напрасно было бы и начертывать его, так как достаточно созерцать [его] и поклоняться в Самом [Христе].

Разрешение этого

Конечно, истинно⁶⁹ то, что образ Христа находился в Нем, как в первообразе, и прежде, чем он был получен посредством искусства. Ведь то, что еще совсем не получило образа, и не есть человек, а какой-то недоносок (ср. Исх. 21:22–23: LXX), и, конечно, ничто не может быть названо первообразом, если не имеет на веществе изображения, с него перенесенного. Поэтому коль скоро Христос признается имеющим значение первообраза, как и всякий другой отдельный человек, то совершенно необходимо [признать], что Он имеет и изображение, перенесенное с Его наружного вида и напечатленное на каком-либо веществе, дабы Он не перестал быть и человеком, если не будет видим и почитаем при посредстве представленного в изображении подобия.

Иное – из примера

9. Иное – печать (σφραγὶς) и иное – отпечатанное изображение (ἀπόμαγμα); однако и до напечатления отпечаток [находится] на печати. Но печать была бы недействительной, если бы она не была изображена на каком-либо веществе. Соответственно этому и Христа приходилось бы признавать недеятельным и недействительным, если бы Он не был видим в изображении искусства. Но и подумать это – нелепо.

Другое – из примера

10. [Col. 433] Если смотрящий на печать и на ее отпечаток (ἐκμαγεῖον) замечает, что вид на обоих подобный и неизменный, то, значит, изображение находится на печати и прежде отпечатления. Достоинство же свое [печать] доказывает тогда, когда она употребляется для отпечатка на многих и разнообразных веществах. Равным образом, хотя мы верим, что и во Христе, как имеющем человеческий вид, находится Его собственный образ, однако когда мы видим Его изображенным различным образом на веществе, тогда многократнее восхваляем Его величие. А если бы Его отпечаток (ἀποσφράγισμα) не переходил на вещество, [этим] отрицалось бы то, что Он имеет человеческий вид.

Иное

11. Изображение по отношению к первообразу и существует, и созерцается, и служит предметом поклонения – вследствие не тождества сущности, но единства подобия, в силу которого и поклонение единое⁷⁰ (ἑνικὴ προσκύνησις) обоим, а не разделяемое различием природ.

Другое – из примера

12. Если от тела не может быть отделена тень, всегда ему соприсутствующая, хотя бы она и не обнаруживалась, точно таким же образом и от Христа не может быть отделен Его собственный образ. Но как тень от действия солнечного луча становится яснее, видимою, так и образ Христа становится всем явным тогда, когда он является отпечатленным на [разнообразных] веществах.

Возражение – как бы от лица иконоборцев

13. Так как Спаситель наш теперь пребывает на небесах, то не должно воздвигать Его подобие; ибо священный апостол говорит: верою ходим, а не видением (οὐ διὰ εἴδους) (2Кор. 5:7).

Разрешение этого

Видом (τὸ εἶδος) называется и то, что отличается от рода⁷¹, как, например, человек вообще; видом (εἶδος) же называется и образ (μορφὴ) каждого, которым мы отличаемся друг от друга; относительно этого здесь нет никакой речи у апостола. Но под видением здесь следует разуметь непосредственное видение (αὐτοψία) будущих вещей, превосходящее настоящие представления (παρόντα ἰνδάλματα). Ибо, сказавши: мы ходим верою, а не видением, он прибавляет: желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (2Кор. 5:7–8). И в другом месте снова: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь (1Кор. 13:12–13). Итак, он говорит, что мы ходим верою, в которой, как бы в зеркале, лицом к лицу видим без заблуждения истину будущих [благ]. Затем, его цель была направлена не к уничтожению изображения телесного вида Христа – об этом послушай, что он говорит в другом месте, и притом после вознесения: О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у васраспятый? (Гал. 3:1). [Col. 436] Если же мы так веровали, что как бы видели Самого распятого Христа, то естественно, что мы не заблуждаемся, коль скоро и всегда станем изображать Его. Ведь то, что вследствие отсутствия созерцается разумом, перестало бы разумом и восприниматься, если бы вместе с тем не могло быть видимо и чувственно – посредством описания⁷².