24-е

Сира была родом из Карх-Селевкии в Елимаиде (нын. Абизард), дочь одного из начальнейших магов. Желая предохранить ее от знакомства и дружбы с христианскими девицами, отец еще в очень равней юности отправил ее в город Фарс для воспитания и подготовления в жрицы в капище огня. Достигши же совершенного возраста, возвратилась в дом родительский и поступила в число жриц. Скоро познакомилась с некоторыми нищими христианами, а чрез них и с учением христианским, обсуждала великое различие между верою магов и верою христиан, позвала лучшее и решилась присоединиться к истинному благочестию. Желая ближе ознакомиться с христианским учением, тайно посещала церковь, слушала чтение и пение и положила начало новой жизни постами и молитвами. Не укрылось это от домашних, братьев и сестер, и просили они мачеху свою убедить Сиру не отступать от веры предков, чтоб не нанесть бесчестия всему роду их и не навлечь гнева царского. Мачеха наедине открыла девице, будто и она тайная христианка, и советовала ей чтить Христа втайне, а явно служить богам, чтобы не дать о себе подозрения и не подвергнуться бичеваниям, терзаниям, жжениям и прочим мукам; потому что опасно, говорила, как бы, не стерпевши мук, она и явно не отверглась от Христа и не совершила греха непростительного. Сими и подобными словами удалось ей преклонить Сиру на малое время, но затем скоро последняя, повинуясь внутреннему званию, отправилась рано в церковь и просила епископа Иоанна сподобить ее святого крещения. – Этот Иоанн есть второй известный в VI веке представитель православной церкви в Персии. – Епископ возрадовался духом об ищущей крещения, но, рассудив обстоятельства времени, не сподобил ее крещения. Ибо знал, что она – знатного рода, а ненависть магов к христианам била очевидна для всех; он боялся раздражить их и дать повод к общему преследованию христиан. Частию же и о самой девице сомневался епископ и советовал ей прежде исповедать Христа пред отцом своим, братьями, сродниками и всеми домашними; и если сможет претерпеть ожидающие ее истязания, то пусть и пребывает в добром исповедании, и тогда сподобится святого крещения. Так советовал ей епископ и отпустил с миром. Чрез день, когда ранним утром надлежало ей совершить в доме своем утреннюю жертву богам, она сокрушила орудия жертвенные и плюнула на огонь, восклицая: «плюю на ложных богов и на алтари нечестивые, верую в истинного Бога и присоединяюсь к Церкви христианской». Мачеха, братья и все домашние (отца не было дома) с другими сродниками и ближними слезно просили ее отстать от такого дела, не бесчестить рода своего в не предаваться самовольно на муки; но она и слушать их не хотела. Воротившийся отец сначала бил ее без пощады, потом умолял со слезами; наконец, видя непреклонность ее и предупреждал огласку, сам известил обо всем Мавиптиса, начальника магов. Созваны были маги к храму огня судить отступницу от веры предков; собралось туда и множество народа, в том числе и христиане. Мавиптис спросил: «для чего ты отвергла отечественных богов и предания, а другую веру приняла?» Сира: «каждый здравомыслящий человек не подобится бессловесным животным, без рассуждения идущим вслед за родившими их, но идет путем, какой находит лучшим, и не следует к гибели за своими заблуждавшими предками; и я, видя христианскую веру лучшею нечестия, отвергла худшее и избрала лучшее». Мавиптис: «Девица, многим мукам предана будешь, если не послушаешь нас». Сира же, положа руку на шею, сказала: «отруби ее, имеешь власть, только и говорю тебе». На дальнейшие слова судьи она ничего не отвечала, но читала про себя псалмы, для магов не вразумительные. И сказал один из магов: «это она вторит какое-то христианское учение». Тогда Мавиптис велел позвать епископа для удостоверения, христианские ли какие мысли высказывает девица? Будучи спрошен о произнесенных девицею словах, епископ подтвердил, что это действительно слова христианские. Тогда Мавиптис велел бить ее по устам и грозил лютыми муками, но, не желая доносить царю о таком происшествии в доме и роде знаменитого мага, поручил отцу беречь ее в доме своем и стараться больше ласками, чем угрозами, о возвращении ее в вере предков. Случилось придти в Селевкию некоему знатному персидскому сановнику, и отец снова жаловался на упорство дочери своей и на ненависть христиан, будто они злоумышляют против него и хотят его побить камнями. Сановник послал нарочитых мужей спросить девицу, для чего она оставила отеческую веру, и ласковыми словами отвратить ее от христианства. И так как она посланным ответила, что готова страдать и умереть за имя Христово, то была отведена в общенародную темницу и содержалась в оковах без хлеба и без воды три дня. А когда и после сего пребывала твердою в своем исповедании, была брошена в векую яму, глубокую и смрадную, и там провела пятнадцать дней; наконец снова возвращена в общую тюрьму и христианам не возбраняли посещать ее. Когда наступал праздник в честь всех персидских мучеников и предстояло богослужение в одном из молитвенных домов (’εν τινι τῶν εὐκτηρίων οἴκων) вне города, то пожелала и св. Сира выйти туда ночью на всенощное бдение, и некоторые из верных подарками страже доставили ей к тому возможность. Итак, переменивши одежду, она присутствовала при богослужении. «В другую же опять ночь, за поруками и за деньги отпущенная из тюрьмы, она пошла к епископу и приняла от него крещение в церкви, которая в городе», – говорится в Четь-Минее на основании позднейших известий, потому что в греческом памятнике, писанном когда еще живы были участники этого дела, читаем следующее. «А каким образом и при чьем участии совершено над нею таинство крещения, полезным считаю умолчать по причине настоящего положения вещей; только замечу здесь, что по письменному дозволению епископа, еще находясь в узах, она получила крещение в святейшей церкви того города».

В это время ожидалось посольство от римского императора к персидскому двору, и маги, опасаясь, чтоб римский посол не принял участия в Сире и не испросил ей у царя свободы, решили скорее отправить ее на суд к царю, находившемуся тогда в мидийском городе Адваке (Ἀλουὰκων – нын. Алибок, в Мазандеране). И послали ее туда, наложивши на ее шею печать, по господствующему у них обычаю, чтобы воины не представили иное лице или не сказали, что на пути умерла, потому что изгладить такую печать не отрезавши головы нельзя было. В Алваке Сира передана была начальнику той области, который после напрасных убеждений велел снять с нее обычную благородным женщинам одежду, облечь в грязное рубище и отдать под стражу евреям. А евреи, взявши ее скованную, затворили ее в темной храмине и на пропитание давали ячменного хлеба в таком количестве, чтобы она только не умерла с голоду, укоряя при том и понося ее и веру ее. Чрез одиннадцать дней она представлена была на суд начальнику магов, который, слыша от ней твердое исповедание веры христианской и опровержение персидского вероучения, решил снова отдать ее под стражу евреям и не допускать к ней никого из христиан. А пред возвращением ее в тюрьму, персы, обнаживши меч пред нею, поклялись убить ее, если не последует убеждениям начальника магов. Чрез три дня главный сановник над тюрьмами перевел Сиру из еврейской тюрьмы в другую, – и это сделал для своего прибытка, потому что христиане платили большие деньги за позволение посещать узницу.

Тем временем царь захотел перейти в другой город, Ресанкусадон; с ним пошли вельможи и начальник магов. Вслед за ними ведена была туда и Сира с другими узниками. И когда случилась остановка в Карсе великом, начальник магов и другие сановники еще раз потребовали ее на суд, и когда она пребыла мужественною в своем исповедании, решили, что она «повинна смерти, потому что и богов хулит, и царя уничижает, и властям ругается», и велели снова наложить на ее шею клеймо, в предупреждение замены другим лицом. Впрочем казнь была отложена на некоторое время и назначена в другом месте, из опасения смуты от христиан. Итак, отданная под стражу начальнику пехоты, приведена вслед за царем в область Бетармайскую и тут умерщвлена следующим образом. Когда привели ее на место казни и накинули петлю на шею, то не сразу задушили, а затянувши петлю так, что мученица уже едва могла дышать, ослабили ее и объявили, что она будет пощажена, если откажется от христианской веры. Но святая ответила: «исполняйте повеленное вам, не нарушайте законов своих». И затем вторично, стянувши петлю и ослабивши ее, предложили Сире отречься от Христа, но получили тот же ответ. После сего окончательно стянули петлю, и таким образом мученица скончала свое земное поприще в 28 день месяца перития (февраля) 870 года по сирскому счету (т. е. 558 по нашему). Тело ее взято верными и похоронено с честию в некоем сокровенном месте (См. Acta ss. 18 мая).

В тот же день св. священномуч. Евтиха, ученика Иоанна Богослова. Родом палестинянин, ученик ап. Иоанна Богослова и епископ Севастопольский; за проповедь евангелия был гоним и скончался в узах.

Преподобный Арсений, из рода дворян Сухарусовых²¹⁴, родился в Москве и еще в юных летах постригся в обители преп. Сергия Радонежского. Здесь он обучал себя благочестию послушаниями; здесь в 1506 г. со списка печенгского, добытого князем Юрием († 1434 г.), «писал евангелие многогрешный чернец Арсеньишко – Сухарусов», которое ныне находится в Арсениевой Комельской обители. Это евангелие драгоценно для нашего времени, как потому, что писано великим подвижником, так и потому, что писано без расстановки слов, с точкою и двоеточием, оно представляет собою список с весьма древнего подлинника. Преподобный в послесловии говорил: «аще будет, по грехом, опись, в ведении или неведении: исправите Бога ради, зане многи пословицы приходили новгородские, аз окаянный скуден умом, разсудити на се груб и невеглас, тесен разумом»²¹⁵. Вот наставление святого для нерассудительных чтителей старины! В обители Сергия Арсений столько преуспел в жизни иноческой, что не только удостоен был сана священства, но и поставлен был в игумена Сергиевой обители. Это было в 1525 году. При том богатстве доходов, какие тогда имела обитель Сергиева, преп. Арсений не изменялся в любви своей к нищете и посту. Раз в. к. Василий пришел на богомолье в обитель Сергия и на игумене богатой лавры увидел одежду раздранную и ушитую заплатами. На вопрос изумленного в. князя братия отвечали: «игумен наш истинный раб Божий и живет в Боге; но он думает только о том, как бы оставить нас и удалиться в безмолвную пустыню». В. князю жаль было, если обитель лишится такого настоятеля, и братия просила его держать блаж. наставника их с ними. В. князь убедил Арсения остаться на несколько времени в Сергиевой обители, и Арсений исполнил волю в. князя. Но в конце 1527 г. он оставил игуменство²¹⁶ и отшел в Комельский лес.

На берегах речек Кохтыжа и Лежи была тогда такая глушь, что преподобный, веся на себе для смирения тяжелый деревянный крест, споткнулся и крест упал с плеч труженика; небесный луч, озаривший в туже минуту подвижника, заставил остановиться на месте; тружение водрузил тут крест. Он поставил себе хижину вблизи креста и стал подвизаться в безмолвном уединении. Место это в 36 верстах от Вологды, еще и поныне окружено трясинами и болотами. Крестьяне, ходившие сюда то для рубки леса, то для звериной ловли, сочли помехою себе келью Арсения и убили келейного старца Арсениева. Давая место гневу, преподобный прошел в Шилегонский лес, на речку Ингорь или Маслянку, и здесь стал подвизаться. К нему стали приходить за наставлениями ревнителя благочестия. Между тем безбожные татары сделали нападение на страну вологодскую, предавая все огню и мечу. Жители толпами бежали из селений в Шилегонский лес. Варвары покушались проникнуть сюда же, но удержаны были невидимою силою. И однако безмолвие пустынное отселе уже изгнано было поселившимися вблизи пустыни изгнанниками²¹⁷.

Любитель безмолвия, поручив не безмолвную «Арсениеву пустынь» одному из учеников своих, решился водвориться опять в Комельском лесу. Он отправился в Москву искать защиты от своеволия людей. Вел. князь Василий столько уважал старца Арсения, что в февр. 1530 года выдал грамоту в ограждение покоя его. Грамотою строго запрещалось всем «около пустыни старца Арсения Сухарусова, в Комельском лесу на р. Кохтыже», рубить дрова, ставить новое поселение, гоняться за зверьми и обращать в свое владение землю или лес²¹⁸. Огражденный такою грамотою, преп. Арсений поселился с учеником своим Герасимом там, где прежде водружал он крест свой, и стал расчищать лес. Его стали тревожить не люди, а зверино молитвою своею он смирил их и медведи уступили ему свои берлоги. Когда собралось к нему несколько учеников: он, по благословению вологодского епископа Алексия, поставил храм в честь положения ризы Богоматери во Влахерне. В 1539 году в. князь Василий выдал еще старцу Арсению несудимую грамоту, с тем, чтобы никакое светское начальство не простирало своей власти не только на живущих в пустынной обители Арсения, но и на крестьян, которые стали бы селиться под ведением обители его, не дальше 5 верст от обители²¹⁹. В 1543 г. в. князь Иоанн Васильевич пожаловал игумена Арсения грамотою своею, которою обитель его с ее имениями освобождалась как от подсудности властям мирским, так и от постоев²²⁰. Преп. Арсений не забывал и Шилегонской своей пустыни. По временам он посещал ее. На пути из одной пустыни в другую он имел обычай беседовать о спасении души с встречавшимися с ним останавливаясь в селениях, назидал простых людей словом спасительным. Если замечал, что кто-либо трудится в поле в праздник, или в день воскресный: то строго обличал за то. Раз поселяне ослушались его, – не перестали работать в праздник и внезапно поднявшийся ветер разметал все снопы их. Проведя долгую иноческую жизнь²²¹ в посте, молитве и непрестанных трудах, преподобный пред кончиною приобщился св. Таин и мирно предал дух свой Господу, 24 авг. 1550 г.²²².

Святое тело подвижника Божия положено было близь алтаря построенного им храма. Впоследствии мощи его ознаменовались многими исцелениями²²³. Спустя сто лет после его кончины, сооружен был в обители каменный храм с приделом в честь преп. Арсения, где под спудом почивают мощи его²²⁴.

Что же говорит для всех жизнь препод. Арсения? «Если хочешь войти в жизнь вечную: сохрани заповеди» (Мф.19:17). Не всякий говорящий Мне: Господи, Господи! войдет в царство небесное, но исполняющий волю Отца Моего, Который на небесах» (Мф.7:22). Так говорит вам подвижническою жизнию своею пр. Арсений.

Честное тело св. Петра митрополита по преставлении его положено было в московском соборном храме Успения Богородицы, близь св. жертвенника, – на месте, самим святителем приготовленном. Гроб свято-почившего со дня преставления его сделался прибежищем для верующих; в раке св. Петра православные христиане притекали для молитв, с благоговением лобызали ее и получали благодатную помощь. В 1380 году св. Петр митрополит в ночь пред битвою Донскою явился и видим был на воздухе с златым жезлом, которым поражал врагов отечества. В таком же виде явился св. Петр в 1395 году и претил нападать на Москву Тамерлану. По сим явлениям для защищения отечества от врагов св. Петр в русских летописях называется заступником русской земли. Цари и патриархи в грамотах своих называли св. Петра великим чудотворцем. Слава сего первого из митрополитов московских чудотворца распространилась уже во всех концах России, когда честные и многоцелебные мощи его, по случаю построения в Москве нового обширнейшего Успенского, вместо ветхого храма, 146 лет стоявшего, в XV столетии обретены были нетленными. В 1472 году, по воле великого князя Иоанна III Васильевича и по благословению московского митрополита Филиппа, с благоговением открыли надгробницу св. Петра митрополита, и св. мощи его, по словам летописи, «яко свет сияху», а гроб, в котором они почивали, распался от огня, в пожар во време взятия Москвы Тохтамышем; при сем случае Тохтамыш раскрыл гроб св. Петра, чающе нечто сокровенно в нем. По устроении в новосозидаемом храме кивота для мощей святителя был совершен и навсегда установлен праздник перенесения честных мощей, иже во Святых отца нашего Петра митрополита и чудотворца всея России.

По случаю же падения новосозидаемого храма, в котовом мощи святителя находились, они вторично перенесены были в 1475 году на время в церковь Иоанна Лествичника, и по совершенном сооружении Успенского собора, в 1479 году в третий раз перенесены сюда и положены под спудом. После этого перенесения мощей св. Петра, праздник перенесения их установлен в 24 день августа.

По установлении сего праздника Пахомий Сербянин, инок Троицкого Сергиева монастыря, по поручений начальства в конце XV века, написал два канона на перенесение мощей святителя Петра.

В 1547 году, после пожара, истребившего в Москве почти все кремлевские здания и разрушившего кровли и паперти Успенского собора, мощи св. Петра перенесены были в Чудов монастырь и во возобновлении собора положены в нем в новую золотую раку, устроенную Иоанном Васильевичем ΙΥ, в 1555 году по случаю рождения у него царевича Иоанна.

В святцах ваших, напечатанных в Москве 1648 года, под 4 числом августа, замечено: «святитель Петр митрополит явился благочестивой царице Анастасии, не повелевая никому же гроб свой раскрывати никогда, и повеле ей своею печатию раку свою запечатлети, и того дня установиша праздник сей праздновати».

Во время обладания Москвы поляками золотая рака св. Петра митрополита рассечена была на части, которые разделены между святотатцами. Мощи положены были под спудом в новую деревянную раку, окованную серебром. Из патриаршего устава видно, что на праздник святителя Петра 1679–1684 годов приносили в Успенский собор часть мощей его от патриарха и клали на налой или на гробницу святителя. До 1812 года они лежали под спудом запечатанные и запертые. Наполеон расторгнул гробницу, вероятно с таким же святотатственным умыслом, как и Тохтамыш. С дозволения св. Синода преосвященный Августин московский торжественно открыл св. мощи Петра митрополита, при освящении первой придельной церкви Успенского собора, где они почивают.

Церковь в своих песнопениях день перенесения мощей святителя Петра называет всечестным праздником, веселящим ииператора и люди. «Яко врача преизрядна и источника чудесам обильна, днесь сошедшеся любовию духовная твоя чада в перенесение честных мощей твоих, архиерея Петра, молим тя: моли Христа Бога, даровати честным твоим перенесением Императору нашему на враги победительная».

По явлении и перенесении мощей св. Петра митрополита летописи называют его новым чудотворцем, и показывают в православных возрастающее к нему благоговение. Пред гробом его цари молятся с подданными при венчании своем на царство; во дни бедствий православные христиане и цари прибегают к чудотворцу с молитвою о помощи и заступлении, как к великому светильнику и хранителю Церкви и отечества. Все предметы, бывшие у св. Петра митрополита, как-то: крест, коим некогда благословил он Иоанна Калиту, саккос, иконы, панагия и архипастырский жезл или посох, по преставлении святителя сделались священными и высокими памятниками для прав. христиан.

Петровскою называется икона, написанная св. Петром, митрополитом Всероссийским. Хотя им, по древним сказаниям, написаны иконы Богоматери Владимирская, пребывающая во Владимире в соборе, и Успения, находящаяся в Москов. Усп. Соборе, но под именем Петровской преимущественно известна Владимирская икона Богоматери, написанная св. Петром, когда он был игуменом на Волыни. Об этой иконе известно следующее: случилось митрополиту Максиму, украшавшему в то время престол всея Руси, проходить из Владимира землю русскую. К святителю пришел Петр, с своею братиею, принять от него благословение, и принес образ Успения Владычицы, который сам написал; святитель же, благословив его, с радостию принял образ Пречистые, украсил его златом и дорогими камнями, и до конца жизни благоговейно хранил у себя в келии, днем и ночью молясь пред сей иконой о соблюдении вверенной ему земли русской.

Когда преставился благочестивый митрополит Максим, во граде Владимире, тогда некто игумен Геронтий решился восхитить сан святительства. Взяв святительскую утварь, жезл пастырский и ту самую икону, которую писал блаженный Петр, с послушными ему церковными сановниками пошел в Царьград, как бы уже имея в руках своих желаемое; с неудовольствием услышала о том вся земля русская. Князь галицкий Юрий, негодуя на высокомерие Геронтиево, обратился к блаженному Петру, умоляя его идти в Царьград для воспрепятствования Геронтию. Петр преклонился в мольбам его и предпринял дальний путь, не ведая, что ему самому дан будет сан митрополита. Плавание Геронтиево было неблагополучно; поднялась страшная буря, противные ветры и высокие волны задерживали шествие корабля: кораблю же Петрову, по другой полосе Черного моря, благоприятствовал тихий попутный ветер, при котором, как будто во сне, переплыл он пучину и достиг пристани цареградской. Ночью, посреди бури, явилась Геронтию Матерь Божия, в том виде как она написана на иконе преподобного Петра, и строго укорила Геронтия: «напрасно труждаешься, предприняв столь долгий путь, ибо не возложится на тебя сан святительский, который хотел ты восхитить; но тот, кто написал меня, Петр, игумен Ратский, служитель Сына моего и Бога, возведен будет на верховный престол митрополии русской, и украсит его, и упасет людей своих, за которых Сын и Господь мой Иисус пролил кровь Свою, от меня заимствованную и так богоугодно пожив, в старости маститой, радостно прейдет он к желаемому своему Владыке и верховному архиерею». В ужасе воспрянул Геронтий от сна и страшного видения, которое поведал всем бывшим с ним на корабле и всем говорил: «напрасно трудимся, братия, ибо не получим желаемого». После многого истомления от бури, едва возмог он достигнуть Царьграда: но там уже предварил его преподобный Петр.

Патриарх Афанасий украшал тогда вселенскую кафедру своими добродетелями. Он принял Петра с радостию и посвятил митрополитом всей земли русской.

Несколько дней спустя, приплыл в Царьград Геронтий, утомленный бурею, и, явясь патриарху, хотя и против желания своего, вынужден был рассказать сонное видение, бывшее ему на море. Патриарх взял у него ризы святительские и пастырский жезл, с честною иконою преподобного Петра, и все это передал в руки законному святителю. «Приими святый Богородичный образ, который ты написал своими руками, сказал ему патриарх, ибо сего ради воздала тебе дар сама Владычица, предсказав о тебе».

В 1325 году при перемещении митрополии из Владимира в Москву, Петровская икона перенесена сюда митрополитом Петром и находится в Успенском соборе. Эта икона особенно чтима была древле. Великий князь Иоанн Васильевич III молился пред него, как и пред Владимирскою.