Двадцать пятый день.
Поучение 1-ое. Св. мученица Феврония.

I. Воспоминаемая ныне церковью святая Феврония «на третьем году жизни была отдана в общину подвижниц», находившуюся в Месопотамии и основанную диакониссой Платонидой. Месопотамия в то время была одной из областей обширной римской империи. Когда Феврония достигла возраста, допускавшего воздержание, она стала по совету тетки, благочестивой Вриенны, которая тогда была настоятельницей обители, принимать пищу через день. Так как здоровье Февронии нисколько не пострадало от поста, то она вскоре усилила воздержание и употребляла самое малое количество хлеба и воды. К этому она присоединяла самую строгую жизнь, спала на узкой и короткой доске, ночью нередко вставала и читала священное Писание или молилась. Между тем в римской империи возникло гонение на христиан и для преследования их император Диоклитиан послал в Месопотамию своих сановников Лизимаха и Селения. Селений был человек жестокий и в ненависти к христианам не уступал самому императору; Лизимах, имевший в то время всего двадцать лет, был добр и кроток и еще в детстве слышал много хорошего о христианах от своей матери, которая, будучи сама христианкой, перед смертью завещала сыну покровительствовать христианам. Послав Лизимаха в Месопотамию, Диоклитиан не особенно доверял ему, подозревая его склонность к христианству, а потому дал ему в руководители Селения. Жители вскоре с ужасом услышали о жестоких действиях Селения в Месопотамии и Сирии, как он истреблял христиан мечом и отдавал их на растерзание диким зверям. Многие из христиан, между ними пресвитеры, отшельники и сам епископ, спаслись бегством при приближении Селения. Инокини монастыря Вриенны хотели последовать их примеру, но Вриенна убеждала их не терять мужества и принять смерть за Христа, Который также пострадал и умер за нас. Увещания настоятельницы подействовали только на двух инокинь, Февронию и престарелую Фомаиду, которые и остались в обители с настоятельницею, остальные инокини ушли. Вриенна и Фомаида уговаривали Февронию не отчаяваться и укрепиться духом. «Ты всегда была покорною дочерью моею,» говорила Вриенна, «утешь же мою старость верностию Господу». На утро следующего дня римские воины вошли в Низибию, схватили многих христиан и отвели в темницу. Затем воины проникли в обитель, хотели предать смерти настоятельницу и уже замахнулись мечами, как Феврония бросилась к ногам их и умоляла умертвить прежде ее, чтобы не видеть ей смерти Вриенны. Воины надели на шею ее железное кольцо, сковали ее и повели из обители. Желая склонить святую к отречению от Христа, Селений обратился к ней с льстивым предложением «клянусь богами – сказал он, – я не должен был бы оказывать тебе снисхождения, но твоя красота и скромность обезоруживают меня. Слушай же: хотя отец Лизимаха избрал уже для него богатую и знатную невесту, но я готов соединить твою руку с рукою Лизимаха. Детей у меня нет и он мой наследник: император окажет ему много милостей. Но знай и то, что если ты не примешь моего совета, то не будешь жить». Феврония безбоязненно отвечала: «я имею Жениха небесного и не ищу брака на земле. Никакие угрозы или обещания не пременят моего решения». Раздраженный этим ответом, Селений велел мучить святую. Необыкновенная твердость, с какою она переносила мучения, возбуждала удивление и сожаление всех присутствовавших. Селений приказал остановить мучения лишь тогда, когда Феврония лишилась чувств. Страдалицу привели в чувство водою. Мучитель спросил ее, изменила ли она свое решение; Феврония осталась по-прежнему тверда духом. Тогда ее предали новым мучениям. Селений приказал отсечь ей руки и ноги, говоря: «пока не увижу последняго вздоха ея, не уйду». Когда Феврония скончалась, Селений удалился к себе и здесь с ним произошел припадок; он пришел в исступление, упал и разбил себе голову о камень.

II. Трехлетнею отроковицею была отдана св. Феврония в обитель. На это обстоятельство обратим, братие, наше внимание и решим следующий вопрос:

«Имеют ли ныне право поступать таким образом родители?» Могут ли свое дитя малолетное, или только еще на свет ожидаемое, обрекать Богу, на служение Ему?

а) По-видимому, само Священное Писание благоприятствует раннему предназначению человека на священное служение Богу. «Благо есть мужу», говорит пророк, «егда возьмет ярем в юности своей». Не лучше ли, чтобы заранее гибкая выя юноши преклонилась пред тем ярмом, вся тяжесть которого должна лечь на нем, когда он достигнет лет возмужалости?

Но о каком ярме говорит пророк? – Это есть ярем смирения и безропотной покорности испытующему Промыслу Божию. Хорошо человеку, если он с младенчества приучился Богу повиноваться, и нести иго последования Христу, сказавшему: «возьмите иго Мое на себе» (Матф. 11, 29).

От сего ига общего надлежит отличать частное – иго священного служения.

Первое безусловно должно быть приемлемо каждым из нас, и оно при крещении уже возлагается на нас. Последнее требует зрелости мысли, чтобы познать широту возлагаемых на себя обязанностей и взвесить великую ответственность за них; требует решимости воли, чтобы принять их на себя; терпения, – чтобы их понести; постоянства и мужества, – чтоб не свергнуть их с себя. Кто же предскажет, что дитя, когда вырастет, будет ко всему этому готово?

б) Если бы какие родители и обрекли свое дитя на священное служение Богу, то их обещание тогда только возъимеет свою силу, когда это дитя, возросши, само решит свою судьбу, как сделала это воспоминаемая ныне св. мученица. Святый Василий Великий дал такое правило относительно юных отроковиц, приводимых в женские обители: «многих родители, прежде совершенного возраста, приводят... Таковых не должно легко приимати, доколе не узнаем собственного их расположения. Но имеющую шестнадцать, или семнадцать лет, долго испытуемую и пребывшую в намерении твердою, подобает наконец приимати в чин дев» (Прав. 18).

в) Не только в страх, а даже в уныние может прийти возрастный сын, как скоро он узнает, что без его ведома и согласия, или прежде его рождения, он обречен родителями на труды священного звания. Это повергало в ужас не только слабых, а и сильных волей и чистых сердцем. Мать святого Григория Богослова, еще до его рождения, обрекла его на священное служение Богу. Сын потом от нея самой это узнал; но когда был предложен ему сан пастырский, он стал уклоняться, боясь ответственности. Испытав внутреннее томление, принял он рукоположение, и потом он сам о себе рассказывал: «долго боролся я мыслями, находясь между двумя страхами, из которых один удерживал меня внизу, а другой побуждал идти вверх. Среди недоумений, подобно струе, гонимой ветрами, уступил я сильнейшему: меня увлек страх оказаться непокорным. Я удалялся, чтобы себя рассмотреть, а теперь готов восхвалять Господа «в церкви велицей» (Сл. защит. о своем удалении).

III. Итак, братие, не обрекать детей должно к какому-либо особенному поприщу, а чаще водить их в храм, приучить их к молитве и духовным занятиям, чтобы сами они навыкали восходить выше по ступеням полезной деятельности, и нести на себе ярмо покорности заповедям Божиим. А когда придут в возраст, они сами изберут, чем быть желают. Ибо не лишится руководительных указаний Промысла тот, кто в благочестии воспитан, и кто с сердечною мольбою обращается к Верховному Решителю наших судеб: «скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду» (Псал. 142, 8). Аминь. (Сост. по «Слов. и реч.» Сергия, архиеп. херсон. и одесск. (ныне митр. моск.), т. I, изд. 1893 г.).