Слово 2-е в день святой Пасхи
Христос воскресе!
Не одна тысяча лет прошла уже после того, как там – вдали от нас – окрест столицы Иудейского царства – в глубокой тиши и таинственности ночи совершилось величайшее из чудес, какия когда-либо видел мир, – чудо воскресения Спасителя. Много веков протекло уже с того радостного утра, когда скорбным, плачущимся женам поведана была жителем неба эта изумившая мир весть о воскресении, – с того знаменательного вечера, когда сам Воскресший явился Своим ученикам, чтоб сказать им свое Божественное слово мира, чтоб возвестить свою победу над смертию. Во многом изменилось с тех пор лице земли, – разсеялся по миру народ, среди которого совершилось великое чудо, им непризнанное, изчезла и большая часть из тех племен и народов, которым первым принесена была весть о воскресении, их место заступили иные племена, иные царства. А истина воскресения до ныне не перестает оглашать все концы вселенной, вера в Воскресшего проносится по миру ко всем отдаленнейшим народам за моря и океаны, Его учение принято на всех пространствах земного шара, – и уже целая треть всех до ныне известных обитателей земли вошла в состав Его благодатного царства. Он совершил победу над миллионами людей, какой не одержали все герои мира, – вместе взятые, – Его Божественному могуществу одинаково покорны народы и люди всех стран, всех состояний, всех возрастов, – Его благодатную силу одинаково ощущают своим сердцем и едва различающий между добром и злом дикарь, и образованнейший из людей. Вот и в нашем необъятном царстве, вмещающем в себе множество племен и наречий – от края до края – от моря до моря – во всю длину и ширину его – слышится ныне одно радостное приветствие с словом о воскресшем Спасителе мира...
Что далее? Будет ли конец этому владычеству Воскресшего над миром? Нет! Иисус Христос вчера и днесь, тойже и во веки (Евр. 13, 8).
Да! что бы ни произошло в самом отдаленном будущем, как бы ни изменилась жизнь человека и человеческих знаний, что бы ни говорила нам на этот раз та новая, мнимая мудрость, что не признает никаких вечных истин, что верит только в силу человеческого ума, что не знает иного воскресения, кроме обновления жизни в смысле развития этого ума и того, что зовут ныне цивилизацией, – на веки – на всегда без веры в Воскресшего, без Его благодатной помощи человек останется жалким, ничтожным существом, и никакая сила мира – ни в нас, ни вне нас не даст нам того, что даровано нам воскресшим Победитедем смерти.
Будем, однакоже, разсуждать, как разсуждает современная мудрость. Представим, что человеческий ум быстрыми шагами пойдет все вперед по тому пути, на какой вступил он ныне... Пусть в безмолвных глубинах земли, с их бездушными, мертвыми обителями – наука найдет искомую ею ныне летопись мирозданья, – пусть она прочтет доныне все еще темные, как темны самые глубины земные, письмена этой предполагаемой летописи, – пусть она до конца измерит самое небо с его громадными светящимися шарами, плавающими в безграничных пространствах вселенной, – пусть жизнь этих отдаленных миров будет для нас также открыта, как жизнь нашей земли. Пусть наконец изведаны будут все законы, все тайны бытия вселенной, хотя это совершенно невозможно, потому что по мере открытия однех из сил природы являются все новые и новые силы, еще неизвестные, и только творческий ум – только Божественная мысль может обнять собою все неистощимое богатство этих сил природы, только ей доступны все тайны жизни мира. Но – повторяем – допустим все это. Что же из того? Разве объяснится чрез это тайна первоначального возникновения жизни во вселенной? Нет! Все изначальное, довременное, вечное для ограниченного ума покрыто непроницаемой завесой, и останется тайною на веки. Жизнь видимого мира, как бы мы ни изучили ее, не откроет нам целей бытия, не уяснит нашихь собственных судеб. В самом деле, что скажет нам о нас самих – эта бездушная природа? Что – кроме того, что мы ничтожная часть необъятной вселенной, что в этой вселенной все подвержено круговороту, все движется, изменяется, является на время, чтоб изчезнуть на веки. Что скажет нам о нас это звездное небо, кроме того, как ничтожны дни и годы, которыми мы измеряем свое краткое существование на земле, сравнительно с пространством времени, назначенным для тех же изменений на других – отдаленных от нас мирах? Вывод один только – о нашем ничтожестве. Не так ли именно и разсуждает нынешняя наука о природе, обрекая человека вместе с неразумною тварью на одну общую участь смерти и тления? Какой печальный, подавляющий и мысль и чувство ответ на запрос о нашей судьбе! Явись на время, чтоб на веки потеряться в необъятной вселенной... Ум, чувство, нравственность – все одно ничтожество. Жизнь наша призрак, сон, – пробуждение от этого сна – полное небытие – ничтожество... Цели, стремления жизни все обращается в какую-то мглу и сумрак. Все, что называют развитием человечества, – умственным и нравственным, блекнет, пропадает, – все великое в истории теряет цену. Жалок, смешон человеческий труд!... Или настанет время, когда человек помирится с этим, когда страх смерти утратит свою силу, как говорят представители современной мудрости, заявляя, что могильный мрак, ужасы смерти – все это плод праздного воображения? Но разве настанет время, когда мы откажемся от своих существенных, ничем незаглушимых потребностей, когда потеряем чувство любви к жизни и невольное сознание своих вечных стремлений? Разве в наше время смерть менее страшна, чем прежде? Разве этот исконный враг наш утратил свою силу для развитого, цивилизованного человека? Но то ли говорит нам наше чувство, особенно ныне, в эти последние дни, когда изощренный меч ангела смерти простерт над нашим городом, когда все мы ощущаем его таинственное губительное шествие среди нас (Исх. 11, 4), когда наше внимание поглощено мыслию о язве смертной – и притом не одной, а нескольких, одинаково лютых, одинаково страшных?.. Нет – не настанет то время, когда человек перестанет видеть в смерти своего врага. Наоборот – по мере развития человека не должна ли возрастать и цена его жизни? Чем разумнее жизнь, тем она дороже, тем сильнее, томительнее чувство скорби при мысли о потере навеки этих высоких разумных сил и стремлений. Или наконец – вследствие своего развития, сознав могущество своих духовных сил, человек убедится – твердо, несомненно в том, что он создан для иной – вечной жизни, и вместе с тем утратит и страх смерти? Но догадки ума, шаткия заключения мысли разве могут когда либо получить вид неизменных убеждений, взойти на степень осязательной истины? Нет, как ни разсуждайте, – без веры в Воскресшего – окаяннейши есмы (1Кор. 15, 19), человек жалкое, несчастное существо – при всем развитии своих умственных сил, – при всех усовершенствованиях своей земной жизни.
Но, еслиб даже человеческий ум постиг все, что доныне тяготит нашу мысль, и тогда еще не конец смущениям нашего сердца. Есть у нас еще враг – не вне, а внутри нас, – и враг для нас также несокрушимый, есть еще смерть – не телесная и видимая, а внутренняя, невидимая, которая произвела и ту первую, видимую, – смерть духовная. Разумеем живущее в нас зло, причину наших бед и скорбей. Где та сила, которая избавила бы нас от этого нашего внутреннего врага? Кто, кроме самого Творца, – когда-либо мог бы пересоздать нашу природу, в которой глубоко вкоренились зло и страсти? А оно глубоко лежит в нашем сердце, – оно стало силою, которая управляет, движет нашею жизнию наравне с силою добра. Что такое вся жизнь человека и человеческих обществ, как не печальное, прискорбное зрелище борьбы добра со злом, и что такое сам человек, как не игралище своих страстей? Из этой прискорбной борьбы человеческих самолюбий, человеческих страстей сложена и вся история человечества. Или и этот враг наш изчезнет вместе с временем, и по мере нашего развития земля из юдоли плача превратится в Эдем – место всеобщего мира и довольства? Кто скажет это и где основания для подобной мечты? Разве не видим мы, что человек все тот же, и живущая в нем сила зла еще не потеряла своего господства над нами? Не мы ли свидетели брани, якова же не бысть от начала мира доселе, – самой ожесточенной борьбы между двумя образованнейшими из народов мира, пролившей реки и потоки крови? И вот, – едва затихли эти гласы крови, едва смолкли громовые звуки новых убийственных орудий, изобретенных человеческим умом для истребления человека, как открылось новое, еще более скорбное зрелище братоубийственной, междоусобной войны у одного из тех же образованных народов. И все это после того уже, как давно проповедано миру воскресшим Господом учение любви и мира, после того, как прошли века со времени этой проповеди, – все это в то время, когда у всех на устах слова мира, любви, свободы, все это даже во имя этого мира и свободы... Нет, – аще не Христос воста, еще есмы во гресех (1Кор. 15, 17).
Да! только свет от гроба Живодавца может разсеять мглу недоумений, облегающих наш ум, только в нем – Победителе смерти источник утешений для нашего сердца. Он воскрес – Господь наш, и ктому не умирает. Это значит: есть, действительно есть иная, загробная, вечная жизнь. Прочь все сомнения, все колебания мысли относительно нашей человеческой судьбы. Отныне это не догадка только ума, не вероятное заключение мысли, а истина осязательная, очевидная. Мы изъяты из общего закона смерти и тления. Отныне наше человеческое достоинство утверждено, упрочено. Вот истина, которая не перестанет никогда возвышать нашу жизнь, и вот почему так радостно для мира воскресение Господа. Он воскрес – наш Господь, – и воскресил с Собою наш падший дух, наши умерщвленные грехом силы. Нет более и смерти духовной, сокрушено владычество зла и темных сил ада? Дарованы новые силы для борьбы со злом и победы над ним, а борцам уготованы блаженные обители в небе. Вот почему так радостна весть о воскресении Господа, – она есть вместе с тем весть и о нашем воскресении духом, об обновлении жизни всего человечества...
Сюда – ко гробу Живодавца обратись и ты, горделивая, суетная человеческая мудрость, теряющаяся в догадках о судьбах человека, томящаяся безплодными думами об устройстве человеческого счастия. Поверь, нигде не найдешь ты мира и покоя, если его не даст тебе Воскресший, нигде не отыщешь силы, которая бы помогла намь в борьбе со злом и бедами, если не обратишься к высшей, благодатной силе. Преклонись же пред этим величайшим чудом не только божественного могущества, но и божественной любви. Но для того, чтобы понять силу этого чуда, отрешись наперед от этого стихийного мира, поднимись над ним мыслию, обратись внутрь себя – к голосу своего сердца – иначе скажем мы тебе – по подобию того, что сказал Воскресший Марии Магдалине, – не прикасайся к истине воскресения, иначе она останется для тебя, как и доныне, непонятною.
А ты, верующая душа, – укрепись верою в Воскресшего – среди треволнений жизни, отовсюду налегающих на нас. Воскресший Жизнодавец – вот твое неистощимое, незаменимое, вечное утешение. С Ним ничто не страшно: – ни смерть, ни скорби. Итак горе́ – к небу обрати свой взор; – там наше истинное отечество, там ждет нас любовь воскресшего Господа...
Всего более нуждаетесь в этих утешениях вы, простые души, – вы, труженики дня, которых жизнь обречена на добывание насущного хлеба. Вам всего легче огрубеть сердцем до забвения всего высшего, небесного, всего, что возвышает человека над землею. Что же – знаете ли вы, что даровал вам воскресший Господ, – знаете ли, что Он воскрес затем, чтоб воскресить и вас? Как воскресить? Не телом только в последний день, но и душою, еще здесь на земле. Он воскрес за тем, чтобы искоренить в нас страсть и порок, чтобы обновить нашу душу стремлениями к истине, к добру. Не забывайте же о том, к чему обязывает вас воспоминание о воскресении Спасителя. Возстаньте, пробудитесь от своего духовного сна, – от этого неведения, которое тяготеет над вами, – от этой нравственной безпечности, которая так свойственна вашему быту. Не забудьте об этом, по крайней мере во дни воспоминания о воскресении Спасителя. Не для чувственных радостей и наслаждений назначены предстоящие св. дни, так часто обращаемые в повод к жизни, недостойной христианина. Пусть ваша Пасха будет посвящена на благоговейное воспоминание о том, что́ совершено для нас нашим Воскресшим Господом. Пусть она будет светлым и мирным праздником для вашей души.
Сам Воскресший Господь да привлечет к Себе сердца всех нас. Он для того и восходил на крест... Аминь.
Архимандрит Хрисанф.
28 марта 1871 года. С. Петербург.